"Игры на свежем воздухе" - читать интересную книгу автора (Верещагин Олег Николаевич)

ГЛАВА 7.

Димку украли весной прошлого года - в Гродно, прямо на вок-зале, когда он приехал к бабушке. Похищения людей в Белоруссии были редкостью, и большинство российских детей никогда бы не купились на фокус с просьбой сесть в машину и показать, где находит-ся улица какая-то-там. Димка сел - и следующее, что он осознал, бы-ло то, что вокруг него тесный ящик, дышится с трудом, всё вибрирует и гудит. Мальчишка начал лупить кулаками и ногами в крышку и стенки. Никто не появился хотя бы для того, чтобы его выругать, а потом Димке стало очень плохо. Позже он понял, что его везли на самолёте…

Так тринадцатилетний сын белорусского офицера оказался на Балканах, в Албании, недалеко от озера Скадар. В местах, где как раз начиналась война…

Никто не думает, что может оказаться жертвой похищения. Это просто трудно себе представить, как трудно представить и то, что же ты всё-таки будешь делать, если это случится. Сперва Димке всё казалось просто идиотским сном или даже розыгрышем, мальчишка не желал понимать, что всё вокруг - на самом деле.

Люди, с которыми он прибыл в Албанию, так и остались для него неизвестными - а забрали его из самолёта боевики Освободительной Армии Косово, двое из которых очень хорошо говорили по-русски. Два "хаммера" с вооружёнными людьми долго ехали по горным дорогам, где было бы даже красиво, не начни до Димки доходить весь ужас ситуации - он и вправду был похищен! Но этот ужас не парализовал мальчишку, как произошло бы со многими его ровесниками. На разъезде дороги "хаммеры" остановил блок-пост - стоял бронетранспортёр, два пулемёта в укрытиях из мешков с песком, висел чей-то флаг и ходили солдаты - в куртках с закатанными рукавами, с винтовками наперевес и чёрными перьями на касках25. Это выглядело немного смешно, но Димка понял одно - эти солдаты не имеют отношения к его похитителям! Больше того, похоже, те, кто его вёз, сами зависели от солдат в пернатых касках - остановились сразу же, засуетились, как-то подтянулись, двое тут же вышли из машин…

И Димка заорал!!! Заорал истошно, причём - по-английски, припомнив школьные уроки, от которых кое-что в голове сохранилось: "Сэйв ми!" Итс киднэппинг! Хэлп!"26. Конечно, бандиты были вооружены, но их же меньше, чем солдат, у тех имелся бронетранспортёр и пулемёты под надёжной защитой…

Тут его ждало ещё одно потрясение. На его вопль солдаты просто не обратили внимания. Как в страшном сне - ты кричишь, а тебя не слышат! Они проверили у албанцев какие-то бумаги и отпустили, так и не взглянув на Димку.

Албанцы, кстати, мальчишку тогда не тронули, только посмеялись над его криками,и этот смех был обиднее побоев… Не били и потом, когда привезли в горный бункер - вполне благоустроенный - и предложили ему только одно: написать отцу. Не сняться на камеру, а именно написать, чтобы тот в ближайший после получения письма выходной приехал в Гродно по адресу, который они вложат в письмо… Димка отказался. Он не знал, зачем это нужно, но хорошо понимал, что от майора-пограничника ничего законного и приятного бандиты потребовать не могут. Было очень страшно, но он сказал: "Нет!"

Его не тронули и тут - оставили в комнате, предложив подумать до утра и ничем не пригрозив. Димка сбежал тут же, вытолкнув оставленный в дверях снаружи ключ на подостланную под дверь газету.

Из бункера он выбраться сумел. Но Димка не имел представления ни о географии, ни о языке, ни об обычаях мест, где он оказался - его поймали сразу после рассвета. Не тронули опять, но конкретно потребовали ответа - будет он писать отцу, или нет? Димка, выведенный из себя неудачной попыткой побега, обозвал похитителей нехорошими словами и начисто отказался писать и вообще говорить с ними.

