"Дева в беде" - читать интересную книгу автора (Вудхауз Пэлем Грэнвил)

Глава XXI

Мистер и миссис Реджинальд Бинг сидели за столиком в углу ресторана и нежно смотрели в глаза друг другу. Джордж, за тем же столиком, но мысленно — за сотни миль оттуда, меланхолически наблюдал за ними, силясь отогнать уныние, которое, развеявшись было за время поездки с Реджи (он почти на двадцать минут перекрыл свой предыдущий рекорд скоростной езды в Лондон), теперь грозило вернуться с новой силой. Вся эта сцена, возбужденный жених, более сдержанная, но столь же счастливая невеста — все это вызывало у Джорджа прилив меланхолии. Он не хотел идти на свадебный завтрак, но счастливую пару покоробила самая мысль о том, что он просто так уйдет и закусит в другом месте.

— Поторчите тут с нами, — умоляюще говорил Реджи. — Надо многое обсудить, нужен совет человека бывалого. Вот мы поженились, ладно…

— Хотя в регистратуре это, кажется, не очень солидно, — вставила Алиса.

— Но это, как говорят в книгах, только начало, а не конец. Надо теперь придумать, как бы потактичней сообщить мамаше.

— И лорду Маршмортону. Не забудь, он лишился секретарши.

— И лорду Маршмортону, — поправился Реджи. — И миллиону других людей, которые жутко рассердятся, что я выкинул этот фортель, не посоветовавшись с ними. Поторчите старина. Разделите нашу скромную трапезу. А потом покурим, все обсудим.

Появление официанта прервало молчаливое общение супругов и спустило Джорджа с небес. Он наполнил бокалы из Тзатой бутылки, угнездившейся в ведерке со льдом («Только один, милый», — предостерегающим полушепотом промурлыкала невеста. «Хорошо, дорогая», — отвечал послушный жених), и поднес свой к губам.

— Выпьем за нас! Ах, нынешний день, сегодняшний день — он лучше рая и так далее. А теперь, — сказал он, возвращаясь к суровой прозе жизни, — поговорим, что делать дальше. Вы — человек мозговитый, посоветуйте что-нибудь. Как бы вы приступили к делу? Ну, если говорить с мамашей.

— Напишите ей письмо, — сказал Джордж. Это произвело на Реджи глубокое впечатление.

— Я ж говорил, у него обязательно будет какой-нибудь хитрый план, — пылко обратился он к Алисе. — Написать письмо! Класс! Прямо стихи какие-то. — Его лицо потемнело. — А что бы вы написали? Вот где заковыка.

— Ну, что вы! Пишите прямо и честно. Скажем, вам жаль, что вы идете против ее пожеланий…

— По-же-ланий, — пробормотал Реджи, усердно скребя пером на обороте свидетельства о браке.

— … но вы уверены, что она заботится только о вашем счастье…

Реджи поглядел на него с сомнением.

— Уверен? Не вполне. Вы не знаете мамашу.

— Это неважно, — вставила Алиса. — Все равно, пиши. Мистер Бивен совершенно прав.

— Хорошо, дорогая. Хорошо, «счастье», а дальше?

— Выразите в тщательно подобранных выражениях, как очаровательна миссис Бинг.

— Миссис Бинг! — Реджи блаженно заулыбался. — Вот это класс! Абсолютно. Ну, тут — легко. К тому же, мамаша знает Алису.

— Леди Каролина видела меня в замке, — с сомнением сказала невеста, — но я бы не сказала, что она меня знает. Мы едва ли перекинулись десятком слов.

— Тебе повезло, душа моя, — весомо произнес Реджи. — Мамаша — мастер поговорить, особенно если разволнуется. Подумать страшно, как она будет упражняться на мне. Между нами, старик, не подумайте дурного, но когда мамаша взволнована, она начинает говорить и не остановится, пока не исчерпает всего словаря.

— Блестящий оратор?

— Да уж, всем ораторам оратор, — согласился Реджи. Тут Джордж затребовал сведений деликатного свойства.

