"Операция «Венера»" - читать интересную книгу автора (Пол Фредерик, Корнблат Сирил М.)Глава 12Моя маленькая Эстер расправила плечи и начала творить чудеса. Через десять часов мы уже сидели в кабине воздушного корабля «Дэвид Рикардо». Эстер преспокойно выдавала себя за служащую фирмы «Шокен», отправляющуюся на Луну со специальным заданием, а меня за Гроуби, статистика отдела продажи шестой категории. Никому не пришло бы в голову искать экспедитора Гроуби, служащего девятой категории, на космодроме «Астория». Экспедитор, работающий в канализационной системе, попавший в черный список за саботаж и убийство, естественно, не может позволить себе поездку на космическом корабле. Эстер заказала отдельную кабину и полный ежедневный рацион. На этом корабле большинство пассажиров обычно оплачивают кабину и полный рацион. Такие путешествия совершаются не ради удовлетворения праздного любопытства и не рассчитаны на тех низкооплачиваемых потребителей, которые составляют абсолютное большинство населения Земли. Путешествие на Луну — это чисто деловая поездка, связанная прежде всего с добычей полезных ископаемых и немного — с желанием посмотреть тамошние достопримечательности. Нашими спутниками, которых мы видели только при посадке, были инженеры с озабоченными лицами, горсточка рабочих, в срочном порядке отправляемых на Луну, а также несколько до идиотизма богатых, мужчин и женщин, которым хотелось похвастаться тем, что они побывали на Луне. Когда мы оторвались от Земли, Эстер охватило истерически приподнятое настроение, но затем она сникла и поплакала у меня на плече, напуганная тем, что наделала. Воспитанная в духе глубокого уважения к принципам морали и к кодексу торговли, она не могла так просто смириться с тем, что пошла на преступление и нарушила контракт. — Мистер Кортней… Митч… — терзалась она, — если бы я могла быть уверена, что поступила правильно! Знаю, что вы всегда были добры ко мне, никогда не сделаете мне ничего дурного, но я так напугана, так несчастна!.. Я вытер ей глаза и принял решение: — Пожалуй, лучше рассказать тебе все, Эстер. Ты сама будешь судьей. Таунтон сделал ужасное открытие. Он установил, что есть люди, которые не боятся казни церебрином и готовы идти на убийство торговых конкурентов. Таунтон считает, что мистер Шокен бесчестно украл у него проект Венеры, и теперь он ни перед чем не остановится, чтобы вернуть его обратно. Уже по крайней мере дважды он пытался убить меня. Раньше я думал, что Ренстед — один из его агентов, нанятых, чтобы помешать Шокену наложить лапы на Венеру. Теперь не знаю, что и думать. На Южном полюсе, куда я поехал, Ренстед дал мне по башке и продал вербовщикам под чужим именем, а на леднике оставил чей-то труп. Кроме того, во всем этом, — осторожно сказал я, — еще замешаны «консы». Эстер слабо вскрикнула. — Только не знаю, каким образом они здесь замешаны, но я сам стал членом ячейки «консов»… — Мис-тер Кор-тней! — Не по своей воле, — поспешил объяснить я. — Меня завербовали на плантации «Хлорелла» в Коста-Рике, а попасть оттуда на Север можно было только через организацию «консов». На плантациях я и вступил в ячейку, проявил способности и был переброшен в Нью-Йорк. Остальное ты знаешь. Она долго молчала и наконец спросила: — Вы уверены, что теперь все в порядке? Сам отчаянно надеясь на это, я храбро ответил: — Конечно, Эстер. Она радостно улыбнулась. — Пойду за нашими пайками, — заметила она, отстегивая ремни сиденья. — А вы лучше оставайтесь здесь. Через сорок часов полета я сказал Эстер: — Этот проклятый жулик стюард совсем обнаглел. Посмотри! — И протянул ей мой термос с водой и пакет с рационом. Пломбы на них были повреждены, а воды явно не хватало. — Считается, что эти пайки опломбированы, — гневно продолжал я. — Это же чистое жульничество! А как у тебя? — То же самое, — ответила она равнодушно. — Тут ничего не поделаешь. Давайте поедим попозже, мистер Кортней. — Она делала явные усилия, чтобы казаться веселой. — Партию в теннис? — Ладно, — проворчал я, устанавливая настольный теннис, взятый