"Москва Златоглавая, и звон колоколов…" - читать интересную книгу автора (Алексеев Вячеслав)

2

Звонок. Дверь открывается, на пороге Стас.

— Привет, Валя. О! Жень, это ты, что ли? Ну проходите, раздевайтесь… Валь, а третий кто?

— Стас, это твой тезка — тоже Стас. Если внимательно приглядишься, заметишь некоторое сходство с собой, но об этом потом…

— Вон тапочки… Можно и босиком — пол с подогревом. Сюда, на кухню. Жена с дочкой на рынок уехала, сын к бабушке поехал, так что нам никто не помешает.

— Стас, мы тут пивка прикупили, закусить кой чего.

— Угу, сейчас стол организуем, поговорим. У меня тоже тут и осетринка есть, и рыбка красная. Как раз к пиву.

Пока хозяин организовывал стол, гости немного осмотрелись, расселись за столом, закурили. Кухня небольшая, но достаточно просторная для четверых едоков. Стас обратил внимание, что кухонные полки, хоть и одинаковые, но, видимо, были куплены в разное время — две новые и яркие, а остальные постарше, потусклее, выгоревшие на солнце. Плита импортная, чудная какая-то — со сплошным стеклом вместо конфорок. Небольшой телевизор Филипс на специальной поворотной подставке, прикрученной к стене. Сбоку волнистый попугайчик в здоровенной клетке.

— Стас, обратился Женя к хозяину квартиры, — ты помнишь поле восьмидесятого года?

— Да, конечно. Это ж был мой последний полевой сезон.

— Почему последний?

— Жень, не прикидывайся. А то ты не знаешь? Я ж уволился из науки и подался в производство — московский стройтрест, та же гидрогеология для строительства, потому без выезда из Москвы. А ты так в науке и остался…

— Самое забавное, что я действительно не знаю — что произошло после весны 80-го года.

— Амнезия? Мы же с тобой виделись году так в 1985 и позже еще — неужели не помнишь? Я по старой памяти в вашу лабораторию кой-какие пробы на анализ привозил с новой работы.

— Хуже, Стас. Мы — не те люди, с кем ты ездил в то поле, мы другие. Я и Валька ездили вот с этим Стасом. Он твой двойник из параллельного мира. Мы все трое — из другой реальности.

— Хм… Действительно — забавно… Вроде пиво еще не пили, да и вы, на первый взгляд трезвые…

— А ты приглядись к своему двойнику, Стас…

Тут вмешался Стас-гость:

— Мы действительно из другой реальности и совсем недавно вернулись из 4–5 века нашей, точнее — вашей эры.

— Ладно, ладно, наливай давай, — перебил его хозяин и обратился к Жене. — Стало быть, по твоим словам развилка произошла весной олимпийского года?

— Чего? Какая развилка?

Хозяин взял академический тон:

— Жень, если уж врешь, то придерживайся общепринятой точки зрения, подробно изложенной в многочисленных фантастических романах. Развилкой называется точка расхождения двух альтернативных миров. До этой точки — все одинаково, после — расхождение исторического развития.

— Не. Ты не понял. Никакого расхождения. Никакой развилки… — Женя всегда начинал горячиться, когда его не понимали. — Совсем не о том речь…

Тут инициативу вновь решил перехватить молодой двойник Стаса:

— Жень, он нам просто пока не верит. Давай пойдем другим путем. Стас, хочешь, я назову тебе некоторые события, о которых знаешь только ты и я?

— Ну… Попробуй…

— Скажем так, я буду называть даты, а потом ты и я будем записывать то, с чем связана эта дата, затем обменяемся бумажками?

— Годится…

— Ну тогда, бери бумажку… Э-е-е. Черт, число забыл, ну не важно — конец мая 72 года, Зарядье — ни о чем не говорит?

— Хм… Ну, это ты мог от моих школьных приятелей узнать… Стас пожал плечами и отложил бумагу в сторону.

— Ладно, тогда осень 74, институтская контора на Моховой?

— А это — от студенческих. Тоже, кстати, не такая уж и тайна… Ну, посидели — выпили, потом всех замели и по червонцу штрафа. Делов-то…

— Хорошо, пойдем дальше — ночь с 31 декабря на 1 января 75 года?

