Dark Window Мечты

У перекрестка они столкнулись лицом к лицу.

— Далековато мы забрались от места первой встречи, — ласково буркнул Воитель.

Впервые они повстречались пять лет назад. В темной лесной прогалине сиял алый шар спелого яблока Горного Короля. Съевший его получал навеки удачу в битвах и прочую милость богов. К заветному плоду потянулись две руки. Отдернулись. И зазвенели, схлестнувшись, два клинка.

— Что надо тебе, чужеземец?

— Эй, девонька, а ты разве из местных?

— Судя по накидке, ты — грязный наемник.

— А у тебя браслеты Драконьей Школы. Дамочек с такими украшениями на королевские приемы тоже, знаешь ли, не приглашают.

Угасающий костер. Приторная сладость мякоти горного яблока, поедаемая деревянными ложками из двух половинок.

— Что, красавица, захотелось украсить гостиную драконьей шкурой?

Взгляд гневных глаз, как два раскаленных гвоздя, как выводок взбунтовавшихся волкодавов.

— Мертвый дракон — это кощунство! Я прошла почти полсвета, чтобы отыскать живого. Я с отличием закончила Школу Победителей Драконов. Я научилась убивать. Для того, чтобы не убить. Целой жизни не жалко, только б оказаться с драконом в одном полете. А ты зачем забрался в этакую глушь? Здесь-то не сыщешь богатых замков для разграбления. Какова твоя миссия, Воитель?

— Да не дракон, это уж точно.

— Но что гонит тебя сквозь леса и страны?

Узловатый сук воткнулся в костер, подняв рой ярких багряных искр.

— Хочу найти хотя бы одну девственницу.

Женский смешок. Мужской взгляд мрачнеет непониманием.

— Чего ж проще-то? Ты ж воитель. С огнем и мечом прошел немало городов.

— Везде полный упадок, падение нравов. Мир катится к черту. Римская распущенность протянула свои щупальца повсюду. Нет мне удачи. Выбирая миссию, хватаешься за самую легкую, а потом понимаешь, что она невыполнима.

— Наплюй, да успокойся. Обычная женщина доставит тебе не меньше радости.

Блеск костра на золотых браслетах Охотницы, на исцарапанных ножнах Воителя. Запах жарящегося мяса. Тепло, перемешанное с едким дымом костра. Мерцающие звезды счастливых небес.

— Ты говорила про драконий полет, не так ли? Когда женщина целиком твоя, это не хуже драконьего полета. Кажется, что ты и впрямь взлетел. Кажется, что до звезд рукой подать. Но если у женщины есть прошлое, его темные хвосты незаметно возвращают тебя на землю. И нет выхода из заколдованного круга. Я проверял и не один раз. Да что объяснять. Я и сам могу предложить тебе вместо дракона песчаную ящерицу. Тоже, говорят, удивительное существо.

Смачный плевок. Треск поленьев. Сизый дым, уходящий на высоту птичьего полета.

— Ну что же, бог в помощь.

Изборожденное морщинами лицо на секунду разглаживается.

— Что бог… А если… Слушай, а если нам с тобой объединиться. Разыскиваем место, где девственниц приносят в жертву дракону, дожидаемся очередного жертвоприношения… А потом ты забираешь себе дракона, а я девственницу!

В двух парах глаз снова разгорались звезды сбывающейся мечты. Хотя, возможно, просто костер горел слишком ярко.

Совместные поиски не принесли успеха, и они снова разбрелись по разным дорогам, ища каждый свое. Но заключили договор, чтобы не ходить по одним местам дважды, спрашивать и за себя, и за другого. Встречаясь раз в год, они сначала смотрели друг на друга с надеждой. Но к шестой встрече мрачные взгляды уже не светлели, а в ход шли лишь колкие шуточки.

— Как успехи, Воитель? Колечка-то не видать.

— При тебе тоже не заметно зеленых крыльев, не так ли?

Прошедшие годы добавили ему морщин. Она напоминала вампирку, сидящую на голодном пайке. По бледной коже ноги багровой молнией протянулся глубокий шрам.

— Господи! Да я бы на твоем месте давно бы тренировала пару детишек.

— А я бы на твоем — тоже вышел замуж.

— Да знаешь ли ты, что моей руки добивались два короля и семь принцев. Я уж не считаю купцов, ремесленников и прочей солдатни, вроде тебя.

— Да знаешь ли ты, что я видел дракона!

— Где?!

