"Искусительница, или Капкан для ялтинского жениха" - читать интересную книгу автора (Шилова Юлия)

Глава 8

Около часа мне пришлось поблуждать по ночным ялтинским улицам, пока я нашла нужный мне дом. Оказавшись у довольно высокого забора, я нажала на кнопку звонка и принялась ждать, когда мне откроют. Пётр не заставил себя ждать: вскоре он появился в полосатой пижаме.

— Ты как арестант, — в шутку заметила я и улыбнулась.

— А ты как бомжиха.

Пётр посмотрел на мои разодранные колени и покачал головой.

— Ты где штаны порвала?

— Упала.

— Это как же надо было упасть. Бежала, что ли, от кого?

— Да так, пришлось побегать по достопримечательностям ночной Ялты.

— Сразу ко мне прийти не захотела, только после того, как приключения на свою задницу нашла, про меня вспомнила.

— Главное, что вспомнила.

— И что, ты завтра в таком виде собираешься выйти на работу?

— Я думала, может, вы какую форму дадите.

— Какую тебе форму? Школьную, что ли?

— Да нет, рабочую.

— Заводскую? — неприятно хихикнул Пётр.

— Мы что, так и будем у ворот стоять? Ты меня за этим позвал?

— Ладно, заходи.

Я зашла на территорию дома и слегка успокоилась, потому, что темнота и неизвестность остались за стенами высокого и прочного забора.

— А где ты меня поселишь?

— Здесь, — Пётр показал на ветхий сарай.

— Ты это серьезно?

— Шутка. Здесь уже живут. Твои апартаменты находятся дальше.

— Что, в этом сарае и вправду живут? — не поверила я своим глазам.

— Милая, да на него уже очередь на пару месяцев вперед расписана.

— Я слышала, что в Ялте могут поселить в собачьей будке, но не верила.

— Насчет собачьей будки — не знаю, но сараи у меня все заняты.

Территория дома действительно поражала обилием сараев и различных подсобных помещений.

— Ничего себе! Да тут целый сарайный городок. И что, везде люди живут?

— Конечно, а ты как думала! Чем больше досок сколотишь, тем больше народу поселишь и денег за сезон соберешь. Для нас отдыхающие — живые деньги, а наши условия для курортников — экзотика.

— Жуткая экзотика!

— Ну а ты как думала? Чтобы не лицезреть подобную экзотику, нужно иметь хорошие деньги.

— За хорошие деньги лучше всего отдохнуть за границей.

— Ты права, но все же вы все равно сюда едете. Ругаете Крым на чем свет стоит и едете, потому что такой красоты, как у нас, нигде больше нет.

Пётр подвел меня к небольшому каменному домику, который, по всей вероятности, состоял всего из одной комнаты, уж больно он был мал, открыл дверь и включил свет.

— Вот твои апартаменты. Заметь, вполне приличные. Если бы я захотел их сдать, то у меня бы их с руками и ногами оторвали. Кучу денег мог бы заработать.

— Это можно было и не говорить, — сухо сказала я и оглядела комнату.

— Да это я так, на всякий случай сказал. Зачем я буду их сдавать, если ты, работая в кафе, принесешь мне больше прибыли. Согласись?

— Соглашусь.

Комната была совсем небольшой. В ней стояла железная кровать, застеленная чистым постельным бельем, тумбочка и журнальный столик.

— Ну что, ты рада?

— Жить можно.

— Мебели достаточно. Шкафа нет, но он тебе и не нужен, у тебя все равно вещей нет. Я сколько жилья сдаю, у меня нигде шкафов нет. Это же не отель — отдыхающие все свои вещи в сумках держат.

— Да мне шкаф и не нужен. Мне бы окно не помешало. А почему окна нет? Здесь что, курятник раньше был?

— А зачем тебе окно? — ответил вопросом на вопрос Пётр. — Может, тебе еще и пластиковые окна подавай? Это бывшее хозяйственное помещение. Ты где-нибудь видела, чтобы в хозяйственных помещениях окна были?

