"Храм Теней" - читать интересную книгу автора (Вурц Дженни)

2. ВЛАСТЬ НАД ЗЕМЛЕЙ

НА ПЛОДОВЫХ ДЕРЕВЬЯХ в огороженном стенами саду Морбрита не осталось листьев, а ветки трещали, как старые кости, под напором ветра и льда. Но сады, которые Джарик помнил с детства, не опустели даже в самый суровый зимний мороз. Снег между тропинками был испещрен следами, в морозном воздухе звенел смех. И только Джарик, воспитанник гильдии кузнецов, держался подальше от грубых игр других ребят. В то утро, когда ему исполнилось четыре, рослый мужчина, от которого пахло лошадьми, забрал его из дома приемной матери. Мальчику объяснили, что теперь он будет жить в мансарде над кузницей вместе с другими подмастерьями гильдии. Остальные мальчишки были на несколько лет старше Джарика и со свойственной детям жестокостью сразу отвергли чужака.

— Да он просто младенец! — насмешливо бросил старший из них, Гаррей, повернувшись спиной к новичку, и остальные ребята последовали его примеру.

Мороз обжигал Джарику руки даже сквозь варежки. Малыш с тоской смотрел, как все подмастерья гоняют мяч: Гаррей предупредил мальца, чтобы тот не совался в их игры. Джарик невольно вспомнил, что приемная мать держала его подальше от собственных детей, а когда думала, что он не слышит, шептала, что приемыш навлечет на ее дом беду.

Джарик постепенно подходил все ближе, зачарованный смехом, беготней и беззаботной возней ребят, и наконец нечаянно переступил границу игрового поля.

Гаррей как раз пропустил подачу. Он был крепким и коренастым, но сумел ловко развернуться и броситься за мячом, как вдруг наткнулся на Джарика. Он поскользнулся, врезавшись в малыша, и сбил его с ног. Джарик сразу вскочил, но не успел убежать.

Мрачный, облепленный снегом Гаррей оглядел Джарика с ног до головы и скорчил презрительную гримасу.

— Эй ты, молокосос!

Мяч отскочил от стены за его спиной и упал в сугроб, но подмастерье не обернулся, по-прежнему в упор глядя на Джарика. Товарищи Гаррея, подбежав, окружили худенького светловолосого мальчика, который испортил их игру. Джарик сделал назад шаг, другой и остановился, уткнувшись в колючий розовый куст.

— Ты никому здесь не нужен. — Гаррей снял перчатки и поднял скрещенные в запястьях кулаки, отводя беду. — Не знаешь разве, что твоя собственная мать пыталась тебя прикончить? А отца, который тебя спас, судьи графа повесили за ее убийство.

— Нет, — прошептал Джарик. — Ты все врешь…

— Да неужто? Тогда где твоя мать, отродье шлюхи? И где твой отец? — Гаррей ухмыльнулся, демонстрируя щербатые зубы — передние ему выбила лошадь, — и хвастливо продолжал: — Я видел, как умер Керайн. У него лицо стало фиолетовое, а из глаз потекла кровь. Спроси старшего мастера гильдии, если не веришь.

Большой мальчик резким тычком сбил Джарика с ног, а остальные принялись пинать и бить малыша.

Но сын Керайна, воспитанник гильдии кузнецов, почти не чувствовал ударов. Наконец-то он понял, почему все избегали его! Он понял, почему по ночам его снова и снова терзал один и тот же кошмар, от которого он просыпался, рыдая от ужаса, вспоминая блеснувшее серебро, крепкую хватку мужских рук, запах крови и ужасный крик, перекрывший тоскливый вопль женщины.

Гаррей и его приятели продолжали катать его по снегу, и к Джарику вернулась темнота былых кошмаров. Он сглотнул и прикусил губу, но не смог задавить рвущийся из горла крик. И стоило ему закричать, как он уже не смог умолкнуть, а потом все вокруг завихрилось и его с головой захлестнул вернувшийся темный ужас.

