Юрий Томин А,Б,В,Г,Д и другие

Н-НО, ПОЕХАЛИ!

Учитель физики кулеминской средней школы Алексей Палыч Мухин неожиданностей не то чтобы не любил, но просто ему крайне редко приходилось с ними встречаться. Жизнь его складывалась из обычных семейных обязанностей, а также мелких школьных огорчений и небольших радостей. Поэтому и характер Алексей Палыч имел твердый лишь слегка, да и то с поверхности. Если же смотреть изнутри, то он был человеком мягким, отзывчивым, а если мог изредка и немного приврать, то только для того, чтобы от этого кому-нибудь стало лучше.

За последнее время характер Алексея Палыча изменился; не полностью, конечно, но кое в чем.

Прежде всего, он стал решительнее. Хорошо это или плохо, покажет будущее, ибо решительность можно проявлять как в добрых делах, так и в недобрых.

Затем в нем появилась настороженность, в которой раньше он просто не нуждался.

И еще – чувство постоянной тревоги. Неосознанная, неопределенная тревога – ощущение, что вот-вот что-то должно случиться.

Впрочем, кое-что уже случилось. Но из прежнего, недавнего опыта Алексей Палыч знал, что это только начало, и ждал, что будет дальше.

Дело в том, что с некоторого времени на него обратил внимание Большой Космос. Или – Далекий Космос. Или – Сверхдалекий Космос. В общем, называть это можно как угодно, потому что все равно неизвестно, кто, зачем и откуда посылает такие "подарки".

Когда Алексею Палычу в первый раз прислали мальчика, с ним было хлопотно, но он оказался довольно славным парнишкой. Его даже удалось пристроить в компанию человеческих мальчиков. Когда его "отозвали" (кто – родители? хозяева? начальники?), было даже жалко.

Но жалеть пришлось недолго: исчез мальчик – появилась девочка.

И если в первый раз Алексей Палыч был уверен, что все вышло случайно, целились вовсе не в его лабораторию, а просто так получилось, то на этот раз ни о какой случайности не могло быть и речи: выстрел был прицельным.

Вот примерно о чем размышлял Алексей Палыч, сидя рядом с незваной гостьей в электричке.

Думал он также и о том, что снова врать, выкручиваться и обманывать людей, которые были ему приятны, не хочется.

Но ведь не один же на Земле человек Алексей Палыч! У него есть жена, дочь, внук, зять, друзья, ученики, уроки, экзамены, лаборатория. Для нормального человека этого вполне достаточно. Ну, можно еще чуточку поднатужиться сверх нормы: сложиться с зятем и купить "Жигули" для дочки. Но это уже предел! А вот тащить на своих плечах Большой Космос, да еще в тайне от всех – баста! В конце концов, он не Штирлиц.

Кроме того, есть же Академия наук с ее институтами, базами и лабораториями. Вот и пускай туда обращаются...

Примерно так думал Алексей Палыч, так он сопротивлялся Большому Космосу, но – мысленно. А на деле электричка несла его к Городу. Временами электричка взвизгивала, как щенок, которому наступили на лапу; за окном мелькали пригородные домики-развалюшки, молочно-белые яблони среди бело-молочных полиэтиленовых грядок. Но соседку это как будто не интересовало.

Она сидела напротив Алексея Палыча, не глядела на него ни в окно, ни, если так можно сказать, вообще никуда.

Лицо у нее было нормальное, человеческое и довольно приятное.

Вообще говоря, Алексей Палыч, как учитель, девичьими лицами мало интересовался. Для него важнее, какие знания и желание учиться скрываются за этими лицами. Но тут случай особый. И Алексей Палыч подумал, что соседку можно было бы назвать красивой, если бы она не сидела с таким окаменевшим лицом.

"Может быть, на этот раз какого-нибудь робота прислали?!"

"Робот" взглянул на Алексея Палыча и спросил:

– Долго нам еще ехать?

– Минут двадцать. Ты опаздываешь?

– Пока нет.

– Нужно было вылетать пораньше. Или у вас тоже бывают затруднения с билетами?

