"Сладкая, как мед" - читать интересную книгу автора (Вулф Джоан)

Глава 6

Как только ее светлость спустилась в гостиную, где Сара сидела вместе с Оливией, девушка сразу же рассказала графине о болезни садовника.

— У нашего садовника больные глаза? — в замешательстве переспросила леди Линфорд.

— Да, миледи. Он наверняка очень страдает. Удивительно, что его до сих пор не отправили к доктору!

— Н-ну, — пробормотала хозяйка, — я, конечно, позабочусь об этом, мисс Паттерсон.

— Спасибо, леди Линфорд, — простодушно поблагодарила Сара, даже не подозревая о том, к каким выводам могла прийти ее светлость. — Его зовут Дженкинс.

Графиня хотела было перевести разговор на другую тему, однако Сара всем своим видом дала понять, что ожидает немедленных действий.

Хозяйка дома позвонила в колокольчик.

— Элиот, — обратилась она к возникшему на пороге дворецкому, — будь добр, проследи за тем, чтобы одного из садовников — кажется, Дженкинса?

— отправили к доктору. У него воспалены глаза.

Элиот был слишком хорошо вышколен, чтобы позволить себе выразить удивление столь неожиданным приказом, и невозмутимо ответил:

— Сию минуту, миледи. Это все?

— Да, — отвечала графиня. Дворецкий удалился.

Оливия, чей голос звенел от сдерживаемого смеха, сказала:

— Мама, я бы хотела сегодня показать Саре старинную саксонскую церковь в Бридоне.

— Это замечательный план, — отвечала графиня. Она устроилась в изящной позе на софе с нежно-розовой обивкой. — Вы пригласите с собой мистера Паттерсона?

— По-моему, дедушка не очень заинтересуется старой саксонской церковью, леди Линфорд, — промолвила Сара, осторожно подбирая слова.

— Очень хорошо, — благодушно откликнулась графиня. — А как он относится к охоте? Лорд Линфорд с большим удовольствием показал бы ему свою коллекцию ружей.

Сара чуть не прыснула со смеху, представив себе деда, крадущегося по лесу с ружьем наперевес.

— Боюсь, что охота также не входит в число его любимых занятий, ваша светлость.

— Но чем-то же он должен заниматься! — Благодушная маска медленно сползала с лица леди Линфорд. — Может быть, он любит читать? У нас прекрасная библиотека. А если он предпочитает журналы, то у меня найдутся все последние выпуски!

— Боюсь, что и это его не заинтересует. — Сара с сожалением покачала головой.

Графиня окончательно помрачнела.

— А он не захочет прогуляться в саду?

— От цветов у него начинается насморк.

— Как же мне быть, Сара? Чем я могла бы его развлечь?

— Он любит хорошо покушать, — сообщила Сара, приведя леди Линфорд в окончательное расстройство.

— Я уже распорядилась по поводу отличного обеда, но его подадут не скоро. Чем же я заполню все эти часы?

— Мне очень жаль, леди Линфорд, — сказала Сара со вздохом, — но дедушка интересуется исключительно торговлей. Ко всему остальному он просто равнодушен.

Если бы было позволительно выражаться так о столь знатной леди, Сара могла бы сказать, что почтенная дама зашла в тупик.

— Мама, мы возьмем его с собой посмотреть на церковь, — решительно заявила Оливия. — И Энтони тоже мог бы поехать с нами!

Сара едва успела подавить улыбку при виде облегчения на лице у леди Линфорд.

— Спасибо, Оливия, — с чувством поблагодарила знатная дама свою дочь.

А у Сары отпала всякая охота ехать в Бридон — стоило подумать о тех шуточках, которые станет отпускать ее дед при виде знаменитых развалин. Однако деваться было некуда. Сара отлично понимала отчаяние леди Линфорд, все утро пытавшейся придумать достойное развлечение для мистера Паттерсона.

И снова — наверное, уже в сотый раз — девушка принялась гадать, за какую такую услугу ее дед пользуется столь неслыханным гостеприимством в Хартфорд-Корте.