Тогда, в прошлом, подмастерья отступили. Они в страхе убежали от мальчика, который лежал на снегу и кричал как безумный. Когда Джарик пришел в себя, подмастерья больше не обращали на него внимания, но отныне его ужас принял конкретную форму, и мальчик больше не наблюдал издалека за чужими играми…


…На острове ваэре взрослый Джарик почувствовал, как эти воспоминания тают, словно снег. Его последний крик прозвенел в роще, не оставив эха, и он попытался разобраться, где прошлое, где настоящее, продолжая закрывать лицо руками, мозолистыми от меча, рулевого весла и шкотов.

Рядом звякнули колокольчики.

Джарик вздохнул и заставил себя расцепить вспотевшие пальцы. Он поднял глаза и увидел, что над ним стоит Тамлин, — черты лица ваэре нелегко было разглядеть в серебристых сумерках.

— Джарик, сын Ивейна, чтобы овладеть мастерством волшебника, ты сначала должен овладеть собой. Обучение будет трудным, очень трудным. Я снова спрашиваю, готов ли ты к нему?

Джарик сглотнул и ответил все еще хриплым от слез голосом:

— Да.

— Ты сможешь снова погрузиться в прошлое, которое только что пережил, и вытерпеть ту же боль? — продолжал допытываться Тамлин. — А может, боль, которая окажется в стократ сильнее?

Джарик поднял светловолосую голову, и его сердитые, полные решимости карие глаза встретились с бездонными черными глазами странного существа. На секунду человек и ваэре замерли, потом Джарик встал и посмотрел на своего мучителя сверху вниз. Юноша и не подозревал, как он сейчас похож на своего отца, Ивейна.

— Да, — твердо сказал он. — Если надо, посылай меня на муки, только не прогоняй ни с чем. Если ты прогонишь меня, все, что мне дорого, погибнет… И это будет куда хуже, чем вытерпеть то, что сделает со мной сатид.

— Ну что ж. — Тамлин взмахнул рукой, и его колокольчики тоненько зазвенели. — Ты заслужил свой шанс.

Ваэре помедлил и добавил, сверкнув глазами:

— Но помни — толку от твой храбрости не будет никакого, если в день испытания ты окажешься безоружным.

Тамлин подмигнул и исчез.

Оставшись один, Джарик не сразу осознал всю грандиозность того, что только что произошло, — его согласились-таки учить магическому мастерству!

Не в силах сразу освоиться с такой крутой переменой в своей судьбе, юноша принялся гадать, как Тамлин узнал, что, несмотря на все упреки Корли, сын Ивейна частенько забывал носить с собой меч.


На пульте замигала россыпь огоньков: ваэре начали анализировать данные, полученные во время первого испытания Джарика. Хотя результаты получились многообещающими, они также показывали, что юношу ждет впереди долгий и трудный путь. Чтобы пройти Круг Огня, Джарику придется преодолеть свои старые детские страхи.

Ваэре просчитали варианты и приготовились к следующему этапу работы.

Механические руки поймали двух землероек: зверьки были с человеческое предплечье и не имели ни зрения, ни интеллекта, но в их телах компьютер собирался посеять семена разумных кристаллов, которые помогут волшебнику овладеть стихиями. Машины загудели, и зверьки протестующе пискнули, когда в их кожу вонзились иглы, введя в кровь каждого животного раствор матрицы сатида. Потом землероек посадили в клетки.

Первый зверек будет хранить в себе кристалл, пока сатид не завершит цикл своего развития и не превратит плоть землеройки в семенную матрицу. Когда матрица установит вторичную связь с человеком, ее память, сохранившаяся от прежнего существования, окрепнет и разовьется — и из этой памяти Джарик должен будет черпать свою власть над землей. Если юноша добьется успеха, вторая землеройка будет сожжена, и выделенная из ее пепла матрица сатида введет Джарика в Круг Огня, если мужество к тому времени не изменит юноше. Даже по самым оптимистическим оценкам у Кейтланда оставался всего один год — а потом темные видения, посланные людям Маэлгримом, подтолкнут человечество к самоуничтожению.