в комнате отдыха. Эстер играла лучше меня, но сегодня я без труда одержал победу. Она была рассеянна и неловка, не вовремя нажимала рычаг и не туда посылала мячи. Однако полчаса игры, по-видимому, принесли пользу нам обоим. Эстер повеселела, и мы с аппетитом позавтракали. Теперь мы стали постоянно играть в теннис перед едой. Больше в этом тесном обиталище заняться было нечем. Через каждые восемь часов Эстер отправлялась за нашим рационом, я ворчал на недостачу и сорванные пломбы, мы играли в теннис, а потом закусывали. Остальное время приходилось изучать рекламу фирмы «Шокен», мелькавшую на стенах ракеты. — Все не так уж плохо, — думал я. — Шокен на Луне, и никто не помешает мне с ним встретиться. Там не так тесно и больше свободного времени. Мне хотелось расспросить у Эстер, что она слышала о Джеке О'Ши, но я промолчал. Боялся, что мне не по душе будут истории, которые она могла мне рассказать о герое-лилипуте и его триумфальном шествии из города в город, от женщины к женщине. Однообразная реклама была наконец прервана объявлением: «Пассажиров просят явиться на кухню за последней порцией жидкого пайка. Сейчас восемь часов, и до прилунения никакие продукты больше выдаваться не будут». Эстер улыбнулась мне и ушла, захватив поднос. Лунное притяжение уже давало себя знать — все мои внутренности выворачивало наизнанку. Эстер вернулась, как обычно, через десять минут с двумя термосами Кофиеста и мягко пожурила меня: — Ах, Митч, вы даже не установили теннисный корт? — Что-то не хочется, давай прежде поедим. — Я протянул руку за своим Кофиестом. Но Эстер не дала его мне. — Только одну партию, — голос ее звучал просительно. — Черт возьми, слышала, что тебе сказано! — разозлился я. — Помни свое место! — Пожалуй, это у меня никогда не вырвалось, если бы не Кофиест. При виде красной упаковки фирмы «Старзелиус» меня снова начало тошнить. Должно быть, я просто давно не пил Кофиеста, ибо, как известно, от него не тошнит. Лицо Эстер вдруг исказилось от боли. — Простите, мистер Кортней. — Она прижала руки к животу. Испуганный, я подхватил ее на руки. Она была смертельно бледна, и тело ее обмякло; она тихо стонала. — Эстер! — закричал я. — Что с тобой? Что… — Не пейте его, — прохрипела она, судорожно хватаясь за живот. — Кофиест. Он отравлен… Ваш паек… Я попробовала его. Ее ногти рвали одежду, впивались в тело, царапали его. — Пришлите доктора! — закричал я в рупор кабины. — Здесь умирает женщина! Мне ответил голос старшего стюарда: — Сейчас, сэр. Корабельный доктор сейчас будет у вас. Я с ужасом увидел, как лицо Эстер начало разглаживаться. Она прошептала: — Подлая Кэти. Предать тебя… Митч, подлая Кэти. Смешно. Ты слишком хорош для нее. Она не потерпит этого. Моя жизнь… твоя… — Новая судорога исказила ее черты. — Жена и секретарша. Смешно. Так было всегда. А ты меня даже ни разу не поцеловал… Я и сейчас не успел сделать этого. Эстер была уже мертва, когда в узкую дверцу кабины протиснулся корабельный врач. При взгляде на Эстер его лицо помрачнело. Вдвоем мы отнесли ее в изолятор и положили в камеру восстановления сердечной деятельности. Сердце Эстер снова забилось, она начала дышать и открыла глаза. — Где вы? — спросил доктор, громко и отчетливо выговаривая слова. Эстер сделала чуть заметное движение головой, и радость надежды охватила меня. — Она отвечает? — шепотом спросил я у врача. — Едва ли, — ответил он с профессиональным спокойствием. И был прав. Эстер сделала еще несколько движений головой, и веки ее все время подрагивали. Врач продолжал спрашивать: — Кто вы? — Эстер чуть-чуть нахмурилась, губы ее задрожали — и все кончилось. Передо мной лежало мертвое, лишь на секунду ожившее тело. Доктор в деликатной форме пытался объяснить мне: — Нет смысла дальше пробовать. Я выключу прибор. Вы не должны тешить себя надеждой. По-видимому, необратимая клиническая смерть уже наступила. Часто для людей, связанных чувствами, бывает трудно поверить… Я смотрел, как все еще трепетали веки Эстер — один, два, три взмаха… — Выключите это, — хрипло