"Его нежная дрянь" - читать интересную книгу автора (Шилова Юлия Витальевна)ГЛАВА 11– Ты устала? – Саша провел рукой по моей щеке и улыбнулся. – Нет. Я не устаю от секса. Перевернувшись на спину, я потянулась и почему-то вспомнила свою юность, когда я была непорочной, с устойчивыми принципами, про секс слышала только из уст более опытных подруг. Я была скована и зажата, вполне довольствовалась банальными поцелуями. Но это время прошло. Родилась новая Валерия. Чувственная, страстная и до неприличия сексуальная. В отличие от других женщин я никогда не ругала мужчин, не искала в них недостатки. Я знала, мужчину нужно ценить хотя бы за то, что он умеет дарить наслаждение. – Лера, кто ты? – неожиданно спросил Александр, поглаживая меня по спине. – Обыкновенная женщина. – Ты не обыкновенная. – Значит, я не обыкновенная. А зачем ты это спросил? Ты подумал, что я могу быть неплохим дополнением к интерьеру твоей квартиры? – Ну зачем ты так… Просто я хотел бы знать о тебе все. – Обо мне невозможно знать все. – А ты и вправду работаешь медсестрой? – Да. – Тебе завтра с утра на работу? – Нет. Я взяла больничный. – Лера, мне кажется, у тебя какие-то проблемы. Не хочешь со мной поделиться? – Нет, – осторожно ответила я. – Я понимаю, мы с тобой едва знакомы, а с чужими людьми редко кто делится проблемами, но знаешь, если мы лежим в одной постели, мы не такие уж чужие. Если ты захочешь со мной поделиться, я внимательно тебя выслушаю и может смогу чем-то помочь. – Ты ничем не сможешь мне помочь! —отрезала я. – Но может быть, тебе самой станет легче, если ты выговоришься. Это как в поезде: едут двое незнакомых, пассажиров в одном купе и каждый рассказывает о своей жизни. – Но мы с тобой не в поезде. Кстати, когда пассажиры едут в одном купе, они рассказывают о себе потому, что никогда в жизни больше не увидят друг друга. Ты намекаешь на то, что мы тоже никогда больше не встретимся? – Нет. Ты не права. Перед тем как выйти из поезда, люди оставляют друг другу адреса и начинают встречаться. А что касается нас, то я вообще не хотел бы с тобой расставаться. Мы долго смотрели друг другу в глаза, словно вели безмолвный разговор. Мы были знакомы всего несколько часов, но мне показалось, что мы нужны друг другу. Это было странно, удивительно. Потом мы уснули. Тихо, блаженно, не разнимая объятий. А ночью я спала неспокойно. Ворочалась, вскрикивала и… видела Дмитрия, висящего на крюке. Мне снилось отделение милиции, где я, размахивая руками, рассказываю о человеке, умирающем в морозильной камере… А затем меня будто бы уводят в тюремную камеру. Я жалею о том, что приехала в отделение милиции, надо было позвонить анонимно и рассказать, где находится ресторан и в какой именно комнате находится умирающий, а быть может, уже умерший человек. И тут же думаю, что никакой анонимности не получилось бы. Стас далеко не дурак и сразу догадался бы, откуда ветер подул. А уж если бы Стас догадался… Он не сдал бы меня ментам, а расправился бы со мной сам с той хладнокровной жестокостью, на которую был способен. Потом мне снилось, что Стас тащит меня за шиворот и подвешивает на крюк. Острый, холодный крюк прокалывает мою шею, и я громко кричу от адской боли. – А-а-а..!!! Перепуганный Александр наклонился надо мной, а я никак не могла понять, где нахожусь. – Что с тобой? Тебе что-то приснилось? – Нехороший сон. – Тебя мучат ночные кошмары? – Иногда бывает. Александр провел ладонью по моему лицу. – Бог мой, ты даже плакала во сне. Скажи, что тебе приснилось, и я скажу, к чему это. – Ты умеешь толковать сны? – Не все, но умею. – И ты в это веришь? – Иногда. – Мне приснилось, что я вешу в морозильной камере на крюке, рядом с тушами, – быстро выпалила я. – Где ты висишь? В холодильнике, что ли? – В такой большой морозильной камере, которая бывает в ресторанах. – А кто это сделал? – Не знаю. – Ну это сродни черному юмору! – Нет тут никакого юмора и даже черного. Там было холодно и темно, а рядом со мной висел еще один человек, директор какой-то фирмы. Он был уже почти мертв, но еще постанывал. Его глаза были залиты кровью, не было видно даже зрачков. – Ну у тебя и сны… Мне кажется, что такому нет толкования. – А мне кажется, что этот сон к тому, что кто-то