"Повелитель Огня" - читать интересную книгу автора (Бабицкий Александр Григорьевич)

Глава четвертая

Расстояние от Лейруса и его друзей до трёх всадников, среди которых, как говорил Нерождённый, находился Повелитель Воды, сокращалось. Лейрус и остальные ждали, не трогаясь с места; вот троица тоже остановилась.

— Решают, что делать, — прокомментировал Лейрус.

— Думаешь, тот, «водный», почувствовал тебя, как и ты его? — догадался Ширел.

Нерождённый кивнул. Погарцевав на месте, маячившие впереди всадники двинулись дальше, их лошади при этом скакали теперь медленнее. Ширел обернулся было к остальным спутникам, намереваясь предупредить их, чтобы держались начеку и были готовы к любым неприятностям, но увидел, что его слова были бы излишними — Зеникс вытащил из-за спины свою громадную секиру и положил её на седло перед собой; Зихий достал лук и из колчана сразу три стрелы. Сам волшебник деловито закатал длинные рукава, чтобы в случае необходимости можно было не медля сотворить какое-нибудь защитное заклинание. И только Лейрус был бы на вид полностью расслабленным и спокойным, если бы не бросающаяся в глаза бледность его лица.

— Пока я не скажу, никто из вас не должен даже с места сдвинуться, — растягивая слова, сквозь зубы процедил Лейрус. Если кто-то и хотел высказать какие-нибудь возражения, времени уже не было — три всадника остановили лошадей в двадцати шагах от них. Теперь их можно было замечательно рассмотреть. Зеникс и Зихий тихонько ахнули от изумления, глаза Ширела полезли на лоб, а Лейрус побледнел ещё больше.

Посередине стоявшей напротив них группы восседал на чёрном в белых яблоках коне… Лейрус. Только в отличие от Повелителя Огня у этого «Лейруса» были длинные сочно-жёлтые волосы, цвета созревшей пшеницы, и тёмные синие глаза. Облачённый с ног до головы в латы из лёгкого эльфийского булата, не блестящего на солнце, с мечом на поясе с левого бока и боевым топором с посеребрённым лезвием на правом боку, он с холодной улыбкой, растянувшей его губы, но не затронувшей глаз, смотрел на настоящего, темноволосого Лейруса. Наконец, почти близнец Нерождённого обратился к спутнику, бывшему от него по правую руку:

— Ну разве можно узнать в нём, — он кивнул на Лейруса, — могущественного Повелителя Огня? Скажи, Зарак, ты бы узнал в нём Повелителя Стихии, встреть ты его на улице?

Одетый в синее свободное одеяние молодой, скорее всего, лишь на несколько лет старше Зихия или Зеникса, человек с бритой головой отвёл взгляд узких глаз от рассматривавшего его Ширела, ощупал Лейруса глазами и вкрадчивым голосом ответил:

— Нет, Повелителя Стихии я бы в нём не признал. Хотя что-то непростое в нём есть…

— Вот и я говорю, вот пройдёшь мимо Повелителя Огня и не заметишь, — странным тягучим смехом рассмеялся почти близнец Лейруса.

— В тебе тоже не признать Повелителя Воды, — ответил Нерождённый, с которого постепенно сходила бледность.

— Что верно, то верно, — согласился Повелитель Воды. Другой его спутник, находившийся слева, очень высокий, был одет в длинный балахон с капюшоном настолько большим, что оставалось только удивляться, как он в нём может что-то видеть, и не сделал ни одной попытки ни посмотреть на Лейруса и его друзей, ни произнести хотя бы слово.

— Насколько я понимаю, вы направляетесь к Айнгорну, чтобы получить от него кое-какие указания? — с пугающей вежливостью осведомился Повелитель Воды.

— Насколько я понимаю, вы уже виделись с Айнгорном и получили от него кое-какие указания? — не остался в долгу Лейрус, широко улыбаясь.

— Как прекрасно, когда люди понимают друг друга с полуслова, — покачал головой в притворном умилении Повелитель Воды. И тут же лицо его будто окаменело, улыбка испарилась и голос из лукаво-игривого стал холодным и твёрдым, словно скованная морозом вода на реке:

— Мы не можем сразиться здесь и сейчас — наши дороги пересеклись, но наши Пути ещё не дошли до места, где им суждено столкнуться и объединиться в один Путь — потому что дальше сможет пойти только один из нас.

— Тебе это поведал Айнгорн? — спросил Лейрус.

— Да, и не только это. Но твоё предсказание ждёт тебя впереди. А теперь — нам в разные стороны.

Лейрус и его спутник посторонились открывая половину дороги для Повелителя Воды и его людей. Зеникс немного приподнял секиру, Зихий сильнее сжал лук. Но Повелитель Воды и его путники спокойным шагом проехали мимо. Немного отъехав, «водный» повернулся к смотревшим ему вслед Лейрусу и другим и крикнул Нерождённому:

— Как тебе зовут? Чтобы знать при следующей встрече…

— Лейрус Нерождённый! Твоё имя?

— Лейрус Нерождённый? Я слышал о тебе… Моё имя Лезидир!

С этими словами Лезидир и остальные пришпорили коней и помчались по Древней дороге прочь от Лейруса и Горной Страны. Закутанный в балахон спутник Повелителя Воды обернулся: из-за большого капюшона невозможна было сказать, на кого именно он посмотрел, но Зеникс был готов поклясться, что горящий взгляд упал как раз на него. Скоро три всадника превратились в удаляющиеся точки. Напряжение спало, Зеникс спрятал за спиной секиру, Зихий вернул на места лук и стрелы. Лейрус подъехал к Ширелу:

— Ты слышал?

— Да. Его зовут Лезидир, — подтвердил Ширел. — Неужели это он собирает вокруг себя вампиров?

— Не думаю, что Гермиус ошибся, — покачал головой Нерождённый. — Видимо, Повелитель Воды действительно объединяет вампиров. Что же он задумал?

— Вряд ли что-нибудь хорошее для нас, — заметил Зихий.

— Это точно, — согласился Зеникс. — И ещё, не понравился мне этот, который с капюшоном. Очень не понравился…

— Пускай это и в само деле не обещает ничего приятного, но сейчас нам некогда думать об этом, — напомнил волшебник. — Нужно поторопиться — Лезидир уже побывал у Айнгорна и тот сообщил ему то, что требовалось. Теперь наша очередь.

Путники пришпорили лошадей и высокие горы, до половины поросшие зеленью, стали приближаться.

— Скажи, Ширел, — заговорил с магом Зихий. — Ты же обратил внимание на Зарака? Тебе не кажется, что он не слишком опытен, хотя бы на вид, для поводыря Повелителя Стихии? Ты его никогда не встречал?

— Не припомню я такого колдуна, — прикрыв глаза рукою и напряжённо думая, ответил Ширел. — Ты прав, Древославный, он удивительно молод. Обычно маги или чародеи куда старше. Он больше походит на подмастерье колдуна. Но Рэдиш назвал его очень опасным, а Рэдиш никогда не ошибается в людях.

— Загадка на загадке, — свистнул Зихий и, будто что-то вспомнив, оживлённо повернулся к Лейрусу: — Лейрус, ты видел Повелителя Воды? Вы же с ним похожи почти как две капли воды! Если бы не волосы и не цвет глаз, вас было бы не различить!

— Точно! — присоединился к изумлённым возгласам Зихия Зеникс. — Никогда не видел, чтобы люди были так похожи!

— Тоже непонятно, — пробормотал Ширел. — Ни в манускрипте Драконьих Магов, ни в других рукописях, где рассказывается о Повелителях Стихий, ни разу не говорилось, что Повелители могут выглядеть, как близнецы.

— Может быть, вы братья? — предположил Зеникс.

Лейрус невесело усмехнулся и пожал плечами. Зато волшебник отреагировал куда эмоциональнее:

— Не говори ерунды, Зеникс!

— Но почему же «ерунды»? Всё может быть… — попытался возразить богатырь.

— Зеникс! — восклицание мага и его упёршийся в Зеникса гневный взгляд вынудили великана умолкнуть. Зихий, собиравшийся что-то сказать, тоже замолчал, не успев заговорить. Впрочем, надолго Зихия не хватило, и он начал беседу, но уже на другую тему.

— Посмотрите, лес словно разделён невидимой преградой! — с удивлением в голосе воскликнул он, указывая на подножие холмов, которыми начинались предгорья эльфийской страны. Действительно, густые леса тёмных, словно жмущихся одно к другому, деревьев с тонкими стволами доходили до незримой преграды, прочертившей линию на склонах холмов, и будто по приказанию останавливались. По склонам холмов вверх взбегали, словно играя в догонялки, совсем другие деревья: раскидистые, с веселящей глаз листвой, будто вобравшей в себя солнечный свет, с большими стволами, светло-коричневая кора которых даже на вид казалась тёплой и полной жизненных соков. Между деревьями перепархивали яркие разноцветные птицы, оглашавшие воздух многоголосыми криками. Разница между мрачноватым лесом на равнине и полными света и воздуха зарослями на холмах сразу бросалась в глаза.

— Как будто между деревьями стена стоит, — подметил Зихий.

— Вообще-то, так оно и есть, — чуть улыбаясь, сказал Ширел. — Разве ты не слышал о магической стене эльфов?

— Нет.

— Эльфы, как известно, сильны в магии, посильнее нас, людей будут. А кроме того, и это тоже все знают, они весьма высокомерно относятся ко все не-эльфам и очень не любят, когда их беспокоят. Поэтому они воздвигли вокруг своей Горной Страны магическую стену, через которую никто не может пробиться. В этой стене, опоясывающей весь эльфийский край, они сделали несколько проходов, через которые всё-таки можно попасть в Горную страну. Но эти проходы тщательно охраняются. Сейчас мы приближаемся к одному из таких проходов.

Древняя дорога суживалась втрое, по её обочинам появились высокие, в два локтя высотой, вертикальные плиты. Дорога, будто серая река, вливалась в высокую арку, нестерпимо для глаз сверкавшую на солнце. Зихий, прищурившись, разглядывал узкую, прочертившую на фоне гор и безоблачного неба вытянутый полукруг, арку и вдруг осенился мыслью:

— Да ведь она из золота!

— Да, арка сделана из чистого золота, добытого рабами-дрононами в копях Горной Страны, — просветил юношу волшебник.

— А что, золото как-то влияет на магические свойства этого прохода?

— На магические свойства?

— Ну да, раз ты говоришь, эльфы воздвигли магическую стену, то и ворота в ней они наверняка тоже сделали волшебными.

— Нет, — рассмеялся Ширел. — На этот раз магия ни при чём. Здесь мы имеем дело с чистым тщеславием, которого у эльфов хоть отбавляй.

— Неужели они такие самолюбивые?

— Ты никогда не встречался с эльфом? — спросил Лейрус.

— Ну как… — смутился Зихий, боясь показаться неотёсанным деревенщиной, который в своей глуши ничего толком и не видел. — Когда мы с отцом бывали в городах, я пару раз видел эльфа на улице, но не вблизи…

— Тогда тебе только предстоит познакомиться с эльфийским высокомерием, — заключил Ширел.

— Да уж, эти эльфы — выскочки ещё те, — присоединился Зеникс.

— Хотя и среди эльфов попадаются неплохие ребята, с которыми можно иметь дело. И будь уверен, если эльф стал тебе другом, то это навсегда. Они никогда не предают. И пускай они тоже способны на жестокость, на вероломство по отношению к тем, кто им досаждает, они, как и люди, могут быть жадными. Но чего эльф не может сделать — это предать друга, — сказал Лейрус.

— Даже такое чудовище, как Айнгорн, был привязан к своему побратиму, дракону, и жестоко отомстил за него, — задумчиво подтвердил слова Нерождённого Ширел.

— Вот только подружиться с эльфом не проще, чем укусить собственный локоть, — добавил Зеникс.

Они уже подъехали к высоко золотой арке, с внешней стороны которой, то есть за пределами Горной Страны скопилось несколько повозок, на которых сидели хмурые торговцы всякой всячиной, и с полдюжины всадников. Проезд через арку загораживал десяток солдат, выстроившихся в ряд и стоявший перед ними эльф в зелёном кафтане и забавных, на первый взгляд, обтягивающих штанах того же цвета. Разговаривавший с эльфом человек, держащий руками узду своего коня, пытался что-то доказать эльфу; тот слушал его горячий монолог с отсутствующим видом, полуприкрыв глаза и, если бы не редкие отрывистые слова, слетавшие с его губ, можно было подумать, что собеседника он не слышит и не видит. Отчаявшись добиться от эльфа желаемого, человек в сердцах плюнул на дорожные камни, развернулся и с перекошенным от ярости лицом отошёл к повозкам, бормоча что-то несвязное, явно не пожелания эльфу здоровья и всяческих благ. Восседавшие на повозках торговцы сочувственно взирали на товарища по несчастью. Остальные желающие попасть в эльфийскую страну нерешительно посматривали на такие близкие, но пока недостижимые горы. Воспользовавшись тем, что никто из прибывших ранее них не горел желанием повторить судьбу человека, только что отошедшего от стражи ни с чем, Ширел и его спутники подъехали вплотную к эльфу, который приоткрыл-таки глаза, удивлённый дерзостью тех, кто посмел приблизиться к арке верхом. Эльф смерил ближнего к нему мага высокомерным взглядом, но в ответ получил не менее гордый взор.

— Чего ты ждёшь, воин? — спросил волшебник. — Пропусти нас!

Эльф удивлённо моргнул, но ответ его звучал не менее высокомерным, чем только что был его взгляд:

— На сегодня проход в Горную Страну закрыт. Жди до завтра, человек, и возможно, ты сможешь проехать.

— Со мной этот номер не пройдёт, — покачал головой Ширел, доставая из-за пояса и бросая эльфу золотую табличку с нанесёнными яркими чернилами эльфийскими письменами. Эльф быстро прочитал надпись на табличке, недоверчиво покосился на Ширела, перечитал, и теперь уже посмотрел на мага как на почти равного ему.

— Пропустить! — скомандовал он страже, тут же расступившейся ровно на такое расстояние, какое необходимо для проезда одного всадника. Ширел кивнул Лейрусу: проезжайте. Один за одним, цепочкой из трёх всадников, трое друзей проехали через арку и оказались по ту её сторону, уже во владениях эльфов. Волшебник оставался на месте, ожидая, когда эльф вернёт ему табличку. Эльф ещё раз пробежал светлыми, как у всех его сородичей, глазами по витиеватым узорам на золоте, и протянул кусок драгоценного металла, открывший путникам вход в арку. Маг спрятал табличку в одежде, еле заметно наклонил голову в сторону эльфа и миновал строй стражников, тут же сомкнувшийся за ним и оставивший торговцев на повозках и всадников с тоскливой завистью смотреть вслед Ширелу.

— Ширел, если не секрет, что это за табличка, при помощи которой нас пропустили? — задал вопрос подъехавшему волшебнику Зихий.

— Не секрет — это пропуск, выданный мне Советом Тринадцати…

— Советом Тринадцати?

— Ах да, ты же почти ничего не знаешь об эльфах… Совет Тринадцати — это собрание самых знатных, мудрых и могущественных в магии и боевом искусстве эльфов. Каждый год все эльфы Горной Страны выбирают одного из своих, достойного занять место в Совете. Избрать могут любого эльфа, кроме представителя рода Хранителя Света. Подожди-подожди, не открывай рот, я, пожалуй, знаю, какой вопрос ты хочешь мне задать — кто такой Хранитель Света, да? В Королевстве Лайтия — Великий Маг, в Горной Стране — Хранитель Света. Почему он называется именно так, поймёшь потом. Так вот, представители этого рода не избираются в Совет Тринадцати, потому что эльфы опасаются, что кто-нибудь из этого самого сильного магического семейства может польстится на власть и попытаться использовать свои способности в корыстных властолюбивых интересах…

— Погоди, Ширел, я всё-таки задам тебе вопрос… — рискнул прервать волшебника Зихий. — Если эльфы бессмертны и у них не рождается детей, то какие ещё могут быть «семейства» и «роды» Хранителя Света?

— Если у эльфов сейчас не рождается детей, это не значит, что они никогда не рождались, — отрезал маг. — Что же тогда получается, эльфы сами собой на свете появились, из воздуха или из воды? Но сейчас не время для генеалогических изысканий, перейдём ближе к нашим дням. Каждый год один эльф избирается в Совет Тринадцати на Всеэльфийском Собрании. Однако для попадания в Совет одного лишь решения всех эльфов мало — тот, на кого падёт их выбор, должен пройти испытание. Достоин или нет кто-то заседать в Совете, решается просто — тот, кого избрали называет вид доблести, в котором он готов подтвердить своё право быть одним из достойных. Можно выбрать испытание в мудрости, в магии или в боевом искусстве. Если эльф проходит испытание, он попадает в Совет Тринадцати, не проходит — извините, попробуйте на следующий год. Понятно, что если каждый год в Совете Тринадцати появляется новый эльф, то тот из членов Совета, который состоял в нём уже тринадцать лет, отправляется на покой. В следующий раз попытаться попасть в Совет он сможет не ранее, чем через семнадцать лет. Вот такой у эльфов порядок.

— Это что же получается? — вопрошал Зихий, подняв глаза к заснеженным горным вершинам. — У них не один король, а целых тринадцать?

— Ещё каждый год один из тринадцати «королей» меняется, — улыбнулся Ширел.

— Но ведь это глупо! Каждый из Совета будет сам за себя, а когда нужно будет что-нибудь решить, они же просто переругаются между собой!

— Ну почему же? Когда нужно дать ответ на вопрос, делать тот-то или не делать, то всё решается большинством. Поэтому и членов Совета тринадцать, а не двенадцать или четырнадцать. Голоса никогда не разделятся поровну, решение всегда будет решением большинства, пусть даже это большинство измеряется одним голосом. И те, кто остались в меньшинстве, всегда беспрекословно подчиняются принятому решению.

— Всё равно — один король лучше, чем тринадцать, — помотал головой Зихий, упрямо настаивая на своём.

— Для людей — точно, — отчасти согласился с Древославным волшебник. — А вот для эльфов… Знаешь, во многих ситуациях там, где один человек не додумается, как выйти из сложной ситуации, несколько человек быстро найдут решение.

— А в простой ситуации, в которой один человек примет решение за одну минуту, тринадцать эльфов будут предлагать каждый своё решение и простое дело сделают сложным, — вполголоса сказал Лейрус.

— Ну знаешь, Нерождённый, твоё дело вряд ли можно было назвать простым, — заметил Ширел.

— Будь у эльфов один король, он бы сразу сказал: да или нет, — возразил Лейрус. — А тут начались споры, каждый лез со своим мнением, каждый что-то предлагал. Сказали бы прямо на следующий день — никак не возможно, — я бы нашёл выход. А когда они там в этом Совете Тринадцати заседали почти десять дней, ситуация изменилась и всё было потеряно…

— О чём вы говорите? — с совершенно круглыми глазами спросил Зихий.

— Ни о чём, — буркнул закипавший, как накрытый крышкой котёл на огне, Нерождённый и круто развернул Сагата, отъехав в сторону от спутников. Зихий посмотрел на Ширела — волшебник с отсутствующим видом глядел вперёд; перевёл взгляд на Зеникса — богатырь покачал головой, давая понять, что расспросы на эту тему бесполезны. Древославный пожал плечами: ну ладно не хотите говорить, не надо.

Дорога петляла между всё более крутыми холмами, густо поросших деревьями. То и дело путь пересекали широкие мелкие ручьи, через которые невысокими горбами перекидывались деревянные мосты из старых досок. На берегу одного из таких ручьёв путники сделали привал, давая лошадям отдохнуть и насладиться сочной травой поразительного ярко-изумрудного цвета, а сами сжевали припасённую в сумках снедь. Остановились ненадолго, поэтому даже костёр не стали разводить.

— Раз уж только ты, Зихий, в эльфийском крае в первый раз, объясняю для тебя, — наставительно заговорил Ширел, делая глоток набранной в ручье воды. — Сейчас мы едем по дороге, которая ведёт в древний лагерь охотников на драконов, в котором сейчас торговый пост эльфов.

— Торговый пост?

— Да, это место, куда эльфы свозят золото, хрусталь, некоторые магически побрякушки, самоцветные камни и прочее барахло. Сюда же приезжают торговцы из людских королевств, покупают эльфийские товары и предлагают то, что может понадобиться местным — кое-какие ремесленные изделия, шкуры животных, иногда что-нибудь из продовольствия. Одним словом, это рынок.

— То есть в этом торговом посту эльфы не живут?

— Нет, здесь они только ведут торговые дела. Их селения дальше, ближе к горам.

— Но зачем же они так сделали? Это же неудобно — жить в одном месте, торговать — в другом!

— Для эльфов спокойствие важнее всего, а чем реже они видят людей, тем им спокойнее… Эльфы построили торговые посты везде, где заканчиваются построенные людьми давным-давно дороги, ведущие сюда, в Горную Страну. Дальше никаких дорог нет, и жилища эльфов можно найти либо случайно, либо точно зная, где они находятся.

— Но вы ведь знаете?

— Конечно. Послушай, сын Урсуса, и запомни хорошенько. Пока мы двигаемся по древней дороге к торговому посту, вокруг будет относительно безопасно, неприятностей ждать не от кого. Но как только мы оставим торговый пост эльфов за своими спинами и поедем через леса, будь начеку, возможны неожиданности.

— Но кого бояться здесь, в Горной Стране?

— Как знать… — с таинственным видом пожал плечами волшебник. — Всё, закончили есть? Прекрасно, двигаемся дальше!

Торговый пост эльфов, которого путники достигли уже в преддверие сумерек, оказался вымощенной камнем почти круглой площадкой, довольно большой, на которой располагались неказистые двухэтажные амбары, несколько покосившихся деревянных прилавков, один большой прилавок, обитый начищенными медными листами, и средних размеров дом с маленьким аккуратным мраморным крыльцом и крышей из толстого мутноватого стекла. Зихий понял всё и без объяснений Ширела, тем более, что маг и не давал никаких разъяснений: амбары они и есть амбары, хранилища товаров; невзрачного вида прилавки, готовые вот-вот рассыпаться от неосторожного прикосновения, предназначались для торговцев-людей, а вот за крепким медным прилавком располагался эльф, выставивший свои товары и, казалось, не слишком озабоченный тем, как привлечь покупателей и как идёт торговля. А строение под непрозрачным стеклом и с роскошным крыльцом было, как рассудил Зихий, резиденцией расположившихся здесь эльфов. Которых, кстати, почти не было заметно — кроме «торговца» Древославный заметил ещё только одного эльфа, прохаживавшегося между прилавками, за которыми стояли люди, и не без снисходительного внимания рассматривавшего выложенные человеческие товары.

— А их здесь не слишком много, — проронил Зихий.

— Кого? — не понял Зеникс.

— Эльфов.

— И этих хватает: через проходы в магической стене сюда допускаются лишь торговцы, с которыми прекрасно справится и один эльф, — пояснил Лейрус. — Свои товары люди разгружают и нагружают, понятное дело, сами, а эльфы с этим делом управляются с помощью пары-тройки несложных заклинаний.

— Переночуем здесь, — озвучил само собой разумеющееся обстоятельство Ширел.

Когда Лейрус и остальные появились на торговом посту, два явно скучающих эльфа насторожились, «торговец» положил руку на висевший на поясе длинный кинжал в покрытых белым шёлком ножнах, а второй скрылся в доме, из которого спустя несколько секунд вышел, но с ещё одним эльфом. Этот по виду казался главным — самые зелёные узкие штаны и кафтан, мягкие остроносые башмаки с золотыми бляшками, по перстню с самоцветом на каждой руке. «Главный» с подозрением разглядывал прибывших; но вот он рассмотрел Ширела и, видимо узнал его, потому как поприветствовал волшебника кивком, который при желании можно было принять за поклон, и короткой тирадой, из которой Зихий смог разобрать только «…Великий Маг…». После этого и остальные эльфы расслабились и вернулись к своим обязанностям. «Главный», постояв некоторое время, вернулся в дом.

— Он узнал тебя? — обратился Древославный к Ширелу.

— Ну да.

— А кто он?

— Откуда же я знаю? Меня здесь знает множество эльфов. Что же мне теперь, всех их запоминать?

— Но, если он тебя узнал, что же он не пригласил тебя, Великого Мага, в дом?

