Глава 5

Впервые Кирк вошел в Большой Зал Штаб-квартиры Звездного Флота младшим лейтенантом, за два года до того, как он стал капитаном.

Он мог бесконечно восхищаться его великолепием. Кафедральный потолок, парящий на высоте сотен метров, великолепный отдающий эхом пол, оркестровый балкон, обрамляющий Герб Федерации, выложенный из природных камней миров, основавших это великое предприятие.

Но дольше всего Кирк мог смотреть, не отрываясь, на Фреску. На стене была длинная, бюрократичная табличка с именем Фрески, но никто не называл ее так, не говоря уже о том, чтобы запомнить его. Поскольку в ином имени она не нуждалась.

Фреска чудесно простиралась вдоль по изогнутым стенам Большого Зала, отображая развитие человеческого путешествия к звездам. От Икара и братьев Монгольфьер, минуя "Аполлон", "Патфайндер" и "Бонавентур" Кохрейна к первой объединенной миссии с вулканскими кораблями.

Фреска не была завершена на USS "Конституция", корабле, рисунок которого изображал тип собственного "Энтерпрайза" Кирка. После него было еще место для множества кораблей, но Фреска была обдуманно незавершенной.

Последние пятьдесят метров оставались белыми.

Послание было ясным.

Человеческое путешествие, подобно картине художника, никогда не будет завершено.

Кирк не мог вспомнить, что стало с художником. Но сейчас он не имел ни времени, ни возможности осмыслить это. Этим вечером две тысячи сановников наполнили Большой Зал, и все они знали Кирка.

Или думали, что знают.

Он никогда не мог к этому привыкнуть.

Рост его популярности начинался довольно медленно. На ранней стадии он мог зайти в бар на Звездной базе и, внезапно взмахнув рукой над столом, заполненным золотыми рубашками униформы, привлечь внимание к себе. Это были дружественные офицеры, которые узнавали его. Они глядели на его лицо, на его журнал, записи которого впоследствии распространялись повсюду во Флоте для генеральных рекомендаций и обозрений.

Да это же Кирк с "Энтерпрайза", говорили они и предлагали ему выпить. На что на самом деле похожа Элаан из Трои? Какие маневры совершают ромуланские суда, выходя из Нейтральной Зоны? Вопросы были бесконечными и, поначалу, ему это льстило.

Но затем его стали узнавать и вне Флота. К нему стали подходить штатские, задавая одинаковые вопросы, добиваясь все больших подробностей. Всегда подробностей. А после инцидента с Виджером шлюзы были и вовсе открыты. Вся Земля заявляла, что знает его. Большинство других миров тоже.

Теперь Кирк не мог куда бы то ни было пойти без того, чтобы не обнаружить внезапные вспышки узнавания в глазах незнакомцев. Все более интенсивные, поскольку знания о нем не были похожи на знания о новых спортивных звездах или политиках, люди приходили к этому после десятилетий его карьеры.

Он был отшлифован в их мозгах наравне с другими старыми знакомыми, он был таким же памятным следом, как и члены семьи и старые друзья. Вот так они и подходили к нему теперь. Люди, подобно юному технику, которые выросли, смотря на его лицо в новостях, читая о его приключениях – его работе. Они чувствовали, что знают все о нем. Он был их другом.

Их дядюшкой. Их вдохновителем.

Кирк был бы первым, кто согласился бы с тем, что он у них в долгу. С их поддержкой Звездного Флота и Федерации они дали ему возможность делать то, что он сделал. И за это он всегда был благодарен.

Но правда была в том, что для Кирка они все еще оставались не более чем незнакомцами.

После миллионов заданных вопросов об Элаан, после миллионов вопросов о ромуланских командирах его сдержанность к появлению на публике имела мало отношения к тому факту, что он думал, что ему больше нечего сказать. Это было больше похоже на чувство, что нет никого более одинокого, чем человек с миллионом друзей. Да и как он мог всегда отдавать искренний, и, тем не менее, фальшивый долг дружбы?

Это была безвыигрышная ситуация, и Кирк с мучительной болью выяснил, что наилучшим выходом из этого будет избегать их совсем. Даже если это означает, что некоторые из этих незнакомцев, которые раньше думали о нем, как о друге, теперь будут думать о нем, как о враге.

Впервые эту цену он заплатил очень давно и знал, что он будет продолжать платить ее до тех пор, пока люди знают его.

Или думают, что знают.

По крайней мере, на официальном приеме Звездного Флота его слава не была уникальной или даже заметной. На самом деле здесь было много тех, кого Кирк сам видел в новостях и читал об их подвигах. Это обоюдное узнавание, которое они делили с Кирком, было тайным сигналом разделенного сочувствия. Они были членами такого же превозносимого и осаждаемого клуба, без возможности выказать свое недовольство общественной лести без того, чтобы это не выглядело избалованно и недостойно.