Вот тогда-то его начали бить. В тесной пустой комнате, куда три-надцатилетнего подростка втолкнули, содрав с него всю одежду, четверо здоровенных лбов принялись избивать его методично и безжалостно. Если мальчик терял сознание - отливали водой из шланга и опять били. Кулаками, ногами и резиновыми палками, после ударов которыми всё внутри словно обрывалось. Время от времени задавали всё тот же вопрос: будет ли он писать?

Димка не знал сам, откуда у него взялись силы, чтобы выдержать. Он кричал, стонал и плакал, но что-то делать для бандитов упорно отказывался. Тогда его привели - притащили - к подземному колодцу, какой-то брошенной шахте, поставили на колени на краю чёрного провала, откуда дул холодный сырой ветер и, приставив к затылку писто-лет, сказали, что сейчас расстреляют. Димка продолжал плакать и твердить, что ничего писать не будет. Потом щёлкнул боёк - и мальчик потерял сознание.

В пистолете не было патрон. Бандиты "пошутили", надеясь, что похищенный сломается.

Ему дали отлежаться и куда-то повезли. По дороге Димка снова бежал - на повороте при торможении выскочил из машины, благо, "хаммер" был открытый. И снова подвело незнание местности - мальчик вышел на овечью отару, пастухи схватили его и выдали погоне…

На этот раз его избили прямо на дороге и, привязав за бампер, около километра тащили по дороге - правда,на не очень большой скорости, но этого хватило, чтобы он вновь потерял сознание.

Димку привезли на плантацию. На самую настоящую плантацию, где выращивали помидоры. Тут его передали с рук на руки хозяевам плантации - албанцам-братьям Райхату и Ченте, предложив поработать и подумать над предложением…

…Плантация была обыкновенным адом. Полторы сотни подростков в возрасте от 10 до 15 лет - в основном, албанцы же, но были и сербы, и цыгане, и болгары, и македонцы - работали по 14 часов в сутки, фактически не получая никакой еды, кроме отвратительной бурды - её "подавали" в котлах без ложек или мисок, приходилось черпать варево руками и следить, чтобы не остаться вообще голодным. По ночам обкурившиеся "травкой" охранники - их было около полутора десятков - устраивали по баракам стрельбу; пули прошивали фанерные стенки, и Димка увидел, как умирают его ровесники, как раненых достреливают перед бараками в живот, оставляя потом мучиться по многу часов… Били же и по поводу - и просто так, под настроение…

Большинство малолетних рабов давно отупели от страха, голода и мучений. Но были и другие - и через неделю Димка бежал с работ, присоединившись к двум албанцам и сербскому парнишке, который и повёл их к границе с Черногорией… Их поймали на вторые сутки. Один из албанцев был убит, а сербу отрубили голову лопатой уже в лагере, на глазах у всех… Димку и второго албанца избили. Через два дня после этого Димка сбежал один - шёл по памяти. Его схватил и доставил обратно на плантацию итальянский патруль. Теперь мальчик был брошен в карцер - яму, по колено полную полужидкой грязью, где уже сидели болгарин и македонец. Бандиты не рассчитали - ночью подростки выбрались наружу, построив живую пирамиду и бежали в третий раз. Теперь бежали в Македонию - через всю Албанию.Пресле-дователи не ожидали такого - беглецов поймали только на пятые сутки. Димку не убили только потому, что он был нужен тем, кто стоял намного выше хозяев плантации - а его товарищей по побегу повесили прямо тут же, на дереве у дороги.

Димка не плакал. Он больше не хотел плакать. Или разучился.

В следующий раз побег состоялся через несколько недель, в начале мая - Димка, один албанец и один серб прокопали ход прямо под стенку барака. Тут им не повезло на месте - их схватили сразу за бараком. Но дальше невезение сменилось везением - именно в этот момент пролетавший с гуманитарной бомбёжки очередной "воин свободного мира" - НАТОвский пилот - вывалил над плантацией оставшийся груз бомб. Под их грохот ребята ускользнули.

