"Страж штормов" - читать интересную книгу автора (Вурц Дженни)

5. НАСЛЕДНИК ИВЕЙНА

ЖАРКИМ ЛЕТНИМ ВЕЧЕРОМ Джарик неподвижно лежал на кровати в своей комнате над кузницей замка Морбрит. Не один целитель поил его снадобьями, но мальчик так ни разу и не пришел в себя с тех пор, как два дня назад потерял сознание в саду лекарственных трав. Он неподвижно лежал под одеялами и не видел, как у окна мансарды в изголовье его постели вспыхнул свет, не слышал, как лестница задрожала от чьих-то шагов. Подмастерье писца не знал, что его болезнь привлекла внимание главного лекаря и, что еще более странно, самого графа Морбрита.

Слуга в ливрее поднял над кроватью фонарь, и пламя осветило заострившиеся черты и впалые щеки больного мальчика, бескровные губы и лежащие на одеяле руки, которые казались хрупкими, как выброшенные прибоем раковины.

— Он смахивает на мертвеца, — сказал граф.

Наклонился и поднял руку Джарика, блеснув изумрудами своих колец. Рука мальчика была холодна, как лед, в сравнении с ладонью графа она казалась по-девичьи тонкой. Господин замка Морбрит сглотнул, почувствовав жалость. Джарика вырастила гильдия кузнецов, но он оказался слишком хрупким для кузни и теперь оплачивал стоимость своего воспитания из заработков переписчика. С удивлением увидев на руке больного волдыри, граф повернул ее к свету.

— Ты видел?

Главный лекарь утвердительно прищелкнул языком.

— Сильный солнечный ожог, — проговорил он мрачно. — Мальчик несколько часов пролежал на открытом солнце, пока его не нашли. Его лицо с одной стороны тоже обгорело, но ран я не нашел. Симптомы не похожи на симптомы ни одной известной мне болезни. Говорю вам, господин, его наверняка настигло злое колдовство!

Граф опустил руку Джарика на одеяло и шагнул назад, вспоминая Керайна, сына кузнеца, которого повесили за убийство собственной невесты. На суде преступник под присягой поклялся, что всего лишь хотел помешать женщине убить ее новорожденного сына. Молодой человек утверждал, что выхватил младенца из-под ножа, и тогда она обратила нож против себя. Граф поморщился, вспомнив это. Приговоренный к смерти Керайн захотел признать осиротевшего ребенка своим — таково было его последнее желание. В архивы замка Морбрит мальчика записали как Джарика, сына Керайна, воспитанника гильдии кузнецов. Теперь, спустя шестнадцать лет, граф всматривался в тонкое лицо Джарика, окончательно убеждаясь, что коренастый черноволосый Керайн не был его отцом. Если Джарик — отродье волшебника, тогда понятно, почему мать пыталась его убить: на потомков волшебника переходила ненависть его врагов, так что на всех их близких часто обрушивались ужасные несчастья.

Граф вытер вспотевшие виски. Знай он тогда правду, он оставил бы в живых Керайна, но приказал бы убить ребенка. Однако прошлое есть прошлое. А теперь ему предстояло принять куда более трудное решение.

Скрепя сердце он проговорил:

— Пусть мальчика перенесут в башню убежища за святилищем Коридана.

Лекарь удивленно ахнул.

— Нет, это невозможно!

Башня находилась далеко за стенами замка, с другой стороны ярмарочной площади. Негоже нести больного мальчика по шумным улицам после заката.

— Состояние Джарика очень серьезное, господин!

Граф раздраженно выпрямился.

— Перенесете его быстро и без шума. Я пошлю на помощь гвардейцев. Ясно?

— О да. — Лекарь взволнованно поклонился. — Но вы рискуете жизнью больного…

Граф промолчал, не желая признаваться в своих тревогах. Разве лекарь поймет, что этому мальчику лучше умереть? Если Джарик и вправду отродье волшебника, он может навлечь беду на весь Морбрит.


Завернутый в одеяла Джарик не почувствовал, как его подняли с кровати. Главный лекарь внимательно наблюдал за гвардейцами, пока они несли больного вниз по лестнице, туда, где поджидали другие воины. Даже при открытых дверях в кузнице было душно и жарко, но Джарик по-прежнему был холоден, как лед; его невидящие глаза ярко блестели, зрачки расширились при свете ламп.