Алексей Палыч уже знал, что путь оттуда до Земли занимает одно мгновение. Вопрос насчет билетов следовало считать шуткой. Для тех, разумеется, кто шутки понимает.

Соседка не понимала.

– У нас нет билетов, – сказала она.

"Робот, – решил Алексей Палыч. – Прямолинейное мышление. Робота нужно атаковать в лоб, церемониться с ним нечего."

– Какое у тебя задание? – спросил он.

– Наблюдение.

– Над кем или над чем?

– Над всем, что встретится.

– А что ты ожидаешь встретить?

– Странная логика, – сказала девочка. – Если знать наперед, что произойдет, то нет смысла вести наблюдения.

Мужчина, сидевший на скамье за спиной Алексея Палыча, положил на колени газету и слегка развернулся. Он смотрел не назад, а как будто через проход, но боковым зрением Алексей Палыч увидел – или ему показалось, – что ухо мужчины вытянулось и даже заострилось.

Алексей Палыч умолк: он понимал, что этот разговор не для постороннего уха.

Нельзя сказать, что Алексей Палыч ехал сейчас в Город не по своей воле. То есть не было какой-то силы, внешней, потусторонней или бог знает еще какой, которая принуждала бы его к этому. Все он делал по своему, хотя и очень вялому, желанию, которое боролось с его же нежеланием.

Когда из школьной лаборатории исчез мальчик, с которым было столько хлопот, Алексей Палыч немного пожалел, но в то же время почувствовал облегчение.

Все эти переживания длились недолго. Не прошло и пяти минут, как на конце того же голубого луча возникла девочка. На ней был тот же самый джинсовый костюм, в котором отправился домой ее предшественник.

"Когда же они успели переодеться?" – это первая и не самая разумная мысль, которая пришла в голову Алексея Палыча.

Затем Алексей Палыч отметил, что, здороваясь, девочка назвала его по имени-отчеству и на "вы" и сразу перешла к делу. Это заставило его заподозрить, что возникла какая-то новая ступень в его тайных отношениях с Большим Космосом. Подниматься на эту ступень ему не хотелось.

А девочка спокойно сказала:

– Поедем, Алексей Палыч.

– Куда?

– В Город.

– Это еще зачем?

– Мне требуется помощь.

– А при чем тут я?

– Вы больше подходите, – спокойно сказала девочка. – Вы уже проверены.

– Где же так решили? – спросил Алексей Палыч, хотя прекрасно знал, где. Просто он сейчас тянул время, чтобы понять, чего он сам хочет.

– У нас.

– Я отказываюсь! – заявил Алексей Палыч. – Я уже устал от этих отношений неизвестно с кем и неизвестно зачем. Кроме того, у меня есть семья и работа. А вот чего у меня нет, так это времени. Поезжай одна.

– У меня нет денег, и я не знаю дороги.

– Значит, оттуда ты дорогу знаешь, а сорок километров для тебя препятствие? – сказал Алексей Палыч, и легкое чувство превосходства мелькнуло в его сознании.

– Оттуда легче, – сказала девочка и протянула Алексею Палычу обрывок самой обыкновенной газеты. На полях было написано: "ул. Писчебумажная, д. 34."

– Вы меня отвезите по этому адресу, и больше вас никто беспокоить не будет.

– А квартира?

– Квартиры нет.

Алексею Палычу сразу представился одинокий деревянный домик, сохранившийся еще на окраине Города. По ночам окна этого домика не светились: они были закрыты шторами. Там, подальше от глаз участкового, был устроен инопланетный притон; там творились неведомые землянам и, возможно, вредные для них дела. Это было тем более вероятно потому, что девочка ничего не объясняла, ничего не спрашивала, вела себя свободно и держалась независимо.

Деревянный домик на окраине с каждой секундой становился все более подозрительным.

– Едем. Я тебя довезу до самого дома, – сказал Алексей Палыч и добавил с видимым безразличием: – Даже в дом с тобой могу зайти.

Девочка не выказала никакого беспокойства.