— Хм… А что у меня было в тот новый год? М-м-м…

— Так в том то и дело, что ничего особенного, но сама встреча запомнилась…

И тут молодой Стас начал записывать на бумажке длинный перечень дат. Стас, что постарше, с интересом наблюдал за появляющимися из под карандаша цифрами. Список обрывался все тем же олимпийским годом.

— Во-общем, ты меня почти убедил… Хотя, должен заметить, что с восьмидесятого года прошло двадцать лет, и те события, которые ты здесь понаписал, у меня стерлись. Впрочем, больше убеждает то, что в списке нет ни одной анкетной цифры, типа родился, учился, женился…

— А если продолжаешь сомневаться — иди покопайся в кузове нашего автомобиля: там полно холодного оружия, которое в таком количестве и состоянии сейчас достать просто невозможно…

— Сабли, что ли? Совсем не факт, сейчас можно достать любое оружие, в любом состоянии. Ладно, считайте, что я вам поверил. Рассказывайте — что, как, что нужно от меня… И, главное, как вы в наш мир попали?

— Ага! Поверил все-таки! Так ты помнишь то самое злополучное поле?

— Пока нет, и ничего злополучного не помню. Поле — как поле. Приехали, отработали, уехали. У меня даже фотографии где-то лежат.

— А как туда ехали?

— Тоже ничего особенного — своим ходом поперлись, да еще незнакомой трассой — поплутали немного по степи после Астрахани, потом уткнулись в железную дорогу. Поскольку переезда не нашли — махнули прямо через нее и выскочили рядом с Кизляром на шоссе…

— Железная дорога? Ах да… Там действительно должна была быть железка, но мы то автостраду искали…

— Автострада — за железкой…

— А мы в межпространственное окно проскочили. Да сразу в древние века попали. К гуннам…

— Окно?

— Да, там в пустыне есть окно, на манер бермудского треугольника. Открывается раз в год — только на стыке зимы и весны. В полдень одного дня, который очень хитро рассчитывается.

— Бред какой-то…

Прошло немало времени, прежде чем приятели сумели убедить старшего Стаса, что вся эта история — истинная правда. Они рассказали, как познакомились с местным кузнецом Звягой, как попали в древнюю Русь, как воевали с гуннами. Признались в своей неудачной попытке облагодетельствовать предков достижениями современной науки и техники… Пытались объяснить причины — почему все так получилось. Станислав слушал молча, практически не задавая вопросов и лишь время от времени подливал в бокалы пиво.

— И что вы собираетесь дальше делать? — подвел он итог беседе.

— У нас есть выбор? — ответил Женя за всех сразу.

— Разумеется. Выбор есть у каждого: можно остаться здесь, можно через то же окно махнуть обратно к гуннам, предварительно затоварившись всякими полезными вещами. Если деньги есть.

— Кстати о деньгах. — перебил хозяина молодой Стас. — Мы там приобрели несколько золотых вещичек, примерно с полкило. Плюс серебришко, но серебро сейчас, наверное, не котируется… Немного камешков есть, только они необработанные. Ну и оружие тех времен — сабли, мечи, боевые ножи. Все с отделкой, с камнями самоцветными — под старину, одним словом.

— Хороший меч сейчас стоит около тысячи евров. — сказал хозяин.

— Каких евров? — удивились путешественники.

— Это единая европейская валюта — евры. Вместо марок, франков и прочих песо. — пояснил старший Стас.

— В Европе теперь одна валюта?

— Да, недавно, но уже доллар обскакала. Впрочем, не у всех. Английские фунты, польские злотые, швейцарские марки и еще кое-что по мелочи пока осталось. Впрочем, есть подозрение, что не на долго. Ладно, попробую пристроить ваш товар — с золотом совсем никакого напряга, хотя бы в наш банк, на вес по курсу ЦБ, а на оружие… Если мечи затупить — никакого криминала. Меч или там сабля превращается декоративное украшение интерьера, а если оставить как есть, то могут возникнуть проблемы. Не очень крупные, но все же. Хотя продать и так и так сложно. Не на рынок же с ними идти? Но я вас на покупателей выведу, а там уж сами договаривайтесь. Впрочем, и золото, если считаете, что там есть какая-то художественная или историческая ценность — пока у меня таких знакомых нет. Но можно поискать.