— Значит, я угадала, это бывший курятник. А как же я без окна-то? Тут днем темно.

Да зачем тебе нужно это окно? У меня все квартиранты живут без окон. На что ты в окно собралась смотреть? На сараи? Хорошенький тут пейзаж! Смотреть же не на что, разве только на забор.

— Да хоть комнату проветрить, и то окно нужно.

— Дверь открой и нормально все проветришь. Я тебе даже марлю на дверь повесил, чтобы насекомые не залетали. Дверь откроешь, и светло станет. А если света будет недостаточно, то ты его включишь. Только смотри, экономь. У меня все жильцы двери открывают. Это и вентиляция, и свет. Так что у меня здесь свои порядки, не разбалуешься. Я как комендант общежития: чужой ко мне не зайдет, тут все спокойно. Вход на территорию дома охраняют злобные псы. Так что будешь жить теперь с шиком. У тебя номер «люкс».

— А удобства-то где?

— Удобства на улице. И душ, и туалет. Все в лучшем виде! Я в сортире даже туалетную бумагу повесил. Так что заходи в свой «люкс» и отдыхай после всех своих приключений.

— Никогда в жизни еще в хозяйственных помещениях не жила.

— Тебе понравится. Все не так плохо, как кажется на первый взгляд.

— И на этом спасибо.

— У тебя есть какие-нибудь пожелания?

— Есть. — Пётр как-то пристально и жалостливо на меня смотрел, а особенно на мои разодранные колени.

Зубная щетка и тюбик пасты. И, если можно, мыла кусок. Я как только что-нибудь заработаю, сразу верну!

— Хорошо. Завтра с утра будет тебе и паста, и щетка, и мыла кусок. И даже нитка с иголкой.

— А нитка с иголкой-то зачем?

— Чтобы ты дырки на штанах зашила. Неприлично девушке в таком виде разгуливать. Ну, что ты не заходишь-то в свой «люкс»? Как будто боишься чего-то? Ты уже так накуролесила, по чистой постели, наверно, так соскучилась, что сейчас моментально заснешь.

— Да уж, это точно. Только вот…

— Что еще не так, — нахмурил брови мужчина.

— Я еще никогда не спала в помещении без окон. Я один раз в детстве родителей разозлила, и в наказание мать хотела закрыть меня в кладовке, так я такой крик подняла, что весь дом переполошила. А эта комната очень напоминает мне ту кладовку из детства…

— Ты что, боишься здесь спать?

— Ну да, ведь окон-то нет, а свет всю ночь жечь ты не разрешишь.

— Нет, конечно, — грозно ответил Пётр. — Ты что, хочешь меня по миру пустить?

— Да уж, тебя, с таким количеством сараев, по миру вряд ли пустишь.

Я же тебе сказал, что я тут как комендант общежития. Даже без окон я вижу, у кого свет горит, а У кого — не горит. Под дверями есть щель. Зачем ночью свет жечь? Так дело не пойдет. У тебя условия шикарные, так что нечего выпендриваться. Тебе все мои постояльцы завидовать будут. А если боишься спать без окон, то дверь открой и спи. Ты же видела, когда мы проходили мимо других сараев, некоторые двери открывают, чтобы душно не было. Насекомые к тебе не залетят — на двери марля висит. Да и свежо будет. Насчет безопасности не беспокойся — чужой не зайдет, территория охраняется собаками, они у входа привязаны. Если в туалет хочешь, то вон, напротив. Душ можешь принять — полотенце на кровати лежит.

Пётр откровенно зевнул и неожиданно посмотрел на меня масленым взглядом.

— Если боишься, то пусти меня под бочок. При желании на этой кровати мы с тобой поместимся.

— Ты что говоришь?

— Что слышала. Я сделаю все возможное, чтобы тебе не было страшно. Я мужчина заводной, горячий. Со мной тебе страшно не будет.