— Плохо ты ещё знаешь эльфов! — рассмеялся Ширел. — Будь я хоть трижды Великий Маг, эльф, если ему не прикажут члены Совета Тринадцати, никогда не пригласит меня в дом. Может быть, если бы я сам попросился к нему на ночлег, он бы и пустил меня, как мага, известного неплохими отношениями с Советом. Но вас бы он вряд ли бы пустил под свою крышу.

— Но почему?

— Потому что он эльф, а мы — люди.

— Хотя я и не знаком ни с одни эльфом лично, чувствую, они мне уже не нравятся, — насупился Зихий.

— Лучше быть предупреждённым заранее, — сказал Лейрус.

Расположившись на окраине каменного круга, за амбарами, путники напоили лошадей водой из вырытого посередине торгового поста колодца и привязали их к стоящим рядом деревьям. Лейрус быстро разжёг костёр, на котором зажарили уже почти израсходованные припасы. Стремительно поужинав, путники тут же разложились спать — по сравнению с несколькими днями скольжения в железной повозке по верхним путям Древней дороги сегодняшний день получился куда более насыщенным событиями и всех утомил. Даже Ширел, собиравшийся было отправиться ненадолго в гости к «главному» здесь эльфу, чтобы разузнать последние новости Горной Страны, несколько раз широко зевнув, отказался от этой затеи и улёгся на бок.

Утро выдалось туманным и Зихию, вставшему пораньше, чтобы настрелять дичи, было трудно пробираться через лес — нужно было в серой ватной стене из почти бездвижно висящей в воздухе водяной пыли и заметить какую-нибудь добычу, и самому не заблудится, потеряв из виду торговый пост. Верхушек деревьев не было видно и крики проснувшихся птиц доносились словно из ниоткуда; большие разноцветные стрекозы застыли в дремоте на стеблях травы и ветках кустарников, вылупив свои огромные всевидящие глаза; из приминаемой ногами Зихия травы нехотя выпрыгивали кузнечики и саранча. Постепенно водяная пыль стала оседать на землю, собираясь в дрожащие от собственного холода капли прозрачной влаги, и туман редел, открывая то тут, то там просветы, в которые проникали отдельные лучи восходящего над миром солнца. Вот, в одном таком просвете Древославный заметил движение; будучи опытным, не взирая на молодость, охотником, Зихий замер на месте и приковал своё зрение и слух к раскидистому кусту дикого крыжовника, пристроившегося у толстого ствола дуба. Раздалось шуршание, всё более громкое, и из-под куста выполз, настороженно выставив вверх длинные уши, большой «каменный» заяц, названный так за то, что разглядеть его серую шкуру среди горных камней, где эти грызуны устраивали гнёзда на время рождения детёнышей, было почти невозможно, заяц настолько сливался с глыбами, что сам казался каменным. Но здесь, среди зелени, он был прекрасной мишенью. Зихий плавно поднял лук, выпустил стрелу и не промахнулся.

Спустя каких-то полчаса сын Урсуса с несколькими «каменными» зайцами, прикреплёнными к поясу, вернулся в торговый пост, где его друзья уже проснулись. Увидев добычу Зихия, Зеникс издал восторженный вопль, предвкушая завтрак из свежей аппетитной зайчатины с ароматной корочкой, но Ширел немного охладил его радостный пыл:

— Молодец, Зихий, но сейчас мы доедим то, что у нас ещё осталось со вчерашнего дня.

Зеникс воспринял эту новость без энтузиазма, но подчинился. Во время завтрака волшебник поинтересовался у Древославного:

— Ты не обратил внимания, роса в лесной чаще крупная или мелкая?

— Гм, — промычал Зихий, пережёвывая пищу и пытаясь припомнить, какая же была роса. — Её ещё не так много, росы… Вроде бы крупная…

— Круглая или продолговатая? — продолжал задавать свои необычные вопросы маг.

— Круглая, — промямлил сын Урсуса, хотя ему хотелось ответить «Я её не рассматривал».

— А ты не заметил, когда солнце попадает в капли росы, появляются малиновые или серебристые отблески? — огорошил юношу очередным вопросом Ширел. Тут уже Зихий беспомощно развёл руками:

— Не заметил…

— Жаль, — потёр подбородок волшебник.

— В следующий раз обязательно обращу внимание, — с наигранно серьёзным видом пообещал Зихий.

— Это ещё что — у меня он в своё время допытывался, на какой высоте летят птицы, сколько раз покачивают левым крылом, и сколько правым, сколько раз чирикнут на дубе, а сколько — на вязе, — сообщил Лейрус, с усмешкой посматривая на мага.

— Зря смеётесь, это очень важные сведения, — абсолютно серьёзно сказал Ширел. — Например, теперь я знаю, что сегодня во второй половине дня над Горной Страной должен был пойти дождь, но эльфийский Хранитель Света с помощью магии отогнал дождевые тучи севернее. Если бы наш глазастый охотник заметил, какого цвета блики на росе, я бы знал, с какой целью это было сделано.

— Да, да, я очень виноват, что не посмотрел на росу, — поспешил признаться Зихий, лишь бы Ширел не развил эту тему. — Ну что, отправляемся в столицу эльфов?

— У эльфов нет столицы, — сказал Нерождённый, вскакивая в седло.

— Как нет?

— Тебе говорят «нет столицы», значит нет, — прогудел забирающийся на своего скакуна Зеникс, слегка раздражённый обилием вопросов от Зихия с самого утра.

— Подождите, но ведь где-то должен заседать Совет Тринадцати? Не на полянке же они собираются! — воскликнул Древославный.

— Совет заседает в селении того из своих членов, кто раньше всех был выбран одним из Тринадцати. В следующем году, когда «старейшим» становится следующий по очереди эльф, Совет перебирается в его селение, — объяснил Лейрус.

— Как у них всё запутано! — рассердился Зихий, вытаращившись на вышедшего из жилища со стеклянной крышей эльфа с такой злостью, что тот насторожил свои длинные остроконечные уши.

— Поехали, — засмеялся Лейрус и дёрнул Зихия за рукав. — Не хватало нам на второй день пребывания в Горной Стране поссориться с эльфом.

Стук копыт по камням разбудил некоторых из торговцев, вышедших из под навесов возле разваливающихся прилавков и с хмурыми, опухшими от сна лицами проводивших скрывающихся в зелёном частоколе деревьев четырёх всадников.

Но долго верхом Ширелу и его подопечным ехать не пришлось — почва стала болотистой, ноги лошадей вязли, проваливались и запутывались в густой траве. Пришлось спешиться и дальше идти, ведя коней в поводу.

— Ничего, скоро земля будет потвёрже, — пообещал Ширел, подгоняя юношей.

— Ты это лягушкам расскажи, — выдохнул сын Урсуса, с трудом выдёргивая ноги из подозрительно чавкающей травы, из которой и в самом деле то и дело появлялись любопытные лягушачьи морды с таким почти человеческим выражением, что казалось, что они вот-вот участливо поинтересуются у испытывающих явные проблемы людей: «Что милые, нелегко вам приходится? Ну, ничего, потерпите, а мы поплыли дальше».

Сложнее всего приходилось самым тяжёлым — Зениксу и его Басу. Однажды остальным пришлось даже совместными усилиями вытаскивать сначала завязшего в почти трясине богатыря, а затем, уже при его участии, выталкивать на относительно сухое место грозного чёрного скакуна. Бас сначала угрожающе хрипел, когда к нему подошли «чужие», но потом смирился.

Совсем тяжко стало, когда повыше поднялось солнце, такое ласковое на закате и восходе, но такое беспощадное в зените. От всепроникающего светила не спасала даже тень от крон деревьев. Каждый шаг давался с трудом, испарения от пропитанной водой почвы не давали дышать, влага скапливалась на лицах, смешивалась с потом, застилая глаза; на одежде, делая её тяжёлой и давящей на плечи и спины. Несколько раз пришлось остановиться, чтобы передохнуть и выпить воды, которая тут же, под лучами испепеляющего солнца, выходила с потом вон. Ругаться и кого-то проклинать совершенно не было сил — их нужно было беречь для следующего шага, потом ещё для одного, для следующего, ещё для одного…

Но вот, через два часа после полудня, когда тени стали удлиняться в сторону восхода, под ногами перестало чавкать, появились кочки и «островки» сухой земли. Когда же путники выбрались на холм, знаменующий собой границу болотистого леса и леса с твёрдой землёй, все были заметно уставшими: Зихий с тихим стоном свалился на землю, Зеникс последовал его примеру, Ширел и Лейрус просто присели, тяжело дыша. Даже лошади обессилено прилегли.

— «Вперёд, поехали», — попытался стоном передразнить непонятно кого Зихий. — Не могли предупредить, что придётся наизнанку вывернуться…

— Сам знал бы — обязательно предупредил бы, — произнёс Зеникс.

— Если бы я вам сказал, что за путь нам предстоит, вы бы, чего доброго, ещё заартачились и не захотели идти, — объяснил знавший дорогу заранее Ширел. — А так времени на жалобы и возмущения у вас не было — и вот, день в самом разгаре, а мы уже выбрались на твёрдую землю. Скоро будем в Эрельдинге.

— Надеюсь, сюрпризов по дороге не будет? — странным голосом сказал с трудом поднявшийся на ноги Зихий.

— Не должно быть.

Зихий с Зениксом переглянулись и обречённо вздохнули — звучало не слишком обнадёживающе. Но делать было нечего и после короткой передышки путники двинулись дальше, сначала пешком, давая лошадям набраться сил, потом верхом.

На этот раз волшебник не слукавил и вскоре над лесом раздался мелодичный звук, похожий одновременно на журчание горного ручья и пение утренних птиц. Никто из путников глазом не успел моргнуть, как из столпотворения листвы на них с разных сторон угрожающе смотрели шесть, а то и семь натянутых в луках стрел с серповидными наконечниками.

— Не дви-гай-тесь, — почти пропел Ширел своим спутникам, не спеша повернулся в сторону ближнего к нему лука, нацеленного прямо ему в грудь, и громко сказал: — У меня грамота от Совета Тринадцати!

Прошло некоторое время, прежде чем из зелёной стены раздался звучный выкрик на эльфийском и перед Ширелом и остальными появился эльф в зеленовато-жёлтой накидке, скрывающей кафтан и до колен ноги эльфа в неизменных узких брюках. Длинные бесцветно-седоватые волосы, зачёсанные назад, поддерживались повязкой на голове, насколько можно было судить, из дорогой ткани. Нахмурив изогнутые месяцем брови, эльф обратился к Ширелу:

— Покажи грамоту Совета, человек!

Достав уже известную юношам табличку, волшебник бросил её эльфу, ловко поймавшему кусочек металла, и ровным, но выдававшим недовольство голосом сказал:

— Ты, воин, наверное, недавно находишься при Совете, если не знаешь меня.

Эльф, внимательно вглядывающийся в письмена на табличке, ничего не сказал: зато с другой стороны, сбоку от путников раздался радостный голос:

— Зато я знаю тебя, Ширел, Великий Маг!

В коридоре между деревьями, в котором и находились Ширел и остальные, появился облачённый в золотистое одеяние юный эльф с не столь длинными, как у остальных, рыжеватыми волосами, чьи руки были унизаны перстнями со сверкавшими в солнечных лучах драгоценными камнями. Ширел, Лейрус и Зеникс хором произнесли:

— Керилин!

— Это я! — завопил, смеясь колокольчиковым смехом эльф. — Вы все здесь! Зеникс! Лейрус!

Лейрус и Зеникс слетели с коней и бросились обнимать Керилина. Зихий непонимающе поглядел на широко улыбающегося Ширела, который подмигнул ему:

— Всё в порядке, это наш друг.

— Я так и понял.

Эльф, рассматривавший табличку Ширела, вернул её волшебнику и отдал приказ на эльфийском — скрывавшиеся в зарослях остальные эльфы вышли из своих укрытий, опустив луки. А наобнимавшиеся и насмеявшиеся Лейрус, Зеникс и Керилин принялись задавать бессвязные спутавшиеся в один клубок из отрывочных слов «как…», «что…», «куда…», «когда…», «ты…», «я…», «мы…» вопросы. Но вот до Зихия и Ширела донеслось произнесённое Лейрусом взволнованное «Алисия», и лицо Керилина, до того сияющее радостью, в один миг словно почернело. Эльф умолк и опустил голову. Видя такую перемену в нём, замолчали и остальные. Нерождённый встревоженным голосом спросил:

— Керилин, почему ты не отвечаешь мне? Как Алисия?

Эльф вздрогнул, словно от прожигающего до костей удара кнута, поднял голову и тихо, почти шёпотом сказал:

— Алисия умерла.

Зеникс охнул, Ширел странно дёрнулся и с растерянностью, которую Зихий видел у него впервые, уставился на эльфа. Лейрус, словно оглушённый, смотрел на Керилина полным недоумения взглядом; наконец, он спросил пустым бесцветным голосом:

— Что?

Эльф вздохнул и отчётливо произнёс:

— Моя сестра мертва.

Нерождённый медленно взмахнул перед собою рукой, будто отгоняя невидимую, но страшно досаждающую ему мошкару, начал было что-то говорить, но голос его дрогнул, и он замолчал, опустив голову и замерев. Бодро и жизнерадостно щебетали в кронах деревьев птицы, листва оживлённо о чём-то шепталась с ветерком, Зеникс всхлипывал, сжав челюсти с такой силой, что, казалось, из его рта начнут сыпаться искрошившиеся зубы, волшебник без плача утирал слёзы — а Лейрус стоял, не шевелившись и упёршись взглядом в землю. Когда так прошло несколько минут, Ширел соскользнул с седла и, подойдя к Нерождённому, осторожно тронул его за плечо:

— Лейрус…

Тот поднял голову, словно очнувшись от сонного забытья, и взглянул на Керилина:

— Отведи меня к ней.

Эльф, следивший за другом взором, в котором смешались собственная боль и сочувствие к чужой боли, молча кивнул, повернулся и не торопясь пошёл в лесную чащу. За ним последовал Лейрус, ведший за собою Сагата, затем остальные эльфы, а замыкали шествие Зеникс, маг и Зихий.

Пока группа шла через редеющий лес, Ширел повернулся к слегка растерявшемуся сыну Урсуса и понимающе спросил:

— Ничего не понимаешь, так?

— Ничего, — подтвердил Древославный.

— Объясню. Керилин — сын главного эльфийского волшебника, Хранителя Света, Гейдриля. Его сестра, Алисия, должна была стать женой Нерождённого…

— Должна была?

— Да, была должна. Они любили друг друга и просили у Совета Тринадцати разрешения на брак — каждый раз, когда эльф и человек хотят быть вместе (а случается это очень редко), Совет должен дать на это позволение. Обычно, если эльф в такой ситуации твёрдо стоит на своём, Совет со скрипом, но всё-таки даёт разрешение. Но в этот раз…

— Что «в этот раз»?

— На этот раз в Совете Тринадцати начались споры, ведь ещё не бывало, чтобы свою судьбу с судьбой человека захотел бы связать эльф из рода Хранителя Света. Одни члены Совета призывали дать разрешение, другие — отказать, третьи — назначить Лейрусу испытание, четвёртые — отсрочить решение… В итоге Совет решил отказать, не без влияния отца Алисии, Гейдриля, который не мог смириться с тем, что его любимая дочь выбрала жизнь с человеком.

— Но почему?

— Ну, прежде всего, Гейдриль не слишком расположен к нам, к человеческому роду. Он считает людей лживыми и алчными. Не без оснований, нужно признать…

— Но ведь не все люди такие!

— Гейдриля в этом сложно убедить… Но главная причина, по которой Хранитель Света выступал против решения дочери, состояла в том, что, связывая свою судьбу с человеческой, эльф разделяет её.

— То есть?

— То есть, как и человек становится смертным. А какому родителю понравится, что его дитя вместо эльфийского бессмертия на земле выбрало туманную и неопределённую человеческую вечность по ту сторону жизни?

— Но…

— Все вопросы — потом, — прервал Зихия волшебник. — Мы вступаем в Эрельдинг, главное селение эльфов на этот год.

Перед путниками открылась небольшая долина, поросшая несколькими десятками громадных дубов, и разрезанная примерно пополам неширокой, но полноводной рекой, вынырнувшей из леса блестящей дугой. По краям долины, по четырём сторонам света, стояли высокие каменные обелиски, украшенные ажурной резьбой, похожей на морозные узоры на стекле, и увенчанные излучающими яркий мягкий свет камнями: северный обелиск светился белым с синевой, южный источал знойное красное сияние, восточный отливал жёлтым, а западный мерцал подрагивающим фиолетовым светом. Под каждым из обелисков пристроился величавый зверь, при виде которого Зихий открыл рот от изумления. Отвечая на его немой вопрос, Ширел сказал:

— Это — лунные олени, единственные из известных ныне животных, обладающих магическими способностями. Поэтому их практически невозможно убить, а вот они в бою весьма грозны. Поэтому эльфы и сделали их своими часовыми. Обелиски и лунные олени — такова защита возле каждого из эльфийских селений. Не удивительно, что ты не встречал этих оленей — они живут только в Горной Стране.

Рассмотрев поднявшегося им навстречу лунного оленя возле красного обелиска (они пришли в Эрельдинг с южной стороны), Зихий понял, откуда взялось название для такого удивительного зверя. Олень с раскидистыми словно завинченными рогами был абсолютно чёрным, только на лбу у него светился серп, похожий на молодой месяц. Серп «южного» оленя был красным, как и камень на вершине южного обелиска. Из этого Древославный сделал напрашивающийся вывод, что цвет оленьего серпа совпадает с камнями определённых обелисков.

Внимательно обнюхав пришедших с вернувшимися эльфами чужаков, олень осмотрел их умными глазами и, видимо, удовлетворённый вынюханным и высмотренным, снова опустился на землю. Снедаемый любопытством, Зихий сделал шаг в направлении диковинного для него зверя, желая прикоснуться к нему. Ширел, поняв его намерения, предостерегающе произнёс:

— Я бы не стал этого делать.

Сын Урсуса остановился и повернулся:

— Почему?

— Лунные олени очень милы с эльфами и с теми из людей, с кем они успели подружиться. Остальным приближаться к ним, скажем так, небезопасно.

Зихий послушно отошёл от лунного оленя и вместе с Ширелом принялся догонять ушедших вперёд спутников. Нагнав эльфов с Лейрусом и Зениксом, волшебник и Зихий оказались под сенью первого из огромных дубов, соединённых, как оказалось, между собою серебристыми нитями, по которым плыл, искрясь и переливаясь, будто вода, наполненная отражениями бесчисленных звёзд в августовскую ночь, свет. По древесным стволам взлетали вверх и разбегались по толстым ветвям вросшие в деревья ступени, ведшие к самым поразительным домам, которые Древославному доводилось видеть. На ветвях были разбросаны, подобно птичьим гнёздам, небольшие изящные эльфийские жилища. Дома эти были словно застывшее дыхание — целиком изваяны из прозрачного, словно капля росы, горного хрусталя и напоминали своей формой раскрывшийся бутон речной кувшинки. К каждому дому подходила одна из многочисленных серебряных нитей, переплетённых между дубами, обвивала всё строение и исчезала в крупной корзине из непрозрачного стекла, накрытой крышкой из хвороста. Домов было множество, на каждом дереве с лёгкостью размещалось около полусотни эльфийских теремов. Но постройки были не только на деревьях — в центре природного амфитеатра, стенами которого были величественные деревья, расположились один в другом два круга мраморных сидений — один, поменьше, из красноватого мрамора, насчитывал в себе тринадцать кресел, а второй, число седалищ которого подсчитать было затруднительно, был серовато-белёсого цвета. Рядом с кругами находились постройки с мраморными крыльцами и непрозрачными крышами, как две капли похожие на здание на торговом посту. Чуть дальше, под густой листвой до самой земли склонившихся ветвей, что-то ярко поблёскивало. Именно туда и направился Керилин, а за ним и остальные.

Проходя мимо таинственных кругов на земле, Зихий почему-то шёпотом поинтересовался у мага:

— Здесь что, заседает этот Совет Тринадцати?

— По числу кресел в маленьком круге понял? Молодец, — похвалил Ширел юношу за сообразительность.

— А мы куда направляемся?

— В дом Хранителя Света, я полагаю.

— Ты полагаешь? Ведь ты же уже был в этом селении?

— Был — да только в этом году здесь заседает Совет, поэтому сюда переносятся Площадь Совета и дом Хранителя — главный маг эльфов всегда должен быть рядом с Советом Тринадцати. А вот куда именно поместят его жилище — откуда же я могу знать, что придёт в голову эльфам?

— К слову об эльфах, — Зихий обвёл взглядом эльфийское поселение, выглядевшее безжизненным. — А почему их здесь не видно?

– Ты полагаешь, что эльфы, подобно людям, целыми днями торчат в своих домах? Зря ты так думаешь — у эльфов достаточно много дел в их лесах и они появляются дома только к заходу солнца. Вот стемнеет, здесь будет не протолкнуться от эльфов.

В этот момент Керилин и остальные остановились; сын Хранителя Света повернулся к Ширелу:

— Эльфы останутся здесь, дальше я поведу только вас, людей. Если вы захотите.

— Не забывай, Керилин, мы с твоей сестрой хорошие друзья… были… хорошими друзьями, — горестно сказал волшебник.

— Хорошо, — кивнул эльф и, бросив взгляд на явно взволнованного Лейруса, откинул образующие плотную завесу дубовые ветви, открывая глазам чудесный хрустальный терем, в несколько раз больший, нежели остальные эльфийские дома. Терем находился на земле, у самого подножия могучего дуба; от того места, где сейчас находился Керилин, к самому крыльцу взбегала прозрачная широкая лестница, от которой отделялись две хрустальные тропинки, ведшие в располагавшиеся по бокам строения башенки в виде цветков водяных лилий.

— Алисия любит… любила лилии, — прошептал волшебник, снова горестно исправляя свою ошибку.

Как только на лестницу ступила нога идущего первым Керилина, раздался тихий звук, напоминавший журчание горного ручья; с каждым следующим человеком, поднимающимся вверх по лестнице, этот звук усиливался и создавалось впечатление, что находишься на самой середине водного потока, весело сбегающего по камням вниз, на равнину. Дверь сама собой отворилась и смутный силуэт, видневшийся за нею и могущий быть чем угодно, оказался эльфом в разорванной в клочья малахитовой хламиде. По человеческим меркам эльф выглядел примерно на сорок лет, седые волосы, обычно зачёсанные назад и спрятанные под венец из крупных листьев, что сейчас болтался на поясе, теперь беспорядочно спадали длинными тонкими прядями на властное лицо, помрачневшее от горя. Потухшие светлые глаза, крючковатый нос, необычный для гладколицых эльфов, крупный подбородок — так выглядел тот, который сделал несколько шагов навстречу остановившимся людям.

— Отец, — обратился было к нему Керилин, но Хранитель Света жестом остановил его речь. Гейдриль неотрывно смотрел на Лейруса, который медленно, словно сквозь сон, равнодушно произнёс:

— Я увижу её и ты мне не помешаешь, Гейдриль, Хранитель Света.

Эльф ответил прерывающимся, осипшим голосом:

— У тебя много недостатков, Лейрус Нерождённый… Ты человек… Но одного у тебя не отнимешь — ты любил мою дочь. И она тебя любила… Иди к ней.

Нерождённый стремительно взбежал по ступеням и проскочил в дом мимо утомлённого эльфа. Гейдриль поднял глаза на сочувственно взирающего на него Ширела, узнал его, кивнул:

— А-а, Ширел…

— Да, Хранитель Света, это я…

— У тебя же нет детей, маг?

— Нет, волшебники не могут иметь семьи, таков обет.

— Ты мудро поступил, не родив детей и защитив себя от многих горестей.

— Но и лишив себя многих радостей, — горько улыбнулся Ширел.

— Радости, которые заканчиваются горестями — зачем они нужны? — возвысил сильный голос Гейдриль. — Зачем? Уж лучше не знать радости… Тогда и горе не будет таким чёрным… Керилин, проводи меня, я хочу пойти в лес.

Сын сразу же очутился возле Хранителя Света и они вдвоём спустились по лестнице и скрылись за лиственной завесой. Ширел, едва сдерживающий рыдания Зеникс и Зихий остались стоять у раскрытых дверей хрустального дома. Древославный робко обратился к магу:

— Мы будем входить?