— Стас, а что здесь произошло после того олимпийского года? Почему в СССР — капитализм наступил?

— Хм… Собственно никаких больших событий не было. Социализм, как бы это внятно выразиться, скончался сам — тихо и мирно. То есть, сначала умер Брежнев и после быстрой смены генсеков-полутрупов, к власти пришел Горбачев, потом выяснилось, что в стране кушать больше нечего — мы, ведь, кроме оружия, ничего не производили, и даже продовольствие поставлялось из Америки за счет нефти. А как нефть подешевела, так и все поставки и кончились. Горбачев попытался было ввести какие-то новые принципы, перестройку, там, гласность всякую, колхозы реформировать, а его собственное же окружение — того… — Станислав сделал характерный жест, — как Хрущева… И еще одну глупость хунта ГКЧП совершила…

Увидев непонимание в глазах собеседников, Станислав пояснил:

— Ну это так комитет прозвали, который власть тогда захватил. Короче, этот ГКЧП в первый же день запретил эту самую гласность и позакрывал все газеты, по телеящику, в какую кнопку не ткни, показывали только «Ленин в октябре» и балет «Лебединое озеро». Вот тут-то народ возмутился и вышел на улицы — хлеба нет, зрелищ тоже. Короче, продержалась хунта у власти всего три дня, а потом попыталась сбежать, ну их всех и арестовали прямо в аэропорту. Потом, правда, выпустили… А через пару месяцев руководители союзных республик — президенты… надо сказать, к тому времени каждая республика уже своим собственным президентом успела обзавестись — это еще раньше случилось, с подачи Горбачева, подписали соглашение и распаде СССР, таким образом — каждый из них завладел собственной суверенной страной. А первый и последний президент Союза — остался без ничего. Дальше — каждый как мог, так и развивался: Туркмения строит развитой феодализм, Белоруссия попробовала было социализмом побаловаться, а потом, как кушать стало совсем нечего, плюнула и вошла обратно в состав России. Но уже как автономная республика, типа Татарстана. Остальные — капитализм до сих пор строят — во-общем, кто во что горазд. Поначалу и автономные республики захотели отделится, особенно Татарстан с Чечней. Война ж даже началась, ну а как чечены наши танки пожгли, да еще, говорят, захватили склад с химическим оружием, так мы три бомбы на них и сбросили — Грозный, Гудермес и этот склад… Там сейчас в Чечне и не живет никто. Пустыня. Американы что-то гундят про газы, но это враки, те кто выжил — сами из Чечни ушли — кому охота под радиацией жить? С Татарстаном, понятное дело, все само собой тут же разрешилось, без бомб и войнушки. А на Украине, кстати, до сих пор война идет. Хрущев то в свое время к ней русские территории присоединил, вместе с Крымом. Вот сейчас западные украинцы воюют с восточными. Причем, нам, то есть России по каким-то там международным договорам влезать в ту войну нельзя. Да и другим странам тоже. Поэтому мы официально не лезем, но не официально — подбрасываем нашим повстанцам и оружие, продукты и все остальное. А западникам, само-собой — американы помогают. Впрочем, войнушка там какая-то странная, стрелять — стреляют, но что-то никаких результатов ни у той, ни у другой стороны. Да и убитых почти нет. Очень похоже на спектакль, чтоб от нас и американцев денег сосать.