Судорожный выдох. Острые ногти вцепились в мускулистое предплечье.

— В Иствикском музее, дурочка. Там стоит отличное чучело.

Плечи опущены. У обоих. Он тоже догадался, что так шутить не стоило.

— Мечты, — плевок Воительницы уносится к далекой и недоступной реке. — Они уже давно превратились в прах, а мы продолжаем цепляться за них. Почему сладкая боль нам дороже успокоения?

— Успокоение — та же пустота. Грустно чувствовать себя пустым местом посреди прекрасного мира. Вот только в этом мире наши мечты не сбудутся, — в басок Воителя вкрадываются виноватые нотки, переходящие в хриплый шепот, никогда.

— В затерянном индийском храме один мудрец сказал мне: не можешь изменить мир — изменись сам.

— И как, помогает?

— Не знаю, но я хочу попробовать.

— Эй, девочка, но что случится тогда с нашими мечтами?

— Не знаю! Не хочу знать! Я устала! Ты даже не представляешь, как я устала за эти годы! Я все равно попробую. А мечты… Они никуда не денутся! Я еще не встречала ни одного человека, у которого не было бы мечты!

— Что нужно, чтобы изменить себя?

— Найти человека с несбывшейся мечтой и взяться за руки.

— Легко! Уж от пожатия Вашей ручки, миледи, я никогда не откажусь.

Разжавшиеся пальцы выскользнули из плотного замка.

— Вроде ничего не изменилось, — пожал плечами Воитель.

— Для меня тоже, — еле слышно произнесла Охотница.

— Тогда вперед, — предложил он. — Возможно, новая жизнь поджидает нас прямо за поворотом.

Она не спорила.

За поворотом они увидели карлика, спешащего навстречу и что-то весело распевающего себе под нос. Заметив путников, карлик затормозил и оборвал песню.

— Эй, ты, сепутень, — прикрикнул Воитель. — Ну-ка, подь сюда, живо, живо!

Взгляд карлика затравлено заметался по сторонам. Влево склон круто обрывался. Из мглистого дна пропасти поднималась полоса белесого тумана. Вправо взвивалась к небесам отвесная скала, и карлику было ясно, что его конечности не заточены для лазанья по скалам. Поэтому незадачливый путешественник, понурив голову, побрел к людям.

— Наш шанс, — прошептал Воитель и подмигнул Охотнице, — Я сказал, живо!

Карлик засеменил, поминутно спотыкаясь и охая.

— Да не стони ты, — поморщился Воитель. — Лучше скажи, не приносят ли где-нибудь поблизости девственниц в жертву драконам?

— Что, за так, что ли? — и карлик протянул навстречу испачканную руку.

— Чем мы его наградим? — хмыкнул Воитель. — Выбирай, три пинка или за шиворот и в реку.

Карлик обиженно скривился.

— А может быть, ты хочешь меня? — Охотница призывно расставила ноги.

Лицо карлика озарилось надеждой.

— Раскатал губищу! — взъярилась Охотница, носок сапога врезался в дряблую кожу карлика. — Даже не думай об этом.

Несмотря на багровую полосу, протянувшуюся по щеке, было видно, что не думать об этом карлик не мог. За это ему вломили сапогом еще раз. Теперь уже мужчина.

— Да скажу я, скажу, — захныкал карлик. — Здесь недалече. Только сапогами не бейте! Как встретите горный ручей, спускайтесь по руслу, и он приведет вас к пещере.

— Гуляй, — отвесив на прощание знатного пинка, парочка поспешила навстречу судьбе.

Угловатая тень загородила светлый проем. Дракон прибыл. Жертва сжалась и постаралась втиснуться в извилистую щель. Но та оказалась недостаточно широкой, да еще предательски лязгнули цепи. Змеиные глаза — желтые с черными веретенцами — неспешно оглядывали каменный алтарь. У девушки пересохло в горле. Фляга с водой, почти нетронутая, стояла рядом. Но жертва боялась даже вздохнуть. Зеленая громада втиснулась в пещеру, сразу превратившуюся в крохотный закуток. Оставалось закрыть глаза и ждать когда холодный раздвоенный язык коснется нежной кожи лица и потянет за собой ниточки липкой слизи.

Грохот. Звонкая ругань в переплетении двух голосов. Резкий поворот рогатой головы. Две тени превратились в двух отважных воинов. Вздох облегчения: успели! А говорили, что драконоборцы — всего лишь забытая сказка.