— Ну уж нет! Лучше я как-нибудь одна.

— Тогда спокойной ночи. — Пётр вновь зевнул и удалился к себе.

— Хоть этот не пристает и не спрашивает, есть у меня комплексы или нет. — Закрыв дверь, я выключила свет, поправила висящую на двери марлю и, сняв с себя драную одежду, с наслаждением легла на скрипучую древнюю кровать.

Я долго ворочалась, скрипела кроватью — никак не могла уснуть. Все время вспоминала задушенную девушку и Влада, доказывающего мне, что он не имеет к убийству никакого отношения. А затем поочередно одни образы стали сменяться совсем другими. Вот мой попутчик Николай достает бутылку шампанского. Я улыбаюсь и думаю, как же мне повезло с соседом. Он такой веселый, знает столько анекдотов, с ним так интересно… А затем передо мной промелькнуло лицо успокаивающей меня проводницы. Я громко плачу и держу дрожащими руками налитую мне рюмку коньяка. Я чувствую, как жутко болит голова. Я где-то читала, что после клофелина человек долго приходит в себя и чувствует себя просто отвратительно. Голова и в самом деле тогда так раскалывалась, что я боялась, не взорвется ли она и не разлетится ли на мелкие кусочки. А затем перед глазами возник сотрудник милиции, бросающий на меня откровенные взгляды. Не знаю, возможно, если бы он был не при исполнении, мне бы не было так неприятно. Но когда человек в форме пытается использовать свое служебное положение — это крайне удручающее зрелище. Я никогда не жаловала нашу милицию, хотя бы потому, что в нее идут работать по призванию лишь единицы. Ну что поделаешь, время нынче такое, что в милицию идут служить не потому, что стремятся охранять правопорядок, а потому, что хотят иметь хоть какую-то власть над другими, скрыть какие-то свои комплексы и срубить как можно больше денег. Сейчас уже не так популярно, как когда-то, слово «рэкет», но, глядя на нашу доблестную милицию, убеждаешься, что именно это явление там процветает. Мерзко видеть, как сотрудники милиции, дежурящие в метро, проходят мимо бомжей — с них все равно взять нечего, а выбирают для проверки документов только тех, кто получше одет и может отвалить денег за то, что он вышел на улицу без документов. После этого мне вновь представился Влад: его поцелуй, его сильные руки и влюбленные глаза. И эта девушка… Лежащая на кровати задушенная девушка с ярко накрашенными ногтями на ногах.

Мне удалось уснуть только под утро. Проснулась от громкого голоса Петра:

— Эй, красавица, время уже обеденное. Ты что, есть не хочешь?

Я потерла ладонями заспанные глаза и, приподнявшись, прислонилась спиной к стене.

— А сколько сейчас времени?

— Я же тебе говорю, что уже обед.

— Да я только под утро уснула. Всю ночь кошмары мучили.

— А что это тебе кошмары-то снятся?

— Сама не знаю… Всякая ерунда лезла в голову.

— Самое главное, что ты выспалась. Я тут тебе зубную щетку принес, пасту, мыло. Все, что ты просила. Приводи себя в порядок и быстро заскочим на рынок.

— А на рынок-то зачем? — не сразу поняла я Петра.

Прикупим тебе что-нибудь на вечер. Не выйдешь же ты на работу в своих драных штанах — ни один клиент не подойдет к тебе на пушечный выстрел. Так что приводи себя в порядок, я к тебе скоро зайду. Поедем на рынок, заодно пообедаешь и посмотришь кафе.

Кивнув в знак согласия, я дождалась, пока Пётр уйдет, и принялась одеваться. Мои дырявые штаны и в самом деле производили самое удручающее впечатление. Посмотрев на них я еще раз испытала недоумение, не понимая, как же так можно было упасть. Быстро одевшись, я вышла на улицу и отправилась в душ, захватив с собой туалетные принадлежности. Молодая женщина с ребенком сидела на лавочке во дворе и, заприметив меня, улыбнулась.