— Клянусь Кором, он холодный, как рыба, — сказал один из гвардейцев. — Да жив ли он?

Под тревожными взглядами товарищей он опустил мальчика на носилки.

— Будь он мертв, мы бы не торчали здесь ночью, — резко отозвался лекарь.

Схватив суму со снадобьями, он вышел из кузницы, гвардейцы с носилками двинулись за ним — уже не так быстро.

— С носилками по ярмарочной площади не очень-то пройдешь, — пробормотал тот, что шел.

Он был прав. Кочевники, которые каждое солнцестояние собирались на пустоши у замка, отличались буйным нравом и не любили иноплеменников. Днем купцы вели с ними меновую торговлю, но вечером горожане старались не задерживаться за стенами замка.

Шагая через площадь с бесчувственным мальчиком на носилках, гвардейцы словно напрашивались на то, чтобы на них напали. Но никто в Морбрите не смел ослушаться приказа графа.

Остановившись у сторожевого поста, гвардейцы проверили свое оружие.

Лежащая внизу долина пестрела огнями костров, в вечернем воздухе крики и смех переплетались с пронзительным пиликаньем скрипок. Гвардейцы построились, окружив лекаря и мальчика живым барьером, и двинулись вперед.

Едва захлопнулись ворота замка, отряд захлестнула толпа. Гвардейцы старались держать строй, понимая, что, если начнется суматоха, от их оружия будет мало толку. Джарик ни разу не пошевелился, хотя его толкали, пихали и дергали пахнущие потом и выпивкой размалеванные кочевники. Он не слышал шума, не видел пыли, не чувствовал толчков, пока воины графа прокладывали дорогу среди скопищ людей. Когда гвардейцы наконец добрались до дальнего конца площади, они порядком вымотались после множества мелких стычек с пьяными кочевниками, которые чуть что хватались за ножи.

Шум и огни остались позади, и лекарь позволил своим спутникам немного передохнуть на берегу реки, где гвардейцы опустили носилки на землю. В неровном от ветра пламени фонаря глаза мальчика казались остекленевшими, как у трупа, и один воин прошептал другому:

— Ну в точности покойник…

Его товарищ еле сдержал дрожь, стряхивая пыль с одежды.

Услышав эти слова, лекарь нахлобучил шляпу так, что волосы выбились из-под нее смешными пучками, и показал туда, где осталась ярмарочная площадь.

— Хотите вернуться? А если не хотите — он жив, и все дела!

Гвардейцы нехотя двинулись вперед. Дорога к башне вилась через сосновый лесок, туманный и серый в свете первых звезд. Лекарь приподнял лежавшую на одеяле руку Джарика: пульс мальчика был неровным и слишком быстрым.

«Если уж ему суждено умереть, пусть это случится в присутствии графа», — мстительно подумал лекарь и велел гвардейцам поторапливаться.

Дорога резко пошла вверх. Местами ее пересекали овраги, местами под ногами осыпался сланец и топорщились корни деревьев. Фонарь раскачивался, бросая причудливые тени на тропу под ногами, которая становилась все хуже. Гвардейцы спотыкались и ругались, пока наконец у них не осталось сил на разговоры. Дорога стала еще круче; Джарика хлестали ветки, шесты носилок цеплялись за кусты, и ночные птицы испуганно взлетали прямо из-под ног людей, пробирающихся по лесным теснинам.

Наконец впереди забрезжил свет, и на фоне звездного неба показался силуэт башни. Воины ускорили шаги, мечтая поскорее добраться до вымощенной камнями безопасной дороги святилища Коридана.

У самых ворот им навстречу двинулся всадник.

Уверенный, что они нарвались на бандита, лекарь попятился и больно ударился о шест носилок. Гвардейцы потянулись за оружием.

— Прекратить! — сердито скомандовал граф Морбрит, заглушив звон стали. — Испепели вас огни!

Он спешился. Его взмокшая лошадь ступала на удивление тихо — ее копыта и уздечка были обмотаны мягкой тканью. Граф был один, в одежде без герба; что бы он ни замышлял, он постарался явиться сюда незамеченным.

— Как мальчик?

— Пока жив, — недовольно ответил лекарь, но граф не обратил внимания на дерзкий тон.