Их поймали через два дня.

Очевидно,Димка достал своих "хозяев" конкретно. Братья-бандиты решили кончать с ним, справедливо полагая, что этот "поганый славянин" рано или поздно сбежит - так и так неприятностей не оберёшься. Но просто расстрелять или повесить мальчишку было бы слишком легко и неинтересно. Отупевшие от анаши и способные лишь на жестокость Райхат и Чента решили живьём скормить Димку крысе - закопать его по шею в землю и пустить крысу под надетый на голову ящик.

Дальше получилось, как в хорошем кино - и как не так уж и редко бывает в жизни. Именно в момент зверской казни на плантацию нагрянул отряд "Белых Тигров" - сербской негосударственной патриотической организации, не связанной никакими уставами и соглашениями и давно подбиравшейся к бандюгам. Они скрытно перешли границу - и…

Изуверов-рабовладельцев ждал конец скорый и справедливый. Большая их часть, не успев (да и не пытаясь) оказать сопротивления, полегла под огнём "тигров" - в их числе оказались Райхат и Чента. Полдесятка взятых живым, воющих и причитающих бандитов согнали к бараку и зарубили тесаками. Потом - покинули плантацию, освободив рабов. Часть из них - сербы и черногорцы - решила уходить со своими спасителями в Черногорию. Димка пошёл с ними - тем более, что в отряде оказались не только сербы и черногорцы, но и македон-цы, и болгары, и поляки, и даже албанцы! И были двое русских…

…Но быстрого возвращения не получилось. В горах Паштрик от-ряд обложили албанские боевики и спецназовцы НАТО. Начались затяжные бои - тяжёлые, кровопролитные, жестокие схватки в горных лесах. Два месяца отряд прорывался к своим, потеряв почти две трети бойцов - и вышел в Сербию уже в конце июня, когда война официаль-но закончилась!

Среди вышедших был и Димка - но теперь уже Димон-Рус. Ничуть на себя прежнего не похожий, оборванный, со сбитыми в кровь босыми ногами - и сжимающий обеими руками трофейный автомат. Странно,но именно за эти два месяца подросток навсегда полюбил Балканы - их гордый и честный народ бойцов и верных друзей. И возненавидел врагов этого народа. Он не хотел уезжать - но лично Желько Ражнятович позаботился о том, чтобы все уцелевшие подростки были отосланы из отряда по домам… Так Димон вернулся в Белоруссию - туда, где его уже никто не ждал…

… - Воевать - это как? - тихо и словно бы виновато спросил Валька. Димон - он сидел бледный, с капельками пота на верхней губе - так же тихо ответил:

- Если услышишь от кого, что это романтично или интересно - плюнь тому в морду. Это страшно.

- И всё-таки ты не хотел уезжать? - уточнил Валька. - И… Олеся говорит, что ты мечтаешь вернуться…

- Наболтала уже, - неодобрительно заметил Димон.

- А что, неправда?

- Правда, - подтвердил Димон. - Понимаешь… У меня там друг был.

Серёга. Уже взрослый, но настоящий друг… Он уже под конец погиб. Вот он так говорил: "Если другие воюют за правду, а ты - нет, значит, они воюют за тебя." И четверостишье читал…

И можно жизнь свою прожить иначе,

Можно ниточку оборвать…

Только вырастет новый мальчик -

За меня, гада, воевать…

- Это Башлачёв, - вспомнил Валька. - У меня мама любит его слушать.

- Олеська говорила, что твоего отца убили в Афгане? - спросил Димон. Валька кивнул. Спросил, глядя в сторону:

- Дим… ты убивал?

- Убивал, - вздохнул Димон. - И того гада, который Серёгу штыком заколол… Я его из пулемёта, из трофейного - надвое… - он вдруг передёрнулся и добавил: - Вроде забылось, а вот сейчас тебе рассказал - всплыло, как будто сегодня было…

- Он был албанец? Извини…

- Ничего… Не, албанцы слабаки против братушек27 в рукопашной. Немец, инструктор.