— А как же атомные бомбы на свои территории? — удивился Евгений. — В наше время говорили — ядерная зима, то се… Людей, небось, погибло…

— О! Это такой цирк был! Ведь чуть до третьей мировой войны не дошло. Сначала Армения с Азербайджаном сцепилась, потом в Молдавии война, впрочем в Молдавии наша 14 армия стояла и, естественно, в конфликт влезла и враждующих в стороны растащила. Между тем в соцлагере такая же буча — американцы и НАТО начали Югославию бомбить. Наши бы и рады помочь, да у самих все границы в огне. А тут Чечня, и это НАТО, вроде как бы по просьбе Грузии начали свои базы на нашей границе разворачивать. Что делать? И тут по всем каналам пошла, якобы, утечка информации, что военные нацелили ракету с ядерным зарядом на Панкийское ущелье в Грузии, где боевики скрываются. Конечно, тут же министр обороны стал все отрицать, типа — стрелять никто не собирается. Именно это заявление еще больше всех насторожило. Народ оттуда повалил, как тараканы. Кто за нас — в Россию, кто против — в Грузию. А в самой Чечне уже вовсю батальоны химзащиты работали — вроде ставили плакаты «радиационная опасность», а на самом деле проверяли — кто еще не уехал. Мировая общественность совсем охренела, Грузия воет во всю глотку и пытается своими силами чеченских боевиков переловить. Министр опять выступает, и говорит, что это всего лишь одна очень маленькая и очень тактическая ракета, и он не понимает, почему из-за нее такой шум. Скорее всего, даже радиоактивных осадков не будет. Во-общем, вместо Грузии ракеты попали по чеченским городам, к тому времени уже пустым. Вроде бы случайный пуск, двух майоров и одного полкана потом судили. Зато американы с НАТО-вцами, утерши испарину, бросили свои базы и убрались к себе домой со словами: «Если эти отморозки из-за пары сотен уголовников готовы ядерными зарядами кидаться, то что станет, если к ним на танках поехать или на самолетах прилететь? Hу их нахрен!». Нас потом чуть из ООН не выперли, но все обошлось. В конце концов — у себя взрываем, имеем право. Договора всякие поназаключали, тем и успокоилось. Из-за них, кстати, ни нам, ни американам сейчас нельзя на Украину лезть.

— Да… — протянули гости. — Дела…

— А что? — возразил хозяин. — Это вам не Афганистан. Вся военная компания прошла за 2 месяца, причем с нашей стороны погибшие только на первой фазе, когда с танками сунулись. А потом вроде бы и нет ни убитых, ни раненых, погибли только террористы-боевики. И стерильная территория, на обладание которой уже никто не претендует. Вот с экономикой не все так гладко. В самой России — не поймешь что, социализм уже кончился, а до нормального капитализма идти и идти. Причем, наша беда, как говорят газеты — в менталитете нынешних граждан, взращенных советской властью. Нет, конечно, далеко не все у нас алкаши и лодыри, и мы совсем не идиоты. Только вот наши самые смекалистые и бойкие соотечественники предпочитают оттяпать себе кусок и уйти в тинку, а еще лучше накачать «трудящиеся массы» нужной идеологией и создать вокруг общество на благо себя — потому что так воспитали.

Видя внимание слушателей, местный Станислав продолжал разглагольствовать:

— И вляпались мы в этот советский капитализм по самое «не хочу». Хочется все и сразу, а делать ничего не умеем. Как раньше промышленность развивалась? Однобоко, слишком функционально — только с учетом мнения военных, а на ширпотреб шло то, что военка забраковала. Даже чисто гражданское производство подчинялось этому закону… Во, живой пример на этой кухне — макароны и патроны одного диаметра! Чтоб легче было перенастроить станки, а тесто или латунь им без разницы! А что за ассортимент в магазинах? Даже если взять самые благополучные семидесятые годы? Зато сейчас нам показали что есть на свете «эротичные джипы», китайские магнитофоны с бешеным количеством лампочек, красные навороченные пиджаки, тампаксы и сникерсы, пиво ста пятидесяти сортов… Мы то раньше знали только два сорта — «Пиво есть» и «пива нет»! Впрочем, что я говорю, вы ж сами знаете, что в совковой промышленности ничего не делалось для граждан, но все во славу Отечества! Мы должны были гордиться как круто летают наши ракеты и иметь дома приборы сделанные из отстоя. Да-да, Валя, твой ЗИЛ-ок — не прошел военную приемку из-за тормозов и потому попал к нам в экспедицию — мне завгар после того поля рассказывал, как они у всей партии новеньких ЗИЛ-ков тормоза перебирали, хотя все они были со знаком качества. Какому нормальному человеку может придти в голову идея лепить знаки качества на товары сделанные по ГОСТу? Если определен стандарт, то разве из этого не должно уже следовать качество товара? Завод Лихачева — тридцать лет собирал одну и ту же модель, но так и не смог отладить производство. А потому что не было заинтересованности. Или взять электронику. Ну тут вообще полная труба… Покажи мне микросхему о которой любая домохозяйка скажет «О, да! Это та самая фиговина которая стоит в моей разумной домашней стиральной машине». Мы умеем делать только спецвычислители для самолетов и радары. А ведь создать попсовый компьютер ничуть не проще, чем вычислитель курса ракеты. Впрочем, в СССР начали было и компьютеры свои делать. И это тоже было чисто совковое откровение. Спертое сверху-донизу «оттуда», начиная с технологий изготовления полупроводниковых приборов, заканчивая готовыми перемаркированными микросхемами, и слепленное нашей промышленностью в лучших ее традициях: чтоб подключить принтер или монитор — нужно два десятка проводов перебрать, потому как штекера разные. Какие были на данный момент — такие и ставили, никакой унификации. Чем тут гордиться?