сказал я. Под «этим» я скорее имел в виду не машину, а то, что раньше было Эстер. Врач выключил ток и убрал иглу. — Ее тошнило? — спросил он. Я кивнул. — Это ее первый космический полет?. — Я снова кивнул. — Были боли в брюшной полости? — Кивок. — До этого было какое-нибудь недомогание? — Я отрицательно покачал головой. — Бывали головокружения? — Я кивнул, хотя точно не знал. Он к чему-то клонил, продолжая задавать вопросы, и было совершенно ясно, какие ему нужны ответы. Аллергия, плохая свертываемость крови, головные боли, быстрая утомляемость — в конце концов доктор произнес свое веское слово: — Мне кажется, это болезнь Фляйшмана, она еще мало изучена. — И он пустился в научные рассуждения о симптомах этой редкой болезни. Но, взглянув на меня, сразу переменил тон. — Здесь есть немного спирта, — сказал он. — Если хотите… Я потянулся к колбе со спиртом, но вдруг, вспомнив об Эстер, предложил. — Выпейте и вы со мной. Он кивнул и без раздумий отпил из колбы. Я смотрел, как двигается его кадык. — Не пейте много, — предупредил он. — Скоро посадка. Еще какое-то время я занимал его разговором, пристально следя за ним, а затем, проглотив полпинты неразведенного спирта, еле добрался до своей кабины. Головная боль с похмелья, горе и страх, идиотски длинная процедура проверки личности при высадке на Луне. Я, должно быть, вел себя довольно странно, ибо несколько раз слышал, как кто-то из команды говорил представителям лунной администрации: — Полегче с этим парнем. Во время полета у него умерла девушка. В тесной каморке приемного пункта, отвечая на бесчисленные вопросы, я твердил лишь одно — что ничего не знаю о том деле, с которым сюда послан, я — Гроуби, служащий шестой категории, и самое лучшее — как можно скорее отправить меня к Фаулеру Шокену. Ему должны были сообщить о нас. Однако меня лишь высмеяли, велели сесть и ждать, когда придет ответ на запрос, посланный в отделение фирмы «Шокен» в Луна-Сити. Я сидел, посматривая по сторонам, и пытался что-то придумать. Это было не так-то просто. Сотрудники контрольного пункта на космодроме привыкли к заведенному порядку вещей. Я же представлял собой случай необычный. Они наверное, выжидают момент, чтобы схватить… Световой аппарат на столе неподалеку от меня щелкнул и заработал. Скосив глаза, я прочел: «Шокен. Отвечаю на запрос. С этим кораблем никого не жду. Никакого Гроуби в фирме «Фаулер Шокен» нет. Сообщите о нем куда следует. Действуйте по обстоятельствам. По-видимому, не наш человек. Конец». Это действительно был конец. Парни поглядывали на меня, переговариваясь вполголоса. Еще минута, и они подадут знак детективам. Я встал со скамьи и смешался с толпой пассажиров. Оставался только один выход, но он страшил меня. И все же я, как бы невзначай, сделал жест, означавший у «консов» сигнал серьезной опасности. Расталкивая толпу, ко мне протиснулся детектив и положил руку на мое плечо. — Надеюсь, ты не собираешься здесь набедокурить? — спросил он. — Нет, — произнес я с усилием. — Ведите, куда нужно. Он фамильярно махнул рукой тем, кто сидел у стола. Они ухмыльнулись и помахали ему в ответ. Детектив провел меня сквозь испуганную толпу, подталкивая сзади дубинкой. Словно в оцепенении, я позволил ему вывести себя из помещения контрольного пункта на узкую, как туннель, улицу со множеством магазинов. Все это светилось, подмигивало с витрин и вывесок, а толпы приехавших сновали взад и вперед, разевая рты от удивления. — Ну-ка, остановись, — проворчал мой страж. Мы остановились напротив вывески Уоррена Астрона, и детектив вдруг шепнул: — Вырви у меня дубинку, дай мне как следует по голове и кидай дубинку в уличный фонарь. Беги к Астрону и подай ему условный, знак. Желаю успеха и… постарайся не проломить мне череп. — Вы… вы… — забормотал я, заикаясь. — Да, — криво усмехнулся он, — очень жалею, что увидел твой сигнал. Это может стоить мне двух нашивок и повышения. Пошевеливайся. Я так и сделал: выхватил у него дубинку и ударил его по голове, стараясь, чтобы удар получился не слишком слабым, но и не очень