"Старый, старый футбол" - читать интересную книгу автора (Коршак Юрий Федорович)

«Олимпийская Цусима»

В конце прошлого века, когда был создан Международный олимпийский комитет, в числе его учредителей оказалась и… Россия. Царскую империю представлял на этом спортивном форуме генерал Бутовский. А вот русские спортсмены участия в играх не принимали.

Был один момент, когда казалось, что вот-вот «олимпийский лед» тронется. Неугомонный «Кружок любителей спорта» еще в 1897 году взбудоражил спортивные круги столицы, начал кампанию за выступление России на II Играх в Париже. Москвин, Лебедев и Дюперрон организовали даже собрание представителей спортивных обществ и дружков Петербурга. Идея «КЛС» всем пришлась по вкусу, и для ее осуществления избрали оргкомитет. Предполагалось, что к 1900 году будут подготовлены команды по 9 видам спорта. Футбол в этом списке не значился.

Олимпийский фонд должны были составить средства, добровольно вносимые кружками, а также пожертвования частных лиц. Но кассы большинства кружков оказались пусты: щедрых меценатов не нашлось. Не последовало и государственных субсидий.

Дело кончилось тем, что год спустя спортсмены Петербурга провели второе олимпийское собрание и разошлись не солоно хлебавши. Не поехали русские ни на II, ни на III Игры. Только генерал Бутовский по-прежнему заседал в Международном олимпийском комитете…

Поэтому, когда в 1912 году спортивные деятели вновь собрались, чтобы обсудить вопрос об участии России в Олимпийских играх, журнал «Русский спорт» воскликнул: «Не сон ли это?» К тому времени в правительственных кругах этот вопрос уже был решен положительно. А в мае 1912 года газеты сообщили очередную новость: «До сих пор Российский олимпийский комитет существовал только в качестве безуставной организации. Теперь уставу после долгих мытарств, утвержден Советом министров». Это произошло весной, а Игры в Стокгольме начинались в июне. Времени на подготовку практически не оставалось.

Футбольный турнир на V Олимпиаде выглядел гораздо солиднее, чем все предыдущие. Заявку на участие в нем подали двенадцать стран. Среди них была и Россия.

Попробовав свои силы в товарищеских международных матчах, русские футболисты отважились потягаться с соперниками и в официальных поединках.

На квартиру Дюперрона, который по-прежнему играл большую роль в футбольных делах, являясь секретарем Российского олимпийского комитета, почта все чаще доставляла конверты со штампом ФИФА. Шла переписка об участии футбольной команды России в Олимпиаде 1912 года. У лиги не было своего постоянного помещения. Поэтому вся корреспонденция, а также протоколы матчей доставлялись прямо на дом футбольным деятелям. Нередко ее направляли и в Публичную библиотеку, где работал Дюперрон.

Предстоящая поездка широко дебатировалась и в кругах болельщиков. Всех волновал вопрос: кто будет представлять сборную – петербуржцы или москвичи?

В печати появилось послание некоего знатока футбола, пожелавшего остаться неизвестным. Основываясь на арифметике нескольких последних товарищеских матчей клубных команд двух городов, он писал: «Или москвичи совсем не поедут в Стокгольм, так как не пожелают брать на себя ответственность за то, какое место займет Россия, или если поедут, то в таком количестве игроков, на которое они имеют право как победители».

«Кто это «победители»? Мы что-то не помним побед московских сборных над петербургскими, а товарищеские встречи клубов в счет не идут», – не замедлили отозваться петербуржцы. Примерно в таком духе рассуждали и спортивные деятели.