— Да, но ещё немного подождём, дадим ему время, — проговорил Ширел.

Когда они, спустя двадцать минут, всё-таки вошли в хрустальный терем, в центре главной залы на возвышении лежало тело эльфийской девушки, облачённое в золотое платье с длинными рукавами и усыпанный изумрудами обруч, поддерживающий светло-каштановые волосы. Рядом, среди множества расставленных высоких ваз с лесными и горными цветами, на полу сидел Лейрус, недвижимым взглядом приковавшись к стене. Зихий застыл на месте, любуясь издалека прекрасными чертами лица мёртвой, но выглядевшей полной жизни эльфийской красавицы. Он прекрасно помнил то чувство опустошения и раздражительности, которая присуща человеку, осознавшего потерю кого-то из близких — воспоминания о похоронах матери глубоко отпечатались в его памяти. Поэтому сын Урсуса и не сделал даже попытки подойти к Нерождённому и заговорить с ним. Возможно, такое намерение возникло у Зеникса, но Ширел безмолвно объяснил богатырю, чего делать пока не стоит, и могучий воин осторожно, словно ступая по тонюсенькому льду, подошёл к телу Алисии. Слёзы обильно бежали из глаз сурового Зеникса и тяжёлые капли падали на хрустальный пол. Богатырь опустился на колени перед словно заснувшей красавицей и робко, боясь сделать неловкое движение, коснулся своей рукой руки Алисии. Беззвучно пошептав что-то, Зеникс грузно поднялся и почти на цыпочках вернулся к Ширелу и Зихию. Волшебник, с печалью смотревший на эльфа, развернулся и, не говоря ни слова, покинул жилище Хранителя Света; за ним последовал Зеникс. Зихий тоже собрался было уходить, но что-то, какое-то внутреннее волнение остановило его. Он тихонько приблизился к Лейрусу и сел рядом. Так они и сидели некоторое время, в безмолвии, среди красочных и источающих свежесть и пьянящие ароматы цветов. Потом Зихий услышал характерный звук, испускаемый человеком, судорожно втягивающим в себя воздух. Древославный повернулся к Лейрусу и увидел, как по щекам у того катятся слёзы. Нерождённый тихим, полным печали голосом заговорил:

— Знаешь, у меня ведь теперь никого нет. Никого и ничего… Я совсем один остался. Ни памяти, ни происхождения, ни знания кто я и откуда…

Поражённый словами Нерождённого Зихий каким-то седьмым чувством понял, что никаких вопросов сейчас задавать нельзя. А Лейрус продолжал, не поднимая глаз на Древославного:

— Что-то выбросило меня из небытия, одного, не помнящего себя, ничего о себе, только имя. Как слепой котёнок, доверившись только Ширелу, я метался в ночных кошмарах и в кошмарах наяву — между Демонами Наказания… Я шёл по таинственному Пути, который нужно пройти лишь потому, что его нужно пройти. А почему это мой Путь, почему я встал на него, куда я иду? Вопросы, вопросы… И нет ответов. И значит, и смысла нет… А потом смысл появился — появилась она, — Лейрус повернулся к Алисии и улыбнулся сквозь тихие, без рыданий, слёзы. — Для всего появился смысл, потому что была она. И Путь стал понятным, потому что на нём я повстречал её. Даже когда мы были принуждены расстаться, я всё равно знал, что где-то в Горной Стране, среди этих волшебных лесов, есть она, и я её люблю, и она меня любит, и она меня ждёт. И я шёл по Пути, зная, что он всё равно выведет меня к ней, потому что по-другому и быть не могло. И вот он привёл меня к ней…

Нерождённый поднялся на ноги и склонился над Алисией, с нежностью глядя на неё и кончиками пальцев перебирая её волосы. Внезапно он снова сел и повернулся к Зихию, напрямик спрашивая его:

— Что же мне делать дальше?

«По совести говоря, я понятия не имею, что тебе, да и всем нам делать» — внутренне признался себе Древославный. И уже собирался пожать плечами, как вдруг словно кто-то другой, мудрый и бесстрастный, ответил за него его голосом:

— Идти дальше.

— Дальше? Зачем? — устало отмахнулся лейрус.

— Если ты сейчас повернёшь назад, или остановишься, это будет значить, что всё, что было на этом Пути, было зря, — продолжал неожиданно для себя говорить Зихий. — И значит, встреча с Алисией тоже была зря.

Лейрус нахмурился.

— Алисию, конечно, ты этим не вернёшь, — говорил Древославный. — Многие верят, что души после смерти встречаются…

— Я хотел бы в это верить, — тихо произнёс Лейрус, с нежностью и тоскою глядя на тело возлюбленной.

— …Но всё равно, встретитесь ли вы ещё или нет, если ты сейчас не продолжишь Путь, ты предашь её… Память о ней, — выдохнул из себя последние слова Зихий и оторопело прислушался к себе, пытаясь понять, он ли только что говорил всё это, или кто-то в него вселился. Он даже пощупал себя за руки и голову: «Да нет, вроде бы я…».

Помолчав, Нерождённый наклонился к уху Алисии, покрытому пушком, коротко что-то прошептал, резко развернулся и двинулся к выходу, кивнув Зихию:

— Пойдём.

Сыну Урсуса казалось, что они пробыли в доме Хранителя Света не так уж долго, от силы около часа, и поэтому он изумлённо ахнул, выйдя наружу — сумерки были уже настолько густыми, что, казалось, можно было рукой потрогать потемневший холодный воздух, спустившийся с гор. У крыльца никого не было, остальные, видимо, их ожидали на Площади Совета, среди кругов из каменных кресел.

Лейрус глубоко вдохнул, набирая в грудь побольше воздуха. Потом повернулся к Зихию:

— Спасибо. Ты богат не только хорошим сердцем, но и острым умом.

— Да… я… — смущённо-растерянно залепетал Зихий. — Сам не знаю, что на меня нашло. И вроде бы я это говорил, и вроде бы не я… Будто сидели во мне эти слова, где-то глубоко, и вроде и не придумывал я их, а вот должен был их сказать, и всё тут…

Лейрус задумчиво покивал головой:

— Часто мы делаем, что должны, не осознавая этого…

— И… что же теперь?

— Как что? — поднял на Древославного свои изумрудные глаза Лейрус. — Будем продолжать Путь. Как ты и сказал. Будем идти, а там — что будет, то будет.

Они спустились по журчащей ручьём хрустальной лестнице и вышли из под дуба, на Площадь Совета. Как и обещал Зихию волшебник, с приближением ночи Эрельдинг наполнился своими обитателями, эльфами. Раньше, по рассказам старших, у Зихия сложилось представление, что эльфы все на одно лицо — высокие, остроухие, вечно молодые. Теперь, всматриваясь в кишащий эльфийский муравейник, он понял, насколько заблуждался. Каких эльфов здесь только не было! Юные на вид, с заплетёнными длинными косичками, то беспорядочно раскиданными по голове, то собранными в один пучок, а то и разделённых на несколько полос, в каждой из которых просматривалась шёлковая лента; с венками из листьев всевозможных деревьев, от дуба до северной пальмы; в коротких кафтанчиках зелёного, жёлтого, серого, кремового цветов. На девушках кафтанчики соблазнительно натягивались там, где и положено было, обтягивающие брюки были украшены бахромой и вставками из драгоценных и полудрагоценных камней, изящные узконосые башмаки были настолько тонкими, что оставалось диву даваться, как в них могла поместиться ступня.

Хватало здесь и тех эльфов, которых среди людей назвали бы «эльфами среднего возраста». У этих кафтаны были длиннее, с меньшей вычурностью и выдумкой, но более богатыми — богатство одежды у эльфов, как успел отметить для себя Зихий, измерялось в самоцветных камнях: чем крупнее камни, чем их больше и чем они разнообразнее, тем более престижным считался костюм, на котором всё это великолепие располагалось. Хаотического разброса в стилях причёсок на этот раз уже не наблюдалось, почти все «средневозрастные эльфы» были с одинаково зачёсанными назад, на затылок длинными волосами. Разве что иногда эльф-женщина позволяла себе какое-нибудь разнообразие в конструкции своих волос — надо же ещё куда-нибудь драгоценные камни пристроить… У некоторых на поясах поблёскивали длинные курительные трубки, судя по всему, из какого-то особенного дерева. По рассказам и слухам Древославный знал, что одни только эльфы неизвестно каким образом достают на океанских островах курительный порошок — собственно, поэтому только они и курят, люди бы и рады побаловаться, да возможности нет.

Попадались сыну Урсуса на глаза и такие эльфы, которые внешне были возраста его отца, не старики, но уже и не пылкие юноши, которые сновали здесь в изобилии, издавая любопытными вертящимися во все стороны длинными ушами лёгкий стрекот, подобный дрожанию воздуха под невесомыми стрекозиными крыльями. «Старшие» эльфы, как назвал их для себя Древославный, поголовно дымили трубками и среди них нигде не было видно ни одной женщины. «Старшие» в основном сидели — кто на сиденьях большого каменного круга, кто на крыльцах своих хрустальных домов. А с домами творилось нечто странное — из тех стеклянных корзин, что были прикреплены к стенам и в которые прятались перепутавшиеся между всеми громадными домами светящиеся нити, клубами выплывали густые потоки сверкающей пыли, похожей на крошечных светлячков, и кругами, снизу доверху, до крыши, обволакивали эльфийские терема. Хрустальные дома оказывались в мерцающем конусе, полностью сокрытые от глаз неторопливо движущейся по кругу стеной из волшебной пыли. «Конусы» приятно для глаза светились нежно-салатовым светом, временами темнея, растворяясь в темноте и делаясь невидимыми. Впрочем, темноты в Эрельдинге не было — на каждом дереве, на каждой ветке были разбросаны тысячи, десятки тысяч светящихся шаров непонятного происхождения. Особенно ярко была освещена Площадь Собрания, вокруг которой постепенно собиралось всё больше эльфийского народа. Те, кто пришёл пораньше и был побойчее, занимали места на внешнем круге, где Лейрус с Зихием и заметили Ширела, Керилина и Зеникса. Проталкиваясь сквозь толпящихся эльфов к друзьям, Зихий ежеминутно слышал, как вокруг словно катится волна из удивлённого и любопытного шёпота эльфов: «Смотрите, Лейрус…», «Лейрус Нерождённый…», «Нерождённый вернулся!..».

Добравшись-таки к внешнему кругу, все места на котором были уже заняты, Лейрус и Зихий подошли к Ширелу и остальным. Волшебник внимательнейше посмотрел на Нерождённого и, видимо, довольный тем, что прочитал на его лице и в глазах, кивнул. Лейрус подошёл к Керилину и спросил:

— Кто это сделал? Кто убил её?

— Как ты узнал, что её убили? — без тени удивления осведомился эльф и, поймав красноречивый взгляд Нерождённого, признал правоту друга: — Да, её убили…

Высокий трубный звук прервал слова Керилина и заставил всех присутствующих повернуть головы. Со стороны западного обелиска эльфийская толпа расступалась, открывая проход тринадцати эльфам в белоснежных просторных одеяниях, свисающих до самой земли. Перед ними шли два юных на вид эльфа, что есть силы дующих в длинные серебряные трубы.

— Совет Тринадцати, — уведомил Ширел Зихия, хотя юноша уже понял, кто это такие.

— Сейчас ты всё узнаешь от них, — указал на старейшин Керилин, глядя на Лейруса. Тот мрачно кивнул.

Тем временем старейшины прошли через притихшее столпотворение эльфов и начали рассаживаться по внутреннему кругу. К удивлению Древославного, полагавшего, что члены Совета должны быть все как на подбор «старшими» эльфами, таковых среди них было только трое. Остальные были моложе на вид, а ещё трое и вовсе выглядели ровесниками сына Урсуса.

— Не забывай, эльфы меняют тела, и тот, кто выглядит как неоперившийся птенец, может иметь за плечами уже тысячи лет, — промолвил Ширел на ухо Зихию, словно прочитав его мысленное недоумение.

Члены Совета расположились на своих местах, и один из них, «средневозрастной» большеголовый эльф с удивительно короткими для своих собратьев светлыми волосами, поднялся с кресла с самой высокой спинкой и произнёс, не выпуская изо рта костяной мундштук своей трубки:

— Я, Царишааль, в селении которого заседает в этом году Совет Тринадцати, приветствую среди нас сынов людского рода Ширела, Великого Мага, Лейруса Нерождённого, Зеникса из племени Винторогих и Зихия, наследника рода Древославных.

«Откуда он знает моё имя?» — округлил глаза Зихий, повернувшись к Ширелу. Волшебник добродушно усмехнулся и чуть пожал плечами: привыкай, с эльфами нужно держать ухо востро.

— Я вижу, Лейрус Нерождённый хочет о чём-то спросить Совет, — хладнокровно произнёс Царишааль.

Лейрус сделал несколько шагов в сторону внутреннего круга, остановился, обвёл взглядом смотрящую на него толпу и громко заговорил, почти закричал:

— Да, у меня есть о чём спросить Совет. Я не буду упрекать Тринадцать в том, что они не разрешили мне и Алисии, дочери Хранителя Света, соединить наши судьбы…

— Вот уж спасибо тебе большое за это, — иронически усмехнулся один из Тринадцати, юный эльф с растрёпанными волосами, некоторые улыбнулись; но Нерождённый словно не заметил ни насмешки, ни улыбок и продолжил:

— Я не буду обвинять вас в том, что вы, всемогущие, всезнающие, бессмертные эльфы, не смогли защитить прекраснейшую из вас…

— Этот человек наглеет, — уже без всякой иронии проронил растрёпанный член Совета Тринадцати; среди облепившей внешней круг толпы раздались глухие недовольные возгласы.

— Я хочу, чтобы вы просто сказали мне, кто убил Алисию, — теперь уже кричал Нерождённый. — Может быть вам, пребывающим в золотой клетке вечной земной жизни, смерть и не кажется важной, и она не страшит вас, и вы забываете её на следующий день после того, как случайно, нечаянно столкнётесь с ней. Но для меня, для человека, для одного из тех, на кого вы смотрите с высокомерием и презрением, смерть очень важна… Итак, скажите мне, Совет Тринадцати, кто принёс смерть Алисии, дочери Хранителя Света и моей возлюбленной?

На мгновение над площадью повисла тишина, в которую просачивались лишь смутные тревожные звуки ночного леса, но тут же молчание было нарушено оживлённым шушуканьем окружающих эльфов. Члены Совета переглянулись между собой, некоторые из них демонстративно пожали плечами, давая понять, что им решительно всё равно, говорить или нет этому дерзкому человеку то, что он хочет знать: почему бы и не сказать? Царишааль с достоинством поднялся и обратился к мрачному Лейрусу, скрестившему руки на груди в ожидании ответа:

— Слушай же, Лейрус Нерождённый, что хочешь знать, слушай и запоминай. Десять дней назад…

— Одиннадцать, — вставил слово растрепанный эльф.

— …Одиннадцать дней назад, — исправился Царишааль, — здесь появилось два человека, которые направлялись за предсказанием к Тёмному Предсказателю.

— Так они называют Айнгорна, — шепнул Ширел Древославному.

— Одного из них мы сначала приняли за тебя, настолько ваша с ним внешность схожа. Эти двое отправились к Тёмному Предсказателю, который находится в своей пещере недалеко отсюда, и пробыли у него четыре дня. Вернувшись сюда, похожий на тебя, Нерождённый, человек принялся расспрашивать о Камне Молний. Этот магический камень, в незапамятные даже для нас, эльфов, времена прилетевший с неба, хранится в роду Хранителя Света. Этот человек, Лезидир, пытался выпросить у нас этот камень, обменять его на любой волшебный свиток, на любое заклинание, которых, нужно признать, у него и у его спутника было большое количество. Но Алисия, которой ни одно существо в этом мире не могло сказать слово неправды и не быть разоблачённым, сказала нам всем, что Лезидиру Камень Молний нужен для злого дела. И мы отказали ему. Может быть, он сначала и задумывал выкрасть Камень, но понял, что это ему не удастся. И он решил отомстить Алисии, которая помешала его плану сбыться. Он отравил её…

— Что? — не веря своим ушам, воскликнул Лейрус. — Отравил? Это же невозможно — вы, эльфы, распознаёте любой яд!

Царишааль печально покачал головой:

— У Лезидира очень сильный помощник, маг. Он изобрёл такое зелье, которое даже мы, эльфы, не смогли заметить. Лишь после того, как всё случилось, мы поняли, в чём дело.

— Так что же вы, когда поняли, что он отравил Алисию, не схватили его?

— Яд подействовал не сразу, а только через несколько дней. К тому времени, когда случилось непоправимое, Лезидир и его спутник уже покинули Эрельдинг и мы…

Эльф в смущении умолк, явно подбирая нужные слова; да и остальные члены Совета Тринадцати беспокойно заёрзали на каменных креслах. Но вот Царишааль продолжил:

— …Мы не смогли нигде обнаружить этих двоих. Они словно исчезли, растворились в Горной Стране…

— Ха! — швырнул в лицо эльфу презрительный выкрик Лейрус. — Только вчера, около полудня, мы видели Лезидира и его спутников возле ближайшего прохода сквозь магическую стену, окружающую ваш край! Вы не заметили, как они проезжали через одну из ваших золотых арок?

Совет единодушно, как один эльф, нахмурился, а Царишааль растерянно произнёс:

— Нам не поступало никаких известий об этом. Мы разослали разведчиков по всей Горной Стране, но они вернулись ни с чем…

— И вы ещё свысока смотрите на нас, людей! — зло рассмеялся Нерождённый. — У вас, хвалёных эльфов, непревзойдённых разведчиков, следопытов, охотников, могущественных волшебников с древней первобытной магией, под носом проскользнули убийцы одной из вас! Растяпы!

Бессловесный возмущённый ропот сотне эльфов вознёсся над верхушками деревьев, а растрёпанный юный член Совета Тринадцати вскочил на длинные ноги и, сверкая узкими глазами, угрожающе крикнул Лейрусу:

— Замолчи, человек!

Лейрус молниеносным движением левой рукой выхватил из-за спины меч, чиркнул им о близлежащее каменное сиденье внешнего круга, подхватил правой рукой вылетевший пучок искр и движением пальцев превратил его в огненный шар размером с большое яблоко. Повернувшись к растрёпанному эльфу, держа в одной руке меч, в другой огонь, Нерождённый со зловещим спокойствием сказал ему:

— А ты подойди и закрой мне рот, эльф!

Все вокруг затаили дыхание, а эльф с растерянным недоумением уставился на подрагивающее над ладонью Лейруса огненный плод:

— Это что ещё за магия такая? Стихии ведь неподвластны человеку…

— Я жду! — подзадорил озадаченного эльфа Лейрус и огненный клубок увеличился вдвое.

— Лейрус, прекрати! — раздался встревоженный голос Ширела.

— Энзелик, сохраняй спокойствие! — обратился Царишааль к растрёпанному эльфу, который, словно раздумывая, теребил осыпанную драгоценными камнями рукоять своего кинжала. К нему тут же подскочил один из Совета Тринадцати и принялся скороговоркой что-то шептать. Что бы ни говорил его собрат, Энзелик послушался и вернулся на своё место, поглядывая на Нерождённого. Лейрус немного подождал и, как показалось Зихию, с некоторым сожалением затушил огонь и вложил меч в ножны. Обведя взглядом толпу, Нерождённый намеревался было что-то сказать, но раздумал, махнул рукой и вышел из круга. Эльфы тут же расступились перед ним и по этому коридору за Лейрусом направились его спутники и Керилин.

— Ты что это творишь? — волшебник был разгневан до такой степени, что буквально шипел на Нерождённого. — Захотел бойню здесь устроить? Ну, победил бы ты Энзелика, а дальше? Остальные разорвали бы тебя в клочья, больше десятка ты убить просто не успел бы. Да и с какой стати? В чём они виноваты перед тобой?

— А в чём была виновата Алисия? — мрачно ответил вопросом на вопрос Лейрус и осушил стоявший перед ним на столе узкий высокий кубок вина. Все они, четыре человека и Керилин, находились в деревянной хижине, специально построенной на окраине Эрельдинга для редких гостей из людских королевств. Керилин звал друзей переночевать в его хрустальном тереме, но Нерождённый не захотел возвращаться к телу Алисии. Просторное помещение освещалось только люстрой, висящей над столом, в которой вместо свечей были святящиеся шары. Стол был накрыт непритязательным, но обильным ужином, за который Зеникс с Зихием и принялись, едва войдя в хижину, пока маг и Нерождённый принялись выяснять отношения. Керилин скромно встал к стене, безмолвно наблюдая за происходящим.

Услышав ответ-вопрос Лейруса, Ширел на секунду запнулся и также осушил свой кубок.

— Алисия ни в чём не была виновата, — уже спокойнее, без шипения, произнёс волшебник. — Но и эльфы ни в чём не провинились…

— Нечего было мне рот закрывать, — пожал плечами Лейрус и по примеру товарищей начал есть.

— Лейрус, я всё понимаю, ты потерял возлюбленную, тебе сейчас нелегко, но… — начал было Ширел, но Лейрус прервал его:

— Ничего ты не понимаешь… Ты когда-нибудь терял женщину, которую любил?

Ширел не ответил.

— Вот именно — не терял. У вас, у магов, не может быть ни семьи, ни любимой женщины. Откуда же тебе тогда знать, что со мной и что у меня сейчас на душе?

Ширел вздохнул и ответил:

— Да, я не терял любимой женщины. Но я знаю, что гнев и злость, каким бы ни было горе, что их вызвало, не доводят до добра.

— А я не жду добра, — отрезал Лейрус. — Я просто хочу пройти до конца свой Путь, раз уж я должен его пройти. А что там меня ждёт, добро ли, зло ли — какая разница?

— Это ещё не повод размахивать мечом и сеять огонь направо и налево, — снова начинал выходить из себя волшебник.

— Хорошо, постараюсь этого избежать, — неожиданно легко «сдался» Нерождённый, давая понять, что не желает больше спорить. — Как нам поскорее добраться до этого предсказателя, Айнгорна?

Не ожидавший такого скорого окончания перепалки Ширел несколько мгновений внимательно смотрел на Лейруса. Затягивавшееся молчание прервал Керилин, подошедший к столу:

— Пещера Тёмного Предсказателя, или, как вы называете его, Айнгорна, находится совсем недалеко отсюда, в часе пешего хода. Хотя нет, вы же, люди, так медленно передвигаетесь… В двух часах ходьбы. Я отведу вас туда на рассвете.

— Отлично, — Лейрус отодвинул от себя опустошённое блюдо и потянулся за стоящим под столом кувшином с вином, чтобы наполнить свой кубок. — Чем скорее мы доберёмся к Айнгорну, тем лучше. Нечего затягивать… Керилин, когда вы будете… прощаться с телом Алисии.

— Как вы знаете, тело убитого эльфа сохраняется в неизменном виде ровно столько времени, сколько требуется луне умереть и заново стать полной. По приближении этого срока мы перевозим тело в подземные гроты в горах и спускаем его в подземные реки, исчезающие в бездне. Думаю, Алисию мы повезём в горы через двадцать дней.

Лейрус молча кивнул и медленно выпил ещё один кубок.

— А где твой отец, Хранитель Света? — поинтересовался у эльфа Ширел.

— Отец сказал, что он хочет побыть один. Я оставил его в лесу, он, скорее всего, отправился на Поляну Священного Дерева, источника Света… Я оставлю вас, отдыхайте, спите, завтра на рассвете я приду и поведу вас к пещере Тёмного Предсказателя. До завтра.

— До завтра! — нестройным хором ответили все, кроме Лейруса. К нему Керилин подошёл и они без слов обнялись. После этого эльф, сверкнув на прощание драгоценными перстнями на пальцах, вышел. Тут же и Лейрус, ничего не говоря, встал из за стола и вышел наружу, проверить, всё ли в порядке с привязанными рядом лошадьми. Тут же возвратившись, он снял с себя всё оружие, кольчужную рубашку и лёг на ближнюю к выходу постель, отвернувшись к стене. Остальные тоже не испытывали желания вести беседы и, закончив ужин, улеглись спать.

Несмотря на скептическое отношение Керилина к скорости передвижения Лейруса и остальных, утром путники были на месте не через два часа, а примерно через полтора. Эльф немало удивился этому, но Зихий быстро разъяснил ему их секрет:

— Попробуй как-нибудь ради интереса пробраться сюда в Эрельдинг по тем болотам, которыми мы шли сюда. Вы же попали сюда другим путём?