Он взял взмыленные поводья, не пожелав объяснить, почему и как здесь очутился, и приказал гвардейцам:

— Оставайтесь тут. Пусть никто не входит в святилище! — Потом продолжил чуть мягче: — Вы хорошо справились. В моей седельной сумке фляга вина — возьмите ее, но развлекайтесь тихо. Я не хочу, чтобы священники проснулись до моего возвращения.

Граф бросил поводья капитану гвардейцев, склонился над носилками, поднял Джарика на руки и пошел к воротам. Лекарь зашагал следом, полный решимости позаботиться о своем пациенте. За тридцать лет службы он ни разу не видел, чтобы повелитель Морбрита вел себя так жестоко.

Но граф резко остановился, преградив лекарю путь.

— Ты мне больше не нужен, — холодно заявил он.

— Мальчик в очень тяжелом состоянии! — Лекарь гневно сжал кулаки. — Неужели вы опуститесь до убийства? Хорошо, я за вами не пойду, но вы должны поклясться, что не причините ему вреда!

— Я ни в чем не собираюсь клясться! — рявкнул граф. — Пошел прочь, не то я прикажу гвардейцам связать тебя как разбойника!

— Это безумие, — врачеватель беспомощно покачал головой, не в силах найти нужные слова. — Чистейшей воды безумие!

Не выдержав укоризненного взгляда лекаря, граф молча вынес Джарика, сына Керайна, из круга света, отбрасываемого фонарем.

Лекарь смотрел им вслед, полный дурных предчувствий. Спешка, таинственность и резкость графа давали ему все основания опасаться за жизнь Джарика. Кроме гильдии кузнецов, семьи у мальчика не было; кто станет беспокоиться и задавать вопросы, если он не вернется домой? Не сомневаясь, что тревожится не напрасно, лекарь решился нарушить приказ и последовать за графом.

Тот шагал прямо к башне, но темнота и необходимость соблюдать тишину задержали поспешившего следом врачевателя. А когда глаза лекаря привыкли к темноте, он увидел графа уже у входа в башню — и рядом с ним стоял кто-то высокий, закутанный в серый плащ. Из-под капюшона плаща сверкнули оранжевые глаза, расставленные слишком широко для человека, со змеиными вертикальными зрачками.

Лекарь охнул, по его спине заструился пот, в висках застучало. Это наверняка был демон-ллондель, обладающий эмпатическим даром, и он не имел никаких прав находиться в убежище. Лекарь попытался побороть страх, но безуспешно. Граф наверняка собирался выяснить, что именно случилось с Джариком, и для этого воспользоваться способностями проклятой твари. То была немыслимая ересь, непростительная для любого достойного человека!

Не успев подумать о последствиях своего поступка, лекарь бросился вперед, сложив пальцы в знак, охраняющий от сил зла.

— Я этого не допущу! — крикнул он.

Человек и стоящий рядом с ним демон замерли и оглянулись. Ллондель удивленно свистнул и нырнул под арку, ведущую в башню, его глаза напоследок загорелись, как угольки.

— Заткнись, ты, идиот! — Граф вскинул бесчувственного мальчика на плечо и повернулся к лекарю. — Если разбудишь священников, я позабочусь, чтобы ты отправился на костер вместе со мной! Раз одного из моих людей поразило заклятие, я должен выяснить, почему так произошло! И я это выясню — любой ценой. Я не стану подвергать опасности весь Морбрит из-за одного мальчишки!

— Как вы можете так поступить? — Лекарь задрожал, вспомнив рассказы о могуществе ллонде-лей и о людях, которые сошли из-за них с ума. — Неужели вам все равно, что станется с вашими гвардейцами? Они подпадут под воздействие чар ллонделя, а вы их даже не предупредили!

Повелитель Морбрита гневно скрипнул зубами; ветер трепал волосы Джарика, хлеща их о воротник графа.

— Ты ошибаешься, — наконец проговорил граф. — Я подмешал в вино сонное зелье, и гвардейцы крепко проспят до утра. Либо иди со мной, либо возвращайся и выпей с ними.

— А как же священники в святилище? — не желал уступать лекарь.

— С этим будет сложнее, — вздохнул граф. — Но я обещаю, что нынче ночью им не причинят зла.

Ллондель оглянулся. Его оранжевые глаза сердито вспыхнули, морщинистыми шестипалыми руками он повторил недавний жест лекаря, прежде чем двинуться дальше.