Этот сыр-бор разгорелся неспроста. Крупные меценаты, стоявшие во главе московской и петербургской лиг, с самого начала не поладили друг с другом. Каждый стремился протащить в сборную «своих» игроков. Дело зашло так далеко, что Всероссийский футбольный союз собирался командировать в столицу Швеции сразу две команды – одну из Петербурга, другую из Москвы…

Пока судили да рядили, кого посылать, подошло время соревнований. Только тогда Олимпийский комитет, где заседали генералы и бароны, распорядился провести отборочный матч. Поспорив еще немного, где и когда играть, москвичи согласились приехать в Петербург (от Петербурга до Стокгольма было все-таки ближе). Решающий поединок состоялся 13 мая 1912 года на поле «Невского клуба».

Меценаты, сеявшие вражду и антагонизм между спортсменами двух городов, кое в чем преуспели. Дух нездорового соперничества всячески насаждался среди игроков. Не случайно в прессе даже заметка о безобидном товарищеском матче клубных команд сопровождалась заголовком «Война Петербурга с Москвой». А тут играли сборные, играли за право поездки на Олимпиаду.

Игроки сборных Москвы и Петербурга вышли на поле хмурыми, неразговорчивыми. Они только искоса поглядывали друг на друга, каждый видел в сопернике злейшего конкурента.

Среди футболистов мелькала фигура человека в нелепой на поле штатской одежде. Это был судья. Внешний вид арбитра никого не удивил: все привыкли, что определенной формы не существовало. Да и самих-то судей было мало. Частенько перед лиговыми матчами обе команды собирались до выхода на поле вместе.

– Кого выберем судьей?

Футболисты не шутили. Даже в правилах был записан соответствующий параграф на этот счет. По обоюдному согласию избранному вручали свисток:

– Иди, суди!

Неудивительно, что такой скороспелый арбитр частенько ошибался, прощал виновных, наказывал невиновных и нередко способствовал возникновению разного рода конфликтов.

С помощниками церемоний было меньше. Представитель клуба обходил с флагом в руках ряды зрителей и искал желающего «помахать».

Да и с правилами первые судьи не всегда были в ладах. На петербургских чемпионатах один рефери-англичанин снискал себе скандальную известность тем, что без устали назначал штрафные удары, наказывая игроков, которые бросали мяч из-за боковой линии руками. Рефери безапелляционно считал, что это гораздо удобнее делать ногами… Матч будущих олимпийцев тоже не обошелся без казусов.

Самым драматическим стал момент, в котором принял участие судья. Он назначил «пенальти-кик» в ворота москвичей. Это было настолько явной несправедливостью, что даже петербургские болельщики принялись выражать свое неудовольствие громкими криками.

Московский голкипер Фаворский выразил свое отношение к судейскому промаху самым решительным образом. Он выбежал из ворот и… скрылся среди зрителей. Пока товарищи разыскивали в толпе вратаря и уговаривали его вернуться на свой пост, в рядах хозяев поля обсуждался вопрос, кому бить этот злосчастный «штрафной без защиты».

– Я сегодня что-то не в ударе, – смущенно говорил один.

– Не могу, никак не могу, нога болит, – отнекивался второй. – Пусть лучше кто-нибудь из форвардов. Конец затянувшейся дискуссии положил петербургский защитник Петр Соколов. Он решительно шагнул вперед и поставил мяч на отметку.

К тому времени Фаворского уговорили вернуться, и он снова маячил между штангами. Толпа замерла. Судья дал сигнал. Защитник издалека разбежался и с силой запустил мяч… за боковую линию! Фаворский растерянно уставился на своего спасителя, а зрители разразились аплодисментами, приветствуя благородный поступок футбольного рыцаря. Так завершился эпизод со злосчастным пенальти.

Схватка возобновилась с новой силой, и вскоре у московских ворот опять прозвучал судейский свисток. На сей раз пенальти был неоспоримым.

Кому бить? Петербуржцы молча оглянулись на своего защитника. Тот не заставил себя долго упрашивать. Он разбежался и с силой послал мяч в сетку, мимо вратаря Фаворского. Удар у Соколова был мощный.