— Да, — ответил Керилин. — Но даже если бы мы и переправлялись сюда с той стороны, откуда пришли вы, мы всё равно передвигались по воздуху, с помощью магии.

— Ширел, а почему и мы не могли просто перелететь это проклятое болото? — поинтересовался у волшебника Древославный.

— Не всё так просто — это ведь древняя эльфийская магия, людям она неподвластна.

— Нет так нет, — пожал плечами Зихий. — Так вот, Керилин, попытайся пройти нашим путём по земле, да ещё с лошадью в поводу и ты поймёшь, что на следующий день после этого ты будешь по любой твёрдой поверхности просто лететь, почти как вы с вашей древней магией.

— Хорошо, когда-нибудь попробую, — улыбнулся Керилин; но тут же улыбка исчезла с его лица, он указал на огромный скалистый утёс, появившейся перед ними из-за деревьев. Утёс располагался в небольшой впадине, с двух сторон его огибали два сбегавших в лес с недалёких гор ручья. У подножия, у самой земли, виднелся небольшой вход внутрь скалы.

— Нам туда? — спросил Зеникс у эльфа, протягивая руку в направлении отверстия в утёсе.

— Туда, — подтвердил Керилин и все принялись спускаться ко входу в пещеру (лошадей оставили в Эрельдинге, благо путь был близкий, к тому же передвигаться по густому лесу верхом — сомнительное удовольствие).

Отверстие в каменной твердыне не казалось зловещим, соответствующим всему тому ужасному, что рассказывал об эльфе-отступнике Ширел.

— Нам ждать здесь? — осведомился Древославный.

— Вовсе нет, — пояснил Керилин. — Мы все можем войти, а вот входить во внутренние покои Тёмного предсказателя может лишь тот, кто пришёл задать свой вопрос и получить ответ.

— А… жертву… которую приводя как оплату за предсказание… Её тоже вводят во внутренние покои? — мысленно содрогаясь, спросил Зихий.

— Нет, жертву оставляют снаружи, у дверей покоев Тёмного Предсказателя. Он входит после того, как гость покидает его, и забирает свою жертву.

— И съедает её живьём! — закончил за эльфа Зихий. — Тьфу, мерзость!

— Согласен, но идти нужно, — проговорил Ширел и взглянул на Лейруса:

— Ты готов?

Нерождённый кивнул и первым шагнул в проход, остальные двинулись за ним. Они оказались перед узкой каменной лестницей, круто поднимавшейся вверх. В стены были вбиты кольца, через которые были продеты массивные цепи, державшие плоские железные светильники, горевшие чуть синеватым, неестественным пламенем. По обе стороны от лестницы зияли провалы, наполненные чем-то неясно белеющим в полумраке. Шагая вверх, Зихий осторожно наклонился над краем лестницы и внимательно вгляделся в темноту, пытаясь разобраться, чем же наполнены эти ямы. Разглядев, Древославный резко отпрыгнул от края и врезался в Зеникса, заставив того недовольно поморщится и выругаться:

— Чего ты скачешь, будто тебя в задницу подстрелили?

— Там кости. Человеческие, — сообщил другу сын Урсуса о своём открытии. Великан, нахмурившись, подошёл к обрыву, долго всматривался вниз, и, вздохнув, начал подниматься дальше, кивнув Зихию:

— Да, там полным-полно человеческих костей. Видно, аппетит у этого Айнгорна что надо…

Лестница заканчивалась большой ровной площадкой с низким потолком, из-за которого Зениксу пришлось нагибаться, чтобы сохранить голову; в дальней стене виднелась окованная каким-то тусклым металлом широкая дверь, по обе стороны от которой торчали два столба с кандалами для руг и ног. Больше на площадке ничего не было.

— А вот здесь нам уже придётся остановиться, дальше может идти только Лейрус, — сообщил Керилин.

— Запомни, Нерождённый, — подошёл к Лейрусу Ширел. — Если Айнгорн начнёт спрашивать о жертве за предсказание, скажи ему, что он должен сообщить ему то, что ты хочешь, потому что ты — Повелитель Стихии.

— А если он всё-таки будет настаивать, предложи ему Зеникса, он большой, мяса в нём много, этому людоеду надолго хватит, — посоветовал Лейрусу Зихий.

— А на добавку, как сладкое, предложи ему одного маленького человечка, болтливого такого, — внёс своё предложение богатырь.

— Ладно, — мрачно усмехнулся Лейрус. — Потешу я старика, угощу на славу…

— Шутки штуками, а это очень серьёзно, — оборвал намечающееся веселье волшебник.

— Знаю, — сказал Лейрус и пошёл к двери во внутренние покои предсказателя.

— Ох, не нравится мне эта затея, — хором протянули Зихий и Зеникс, но было уже не до опасений: Лейрус скрылся за бесшумно закрывшейся дверью.

Войдя во внутренние покои, Лейрус осмотрелся: роскоши жилища Айнгорна мог бы чёрной завистью позавидовать Эбенор, король Лайтии, чей дворец по сравнению с увиденным Нерождённым, был не более чем добротной гостиницей. Выточенная из малахита мебель, высокие стулья, несколько кресел, столы разной высоты, от таких, за которыми мог бы сидеть только пятилетний ребёнок, до тех, что Зениксу были бы под стать. Повсюду предметы из золота и серебра, настоящая гора украшенных драгоценными камнями толстых фолиантов и свитков; на стенах развешены вышитые золотыми и разноцветными нитями на больших полотнищах драконы и змеи. По углам возвышались здоровенные кованные сундуки. На одном из столов красовалась чаша для пития, сделанная из крупного человеческого черепа, в котором в глазницах сверкали алмазы, а вместо зубов поблёскивали мелкие топазы, сапфиры и аметисты. Слегка в стороне от центра комнаты в полу был выдолблен очаг идеально круглой формы, в котором с лёгким потрескиванием и шипением жарили сами себя ярко-жёлтые угли. У противоположной от двери стене возвышалась кровать с громадным жёлто-красно-чёрным балдахином, конусом спускавшимся от высокого, в 20–25 локтей, потолка. Именно с кровати, из под шикарного балдахина, и раздавались единственные нарушавшие тишину звуки — посапывание и лёгкое похрапывание.

Правда, не успел Лейрус толком освоиться, как похрапывание прекратилось, и из балдахина легко соскочил на пол высокий стройный старичок столь благообразного вида, что Нерождённый на мгновение усомнился в двух вещах: сначала в том, что они ничего не перепутали и пришли туда, куда и направлялись, а потом в том, что Айнгорн (если это он) и вправду так ужасен, опасен и отвратителен. С длинными седыми волосами, спадающими с головы вокруг жизнерадостно блестящей полысевшей макушки, с не слишком длинной седой же клинообразной бородой, с мягкими чертами лица, проницательными любопытными чёрными глазами и к тому же сладко зевающий, этот старичок никак не походил на смертельно опасного предсказателя людоеда, эльфа, преступившего главные законы своего племени. Скорее он напоминал чудаковатого старика-отшельника, копошащегося с редкими ульями прирученных диких лесных пчёл где-нибудь на живописной поляне; такие милые глазу и сердцу старички встречаются почти в каждом селенье. Да и одет он был в подобие длинной, до колен, домашней рубахи, синие штаны и серые башмаки со стоптанными каблуками.

Но стоило милому на первый взгляд «старичку» заговорить, как все сомнения Нерождённого смахнуло, словно сильным морским ветром, — это и был Тёмный Предсказатель, Айнгорн. Голос у Айнгорна был одновременно сильный и вкрадчивый, грубый и услужливый, но с той услужливостью, с которой палач спрашивает у осуждённого на отсечение головы, не постелить ли ему одеяло, чтобы было мягче становиться на колени перед плахой.

— Чего явился без жертвы? Я просто так в будущее не заглядываю! — проворчал спросонья Айнгорн, принимая Лейруса за незадачливого посетителя; но тут же, протерев глаза, удивлённо воскликнул: — Как? Ты вернулся? Я же рассказал тебе всё, что тебе нужно было знать, Лезидир, и даже больше — рассказал о Камне Молний. Что тебе ещё ну… Погоди, погоди… Да ты не Лезидир!

Лейрус промолчал, а эльф-людоед подошёл к нему поближе, хищным, почти голодным взглядом вглядываясь в его лицо. «Таким же взглядом он смотрит на свою жертву, перед тем как начать пожирать её живьём» — подумал Нерождённый.

— Если ты не Лезидир… — размышлял вслух Айнгорн. — Тогда ты… тогда ты… ты другой, «огненный»! Ты — Повелитель Огня!

Предсказатель торжествующе хлопнул в ладоши, страшно довольный своей проницательностью. Лейрус наклонил голову:

— Да, ты прав, я Лейрус, Повелитель Огня.

Айнгорн сел в одно кресел из малахита, взял со стола чашу-череп и отхлебнул из неё таинственную светло-зелёную жидкость.

— Чего же ты хочешь от меня, Повелитель Огня? Погоди, погоди, не отвечай, сам знаю — тебе нужно получить от меня предсказание, вернее, указание, где тебе найти окончание твоего Пути. Так?

— Так.

— Не всё так просто, как кажется на первый взгляд…

— Если ты про жертву, которую тебе нужно отдать за предсказание, то…

— Знаю, знаю, я обязан сказать тебе без жертвы… Жертву я и в самом деле от тебя не потребую. Но…

Предсказатель-людоед замолчал, явно ожидая от Нерождённого встречного вопроса. Однако Лейруса внезапно потянуло в сон, да так крепко, так сильно, что он не сдержался и широко зевнул. Айнгорн покачнулся в кресле.

— Уж чего-чего, но зевают у меня в гостях в первый раз… — с возросшим любопытством стал рассматривать Лейруса бывший когда-то эльфом. — Ты уж извини, если я показался настолько негостеприимным, что ты готов заснуть на месте, ха-ха. Но вот что я тебе скажу, Лейрус — указание на цель твоего Пути я сделаю при одном условии.

— Ну и?

— Послушай, а ты не слишком вежлив. Что тебе мешает подыграть старик, сделать удивлённое лицо и спросить взволнованным голосом: «при каком условии»?

Лейрус молча смотрел на Айнгорна. Тот наигранно обречённо махнул рукой:

— Ладно, так и быть, раз уж молодёжь такая пошла, сам всё скажу… Я сделаю предсказание для тебя, если ты задашь мне вопрос, на который я не смогу ответить.

Лейрус усмехнулся и покачал головой: честно говоря, он с самого начала, с того момента, как Ширел рассказал ему об Айнгорне, был отчего-то уверен, что визит к предсказателю не пройдёт гладко. Айнгорн, пристально следивший за Нерождённым, тоже, по непонятной причине, усмехнулся.

— Скажи, а Лезидиру, чтобы рассказать то, что ему нужно, ты тоже поставил условие, чтобы он задал тебе неразрешимый вопрос?

— О нет, с Лезидииром всё было наоборот — я задавал ему вопросы, он ответил, и я сообщил ему требуемое.

— А в чём между нами разница?

— Признаюсь тебе, Повелитель Огня — здесь я немного лукавлю, подыгрываю Лезидиру. Одного взгляда на него достаточно, чтобы понять, что парень идёт по тёмному пути. Огню и воде друг с другом не по пути, так что получается, что ты на светлой стороне. Я категорически не согласен с распускаемыми слухами, будто я чудовище, каких ещё свет не видывал…

«Конечно, ты очень милый и добрый, а человеческие кости возле лестницы это так, недоразумение» — хмыкнул про себя Лейрус.

— …но вынужден признать, что мне больше по душе и по уму именно тёмная сторона этого мира. Посему я решил немножко, самую малость, облегчить задачу Лезидиру и усложнить жизнь тебе. Итак, если ты сможешь задать мне такой вопрос, на который я не смогу найти ответ, я не только открою тебе то, что должен открыть, но и сделаю небольшой, но, надеюсь, приятный подарок.

— А что будет, если ты ответишь на вопрос?

— Тогда ты отправишься отсюда ни с чем.

— А может быть, — Лейрус задумчиво коснулся рукояти висевшего за спиной меча, — я найду способ убедить тебя сделать мне предсказание, без всяких вопросов и ответов?

— Э-э-э нет, парень, — Айгорн покачал головой. — Как ты думаешь, почему здесь столько вещей из малахита? Потому, что малахит нейтрализует магические заклинания. Все, кроме того, кто живёт в комнате, где много этого камня. Ты, конечно, не можешь этого знать, да и никто из людей не может — этот секрет мне открыли драконы. Так что не теряй времени на угрозы и тем более на глупые действия. Ищи вопрос. Ну, думай, придумывай, выдумывай.

Довольный собой, Анйнгорн рассмеялся, подошёл к одному из сундуков, достал из него кривую бутыль и большое глубокое блюдо из потемневшего дерева, водрузил всё это на стол, откупорил бутыль, налил из неё тёмной жидкости в блюдо и выжидающе посмотрел на Нерождённого. Против ожидания предсказателя, тот не стал мучительно морщить лоб, подыскивая каверзные вопросы, а просто сделал широкий шаг вперёд и спросил:

— Скажи, встречу ли я ещё когда-нибудь где-нибудь Алисию?

Айнгорн нахмурился:

— Какую Алисию?

Лейрус молчал.

— Алисию…? Алисию, дочь Гейдриля, эльфийского Хранителя Света? Она же умерла.

— Это я и без тебя знаю. Я не о том тебя спрашиваю, всеведущий предсказатель.

— Ты хочешь знать, встретишься ли ты когда-нибудь с душой Алисии? — растерянно-рассерженно воскликнул эльф-людоед.

— Именно так.

— Но этого никто не может знать, ни люди, ни эльфы, ни дрононы, ни вампиры, ни драконы, никто! — разъяряясь, выплёвывал Айнгорн. — Это знает только Создатель всего, Тот, чьё имя неизвестно, чей лик неизвестен и чья воля неведома!

— А никто не говорил, что будет легко, — с жестокой улыбкой, от которой ему самому стало не по себе, произнёс Лейрус.

— Да иди ты… — выругался предсказатель.

— Что же ты, даже попытаться не хочешь? — сладко поинтересовался Нерождённый. — Ты, величайший из предсказателей, драконий брат, эльф, преступивший законы мироздания, струсил?

На крупном гладком лбу Айнгорна, лишённом морщин и плавно переходящем в лысину, проступили росинки пота, эльф тяжело дышал, чёрные глаза беспокойно ёрзали по комнате. Он точно знал, что задание Лейруса ему не под силу, более того, даже попытка грозила большими неприятностями, но чудовищных размеров самолюбие мешало признать, что он, могущественный провидец, здесь бессилен. Смахнув пот со лба, Айнгорн со злостью посмотрел на Лейруса и всё-таки решился.

— Подойди к столу и опусти руку в блюдо.

Нерождённый подчинился и погрузил правую руку в тёмную прохладную жидкость, которая тут же стала густеть, превратившись в киселеподобную массу. Когда приблизившийся Айнгорн опустил в блюдо свою удивительно белую, с длинными тонкими пальцами без ногтей, ладонь, масса стала приобретать сначала розовый, затем ярко-красный, потом насыщенный пурпурный цвет и начала медленно двигаться против хода солнца, с запада на восток. Предсказатель принялся что-то нашёптывать, во все глаза всматриваясь в наполненное блюдо. Так прошло несколько минут: Анйгорн бормотал всё быстрее и бессвязнее, превратив слова в один звук. Лицо его исказилось, будто от сильной боли, но он продолжал вглядываться в жидкость. Но вот он не выдержал и с громким воплем выдернул руку из блюда — рука обуглилась, словно долгое время лежала в костре, и дымилась, распространяя по помещению отвратительно-приторный запах палёной плоти. Лейрус изумлённо посмотрел на свою руку, продолжавшую оставаться в массе, которая стремительно начала редеть и снова превращаться в нормальную жидкость: по ощущениям, эта странная вода была не горячее реки в сентябрьский день. Достав ладонь, Лейрус облегчённо вздохнул — с его рукой всё было в порядке. А предсказатель с глухим воем вышагивал вдоль стены, срывая с кровати какие-то тряпки и пытаясь ими замотать руку. Но тщетно — едва соприкасаясь с почерневшей кистью руки, любая материя тут же вспыхивала, как огромный одуванчик, в мгновение ока превращаясь в пепел и рассеиваясь по полу. На третьей или четвёртой попытке эльф-людоед прекратил тщетные старания и принялся неповреждённой рукой доставать из раскрытого сундука склянки и пузырьки и выливать их содержимое на обожжённое мясо, ибо кожи на его ладони уже не было. Но и это нисколько не помогло, Айнгорн продолжал корчиться от боли и метаться по своим покоям.

Но вот предсказатель немного успокоился и, сдерживая ругательства и стоны, сжав зубы, уселся в кресло. Лейрус снова немного отошёл к двери. Взгляд, которым наградил его Айнгорн, полный злобы, боли и удивления, был далёк от дружелюбного.

— Я так и знал… — процедил эльф. — Так и знал, что нельзя даже пытаться так далеко заглянуть в сферу запретного. Знал, а всё равно полез туда. Будь ты проклят, Повелитель Огня…

— Ты не меня, ты себя кляни, гордость свою, — спокойно ответил Нерождённый. — Итак, я жду указания — куда мне двигаться, чтобы прийти к цели моего Пути?

Айнгорн посмотрел на переставшую дымить, но, видимо, продолжавшую приносить ему боль руку, вздохнул и выговорил:

— Так тому и быть… Ты знаешь, где находится Река Двойного Огня?

— Нет, — с расширившимися от удивления глазами сказал юноша.

— В одной из южных пещер Тартара открывается проход вниз, в запретную залу, через которую протекает Река Двойного Огня. Это место назвали так потому, что рядом, разделённые лишь узкой каменной полосой, протекают две реки, одна полная раскалённой лавы из притаившихся в земных глубинах вулканах, а другая несёт кристально-чистые воды, подобных которым нет нигде на свете. Вошедший в неё раненым выйдет полностью исцелённым…

— Похоже, тебе стоит туда съездить, — указал на обугленную руку предсказателя Лейрус.

— Если бы, — оскалился Айнгорн. — Эту рану ничем не излечишь, никаким лекарством и никаким волшебством… Поделом мне, попался на удочку, как сопляк… Так вот, именно там заканчивается твой Путь…

— Постой, — снова перебил эльфа-людоеда Лейрус. — Как же может быть так, что рядом протекают два потока, один водный, а другой огненный? Если там так жарко, то вода бы просто испарилась… И почему — Река Двойного Огня? Огненная река-то там одна?

— Ты задаёшь слишком много вопросов…

— Это ты ещё одного моего друга не знаешь, уж он-то по части вопросов мастер, — усмехнулся Нерождённый, вспомнив о Зихии.

— Хватит с меня одного твоего вопроса, — скосил глаза на искалеченную кисть и проворчал Айнгорн. — Дурак ты — «как же так, там жарко, вода бы испарилась»… Как будто мало в мире вещей, которых не может быть, но они есть… А Рекой Двойного Огня это место назвали тупые дрононы, шастающие по своему Тартару и первыми нашедшие эту залу. Вода отражает отблески пламени и оттого кажется красной, как сама лава. Поэтому эти тупорылые отбросы жизни, дрононы, и дали такое название, будто там две огненные реки.

— И что там будет, на Реке Двойного Огня? — перешёл ближе к делу Лейрус.

— Там вы сойдётесь с Лезидиром, и дальше может пойти только один из вас.

— Огонь и вода… Вот почему мы с ним должны сразиться именно там, где соседствуют две стихии, — размышлял вслух Нерождённый.

— Вот именно.

— А почему он не мог сказать мне об этом при встрече?

— Вы с ним встречались?

— Да, на въезде в Горную Страну. Он сказал, что нам предстоит схватка, но не здесь и не сейчас.

— Ну, — пожал плечами Айнгорн. — Наверняка он хочет оставить за собой преимущество во времени…

— Почем все только и твердят о преимуществе во времени? Что оно даст, это время? И в любом случае, бой состоится только тогда, когда мы оба будем на нужном месте.

— Время нужно для того, чтобы кое-что найти.

— Что найти?

— То, что может помочь в будущей схватке.

— То, что может помочь? Так вот почему Лезидир стремился заполучить у эльфов этот Камень Молний? — припомнил Лейрус. — Он может ему помочь против меня?

— Заполучи Лезидир Камень Молний, у тебя в поединке почти не было бы шансов…

— Почему?

— «Почему, почему»… Сам разузнай! Ты же у нас весьма неглуп, — снова поглядел на свою руку Айнгорн. — Но теперь мне придётся и тебе помочь — ты задал мне такой вопрос, на который нет ответа.

— Ты мне поможешь? — недоверчиво рассмеялся Нерождённый.

— У меня нет выбора… И нечего веселиться, — оборвал Лейруса предсказатель. — Весёлый он какой… У него любимая погибла, а он веселится…

— Ещё слово, и тебе никакой малахит не поможет, — шагнул вперёд Лейрус, которого накрыла волна гнева.

— Успокойся, успокойся, — примирительно произнёс Айнгорн. — Лучше послушай меня. Ты отлично знаешь, что в большинстве случаев вода побеждает огонь. Понятное дело, что твой огонь не совсем обычный, но всё же — у Повелителя Воды будет перед тобой преимущество. В бою с ним ты вынужден будешь больше защищаться, нежели атаковать, твои силы будут истощаться обороной, на нападение их уже не хватит.

— И что ты хочешь мне предложить? Прибыть к Реке Двойного Огня и сказать «я сдаюсь»?

— Нет, хотя решать тебе… Существует одна вещь, которая поможет тебе сэкономить силы в бою с Лезидиром. Огненные доспехи Тирабика.

— Это ещё что такое? И кто такой этот… Тирабик?

— Тирабик — самый знаменитый охотник на драконов. На его счету был каждый третий дракон из тех, которых удалось убить людям. В конце концов он был всё же убит драконами, но его слава была настолько велика, что о нём начали складывать легенды ещё при жизни. Сейчас, понятное дело, о нём помнят не так уж и много народа, но каждый, кто считает себя по-настоящему образованным, знает это имя.

— На меня не смотри, я хоть и образован, о Тирабике не слышал.

— Странно… Ладно… Одним из секретов Тирабика были волшебные огненные доспехи, неизвестно откуда у него появившиеся. Эти доспехи делали его абсолютно неуязвимым для драконьего огня.

— Слушай, Айнгорн, ты к старости лет подрастерял ум. Тебе эти доспехи нужно было не мне, а Лезидиру предлагать, чтобы он от меня ими смог защитится. Мне-то они зачем? Он же меня не огнём, а водой будет поливать!

— Послушай, мальчишка, — рассердился предсказатель. — Мал ты ещё, чтобы меня учить жизни и колдовству. Если я тебе говорю, что доспехи тебе помогут, значит, так и есть.

— Вряд ли ты обидишься, если я скажу, что твоим словам не слишком-то доверяю, — пояснил Нерождённый.

— Это понятно, — попытался улыбнуться Айнгорн, но из-за не прекращавшейся боли у него получилась жуткая гримаса. — Однако сегодня я получил хороший урок, что не стоит противиться неизбежному. Если я уж должен был сразу рассказать тебе всё, что я увижу в линии твоего Пути, значит, надо было рассказывать, а не затевать игру в вопросы и ответы. И если уж я увидел в этом проклятом блюде эти доспехи, то они могут тебе помочь. Впрочем, если не хочешь, я и слова больше о них не скажу.

— Хорошо, говори, где достать эти доспехи.

— «Хорошо, говори»… Как будто мне одолжение делаешь… Тебе крупно повезло — доспехи почти на твоём пути к Реке Двойного Огня. Ты знаешь, где находится озеро Вати?

— Озеро Вати? Знаю — это солёное озеро неподалёку от дрононовских пещер. У этого озера дрононы ведут торговлю со всяким людским отребьем, убийцами и грабителями, которые поставляют этим чудищам наворованное и иногда даже похищенных людей.

— Замечательно.

— Замечательно?

— Замечательно. В озеро Вати впадает река, Ери, берущая своё начало здесь, в Горной Стране. Эта же река, впадает и в другое озеро, Исиль, которое лежит ближе к эльфийскому краю, чем Вати. На озере Исиль, на самой его середине, находится большой остров. Там и спрятаны огненные доспехи Тирабика.