Прибывшая парочка осматривала пещеру, ничуть не заботясь присутствием шумно дышащего чудовища и полуобнаженной девушки, радостно хлопающей глазами.

Глаза Воителя встретились с глазами дракона.

— Ты-то мне и нужен, — удовлетворенно заулыбался Воитель и шагнул навстречу. Не ожидавший такой прыти, дракон отступил, прижался к влажному камню и изготовился к броску. Охотница скользнула равнодушным взглядом по чешуйчатому телу. Взор ее остановился на девушке, прикованной к стене, и та почему-то снова начала бояться.

Дракон промедлил с броском лишь секунду. Ее оказалось достаточно, чтобы Воитель сам подскочил к чудовищу, на ходу отстегивая ножны от пояса, и рубанул по горлу. Рубанул безвредно, плашмя. Дракон вознамерился окатить смельчака струей огня, но в горле только хлюпало, да клокотало. Воитель знал куда ударить.

Мужчина ухватил зеленый хвост с нарождающимися шипами и принялся накручивать его на мускулистую руку. Убедившись, что дракону не вырваться, он выволок упирающееся тело из пещеры и поволок его в темную расселину. На свежем воздухе дракон раскрыл крылья и попытался взлететь. Мощнейшим рывком Воитель вернул дракона на землю, ножнами переломил сначала одно крыло, потом второе, а затем продолжил свой путь.

— Э, нет, дружок, — усмехнулся он. — Не так-то просто лишить меня сбывшейся мечты. Скоро ты узнаешь, что есть такое призвание — зоофил.

Дракон отчаянно взревел. Чудом сохранившийся в затерянном горном ущелье он прилетел к своей первой жертве, но стал жертвой сам. Гордое существо было рождено не для того, к чему его пытались приспособить, но изменить судьбу уже был не в силах. Рев слабел, в нем сквозило неизбывное отчаяние.

Глаза несостоявшейся жертвы наполнялись ужасом по мере приближения к ней воительницы с масляно заблестевшими глазами. Удар отточенного лезвия, и по каменному полу запрыгало изуродованное звено разрубленной цепи.

Увидев направленное на нее острие, девушка вжалась в стену еще сильнее. Воительница легонько коснулась ее груди кончиком меча. Разрезанная ткань скользнула к босым ногам. На свет белый явились два матовых полушария, украшенные башенками сосков. Взгляд Охотницы любовно огладил появившуюся красоту. Алый кончик языка медленно облизнул полные коралловые губы. Из дрогнувших ноздрей заструлось жаркое дыхание. Рука, украшенная золотыми браслетами выпускницы Школы Победителей Драконов, потянула девушку за набедренную повязку, одновременно сдергивая ее.

— Иди же сюда, девочка моя хорошая, — страстно шептала позабывшая о драконах. — Ты думала, за тобой прискачет прекрасный принц. Но скажи, чем я хуже? Да чего же ты так боишься-то?!! Дракона? Обещаю, девочка, после этой ночи драконы тебе будут не страшны. Ты думаешь, почему меня все зовут Охотницей? Потому что мне всегда охота…

— Нет! Это плохая сказка! Не так! Все должно быть не так!

Хлесткий удар по лицу.

— А кто обещал тебе хорошую сказку, Сашок? Жри, что дают. Не вдолбили в головенку-то, что жизнь — это далеко не сказка.

— Почему ж тогда все хотят жить в сказке?

— Спроси лучше, почему это никому не удается! Ну, чего встал? Пш-ш-шел прочь, паскуда. Сказки наши ему не нравятся. И запомни, что написано пером не вырубить топором. Эй, все слыхали, сказок Шурику больше не рассказывать.

Измятые листы бумаги. Ручка со скрипучим пером. Наполовину пустая чернильница. Огарок свечи — танцующий от сквозняка язычок пламени не в силах разогнать полумрак тесного помещения.

Неправильная сказка пока живет. Но есть выход. Надо написать свою, только лучше. Ведь запоминается лишь лучшее, самое яркое, самое необычное, самое интересное. А остальное безвозвратно уходит в Океан Забытых Книг.

Дракона, летящего над снежными шапками гор, он оставит на потом. Если успеет. А сейчас надо срочно написать историю про девственницу, дождавшуюся своего принца. Пусть он приплывет к ней из-за моря. И может быть… А почему бы и нет! Этот корабль зайдет в гавань под алыми парусами.

Сентябрь 2000 г.