"На школьном дворе" - читать интересную книгу автора (Сотник Юрий Вячеславович)

Глава 4

Сорокалетний Данила Акимович был холост. Отец его давно умер. Большую часть зимы в его маленькой двухкомнатной квартире жила мать. С начала весны и до поздней осени она уезжала к себе в деревню, где работала на колхозной пасеке да еще держала и собственные ульи. В такое время Данила Акимович столовался у Лидии Георгиевны – жены Федора Болиславовича и матери двух девочек, из которых одна училась в восьмом классе, а другая уже собиралась поступать в институт в областном центре.

Как всегда, так и в этот раз, Лидия Георгиевна накрыла стол в кухне, поставила перед директором и своим мужем по тарелке щей и ушла в комнату. Данила Акимович встал, прикрыл плотней дверь и, вернувшись на свое место, вполголоса спросил учителя:

– Скажи: у Лидии Георгиевны капроновые чулки есть?

Федор Болиславович опустил ложку в тарелку и уставился на друга сквозь стекла очков.

– Откуда мне знать? Я в ее гардеробе не копаюсь. А зачем тебе?

– Нам бы три штуки, – не отвечая на вопрос, продолжал директор. – Тебе, мне и Раисе Петровне.

– Да ты скажи толком, зачем?

Когда директор изложил наконец свой план действий на завтра, учитель даже вскочил от возмущения. Очки его засверкали, серые усы ощетинились.

– Данила Акимович! Ну ты... ну ты извини меня!.. – Он оглянулся на дверь и продолжал уже хриплым шепотом: – Ну... ну ты, право, как маленький: только-только у нас гора с плеч свалилась в смысле этого Мокеева, а ты уж такое затеял, что про нас не только в районной, в "Учительской газете" фельетон готов!

У Данилы Акимовича была такая черта: чем сильнее кипятился в споре его собеседник, тем мягче говорил он сам.

– Федор Болиславович, да ты сядь! Давай потолкуем спокойно.

– Не могу я сидеть, когда ты такое говоришь! Мне как-никак шестой десяток пошел, а ты черт-те что предлагаешь! Может, скоро на карачках прикажешь перед ними бегать.

– Ну, не хочешь сидеть, так стой, но спокойно выслушай меня. Ты сколько лет уже преподаешь?

– Да с тех пор, как ты меня сюда заманил. Остался бы мастером на промкомбинате – горя бы не знал.

– Ну ты, однако, их психологию за это время изучил? Я говорю вот о таких... которые только четвертый класс кончают?

– А чего ее изучать? У меня своих двое, выросли уже.

– Так вот пойми, какое у нас положение...

– С тобой весь обед остынет, – проворчал учитель. Он сел и снова принялся за щи. – Говори. Слушаю.

– Нам с тобой известно, что девку ни за что собираются крапивой отхлестать. Тебе совесть позволит такое допустить?

– Ну нет, конечно.

– Так как же ты думаешь это дело пресечь? Административными мерами?

Федор Болиславович молчал и думал, работая ложкой. Данила Акимович продолжал:

– Ну ладно, положим, я завтра приду к ним в класс и скажу: "Так, мол, и так, мне известно, что вы собираетесь учинить. Если учините – вызовем родителей, весь класс будет наказан. Каково после этого будет Мокеевой и Хмелеву? Да их же со свету сживут, сам знаешь, каким этот народ бывает порой жестоким.

– Да. Тут вопрос, конечно, – задумчиво пробормотал учитель.

– Ну, вот! А если мы это дело на игру перевернем? Ты понимаешь, что это у них наполовину игра? Какого-то фильма насмотрелись и давай чулки на лицо напяливать... А если мы сами включимся в эту игру, потом по-хорошему с ними поговорим, они же обо всех конфликтах позабудут!

– Да ведь кто-нибудь из них уделается с перепугу, если ты перед ними с чулком на голове возникнешь да еще в темноте или в сумерках хотя бы.

– А мы недолго будем в чулках. Подойдем только и сразу снимем.

– И пойдет про нас славушка. Кто-нибудь возьмет и скажет родителям: мы, мол, гуляли себе спокойно, а директор и еще один взрослый псих наскочили на нас в темноте и давай пугать.

– Да они же объяснят родителям, с какой целью мы такое затеяли.

– Десять человек объяснят, а один еще наврет чего-нибудь для пущего эффекта. И потом не забывай, что среди родителей есть такие вот... вроде Мокеева.

Обычно сдержанный, директор вдруг рассердился. Он бросил ложку в тарелку и откинулся на спинку стула.

– Так как, по-твоему, нам в нашей работе надо на Мокеевых ориентироваться, на дураков, которые шуток не понимают? Это первый вопрос. А второй такой будет: что ты сам-то предлагаешь? Какую альтернативу? Или, по-твоему, нам самоустраниться от этого дела нужно, пусть творят, что хотят?

Никакой альтернативы Федор Болиславович придумать не смог и наконец сдался.

– Только знаешь, что я тебя попрошу, – сказал он. – Ты хоть Раису Петровну не заставляй чулок напяливать. Мы с тобой люди в возрасте, нас они давно знают, так что авторитета у нас от всего этого, пожалуй, не убавится, а она ведь совсем молоденькая, они после такого дела станут фамильярничать с ней да на головах ходить: она, мол, своя в доску.

С этим директор сразу согласился, но сказал, что учительница должна будет находиться где-то поблизости и появиться, когда ее позовут для разговора с ребятами.

После того, как план операции "Капроновый чулок" был разработан, Федор Болиславович поднялся.

– Ладно! Пойду узнаю, как там у нас с этой... с материальной частью.

Он ушел в комнату, где Лидия Георгиевна гладила белье.

– Мать! У тебя случаем не найдется пары капроновых чулок, вышедших из употребления?

– Посмотреть надо. – Лидия Георгиевна даже не поинтересовалась, зачем ее супругу капроновые чулки. Он часто выпрашивал то лоскуты материи, то другой какой-нибудь хлам для всяких поделок в школьной мастерской.