Из поместья они выехали в двух экипажах. Оливия с мистером Паттерсоном сидели в ландо, которым правил кучер графа Линфорда, а Сара с герцогом разместились в фаэтоне, причем Энтони сам держал вожжи.

День выдался безветренный и солнечный, и Сара превосходно чувствовала себя в рыжей накидке поверх простого коричневого платья для прогулок. Она неподвижно сидела на высокой скамейке в фаэтоне рядом с герцогом, сложив руки на коленях и едва доставая до пола носками миниатюрных башмачков. Ее темные волосы были убраны под рыжий, в тон накидке, небольшой капор.

Черные холеные жеребцы, принадлежавшие Чевиоту, казались воплощением изящества и силы. Наслушавшись сплетен о бесшабашной манере езды, зачастую характерной для аристократов, Сара поначалу сильно нервничала. Однако вскоре стало ясно, что герцог прекрасно управляется со своими лошадьми, послушно выполнявшими любую команду. Мало-помалу Сара удостоверилась, что ее возница не собирается вывалить свою пассажирку в придорожную канаву, и успокоилась.

— Я удивился, когда узнал, что вы не побывали в этой церкви во время первого визита, — заметил Чевиот, проезжая под кронами столетних дубов, только начинавших оживать под лучами весеннего солнца. — Это место наверняка вам понравится. — Он повернулся, чтобы заглянуть ей в лицо, и добавил:

— Оно так и просится на полотно!

Сара исподтишка разглядывала своего спутника, облачившегося для прогулки в черную куртку для верховой езды, коричневые бриджи и высокие черные сапоги. Узел шейного платка был завязан очень тщательно, но при этом не казался особенно пышным. Словом, Чевиот являлся живым воплощением модной, но не кричащей элегантности.

Он снова пренебрег головным убором, и его коротко остриженные волосы свободно развевались под ласковым дыханием весеннего ветерка.

— Оливия собиралась отвезти меня в Бридон в прошлый раз, но нам помешал дождь, а потом пришла пора уезжать, — пояснила Сара.

Он кивнул и снова стал смотреть на дорогу.

Сара тревожно оглянулась на следовавшее за ними ландо и сказала:

— Хотела бы я знать, как там Оливия управляется с моим дедушкой!

Она все еще удивлялась тому, как распределили седоков по экипажам. Ее наверняка должны были посадить вместе с дедом!

— Об этом можно не волноваться, — безмятежно заверил Сару Чевиот. — Она первым делом предложит ему рассказать о себе, и этой темы ему должно хватить на всю дорогу.

— А ведь верно! — удивилась Сара. — Но как вы догадались?

— Все мужчины не прочь поговорить о себе, мисс Паттерсон, — отвечал он с очаровательной мальчишеской улыбкой. — Мы просто невыносимые эгоисты! Разве вы об этом не знали?

— Я как-то не задумывалась об этих вещах. — Сара спокойно смотрела ему в лицо.

— Ну конечно, ведь вы учились в женской школе, и у вас нет братьев, — сказал герцог, как бы извиняя ее неопытность. — Но можете мне поверить — Оливия сумеет отлично управиться с вашим дедом!

— Хм-м-м, — задумчиво пробормотала Сара. Она удобно откинулась на спинку сиденья, снова сложила руки на коленях и сказала:

— А вы, ваша светлость, не хотели бы рассказать мне о себе?

Он опешил, а потом громко расхохотался.

— Предложение следует делать более определенно, мисс Паттерсон. Вы должны задавать мне наводящие вопросы.

Слева от них показалось поле, на котором мирно дремали овцы с ягнятами, разморившиеся на полуденном солнце. Свежая зелень радовала взор. За полем виднелся пологий холм, поросший плакучими ивами.

— Боюсь, у меня это плохо получится, — озабоченно нахмурилась Сара. — Мне всегда казалось грубым выспрашивать у людей подробности их жизни.