Лекарь поправил шляпу, глядя на то, как серый плащ ллонделя сливается с темнотой. Несмотря на тревогу за мальчика, врачеватель не нашел в себе сил последовать за демоном и графом, обогнавшим своего ужасного спутника.


Граф задержался в передней комнате, чтобы подождать демона. Ллондель вскоре показался в дверях — он двигался с плавным изяществом ящерицы.

— Извини, — сказал граф, зная, что существо, к которому он обращался, понимает если не слова, то эмоции. — Мало кто из моих сородичей придерживается широких взглядов.

Ллондель ответил певучей трелью, тронул графа за плечо, снова издал трель и протянул к мальчику длинные руки.

У графа уже ныли плечи, поэтому он с благодарным вздохом избавился от своей ноши. В такие минуты он всегда гадал, почему по Закону Кордейна всех демонов стригли под одну гребенку. Большинство из них и впрямь были опасными, и ллондели отнюдь не являлись исключением. Но способность улавливать чужие чувства делала ллонделей мягкими и даже робкими, и они насылали болезненные образы только тогда, когда им угрожали.

Поднимаясь по лестнице, граф Морбрит отчетливо сознавал, что демон чувствует себя неуютно в человеческом каменном жилище. Но когда он недавно сообщил ллонделю, что случилось с мальчиком, тот пришел без колебаний.

«Волшебник», — вдруг подумал граф и понял, что неспроста ему в голову пришла именно эта мысль, наверняка здесь не обошлось без влияния ллонделя.

Должно быть, демон уловил, о чем думает его спутник, потому что остановился на ступенях, высвободил одну руку и повторил жест лекаря, отгоняющий зло.

«Надо», — сообщил он настойчиво, а потом слил неловкие попытки донести до человека свои мысли в один образ.

Граф нахмурился. Демон настойчиво пытался внушить ему, что зло, которое они хотят предотвратить, представляет опасность для того волшебника, который наслал болезнь на Джарика. Не может быть, ллондель наверняка ошибался.

«Нет. — Оранжевые глаза вспыхнули в темноте. — Не ошибаюсь».

Отчаявшись передать мысль словами, ллондель топнул по ступеньке когтистой ногой.

— Извини, — сказал граф, думая, что в любом случае нужно непременно докопаться до причины болезни Джарика. Поднявшись по лестнице, он отворил дверь и придержал резную створку, чтобы пропустить своего спутника. — Людям сложно поверить в то, чего они не видят. Ты мне покажешь, что имеешь в виду?

Свет, выбившийся из-за двери, озарил нечеловеческое серо-коричневое лицо. Демон заколебался, его ноздри задрожали, костлявые руки крепче сжали завернутого в одеяло мальчика.

— Нам нужна твоя помощь, — продолжал уговаривать граф.

Демон издал недовольную трель. Он снова пошел вперед, но, насколько понимал граф, его волновала не безопасность Морбрита. Как только демон пересек порог, он снова послал графу мысль о волшебнике, которому грозит опасность.

На сей раз человек придержал свое мнение при себе. Он закрыл и запер дверь, и тотчас из полутьмы донесся дребезжащий голос:

— Долго же вы сюда добирались.

— Я знаю. — Граф наклонился и заткнул щель под дверью полоской войлока. — Мне пришлось дожидаться гвардейцев. Ты бы сам согласился перейти через ярмарочную площадь с мальчишкой на носилках?

В ответ его собеседник только фыркнул. Граф выпрямился и при свете факела, укрепленного на стене неподалеку, взглянул на морщинистое лицо главного прорицателя Морбрита. А старик сердито глядел на графа, упрямо выставив небритый подбородок и недовольно поджав губы.

— По мне, уж лучше так, чем ездить верхом — в моем-то возрасте. Ты бы, небось, вовсе не добрался сюда, будь тебе семьдесят лет. У меня до сих пор после езды все кости ноют…

Но живость, с которой он встал, чтобы закрыть ставни единственного окна, заставляла усомниться в правдивости его жалоб. Ллондель сел посреди комнаты, держа Джарика на коленях, мрачно посмотрел на графа и указал на факел.

«Потуши свет», — мысленно попросил он.