Игра закончилась со счетом 2:2. Олимпийский состав по-прежнему оставался неясен. Вконец запутавшиеся руководители перетасовали игроков в две сборные и устроили еще одну игру. В одну из команд вошли основные кандидаты на поездку в Стокгольм, в «сборной остальных» оказалось немало случайных игроков и даже несколько петербургских англичан. Первая сборная вела со счетом 4:1, а потом едва не упустила выигрыш. Окончательный итог был 5:4 в ее пользу. Во втором тайме ворота «сборной остальных» защищал киевский вратарь Оттен, на свой страх и риск отправившийся в Петербург попытать спортивного счастья. Поскольку и вторая встреча не внесла полной ясности, «матч» был перенесен за зеленый стол заседаний. Здесь Петербург одержал победу: в Стокгольм решили послать смешанную команду, в которой на одного петербуржца было больше…

Некоторый свет на то, что происходило за футбольными кулисами, пролила «Петербургская газета», поместившая после второго матча такое сообщение: «Состав олимпийской команды определился довольно точно. Голкипер москвич Фаворский, запасной петербуржец Борейша. Беками выбраны москвич Ромм и петербуржец Соколов. Оба играли очень хорошо, но Ромм сделал большую неловкость, явившись на второй день на поле с опозданием и с заявлением, что у него болит нога. Так как никто не может гарантировать, что нечто подобное не случится в Стокгольме, решено заменить его петербуржцем Марковым и москвичом Римшей». Так петербуржцы добились в олимпийской сборной численного перевеса.

Пришло время отправляться в дорогу. Добираться в Швецию решили морским путем. Царские чиновники неожиданно расщедрились и предоставили олимпийской делегации большой пароход «Бирма». Вместе с футболистами ехали в Стокгольм легкоатлеты, борцы, стрелки, гребцы и другие члены весьма внушительной по численности (около 250 человек) делегации России. Впрочем, сделано это было не без расчета. Огромная «Бирма» должна была служить для спортсменов и плавучей гостиницей.

Настал день отъезда. Проводы олимпийских дебютантов были обставлены пышно. На празднично украшенной пристани оркестр непрерывно играл бравурные марши. Свежий ветер с Балтики развевал яркие флаги. «Бирма» подняла якоря и медленно пошла вниз по течению Невы.

В этот момент на пристани возник переполох. Какие-то господа с чемоданами суетились в толпе провожающих. Велико же было удивление петербуржцев, когда выяснилось, что это… олимпийцы, опоздавшие на пароход. Возможно, путешествие для них на этом бы и закончилось, не окажись в числе рассеянных пассажиров самого председателя Российского олимпийского комитета Срезневского. Портовые служащие быстро нашли выход. Опоздавших посадили на быстроходное судно, и то пустилось вдогонку за «Бирмой».

А как напутствовала футболистов пресса? Тон большинства комментариев был мрачным. «Наша команда едва смеет рассчитывать на большой успех. Слишком сильна будет конкуренция. Но мы и не думаем посылать наших футболистов для победы; пока им только надо учиться», – писала «Петербургская газета». Еще более резким было суждение «Нового времени». «Впечатление от игры такое, что сборная олимпийская команда слабее любой сыгранной клубской команды. Нападение у нас так слабо, что ничего хорошего и нельзя составить».

В день торжественного открытия V Олимпиады настроение у русских футболистов было приподнятое. Российская делегация четко промаршировала мимо королевской ложи во время парада, и публика наградила гостей аплодисментами.

Русские олимпийцы рьяно готовились к стартам. Ареной этих запоздалых тренировок опять же служила «Бирма». Гимнасты установили свои снаряды прямо на палубе, тут же звенели клинками фехтовальщики, бегали легкоатлеты. Даже стрелки-стендовики, достав свои винтовки, ухитрились пострелять по летящим мишеням Борцы занимались, расстелив… матрацы. Интересно, что среди них были два неплохих футболиста – петербуржцы Северов и Анкудинов. А футболисты, отыскав на берегу подходящую лужайку, гоняли мяч.

