"Сталин - хозяин СССР" - читать интересную книгу автора (Мухин Юрий Игнатьевич)

Послесловие КАК БЫТЬ

Но, все же, это далеко и далеко не главное. Самое страшное в нашей жизни это не развал экономики, не голод, который всего-навсего принесет неудобства или угрозу жизни, а бессмысленность самой этой жизни. Зачем живем? Запад подпевает США — мы живем, чтобы потреблять и развлекаться. Вот смысл жизни! Но ведь это не смысл жизни человека и даже не смысл жизни животного — это смысл жизни тупого раба.

Существует навязываемое Западом мнение, что раб характеризуется покорностью. Это неправильно, это то, к чему принуждают раба свободные люди, и принуждают они раба к покорности потому, что сами покорны чести, совести, морали, служению обществу или Высокой цели. На самом деле рабы могут быть и непокорны, и строптивы. Еще в Древнем Риме раба поняли и оценили, и нашли то, что необходимо, чтобы держать раба в покорном рабстве. Раб это тот, чья цель в жизни: «Хлеба и зрелищ!» Это homo sapiens, у которого нет никаких человеческих целей, кроме цели нажраться и поразвлекаться. Именно ради этой цели он и работает на того, кому он нужен. Но вдумайтесь, чем цель жизни древнеримского раба «Хлеба и зрелищ!» отличается от навязываемой нам Западом цели «Потреблять и развлекаться»? Только объемом потребляемого и извращенностью развлечений.

И сегодня советские люди находятся под оккупацией западных рабов желудка и похоти, сегодня советские люди рабы рабов. Вот что очень страшно. Будь мы рабами свободных людей, было бы не так обидно. Думаю, что читатели уже готовы высмеять меня — под какой же мы оккупацией, если по улицам не ходят иностранные солдаты с автоматами и не кричат на нас: «Хальт! Хенде хох!»? Если нас плетками не гонят на работу какие-нибудь эсэсовцы?

Беда в том, что после Второй мировой войны даже в СССР боевая военная пропаганда не была заменена мирным осмыслением произошедшего: мы так и не смогли понять, каким образом немцы собирались нас поработить. Уверен, что для многих из нас знания даже о немецких концлагерях подменяются кадрами из фильмов, в которых заключенные в окружении толп эсэсовцев дробят камни в каменоломне. Нам показывают совершенно идиотское использование рабочей силы очень рациональными немцами, которым, кроме этого, страшно не хватало людей на фронте, в связи с чем они никак не могли содержать многочисленную охрану в концлагерях.

Многие ли знают, что когда в еврейском гетто Варшавы в 1943 году восстали евреи, то они напали не на немцев, а перебили внутри гетто свою еврейскую полицию. Им так же удалось убить и одного из руководителей гетто, немецкого холуя и видного сиониста Альфреда Носсинга. («Еврейская газета», № 15–16, 2003, с. 7).

Кто знает, что в концентрационном лагере Освенцим, в котором, по еврейским легендам, немцы якобы умертвили газом 4 млн. евреев, вся внутренняя полиция была еврейской? Что когда при приближении советских войск немецкий персонал лагеря вынужден был отступать на запад и предложил заключенным дожидаться Красной Армии, то основная масса евреев стала вместе с немцами уходить от нашей армии? Ведь наши войска нашли Освенцим и Майданек, в которых сотни тысяч евреев производили немцам искусственный бензин и каучук, совершенно пустыми и о быте евреев в этих лагерях вынуждены были расспрашивать окрестных поляков.

Мы, советские люди, пели о концлагере Бухенвальд песню «Колокольный звон», имея в виду, что в этом лагере немцы безжалостно уничтожали заключенных («Сотни тысяч заживо сожженных строятся, строятся в колонны к ряду ряд»), а американский писатель Толанд, которого никак не заподозришь в любви к немцам и в антисемитизме, написал биографию Гитлера, за которую получил Пулитцеровскую премию, и в этой книге пишет:

Согласитесь, это как-то не вяжется с «сотнями тысяч заживо сожженных». Неужели для того, чтобы заживо сжечь евреев, их нужно сначала откармливать 5 лет («Хрустальная ночь» была в 1938 г.), водить в публичные дома и на концерты?

Совершенно не вяжутся с реальностью и пропагандистские штампы о том, как немцы собирались превратить в рабов народы СССР на той территории, которую они собирались присоединить к рейху. Никаких эсэсовцев с собаками, никаких конвоев и надсмотрщиков с палками.

Сатирик М. Жванецкий, человек, в общем, не глупый, накануне выборов 1996 г. в телепередаче с Познером, конец которой я нечаянно посмотрел, остерегся как-либо хаять СССР и призвал поддержать Ельцина только по двум причинам — потому, что «мы его выбрали», и потому, что он дал Жванецкому свободу, которой тот не имел в СССР.