Граф взял факел и опустил в ведро с водой; раздалось шипение, комната погрузилась во тьму. Граф устроился рядом с прорицателем, наблюдая, как дрожит и гаснет последняя искра… После чего в темноте стали видны только глаза ллонделя, горящие, словно красно-золотые фонарики.

Графу вдруг стало не по себе, он вытер потные ладони о рукава.

— Открой нам, кто наслал болезнь на мальчика, — обратился он к ллонделю. — Я не допущу, чтобы пострадали мои люди.

Ллондель наклонил голову, капюшон скрыл его горящие глаза. Но он не послал людям ни одного образа. Очень долго тишину нарушало только хрипловатое дыхание прорицателя.

Граф сощурил глаза, пытаясь разглядеть демона, и вдруг между полом и потолком зажглась и неподвижно повисла желтая искра. Она разгоралась все ярче, от нее во все стороны потекли лучи пламени, напоминая спицы огненного колеса, от которого, однако, в комнате не стало светлей.

Граф невольно вздрогнул, увидев, что ллондель и мальчик исчезли, а потом с ужасом понял, что видит терзающий Джарика кошмар. Ему ужасно захотелось оказаться за стенами башни, вдохнуть свежий воздух, услышать хор сверчков. Но дверь и окно были заперты, каждая щель заткнута войлоком. Образы, посылаемые ллонделем, заставили графа забыть обо всем, швырнули его сознание сквозь крутящееся колесо огня и слили с сознанием мальчика.


…Туман, ветер и холодные, как лед, брызги. Прибой бил о скалы в нескольких ярдах под уступом, на котором скорчился Джарик, закрывая лицо застывшими, посиневшими руками. Природа срывала на мальчике свой гнев, он промок до костей и замерз, но ему было все равно. Даже почувствовав, что он не один, Джарик не поднял головы. Волшебник, который уже являлся ему в видении, вышел из тумана и остановился на уступе рядом с ним.

— Я призываю тебя, сын Повелителя огня. — Волшебник сверху вниз смотрел на Джарика, серебряные волосы незнакомца разметал ветер, вокруг посоха сияла магическая аура, воздух был сильно наэлектризован.

Но Джарик не шевельнулся. Если бы он посмотрел на волшебника, он навсегда лишился бы власти над своей судьбой. Его воля была бы развеяна по ветру, как пепел сожженных мертвецов, он потерял бы все, что ему дорого.

— Ты призван именем Анскиере, — сказал волшебник и поднял посох над замершим мальчиком.

Джарик почувствовал, как энергия, окружающая посох, заострилась подобно копью и приготовилась пронзить его душу. Ужас лишил мальчика сил, и он вдруг подумал, что погибнет, если осмелится отвергнуть уготованную ему волшебником судьбу. Джарику показалось, что эту мысль послал ему некто, старающийся предупредить его об опасности, — но не внял предупреждению. Как бабочка, летящая на огонь, он устремился к забвению. Но ему помешали. Перед его мысленным взором встала пара глаз с вертикальными зрачками-щелками, и Джарик отчаянно закричал.

Его глаза были закрыты, он просто не мог этого видеть!

Но взгляд демона продолжал жечь его, как огни Коридана. Кошмарное видение наполнило душу мальчика стыдом, чувством вины и уверенностью в том, что, если он откажется служить волшебнику, из-за этого рано или поздно погибнет весь человеческий род.

— Оставь меня! — крикнул Джарик.

Но странные глаза уже помутнели и погасли, а вместо них он увидел мастера Ивега, прикованного цепью к столбу посреди груды пылающих книг. Вокруг костра танцевали демоны, их силуэты были чернее чернил и постепенно слились друг с другом, затянув все вокруг непроглядной тьмой.

Джарик стоял на улицах города у замка Морбрит, сжимая факел в потных руках. Он побрел неведомо куда, а под его ногами, как сухие ветки, хрустели выбеленные человеческие кости и черепа. В черных глазницах одного из черепов загорелись знакомые оранжево-красные глаза демона и с укором уставились на мальчика.

«Только ты можешь это предотвратить!»

Джарик вскрикнул, отказываясь поверить видению, но его сердце кричало, что он не может допустить гибели Морбрита!

Образы, посланные демоном, заколыхались, как шелковая ткань на ветру, и исчезли.