Кирку было интересно, знают ли другие в этом клубе ответ на вопрос, досаждающий ему сейчас. Ему было интересно, был ли кто-нибудь среди них, кого бы он всегда мог спросить. Но, конечно, они были. Спок и Маккой.

Сейчас они подходили к нему. Один из них выглядел даже более неуютно, в своей официальной униформе, чем Кирк.

Другой не выглядел бы неуютно даже в доспехах Железной Леди с крысами, жующими его пальцы ног. Мгновенно Кирк ощутил волну облегчения. Это было чувство дружбы, которое он понимал, и к тому же мог возвратить.

– Добрый вечер, капитан.

Кирк усмехнулся в ответ на приветствие Спока. Так официально. Так типично.

– Привет, Джим. Пир горой, не так ли?

Улыбка Маккоя была шире, чем у Кирка. И как Кирк знал, с точки зрения Маккоя, у него была для этого отличная причина.

Прием был удивительным. Национальные костюмы гостей Звездного Флота, вместе с радужными оттенками их кожи – с мехом, с чешуей, с перьями и всем, что только может быть – взрывались цветами, соревнуясь только экстравагантным калейдоскопом нагруженных банкетных столов с щедрыми дарами бесчисленных миров.

Только одно Маккой любил больше, чем хорошо повеселиться самому. Это чтобы другие тоже отлично повеселились.

– Очень выразительно, – ответил Кирк. – Не это ли вы хотели сказать, мистер Спок?

– Возможно, – согласился Спок, с обычным вулканским бесстрастием.

Маккой вскинул голову.

– Большая часть знаменитостей Звездного Флота за десять лет. Верхушка послов Федерации и неприсоединившихся миров. Лунная Филармония на эстраде. И все, что ты можешь сказать – это "возможно"?

– Что вы хотите этим сказать, доктор?

Маккой дал полный выход своему раздражению.

– То, что ты можешь отлично повеселиться.

– Это было бы...

Маккой перебил.

– Не говори это. Нелогично. Я знаю.

– Возможно, вы не совсем безнадежны, – заметил Спок.

Маккой закатил глаза.

– Не принимай это близко к сердцу.

Кирк заметил, что Спок изучает его.

– С вами все в порядке, капитан?

– Разве это не мой вопрос? – спросил Маккой.

Кирк, успокаивая доктора, придержал его рукой, зная, что Спок видит его насквозь.

– Я почти не спал этой ночью.

Спок кивнул.

– Да. Дождь не был запрограммирован.

– Это было не из-за дождя, – сказал Кирк и почувствовал, что его настроение скисает при мысли о последней ночи, с пробуждением чувств, с которыми он боролся.

Маккою показалось, что он понял, что могло произойти.

– Кэрол не пришла вечером?

Кирк проигнорировал это замечание. Он не хотел об этом говорить. Маккой понял.

– Почему бы мне не принести нам что-нибудь выпить?

– Как доктор прописал.

Маккой начал пробираться сквозь толпу.

Кирк вздохнул, готовясь сказать Споку то, что хотел, пробуя воду перед прыжком. Но Спок перебил его.

– Капитан, я покину Звездный Флот по окончании этого квартала.

Кирк открыл рот. И ничего не сказал. Это было то, что он хотел сказать сам.

– Я присоединюсь к вулканскому дипломатическому корпусу.

– Ага, – сказал Кирк, продолжая удивляться. – Семейный бизнес.

Спок задумчиво кивнул.

– Я буду работать с отцом по нескольким вопросам. Хотя ромуланский вопрос – это то, на что я буду направлять наибольшие свои усилия. Эта тема представляла наибольший интерес на конференции Хитомера.

– Ромуланский вопрос?

– Объединение, – ответил Спок. – Вулканцы и ромуланцы были очень долго разделены.

Кирк задушил улыбку изумления.

– Спок, это может занять десятилетия. Если не столетие.

– Я надеюсь на это, капитан. Будет интересно увидеть, как процесс завершится в течение моей жизни.

Для Кирка эти простые слова были подобны шлепку. Вулканская наследственность Спока означала, что он только начал подходить к середине своей жизни. И следующий век будет, безо всякого сомнения, для него полностью продуктивным временем.

Спок смотрел на Кирка с пониманием. Между двумя друзьями не оставалось секретов.

– Вы хотели мне что-то сказать? – спросил Спок.

– Я... думаю тоже уйти из Звездного Флота.