- Ясно, - сказал Валька. Что ещё-то можно было сказать? - Слушай, но ведь есть какая-то эта… конвенция. Чтобы не достигшие пятнадцати лет не участвовали в боях. И чтобы их не трогали…

- Да плевать все хотели на эти конвенции, - пояснил Димон. - Все, и наши, и ихние… Понимаешь, на войне всё это до фонаря. Просто - до фонаря, что есть, что нет… Да ты и сам подумай, что там было делать, если вопрос стоял так: или меня убивают просто - безоружного и бесполезного - или я беру в руки оружие и, может быть, остаюсь жив. При чём тут конвенции какие-то… Тот, кто их писал, ни разу, наверное, разбомбленной колонны с беженцами не видел. А я видел. Тут нужно каменное сердце иметь,чтобы за оружие не схватиться… или заячье… - Димон ожесточённо напрягся, сказал: - Вот бы мне посмотреть на того, кто на эту колонну бомбы сбрасывал! Неужели у него дом есть, жена, дети?!

- К нам в школу по обмену приезжали американцы, - вспомнил Валька. - Может, у кого отец и был лётчик, я не знаю… Но сами они - обычные ребята. Туповатые, правда, но нормальные…

- Все они… нормальные, - сплюнул в траншею Димон. - Жаль, я не видел ни одного. Ездят по миру, как туристы, а их папочки шариковые бомбы на людей сбрасывают и фосфор валят! Это фашисты, Валь. Настоящие фашисты, про каких мне дед рассказывал.

- Весь народ не может быть виноват, - вспомнил Валька, что говорили им на занятиях по политологии. Димон скривился, будто куснул лимон:

- Да ну… Ерунда это, Валь. Библию читал?

- Немного…

- Христос неправильно говорил: не бывает на свете тех, кто "не ведает, что творит" - помнишь, он так про легионеров, которые над ним издевались, сказал?Каждый сам что-то делает. И сам отвечает. Он сам выбирает. И сам идёт по своей дороге. И если армия какой-то страны разбойничает,а простые люди этого не замечают - значит, все виноваты. И чёрт его знает, кто больше - лётчик, который трактора вместо танков бомбил, или люди, которые его встречали, как героя. Это, Валь, самая большая подлость на свете - быть сильным за счёт слабых. Собрать тысячу современнейших самолётов и бомбить города, колы, больницы, электростанции, пока не "победишь". Я это здорово понял.

От жестоких, взрослых слов Димона Вальке было немного не по себе. Да, пожалуй, Олеська была права - он злой. Но это была не прос-то злость, а злость, уверенная в своей правоте. Злость, против которой нечего возразить. Вальке случалось злиться - на учителей, приятелей, каких-то посторонних людей, даже на маму. Но это всё было не то. Как будто сравнить горе человека, потерявшего любимую собаку - и горе того, у кого умерли родители… Мальчик вдруг вспомнил виден-ные год назад кадры хроники - тогда он на них как-то не обратил внимания, а сейчас они всплыли из памяти: как горит дорога, горят сброшенные взрывами в кюветы прицепы и трактора. И ещё что-то горит - такое, о чём не хочется догадываться, ЧТО ЭТО. И мальчик на переднем плане - ровесник нынешнего Вальки - прижав к животу почерневшие руки, раскачивается и даже не плачет: ВОЕТ. Неужели Димон всё это видел по-правде?! И что тогда ему можно возразить?

- Я тебе это рассказал, - Димон встал, одёрнул куртку, - потому что ты, по-моему, хороший парень.

Валька смутился:

- Правильный пацан, - со мехом сказал он, тоже вставая. - У нас так говорят.

- Ты тоже говоришь? - спросил Димон, бросив последнюю гильзу.

- Говорю, хотя и не люблю.

- Тогда зачем говоришь?