Дни в Кейтланде становились все короче. Хлеб созрел и был убран, а еще какое-то время спустя жнивье в полях побелело от инея. Опавшая листва укрыла холмы разноцветным плащом, но вскоре зимние ветры унесли листья прочь. Во всем Кейтланде забушевали вьюги, наметая высокие сугробы, однако погода на острове ваэре не менялась, и трава на поляне, под которой находился навигационный блок, была по-прежнему мягкой и свежей, как ранней весной.

Юноша, который решился стать Повелителем огня, спал в серебряной капсуле и во сне продолжал учиться.

Несколько месяцев Тамлин показывал Джарику, как бороться с детскими страхами. Все кошмары, преследовавшие сына Ивейна в бытность подмастерьем писца, были тщательно изучены и проанализированы ваэре — и теперь-былую неуверенность юноши сменило гордое осознание собственных достижений. Под руководством Тамлина Джарик наконец-то смог оглянуться на свое прошлое, не терзаясь больше чувством собственной никчемности.

Но Джарику недолго пришлось наслаждаться обретенным впервые в жизни ощущением свободы и внутренней силы. Вскоре ваэре извлекли из погибшей землеройки семя сатида и развели его в физиологическом растворе. Джарик даже не почувствовал, как в его руку вонзилась игла: в то время, как в его кровь вводили чуждое существо, ему снилось, что он сидит на траве в освещенной неярким светом роще, а его крошечный учитель в куртке с колокольчиками излагает последние наставления.

— Помни, опаснее всего для тебя твоя душевная слабость. — Ваэре, зазвенев колокольчиками, погрозил юноше пальцем.

Сын Ивейна с рождения был ранимым и хрупким; но теперь он вырос, повзрослел и на его плечах лежал груз ответственности за все человечество.

— Тебе нужно контролировать свои страхи, иначе сатид подчинит тебя себе, — настойчиво продолжал Тамлин. — Если ты помешаешь ему взять над собой верх, он на время затаится, а потом использует против тебя то, что успел узнать о земле, побывав в теле землеройки. Когда такое случится — значит, ты близок к победе. Но не теряй бдительности! Не упусти нужный момент, подчини себе сатида и разгадай тайны земли. Если же сделаешь неверный шаг, ты погибнешь.

Джарик потрогал лепестки коснувшегося его колена цветка. Нежный бутон напомнил ему кожу Таэн; при мысли о девушке у него защемило сердце, но он отогнал воспоминание о ней — и вместо этого вспомнил лицо Келдрика, старого рыбака, чья лодка пронесла сына Ивейна сквозь штормовые моря. А еще он вспомнил лесника, который научил его чувству собственного достоинства, и мастера-писца, в детстве учившего его грамоте, и наконец — тридцать девять горцев, заплативших жизнью за его свободу. Джарик подумал о том, скольким пожертвовали ради него Килмарк, Брит и буйный капитан Корли, и о Страже штормов, похороненном заживо в ледяной могиле. Да, Анскиере наложил на Джарика заклятие, но больше Страж штормов никогда никого ни к чему не принуждал, а сейчас спасение волшебника зависело от других людей.

— Мальчик, — тихо окликнул Тамлин.

Джарик вздрогнул, машинально сломав в пальцах стебелек цветка. Юноша поднял голову, с печалью осознав, что, если он не сумеет принять наследство отца, ему все равно повезет больше, чем его друзьям и товарищам. Тогда он умрет раньше их, и ему не придется видеть гибель всего Кейтланда.

Тамлин скрестил руки на груди; во мраке рощи его борода и волосы отливали тусклым серебром.

— Мальчик, что бы ни говорили о твоем отце, помни одно: Ивейн посвятил себя великому делу. За то время, что он служил Кейтланду как Повелитель огня, он спас куда больше жизней, чем погубил.