— А вы постарайтесь сделать это тактично, — предложил герцог. Он явно развлекался этим неожиданным уроком светских манер. — К примеру, спросите меня для начала, люблю ли я лошадей.

Сара улыбнулась при виде двух овечек, тесно прижавшихся друг к другу на мягкой траве.

— Разве они не милые? — спросила она. Герцог перевел взгляд с двух пушистых клубков шерсти на ее одухотворенное лицо и ответил:

— Да. Они очень милые.

Сара вдруг покраснела — сама не понимая отчего, — резко выпрямилась и спросила:

— Вы любите лошадей, милорд?

На его губах все еще блуждала улыбка. И Сара поймала себя на мысли, что впервые в жизни видит такой красивый рот.

— Да, я люблю лошадей, — отвечал Чевиот. — Очень люблю. Не хочу утомлять вас подробностями, но можете поверить мне на слово: при случае я способен говорить о лошадях без перерыва не меньше полутора часов!

— Как раз столько, сколько займет дорога до саксонской церкви! Итак, я слушаю!

Герцог снова рассмеялся.

— О чем бы вы хотели узнать, мисс Паттерсон?

— Много ли у вас лошадей? — без запинки спросила Сара. — Каких они пород? Какие у них характеры? Кого вы любите больше остальных? Сколько вам было лет, когда вы впервые сели в седло?

— Погодите! — Герцог умоляюще выставил вперед руку. — Я едва успею ответить и на эти вопросы!

— Значит, нам останется о чем поговорить и на обратном пути! — невозмутимо заключила Сара.

Навстречу им ехала крестьянская подвода. Как только возница разглядел, что перед ним господский фаэтон, он поспешил свернуть на обочину, чтобы уступить дорогу.

Герцог милостиво кивнул, проезжая мимо.

— Добрый день! — поздоровалась с фермером Сара. — Спасибо, что уступили дорогу!

— И вам доброго дня! — просиял в ответ фермер. Рядом с ним на козлах притулился маленький мальчик, и Сара заметила, немного проехав вперед:

— Какой симпатичный малыш!

— Какой еще малыш? — растерялся Чевиот.

— Ну, тот мальчик, что сидел рядом с фермером. У него глаза как блюдца!

— А вы очень наблюдательны, мисс Паттерсон, — задумчиво проговорил герцог.

С заболоченной низины по левую руку от дороги с криком сорвалась стая дроздов.

Сару его замечание явно удивило. И она с напускной строгостью воскликнула:

— Не пытайтесь увиливать, ваша светлость! Вы собирались рассказать мне о своих лошадях.

— А вы сами любите лошадей? — спросил он. — Вам нравится кататься верхом?

— Кажется, мы собирались говорить о вас! — В ее взгляде промелькнуло явное замешательство. — При чем тут я?

— Мне просто не хотелось вас утомлять! — со смехом признался герцог.

— А вдруг вы не любите лошадей? Тогда мы могли бы найти более интересную тему!

— Я люблю всех животных, — просто ответила Сара. — Когда я была маленькой, мы жили в деревне, и у меня была собака, утка и даже пони. Но потом меня взял к себе дедушка, и с ними пришлось расстаться. От животных у дедушки начинается насморк.

Они приближались к повороту, и герцог придержал лошадей на тот случай, если придется разминуться со встречным экипажем. Сара молчаливо одобрила такую предусмотрительность.

— А как звали вашу собаку? — спросил он.

— Мы звали его Баунс , потому что он был очень прыгучий. — Сара грустно вздохнула. — Мне пришлось отдать его мальчишке из деревни. Мы часто играли вместе, и Баунс хорошо его знал. Джонни обещал, что будет хорошо заботиться о моей собаке, и я уверена, что он так и сделал.

— А мне тоже не хватает своей собаки, — признался Чевиот. — В детстве у меня было два спаниеля, но потом я уехал в школу, а после служил в армии. Я решил, что непременно заведу собак, когда у меня будет свой дом.

— Очень мило, — в смущении пролепетала Сара.