Кирк пожалел об этих словах, как только они были сказаны. Они прозвучали как-то странно.

– Я удивлялся, насколько долго вы будете принимать это решение.

– И ты думаешь, что это хорошая идея?

– Это не мое дело – судить о ваших планах.

– Итак... ты хочешь сказать, что думаешь, что я должен остаться?

Спок заколебался перед ответом. Кирк знал, что он осторожно подбирает слова.

– Капитан, какое бы вы не выбрали будущее, оно не может быть выбрано другими. Только вы можете принять подобное решение.

Кирк нахмурился.

– Ты совсем не облегчаешь его.

– Такие решения редко бывают легкими.

Из толпы неожиданно появился Маккой.

– Что за решения?

Он держал в руках два стакана густой голубой жидкости. Впихнув один из них в руку Кирка, Маккой выжидающе стоял.

Кирк, сомневаясь, вытаращил глаза на свой стакан.

– Боунз, я дал зарок не пить ромульский эль год назад. Ты там был, помнишь?

Маккой подмигнул.

– Что за решения?

Спок выглядел невинно нейтральным. Это у него отлично получалось.

Кирк глотнул эля и удивился, что забыл, как сильно он обжигает глотку.

– Я думаю... – начал он, затем кашлянул. – Я думаю...

ГРАЖДАНЕ ФЕДЕРАЦИИ И УВАЖАЕМЫЕ ГОСТИ!

Усиленный голос гудел посреди Большого Зала, тотчас останавливая все разговоры. Кирк, Спок и Маккой повернулись к сцене, так же как и все остальные. Десятиметровая голограмма президента Совета Федерации была спроецирована над ней. Руки голограммы президента тянулись к каждому.

Настоящий президент, стоящий под проектором, был маленькой фигуркой, почти незаметной среди голов, других выпуклостей и частей тела, стоящих впереди Кирка гостей. Его можно было отличить лишь по его белоснежной длинной гриве и усам.

Кирк был удивлен, увидев несколько клингонов в доспехах возле сцены. Это выглядело бесконечной попыткой Федерации дотянуться до Империи.

ОТ ИМЕНИ СОВЕТА ФЕДЕРАЦИИ Я ПРИВЕТСТВУЮ ВАС.

Затем президент начал повторять свое приветствие на вулканском.

Маккой прошептал на ухо Кирку.

– Это, должно быть, растянется на следующие полчаса. Что за решения?

Но Кирк не хотел разговаривать. Другая фигура поднялась на сцену и присоединилась к президенту. Человек был чуть в стороне от фокуса голографического проектора: Кирк видел фигуру в бордовой куртке униформы, но не видел адмиральскую нашивку на ней, чтобы было возможно определить, кто это из адмиралов.

– Шшшш, Боунз, – сказал Кирк. – Это, должно быть, он.

– Конечно он, – не понижая голоса, сказал Маккой. – Из-за этого-то и вся эта свистопляска.

Кирк вздохнул.

– Ну, я хочу увидеть, кто он.

– Ты хочешь сказать, что не знаешь? Это был самый плохо охраняемый секрет Звездного Флота.

– Боунз...

... С БОЛЬШИМ УДОВОЛЬСТВИЕМ ПРЕДСТАВЛЯЮ ЕДИНОГЛАСНО ОДОБРЕННОГО...

Президент отступил к знамени Федерации. Он сдвинулся в сторону. Его голограмма указала на того, кто присоединился к нему.

НОВОГО ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО ЗВЕЗДНОГО ФЛОТА

Адмирал шагнул на линию голографического проектора. Его десятиметровое изображение, подобно гиганту, заполнила Большой Зал.

Кирк почувствовал, как у него скрутило живот, когда он, наконец, узнал адмирала. Это не могло быть правдой.

АДМИРАЛА ЭНДРОВЕРА ДРЕЙКА!

Большой Зал загрохотал аплодисментами.

Кирк был оглушен.

Противник, которого он поклялся никогда не прощать, добился просто невероятного положения. В этот день Кирк решил прекратить сражение.

Голос Маккоя изменился, видя очевидный дискомфорт Кирка.

– Ты знаешь его?

– В Академии, – Кирк прилагал отчаянные усилия, чтобы это прозвучало небрежно. – Потом на "Фаррагуте".

Кирк закрыл глаза и увидел усмехающееся лицо лейтенанта Дрейка на Тичо IV, смеющегося над смертью Фэйт Морган. Кирк увидел собственного сына, Дэвида, так невинно идущего к опасности.

– Что-то не так? – спросил Маккой.

Кирк знал, что все не так.

– Если это тот, кто будет руководить Звездным Флотом, – сказал он, – тогда я был прав. Для меня пришло время уходить.