Джарик молча стоял на коленях. Он не увидел, как Тамлин растаял в воздухе. Одинокий и напряженный, юноша почувствовал, как в его сознании шевельнулось нечто чуждое: значит, сатид уже проник в его кровь. Поскольку до этого кристалл побывал в теле землеройки, он двигался уверенно и быстро и вскоре установил контакт со своим новым симбио-том. Хотя все инстинкты Джарика бунтовали против вторжения в его сознание чуждого существа, юноша заставил себя бездействовать, пока лужайка вокруг не исчезла и перед ним не начали разворачиваться сцены из его детства.

Эти воспоминания оказались более яркими, чем любой сон. Прошлое превратилось в настоящее, и Джарик вернулся в ту пору, когда был всего лишь младенцем на руках у матери. Но связь с сатидом помогла ему воспринимать окружающее с четкостью, недоступной грудному ребенку. Под его ухом быстро стучало сердце матери; женщина поспешно несла сына в лесистую лощину, подальше от человеческого жилья, туда, где листья сморщились от мороза, где плотно переплелись ветви. И вот она подняла руку, в которой был зажат острый нож.

Джарик смотрел, как зачарованный, на блестящую сталь. Он был слишком маленьким, чтобы понимать смертельную опасность, и лишь заметил, как побелели сжатые пальцы матери. Женщина шепотом попросила небеса простить ее и так же тихо прокляла Повелителя огня Ивейна, а потом стала опускать клинок, метя в сердце сына, которого держала на коленях.

Тишину нарушил пронзительный крик:

— Нет!

Под ногами бегущего человека зашуршали листья, Джарик почувствовал, как его мать вздрогнула, как от пощечины. Она все же попыталась нанести удар, но сын кузнеца Керайн схватил ее за тонкое запястье. Ребенка подбросило на коленях матери, и он испуганно заплакал.

Срывающийся голос мужчины перекрыл этот плач:

— Ради Кора! Ты что, сошла с ума? Это же наш сын! Почему ты хочешь его убить? Ведь твой отец разрешил нам пожениться!

Женщина охнула, напрасно пытаясь вырвать руку из его пальцев.

— Это не твое отродье, Керайн! Огни, и зачем ты только сюда явился? Все равно ты не поймешь, сколько бы я ни объясняла!

Женщина рванулась, перехватив нож в левую руку, от толчка Джарик перекатился на живот. Она снова с целенаправленной сосредоточенностью занесла над ребенком нож, почти застав Керайна врасплох. Мужчина вскрикнул, схватил Джарика за край рубашки и отбросил ревущего ребенка прочь.

Женщина начала ругаться с отчаянием и злобой.

Твердые пальцы впились Джарику в бока и перевернули его на спину.

Он продолжал плакать, пока кузнец гневно кричал:

— Ты и вправду сошла с ума, любовь моя! Неужели ты ждала, что я повернусь спиной и подожду, пока ты убьешь нашего ребенка?

Женщина, казалось, и впрямь обезумела и как будто не слышала его слов — как вдруг согнулась и ахнула. Только увидев кровь, струящуюся между ее пальцев, Керайн понял, что его невеста ударила ножом себя. Тогда и он закричал, и его горестный крик слился с пронзительными воплями ребенка. Прижатый к мокрой от пота льняной рубашке мужчины, Джарик почувствовал ужас Керайна, вдохнул запах крови и сырой земли. Только много лет спустя он узнал, что его мать покончила с собой.

Вторгшийся в сознание Джарика сатид жадно и настойчиво поглощал воспоминания о том времени, когда Керайна судили за убийство невесты. Джарика отдали ворчливой старой повитухе, и его непрерывно сторожили гвардейцы графа Морбрита. Старуха была глухой и не всегда слышала детский плач, а гвардейцы коротали долгие дни и ночи за бесконечной игрой в кости.

Керайн был осужден и повешен. Повитуха напоила Джарика снотворным зельем, и он проспал казнь. Впрочем, он все равно был слишком мал, чтобы понять последнюю просьбу осужденного: Керайн попросил, чтобы сироту воспитали в гильдии кузнецов, записав туда как его сына.