Станислав отхлебнул пива, его несло:

— Да — военка! Да — самолеты! Можно подумать, что простой советский обыватель на МиГ-25 на дачу летал. Я очень рад, что наши самолеты настолько круты, но почему я должен регулярно иметь извращенный секс с Москвичем, в котором воткнут древнейший пусковой движок от какого-то немецкого танка времен второй мировой войны? Какое может быть уважение к «своим» после такого гнусного измывательства над народом? Или спроси любого радиолюбителя, да что я, ты же сам, как и я — был радиолюбителем… Вот что ты думаешь о наших полупроводниковых приборах? Если параметры диодов, изготовленных из нашего и европейского сырья, отличаются даже на глаз, то что можно говорить о современных ИМС-ах? У нас нет ни одного производства, на котором можно было бы изготовить ИМС степени интеграции аналогичной Pentium.

— А что такое ИМС? — Переспросил Стас-гость.

— Ах да, в семидесятых у нас интегральными микросхемами даже и не пахло… Во-общем, это готовый функциональный блок, собранный в микрокорпусе… Ну, к примеру, операционный усилитель или арифметическо-логическое устройство… Вместо кучи транзисторов, сопротивлений и конденсаторов… Чего бы ты не начал собирать — от детекторного приемника до телевизора — всегда можно найти ИМС, в которой половина нужной тебе схемы, уже собранная и отлаженная, и все в во-о-от таком махоньком корпусе.

— Ладно, наплюй, — теперь уже Женя перебил Стаса-хозяина, — это все электроника. Ближе к телу, как говорил Мопассан. Что-то мы потолкались среди народа на улицах, на рынке… Честно говоря, да — сейчас и магазины полны, и колбаса… Да что там колбаса — все есть, чего мы там — Женя сделал неопределенный жест рукой, — и не видели. А народ не очень рад нынешним реформам то… Как же это?

— Дык… Естественно, рынок — работать нужно, и не так, как нас приучила советская власть — потихоньку и не спеша с перекурами, а по 25 часов в сутки. С полной отдачей, иначе не выживешь — конкуренты сожрут твой хлеб с маслом. А мы так не умеем. Не привыкли. На реформаторов ныне всех собак навешали. Но ответственность Гайдара, Бурбулиса и Чубайса не в этом. Мы жили в соц. лагере, это почти тоже самое, что и зона — за тебя думали, за тебя решали, о тебе заботились. Не так, чтоб сильно, но по минимуму ты сыт, обут, одет, к работе годен. Все. Умереть не дадут, но и излишеств с удобствами для тебя никто не предусмотрит. Не положено и все тут, излишества только для номенклатуры. И никто не знал, ЧТО там — за порогом барака. Видели жизнь капстран — картинки, витрины, а откуда и, главное, за счет чего все это изобилие берется — не видели, это же не афишировалось. Кроме того, история не знала столь сильно изуродованной экономики, народа, превращенного в совок. «Ученые» — тоже не знали и не могли знать, хотя и бубнили что-то о 500 днях. А шаг нужно было делать немедленно и реформаторы его сделали, отлично понимая, что за порогом барака на первых порах не будет даже пайки и теплых нар, что свобода поначалу — глухой лес, дождь и голод, что простой народ, ожидающий вволю дешевой колбасы, их возненавидит, и коммуно-фашисты этим воспользуются. Вон прибалты после отделения, поляки, чехи — очень быстро поднялись, потому что у них еще живы те, кто знает — как надо жить в условиях капитализма. А у нас нету таких спецов. Даже цеховики — отечественные подпольные предприниматели — обладают навыками краж госсобственности и умению прятать концы при проверках ОБХСС. И все! А нормального цивилизованного бизнеса не знают. Вот и делают, что умеют — крадут все подряд. Да и сами реформаторы — первыми пример показали, как и по сколько красть можно. Альтруистов то ныне нет, всех идеалистов еще в тридцатые годы расстреляли. Впрочем, нет худа без добра: позакрывали кучу производств, просаживавших сырье, энергию и финансы в утиль.