Вскоре игроки узнали новость, которая вселила в них некоторую надежду. После предварительного матча Италия – Финляндия определились соперники русской команды. Это были финны. Маленькая Финляндия тогда входила в состав Российской империи, и ввиду этого Николай II именовался еще и «князем финляндским». Тем не менее северные подданные «князя» добились права выступать на Олимпийских играх отдельной командой. Финские футболисты были довольно хорошо знакомы русским. Как раз накануне Игр москвичи несколько раз встречались со сборной Финляндии, готовящейся к поездке на Олимпиаду. Успех, правда, сопутствовал финнам, но теперь русские всерьез рассчитывали на реванш. Ведь объединенная команда двух городов, казалось, была явно сильнее московской сборной.

Итак, команда России приняла свое боевое крещение. Вот как описывала это событие одна из газет:

«Наконец выступили и наши русские. В оранжевых рубашках с гербом на груди, в синих брючках, наша команда впервые выступала вне пределов России. До хавтайма нападают все время русские. Игру финляндцев прямо-таки не узнаешь. Куда делась вчерашняя хорошая игра с планомерным нападением, хорошо работавшей зашитой? Финляндцы играли до того скверно, что казалось – они проиграют России.

Но… У нас всегда бывает это «но»: русская команда не выиграла.

На 34-й минуте Фаворский берет мяч, мяч отскакивает недалеко от его груди, и правый инсайд Виберг забивает гол».

Ворота сборной России защищал московский студент Лев Фаворский. Игрок он был рослый, сильный и смелый. Эти качества были немаловажны, если вспомнить, какую борьбу приходилось вести вратарям за мяч в те времена. Коль скоро соперники не слишком церемонились с голкиперами, то те, в свою очередь, как могли зло и решительно отстаивали свои права, если хотели выйти победителями из поединка. Фаворский особенно отличался, как тогда говорили, «на выбегах», то есть, когда он покидал ворота и выбивал мячи прямо из-под ног прорывавшихся форвардов. Здесь он и заслужил репутацию смельчака, войдя в историю нашего футбола как основатель славной династии вратарей сборной страны.

Роль стража ворот считалась трудной и ответственной уже в те времена. Еще более привлекательной и значимой была игра на месте центрального нападающего. Обычно на этой позиции выступал игрок, обладавший особенно эффективными и сильными ударами. В Петербурге этим славился Василий Бутусов. Это был старший из знаменитой футбольной династии Бутусовых. В семье было шесть братьев и четыре сестры, и все увлекались футболом.

В петербургском пригороде, в Удельной, для любителей мяча было раздолье. Не случайно здесь сложился настояший футбольный центр: клубы «Коломяги», «Удельная», «Надежда» и множество мелких команд. Потом «Удельная» и «Надежда» объединились и своим девизом избрали латинское слово «Унитас» – единство. В новом клубе первую скрипку играли братья Бутусовы. Василий был плотного сложения, невысокий, но отличался удивительной напористостью. Умелая игра головой в ту пору была редкостью. Василий ловко распоряжался верховыми мячами и был особенно опасен возле чужих ворот. Внезапно вырастая перед вратарем, он забивал гол, когда казалось, что мяч уже был в руках у голкипера. Случалось, что после прыжка Бутусова в воротах оказывался вместе с мячом и вратарь. Что ж, это тоже было вполне в духе тогдашних правил.