сильным. Потом дубинка мелькнула в воздухе и разбила фонарь. Испуганные вопли пешеходов гулким эхом отозвались в туннеле улицы. Я скользнул в белоснежную дверь заведения доктора Астрона и растерянно уставился на высокого тощего мужчину с бородкой. — Что все это значит? — возмущенно воскликнул он. — Прием только по предварительной записи. — Я подал ему условный знак. — Убежище? — коротко спросил он, отбросив изысканные профессиональные манеры. — Да. И побыстрее. Он провел меня через приемную в небольшую обсерваторию с высоким прозрачным куполом — здесь были телескоп, карты небесных светил с надписями на языке хинди, стенные часы и несколько столов. Сильным рывком Астрон сдвинул один из столов, легко повернувшийся на шарнирах. Под ним был люк с поручнями. — Спускайтесь, — приказал он мне. Я спустился в темноту. Помещение, куда я попал, было около двух метров глубины, площадью около трех квадратных метров. У одной стены стояли кирка, лопата и два ведра, наполненных образцами лунных пород. Перевернув одно из ведер, я уселся на него и стал считать свой пульс. Досчитав до пятисот семидесяти шести, я бросил это занятие. Пол был усыпан камнями; я попытался расчистить себе местечко. После нескольких безуспешных попыток улечься я вдруг услыхал над головой голоса. Один был профессионально вежливый голос Астрона, другой — женский, капризный и недовольный, принадлежал, должно быть, какой-нибудь толстой и немолодой даме. Беседа, очевидно, велась за столом, под которым скрывалось мое убежище. — …Это, право, очень дорого, мой милый доктор. — Как угодно, мадам. С вашего разрешения, я тогда возвращусь к моим эфемерам… — Но, доктор Астрон, я не хотела… — Мадам простит меня, но, если я не ошибаюсь, она не согласна с моим обычным гонораром?.. Я ошибся? Ну, тогда все в порядке. А теперь скажите мне день и час вашего рождения. Клиентка что-то невнятно пробормотала, и я подумал, как нелегко, должно быть, Астрону с женщинами, которые всегда скрывают свой возраст. — Итак… Венера в расположении Марса… Гороскоп Меркурия… — Это что такое? — В резком голосе дамы прозвучала подозрительность. — Я тоже немного разбираюсь в Великом искусстве предсказания, но никогда не слыхала, чтобы… — Мадам должна понять, что лунная обсерватория делает возможными такие вещи, о которых, разумеется, еще никто не слышал. Наблюдения, проводимые на Луне, позволяют поднять Великое искусство до таких высот, о которых немыслимо было даже мечтать раньше, когда наблюдения велись через толщу загрязненной земной атмосферы. — О… о… конечно, я слышала об этом. Пожалуйста, доктор Астрон, продолжайте. Смогу ли я взглянуть в гороскоп на мои планеты? — Разумеется, мадам, только попозже. Итак… Меркурий… планета раздора и интриг, но если она в расположении Юпитера, приносящего счастье… «Чтение» продолжалось, вероятно, с полчаса, потом были еще два сеанса, и наконец наступила тишина. Я задремал, как вдруг меня окликнули. Астрон опять отодвинул стол, и в прямоугольном отверстии люка показалась его голова. — Поднимайтесь. В ближайшие двенадцать часов вам не грозит никакая опасность. Я выбрался наверх и заметил, что купол обсерватории потемнел. — Вы — Гроуби? — спросил он. — Да, — ответил я. Ни один мускул не дрогнул на моем лице. — Сведения о вас мы получили с борта «Рикардо», от курьера. Бог знает, какова цель вашего приезда. Но это не моего ума дело. — Я заметил, что он держит руку в кармане. — Вы появились на плантациях «Хлорелла», вы — прирожденный работник рекламы, вас переводят в Нью-Йорк и случайно или преднамеренно, не знаю, похищают у музея «Метрополитен»; вы убиваете девушку и исчезаете… А теперь вы на Луне. Кто знает, для чего вы здесь. Ну, в этом разберутся другие. Сюда скоро придет один из членов центра нашей организации, чтобы проверить вас. Вы хотели бы что-нибудь сказать? Ну, например, сознаться, что вы агент-провокатор или подвержены маниакально-депрессивному психозу? Я промолчал. — Хорошо, — сказал он. Где-то хлопнула дверь. — Это, наверное, она. В обсерваторию вошла Кэти. |
||
|