Стоя на коленях, Джарик наконец поднял голову и посмотрел на мага, чье заклятие приказывало ему явиться на скованный льдом далекий берег. У мальчика больше не было сил сопротивляться, и он молча смотрел в лицо волшебника, беспокойное, словно штормовое море. Маг взмахнул посохом, который обрисовал в воздухе светящуюся дугу…

…И нанес удар.

Завыл штормовой ветер. Море вздыбилось, валы, покрытые пеной, с ревом налетели на каменный уступ, на котором сидел Джарик, бурлящая вода подхватила мальчика… Тот в ужасе закричал — и очутился в полной темноте.

Джарик слышал тонкий звон льда, но сквозь эти звуки, похожие на пение струн арфы, прорывались крики плененных тварей, жаждавших проливать кровь и убивать. Джарик вздрогнул, осознав, что, если он будет бездействовать, эти крики никогда не смолкнут. Потом ему в лицо ударила вспышка света, он прищурился и увидел скалу, закованную льдом. Под скалой гудели волны, рассыпаясь фонтанами алмазных брызг, ветер пел тоскливую песню, и Джарик понял: здесь случилось нечто страшное.

По щекам мальчика потекли слезы, но видение уже исчезло, только наложенное когда-то Анскиере заклятие продолжало больно колоть его душу. Зов волшебника стал более властным, настойчивым, превратившись в приказ, против которого невозможно было устоять. Заклятие требовало, чтобы сын Ивейна отправился на юго-восток.

Потом вокруг Джарика снова сгустилась тьма, вдали послышались чьи-то голоса. Борясь с охватывающим его оцепенением, он попытался понять, где же он и куда ему теперь идти, но глаза его застилала тьма, а руки и ноги словно налились свинцом…

Мальчик пошевелился на коленях ллонделя и со вздохом поднял голову.

Увидев всклокоченного старика, вынимающего факел из гнезда в стене, Джарик узнал главного прорицателя Морбрита, но комната была ему незнакома. Он явно находился не в замке, там не было таких разрисованных геометрическим узором стен. Джарик быстро заморгал, и невнятный гул, звучавший в его ушах, наконец превратился в членораздельную речь.

— …Должно быть, сын Ивейна, Повелителя огня, — говорил прорицатель; старику было явно не по себе. — Анскиере, разрушившего Тьерл Эннет, всегда боялись больше всех остальных волшебников, именно он и завладел мальчиком.

— О священные огни Кора! — Граф резко подался вперед и, сжав кулаки, скрестил запястья в жесте, защищающем от злого колдовства.

Джарик почувствовал: его кто-то приподнимает, повернул голову и с изумлением понял, что его держит на коленях демон с ужасными светящимися глазами. Мальчик испуганно охнул, сообразив, что именно этот демон посылал ему видения, убеждая подчиниться воле Анскиере.

— Смилуйтесь, господин, прошу вас, — умоляюще обратился он к графу. — Велите демону отпустить меня!

Но граф как будто не услышал Джарика. Он смотрел на ллонделя, и лицо его в свете факела казалось высеченным из камня. Когда же он наконец заговорил, то обращался не к мальчику, а к демону:

— Прости, я не могу оставить этого парня в живых.

Ллондель зашипел.

Оцепеневший от ужаса Джарик смотрел, как граф вынимает из ножен кинжал, как прорицатель, вскрикнув, роняет факел. Факел упал на пол, его пламя судорожно затрепетало, среди вихря теней блеснул кинжал. Но в следующий миг ллондель закрыл мальчика собой, Джарик услышал звук удара и почувствовал, как демон задрожал, когда сталь вонзилась в его тело. Кинжал воткнулся чуть выше лопатки ллонделя.

Граф выругался.

Джарик охнул, а демон крепко обхватил его, так что лицо мальчика уткнулось в пахнущую сладкой травой ткань. Джарик боролся, пытаясь вырваться из хватки демона, но напрасно: ллондель поднял его, с трудом открыл дверь и вытащил мальчугана на лестничную площадку. Джарика трясло, пропитанная кровью материя, к которой его прижимали лицом, не давала ему дышать. Он продолжал вырываться, но ллондель, сжимая мальчика мертвой хваткой, тащил его к лестнице.

Джарик в панике забился и наконец сумел приподнять голову, чтобы взглянуть назад.

Граф не гнался за ними, он скорчился над неподвижным телом светловолосого мальчика, из груди которого торчала рукоятка кинжала.