— А поточнее?

— Что поточнее?

— Где именно на острове спрятаны доспехи?

— Чего не знаю, того не знаю, — собирался было развести руками Айнгорн, но, вспомнив о сожжённой руке, поморщился и невредимой рукой взял чашу-череп и отпил из неё.

— Ясно… Как мне отыскать ту пещеру, через которую я смогу попасть к Реке Двойного Огня? — задал вопрос Нерождённый.

— Как, я разве не сказал?

— Нет.

— Это один из южных входов в подземелья дрононов. Если будешь двигаться от озера Исиль, иди по границе лесов и степей; достигнув пещер, ищи ту, напротив которой возвышается скала в виде однорукого сидящего человека.

— Уверен? — с подозрением уточнил Лейрус.

— Не хочешь — не верь…

— Это всё, что ты должен был мне рассказать? — спросил Лейрус, чувствуя, что их встреча подходит к концу.

— Всё, — измождено проговорил предсказатель; казалось, он вот-вот уснёт прямо в кресле, но он встрепенулся, вспомнив что-то: — Послушай, Повелитель Огня, у тебя ведь должен быть свой поводырь, у каждого Повелителя Стихии есть свой поводырь, волшебник или чародей. У Лезидира — Зарак. А у тебя кто?

— Ширел, — повременив и с неохотой ответил Лейрус, сомневаясь, следует ли это знать Айнгорну.

— Ширел? — прищурился эльф-людоед. — Великий Маг королевства Лайтия?

— Он.

— Хороший маг, — улыбнулся Айнгорн; но его улыбка очень не понравилась Нерождённому. Предсказатель тем временем поднялся, немного спотыкаясь прошёл к постели и, завалившись на кровать, исчез под пёстрым балдахином. Лейрус окинул взглядом странную комнату, полную высеченных из малахита вещей, и вышел прочь.

Едва дверь, мягко шлёпнув, затворилась за Лейрусом, к нему подлетели Зихий и Зеникс:

— Ну, что?

— Ну, как?

— Что?

— Как?

— Всё в порядке, — невозмутимо сказал Лейрус. Тут же приблизились находившиеся в некотором отдалении Ширел и Керилин. Волшебник, не столь поддавшийся волнению, как его молодые спутники, задал вопрос по существу:

— Ты получил указание?

— Да, нам нужно попасть к Реке Двойного Огня.

— К Реке Двойного Огня? — уточнил Ширел.

— КУДА? — уточнили Зеникс и Зихий.

Керилин, судя по всему, имел представление о том, что такое Река Двойного Огня, поэтому промолчал; впрочем, возможно, дело было в свойственной эльфам неразговорчивости на людях и с людьми.

Нерождённый вкратце пересказал друзьям то, что поведал ему Айнгорн о месте будущего поединка с Лезидиром, Повелителем Воды, а также о необходимости попасть на озеро Исиль и заполучить доспехи легендарного охотника на драконов Тирабика. О затее Айнгона с вопросами и ответами и о том, что из этой затеи вышло, Лейрус предпочёл пока не рассказывать. Но он упомянул о том, что предсказатель-людоед подсказал Лезидиру идею заполучить Камень Молний.

— Что это за Камень Молний? Айнгорн сказал, что «водный» может использовать его против меня? — спросил Лейрус у Ширела, когда все пятеро спускались по каменной лестнице, не желая слишком задерживаться возле внутренних покоев зловещего предсказателя.

— Он прав. И как это мне раньше в голову не пришло? Старею, глупею, — легонько шлёпнул себя посохом по лбу волшебник. — На самом деле Камень Молний — очень загадочный камень. Полностью его волшебные свойства до сих пор непонятны и не поняты. Например, откуда взялось такое название? Этот камень, положи его на открытом воздухе, притягивает к себе молнии, накапливая в себе их силу. И ещё, и самое для нас главное, — Камень Молний увеличивает энергию огня. Если бы Повелитель Воды заполучил этот волшебный предмет, то не сомневаюсь, что с помощью своего поводыря, Зарака, он нашёл бы способ применить Камень для того, чтобы направить твой же огонь против тебя.

— Получается, Алисия спасла меня, не дав Лезидиру заполучить этот камень, — прошептал Лейрус.

— Действительно, — согласился маг.

— Кстати о Зараке. Айнгорн, вероятно, знает его и мне показалось, что он тоже считает этого колдуна весьма сильным и опасным.

— Я и сам это уже понял. Что ж, будем внимательны.

— Итак, давайте решим, что нам делать дальше, — предложил Зихий, когда они выбрались из каменного утёса и снова с удовольствием вдохнули свежий лесной воздух среднегорья.

— А что делать? — удивился Зеникс. — Отправимся на озеро Исиль, найдём для Лейруса огненные доспехи, потом заберёмся в Тартар, отыщем эти огненные реки, дождёмся «водного» и мы сразимся с ним.

— Лейрус сразится с ним, — мягко поправил богатыря Керилин.

— Правильно, я так и сказал, — тряхнул своей белокурой гривой Зеникс.

— Нет уж, ты сказал «мы сразимся», — вмешался Зихий.

— Это одно и то же, — не стал задираться Зеникс.

— В общих чертах план Зеникса мне нравится, — подставив лицо солнцу и смотря в зелёный лес, сказал Ширел.

— Правда? — гигант не ожидал похвалы от волшебника.

— А что — просто, без затей, но по сути всё, что нам нужно сделать, ты перечислил.

Зеникс горделиво расправил плечи: ему приятно было осознавать, что он годится не только на то, чтобы секирой размахивать. Зихий похлопал товарища по плечу:

— Молодец, я тобой горжусь.

Лейрус, Ширел и Керилин рассмеялись при виде такой взаимоподдержки. Поднявшись из впадины, Лейрус оглянулся на выглядящий мрачновато среди зелени утёс и сказал:

— Сейчас ещё нет и полудня. Если быстро вернёмся в Эрельдинг и соберём наши вещи, можно будет отправляться в путь уже сегодня — до вечера мы успеем осилить немалое расстояние. Далеко отсюда до реки Ери, Керилин?

— Нет, к заходу солнца, если тронетесь через два-три часа, достигнете Ери.

— Покажешь дорогу?

— Конечно, я всегда рад помочь тебе, Лейрус, но…

— Но?

— Я думаю, вам не нужно сегодня торопиться и отправляться к Ери.

— Отчего?

— Я знаю способ, как вам добраться до озера Исиль гораздо быстрее, чем вы рассчитываете.

— Как же это? — удивился Зеникс.

— Доберёмся до Эрельдинга, узнаете, — загадочно пообещал эльф.

— Твой отец вернулся, Керилин? — поинтересовался Ширел у эльфа, когда путники шли через буйный, дарящий приятную прохладу в жаркий полдень, лес.

— Нет, — помрачнел Керилин. — Он всё ходит вокруг Священного Дерева и не хочет возвращаться в наш дом.

Волшебник ничего не сказал, только покачал головой и оставшуюся часть пути провёл в полном молчании, задумавшись. А Зеникс и Зихий, услышав от Лейруса о странных огненных доспехах, которые должны помочь Нерождённому в его будущем поединке с Повелителем Воды, принялись строить догадки: каким же образом волшебные латы, защищающие от огня, могут помочь тому, кто этим огнём повелевает, против воды? Порядком поломав головы над этой задачей, Зеникс и даже пытливый Зихий признались, что придумать ничего путного не могут.

— Перестаньте ерундой заниматься, — посоветовал Лейрус.

— Как это — ерундой? — удивился Древославный. — Тебе разве не интересно понять, как использовать эти доспехи? Ведь это важно!

— Это важно, — согласился Лейрус. — Но для начала нужно увидеть, что доспехи из себя представляют, а потом уже решать, что с ними делать.

— Верно, — одобрил слова Нерождённого волшебник.

— А всё-таки — как же действуют эти доспехи? — пробурчал себе под нос Древославный.

Вернувшись во вновь опустевший Эрельдинг, путники расположились в хижину, в которой провели предыдущую ночь. Лейрус торопился начать сборы в дорогу, но проголодавшийся Зеникс предложил прежде всего отобедать, и его поддержали остальные — Ширел, Зихий и даже Керилин.

С аппетитом, следуя примеру товарищей, уплетая приготовленный заранее, по распоряжению Керилина, обед, Зихий спросил у вежливо отказавшегося от предложения присоединиться к трапезе и стоявшего рядом эльфа:

— Скажи, Керилин, что ты имел в виду, когда говорил, что можно не торопиться отправляться в путь к реке Ери?

— Я знаю способ, как вам оказаться на берегах озера Исиль сегодняшним вечером.

Лишь Зеникс, увлечённо поглощающий всяческие лесные плоды (эльфы не потребляли в пищу животных) исполинскими пригоршнями, не отреагировал на слова эльфа; остальные прекратили есть и в недоумении воззрились на Керилина.

— То есть как? — не преминул первым задать вопрос Зихий. — Ширел, разве до озера Исиль всего несколько дней пути?

— Насколько я знаю, от пределов Горной Страны до этого озера не менее месяца верховой езды, — ответил маг.

— Тогда как же ты предлагаешь нам осилить путь в месяц за несколько часов? — обратился Древославный к Керилину. — Что, какие-то ваши эльфийские штуки? Заклинания, магия? Сможешь перенести нас по воздуху?

— Не сможет, — не дал ничего ответить эльфу Ширел. — Древняя эльфийская магия полётов действует только на самих эльфов.

— Магия полётов здесь не при чём, — терпеливо принялся объяснять Керилин. — У нас же есть дверь перемещений.

— Дверь перемещений? — ахнул Ширел. — Но ведь ею можно воспользоваться только один раз в году…

— В этом году её ещё не использовали, а этот случай, я полагаю, заслуживает того, чтобы задействовать дверь перемещений.

— Но ведь в дверь перемещений нельзя войти без Хранителя Света, твоего отца! — продолжал ахать волшебник.

— Точнее говоря, дверь нельзя открыть без его магического жезла, — уточнил Керилин.

— Не так важно. Главное — твой отец вряд ли согласится помочь, нам, людям, — засомневался Ширел.

— Отца сейчас нет в нашем доме, а где находится его магический жезл, я прекрасно знаю, — пожал плечами эльф.

— Ты предлагаешь воспользоваться дверью перемещения втайне от Гейдриля, Хранителя Света? Он же страшно разгневается! — поразился волшебник.

— Отец сейчас потерял интерес ко всему на свете, — вздохнул Керилин. — Не думаю, что он как-то серьёзно отреагирует на новость о том, что я использовал перемещение этого года.

Лейрус и Зихий, не понимавшие, о чём идёт речь, переводили взгляды с Ширела на Керилина, и обратно. Первым не выдержал Нерождённый:

— Послушай, Керилин, о какой двери вы говорите? Мне ни ты, ни Ширел, никто никогда не рассказывали о двери перемещений.

— Нужды не было, — с обезоруживающей, поистине эльфийской улыбкой ответил другу Керилин.

— Дверь перемещений — магический портал, который может забросить всякого или всяких, кто сможет протиснуться в него в течение минуты, в любой надземный закоулок мира, — разъяснил для юношей, в том числе и для Зеникса, завершившего обед и также прислушавшегося к беседе, волшебник.

— Надземный? — переспросил Зихий.

— Да, ни в пещеры Тартара, ни в подводные глубины с помощью двери попасть нельзя. Только в какое-либо место на поверхности земли. На перемещение затрачивается столько волшебной силы, что дверь не может быть использована чаще, чем раз в год.

— Впервые слышу, — произнёс Лейрус.

— Но ведь и о Камне Молний ты до недавних пор тоже ничего не слышал, правда? — усмехнулся Керилин. — У нас много секретов.

— Да уж, — прогудел Зеникс.

— Ладно, ближе к делу, — Лейрус встал из-за стола и принялся неторопливо расхаживать по хижине. — Значит, мы можем с помощью двери перемещений мгновенно оказаться там, где пожелаем?

— Да, — утвердительно наклонил остроухую голову эльф.

— Куда пожелаем — на поверхности земли, — напомнил Ширел.

— Я помню, — кивнул Нерождённый. — Если все согласны испытать на себе волшебство этой двери…

Лейрус сделал паузу и оглядел присутствующих: без слов было понятно, что его друзья были готовы последовать за ним.

— Тогда следует решить, какое место для перемещения нам выбрать, — сказал довольный единодушием товарищей Нерождённый. — Можно сразу перенестись ко входу в пещеру, что служит проходом к Реке Двойного Огня. Сберечь время и силы, которые мы затратим, если отправимся через дверь к озеру Исиль. Но на этом озере, где-то на острове, должны быть доспехи, которые, по словам Айнгорна, могут подсобить мне в бою с Повелителем Воды. Правда, я не совсем понимаю, как могут доспехи, защищающие от драконьего огня, помочь против водной атаки…

— Вопрос здесь в том, верить ли Айнгорну, — растягивая слова, вымолвил задумчиво Ширел. — Правда ли эти доспехи могут помочь тебе и существуют ли они вообще? Конечно, я слышал много легенд о Тирабике, великом охотнике на драконов, но, признаться, ни разу в них не упоминалось о его волшебных доспехах.

— Может быть, этот проклятый людоед соврал? — предположил Зихий.

— Навряд ли, — заявил Нерождённый. — Может быть, он чего-то не договорил, но эти доспехи точно существуют — у меня на глазах он получил такой урок, что не стал бы так явно лгать.

— Какой урок? — встрепенулся маг.

— Не время об этом, — отмахнулся Лейрус, не желая выдавать подробностей своего пребывания у предсказателя. — Я думаю, лучше отправиться к озеру Исиль, за доспехами. Если Айнгорн всё-же солгал, и доспехов там нет, или с ними что-нибудь не так, мы ничего не теряем. А вот если эти доспехи и в самом деле могут помочь мне, а мы не заполучим их, мы… я могу очень немало потерять.

— Верно! — легонько, открытой ладонью, стукнул по столу Зеникс и стол тут же, жалобно хрястнув, переломился пополам, блюда и кубки со звоном рассыпались по полу вместе с объедками.

— Ну вот, принялся за своё излюбленное дело — крушить, ломать… — рассмеялся Зихий. Остальные улыбнулись, а могучий воин смущённо спрятал руки за спиной:

— Извините, я не собирался…

— Конечно, конечно, — преувеличенно сердечным тоном подбодрил товарища Древославный.

— Значит, отправляемся к озеру Исиль, — принял окончательное решение Лейрус. — Керилин, когда ты сможешь отправить нас через дверь перемещений?

— Мне нужно сделать кое-какие приготовления, — мысленно перебирал в уме всё необходимое для успешного заклинания эльф. — Вы пока собирайте вещи, через час я буду готов.

— Хорошо. Где находится дверь перемещений?

— В доме моего отца — только Хранитель Света имеет постоянный доступ к двери.

— Понятно. У тебя точно не будет из-за этого неприятностей с отцом?

— Не будет, — улыбнулся Керилин и вышел из хижины.

Зихий подошёл к Лейрусу и сказал:

— А вы говорили, что эльфы не дружат с людьми…

— Они и не дружат, они скорее презирают нас, — сказал Нерождённый. — Но если они дружат, то дружат так, что людям нужно непременно поучиться у них этому.

— Тебе повезло, Керилин — твой настоящий друг, — восхищённо заметил Зихий.

— Это верно, — согласился Лейрус.

Не потратив много времени на сбор вещей, которые и без того были уже собраны и лежали в дорожных сумках, Лейрус и остальные хорошенько накормили лошадей перед дорогой, взяв каждый по корзине растительных плодов, стоявших в хижине, и поставив перед своими скакунами. Небо тем временем покрылось многочисленными мелкими, но высокими облаками, среди которых попадались серые, предвестники недалёкого дождя. Солнечные лучи касались земли теперь изредка, с длительными перерывами, подул устойчивый ветер, заставивший лес тревожно зашуметь. По пустому селению эльфов пробегали то по одному, то небольшими группами пугливые косули с длинными шеями и огромными глазами, казалось, полными слёз. Зеникс, поглаживая своего Баса, смачно хрустящего угощением в корзине, посмотрел на небо и вздохнул:

— Тревожно как-то…

Зихий ничего не сказал, но был согласен с богатырём: ощущение было такое, будто они отправлялись в путь, из которого нет возврата. Лейрус задумался, глядя в землю и не замечая, как его пепельный скакун, Сагат, то и дело отрывался от своей корзины и касался мягкими губами рукава хозяина, будто давая знать о своей поддержке. Где-то вдалеке, непонятно, в какой стороне, как будто протарахтела по небосводу хлипкая телега — скорее всего, гроза всё-таки доберётся до Эрельдинга к ночи. Только их четверых к тому моменту здесь уже не будет.

— Пошли, — распорядился Лейрус, как только последняя из лошадей, лошадь Зеникса, опустошила корзину с плодами.

Хрустальный терем Гейдриля, Хранителя Света, казался среди жаркого дня, в воздухе которого уже начала чувствоваться собирающаяся перед грозой влага, свежим и холодным, как глоток родниковой воды. Оставив лошадей у завесы из дубовых ветвей, спадавших до земли, Лейрус и остальные поднялись по журчащей лестнице. У входа в дом их ждал Керилин:

— Всё готово.

Пришлось возвращаться за лошадьми и уже с ними снова подниматься к терему.

— Идёмте за мной, — пригласил Керилин и шагнул внутрь. Эльф повёл людей через большой зал, где на возвышении лежала Алисия. Цветы, окружавшие её вчера, сейчас были убраны, пустые вазы расставлены вдоль прозрачных стен. Лейрус, шедший сразу за Керилином, остановился у тела возлюбленной, пропуская товарищей вперёд. Медленно, словно стараясь через пальцы впитать в себя всё, что потом превратится в воспоминания о любви, Нерождённый погладил волосы Алисии. Круто повернувшись, он с каменным лицом догнал остальных, ожидающих его на пороге другой комнаты. Эта комната был тёмной, здесь не было светящихся шаров, в изобилии разбросанных по любому эльфийскому жилищу; помещение освещалось большим сияющим проёмом, свет которого был настолько ослепителен, что невозможно было разглядеть, из чего же эта дверь изготовлена. Лошади недоверчиво зафыркали, люди тоже с опасливым изумлением смотрели на большое пятно света на фоне тёмной стены.

— Всё готово? — обратился к Керилину Зихий.

— Всё, — заверил эльф.

— Тогда вперёд, — мрачным голосом сказал Лейрус и, протиснувшись из-за спин друзей двинулся к сияющему проходу.

— Подождите, а как этой двери станет известно, куда нас отправлять? — спросил Древославный.

— Не волнуйся, я уже всё сделал, — ответил Керилин.

— Так я и не волнуюсь… А кто тут волнуется? Я — нет! — громко проворчал Зихий.

— Вот и отлично. Подходите все вместе с лошадьми сюда и становитесь перед дверью перемещений, — командовал эльф. Все подчинились и вот уже перед проёмом сгрудились четыре человека с четырьмя лошадями позади. Лейрус без слов протянул руку Керилину и эльф крепок пожал её, также молча.

— Приготовьтесь! — воскликнул Керилин, доставая из-за спины короткий жезл из неизвестного камня, красного с зелёными прожилками, и украшенный золотой резьбой в виде древесных листьев.

— А как приготовиться? — поинтересовался Зихий, но эльф ему уже не ответил, резкими движениями ткнув жезлом поочерёдно в обе стороны прохода. Свет из двери стал ещё ярче, он ослеплял, и путники, закрывшие головы руками, услышали громкий голос невидимого эльфа:

— Вперёд!

Все разом ринулись в проём, который мгновенно расширился так, что в него свободно, без толкучки, прошли все четверо. Лошади за спиной громко хрипели и даже упирались, опасаясь вступать в этот слепящий коридор; приходилось несколько раз сильно дёргать поводья, дабы повести за собою скакунов. Идти было не слишком легко, они словно погружались в воду, хотя никакой воды не было. Воздух стал разряженным, словно в самых высоких горах, дышать стало трудно, почти невозможно. В ушах свистело и щёлкало, Зихий почувствовал, как по лицу у него тонкой струйкой течёт тёплая жидкость — из носа пошла кровь. Всё продолжалось не больше минуты, свет стал редеть, шум в ушах прекратился, впереди неясными контурами, словно сквозь утренний туман, показались деревья. Появился и с каждым мгновением становился всё отчётливее плеск воды. Неестественно белый свет исчез, ему на смену пришёл настоящий, живой солнечный свет, освещавший верхушки сосен, сквозь которые виднелась близкая гладь озера.

— Судя по острову, это и есть озеро Исиль, — сказал Лейрус, разглядывая поверхность большого водоёма из под приставленной ко лбу ладони.

— Даже ты, Ширел, не бывал здесь? — спросил Зихий.

— Представь себе, даже я, — передразнил Древославного волшебник, также с любопытством осматриваясь вокруг. В лучах смотрящего прямо на них солнца, подбиравшегося к земле на западе, раскинулось озеро с поросшими соснами безлюдными берегами, где-то крутыми, обрывистыми, где-то пологими, и с холмистым островом точно посередине. Нигде не было заметно никаких следов пребывания здесь кого-либо, кроме вкопанного в берег, на котором сейчас стояли путники, каменного столба с отверстием, в которое была продета толстая железная цепь, уходящая под воду. Вероятно, к этой цепи привязывались лодки, на которых кто-либо добирался на остров: но сейчас ни одной лодки на всём озере не было.

— Как же мы доберёмся до острова? — задался вопросом Зихий, упёршись руками в бока. — Ни одной лодки…

Зеникс повернулся в сторону соснового леса и предложил:

— Можно сделать плот.

— Так и поступим, — повернулся к товарищам Лейрус.

Скинув верхнюю одежду, чтобы не стесняла движений, богатырь взял наперевес свою страшную секиру и принялся легко, одним взмахом, валить те сосны, на которые ему указывал волшебник. Ширел старался подбирать деревья не слишком толстые, прямые, с наименьшим числом ветвей и сучков. В полчаса необходимые для плота стволы были повалены. Зеникс быстро очистил их от лишней растительности и принялся сносить поближе к воде, загребая по два ствола в каждую руку. Лейрус и Зихий также носили стволы на берег, правда, каждое дерево они тащили вдвоём. Зеникс воспользовался случаем и отпустил несколько шуточек в адрес «малохольного» Зихия. Тому ничего не оставалось, как молча пыхтеть под тяжестью длинной сосны — ответить довольному собой великану ему сейчас было нечего.

Свалив на берегу несколько десятков здоровенных стволов, юноши под руководством Ширела принялись с помощью вытащенных из сумок верёвок мастерить плот. Сперва Зеникс вошёл во вкус и, не ограничиваясь тем, что остальные решили строить плот в три ряда брёвен, два основных и одного промежуточного, принялся даже сооружать борта. Лишь на втором напоминании Ширела, что они строят плот, а не корабль, великан неохотно прекратил свои строительные подвиги.

— Зихий, помнишь, я велел тебе не выкидывать пузыри животных, которых мы съедали в дороге? — обратился к юноше маг.

— Да, прекрасно помню — как же не помнить, если сумка с этими пузырями, пахнущая далеко не цветами, висит на моей лошади? — Зихий с утроенной силой рубанул топором по бревну, сморщив нос, будто от ужасной вони.

— Отлично. Рад, что ты меня не ослушался…

— Хотя мысли такие у меня появлялись, — тихо огрызнулся Древославный.

— Не сомневаюсь. Вытаскивай их.

Зихий достал из своих вещей внушительных размеров сумку и вытряхнул из неё на землю несколько десятков сморщенных мочевых пузырей, оставшихся единственным воспоминанием о многочисленной дичи, подстреленной сыном Урсуса и остальными.

— Вот и хорошо, — поцокал языком Ширел. — Они высохли?

— Да, они сухие.

— Хорошо, хорошо… Зеникс, надувай их и завязывай вот этой тонкой бечёвкой.

Великан уставился на волшебника, хлопая глазами.

— Так нужно, Зеникс, — ответил на немой вопрос богатыря волшебник.

Пока Зеникс, подчинившись, старательно надувал пузыри, обматывая их горловины бечёвкой, не давая выходить воздуху обратно, Нерождённый, внимательно смотревший то на появлявшиеся шары, то на плот, подошёл к магу и спросил:

— Ты хочешь привязать пузыри к плоту?