— Там занято, Лидия Львовна моется. Садись, посиди. Она всегда так надолго душ занимает. Непонятно, что можно там столько времени делать.

Сев рядом с женщиной на лавочку, я потрепала ее дочку за розовую щечку и поприветствовала ее за ручку.

— Так нужно этой Лидии Львовне сделать замечание. Она же все-таки не у себя дома.

— Да ей бесполезно делать замечания. Она говорит, что за все заплатила и в душе может сидеть столько, сколько угодно. Тут ей попыталась одна женщина замечание сделать, так она ее трехэтажным матом покрыла. С такими лучше не связываться.

— Но ведь душ-то общественный.

— Ей ничего не докажешь. Да ты не переживай.

не будет же она там сидеть целую вечность. Как тебя зовут?

— Настя.

— А меня Кристина. Ты сегодня ночью приехала?

— Да, — кивнула я. — Представляешь, я живу без окна.

— И я без окна, — невозмутимо ответила женщина. — Тут все в пристройках живут без окон. А зачем тебе нужно это окно? Спи с открытой дверью, и все.

— Как-то непривычно…

— Думаешь, мне привычно? А в гостинице, с окнами, знаешь, сколько номер будет стоить? Ты же на море приехала. Можешь на целый день на пляж уходить, и все. А сюда только переночевать приходи.

Кристина наклонилась ко мне и тихо спросила:

— Настя, а если не секрет, ты сколько за свой сарай Петру платишь? Я никому не скажу. Просто он здесь со всех по-разному берет…

— Нисколько не плачу.

— Как это так? Ты спишь с ним, что ли?

— Нет. Я к нему на работу в кафе устроилась. Мне, как сотруднице, жилье бесплатно предоставляется.

— Ах вот оно в чем дело! Ты с ним держи ухо востро.

— А что, он плохо себя зарекомендовал? — заметно напряглась я.

— Дак как тебе сказать…

— К тебе приставал, что ли?

— Кобель он. Мужики — они все кобели. Ко мне все трется.

— Как это — трется?

— То так заденет, то сяк, и все делает вид, что случайно. Ночью один раз пришел, когда дочка уснула, сел на кровать и стал меня просить заняться с ним сексом. Правда, он пьяный был. Сказал, что если я ему давать буду, то за жилье не придется платить.

— Ну а ты?

— А что я? Я его по-хорошему уговорила уйти к себе, боялась, что жена проснется и нам обоим не поздоровится.

— Ушел?

— Ушел, а утром делал вид, что ничего не случилось и он ко мне ночью не приходил. Мы оба делаем вид, что между нами никакого разговора не было. Правда, он так и норовит меня случайно задеть.

— А он еще и женат?

Конечно, сама знаешь, что холостые мужики нынче большая редкость. Сейчас всех гребут подчистую. Петьку еще в молодости охомутали. Он же рысак, по нему видно. Ходит, как кот мартовский, глазенки всегда на мази. Жена у него тихая, скромная, серая мышка. Очень приятная женщина. Мне кажется, Петька — деспот, и она его как-то побаивается. Боится слово поперек сказать. Если Петька тебя на работу взял. то. скорее всего, он на тебя глаз положил. Он скорее удавится, чем бесплатно девушку жить пустит.

— Не знаю. Я за ним ничего не замечала. Он ко мне и не клеился.

— Мое дело — тебя предупредить.

— Спасибо за предупреждение, но мне пока не за что на Петра жаловаться. Он плохого мне еще ничего не сделал. Только хорошее.

— Наверно, его твои разбитые колени не возбуждают. — Кристина посмотрела на мои порванные штаны и рассмеялась. — Где это тебя так угораздило? Ты случайно не от Петра ночью бегала?

— Поверь мне, не от Петра. На свете много других мужчин, которые могут заставить нас от них бегать.

Увидев, что из душевой кабинки вышла женщина, я взяла со скамейки свои туалетные принадлежности и пошла мыться.