– Спасибо, Алексей Палыч, у нас так и думали, что вы поможете.

Алексей Палыч хотел было возмутиться тем, что за него кто-то думает на другом конце Вселенной, но до выяснения истории с домиком решил помолчать.

Итак, ехать ему не хотелось, но ехать было нужно для его собственного спокойствия, и, значит, ехал он по своей воле.

Теперь они сидели друг против друга в электричке. Сосед за спиной Алексея Палыча вертел головой то влево, то вправо, и при этом внутри у него что-то поскрипывало.

В дверях вагона появилась мороженщица с коробкой.

Толстый мужчина вполне мог дождаться, когда она подойдет к нему, но он поднялся с места, пошел ей навстречу, купил мороженое и вернулся на прежнее место. На пути туда он внимательно оглядел девочку, на пути обратно – Алексея Палыча.

– Хочешь мороженого? – спросил Алексей Палыч.

– Хочу.

Алексей Палыч достал из бумажника трешку. Девочка, которая находилась к мороженщице ближе, взяла трешку у него из рук.

– Два по девятнадцать, – сказала она.

Алексей Палыч хотел было удивиться, но тут же раздумал: Там не дураки живут, а высокоразвитые. Кажется, настолько развитые, что даже страдают от своей развитости. И это не первый визит. Конечно, девочка знает все, что должны знать земные девочки ее возраста.

Сдачу с трешки она опустила в свой карман. Этому Алексей Палыч совсем не удивился: его дочь Татьяна, начиная лет с десяти, домой сдачу не приносила.

Когда мороженое было съедено, Алексей Палыч взял оба стаканчика и вышел в тамбур. Там он протолкал стаканчики в щель между дверью и площадкой. Возвращаясь, он увидел, что толстяк сидит вполоборота к девочке и задает ей вопрос, очевидно, уже не первый.

– Ну и какие же у тебя отметки? – расслышал Алексей Палыч.

– Никаких, – было ответом.

– Но ведь ты учишься?

– Нет.

– Почему?

– Я уже все знаю.

Толстяк насупился:

– Это как понимать?

– Девочка шутит, – вмешался Алексей Палыч и поспешно уселся, прикрывая девочку от толстяка.

– Если вы не умеете отличить шутку от грубости... – начал было толстяк, но тут его заглушил динамик. Он скрежетал, затем послышались сдавленные, хрипящие звуки. Очевидно, в кабине машиниста кого-то душили.

Толстяк отвернулся.

Электричка подошла к городской платформе.

Толстяк пытался было зайти в хвост к Алексею Палычу. Возможно, ему хотелось договорить. Но его отжала неумолимая деловая толпа.

– Ты бы все-таки поосторожнее... – посоветовал Алексей Палыч, когда они шли по платформе.

– Все равно. В его вопросах не содержится информации. От меня он тоже информации не ждет. Конечно, я могу вести пустой разговор, но это лишено смысла.

Этот ответ навел снова Алексея Палыча на мысль о роботе.

– Тебе не хочется тратить лишней энергии? – коварно спросил он.

– Если вам так понятней, то можете считать, что не хочется.

"Робот! Сейчас мы его поймаем на его собственной логике..."

– Но ведь ты сказала, что должна наблюдать надо всем, что встретится.

– Я не точно выразилась. Над всем, что встретится в связи с заданием.

– А в чем состоит задание?

– Наблюдать за всем, что встретится.

Понимая, что космический магнитофон не переиграть, Алексей Палыч снова решил ударить в лоб.

– Я требую объяснить смысл задания, – потребовал он. – Иначе я буду считать, что оно принесет вред Земле.

– Смысл я объяснить могу, – безмятежно сказала девочка. – Вы о смысле раньше не спрашивали... Нам нужно Знание. А вредить мы вам не собираемся.

– Твой предшественник говорил, что ваши знания несравненно богаче наших.

– Знания – да, но не Знание. Знание того, чего нет у нас. Нет или просто забыто. А у вас, кажется, есть.