Пришельцы заметно помрачнели. Да, в былые годы они сами травили анекдоты в курилках про несуразности Советской жизни, но все-таки, в отличие от Стаса-аборигена этой реальности, хороших воспоминаний было больше негатива, и они были слишком свежи. Обидно, когда вот так, походя, обличают всю твою вроде как бы зазря прошедшую жизнь, но с другой стороны и возразить нечего. Но молчавший до сих пор Женька, уцепившись за последнюю фразу, решил вмешаться:

— Это чего ж за производства такие? Которые никому не нужны были?

А Стас, как будто специально ждал этого вопроса, с ехидцей в голосе:

— Тебе за какой период? Довоенный, после или Брежневский? Про Беломорканал рассказать? Жутко судоходный канал сразу после открытия… А про переброску северных рек чего-нибудь знаешь? А вот я, да и ваш Станислав, наверное, раз у нас биографии схожи, три года с этим проектом работал. И о БАМе вы должны знать — как раз из вашего времени! Это ж только крупные проекты, о которых знала вся страна, но были и помельче. К примеру — «антирадиационная краска» для военных самолетов: около 40 НИИ, десяток заводов было выделено в самостоятельную отрасль при МинХимпроме CCCР. Десятки лет производили спецкраску и красили самолеты, боролись за водостойкость — краска-то слезала после каждого полета и потому всю технику по СССР приходилось постоянно перекрашивать. Да, она действительно уменьшала радиационное облучение пилота, но потом один студент задал вопрос — сможет ли сия краска защитить от прочих факторов ядерного оружия? Ударной волны, тепловых лучей… Нет! Защищенный бомбардировщик кувырнется так же, как и не покрашенный. И тему зарыли. А со строительством другой всесоюзной комсомольской — Атоммаша какая беда приключилась — не в курсе?

— Первый раз слышим…

— Ах да, это много позже было, в середине 80-ых. Тогда в двух словах: Вы, геологи, знаете — что такое лесс? — получив утвердительный ответ, Стас продолжил. — О том, что фундамент завода расположили на лессовых грунтах было ясно сразу после предварительной разведки — даже не ТЭО, а при рекогносцировке, и тем не менее, партия сказала — «Надо!».

— А что такое лесс? — переспросил Валентин.

— Это пылеватый песочек, сцементированный гипсом. По свойствам напоминает кусок сахара — такой же прочный, пока сухой. Сверху лесса — слой глины был, метра 3 не больше. Вот тут и начали строить завод и город-спутник Волгодонск. Так ведь и построили, даже завезли и смонтировали оборудование, между прочим, общая длина стана или как он там… конвейера — полтора километра, по технологии перекос на всем протяжении не мог превышать 5 мм. Стройка шла трудно, собственно потому и была объявлена всесоюзно-комсомольской, и потребовала намного больше денег, чем предполагалось: попробуй-ка забить в кусок сахара хотя бы гвоздь? А тут сваи забивали, и сваи ломались. И фундаменты местами пришлось в срочном порядке переделывать. А к заводу пристроили хвостохранилище, тоже необходимое по технологии — для жидких отходов. Пуск прошел в срок, кому положено — получили медали и ордена, а потом пустили первые отходы в хвостохранилище… И завод умер за один день. Что произойдет с гвоздем, забитым в сахар, если тот кусок водичкой намочить? Вот и тут стены рушились. А теперь вспомни о пресловутых 5 мм перекоса. Ну а как Чернобыльская АЭС рванула, это тоже без вас было, было решено и вовсе прекратить реанимацию завода, который, кстати, должен был изготавливать оборудование для АЭС чернобыльского типа.