Давайте мысленно представим, что гитлеровские орды все-таки выиграли войну и зададим себе вопрос: а при Гитлере Жванецкий имел бы больше свободы, чем при Ельцине, или меньше? Не прочти я «Застольные разговоры Гитлера», застенографированные Г. Пикером, я бы сам свой вопрос считал идиотским, настолько засели в голове стереотипы фильмов и книг о периоде оккупации. Но из этих «Разговоров» Гитлер предстал циничным, но умным психологом, большим знатоком того мещанства, которое называет себя интеллигенцией и которое морочит голову обывателю.

Тему о свободе покоренных народов Гитлер поднял 4 апреля 1942 года и затем в течение ряда месяцев возвращался к ней. Начал он ее с принципиальных положений, как вы понимаете, не предназначенных для широкого круга: «За ужином шеф заявил, что показателем высокого уровня культуры является отнюдь не личная свобода, но ограничение личной свободы организацией, охватывающей как можно больше индивидуумов, принадлежащих к одной расе», — записывал Пикер.

Это основная база рассуждений Гитлера. Не знаю, читал ли он древнегреческого философа Платона, который еще в 4 веке до н. э. изрек истину: «Из крайней степени свободы всегда возникает величайшее и жесточайшее рабство», — но Гитлер для оккупированных народов СССР предусматривал именно крайнюю степень личной свободы: «И поэтому, властвуя над покоренными нами на восточных землях рейха народами, нужно руководствоваться одним основным принципом, а именно: предоставить простор тем, кто желает пользоваться индивидуальными свободами, избегать любых форм государственного контроля и тем самым сделать все, чтобы эти народы находились на как можно более низком уровне культурного развития».

По планам Гитлера немцы и покоренные русские, украинцы и другие народы должны были жить абсолютно раздельно, немцы — в особых изолированных колониях. Так что для покоренных народов свобода планировалась наиполнейшая — говори что хочешь, пиши что хочешь — хоть на голове стой. Гитлер очень тонко понимал людей типа Жванецкого: «Ибо, чем примитивнее люди, тем больше воспринимают любое ограничение своей свободы как насилие над собой», — говорил он.

Не буду цитировать, просто перечислю, чем Гитлер хотел одарить наших отцов, на радость Жванецкому. В армии служить не надо, даже альтернативной службы нести не надо (служба только для немцев); в школу ходить не надо («Ни один учитель не должен приходить к ним и тащить в школу их детей»); церкви, секты — любые; улицы, дома можно не убирать; прививки можно не делать, можно даже не лечиться. («Но нужно действовать осторожно, чтобы эта наша тенденция не бросалась в глаза. И если кто-либо из страдающих зубной болью непременно захочет лечиться у врача, хорошо, один раз можно сделать исключение».) И полная свобода передвижения, даже большая, чем сегодня, поскольку: «И покоренные народы также обязаны знать, как работает транспортная система. Но это — единственное, чему мы должны их обучить… Столица рейха — Берлин, и каждый из них хоть раз в жизни должен там побывать», — требовал Гитлер.

Но может возникнуть вопрос: а дал бы Гитлер Жванецкому возможность смело рассказывать нам свежие анекдоты про Брежнева и Хрущева? Гитлер об этом позаботился в пределах возможностей тогдашних технических средств связи: «Гораздо лучше установить в каждой деревне репродуктор и таким образом сообщать людям новости и развлекать их…» Так что Караулов со Сванидзе и прочими Киселевыми тоже нашли бы, где проявить свое «свободное творчество».

«Только, чтобы никому в голову не взбрело рассказывать по радио покоренным народам об их истории: музыка, музыка, ничего кроме музыки. Ведь веселая музыка побуждает в людях трудовой энтузиазм. И если люди могут позволить себе танцевать до упаду, то это, насколько нам известно, широко приветствовалось во времена Системы» (Веймарской республики. — Ю.М.).

Дотошный читатель может усомниться — а как же Гитлер, при такой личной свободе покоренных народов, собирался заставить нас работать на оккупантов? Элементарно, Ватсон!

«Л стимулировать в достаточной степени поставки сельскохозяйственной продукции и направление рабочей силы в шахты и на военные заводы можно продажей им со складов промышленных изделий и тому подобных вещей», — не скрывал Гитлер от своих слушателей тонкости психологии «гомо примитивикус».

Насколько нынешнее положение России соответствует планам немцов по оккупации СССР просто поражает. Едва Германия оккупировала Польшу, Геббельс записывает в своем дневнике и сам подчеркивает: «Поощрять слабость и коррупцию. Так лучше всего управлять покоренным народом» (Ржевская Е.М. Геббельс: портрет на фоне дневника. М., Слово, 1994).