— Правильно, Лейрус, правильно. Так плот станет более устойчивым и мы сможем без опасений заводить на него лошадей, — подтвердил Ширел.

— Умно придумано, — похвалил идею Нерождённый.

— Согласен. Я видел такое на некоторых кораблях, плавающих между океанскими островами.

После того, как Лейрус и Зихий по указанию волшебника обвязали плот со всех сторон получившимися шарами, Древославный и Зеникс тоже догадались, для чего нужно было надувать пузыри и уважительно посмотрели на улыбающегося Ширела.

Когда солнце коснулось верхушек деревьев и огромная тень уже подползла к путникам, накрыв всё озеро, плот был готов к переправе на остров.

— Мы сегодня неплохо поработали, — оглядев плот, вынес приговор Ширел.

— Мы уж точно поработали сегодня хорошо, — двусмысленно заметил Зихий, утирая рукавом пот с лица.

— Ты на что это намекаешь, сын Урсуса? — с притворной строгостью спросил волшебник. — Не хочешь ли ты сказать, что вы работнички, а я бездельничал?

— Нет, что ты, руками в разные стороны водить тоже работка ещё та, — насупив брови, отреагировал Зихий и все рассмеялись.

— Что ж, утром опробуем, что у нас получилось, — улыбнулся, глядя на своё деревянное детище, Зеникс.

— Отчего же утром? Поплывём сегодня, — неожиданно громко сказал Лейрус, натягивая на себя кольчужную рубашку, которую скинул при начале строительства плота.

— Сейчас? — нахмурился Древославный.

— Сейчас.

— Но вот-вот наступит темнота, — заметил Ширел.

— Ну и что же? С пути мы не собьёмся, такой крупный остров будет отлично видно в звёздную ночь, а на небе ни облачка, так что звёзд будет достаточно, — рассуждал Лейрус, прилаживая за спину ножны с мечами.

— Ты не слишком спешишь? — поинтересовался волшебник.

— Ещё недавно ты при любом случае подгонял нас. И знаешь, ты был прав, нужно было торопиться — возможно, если бы мы, я где-то поспешил на день, где-то ещё на день, мы бы успели прибыть в Эрельдинг до того, как Лезидир… — Нерождённый замолчал, но было понятно, о чём он хотел сказать.

— Лейрус, — мягко произнёс Ширел, — то, что должно случиться, произойдёт, так или иначе. Не вини себя, если бы ты и спешил как сумасшедший, это бы не помогло.

— Кто знает… Тем не менее, нечего рассиживаться здесь. Переправимся на остров, на нём переночуем и завтра с рассветом возьмёмся за поиски доспехов Тирабика. Чем быстрее, тем лучше.

Зихий развёл руки, давая понять, что ему всё равно, Зеникс, как всегда, был согласен с Нерождённым. Ширел окинул взором озеро и исчезающее позади него солнце и пожал плечами:

— Почему бы и нет?

Заведя на плот лошадей и разместив их в самом центре, рядом со сваленными в одну кучу дорожными сумами, путники вооружились заготовленными длинными прочными шестами и разместились по углам плота. Последним на бревенчатое сооружение забрался Зеникс, который толкал плот со всеми находившимися на нём от берега, придав плоту немалое ускорение и почти погрузившись с головой в воду. После того, как друзья помогли великану выбраться из озера, все принялись отталкиваться длинными шестами от дна. Озеро Исиль было относительно неглубоким и дно уходило вниз плавно, без обрывов. Течения почти не было, плот медленно, но неуклонно приближался к острову, возвышавшемуся над водой и хорошо видному на фоне почти ночного тёмно-синего неба. Остров казался безжизненным, на нём не было заметно никакого движения, ни одного огонька, да и звуков, кроме становящихся более отчётливыми плеска волн и шелеста деревьев, оттуда никаких не доносилось. По мере того, как плот приближался к острову и тот становился всё больше, кусок суши посреди озера казался всё более мрачным и безжизненным. Лошади не фыркали и не ржали, как обычно в преддверие опасности, но настороженно вытянули уши, с подозрением нюхая сырой воздух. Пологие песчаные берега, лишённые растительности, смутно белели в темноте, вызывая безотчётную тревогу, охватившую всех находившихся на плоту.

— Ты не замечаешь ничего необычного? — как можно тише спросил у Зихия Зеникс.

— Вроде бы нет. А ты? — Древославный повертел головой по сторонам, высматривая что-нибудь, что могло бы объяснить растущее чувство опасности.

— Я тоже… Но что-то здесь не так, — проворчал богатырь.

— Да… — согласился Ширел, но больше ничего не добавил.

Плот, выталкивая воду на песок, мягко пристал к берегу. Первым с него сошёл Лейрус, спрыгнув в воду, доходившую ему до колен, и понукая своего Сагата последовать за ним. Конь немного поупирался, но вскоре также оказался на берегу. Остальные последовали примеру Нерождённого и стали выбираться на сушу. Ширел и Зеникс уже стояли рядом с Лейрусом, а Зихий только бултыхнулся в озеро и принялся стаскивать с плота свою лошадь, как из тёмного леса раздался шипящий вопль, похожий на сильный крик ночных болотных птиц, и на берегу стремительно очутились семеро широкоплечих фигур, косматые головы которых орали нечеловеческими голосами. Как и говорил Лейрус, ночь была безоблачная, бесчисленные звёзды и луна освещали землю немногим хуже дневного светила, и одного взгляда на появившиеся фигуры было достаточно, чтобы разглядеть провалившиеся носы, красные глаза и выпирающие из пастей длинные клыки.

— Вот только вампиров нам не доставало, — вздохнул Ширел, в то время как Лейрус и Зеникс, подтолкнув лошадей к воде, чтобы не мешались, выхватили оружие, а Древославный, рывком стащивший таки лошадь с плота, бежал к друзьям, высоко поднимая ноги и разбрызгивая воду. Вампиры тем временем выстроились полумесяцем, стремясь не дать никому прорваться сквозь их ряд, и подняли свои руки параллельно земле — на каждую руку у них был пристёгнут кожаными ремешками специальный длинный шип с отточенным крюком на конце. Кровопийцы пользовались таким оружием, когда стремились не просто заполучить доступ к артериям своих противников и жертв, но в первую очередь убить их. Сделав пару шагов к стоявшим плечом к плечу путникам, вампирья шеренга остановилась, выжидая чего-то. Долго гадать, чего именно, не пришлось — из чащи показалась высокая фигура, одетая в балахон с длинным капюшоном, в которой все друзья сразу узнали третьего спутника Лезидира, Повелителя Воды, безмолвного на протяжении всей их непродолжительной встречи на границе Горной Страны. Фигура прошла сквозь ряд вампиров, которые расступились перед ней, встала перед ней лицом к людям и откинула капюшон, открыв безносое клыкастое обезображенное лицо, бывшее когда-то прекрасным холодной эльфийской красотой.

— Вампироэльф! — полувосхищённо-полуизумлённо выдохнул Древославный.

— Да! — прорычал Зеникс, лицо которого, как прекрасно было видно даже ночью, стремительно темнело, наливаясь кровью. — Это вампироэльф…! Тот самый! Кто убил мою сестру и мою невесту!

Вампироэльф, буравя Зеникса красными глазами, яростно зашипел и достал из-под балахона узкий острый прут и массивную булаву, глава которой была усеяна длинными шипами — видимо, он также вспомнил богатыря.

— Зеникс, погоди! — крикнул Нерождённый, но было поздно — размашистыми скачками, подняв ярко сверкающую в лунном свете секиру над головой, великан понёсся к вампироэльфу, сотрясая ночной воздух настоящим звериным рыком. На несколько мгновений Зеникс оказался один против всех вампиров, вампироэльф отступил на несколько шагов назад, с интересом наблюдая за тем, как его подчинённые с шипением бросаются на чертящего секирой вокруг себя широкий серебряный круг богатыря. Вампиры, скорее всего, были осведомлены о смертельной опасности оружия великана и опасались подходить к нему слишком уж близко, совершая стремительные рывки то с одной, то с другой стороны, заканчивавшиеся прыжками назад. Такая картина длилась не дольше времени, что понадобилось Зихию для того, чтобы достать лук и выпустить стрелу в бурлившее вокруг Зеникса месиво из длинноволосых звериных рож и тел. Яростное шипение, переходящее в визг, известило всех, что один из вампиров тяжело ранен. Давление на Зеникса ослабло, один вампир бросился на Зихия, чтобы не позволить ему беспрепятственно расстреливать других кровососов; другой, выглядевший покрепче остальных, напал на Ширела, сорвавшего свою шляпу, чтобы в схватке не лезла на глаза, и резким жестом освободившего ладони от просторных длинных рукавов; сразу двое кинулись на Лейруса, уже двинувшегося им навстречу с двумя обнажёнными мечами. Оставшиеся двое вампиров уже не могли сдерживать Зеникса, нападая на него со всех сторон, и шаг за шагом отступали перед секирой, сверкавшей молнией. Вампироэльф, решив, что самое время вмешаться, скинул с себя балахон, оставшись в одной кожаной бедренной повязке. Его мощное тело вызывало восхищение, но то восхищение, что вызывает сильное животное, ничего человеческого и тем более эльфийского в нём уже не было. Вампироэльф, мощным прыжком взвившись в воздух на добрый десяток локтей, атаковал Зеникса и богатырю, не отруби он секундой ранее голову одному из вампиров, пришлось бы нелегко. Но великан успел увернуться от булавы и соперники стали медленно передвигаться по кругу, следя за каждым движением врага, Зеникс попутно с ленцой отмахивался от редких выпадов оставшегося пока в живых вампира.

У остальных дела шли лучше; вернее, Ширел и Лейрус свои дела уже закончили: волшебник прочитал заклинание и взмахнул руками, отчего бывший уже в нескольких шагах от него вампир остановился, будто вкопанный, опоясанный светлыми парообразными струями, выскочившими, как казалось, из рукавов мага. Обездвиженный вампир затрясся, словно на жесточайшем морозе, из его ушей, носа и пасти хлынула чёрная кровь и он свалился замертво. Нерождённый тем временем молниеносно вклинился между двумя врагами, ударом правого меча отсёк руку одному вампиру, ударом левого — ногу второго. Затем лишил вампира и второй руки и пронзил его горло, а вторым клинком проткнул сердце лежащего на земле врага. Тот в предсмертной агонии схватился за разорвавший его сердце в клочья меч, второй же, лишённый такой возможности вместе с отрубленными руками, мешком упал навзничь.

Зихий справился со «своим» вампиром не так быстро — сверхчеловечески быстрый рывок противника не оставил ему времени достать ещё одну стрелу, так что лук Древославному пришлось отбросить и уклоняться от свистевших над ним шипов с крюками. Сумев вытащить меч, Зихий скользящим ударом рассёк ремни, которыми шип крепился к одной из рук противника, так что теперь оба имели оружие только в одной руке. Вампир присел, скаля клыки.

— Он будет прыгать! — услышал Зихий предупреждающий крик Лейруса, но вампир уже летел на него, выставив вперёд шип с отточенным, как бритва, крюком. Зихий сделал небольшой шаг в сторону и, обхватив рукоять двумя руками, резко ткнул мечом пустоту. Кровососущая тварь напоролась на клинок, вводя его всё глубже в своё тело собственным весом, навалившимся на острие. Удар был настолько мощным, что Древославный выпустил меч из рук и вампир упал на землю, покатившись к воде. Несколько раз перевернувшись, вампир из последних сил вырвал из раны меч и жизнь ушла из него.

Подобрав свой клинок, Зихий подбежал к Лейрусу и Ширелу, которые наблюдали за схваткой Зеникса с вампироэльфом: другого своего противника великан уже убил, разрубив наискосок, от левого плеча до правого бедра. Более проворный и быстрый, вампироэльф сумел легко ранить богатыря, едва коснувшись булавой плеча Зеникса. Рана, хоть и была просто глубокой царапиной, обильно кровоточила и постепенно вся рука великана была в крови. Противник Зеникса, с трудом увёртываясь от тяжёлых ударов, старался контратаковать, целя заточенным прутом в ноги великана. Когда Зеникс парировал удары, вампироэльф старался булавой поразить открывавшуюся верхнюю часть тела. Возможно, владей он, подобно Лейрусу, с одинаковой силой и умением обоими руками, у него могло что-нибудь получиться; однако правой своей рукой он владел явно хуже, нежели левой, и потому большинство его атак булавой оказывались безуспешными. Но вампироэльф продолжал круговерть, понимая, что вместе с брызгами крови, разлетавшимися от огромного плеча Зеникса, из великана постепенно выходят силы, и теряется скорость. Измотай кровопийца богатыря — и появлялся хороший шанс победить его. Однако надежды вампироэльфа не сбылись: когда он во время одного из своих двойных выпадов подобрался к врагу слишком близко, Зеникс вонзил секиру в ступню противника, намертво пригвоздив её более чем на половину ушедшим в землю широким лезвием. Вампироэльф, одновременно услышал громкий хруст своих костей и почувствовав дикую, туманящую разум боль, непроизвольно выпустил булаву и схватился, наклонившись, за поражённую ногу. Зеникс тут же, выпустив застрявшую секиру, одновременно одной рукой вышиб длинный прут, а другой загрёб в громадную ладонь горло врага, оторвав того от земли. Вампироэльф захрипел, двумя руками схватившись за ставшие железными тисками пальцы богатыря, а ногами отчаянно молотя воздух в пяти-шести локтях от поверхности земли. Глаза Зеникса зажглись торжеством, он оскалил зубы, выдавая пылающую в нём зловещую радость, радость от осознания, что сейчас он своими руками свернёт шею тому, чьё клыкастое безносое лицо долгими ночами не давало ему покоя и сна. Продолжая сжимать пальцы, богатырь наблюдал за тем, как вампироэльф перестаёт хрипеть, его тёмное лицо начинает бледнеть и синеть, красные глаза закатываются, а тело, брыкавшееся и извивающееся, постепенно затихает. Но вдруг Зеникс вздрогнул и часто заморгал, так, как если бы в глаз ему что-то попало; нахмурившись, он несколько секунд смотрел на врага, теперь уже без злорадного оскала, после чего, слегка согнув руку, отшвырнул вампироэльфа прочь от себя. Тот, пролетел, немалое расстояние, грохнулся на землю, ошалело повертел головой, словно не веря в то, что в его лёгкие снова вливается воздух. Зеникс отвернулся и медленно подошёл к друзьям.

— Почему ты не убил его? — недоумевал Зихий.

— Не знаю… Это трудно объяснить… — грустно покачал головой великан. — Я вспомнил, как я жаждал добраться до него и своими руками разорвать эту тварь на части… И вот, когда я держал его в руке и видел, как он загибается, я вдруг понял, что в этот самый миг ничем не лучше его. Он одержим жаждой крови, я — жаждой убить его. Но я же человек… Я не такой, как он… Мне не нужно лишить его жизни для того, чтобы с любовью вспоминать свою семью. А убей я его хоть десять, хоть сто раз, родных я уже не верну…

— Ты принял правильное решение, — хлопнул богатыря по спине Ширел, пряча в усах и бороде печальную улыбку.

— Ты молодец, — похвалил друга Лейрус. — Скажи… Наверняка ты в тот миг вспомнил и о Салии, дочери Гермиуса, предводителя бывших вампиров?

Зеникс смущённо потупился:

— Да… Я подумал, что если убью его сейчас и вот так, я не смогу с чистым сердцем смотреть на неё, если мы встретимся…

— Встретитесь. Я верю, что встретитесь, — улыбнулся Лейрус, но его улыбка тут же улетучилась. — Я сегодня страшно провинился перед вами, друзья мои.

— Чем же? — воскликнул Зихий.

— Стремление побыстрее отыскать эти огненные доспехи и скорее отправиться к Реке Двойного Огня, чтобы там сразиться с Лезидиром, ослепило меня. Я перестал думать об осторожности, не приглядывался к возможным опасностям. Внутри себя я позабыл, что действую не один и должен, раз уж вы решили сопровождать меня на моём Пути и помогаете мне, заботиться о том, чтобы с вами ничего не случилось из-за меня. Сегодня из-за меня мы угодили в западню. Послушайся я вас на том берегу, отложи переправу на утро, у вампиров было бы меньше возможностей напасть на нас — при свете дня подобраться к нам было бы сложнее, да и эти твари на солнце чувствую себя неважно…

— Они бы напали в другой раз, — возразил Зихий.

— Это не снимает с меня вины, — не согласился Нерождённый. — Но я обещаю вам — такого больше не повторится. Я буду дважды думать, дважды всматриваться, дважды вслушиваться. Для меня жизнь отважных воинов, доверившихся мне, важнее, чем моя собственная…

— Звучит малость сентиментально и немного напыщенно, но слова хорошие, — поглаживая бороду, произнёс Ширел. — А главное, что слова искренние.

— Ты сомневался в этом? — улыбнулся Лейрус.

— Нет.

— Я тоже никогда не сомневался в тебе, Лейрус, — вставил Зеникс.

— Я знаю…

— А у меня и поводов засомневаться не было, зато случаев, после которых, можно было доверять, хватает — заключил Древославный, посмеиваясь. — Сегодняшняя засада — ерунда, мелочь.

— Мелочь мелочью, а Зеникса ранили. Как ты? — обратился к богатырю Нерождённый.

— Да разве это рана? — возмутился великан. — Пустяк, царапинка.

— Да, рана совсем неопасная, — определил волшебник, внимательно осмотрев плечо Зеникса. — Сейчас я намажу это место специальным зельем, заживёт, как на кошке.

Маг не обманул — после того, как он нанёс на рану Зеникса маслянистое белое вещество, сильно пахнущее полевыми травами и диким мёдом, царапина спустя всего пару часов совершенно затянулась, оставив на память о себе неприметный маленький шрам.

— То, что Зеникс не стал его убивать, это, безусловно, хорошо, — промолвил Нерождённый, смотря в сторону постепенно приходящего в себя вампироэльфа, начинающего всё бодрее шевелиться и издавать странные, пока что негромкие звуки, — но оставлять в живых это чудище тоже нельзя.

Подойдя к кое-как поднявшемуся на четвереньки вампироэльфу, который тихо мотал длинными грязными волосами, пытаясь вернуть своей звенящеё голове ясность, Нерождённый достал меч и, не глядя, отсёк кровопийце голову. Руки и ноги обезглавленной твари разъёхались, будто на льду, тело мягко шлёпнулось на землю, а Лейрус, не глядя на казнённого им, пошёл прочь.

Наученный западнёй вампиров, Лейрус решил не двигаться дальше, на ночь глядя, а заночевать на берегу. Приведя к опушке леса взволнованных боем лошадей, сгрудившихся у самой воды, путники привязали их к деревьям, стоящим отдельно от основных зарослей. Не слишком углубляясь в чащу, неся к тому же с собой зажжённые факелы, Зеникс и Зихий скоро собрали внушительную кучу хвороста, которую Лейрус незамедлительно поджёг. Не желая рисковать — кто мог знать наверняка, вдруг отряд вампиров, тела которых оттащили подальше от места ночлега и свалили в одну кучу, был не единственным и где-то ещё готовилось нападение — Нерождённый решил обеспечить их лагерю дополнительную защиту. Быстро наковыряв с помощью вампирьего шипа с крюком канавку, опоясывающую лошадей и костёр, Лейрус подхватил из огня язык пламени, раскатал его между ладонями, словно тесто, так, что получился огненный канат, и принялся вытягивать его, удлиняя и удлиняя. Затем он проложил канат по всей канавке, отошёл в центр образовавшегося круга, к самому костру, и развёл руки в стороны. Огненный канат, еле заметный в углублении, тотчас превратился в высокую огненную стену, превосходившую рост Зеникса на две его же головы. Лейрус потёр ладони и присоединился к товарищам, усевшимся вокруг костра и приготавливающим нехитрый походный ужин.

— Ух ты, теперь уж точно к нам никто не подберётся! — восхищённо протянул Древославный, осматривая их огненное убежище.

— А мы тут не зажаримся? — настороженно спросил у Лейруса Зеникс.

— Не беспокойся, не зажаримся, — заверил друга Лейрус. — Жар уходит в небо, так что спать нам будет не слишком душно.

— Надолго ли хватит этой стены? — кивнул на веселящееся пламя Ширел.

— До рассвета.

— Хорошо.

— Хорошо-то хорошо, — сказал Древославный, жаря мясо. — Вот только хотелось бы знать, откуда эти твари здесь появились и что им было нужно?

— Что было нужно? Убить нас, что же ещё, — проворчал великан.

— Ну, с этим не поспоришь, — согласился Зихий.

— Действительно, интересно, как они здесь оказались? — волшебник задумчиво посмотрел на стену огня, в ту сторону, где лежала куча из тел вампиров. — Если наши глаза нас не обманули, то именно этот вампироэльф, весь закутанный в балахон, был вместе с Лезидиром, когда мы встретили его и Зарака…

— Проклятье! — внезапно вскрикнул Лейрус. Все встрепенулись, Зеникс схватил лежащую подле него секиру и вскочил на ноги, оглядываясь по сторонам.

— Нет-нет, успокойтесь… Сядь, Зеникс, — сказал Нерождённый. — Неужели мы все такие тупицы?

— О чём это ты? — нахмурился Ширел.

— О том. Помните, когда мы гостили у Гермиуса, он упомянул о том, что вампиры собираются вместе. И собирает их человек по имени…

— Лезидир!!! — одновременно воскликнули Зихий и Ширел; богатырь ничего не сказал, но по его кивку было видно, что и он вспомнил, о чём и о ком идёт речь.

— То-то и оно. Как мы могли забыть, остолопы? — задался вопросом Лейрус. — Лезидир объединяет вокруг себя вампиров, с ним путешествует вампироэльф…

— Теперь понятно, почему в Горной Стране Лезидир был только с Зараком, а мы встретили их уже втроём — эльфы сразу распознали бы вампира, тем более своего бывшего сородича, поэтому вампироэльф присоединился к Повелителю Воды недалеко от прохода в магической стене, где мы и столкнулись, — высказал пришедшую на ум догадку волшебник.

— Значит, это Лезидир подослал сюда своих дружков, — сказал Зихий, снимая с огня уже готовое к употреблению мясо. — Но для чего?

— Получается, для того, чтобы если и не помешать Лейрусу заполучить огненные доспехи, то хотя бы задержать его, — размышлял Ширел.

— Получается, так, — согласился с ходом мысли волшебника Нерождённый.

— Но откуда он мог знать о том, что мы отправились на поиски доспехов? — искренне удивился Зеникс.

— О, поверь мне, мой могучий друг, ответ на этот вопрос интересует меня более всего, — высказался Ширел.

— Откуда он мог узнать? Откуда? — спрашивал у самого себя Лейрус. — Кроме нас, об этом знали двое — Айнгорн и Керилин. Я ни за что на свете не поверю, что Керилин мог предать меня. Но и людоед-предсказатель вряд ли бы пошёл на это — вряд ли он горит желанием обжечь и вторую руку…

— Обжечь вторую руку? О чём ты? — не понял волшебник.

Не слишком охотно, но Лейрус всё-таки поведал товарищам о произошедшем во внутренних покоях предсказателя, о том, как обуглилась рука пытавшегося заглянуть за завесу запретного Айнгорна.

— Теперь вы понимаете, почему я сомневаюсь? — подытожил своё короткое повествование Нерождённый. — Айнгорн, конечно, чудовищно честолюбив и по уши увяз во тьме и зле, но он не дурак, и вряд ли станет лезть на рожон сразу после того, как ему был преподан урок, что случается с теми, кто пытается нарушить законы и из беспристрастного поставщика сведений превратиться в союзника одной из сторон. Нет, у меня серьёзные сомнения в том, что Айнгорн стал бы рассказывать Лезидиру о доспехах Тирабика и о том, где они находятся.

— Но тогда кто же это сделал? — тихо спросил озадаченным голосом Зихий.

— Не знаю, что и думать, — признался Лейрус. — Если «водному» не сообщали те, кто знал о доспехах, получается, что он узнал о них сам.

— Как? — больше для приличия спросил Зеникс, уже взявший солидный кусок мяса и примеривавшийся, как бы получше откусить половину.

— Выходит, его поводырь, Зарак, ещё более могущественный колдун, чем мы полагали, — сказал Лейрус.