– Все это очень туманно, – заметил Алексей Палыч.

– Мальчишка много наболтал лишнего. Все, что с ним происходило у вас, у нас было видно и слышно. Ну, как у вас в кино.

Алексей Палыч вынул платок и протер внезапно запотевшие очки. Ему было жарко, но не от июньской жары. История, которая не слишком нравилась ему с самого начала, теперь стала нравиться еще меньше.

Девочка беспокойства Алексея Палыча не разделяла. Она выглядела совершенно невозмутимой.

Они вышли в сквер, лежащий перед вокзалом.

– Нет, так я не могу, – сказал Алексей Палыч. – Мне нужно кое-что выяснить. Давай присядем.

– Я опаздываю.

– Куда?

– На Писчебумажную улицу.

– Тогда я вообще никуда не пойду! – строптиво сказал Алексей Палыч. – Вот просто с места не сдвинусь.

Девочка села рядом с Алексеем Палычем. С космическим нахальством она глядела ему в глаза. Впрочем, взгляд этот можно назвать и невинным. Но это была как раз та невинность, которая граничит с нахальством.

– Я вас слушаю, – сказала она.

– Это я слушаю, – возмутился Алексей Палыч. – Прежде всего, как тебя зовут?

Алексей Палыч, отчасти знакомый с фантастикой, ждал какого-нибудь инопланетного бормотания вроде Скррмрчох или Интрдкц.

– Лена, – сказала девочка.

– Допустим, – неохотно согласился Алексей Палыч. – Так вот, Лена... Нас сейчас тоже слышат и видят?

– Конечно.

– Мне это не нравится, – сказал Алексей Палыч, но галстук машинально поправил.

– Почему? Ведь мы же не вмешиваемся. Правда, мальчишка пробыл здесь десять дней и вступил в контакты... Но на вас это никак не повлияло, а уж на Планету – тем более.

– А ты – разве не вмешательство?

– Нет. Это совсем другой метод.

При словах "другой метод" у Алексея Палыча слегка заныло в груди. И снова представился ему скособоченный домик на окраине Города, нечто вроде избушки бабы-яги. И полыхали в этом домике, почему-то в подполье, огненные всплески, похожие на электросварку; и строился в подполье аппарат, видом смахивающий не то на спутник, не то на кастрюлю-скороварку.

В эту минуту ощутил Алексей Палыч личную ответственность за свой родной Кулеминск, за свой район, за свою страну и маленькую свою планету.

– А почему вы думаете, что эти "другие методы" не принесут нам вреда?

– Мы знаем, что не принесут, но доказать я не могу. Вам поверили, Алексей Палыч. Поверьте и вы нам. Как у вас говорится... Я даю честное слово.

– Это несерьезно, – сказал Алексей Палыч. – Какое значение имеет честное слово для Космоса? Чепуха какая-то!

– Но для вас имеет?

– Для меня – да. Но в известных пределах. Личное слово, а не какое-то там космическое.

– Вот я и даю личное.

– А нельзя ли, чтобы ваши это как-то подтвердили. Ты говоришь, что нас сейчас видят и слышат. Тогда пускай... – Алексей Палыч огляделся, – вот пускай сюда, на эту дорожку сейчас упадет что-нибудь. Например, монетка... копейка.

Девочка хмыкнула, да так громко, что проходивший мимо рыбачок с удочками в чехле оглянулся на нее. Знай он, на кого оглянулся, так включил бы, наверное, четвертую скорость и умчался на другой конец Города.

– А вот это на самом деле несерьезно, – сказала девочка. – Мы ведь не в цирке. Нет, вы все-таки еще дети. Наверное, вы нам на самом деле поможете. Идемте, Алексей Палыч, я уже совсем опоздала.

– Ну что ж, – сказал Алексей Палыч, слегка пристыженный. – Пойдем посмотрим на "другой метод".

В автобусе девочка, решив, очевидно, что теперь пришла ее очередь платить, достала сдачу с мороженого и опустила в кассу десять копеек.

Татьяна на такие подвиги никогда не отваживалась.