А потом было несколько неласковых приемных семей и наконец — койка в холодной мансарде над кузней. Сатид заставил Джарика вновь пережить обиды, унижения, драки с другими детьми и одинокие ночи, когда мальчик прятал лицо в подушку, чтобы других не разбудили его крики, когда его вновь и вновь будили похожие кошмары.

Джарик снова пережил тот ужасный день, когда ему исполнилось десять и стало ясно, что он все еще слишком слаб, чтобы носить слитки некованого железа с телег торговцев в кузню. Разгневанные кузнецы снова послали его работать с мехами, но от дыма он начинал кашлять, и работа, с которой другие дети справлялись легко, была ему не по силам. Прошло два года, но тоненький, бледный мальчик все еще был слишком слаб и робок даже для того, чтобы удерживать кобыл, которых приводили, чтобы подковать.

— Огни, какой же ты никчемный! — воскликнул главный кузнец, швырнув на пол молот так, что тот зазвенел, и уставился на мальчика, испуганно попятившегося в самый темный угол кузницы. — Придется подать прошение графу. Гильдия не может тратить серебро на прокорм такого слабака! Видит Кор, у нас хватает жен и дочерей, нам ни к чему парень, который только и умеет, что готовить и шить рубашки!

На следующий день, лежа на своей койке, Джарик слушал, как кузнецы во дворе под окном мансарды громко спорят, кто из них пойдет с прошением к графу.

Сатид рылся в тоске мальчика, как голодный хищник — в кусках кровавого мяса.

Наконец кузнецы позвали Джарика, протащили его через весь город, а потом ввели в зал совета, подшучивая над его девчоночьей слабостью. В торжественном зале, где на жестких стульях восседали важные чиновники, Джарик слушал, как его покровители излагают свое прошение, то и дело повторяя слова «проклят с рождения» и «не сын Керайна». Мальчик сжал на коленях тонкие руки и отчаянно старался не плакать, пока граф, на рукавах и воротнике которого блестели изумруды, хмуро слушал эти речи.

Спор в зале разгорался все жарче, Джарик чувствовал себя все хуже и хуже — а сатид торжествовал. Но не успел граф вынести решение, как сгорбленный старый писец, который записывал все слова просителей, вдруг вступился за мальчика.

Голос мастера Ивега был тихим, поэтому его предложение услышали не сразу. Но наконец шум затих, и слова старика разбудили эхо в увешанном гобеленами зале:

— Если Джарик в тягость кузнецам, пусть идет в подмастерья к переписчикам. Мне нужна помощь в архивах. Если он будет стараться, то из заработка сможет расплатиться с гильдией кузнецов за свое содержание.

— Значит, решено, — отрезал граф, торопясь вернуться к своим ловчим ястребам.

Это решение изменило жизнь Джарика, сына Ивейна. Мальчик начал изучать буквы и читать книги, и тишина библиотеки стала его убежищем; каждый вечер он боялся возвращаться в мансарду, где его ждали насмешки подмастерьев кузнецов. С годами другие мальчишки становились все более крепкими, загорелыми и шумными, а он оставался худеньким и бледным. В пятнадцать лет его сверстники и парни постарше хвастались на всю пивную и шутя боролись друг с другом за право поцеловать служанку, а эта пышная бесстыжая девица журила Джарика за худобу. И все же она нянчилась с ним и приносила ему теплое молоко от кашля, а когда однажды заметила, что он заглядывает в вырез ее блузки, ущипнула его за щеку, как ребенка. Это снисходительное отношение ранило Джарика куда больнее, чем если бы она оттаскала его за уши, как он того заслуживал.

Прошло два года, но жизнь Джарика не изменилась, хотя он добился больших успехов в новом деле. А потом на него обрушилось заклятие Анскиере и выгнало из Морбрита…

Сатид озадаченно увидел, как юноша боролся со своей слабостью и неуверенностью, как лесник Телемарк научил его полагаться на свои силы, как позже, восстанавливая потрепанный корпус лодки «Каллинде», Джарик укрепил не только дух, но и мышцы. Пережив вместе с сыном Ивейна все невзгоды и приключения минувшего года, сатид с негодованием понял, что его симбиот почти избавился от своих прежних недостатков.