— Ты хочешь сказать, что Зарак изобрёлд какое-то заклинание, с помощью которого можно следить за кем-то? Но ведь это невозможно! Такого ещё никогда не бывало! — воскликнул Ширел.

Лейрус многозначно поднял брови:

— Много чего на свете не бывало, а потом появлялось.

— Нет, не может быть, — помотал головой волшебник. — Для того, чтобы открыть для магического и колдовского воздействия новую часть действительности, нужно быть не просто сильным, но гениальным волшебником или чародеем…

— Почему бы Зараку не оказаться таковым? — рассудил Нерождённый. — Да и какая разница — всё решится между Лезидиром и мной, не с Зараком же мне сражаться. Так что давайте лучше хорошенько поужинаем и выспимся — завтра нужно постараться найти доспехи Тирабика.

Юноши с воодушевлением, подогреваемым молодым аппетитом, откликнулись на призыв Лейруса и взялись за еду; Ширел же съел немного и с задумчивым видом уставился в огонь, иногда покачивая головой в ответ на какие-то свои мысли.

Остров посреди озера Исиль оказался совсем непрост — с берегов и с поверхности воды он казался довольно крупным, но вовсе не огромным. Но Лейрус и его спутники уже несколько часов, встав с самым рассветом, бродили по острову и не могли дойти до его окончания. Остров будто растягивался, раздвигая свои леса, чтобы нельзя было им найти ни края, ни конца.

— А может быть, это и не остров вовсе? — предположил Зихий во время уже второго короткого привала.

— А что? — спросил оглядывающийся по сторонам Зеникс.

— Может, это мыс, сильно выдающийся в озеро? Может, мы уже давно вышли на берег и удаляемся от озера?

— Не знаю, всё может быть, — вмешался Лейрус. — Но нужно продолжать искать.

— Нужно — значит нужно, — вздохнул Зихий, отрываясь от дерева, на которое он опирался, и вместе с друзьями продолжая поиски непонятно чего в казавшихся бесконечными зарослях. И уже через несколько сотен шагов впереди показался просвет между деревьями.

— Ну хоть что-то новенькое, — повеселевшим голосом произнёс Древославный.

Прибавив ходу, путники вскоре выбрались из порядком надевшего им за полдня леса и остановились, пытаясь понять, куда же они попали. Они стояли на краю большой поляны продолговатой формы, напоминающей стручок фасоли. Здесь словно невидимые божественные руки пришили к окружающему недружелюбному смешанному, хвойно-лиственному лесу кусочек совершенно иного, сказочного мира. По всей поляне были разбросаны невиданные растения: высокие, раскидистые, с широкими листьями, в любой из которых мог с лёгкостью завернуться взрослый человек; с тонкими светлыми стволами, тонкими настолько, что непонятно было, как на них держатся прямые ветви без листвы, но сплошь облепленные странными цветками, похожими на пучки разноцветной ваты; расползающиеся по земле и чудесным образом, без всякой видимой опоры, поднимающиеся вверх на добрый десяток локтей странные не то лианы, не то виноградные лозы с проглядывающими ярко-красными мелкими плодами; и множество других деревьев и кустарников, о существовании которых никто из оказавшихся здесь не подозревал. Поляна была опутана паутиной из тонких выложенных гладкими серыми камнями тропинок, разбегавшихся во все стороны. Яркие цветы, испускающие диковинные ароматы, росли не поодиночке, а крупными пучками, раскиданными повсюду; над ними кружили большие пчёлы и шмели, с недовольным жужжанием перелетавшие от цветка к цветку, и порхали бабочки с ажурными, на вид точь-в-точь шёлковыми крыльями, отчего-то как на подбор исключительно синего цвета. Красивые крупные птицы с длинными разноцветными хвостами восседали на деревьях, изредка перепархивая с ветки на ветку и постоянно щебеча и свистя: впрочем, их пение не было навязчивым и раздражающим. Лёгкий ветерок еле шевелил сочную траву. Когда путники прошли немного дальше, то увидели небольшое нагромождение здоровенных камней, из которых бил ключ сверкающей на солнце воды, на земле превращающейся в крохотный ручеёк, убегавший вперёд, к показавшемуся из-за деревьев странному сооружению.

— Да уж, остров-то оказался с секретом, — пробормотал Древославный, с изумлением водя головой из одной стороны в другую.

Ручеёк поворачивал и скрывался в лесу прямо перед каменной лестницей, спускавшейся в узкий проход, лежащий на глубине около двадцати локтей и заканчивающийся большой каменной дверью. Земляные стены этого коридора были покрыты сплетёнными в непрерывный зелёный ковёр растениями; на поверхности по прямоугольному контуру этой большой «ямы», как незамедлительно окрестил её про себя Зеникс, возвышались треугольные каменные глыбы — по пять по бокам и одна на дальнем краю, как раз над каменной дверью.

— Что-то мне подсказывает, что если где и нужно искать на этом острове доспехи Тирабика, то именно здесь, — снял свою серую шляпу и вытер пот со лба Ширел.

— Это точно, — присоединился к волшебнику Зихий.

Зеникс просто кивнул, а Нерождённый принялся осматривать обнаруженное ими. Остальные последовали его примеру.

— Ширел, что это может быть? — с загоревшимися от любопытства глазами допытывался Зихий.

— Похоже на какое-то святилище… Хотя именно такого я ещё не встречал, — ответил маг.

— Или захоронение? — предположил Лейрус. — Это не может быть могила этого Тирабика?

— Нет, — отверг эту версию Ширел. — Легенды и вполне заслуживающие доверия хроники говорят о смерти Тирабика одно и то же — драконы заманили его в ловушку и сожрали его, оставив от него одну голову. Вот именно голова и была похоронена в родовом имении Тирабика, в семейном склепе.

— Тогда при чём здесь этот остров и Тирабик с огненными доспехами? — задался вопросом Лейрус и, не ожидая ни от кого ответа, который никто и не мог дать, продолжил осмотр странного места.

Безуспешный осмотр продолжался около часа и ничего не дал: на камнях, расставленных по сторонам уходящего вглубь коридора не было ни надписей, ни изображений; на поляне более не было найдено ничего необычного. С осторожностью спустившись по каменной лестнице, выглядевшей только что построенной, и осмотрев запертую каменную дверь, друзья не нашли ничего, что могло бы им помочь в поисках огненных доспехов. Попытки открыть дверь ни к чему не привели — даже с громадными физическими возможностями Зеникса и помощью остальных и магическими заклинаниями Ширела дверь не сдвинулась даже на толщину волоса.

— Видимо, на дверь наложена защита от магического воздействия, — предположил волшебник, убедившийся в тщетности распахнуть вход в неизвестное.

— Защита? — заинтересовался Зихий.

— Да, другое заклинание, наложенное могущественным магом, достаточно сильное, чтобы отражать воздействие других волшебников, — объяснил Ширел.

— Что же делать? — почесал голову Зеникс.

— Для начала — отдохнуть и пообедать, — решил Лейрус.

— Вот это правильно, — с готовностью поддержал идею друга великан.

Едва дойдя до вершины лестницы, Нерождённый внезапно остановился и резко обернулся. Нахмурившись, он с сосредоточенным видом застыл на месте, будто к чему-то прислушиваясь.

— Что…? — начал было говорить Зихий, но Лейрус сердито махнул на него рукой, давая знак замолчать. Нерождённый продолжал вслушиваться в неслышные для остальных звуки.

— Слышите? — шёпотом спросил он.

— «Слышите» что? — также шёпотом переспросил Ширел.

— Женский голос. Зовёт меня, — ответил Лейрус, спускаясь по лестнице на две ступеньки и снова останавливаясь.

Ширел, Зихий и Зеникс переглянулись: никто из них не слышал женского голоса. Остолбеневший на некоторое время Нерождённый снова повернулся к ним и возбуждённо прошептал:

— Неужели не слышите? Голос всё громче… Как будто приближается… И он мне кого-то напоминает…

Грохот раздался столь внезапно, что Зихий и Зеникс, вздрогнув, схватились за оружие, а волшебник отпрянул на шаг назад, попутно нахлобучивая шляпу. В первое мгновение показалось, что над самыми их головами разразился гром, настолько громким был звук; но Лейрус будто и не слышал ничего, всё его внимание было приковано к каменной двери, медленно раскрывающейся. В чёрном проёме медленно делалась всё более явной, словно поднимаясь из подводных глубин к поверхности воды, облачённая в синие одежды женская фигура. Выйдя за дверь, она оказалась полностью освещена солнечным светом. Невысокого роста, женщина была настолько хорошо и пропорционально сложена, что казалось, будто фигуры такой красоты и изящества не может существовать; рыжеватые длинные волосы перебирал лёгкий ветер, мелкие тщательно прорисованные черты лица были красивы, от узких глаз веяло холодом, а полные ярко-алые губы шептали что-то.

— Алисия! — ахнул Лейрус, не отрывавший от женской фигуры взгляд, и машинально, подобно лунатику, сделал шаг вниз по лестнице. Губы женщины продолжали шевелиться.

— Но это же не Алисия! — выдохнул Зеникс, растерянно повернувшись к Ширелу.

— Я вижу, — произнёс волшебник, широко открыв глаза и взирая на происходящее.

— Она зовёт меня, — негромко, но отчётливо сказал Лейрус и опустился ещё на одну ступень. Женщина в синем медленно подняла руки, протягивая их к Нерождённому.

— Да что происходит? — почти закричал ничего не понимающий, но отчётливо ощущающий страшную тревогу Древославный. Таинственная женщина еле заметно вздрогнула, как будто услышала голос Зихия, и её губы зашевелились быстрее.

— Алисия! Я иду! Сейчас, сейчас, — воскликнул не своим голосом Лейрус и медленно, еле передвигая будто не принадлежащие ему ноги, начал спускаться по лестнице, вниз, к ждущей его с простёртыми руками незнакомке в синем одеянии. В это время юноши и волшебник разом побледнели: из-под развевающихся рыжих волос женщины показалось несколько тонких тёмных змей, которые, покачиваясь, пробовали воздух на вкус своими раздвоенными языками и все, как одна, устремили свои блестящие глаза на Нерождённого. Ширел истошно завопил:

— Остановите его во что бы то ни стало!!! Не дайте войти в дверь!!!

Зихий и Зеникс тут же сорвались с места, а беззвучный шёпот женщины стал совсем исступлённым и Лейрус прибавил шагу — вот он уже оставил позади нижнюю ступень лестницы.

— Ты держи Лейруса, а я к ней! — повернувшись на бегу, прокричал Древославный великану и помчался вдоль выстроившихся в ряд камней, по краю провала. Зеникс, тяжело дыша, загрохотал по лестнице, огромными скачками перепрыгивая через несколько ступеней. Нерождённый стал двигаться быстрее и с шага перешёл на неспешный бег, глядя вперёд невидящими глазами и повторяя, как в бреду: «Алисия! Алисия!».

— Остановите его! — до юношей будто издалека донёсся догнавший их крик Ширела. Когда Зихий, прижав колени к груди, обхватив их руками и перевернувшись в воздухе, спрыгнул вниз, к каменной двери, а Зеникс настиг Лейруса и схватил его рукой за край одежды, между Нерождённым и судорожно тянувшей к нему руки странной женщиной в синем одеянии оставался всего десяток шагов. Богатырь дёрнул Лейруса к себе и заграбастал его в свои железные объятья, а Зихий, выпрямившись после приземления, выхватил из-за пояса кинжал и принялся отчаянно махать им перед лицом женщины. Лицо той исказилось, рот оскалился, открывая два ряда совершенно чёрных зубов, змеи в волосах, которых стало настолько много, что на голове образовался настоящий змеиный клубок, громко зашипели и вытянулись в струны, желая ужалить Древославного. Вид тянувшихся к нему змеиных голов, открывших свои четырёхзубые пасти, оказавшиеся с изнанки светло-зелёными, был губительно завораживающим, но Зихий продолжал изо всех сил размахивать руками перед лицом женщины, пока Зеникс старался удержать Нерождённого. Лейрус с неведомо откуда появившейся громадной силой рвался вперёд к распахнутой каменной двери, к стоявшей посреди темнеющего прохода фигуре, тянувшей к нему руки. Даже Зеникс с трудом удерживал его, побагровевшее лицо великана выдавало огромное напряжение, с которым ему приходилось держать Нерождённого.

Внезапно Зихий боковым зрением заметил, как Ширел метнулся к проёму и, крича на ходу непонятные слова то ли на древнеэльфийском, то ли на языке древних королевств, врезался в каменную дверь, которая неожиданно легко захлопнулась, скрывая фигуру женщины. За грохнувшей так, что сверху посыпалась земля, дверью раздался оглушительный визг. Визг был невыносим, казалось, от него вот-вот изнутри расколется голова. Все, включая Лейруса, закрыли уши руками и свалились на землю. Зихий упал напротив каменной двери и увидел, что захлопнутая Ширелом дверь отсекла одну из змей, тянувшихся к нему, к Древославному. Отрубленная половина змеи недолго извивалась на земле — спустя всего несколько секунд она вспыхнула зелёным пламенем и мгновенно превратилась в пепел, развеянный по земляному коридору усилившимся ветром. Звон в ушах от прервавшегося вопля змееголовой незнакомки стих: но как только Лейрус и остальные начали подниматься на ноги, один за одним раздались несколько глухих ударов. Это валились камни, возвышающиеся над «ямой» по её краям. Они падали не как попало, не вразнобой, а одинаковым образом — в противоположную сторону от земляного коридора, словно люди падали навзничь. Когда удары прекратились, все поднялись на ноги уже окончательно. Нерождённый стоял с видом оглушённого человека, только-только вытащенного из воды — он осматривался по сторонам, хмурясь и пытаясь понять, что же с ним произошло. Постепенно сознание возвращалось к нему, он посмотрел на каменную дверь и обратился к Ширелу хриплым голосом:

— Это… Это была не Алисия, верно?

— Нет, конечно, — видя, что с Лейрусом всё в порядке, облегчённо вздохнул волшебник. — Это была Горгоза, ведьма столь древняя, что почти все уже забыли о её существовании. Первые упоминания о ней в летописях встречаются около двух тысяч лет назад…

— Но ведь человек, каким бы искусным колдуном он ни был, не может жить так долго! — изумился Зихий.

— Горгоза — не совсем человек. Она наполовину эльф. Она заманивает к себе в подземелье молодых мужчин и разделяет с ними ложе, забирая у них молодость и продлевая свою юность и жизнь. После того, как некто станет её любовником, он начинает стремительно стареть, за несколько месяцев превращается в глубокого старика и умирает. Через несколько лет, от силы через десятилетие, энергия молодости, добытая от жертвы, истощается и Горгозе нужен следующий «возлюбленный».

— Но почему эти мужчины соглашаются спать с ней? — не понял Зеникс.

— Потому, что Горгоза пользуется своими чарами — человек видит не её, со змеями на голове, а образ своей возлюбленной.

— Вот почему я думал, что это Алисия зовёт меня, — промолвил Лейрус. — А ведь она выглядела, как настоящая Алисия, и голос её… Я ведь в самом деле поверил…

— Не зря же Горгоза живёт две тысячи лет — её колдовство сильно и изощрённо, — сказал Ширел. — В манускриптах о ней записано, что тот, «за кем опустится завеса», навсегда останется в её власти. Только теперь я понимаю, что «завеса» — вот эта каменная дверь.

— А как же ты смог её закрыть? Ведь на неё наложена защита от волшебства? — не понял Зихий.

— Честно говоря, я поступил так, потому что другого выхода не было; но я вовсе не был уверен в том, что получится, — признался Ширел. — Скорее всего, защитное заклинание действует только тогда, когда дверь закрыта, когда же она открывается, то и защита выключается.

— Но какая связь между Горгозой и огненными доспехами? — потребовал разъяснений Зеникс.

— Неизвестно, — дал ответ Ширел.

— Смотрите, один камень остался стоять, — заметил Зихий, указывая на глыбу, возвышающуюся точно над каменной дверью.

— Чем же он такой особенный, что все попадали, а этот не шелохнулся? — заинтересовался Лейрус и взбежал по лестнице, выбираясь на поверхность. Обойдя камень кругом, он остановился, подумал минуту, и обратился к подошедшим к нему друзьям:

— Нужно его поднять.

— Зачем? — удивлённо взглянул на Нерождённого Зеникс.

— Чтобы посмотреть, что под ним, — терпеливо объяснил Лейрус.

— Погоди, а с чего ты взял, что под ним что-то должно быть? — спросил Ширел.

— А вы посмотрите внимательно на упавшие камни — на том месте, где они прежде стояли, в земле расположены глубокие ниши, — показал Лейрус. В самом деле, посреди каждого из десяти кругов из тёмной травы, отмечающих собой места, где прежде находились каменные глыбы, были вырыты квадратные ниши глубиной около локтя.

— Видите, эти ниши пусты, — сказал Нерождённый. — Все до одной. Кто знает, может быть, доспехи Тирабика находятся под оставшимся стоять камнем, в такой же нише, как эти?

— Может быть, — потёр подбородок волшебник.

— Ширел, попытайся сдвинуть его с места, — попросил мага Лейрус. Ширел попробовал на камне несколько заклинаний, но все попытки оказались безуспешными.

— Наверное, на этом, камне, как и на двери, стоит защита от волшебства, — предположил Древославный.

— Похоже на то, — кивнул Ширел.

— Может быть, я смогу сдвинуть его, — к камню подошёл Зеникс, обхватил его руками и попытался приподнять. Глыба дрогнула и поднялась совсем немного, но дальше не шла. Было заметно, как под одеждой вздулись могучие мышцы богатыря, но даже ему оказалось не под силу одолеть треугольный камень. Зеникс отпустил глыбу, вытер вспотевшее лицо и развёл руки:

— Он слишком тяжёлый.

— Что же делать? — нахмурился Зихий.

— Что же делать? — задумчиво повторил Лейрус и посмотрел на высокие деревья окружающего их леса. — Есть одна идея… Зеникс, бери свою секиру и следуй за мной!

С этими словами Нерождённый быстро пошагал к лесу. Осмотрев деревья, он радостно воскликнул:

— Здесь есть драконий бук! Он-то нам и нужен!

— Драконий бук? Никогда не слышал о таком дереве, — удивился Зихий.

— Это редкое дерево, в твоих Синих Лесах, насколько я понял, оно не встречается, — пояснил Нерождённый, недвусмысленным рубящим жестом давая понять Зениксу, как нужно поступить с тем деревом, на которое он указал. — У драконьего бука самая крепкая древесина и он очень плохо горит, оттого его и назвали «драконьим». Только он может помочь нам в том, что я задумал.

— А что ты задумал? — начал было спрашивать Ширел, но его слова заглушил громкий стук секиры Зеникса. Дерево действительно было поразительно твёрдым: если вчерашним вечером богатырь срезал толстые сосны одним-двумя ударами, то над не слишком большим драконьим буком он провозился несколько минут, изрядно запыхавшись. Когда наконец светло коричневый гладкий ствол рухнул на землю, ломая высоко расположившиеся мелкие ветви, Нерождённый одобряюще кивнул Зениксу:

— А теперь — вон тот бук.

Великан вздохнул, повёл широченными плечами и молча направился к указанному дереву. На него у Зеникса ушло немного больше времени, чем на первое, но вскоре на земле рядом друг с другом лежали два очищенных от всех веток и наростов ствола. По указанию Лейруса Зеникс перенёс их к камню. Нерождённый скинул висящие за спиной мечи, достал из своих вещей самый широкий из кинжалов, и опустился на колени у камня.

— Что ты делаешь? — спросил Ширел, озадаченно наблюдая за действиями юноши.

— Нужно выбрать немного земли, чтобы можно было засунуть под камень брёвна, — ответил Лейрус, вовсю орудуя кинжалом как маленькой лопатой. — Зеникс, бери что-нибудь, пригодное для рытья земли, и рой желоб, такой, как рою я, вот здесь… Да, здесь, сбоку от меня.

Не прошло и пяти минут, как возле камня появились два холмика чёрной свежевырытой земли, а под саму глыбу уходили два желоба, расположенные под прямым углом друг к другу.

— Ты вставляй это бревно сюда, — отдавал распоряжению Зениксу Нерождённый, — а мы с Зихием вставим второй бук в этот желоб.

После того, как оба бревна были воткнуты под камень так, что их окончания оказались вздёрнуты к небу, Лейрус внимательно осмотрел сооружённый на скорую руку механизм и кивнул:

— Так, хорошо. Зеникс, слушай, что нужно делать. Мы с Зихием будем давить на это бревно. Когда камень немного приподнимется, ты что есть сил — а сил у тебя хватает — толкай своё бревно под глыбу, чтобы оно залезло вглубь ещё хотя бы на два-три локтя. Когда будет нужно, я крикну тебе и тогда ты всем весом повисай на бревне, прижимай его край к земле, Понятно?

— Как не понять, понятно, — хмыкнул великан и подошёл к своему рычагу, потирая руки.

— Зихий, готов? — спросил Нерождённый, когда они вдвоём взялись за конец второго бревна. Древославный наклонил голову в знак готовности. Волшебник стоял немного в стороне, с интересом наблюдая за действиями юношей.

— Давай! — воскликнул Лейрус и они с Зихием налегли на бревно что есть сил. Деревянный рычаг заскрипел под огромной тяжестью, но камень всё-таки заметно приподнялся, пусть и всего на пятую часть локтя. Зеникс, не отрываясь следивший за глыбой, тут же надавил на срез своего бревна руками и исполинской широкой грудью, моментально задвинув его под камень на целых шесть локтей. Получилось это у него так быстро, что богатырь, сам не ожидавший от себя такой прыти, едва не упал, не поспевая за скользящим под камень бревном.

— Хватит! А теперь дави на край бревна! — крикнул Зениксу Нерождённый. Богатырь тут же, став сбоку, обхватил бревно руками и принялся пригибать его к земле. Треугольный камень начал наклоняться, медленно, но неуклонно. Подбежавшие к Зениксу Лейрус и Зихий принялись помогать, вцепившись в рычаг. Глыба, поднявшись до самой высокой точки, замерла, будто раздумывая, что её предпринять дальше: рывок зарычавшего от напряжения Зеникса подсказал ей верное решение и она, гулко рассекая воздух, рухнула вниз, в «коридор», прямо против каменной двери, замуровывая её от надземного мира.

— Получилось! — закричал Зихий полным ликования голосом, отлепляясь от выполнившего свою нелёгкую задачу рычага.

— Ещё как получилось! — громко засмеялся Зеникс. Не тратя времени на то, чтобы разделить восторги друзей, Нерождённый поспешил, как и Ширел, к месту, где только что красовался здоровенный каменный треугольник. Лейрус не ошибся: здесь, как и под другими камнями, находилась ниша, только более широкая, чем другие. Было ли что-нибудь в ней, с первого взгляда понять было нельзя — нишу закрывала металлическая крышка, когда-то начищенная до зеркального блеска, но сейчас потускневшая и начавшая покрываться по краям пятнами ржавчины. Посредине крышки можно было различить круговую надпись на таинственном языке; в центре образованного буквами круга располагалась кольцо, с помощью, по всей видимости, и поднималась пластина, открывая нишу.

— Это наречие древних королевств, — пояснил Ширел, указывая на надпись. — Здесь написано… Так… Так… Написано: «Стоящий в огне да не сгорит».

— Ну, если под крышкой не огненные доспехи, тогда я не уверен, что солнце встаёт на востоке, — демонстративно отряхнул руки Древославный и вопросительно посмотрел на Лейруса: — Лейрус, кому как не тебе открывать?

Нерождённый уже и без подсказок друга взялся за кольцо и потянул его вверх. Крышка не сразу, но всё же поддалась и медленно, с усилием, оторвалась от каймы земляной ниши. Поднялось небольшое облако пыли, спасаясь от которого все закрыли лица руками. Когда пыль осела, Зихий восхищённо протянул:

— Вот они какие, доспехи Тирабика!