Джарик вскрикнул, потому что этим убитым мальчиком был он сам. Ллондель поставил его на ноги и потащил вниз по лестнице; босые ступни Джарика больно ударялись о каменные ступени, которые были самыми настоящими, в отличие от трупа в комнате.

«Это только иллюзия, — мысленно успокоил демон, чувствуя его смятение, и подтолкнул его в спину когтистой рукой. — Я показал твоим сородичам, что будет, если они тебя убьют».

Джарик поскользнулся и ухватился за перила, чтобы не упасть.

— А тебе-то что за дело? — Его голос срывался и дрожал, он чувствовал, как заклятие Анскиере все больше овладевает им, пульсируя болью в висках, пытаясь заставить его двинуться на юго-восток.

«Помогаю волшебнику», — спокойно объяснил ллондель. Под его откинутым капюшоном поблескивала стальная рукоять; кинжал графа все еще торчал в спине демона.

У Джарика по коже побежали мурашки. Наверняка демону больно; он ранен, но тем не менее его светящиеся глаза смотрели на человека совершенно спокойно.

— Ты ранен! — Борясь с тошнотой, Джарик показал на кинжал. — Зачем тебе страдать ради волшебника, который затопил Тьерл Эннет?

Демон гневно зашипел, схватил мальчика за руку, оттащил от перил и снова увлек вниз по лестнице.

«Глупец, — мысленно ответил он. — Тьерл Эннет пал от руки Татагрес. А теперь невежественная ведьма хочет освободить и отродий мхарг!»

Но страх, боль и заклятие Анскиере лишили Джарика способности мыслить здраво. Почти ничего не видя из-за слез, он вырвался, бросился через комнату и ударился о наружную дверь с такой силой, что захватило дух. Ллондель отстал от него всего на пару шагов. Демон поднял засов, царапнув когтями металл, дверь распахнулась, и Джарик вывалился в ночь; упал и прокатился по мокрой от росы траве.

И тут ллондель послал ему новое видение. Лежащий на спине Джарик вместо звездного неба вдруг ясно увидел то, что происходило у ворот святилища Коридана. Шестеро гвардейцев графа храпели в кустах, среди спящих вповалку людей бродила оседланная лошадь, у ее седла висели ножны с мечом.

«Иди, — настойчиво потребовал ллондель. — Возьми лошадь и беги, иначе твои сородичи тебя убьют».

То, что граф желал его смерти, загнало Джарика в угол так же, как заклятие Анскиере, у него и впрямь не осталось иного выбора. Мальчик всегда боялся лошадей, мечи в его руках были бесполезными кусками металла. И все-таки он поднялся на ноги и побежал; его горло сжималось от страха и тоски.


Ллондель проводил его горящими глазами и, убедившись, что мальчик не вернется, наконец потянулся к своему плечу, из которого торчал кинжал, потом медленно сполз на пол и замер. Вокруг него медленно растекалась лужа теплой крови. Ллондель знал, что его рана смертельна, и даже не пытался мысленно связаться со своими сородичами. Вместо этого он потратил последние силы на то, чтобы сплести образы для людей, остававшихся в комнате наверху. Скоро, словно наркотические сны, в их умах начали возникать видения.


Пламя факела зловеще мерцало, и в его свете граф смотрел на кровь, стекающую по его рукам, — он не сомневался, что это кровь Джарика. Подхваченный потоком видений, посланных ллонделем, он вдруг почувствовал, что его кинжал не только пресек человеческую жизнь, но и нарушил незыблемый порядок вещей. В мире воцарились хаос и насилие. Пятна крови на руках графа потемнели, высохли и осыпались, и перед его мысленным взором встало лицо женщины, обрамленное прядями спутанных светлых волос. Женщина была неописуемо красива, но в ее фиолетовых глазах горела неуемная жажда власти. У графа засосало под ложечкой от ее злобного взгляда, но это видение уже сменилось другим: теперь светловолосая красавица стояла на коленях перед украшенным драгоценными камнями троном. Восседавший на троне человек протянул ей кубик из черного камня, в котором хранились ключи к защитным заклинаниям волшебника. Женщина улыбнулась, и посланное ллонделем видение рассыпалось стекляшками разбитого калейдоскопа.