— А как насчет финансов? Есть ли у нее права какие-нибудь?

— То есть на фамильные дублоны? — сказал Реджи. — Абсолютно никаких. Понимаете, когда я говорю ей «мамаша» то это в широком, так сказать, смысле. На самом деле она мне мачеха. У нее свои деньги, у меня — свои. По этой части все просто.

— Тогда и вообще все просто. Тогда я вообще не понимаю, о чем вы беспокоитесь.

— Вот и я говорю, мистер Бивен! — сказала Алиса.

— Вы — самостоятельная, свободная личность. Она ничего не может сделать.

Реджи Бинг обалдело заморгал.

— Ну вот, ну вот! — воскликнул он. — Когда вы выставили все в таком свете, я и сам понимаю, что так оно и есть. Поразительная штука — привычка! Очень я приручился за все эти годы. Прыгаю через обруч, падаю замертво при одном мановении ее мизинца. Мне и в голову не приходило, что у меня есть собственная душа. Честное слово, до сего момента я этого не понимал.

— А теперь поздно.

— Что?

Джордж указал на Алису. Новоиспеченная миссис Бинг заулыбалась.

— Мистер Бивен имеет в виду, что тебе придется прыгать через обруч или падать замертво при одном мановении моего мизинца.

Реджи поднес ее руку к губам и нежно приник к ней.

— И пожалуйста, и с удовольствием… какой мизинчик! — Он оборвал себя. — Простите, старик. Забылся. Больше не буду. Еще курицу? Эклер? Супу? Ну, чего-нибудь?

За сигарами он совсем разошелся.

— Теперь, когда вы сняли груз с моей души, — сказал он, роскошно пуская дым, — я спокойно гляжу в будущее. Мне кажется, надо протянуть наше путешествие до тех пор, пока время, великий целитель, не залечит раны. Алиса хочет побить недельку на Париж.

— Париж! — в экстазе прошептала невеста.

— Хорошо. Потом — на юг, на Ривьеру…

— Если ты имеешь в виду Монте-Карло, дорогой, — с нежной улыбкой сказала супруга, — то забудь.

— Нет, не Монте-Карло, — поспешно возразил Реджи. — Хотя это дивное место. Воздух… виды… и все такое. Нет, Ницца, Бордигера, Ментона и прочие курорты. Тебе понравится. А потом… Хорошо бы откупить мою яхту, мою «Сирену», и пойти в круиз на месячишко. Я ее продал одному типу, когда был в Америке. А вчера я прочитал в газете, что старикан сыграл в ящик, так что теперь, я полагаю, достать ее трудно.

Тут Реджи прервал свою речь внезапным восклицанием:

— Мать честная!

— Что такое?

Супруги Бинг глядели куда-то широко раскрытыми глазами. Джордж сидел спиной к двери и не видел, что вызвало такое удивление, но логически заключил, что в ресторан вошел кто-то, знакомый им обоим. Первой мыслью, пожалуй, вполне естественной, было, что это «мамаша». Реджи прикрывался меню, как щитом; Алиса, после первого быстрого взгляда, повернулась так, чтобы не было видно ее лица.

Джордж обернулся, но к этому времени вновь пришедший уже уселся и смешался с другими посетителями.

— Кто там?

Реджи положил меню, оправившись от мимолетной паники.

— Чего это я так психую? — мужественно сказал он. — Никто из этих типов, по большому счету, не играет уже никакой роли. Хотел бы я подойти и сказать ему пару ласковых.

— Не надо! — взмолилась супруга. — Мне так неловко.

— Кто там? — снова спросил Джордж. — Ваша мачеха?

— Боже упаси! — вскричал Реджи. — Все ж не так ужасно. Это старый Маршмортон.

— Лорд Маршмортон?

— Абсолютно. Одет, как на параде.

— Мне так неловко, мистер Бивен, — повторила Алиса. — Понимаете, я уехала из замка, никому ничего не сказала. Он еще не знает, что, вернувшись, не найдет своей секретарши.