— Вам не кажется, что мы впадаем в излишнюю сентиментальность?

— Вы правы, — усмехнулась она. — Вам следует поднять мой дух рассказами о лошадях.

— Ну, — начал герцог, на этот раз выполняя ее требование, — тогда знайте, что больше всего я люблю своего гнедого жеребца по кличке Сэм.

— Сэм?!

— Сэм — самое подходящее для него имя!

— Это тот самый жеребец, на котором вы катались сегодня утром?

— Да.

— Это просто ужасно — называть Сэмом такого красивого жеребца! Ему бы подошло что-то вроде… Медный!

Герцог упрямо тряхнул шевелюрой, и его собственные волосы блеснули медью под ярким солнцем.

— Если бы вы хоть немного его знали, то сразу бы поняли, что кличка Сэм соответствует его характеру больше всего. Я понимаю, вам он кажется просто красивым, но уверяю вас, это самое чуткое животное на свете. Я без опаски доверил бы ему свою жизнь. Он гораздо умнее и преданнее многих моих знакомых!

— Да он у вас настоящий рыцарь! Расскажите о нем подробнее. Каким образом проявляется его чуткость?

Герцог рассказал Саре весьма забавную историю, и она смеялась от души. За этой историей последовала новая.

Они и сами не заметили, как пролетело время и перед ними показалась саксонская церковь.

В этот вечер Сара долго не могла заснуть, вспоминая события минувшего дня. Церковь оправдала ее ожидания. Главная постройка датировалась десятым веком. В ней поражали и строгая соразмерность линий, и удачно выбранное место — возвышенность, господствовавшая над обширной долиной.

Сара уютно свернулась клубочком в своей просторной мягкой постели и снова вспомнила, как они с герцогом стояли перед алтарем в потоке солнечных лучей, проникавших через круглее оконце. И как Чевиот задумчиво промолвил:

— Душа человека подобна воробью, которого дождь и ветер случайно занесли под своды королевской палаты. На миг его окружают свет и тепло, но птице суждено вскоре вылететь в другую дверь, чтобы снова оказаться во власти стихий. Так и человеческая судьба: краткий миг света, за которым неизбежно следует неведомое ничто.

— Да, — выдохнула Сара, любуясь внутренним убранством церкви.

— Где это ты вычитал, Энтони? — Звонкий голосок Оливии разрушил хрупкую тишину. Они с мистером Паттерсоном подошли поближе, чтобы послушать, что говорит герцог.

— У Беды Достопочтенного. В его «Церковной истории народа англов».

— Ну и мрачная же это книга, коли он больше ничего не смог сказать о нашей жизни! — загрохотал под древними сводами самоуверенный бас мистера Паттерсона.

— Понятия не имею, мрачная она или нет, — беззаботно отвечала Оливия.

— Я все равно ее не читала.

— А церквушка-то довольно тесная и запущенная, верно? — заметил мистер Паттерсон. — Ни тебе цветных витражей, ни росписи на стенах.

— Дедушка, это же саксонская церковь! — робко возразила Сара. — Они всегда стремились к простоте.

— Ну а что до меня, то я по своей воле не стал бы тащиться в такую даль, чтобы любоваться этим убожеством, — отрезал мистер Паттерсон.

Сара успела заметить, какими взглядами обменялись герцог и Оливия, и покраснела от стыда.

— Возможно, вам больше по вкусу готическая архитектура, мистер Паттерсон, — с невозмутимой учтивостью заметил Чевиот.

— Мне по вкусу все, что выглядит большим и нарядным, — отвечал торговец. — Если это готическая архитектура — стало быть, так оно и есть. Не то чтобы я был большим знатоком старых храмов, — с грубоватым смешком добавил мистер Паттерсон. — Вот старые банки — это по моей части!

— Банки в нашей жизни не менее важны, чем церкви, — все так же учтиво откликнулся Чевиот.