умрет. – Глупости. – Нет, не глупости, – грустно сказала я, подумав, что Дмитрий уже, наверно, умер. Интересно, что Стас сделает с его телом? Завезет в глухой переулок и подстроит все, как несчастный случай или прикажет своим головорезам закопать где-нибудь в лесу? Был человек и нет человека. Пропал без вести. – А сколько человек может провисеть в морозильной камере, пока не умрет? – Я не понял вопрос, – растерялся Саша. – Я спрашиваю, сколько человек может прожить на сильном холоде? – Не надо, это всего лишь дурной сон, не нужно переносить его в действительность. Постарайся его забыть. Положи голову на мое плечо и закрой глаза и не думай ни о чем плохом. Я рядом и буду оберегать твой сон. – Легко тебе говорить… – Мне не легко это говорить. У тебя нервная система ни к черту! Что там у вас в больнице вообще творится?! Неужели такая работа нервная? – Очень. Зарплата маленькая, а больные ужасно привередливые. К каждому особый подход нужен. Приходится с ними возиться, как с маленькими детьми. Весь день на нервах. – Так нельзя, работа должна приносить радость. Она должна быть в кайф. – Хорошо тебе говорить! Где ты сейчас такую работу найдешь, чтобы она кайф приносила? Человеку нужно себя прокормить, а как на эту кормежку заработать, уже не важно. – Не скажи. Моя работа приносит мне большое удовлетворение. Она стала смыслом всей моей жизни. – Таких, как ты, единицы. Кстати, а в чем заключается твоя работа? То, что ты скупаешь старые вещи – это и есть работа? – Нет, это хобби. Моя работа, – мой ломбард. У меня самый хороший ломбард в Москве. Я люблю то, чем я занимаюсь. Иногда я отпускаю оценщика и сажусь сам. Мне ужасно интересно наблюдать за людьми, фантазировать на тему о том, что их на это толкает. Один раз ко мне пришла жена очень известного антиквара и принесла безумно дорогую саблю за совершенно смешные деньги. Эта сабля была для меня наваждением. Я, к сожалению, не мог присутствовать на том аукционе, где она продавалась. Увидев эту саблю, я чуть было не потерял рассудок. Но я знал, что эта вещь принадлежит не ей, а ее супругу, и что эта сабля много для него значит. Мы, антиквары, практически все знаем друг друга и тесно общаемся. Нас ведь немного. Чтобы заниматься антиквариатом, нужно иметь не только большие деньги, но и хорошие знания. Сегодня, к сожалению, появилось много таких, кто имеет большие деньги, но не знает не только историю нашей страны, но и русским языком едва владеет. Я говорю это к тому, чтобы ты поняла, между настоящими антикварами существует взаимоуважение. Когда жена моего знакомого принесла саблю, которой я бредил долгое время, я не стал нарушать годами сложившуюся этику и сразу ему позвонил. Он был в ужасе. Тут же примчался и отобрал у жены свою саблю. Оказалось, он просто не дал жене денег на очередную шубу, и она в отместку ему решила продать дорогую его сердцу вещь за сумму, равную стоимости шубы. Можешь себе представить? – Могу. И как сложились их отношения дальше? Он дал ей деньги на очередную шубу? – Нет. Они развелись. – Развелись?! Из-за какой-то там сабли?! – Эта женщина посягнула на самое дорогое, что было у ее мужа. – Он купил эту женщину за пару ресторанов и дорогих подарков. – Как это? – Сводил пару раз в ресторан, подарил подарок, и они поженились. Он никогда ей ни в чем не отказывал, шубу не купил, потому что узнал о ее измене. Вот такой роман. – Как все цинично. Прямо тошно становится. Они никогда не любили друг друга? – Не знаю. Со стороны казалось, жили неплохо. – Она и загуляла, наверно, потому, что он не обращал на нее внимания. Только вещи любил. Страшно даже подумать, что вещи ценнее человека. Видимо, Александру не понравились мои рассуждения. Он попытался перевести разговор на другую тему, и я поняла, что мой новый знакомый солидарен со своим другом антикваром. – Чужая семья – потемки. Давай спать. Кстати, а в каком отделении ты работаешь? – В отделении интенсивной терапии, – не моргнув глазом соврала я. – Вытаскиваем с того света тяжелобольных. К нам везут всех, с кем случилось несчастье. После тяжелой аварии, после тяжелейшего отравления… – Работа и в самом деле тяжелая, но благодарная. Ты спасаешь людям жизнь… От последних слов мне стало нехорошо, и я закрыла глаза. |
||
|