Реджи еще раз взглянул поверх его плеча и засмеялся.

— Все в порядке, душенька. Не волнуйся. Мы можем смотаться через другой выход. Он нас не остановит, с ним дама. Старикан вернулся к жизни. Абсолютно! Да, забивает баки жутко хорошенькой девице с золотыми волосами. Если повернете голову на сорок пять градусов, вы ее увидите. Он вас не заметит. Он сидит спиной.

— По-твоему, она хорошенькая? — сурово спросила Алиса.

— Нет, нет, что ты! Я рассмотрел получше, — отвечал Реджи. — Абсолютно не в моем вкусе.

Его супруга нервно крошила хлеб.

— Мне кажется, она тебя знает, Реджи, — тихо сказала она. — Она тебе машет.

— Она машет мне, — сказал Джордж, возвращая солнечный свет в жизнь Реджинальда (у того сразу исчезло загнанное выражение). — Я ее знаю. Ее зовут Билли Дор.

— Старик, — сказал Реджи, — будьте другом, валяйте к их столику, прикройте наше отступление. Я понимаю, мне нечего бояться, но я просто не могу встретиться со стариканом.

— И сообщите ему, мистер Бивен, что я ушла, — добавила Алиса.

— Хорошо. Тогда я прощаюсь?

— До свидания, мистер Бивен. Большое вам спасибо. Реджи горячо пожал Джорджу руку.

— До свидания, старина. Вы — просто классный парень. Я вам передать не могу, как вы это здорово провернули. Как-нибудь рассчитаемся. Займите старикана на минутку, пока мы не уйдем. А если он спросит про нас, скажите, что до особого уведомления наш адрес — Париж. Эй, скорей! Эй, смелей! Тру-ля-ля-ля-ля!

Джордж пробрался через зал, к столику. Билли Дор приветствовала его дружеской улыбкой. Граф, который, обернувшись, следил за его приближением, был не так счастлив. Его обветренное лицо стало каким-то вороватым, словно у школяра, нарушившего правила распорядка.

— Подумать только, и ты здесь! — сказала Билли. — Мы все время встречаемся, правда? Как это ты оторвался от свиней? Я уж решила, что ты никогда их не покинешь.

— Дела, — объяснил Джордж. — Здравствуйте, лорд Маршмортон.

Граф коротко кивнул.

— А и ты в курсе, — сказала Билли. — Когда это ты образумился?

— Лорд Маршмортон удостоил меня визитом и раскрыл инкогнито.

— Вот старый лис, наш папаша! — восхитилась Билли. — Помнишь, тогда, в саду, он обдурил нас, как детей? Когда вчера вечером после первого акта мне принесли его визитную карточку и я спустилась поглазеть, какой такой лорд Маршмортон, меня как из ведра окатили.

— Я не был за кулисами двадцать пять лет, — печально сказал граф.

— Ну, ну, не стройте из себя патриарха Авраама, — нежно сказала Билли. — Ничего у вас не выйдет. Всякий скажет, что вы — просто ягненок. Правда, Джордж? — взмахом руки она указала на зардевшегося графа. — Наш папаша — моложе всех!

— Я говорил ему то же самое.

Лорд Маршмортон хихикнул. Ни один глагол, кроме этого, не опишет вырвавшегося у него звука.

— Знаете, — признался он, — я чувствую себя молодым.

— Если бы юнцы в наших спектаклях, — сказала Билли, — были такими, как вы! Еще надо сказать спасибо, если у них своя челюсть. — Она посмотрела в дальний конец зала.

— Джордж, твои друзья уходят. Ну, люди, с которыми ты обедал, — пояснила она. — Уходят.

— Все в порядке, я с ними попрощался. — Джордж посмотрел на лорда Маршмортона и подумал, что момент удобный. — Я обедал с мистером и миссис Бинг, — сказал он.

Под загорелым лбом лорда Маршмортона вроде бы ничто не зашевелилось.

— С Реджи Бингом и его женой, лорд Маршмортон, — пояснил он.

На этот раз интерес удалось пробудить. Лорд Маршмортон вздрогнул.