— Как рванула? У вас что, и атомные станции взрывались? Хм… Атомные станции не могут взрываться, там же принцип совсем другой… Это даже в школах проходят.

— В нашей стране может произойти все, что угодно, и никакой закон природы нам — не указ. Пол Украины и пол Белоруссии в зоне заражения оказались. А ты говоришь — не могут… У нас самолеты с поездами сталкивались, газопроводы взрывались, теплоходы мосты сносили на Волге, у нас тут из-за этого бардака такое было в конце 80-тых — начале 90-тых годов… Что и в романе не описать…

— Да… Печальная история… Как все неожиданно обернулось — протянул молодой Стас, отодвигая пустой бокал. — Жили, жили… Развитой строили…

— Мы себе как-то будущее совсем по другому представляли — поддержал начальника Женя.

— Не вы одни — вновь подключился хозяин. — И не только в России. Тут что-то более глобальное произошло. Оставим в покое социальные дела, давай возьмем голую технологию и общее направление технического прогресса. Как описывали фантасты наше будущее с прошлого века по семидесятые года нашего включительно? От Уэллса и Жюль Верна до современников — во всех странах дружно пророчили глобальные энергосистемы и освоение солнечной системы — в среднем на уровне постоянной марсианской базы, никто не сомневался в скорейшем и полном освоении океана, вплоть до строительства подводных городов, пшеничные поля на полюсах, управляемые термоядерные электростанции, роботов, которые заменят людей на вредных производствах и прочее, и прочее. Цели вполне реальны и очевидны, приоритеты расставлены, значение определено. Никто не выбился из этого общего ряда! И до восьмидесятых попадание было «тик в тик», что про телевизоры, предсказанные Беляевым, что про атомную бомбу, описанную аж стариком Уэллсом.

Станислав выдержал драматическую паузу.

— Обратите внимание, практически нигде нет описания ситуации, возникшей после восьмидесятых годов — цивилизации преимущественно информационных технологий. Нигде нет миллиардов компьютеров, глобальных информационных сетей, всемирного общения незнакомых обывателей, разделенных тысячами километров! То есть, по мнению большинства наиболее просвещенных людей — у нас был максимально реальным совсем иной вариант развития. Никто не ожидал, что развитие техники, кроме информационных, практически остановится на уровне 70-х — кто раньше, кто позже… Другими словами история пошла по крайне маловероятному пути… Чего уж тут говорить о перевороте в отдельно взятой стране?

— Ты хочешь сказать, что наш провал в 80-ом году изменил ход человеческой истории? — удивился Стас-гость.

— Нет, совсем не факт. Хотя — кто знает…

— Нет, вы оба неправы. — Женя помолчал, обдумывая мысль, и добавил, — История определяется законами жизни общества, а не большинством голосов. То, о чем ты говоришь, не было предсказано просто потому, что ничего подобного в наше время не было. Вот я не понимаю что значит «информационная» технология, как, зачем и, главное, о чем могут говорить два незнакомых обывателя из разных стран! Ну и как я мог предположить подобное в семидесятых? А фантасты тоже люди, придумывать принципиально новое им так же тяжело, как и инженерам. Вот возьми более ранний период — никому не удалось предсказать изобретение летательных аппаратов тяжелее воздуха, или электричество, индустриализацию, всякие измы — от феодализма до коммунизма, хотя философы с древнейших времен думают — а что же будет через дцать лет?