Вот и в олимпийском матче с Финляндией он забил гол. Причем в присущей ему манере, внеся мяч в ворота грудью. Увы, бутусовский гол остался единственным и победы не принес. Хотя финны, утомленные предыдущим поединком с итальянцами, выглядели неважно, частые атаки русских были плохо налажены. Несыгранная линия форвардов, где было три москвича и два петербуржца, никак не могла найти общий язык. А затем наступила развязка. Второй гол, который решил судьбу встречи, финны неожиданно провели минут за десять до конца, когда казалось, что сборная России вот-вот реализует свой перевес… Этому факту «Петербургская газета» посвятила такие строки: «В матче футбола между финскими и русскими игроками победили первые. Стоит жаркая погода».

Так печально для русских закончился этот упорнейший поединок. По накалу его можно сравнить со схваткой русского борца Мартина Клейна с финном Ассикайненом, которая состоялась здесь же на Олимпиаде. Оба соперника ни за что не хотели уступить друг другу и провели на ковре подряд более десяти часов! В конце концов успеха добился Клейн, но эта встреча отняла у него так много сил, что он оказался не в состоянии бороться за первое место со шведским атлетом и завоевал лишь серебряную медаль.

Вероятно, нечто подобное произошло и с футболистами, с той лишь только разницей, что ни о каких медалях они и мечтать не могли. Не успев восстановить силы после матча с финнами, они на следующий день снова вышли на поле. Предстоял так называемый утешительный матч с командой Германии, которая тоже выбыла из борьбы за призовые места.

Год назад сборная Петрограда дважды встречалась на своем поле с футболистами Дрездена. Это было уже после визита «странников» на берега Невы, и кое-какие уроки из него русские, видимо, извлекли. Во всяком случае, они сумели выиграть один матч со счетом 3:2, а второй свести вничью – 2:2. Сборная Германии, конечно, посильнее, чем дрезденский клуб, но русскую команду в этот раз трудно было узнать. Свой второй матч она провела в обновленном составе. Оранжевые рубашки надели семь петербуржцев и четыре москвича. Но игра от этого не стала лучше.

На первой же минуте немцы открыли счет – 1:0. Три русских хавбека решили почему-то стеречь одного центра нападения, забыв про остальных. В итоге еще три гола подряд в течение трех минут. В общем, олимпийцы «утешились» счетом 0: 16!

Дела остальных олимпийцев России шли не лучше. Причина была не только в неопытности дебютантов. У легкоатлетов, не в пример другим русским командам, был даже свой тренер-иностранец. Но и они не снискали лавров. Проигрыш следовал за проигрышем. В олимпийской делегации царил полный беспорядок. Гусарский генерал Воейков, возглавлявший русских олимпийцев, был полным профаном в спорте. Олимпийцы после первых неудач впали в уныние. Один из легкоатлетов потом писал в своих воспоминаниях об атмосфере, царившей на «Бирме» к середине Олимпиады: «Я был уже почти болен, принимал разные капли и пилюли… Да и все-то к этому времени как-то расхворались». Видно, и футбольная команда «расхворалась», проиграв финнам.

Перед Олимпиадой, касаясь шансов наших футболистов, Дюперрон грустно говорил: «Команда подготовлена настолько, чтобы… проиграть с честью». Но даже эта скромная надежда не оправдалась.

«…Главный недостаток нашей сборной команды – полная ее несыгранность. Ей пришлось сыгрываться уже в Стокгольме на решительных матчах. Можно усомниться в том, что выступление русских футболистов на Олимпиаде было разумно организовано» – так комментировала одна из русских газет проигрыши футболистов. Мнение другой было еще более резким: «Результат больше чем плохой. Безнадежно плохой. Олимпийские игры застали Россию врасплох, и не ей состязаться с народами, для которых спорт удел не только немногих счастливцев, а и наиболее важный, всеми поощряемый фактор физического развития страны».

А самую меткую и злую оценку выступлениям спортсменов России дал народ: Олимпиаду 1912 года называли не иначе, как «олимпийской Цусимой».

…Свой рейс «Бирма» завершила в Петербургском порту. Не было артиллерийского салюта, не видно было флагов, не слышно оркестра. Никто не пришел на пристань встретить проигравших.