— Что?

— Они отбыли в Париж, — сказал Джордж.

— Реджи Бинг не женат.

— Женат, с этого утра. Я был у него шафером.

— Ну, как же без тебя, — вставила Билли.

— Э… а…

— Вы знакомы с его женой, — небрежно сказал Джордж — Мисс Фарадей по рождению. Кажется, она была у вас секретаршей.

То, что лорд Маршмортон проявил какую-то эмоцию, отрицать не приходилось. Он раскрыл рот и вцепился руками в скатерть. Но что это была за эмоция, Джордж определить не мог, пока со вздохом, идущим из самых недр души, граф не промолвил: «Слава Богу!»

Джордж удивился.

— Вы рады?

— Конечно, рад!

— Как жаль, что они не знали! А то бы они избавились от больших волнений. Они думали, что это покроет мраком всю вашу жизнь.

— Мисс Фарадей, — страстно сказал граф, — доводила меня до безумия. Вечно приставала с этой семейной историей. Ни минуты покоя!

— Мне она понравилась, — сказал Джордж.

— Да нет, в общем девушка хорошая, — ворчливо признал граф. — Но иметь ее в доме — это просто ужас. Вечно лезла с этой семейной историей. Как будто человеку нечего больше делать! Писать целый день об этих треклятых дураках…

— Папаша сегодня не в духе, — укоризненно сказала Билли, похлопав графа по руке. — Зачем ругать своих предков? Вам повезло, что они у вас есть. Я бы сама не отказалась. А то семейство Дор прослеживается только до Милларда Филмора, дальше след путается. Ничего себе! Приятно сознавать, что твоя пра-пра-прабабушка помогала королеве Елизавете с арендой. Нет, я всей душой за старые добрые британские семейства.

— Старые хрычи, — буркнул граф.

— Ты видел, Джордж, как загорелись у него глаза? Это — аристократический гнев. Вскипел славный древний дух Маршмортонов.

— Я заметил, — сказал Джордж. — Прямо как молния.

— Не морочьте нам головы, папаша, — сказала Билли. — Вам очень приятно думать, что каждый раз, порезавшись бритвой, вы теряете голубую кровь.

— Ерунда! — проворчал граф.

— Что именно?

— Да вся эта чушь с титулами. Дурацкий фетишизм! Всякий человек не хуже любого другого.

— Вот это революционный дух, — одобрил Джордж.

— Всемирный союз рабочих в чистом виде, — согласилась Билли. — Просто вождь большевиков.

Лорд Маршмортон пропустил это мимо ушей. В его глазах появился странный блеск. Джорджу, пристально наблюдавшему за ним, стало ясно, что происходит откровение души, и чувства, годами запертые в груди несчастного графа, рвутся наружу.

— Чушь и ерунда! — сказал лорд. — В детстве я хотел стать машинистом. В юности только и мечтал, как заработать себе на жизнь и самому выйти в люди. Я собирался уехать в колонии. В Канаду. Уже купил плодовую ферму. Купил и оплатил, — он помолчал, вспоминая об этой несбывшейся мечте. — Мой отец был младшим сыном. Надо же было дяде поехать на охоту и сломать себе шею! А у его наследника, бедняжки, случился круп или что-то в этом роде… И все, на меня навьючивают этот титул, мечты развеиваются, как дым… Чушь и ерунда! Чушь и ерунда! — он откусил кончик сигары. — Тут уж не устоишь, — с горечью продолжил он. — Это как наркотик. Я боролся, сколько мог, но что толку? Теперь я такой же сноб, как они. Боюсь делать то, что хочу. Вечно думаю о фамильной чести. Я и шагу не ступил свободно за последние двадцать пять лет!

Джордж и Билли обменялись быстрыми взглядами. У каждого было неуютное ощущение, словно он подслушивает и слышит вещи, не предназначенные для чужих ушей. Джордж поднялся.

— Мне пора, — сказал он. — Надо сделать несколько дел. Рад повидаться, Билли. Как там спектакль?