К тому времени, как Тамлин закончил обучение юноши, в обороне сына Ивейна осталась всего одна брешь: Джарика до сих пор пугало безумие, которое мог принести Круг Огня, и страшил ужасный потенциал, заложенный в могуществе волшебника. Этим сатид и решил воспользоваться, чтобы одержать верх над человеком. Привыкнув властвовать над своим прежним симбиотом — землеройкой, разумный кристалл тщательно сплел хитроумную ловушку.

Связь между сатидом и человеком совсем окрепла, когда Джарик наконец зашевелился и сел на траве лужайки.

Юноша сразу почувствовал, как симбиоз с сатидом изменил его сознание, открыв перед ним новые, невиданные дотоле горизонты и возможности. Его мысли звенели, полные энергии; дремавший в нем магический дар теперь ощущался как вполне реальная сила.

Джарик попробовал экспериментировать — и обнаружил, что может управлять этой силой. Кристалл нетерпеливо следил, как юный маг исследует свои новые способности.

Джарик восхищенно замер, по-новому ощутив траву и землю у себя под ногами, а потом вдруг понял, что видит деревья совсем не так, как раньше. Он видел ток сока в серых стволах, а каждый листок был окружен легким зеленоватым ореолом. Прислушавшись, юноша уловил низкий, едва различимый гул — его издавали цветущие, тянущиеся вверх растения. Новизна ощущений так ошеломила Джарика, что он не сразу осознал, что роща к тому же подчиняется его воле.

Одно из деревьев слегка наклонилось просто потому, что сыну Ивейна захотелось увидеть то, что оно заслоняло. Потрясенный этим открытием, Джарик резко сел — у него закружилась голова. Значит, он может теперь управлять растениями и деревьями! Как ему справиться с таким могуществом?

Перед его мысленным взором встали увядшие ветви и высохшие стволы, и он нервно сжал руки, пока внутренний голос не напомнил ему, что он может не только уничтожать, но и охранять. Заклятия могли уберечь деревья от старости и штормов и даже остановить занесенный над ними топор.

Джарик постепенно успокоился, не зная, что спасительная подсказка пришла к нему из той части сознания, которая отныне принадлежала не только ему одному, но и сатиду. Не понимая, что им манипулируют, юноша начал гадать, как обойти судьбу и защитить любимую девушку. Но пока он думал, как спасти Таэн от брата, сделавшегося Темным сновидцем, прошлые страхи снова обратились против него.

Джарик с ужасающей ясностью увидел руины Тьерл Эннета. Он стоял на заброшенной улице между полуобвалившихся каменных стен, и черепа непогребенных людей обвиняюще смотрели на него пустыми глазницами, словно напоминая, что Ански-ере из Эльринфаэра тоже клялся защищать, а потом выпустил на волю смерть, когда его магическим посохом завладела порабощенная демонами ведьма.

Джарик склонил голову, костяшки его сжатых на коленях рук побелели. Он изо всех сил пытался прогнать ужасный образ, но сатид еще крепче затянул свою сеть, напоминая юноше, что каждый обученный ваэре волшебник является угрозой для людей, потому что притягивает беды и служит мишенью демонов. Сатид заставил Джарика увидеть, как его магический дар приводит к гибели святилищ Ландфаста, как его руки окрашивает кровь невинных жертв. Юноша в отчаянии закричал, чувствуя, что невидимый враг вот-вот лишит его сил и воли к победе.

Сатид осознал, что человек слабеет, и, стремясь окончательно добить его, выбрал то, что было для Джарика дороже всего на свете. Юноша беспомощно смотрел, как заклинания, которые он сплел, чтобы защитить Таэн, вырвались из-под его контроля, как магическая энергия яростно взвихрилась, ломая хрупкие кости девушки.

— Нет! — Джарик стиснул кулаки.