— Ну, самолет еще Леонардо да Винчи предсказывал, просто тогда никто в нем особой нужды не испытывал. А может быть ты и прав… Вот провалитесь в следующий раз в будущее… Интересно, какая хохма будет там? Хотя бы в ближайшие 30–50 лет? И как будут прикалываться тамошние аборигены над нашей наивной фантастикой с глобальными информационными сетями, полной информатизацией всего и сотнями имплантов в человеческом теле…

— Пожалуй, единственный реальный прогноз — что экстенсивное развитие современных технологий не будет длиться вечно. — добавил Евгений.

— Короче, чтоб разобраться в ситуации — тут нужны годы и годы, вот может наши дети или внуки ответят на вопрос — что у нас произошло. Кстати, где вы сейчас остановились? Насколько я понял, ваши квартиры заняты двойниками. — перевел Стас-абориген разговор на другую тему.

— А ни где. В кузове живем. От города отъедем и ночуем.

— Ну это напрасно. Сейчас можно и комнату снять и квартиру целиком. Проблем никаких — были б деньги. Знаете что, а не пожить ли вам всем на даче?

— На нашей? То есть я хотел сказать, на дедовой, той что по Минскому шоссе? — переспросил Стас-гость.

— Совершенно верно. Можете там весь год жить, вплоть до открытия своей дыры — дед умер десять лет тому назад, я туда уже года три не ездил — некогда отдыхать, а мои без меня тоже боятся там оставаться на лето. Так и стоит в запустении. Полы кое-где провалились, но крыша хорошая — не течет. Клубника выродилась, смородина одичала, раньше мы в начале осени на выходные за яблоками выбирались, а как машину продали — так совсем перестали ездить, меня-то на служебной возят, а специально для деревни машину держать — накладно, да и негде — без гаража. А с вашим вездеходом вам и тамошнее бездорожье нипочем будет. Заодно страховку оплатите и ментовские, плюс — квитанции заберете. Я то за прошлые года переводом платил, так что все бумаги в тамошней управе не подписанные лежат. А за этот год еще не отсылал.

— Какие ментовские?

— Ну эти… На содержание муниципальной милиции. Федералы, то есть УГРО и ГАИ за счет казны живут, а муниципалы или официально — ППС-ники и ВОХРА — на взносы местных домовладельцев, как в Штатах. Выбирают шерифа и ему же идут местные сборы, а он сам набирает себе команду. Реформе МВД уж года три, если не четыре. А, все равно — одно и тоже. — Стас-абориген махнул рукой. — Никакой разницы — что до реформы, что после… Ключи дам… Открыть то дом сможешь?

— Хм… Запросто, думаешь — еще одну проверку мне устроить? — Стас-гость широко улыбнулся.

— А что там такого? — переспросил Евгений.

Старший Стас промолчал, выжидающе глядя на своего двойника, а тот перевел взгляд на Евгения:

— Дед у меня, ну и у него стало быть тоже, был часовой мастер и кроме этого имел необычное хобби — замки и запоры. Короче, двери сможет открыть только посвященный человек.

— И ты все хитрости знаешь? — перебил старший Стас.

— Разумеется: основной рычаг за картиной на веранде. И чтоб его повернуть с улицы — нужно просунуть руку в единственное поворотное окно веранды, нащупать картину — она на пружине…

— Постой, это вся наша родня знает, лучше скажи, как открывается дверь в чулан, та что из веранды идет?

— Там же, кажется никаких замков не было? — удивился гость. — Другое дело, что сама дверь замаскирована под вешалку, и все, больше никаких хитростей — обычная защелка-фиксатор на стальном шарике…

— Ха, вот и не угадал. Впрочем, я про замок на той двери и сам узнал не сразу. Она ж не запиралась никогда, а тут дед, уезжая в Москву — ее запер, и умер в дороге. Так тот чуланчик мы смогли открыть лишь спустя два года после его смерти. Я тебе потом про секретный механизм расскажу — его только снаружи со стороны огорода отключить можно. И еще, дедову коллекцию часов помнишь?

— А как же… Часовой мастер… Всю жизнь собирал. А что?

— Так вот, обживетесь, поищи ее, ибо я так и не нашел. Пять тайников, помимо тех, что мне сам дед показывал, обнаружил, но они всякой дрянью да часовым инструментом забиты, а коллекции так и не нашел, хотя точно знаю — на даче она.