— Прекрасно. Гребет тебе кучу денег.

— До свидания, лорд Маршмортон.

Граф молча кивнул. Даже в мыслях он нечасто бунтовал против жребия, который определила ему судьба, а вслух — вообще никогда. Он все еще был во власти странного, столь внезапно охватившего его смущения. Когда Джордж ушел, они помолчали.

— Я рада, что мы его встретили, — сказала Билли. — Хороший мальчик.

Говорила она с нарочитым спокойствием. Ее странно влекло к коренастому, загорелому, невысокому человеку. В отблеске его души, которую ей довелось увидеть, он предстал перед нею как бы заново родившимся.

— Он хочет жениться на моей дочери, — сказал лорд Маршмортон.

Еще несколько мгновений назад Билли ответила бы шуткой, выражающей недоверие к тому, что у графа дочь на выданье. Но сейчас она была настроена как-то уж очень серьезно, легкомыслие куда-то делось.

— О? — только и нашлась она сказать.

— А она хочет за него выйти.

Уже много лет Билли не знала, что такое смущение, но теперь — смутилась. Ей казалось, что она недостойна такой доверительности.

— О? — опять сказала она.

— Он приятный человек, мне нравится. Сразу понравился. Он это понял. И я понял, что тоже ему понравился.

Какие-то люди, мужчины и девушки, прошли мимо столика, направляясь к выходу. Одна из девушек кивнула Билли. Та рассеянно кивнула в ответ и уткнулась взглядом в скатерть, чертя по ней вилкой какие-то узоры.

— А почему вы не хотите, чтобы Джордж женился на вашей дочери?

Граф молча курил сигару.

— Конечно, это не мое дело, — виновато сказала она, приняв молчание за упрек.

— Потому что, — ответил он, — я — граф Маршмортонский.

— Понятно.

— Ничего вам не понятно! — вскипел граф. — Вы думаете, что ваш друг для меня недостаточно хорош. Вы думаете, что я — неисправимый сноб. Да и он думает так же, хотя я всеми силами старался объяснить свое к нему отношение. Вы оба ошибаетесь. Дело не в этом. Когда я говорю: «Я — граф Маршмортонский», я имею в виду, что я — бесхребетный шут, который не делает того, что хочет, потому что боится семейства.

— Не понимаю. При чем тут ваше семейство? Какое им дело?

— Они меня задергают до смерти. Вы бы знали мою сестру Каролину! Вот какое им дело! В положении моей дочери девушки должны выходить замуж или за титул, или за деньги.

— Ну, насчет титула я не уверена, но что до денег, то Джордж жутко богатый. Он и Рокфеллер поделили между собой все, что только есть на свете. Ну, разве оставили на такси Энди Карнеги.

— Что вы такое говорите: Он мне сказал, что зарабатывает на жизнь.

Билли снова стала сама собою. Смущение улетучилось.

— Можно сказать и так. Он — композитор.

— Да, я знаю. Пишет всякие песенки.

Билли окинула его снисходительно-сочувственным взглядом.

— А вам, дикарю, и невдомек, что за это платят?

— Платят? Да. Но сколько? В мои дни композиторы еле перебивались.

— Может быть, вы перестанете ссылаться на «ваши дни», как будто вы Ной какой-нибудь? Вы — молодой человек, сколько же повторять! Послушайте. Помните вчерашнее представление? Ну, где я играла самую что ни на есть главную роль, а вокруг меня крутилась всякая мелочь? Так вот, Джордж написал музыку.

— Я знаю. Он мне сказал.

— Ну, а сказал он вам, что получает три процента от сборов? Вы видели, сколько вчера было публики. Это нормальный, средний зал. Мы собираем больше четырнадцати тысяч долларов в неделю. Доля Джорджа… нет, не могу посчитать в уме, но что-то около четырехсот долларов, восемьдесят фунтов на ваши деньги. А говорил он вам, что этот самый спектакль шел в Нью-Йорке больше года с огромным успехом, теперь его ставят еще три труппы? А упомянул он, что это его девятый спектакль и семь других имели такой же успех? Заметил ли он мимоходом, что получает процент с каждой записи и по крайней мере десять его вещей разошлись тиражом в полмиллиона экземпляров? Нет, конечно — нет, ведь он не из тех, кто трубит на каждом углу о своих доходах. Теперь вы знаете все.