Голос в его мозгу вкрадчиво нашептывал, что этого можно будет избежать, если он откажется от контроля над сатидом. Таэн не погибнет, если Джарик позволит управлять своей магической силой тому, кто мудрее его. Но сама эта мысль звучала так фальшиво, что ничуть не обманула Джарика.

Юноша напомнил самому себе, что никто и ничто в Кейтланде не заставит его причинить зло сновидице с Имрилл-Канда, которую он любил больше жизни!

Сатид неуверенно отступил; он не много знал о любви и не мог почерпнуть нужные сведения из прошлого Джарика, полного мучительного одиночества. На долю мгновения кристалл заколебался, собираясь с силами для новой атаки, и эта передышка позволила юноше понять, что ужасные образы не пришли ему в голову сами собой, а посланы врагом.

Итак, сатид бросил ему вызов, как и предупреждал Тамлин? Что ж, Джарик примет бой!

Кристалл снова пошел в атаку, напомнив своему симбиоту: все добрые намерения Ивейна принесли лишь несчастья и зло. Так же как когда-то его отец, новый Повелитель огня тоже будет истреблять людей, предав то, чему его учили.

«Не бывать этому!» — мысленно крикнул сын Ивейна.

И все же он невольно вспомнил Эльринфаэр, истерзанный демонами мхарг, и это воспоминание едва не сокрушило его… Но он продолжал держаться.

Почувствовав порожденную ужасом неуверенность, сатид попытался подтолкнуть юношу навстречу безысходному отчаянию… Напрасно.

Джарик вспомнил, что однажды посоветовал ему лесник Телемарк среди бушующей в зимнем лесу пурги: «Помни — самая длинная дорога всегда начинается с первого шага. Любую большую проблему можно разрешить, если разделить ее на несколько маленьких и справиться с каждой задачей по очереди».

В ту ночь, когда были произнесены эти слова, Джарик совершил почти невозможное — и спас жизнь своего друга. Возможно, в будущем он не всегда сможет правильно воспользоваться магической энергией, но он всегда будет заботиться о том, чтобы не причинить вреда невинным людям… Даже если ради этого ему придется пожертвовать жизнью.

Сатид не стал проверять, насколько искренен его симбиот, вместо этого он быстро сменил тактику. Не так давно Джарик подставил грудь под меч Кил-марка ради того, чтобы защитить свои убеждения. Значит, и вправду существовала граница, за пределы которой юношу нельзя заставить переступить, и разумный кристалл напрасно тратил время, угрожая Таэн. Теперь сатиду оставалось только одно: чтобы подчинить себе волю человека, ему требовалось воссоздать страх землеройки, которую он подчинил себе недавно, а потом ударить этим страхом по душе юноши.

Джарик вдруг погрузился в сырую тьму, и это застало его врасплох. Его ноздри втягивали запахи корней и влажной почвы; потом на него посыпался дождь камешков и рыхлой земли. Его ноги и руки завязли в осыпающейся почве, как он ни старался освободиться. В отличие от землеройки у него не было когтей, он не умел копать туннели. Земля навалилась на него, засыпала нос и лицо — сатид тщательно воссоздавал воспоминания землеройки об обвале туннеля.

Джарик с трудом подавил панику.

Ведь Тамлин предупредил его о том, что сатид прибегнет к этой последней отчаянной мере! Теперь его могут спасти лишь смекалка и те магические силы, которые он черпает от самого сатида. Джарик выживет, если сумеет разгадать тайну земли прежде, чем задохнется.

Сын Ивейна заставил себя забыть о собственном теле, которое требовало воздуха, и все силы ума и души, чтобы познать землю, поймавшую его в ловушку. Он замечал все: перегной, камешки, глину, влагу… А пока он искал, как сдвинуть эту неподвижную громаду, сатид продолжал терзать его страхом.

Ему нечем дышать! Он умрет здесь, в безымянной могиле!