Наши отцы и деды рабами Гитлера не стали, несмотря на огромные людские жертвы. Почему? Раб, повторю, это homo sapiens без человеческой цели в жизни, цель раба — «Потребляй и развлекайся» — человеческой не является. А если нет человеческой цели в жизни, то нет и тех нравственных устоев (чести, мужества, совести), которые позволяют противостоять поработителю. На мой взгляд, эту проблему хорошо показал русский религиозный философ К.П. Победоносцев в своем споре с атеистами: «Они настаивают на том, что мало только жить, надобно жить хорошо, следовательно признают начало нравственности в жизни человека. Для того, чтобы установить это начало, надобно указать ему конечную цель. Для чего-нибудь нужно жить нравственно, и это нечто, для чего нужно так жить, необходимо показать людям… Нам не говорят, что геройство, что самоотвержение сами по себе добродетель; нам говорят, что мы должны жертвовать собою во имя чего-то драгоценного в будущем. Но покажите нам это что-то, означьте его чертами, взятыми из жизни; черты эти должны быть уловимы, доступны пониманию всех и каждого».

Большевики (тогдашняя элита СССР) такую конечную цель в жизни показали советскому народу — коммунизм. Общество справедливости, в котором будут жить их дети. У наших отцов и дедов цель в жизни была, и они не стали рабами немцев. Ради детей гибли в атаках, ради детей падали обессиленные у станков. А у нас этой цели не стало. Партноменклатура первая стала показывать, что ее цель — потреблять и развлекаться. Она, конечно, эту цель скрывала, но ведь жила на людях — как скроешь? Отсутствие цели в жизни и привело к тому, что советский народ был побежден даже не мужественными и самоотверженными немцами, которые отчаянно дрались до 9 мая 1945 г. и даже после, а какими-то трусливыми и вонючими рабами желудка и похоти из Голливуда. Позор! Но чтобы позор воспринять, нужно иметь совесть, а откуда она у того, чья цель потреблять и развлекаться?

Поэтому первейшая задача тех немногих настоящих людей, оставшихся в России, это восстановить цель в жизни российскому обезумевшему обывателю. Хотя бы в виде будущего их детей.

Есть еще вопрос, о котором мне не хотелось бы говорить, поскольку сказать о нем вкратце — это ничего не сказать, а говорить все — распухнет книга до неприличных размеров «Капитала» К. Маркса. Но хоть что-то сказать надо, поэтому я начну с извинений, если не удовлетворю читателя. Это вопрос о душе человека.

Я атеист, но атеист научный. Есть атеисты верующие, и они ничем не отличаются от верующих в Бога. Просто вторые верят, что Бог и душа есть, а первые верят, что Бога и души нет. Принципиальная разница между ними отсутствует. Я же пытаюсь своему атеизму найти подтверждение в тех объективных законах и свойствах Природы, которые уже открыты. В этом принципиальная разница между мною и верующими атеистами.

Бога нет, поскольку нет никаких объективных подтверждений его наличия, а логически в Природе нет Ему места. Открытых законов достаточно, чтобы утверждать — жизнь зарождается и базируется на законах физики и химии, никакое божественное существо для этого не требуется. А вот с душой человека дело сложнее, тысячи фактов и наблюдений говорят о том, что она есть, что наша душа — это мы, а наше тело — это временное пристанище и школьная парта для нас — для нашей души. А время, которое мы живем в своем теле, это время, отпущенное нам Природой (законами физики и химии) для воспитания своей души, для создания себя самого. Я понимаю, что мне надо дать вам хотя бы десяток научных (точных) фактов, подтверждающих сказанное выше, но, повторю, в книге нет места для их описания. Поэтому если ваш жизненный опыт позволяет, то поверьте мне на слово, если не позволяет, снисходительно пожмите плечами или посмейтесь. Этим вы меня не обидите, поскольку смеяться будете над собой и очень жестоко.

Так вот, логика и опыты говорят, что после смерти homo sapiens (его душа) живет вечно. По крайне мере не видно, что могло бы вызвать ее смерть, пока Солнце не потухнет и Земля не остынет. Но жить души разных людей будут по-разному и в зависимости от того, как они в теле сумели подготовиться, т. е. насколько они в этой жизни сумели стать сильными. После смерти, разумеется, никого не ожидают черти и котлы со смолой — это попытка пророков различных религий понять, что значит «жить плохо» после смерти. Но, безусловно, те люди, которые видят цель жизни в том, чтобы потреблять и развлекаться, вечность будут «жить плохо», вероятнее всего — ужасно. А люди, которые в жизни имели цель и ради нее жили, вероятнее всего будут жить как в раю. Нет, они не будут бездельничать, но они будут жить с необыкновенными, немыслимыми при наличии тела возможностями. Наша смерть — это акт естественного отбора, а наша жизнь — это самый важный наш экзамен, который невозможно ни вымолить у Бога (ввиду его отсутствия), ни сдать по блату или по шпаргалке. Это все, что я должен сказать.

Если эти несколько абзацев вас никак не задели, не зародили мысль самому разобраться в этом вопросе, то давайте вернемся к тому, что целью жизни человека должно быть, по крайней мере, строительство светлого будущего для своих детей. Это тоже достаточно, и вы построите свою душу, даже не веря в нее. Законам Природы не требуется, чтобы в них верили.