— Так он богач!

— Я не знаю, кого вы называете богачом, но, чтобы не соврать, в хороший год, в разгар сезона, у Джорджа, ну, скажем, пять тысяч долларов в неделю.

Лорд Маршмортон был просто поражен.

— Тысячу фунтов в неделю! Господи!

— Так я и знала, что вы ахнете. Пока я рекламирую Джорджа, позвольте добавить еще одно. Джордж — один из лучших людей на свете. Я его знаю, можете мне поверить, если в человеке есть какая-то гниль, шоу-бизнес выплеснет ее на поверхность. Если ее в нем не видно, значит, ее нет. Джордж. — парень что надо.

— По крайней мере, у него отличная заступница.

— О, я горой стою за Джорджа! Побольше бы таких, как он… Ну ладно, довольно мне копаться в ваших делах, пора двигаться. У меня репетиция после обеда.

— Ну и Бог с ней! — по-мальчишески сказал лорд Маршмортон.

— Да? А через сколько минут, по-вашему, меня уволят? Не могу себе позволить такой роскоши. Я — человек рабочий.

Лорд Маршмортон покрутил в пальцах окурок сигары.

— Я бы предложил вам другую работу, если бы вы согласились.

Билли остро взглянула на него. Разные мужчины в подобных обстоятельствах уже делали ей подобные предложения. Она почувствовала некоторое разочарование.

— Да? — сухо сказала она. — Валяйте.

— Вы, конечно, поняли из разговора с мистером Бивеном, что моя секретарша сбежала и вышла замуж. Не хотите ли занять ее место?

Обескуражить Билли было нелегко, но тут она удивилась. Она ожидала совсем другого.

— Ну вы и шутник, папаша!

— Я говорю совершенно серьезно.

— Вы можете себе представить меня в замке?

— Могу, очень даже просто, — в лорде Маршмортоне не осталось никакой светскости. — Пожалуйста, соглашайтесь! Должен же я когда-нибудь закончить эту треклятую историю. Все семейство ждет. Не далее как вчера моя сестра Каролина загнала меня в угол и битых полчаса надоедала мне. А о новой Алисе Фарадей мне страшно и подумать. Очаровательная девушка, да, очаровательная, но… но… да будь я проклят, если найму такую же!

Билли так и захлебнулась от смеха.

— Ну, такого пыла!… — выговорила она. — Удивительный вы человек, папаша! Вы даже не знаете, умею ли я печатать на машинке.

— Нет, знаю. Мистер Бивен сказал мне, что вы были машинисткой.

— А, значит, Джордж тоже рекламировал меня! — Она призадумалась. — Должна признаться, я бы с удовольствием Ваш дом мне очень понравился.

— Ну что ж, решено, — властно сказал лорд Маршмортон. — Ступайте в театр и скажите… все, что полагается говорить таких случаях. Потом отправляйтесь домой, собирайте веши и ждите меня на вокзале Ватерлоо в шесть часов. Поезд отходит в шесть пятнадцать.

— Возвращение скитальца с блондинкой типа вырви-глаз? Да, вы это ловко устроили. Думаете, семейство меня примет?

— К чертям семейство! — храбро отвечал лорд Маршмортон.

— И еще одно, — сказала Билли, удовлетворенно обозревая свое отражение в пудренице. — Может быть, у меня слишком сияет макушка, но я не крашу волос. С детства такая.

— Я и на секунду не предполагал…

— Значит, вы — прекрасная, доверчивая натура. Молодец, папаша!

— В шесть часов на Ватерлоо, — сказал граф. — Жду. Билли посмотрела на него с восхищением.

— Мальчик, он мальчик и есть, — сказала она. — Хорошо. Ждите.