Джарик взмок от пота и потратил несколько драгоценных мгновений на то, чтобы обуздать ужас, грозивший загасить его рассудок, — а потом снова стал исследовать землю. На этот раз он искал в ней энергию, жизненную силу, подобную ауре деревьев, — силу, к которой он мог бы прибегнуть, чтобы спастись.

Но земля оставалась неподвижной. Песок и камни в отличие от растений не были живыми; хотя в почве копошились черви и насекомые, частички земли были мертвы.

Джарик бросил свои попытки, не зная, что еще можно предпринять. И все же он сопротивлялся разрывающей боли в груди. Он не должен сдаваться, иначе его поработят навсегда! Ведь его отец, Повелитель огня Ивейн, когда-то разгадал тайны земли и вырвался на свободу!

Джарика затошнило от ужаса, но, найдя утешение в совете Телемарка, он с новыми силами продолжал упрямо и отчаянно изучать каждую частичку земли. Камни казались самыми прочными из всего того, что удерживало его в плену, но Ивейн, говорят, играючи проходил даже сквозь гранит! И, несмотря на охватившую его слабость и усиливающуюся головную боль, Джарик снова стал бороться.

«Ты все равно проиграешь, — вдруг заявил сатид. — Скоро твое тело погибнет без воздуха. И прежде, чем ты умрешь, я успею отпраздновать победу!»

«Нет», — вот и все, что смог ответить Джарик.

Он даже не выругался в ответ. Ему оставались считанные секунды, чтобы спасти свою жизнь и душу.

«Зря стараешься», — издевательски заявил сатид.

Джарик ничего не ответил.

Балансируя на краю горячечной бездны, все еще надеясь постичь таившуюся в земле энергию, он мысленно ударил в кремнистую поверхность первого попавшегося камня. Джарику было так плохо, что он не рассчитал силы удара и не приготовился к последовавшей отдаче. И вдруг камень подался и потрясенный юноша прошел сквозь него легко, как сквозь воду.

Наконец-то он овладел энергией, которая могла сдвинуть горы! Джарик внезапно увидел магические линии, сплетенные в сияющие гармоничные узоры, красотой которых нельзя было не восхищаться. В каждой песчинке, в каждом камне, в каждой частичке почвы таилась сила земли и ее невозможно было исчерпать, так же как невозможно было исчерпать мощь ветров, даровавших могущество Стражу штормов. Джарику хватило легкого усилия воли, чтобы разорвать связи невидимых глазу частиц, из которых состоял камень, и он не сомневался, что теперь легко вырвется из земляной тюрьмы.

Да, он думал, что и впрямь сделает это легко и просто, но он уже почти терял сознание от удушья, его легкие горели и магические линии норовили выскользнуть из его мысленной хватки, как нити порванного ожерелья. Однако он упорно шел к своей цели, борясь со слабостью и болью… И тут давно поджидавший подходящего мгновения са-тид попытался подчинить себе разум гибнущего человека.

Джарик гневно нанес ответный удар, забыв о том, что его сознание все еще переплетено с магическими линиями камня и земли. Волшебная сеть лопнула, и энергия взметнулась яростным сверкающим взрывом.

Джарик вскрикнул, ошеломленный вспышкой; его вышвырнуло из подземной темницы на зеленую траву, и он заплакал, чувствуя, как легкие наполняются упоительно сладким воздухом.

Тяжело дыша, самый юный волшебник Кейтланда лежал на лужайке в сумеречной роще и ждал, когда сатид снова даст о себе знать.

Но кристалл не предпринимал ни малейших попыток снова устремиться в атаку: Джарик подчинил себе симбиота!

Юноша и не подозревал, что, пока он радовался победе, вторая землеройка погибала в огне. Из ее пепла ваэре скоро восстановят семя сатида, и когда молодой маг войдет в Круг Огня, первый кристалл снова воспрянет, чтобы соединить свои силы с силами своего собрата. А потом оба сатида с удвоенной яростью ринутся в бой.

Даже ваэре не могли подготовить наследника Ивейна к такому испытанию. Они много раз видели, как гибли самые сильные из людей, стремясь овладеть двойным магическим могуществом.