Лежа в своей необъятной постели, стоявшей в куда более роскошной и просторной спальне, чем та, где она ночевала в первый раз, Сара вновь и вновь повторяла себе, что ее дедушка не виноват в своей неуклюжести и отсутствии вкуса. Ведь герцога с самого детства окружали красивые, изящные веши. А сочинения Беды Достопочтенного он наверняка изучал в школе. Тогда как у дедушки не было такой возможности.

И все же Сара не могла забыть ту неловкость, которую причиняло ей откровенное невежество мистера Паттерсона во всем, что касалось искусства. Ведь одно дело не разбираться в том, что по-настоящему красиво, и совсем иное — презирать других людей за их любовь к прекрасному. Так, например, как дед презирает ее. Да он презирает ее всю жизнь!

Вот почему даже самые строгие порядки в закрытой женской школе мисс Бейтс казались Саре избавлением от насмешек деда. Хотя мистер Паттерсон отправлял ее в школу единственно с той целью, чтобы девочка освоилась в обществе настоящих аристократок и научилась тому, что принято именовать светскими манерами.

Она выполнила эту задачу, но вдобавок получила превосходное образование. Трудолюбие, сообразительность и тяга к знаниям сделали Сару любимой ученицей у всех без исключения преподавательниц.

Именно в школе она познала, что такое искусство.

И именно ради искусства Сара единственный раз в жизни осмелилась перечить своему деду. Мистер Паттерсон был против частных уроков у Джона Блейка. Но Сара стояла на своем. По ее просьбе школьная преподавательница живописи написала торговцу, рекомендуя ему развивать природный дар его внучки. Когда и это не помогло, Сара упросила написать письмо саму мисс Бейтс.

Строгая наставница согласилась, что само по себе говорило о том, какое уважение вызвала в ней целеустремленность талантливой ученицы.

Мистер Паттерсон рвал и метал. Ему казалось, что на него оказывают давление, а ведь до сих пор Уильям Паттерсон не склонялся ни перед чьей волей. Он не поленился лично явиться в Бат, чтобы сорвать на Саре свою ярость. К его удивлению, девчонка и не думала пугаться.

— Дедушка, мне непременно нужно брать эти уроки. Я готова выполнить все ваши требования, но я непременно буду заниматься у Джона Блейка! В противном случае я сама стану платить ему за уроки!

— Из каких же это денег ты собираешься ему платить? — язвительно поинтересовался дед. — Все, что у тебя имеется, — это мои деньги на карманные расходы!

— Я найду способ их раздобыть, — твердо заявила Сара. — И во что бы то ни стало заплачу за уроки.

Так или иначе, но мистер Паттерсон сдался и стал платить сам. Правда, он без конца ворчал, что выбросил деньги на ветер, но платил исправно.

Сара всегда старалась думать о нем почтительно и с благодарностью, но когда снова оказалась под одной крышей с дедом, вынуждена была признать, что в Бате выполнить это было значительно легче.

А с другой стороны, ей больше некуда было деваться. Она знала, что дед прочит ей в женихи Невилла Харви, но ведь Невилл мог похвастаться лишь юными годами, тогда как во всем прочем являлся точной копией Уильяма Паттерсона. Невиллу не дано понять ее тяги к живописи.

Сара улеглась на спину, рассеянно глядя на розовый балдахин над кроватью.

А вот герцог понял ее с первой минуты!

И она снова невольно вспомнила его лицо.

«Вы — настоящая художница. А художнице полагается писать».

Он, конечно, высокородный герцог и красив как бог, но все равно он очень добрый и отзывчивый человек.

И Сара чувствовала себя в его обществе гораздо свободнее и увереннее, чем с теми людьми, которых знала всю свою жизнь — хотя, конечно, это было довольно странно.

Только тут она осознала, какой опасный поворот принимают ее мысли, и сердито нахмурилась.

«Не будь идиоткой, Сара! — одернула она себя. — Он герцог Чевиот! И просто старался быть любезным! Нечего раздувать из мухи слона!»

И все же она бы не отказалась воспользоваться приглашением посмотреть на его картины.