Женщина получила огромную власть, И НИКТО НЕ ПОМЕШАЛ ЭТОМУ, ПОТОМУ ЧТО ДЖАРИК ПОГИБ, и королевские армии двинулись вперед. Ярче ярмарочных огней полыхали города, на иссохшей земле полей гнили трупы. А женщина смеялась. Кубик в ее руке расплавился, вспыхнул белым пламенем, потом превратился в огненное колесо; вспыхнула раскаленная добела энергия, и магическая защита, воздвигнутая волшебником, рухнула. Ураганные ветра погнали обезумевшие волны на унылые берега. Неподалеку пошатнулась и упала гранитная башня. На волю вырвались самые страшные твари из всех, каких когда-либо видел граф: клыкастые, когтистые демоны взмыли в небо, полоща кожистыми крыльями, и от их дыхания гнили плоды на деревьях, голые ветки трепетали, как паутина на ветру. Земля застыла, перестала приходить весна. В океанах кверху брюхом плавала мертвая рыба. А в замке Морбрит улицы смердели от гор человеческих трупов.

— Нет! — закричал граф, ощущая почти физическую боль, но видения продолжались.

Он увидел лесную лощину, заросшую белыми вьющимися побегами, которые часто росли на могилах. Черноволосая дочь рыбака вытащила серебряный талисман, призванный остановить сбежавших демонов. Но девочка погибла от меча собственного брата, а воины обратили силу талисмана против своих же сородичей. Женщина со светлыми волосами прошептала слова благодарности, но голос ее превратился в карканье ворон, пирующих среди мертвых тел.

Сквозь застилающие глаза слезы граф увидел мыс, исполосованный грязными потеками растаявшего льда. Группа измученных людей поджигала сложенные бревна, другие в это время кололи лед лопатами и мечами. Они надеялись освободить мага погоды, который, как говорили, был заперт в пещере в глубине скал. По легенде, только его могущество могло остановить кошмар, терзающий землю. Но там, где люди надеялись найти волшебника, они обнаружили только белеющие среди лохмотьев кости. Уставшие, отчаявшиеся, люди ушли, и тогда из расщелины в обледеневших скалах вырвался дрожащий свист и пронесся над морем, его повторило слабое эхо.

Светловолосая женщина рассмеялась.

Граф увидел, как человеческий род гибнет оттого, что нынешним жарким летом мальчишка из Морбрита был убит в башне святилища.

— Нет! Клянусь огнями Коридана, нет!

Граф открыл глаза, его горло все еще саднило от крика.

В комнату сквозь щели в ставнях пробивались яркие лучи. Дрожащий прорицатель скорчился на полу, тряся взлохмаченной седой головой. Но никакого окровавленного тела в комнате не было.

Граф закрыл лицо руками.

Смерть мальчика только привиделась ему. Но посланные ллонделем видения поселили в его душе глубокую уверенность в том, что на людской род надвигается страшная опасность. Глубоко задумавшись, граф не заметил появившихся в дверях людей в ярко-синих мантиях и вздрогнул, когда к нему обратился главный священник.

— Господин, теперь ничего не поделаешь. Вас будут судить за ересь!

Устало выругавшись, граф прислонился к стене. Он не ответил на обвинение, и прорицатель, в тревоге смотревший на графа, тоже смолчал.

Священник принял молчание за сожаление.

— Возможно, вас не сожгут за это преступление. Люди утверждают, что именно ваш кинжал нанес ллонделю смертельную рану. Если вы сможете доказать, что это вы убили демона, господин, наказание будет смягчено.

Стоявший в дверях лекарь добавил с мстительным удовлетворением:

— Джарик сбежал. Он украл вашу лошадь.

— Не надо его преследовать, — быстро отозвался граф. Он уставился в пол, лихорадочно соображая; Джарика ни в коем случае не должны были задержать! — Я сам подарил ему эту лошадь, — хриплым шепотом добавил он.

Граф не сопротивлялся, когда священники подняли его и сковали руки. Его беды казались ничтожными в сравнении с теми, что открыл ему ллондель в своих предсмертных видениях. Оказывается, судьба Морбрита была в руках маленького хилого подмастерья, который только и умел, что аккуратно писать.

— Защити его Кор! — пробормотал прорицатель, а священники, неправильно истолковав эти слова, склонили головы, усердно молясь за человека, которого только что арестовали.