Лейрус медленно, осторожно, будто опасаясь, что древнее снаряжение рассыплется в прах, достал из ниши доспехи из неведомого золотистого метала. Пролежав в земле не одно тысячелетие, доспехи прекрасно сохранились, нигде не было видно ни следа ржавчины, ни каких-либо повреждений, хоть сейчас надевай и отправляйся в бой. Огненные доспехи представляли из себя одну рубашку, наподобие той, которая была на Лейрусе сейчас. Только состояла она не из металлических колец, а из кусков отливающего золотом металла, кусков, неодинаковых по размеру и с неровными краями; казалось, доспехи сшиты из железных лепестков. Доспехи Тирабика не были сплошными, как все кольчужные рубашки, посреди груди она расткрывалась, так что надевающий её воин словно заворачивался в неё. Рубашка была длинная, доходила почти до самых колен, рукава были бесконечными, так как незаметно переходили в кольчужные перчатки с отдельным пазухом для каждого пальца. Странно, но не предусматривалось никакой защиты для головы, никакого металлического капюшона, который был обычен для защитного снаряжения прошлого, здесь не было.

— Смотрите, как они переливаются в солнечном свете! — любовался Зихий перетекающими из одного стального «лепестка» в другой радужным бликами.

— Никак не пойму, как эти куски крепятся друг к другу — никаких крючков, сцепок, железных нитей или колец, — поражался Зеникс, разглядывая доспехи с изнанки.

— Лейрус, надень их, — предложил Ширел и остальные горячо поддержали его:

— Надень! Правильно, надевай!

Нерождённый посмотрел на расстёгнутые спереди доспехи Тирабика, скорее с недоверием, чем со страхом, и принялся стаскивать с себя серебристо-малиновую кольчугу из Горной Страны. Затем, продев руки в рукава доспехов, услужливо придерживаемых с одной стороны Зихием, а с другой Зениксом, Лейрус застегнулся на маленькие крючки на — и доспехи, сверкну подобно молнии, начли шипеть, как шипит раскалённый добела кусок железа, опущенный кузнецом в студёную воду. Древославный и великан от неожиданности отскочили в сторону, Ширел настороженно напрягся, а Нерождённый с изумлением осматривал себя. Шипение доспехов нарастало, становясь всё громче, пока не стихло столь же внезапно, как и началось.

— С тобой всё в порядке, Лейрус? — спросил бдительный волшебник.

Нерождённый не ответил.

— Лейрус!

— А? — наконец услышал Ширела восхищённо улыбавшийся Лейрус.

— Всё в порядке? — повторил Ширел.

— О да! — воскликнул Нерождёный, сжимая и разжимая пальцы. — Эти доспехи — самое невероятное из того, что мне доводилось видеть!

— Правда? Что же в них этакого? — тут же оказался рядом любопытный Зихий.

— Они выкованы из огня.

— Чего-чего? — поднял брови Ширел.

— Как это? — помотал головой отказывающийся понимать Зихий; а отвисшая челюсть Зеникса была красноречивее всяких слов.

— Они и в самом деле огненные! — засмеялся как ребёнок Нерождённый.

— Но ведь они на вид того… из какого-то металла, — осторожно недоумевал сын Урсуса.

— Да что ты говоришь? — усмехнулся Лейрус. — Ну-ка, отодвиньтесь все на несколько шагов.

Все трое послушно отступили. И тут же с доспехами начало твориться нечто странное — они начали двоиться, троиться, четвериться… На расстоянии в толщину пальца от доспехов образовывался огненный контур, в точности повторявший силуэт Лейруса, от головы до пят. Через несколько мгновений на таком же расстоянии от первого огненного слоя, появился второй, затем третий, четвёртый, пятый. Ширел и юноши просто стояли и смотрели, не в силах произнести ни слова, а Нерождённый стоял в центре этого слоёного пирога из пламени и от души, заливисто хохотал, от непонятной и незнакомой ему радости.

— Да уж, с этим тебе будет куда легче сражаться с Повелителем Воды, — нарушил молчание Ширел, покачивая головой и не отрывая взгляд от пылающих доспехов Нерождённого.

— Обалдеть! — только и смог выдохнуть из себя Зихий.

— Да уж, — промычал не менее впечатлённый Зеникс.

Один за одним огненные контуры исчезли и Лейрус снова предстал перед друзьями в золотистых доспехах. Он ещё раз полюбовался своим новым снаряжением и принялся расстёгивать крючки:

— Пожалуй, я их сниму — облачусь в них перед поединком с Лезидиром; а пока буду продолжать носить свою старую добрую кольчугу.

— Как тебе это удалось? — хмуро спросил Ширел, пока Лейрус заботливо укладывал огненные доспехи в суму.

— Ты про силуэты из пламени?

— Да.

— Знать не знаю, ведать не ведаю, — улыбнулся Лейрус и выпрямился. — Само собой получилось. Это точно так же, как с управлением огнём — просто это происходит, и всё.

— Понятно, — задумчиво согласился волшебник.

— Обалдеть, — продолжал восторгаться волшебными доспехами не до конца пришедший в себя Зихий.

— Очнись, — усмехнулся Лейрус и отпустил Древославному подзатыльник. — Пора собираться в путь. К Реке Двойного Огня.

Вернувшись на место своей высадки на остров намного быстрее, нежели блуждая с утра в поиске доспехов, путники с лошадьми взгромоздились на плот и двинулись по озеру, подхваченные течением; только не к толстой железной цепи, изображающей причал, а к другому берегу, на котором лес выглядел не таким густым, как везде вокруг.

— Айнгорн сказал, что вход в дрононовское подземелье, ведущее к Реке Двойного Огня, находится в одной из южных пещер Тартара, и найти эту пещеру можно по скале, что похожа на сидящего однорукого человека — она стоит напротив входа в пещеру, — разъяснял Лейрус товарищам смысл их дальнейших действий. — Двигаться туда нужно прямиком вдоль границы лесов и степи, поэтому мы и плывём к этому берегу: отсюда несколько часов пути до начала степных просторов.

— Ты так уверенно говоришь, будто уже бывал около Тартара, — удивился Зихий.

— Я много где бывал, — таинственно промолвил Нерождённый, толкая шестом близкое озёрное дно.

Одновременно с тем, как нога Зихия, на этот раз первым выбравшегося на сушу, коснулась берега, с этим самым берегом нехотя и торопливо простился последний на сегодня солнечный луч — солнце кануло в лесистом горизонте.

— Осмотритесь внимательно, сюрпризы, подобные вчерашнему, нам ни к чему, — негромко сказал спутникам Лейрус, одной рукой медленно доставая меч, другой сводя Сагата на берег.

Зеникс, вытащив секиру, обошёл прибрежные заросли, тогда как Зихий с луком в руках внимательно следил, не проглянется ли какое-нибудь движение между кустами и деревьями, к которым с грозным оружием и не менее грозным видом приближался в этот миг богатырь. Но всё было спокойно, никакой опасности не предвиделось, и путники проворно разбили временный неприхотливый лагерь. Наскоро поужинав имеющимися съестными припасами, все поудобнее разложились вокруг костра. Лейрус, как и предыдущим вечером, соблюдал осторожность и на случай внезапного ночного нападения снова возвёл вокруг лагеря огненную стену.

— Вот скажи, Лейрус, — произнёс Зихий, потягиваясь в сладком предчувствии сытого сна, — ты хоть немного боишься Лезидира?

— Я его опасаюсь, — незамедлительно ответил Нерождённый. — Он очень опасный соперник. Самый опасный и сильный мой соперник, Повелитель Стихии… Но страха у меня нет. Страх — это боязнь проиграть, боязнь умереть. А я не боюсь ни поражения, ни смерти. Нет, умирать мне, конечно, не хочется, но смерть меня не страшит… Мне почему-то не верится, что по ту сторону смерти ничего нетЈ один лишь чёрный провал. Не верится…

«И ты надеешься встретить там Алисию» — подумал Древославный, но вслух свою мысль не высказал.

— Ты прав, Нерождённый — бояться его не стоит, а вот опасаться нужно обязательно, — вступил в разговор Ширел. — Скажи, как ты думаешь с ним сражаться?

— У вас, у магов, есть одна черта — вы всё стремитесь продумать заранее, ко всему подготовиться и для каждого случая заиметь свой план, — покачал головой Лейрус.

— Не думаю, что это плохо, — возразил Ширел.

— Нет, это не плохо, — вздохнул Лейрус. — Но скажи мне, Ширел, как я могу что-то продумывать, если толком не знаю, что из себя представляет Река Двойного Огня, какие планы мне строить, если я понятия не имею, какие трюки имеются в запасе у Лезидира?

— Допустим, ты не знаешь о его трюках, но ведь свои трюки ты должен приготовить, — настаивал на своём маг. — И продумывать их нужно уже сейчас, потому что на месте делать это будет уже некогда.

— Да какие можно придумать трюки? — пожал плечами Лейрус. — Буду драться изо всех сил; если этого не хватит для победы, то и никакие трюки не способны помочь.

— Это правильно, — поддержал друга Зеникс, готовый уже вот-вот заснуть. — Все эти военные хитрости, о которых твердят эти разряженные хиляки в столицах, ерунда. Сражайся что есть сил и храбрости — и будь что будет.

— Молодо — зелено, — вздохнул Ширел и, осознавая, что молодёжь ему не переубедить, повернулся на бок, отходя ко сну.

— Вот это правильно, — одобрил и повторил действия волшебника Зихий. — Пора отдыхать, а то набегались сегодня по странному лесу, повоевали с ведьмой, у которой в волосах полно змей… Э-э-эх, — глубоко зевнул Древославный, — день, короче, удался.

Зеникс уже негромко похрапывал. Нерождённый задумчиво посмотрел на суму, в которой находились найденные ныне огненные доспехи, и последовал примеру остальных.

Резкий звук посреди ночи поднял на ноги разом Ширела, Зеникса и Зихия. Затратив несколько мгновений на то, чтобы окончательно проснуться и прийти в себя, они увидели полусидящего — полулежащего Лейруса, тяжело дышавшего, утирающего лоб, ярко блестящий в ярком свете окружающей лагерь огненной стены.

— Что случилось? — бросились все к Нерождённому, но тот жестом показал, что с ним всё в порядке и, приподнявшись, сел удобнее. Через некоторое время, окончательно придя в себя, Лейрус оглядел друзей и сказал негромко, но внятно:

— Лезидир уже ждёт меня у Реки Двойного Огня.

— Откуда ты можешь знать об этом? — нахмурился Ширел.

— Я только что увидел это во сне…

— Вы с Повелителем Воды можете связываться друг с другом? — изумился Ширел, но тут же сам пресёк своё изумление, гораздо более спокойно произнеся: — Хотя, конечно, между Повелителями Стихий вполне возможна тесная связь…

— Итак, я уверен, я знаю, что Лезидир уже на месте нашего поединка, — сказал Лейрус. — Нам нужно добраться туда как можно скорее — не хочу затягивать это дело.

— Это, без спору, хорошо, — прищурился волшебник. — Но не потому ли ты так стремишься к Реке Двойного Огня, что торопишься отомстить Лезидиру за смерть Алисии?

Взгляд, которым Нерождённый одарил Ширела, был столь пронзителен и тяжёл, что магу пришлось призвать на помощь всю свою волю и выдержку, чтобы не отвести глаз.

— Я прекрасно понимаю, что, что бы я ни делал, Алисию к жизни я не верну, — медленно, почти по слогам проговорил Лейрус. — Если мы и встретимся с нею, то не в этом мире. Так что не нужно принимать меня за взбесившегося от горя глупца…

— Я и не думал так…, - начал было протестовать Ширел, но Лейрус продолжал говорить.

— Но и позволять Лезидиру спокойно расхаживать по земле и плести какие-то интриги заодно с вампирами я не хочу и не буду. Чем быстрее вся эта надоевшая кутерьма закончится, тем лучше. Закончится моей победой — хорошо; закончится моим поражением и моей смертью — что ж, смерть в нашей жизни не новость. Всё, больше рассуждать об этом нечего, нужно как можно быстрее добраться до дрононовских пещер.

Нерождённый взглянул на небо поверх опавшей на треть огненной стены и поднялся на ноги:

— Думаю, заснуть теперь всем нам вряд ли удастся, а до рассвета осталась всего пара часов. Пока мы соберёмся в дорогу, начнёт светать, так что по лесу мы проедем, не рискуя заблудиться.

— А ты уверен, что нас не будет подстерегать в пути засада, как на острове?

— Вряд ли Лезидир считает, что кто-нибудь из его подручных способен победить нас, — с сомнением покачал головой Лейрус. — Засада на острове, скорее всего, была лишь способом задержать меня. Может быть, он хотел напугать меня и заставить убраться с острова без огненных доспехов… Но сейчас, когда он уже на месте поединка, это значит, что он понимает его неизбежность — так какой смысл ему сейчас тратиться на обречённые ловушки?

— Ты рассуждаешь как маг, — с удивлением в голосе произнёс Ширел. — Не думал, что человек может учиться так быстро, всего за год с небольшим…

— Я не думаю, что сейчас время распространяться о том, когда и как мы с тобой встретились, — оборвал волшебника Лейрус.

— Согласен, — покивал головой Ширел и отправился, как и остальные, собираться в дорогу.

Лес, через который они ехали, был редким, толстые деревья стояли далеко друг от друга, лошадям было где разбежаться и уже через несколько часов, при свете утреннего солнца, путники достигли границы со степью. Степная полоса раскинулась не слишком широко, на полтора десятка тысяч шагов, если судить на глаз; за колыхавшимся простором высоких зелёных трав поднимались невысокие скалы, таившие в себе многочисленные пещеры, ведущие вниз, в подземелья Тартара, обиталище дрононов. Открытое поле здесь было не всегда, дрононы лишь несколько сот лет назад догадались, что для них безопаснее будет, когда вокруг их пещер раскинется степь, на которой легко заметить приближающегося врага. Пришли они к такой мысли после нескольких кровопролитных походов, в которые выступали объединившиеся силы людских королевств. И хотя дрононов никогда нельзя было полностью разбить, они укрывались в безграничных подземельях и оттуда предпринимали небезуспешные вылазки, потери среди этих монстров были столь значительны, что они решили не допускать в будущем таких набегов на них со стороны людей или эльфов (что тоже пару раз случалось). Для этого они вырубили вокруг своих скал, выступающих над поверхностью земли, все леса. Отныне любое мало-мальски крупное вторжение в дрононовские края не могло остаться незамеченным.

Путники решили не искушать судьбу и не выбираться из лесной тени, скрывавшей их от чьих-либо любопытных глаз, и двинулись вдоль опушки к южным пещерам Тартара, где, как указал предсказатель-людоед Айнгорн, находился вход в подземелье Реки Двойного Огня. Лошади, особенно быстроногие Бас и Сага, скакуны Зеникса и Лейруса, радовались возможности вдоволь разогнаться после вынужденного простоя во время плавания на плоту по озеру Исиль и блуждания по тесным лесам острова на том же озере. Нерождённому и его могучему товарищу постоянно приходилось сдерживать своих лошадей, за которыми не могли угнаться кони Ширела и Зихия. Справа от них проплывала в поднимающемся от земли дрожащем раскалённом воздухе цепь зловещих серых скал, над которыми то тут, то там виднелись стаи кружащих стервятников.

— Стоять! — воскликнул Лейрус, резко осадив скакуна и обернувшись к друзьям. Те последовали его примеру. Нерождённый привстал в стременах и прислушался; волшебник и Зихий также уловили какой-то звук. Лейрус скомандовал:

— Спешиваемся!

Соскочив с коней и укрывшись в зарослях орешника, путники увидели в степи, в сотне-другой шагов от них, двигающуюся по воображаемой линии вдоль леса странное сооружение, напоминавшее корявую кособокую осадную башню. «Башня» была невысокой, примерно в два роста Зеникса, на верхней её площадке расположились два обвешанных ржавыми тесаками дронона в кожаных шлемах. Дрононы рыскали глазами по лесу, высматривая признаки какой-нибудь опасности или возможности на кого-либо напасть. «Башня» располагалась на округлой платформе сколоченной из брёвен и грубых досок, на вид довольно неопрятной, но, наверное, достаточно крепкой, чтобы выдерживать конструкцию и сидящих по краям платформы нескольких дрононов, вооружённых до зубов. Тащили платформу с башней шесть мурлосов, тремя парами одна за одной; управлял ими стоящий на возвышении спереди платформы дронон без оружия, зато с длинным кожаным хлыстом в руках, которым он то и дело взмахивал и огревал одного из мурлосов, заставляя животное двигаться быстрее. Для дрононов мурлосы — что для людей лошади: однако с виду они больше напоминали горных яков, живущих поближе к снежным вершинам. Высокие, широкогрудые, с мощными мускулистыми ногами, поросшие клочковатой грязно-серой шерстью, над которой роились всяческие летающие насекомые, с небольшими головами и ушами, почти невидимыми со стороны, мурлосы заметно уступали лошадям в скорости, но как тягловая сила они не знали себе равных. При хорошей дороге с той тяжестью, что представляли собою башня и с десяток дрононов, запросто справились бы и четыре мурлоса; однако о том, что такое «дорога», в степной полосе вокруг пещер Тартара не ведали. Поэтому, чтобы тянуть платформу на грубых каменных колёсах по ухабам, дрононы и запрягли сразу шестерых мурлосов.

Лейрус и его друзья замерли, рассматривая дрононовский дозор. Такие передвижные башни не были редкостью в окрестностях Тартара — если для предупреждения крупных вторжений у дрононов существовали наблюдательные посты на скалах, то для прочёсывания прилесной территории в поисках мелкой добычи башни приходились весьма кстати.

Остановившись почти прямиком напротив того места, где затаились путники, дрононы затеяли между собой визгливую перепалку. Спор затих так же неожиданно, как и возник, и передвижная башня, покачнувшись, когда мурлосы двинулись, медленно двинулась далее, в сторону, противоположную направлению движения Нерождённого и его товарищей. Когда дрононы отъехали на приличное расстояние, Лейрус поднялся и вскочил в седло.

— Ну, и чего мы прятались? — недовольно пробормотал Зеникс. — Мы бы справились с этим отродьем за считанные мгновения. Я бы один раскидал их меньше, чем за минуту…

— Не сомневаюсь, — хлопнул Лейрус огорчённого великана по плечу. — Но схватку заметили бы со скал и менее чем через час все окрестности кишели бы тысячами дрононов. Это наверняка задержало бы наши поиски прохода к Реке Двойного Огня. Мне не нужны такие задержки. После моего боя с Лезидиром — пожалуйста, если захочешь, Зеникс, можешь заняться дрононами.

Великан хмуро наклонил голову, явно надеясь на такую перспективу.

— Насколько я понимаю, такое здесь — дело обычное? — кивнул в сторону «башни» прежде не бывавший около пещер Тартара Зихий.

— Конечно, — сказал Лейрус. — Не удивлюсь, если до заката солнца мы повстречаем ещё парочку таких дозоров.

— К закату солнца? Ты думаешь, мы сегодня не достигнем нужной нам пещеры? — уточнил Древославный.

— Айнгорн не упомянул, сколько времени нужно ехать от озера Исиль к тому месту, — пояснил Лейрус. — Как бы то ни было, скалы Тартара не столь протяжённые, и если не сегодня, то завтра мы найдём эту пещеру.

— Может быть, тогда сделаем сейчас небольшой привал, чтобы уже не останавливаться до самого вечера? — предложил Зеникс, громкое урчание живота которого заставляло лошадей то и дело настороженно навострять уши.

— Что ж, давайте сделаем так, — немного поразмыслив, покинул седло Нерождённый. — Костра разжигать не будем — дым сразу заметят, не с этой «башни», так с любой другой, которая может оказаться неподалёку.

Быстро закусив холодным мясом и размяв слегка затекшие от долгой верховой езды конечности, спутники спустя менее получаса двинулись далее. Вскоре степная полоса, опоясывающая скалы, стала сужаться: лес остался у подножия высокого крутого холма. Пришлось выбираться из-под безопасной сени деревьев и передвигаться по открытому полю. Скалы находились теперь совсем близко, в какой-нибудь тысяче шагов. Если путников и замечали с невидимых из степи дозорных постов среди пещер, в сторону которых озадаченно и напряжённо то и дело поглядывали то Лейрус, то Ширел, то никакой реакции со стороны дрононов не последовало, не было видно даже передвижных башен. По склону холма из земли стали показываться камни, всё крупнее и крупнее; наконец, Лейрус и остальные оказались в проходе, с двух сторон ограниченном скалами — ближними низкими и более высокими дальними.

— Смотрите внимательнее, — призвал друзей Нерождённый, — главное — не пропустить скалу в форме сидящего однорукого человека.

— И не забывайте смотреть по сторонам, — напомнил Ширел.

Они ехали вдоль низких скал уже достаточно долго, немногим менее часа, солнце уже склонялось к закату, а ни одной каменной глыбы, хоть отдалённо напоминающей ту, которая требовалась, не находилось.

— Это надо же такое выдумать — скала в форме сидящего человека, — вздохнул Зихий, мозоля глаза об очередной камень. — Однорукого сидящего человека!

— Да уж, задачка… — согласился с Древославным Зеникс, порядком уставший рассматривать скалы и пытаться представить себе, похожи ли они на сидящего человека без одной руки, или нет.

— Скажем, вот эта скала, — продолжал возмущаться Зихий, проезжая мимо нависающей над ними глыбы, плоской с одного бока. — Как определить, человек это или нет, сидит он или стоит… А может быть и лежит… А вот этот камень слева сбоку — голова или плечо или дракон его зна…

Древославный захлебнулся на полуслове, натянув на себя поводья с такой силой, что голова лошади задралась вверх.

— Вот он! Вот, будь он неладен! — завопил Зихий во всю мощь молодого горла. — Сидящий человек!

Друзья поспешили на то место, с которого юноша возбуждённо указывал на скалу.

— А ты прав, Древославный, если смотреть отсюда, то виден сидящий человек, — согласился волшебник. — Вот его сведённые вместе колени, голова, опущенная на согнутую в локте левую руку. Правой руки нет…

— Мы нашли её, — с облегчением проговорил Зеникс.

Лейрус развернул коня и посмотрел на противолежащие скалы: в опустившихся сумерках хоть и с трудом, но всё же можно было различить широкую щель в камне. Больше никаких отверстий в каменной гряде не было на много шагов что в одну, что в другую сторону.

— Судя по всему, нам туда, — кивнул Нерождённый в сторону прохода и все, пришпорив лошадей, сорвались с места и понеслись к входу в одно из бесчисленных подземелий Тартара.

— Лошади туда не пройдут, — первым заметил Зихий, приблизившись к входу в пещеру.

— Оставим лошадей здесь, — решил Нерождённый, спрыгнув на землю и стаскивая суму, в которую он накануне уложил огненные доспехи Тирабика. — Если кто-то хочет остаться, может посторожить коней.

Ширел, Зеникс и Зихий переглянулись.

— Не знаю, как другие поводыри поступали со своими Повелителями Стихий, но я проделаю с тобою Путь до конца, — не терпящим возражений тоном заявил волшебник.

— Ты же знаешь, Лейрус, я всюду пойду с тобою, — пробубнел богатырь.

— От меня ты уж тем более не избавишься — начинается самое интересное! Какие ещё могут быть лошади? Мы все идём с тобой! — воскликнул Древославный.

— Я и не сомневался в этом, — улыбнулся Лейрус, застёгивая доспехи. — Просто так спросил, для спокойствия своей и вашей совести… Готовы?

Все кивнули и вслед за вошедшим в разлом Нерождённым шагнули внутрь скалы.

Против ожиданий в пещере не было сплошной темноты — в каменном «потолке» сквозь несколько довольно крупных трещин и отверстий сумеречный свет проникал в достаточном количестве, чтобы различать, что находится внутри. Путники оказались в средних размеров пещере, почти квадратной. Пол и стены были влажными, кое-где валялись кости, то ли животных, то ли человеческие. В стене слева виднелся проход, плавно уходящий вниз.

— Что-то мне всё это напоминает катакомбы Миноры, по которым мы бродили, пытаясь найти логово Гиротса, — без всякого воодушевления пробормотал Зихий, оглядываясь. — Надеюсь, здесь нет никаких гигантских пауков и на ноги не придётся наматывать мочевые пузыри всяких зверей.

Зеникс усмехнулся, то ли выказывая другу поддержку, то ли посмеиваясь над ним. Древославный открыл было рот, чтобы заявить великану что-нибудь едкое, но в этот момент к ним обоим повернулся Ширел и с донельзя серьёзным лицом предупредил:

— Начнёте свои препирательства — обоих оставлю здесь подвешенными к потолку.

Юношам ничего не оставалось, как молча последовать за волшебником и Лейрусом, начавшими свой спуск. В проходе было гораздо темнее, чем в пещере, поэтому Нерождённый превратил искру, высеченную им о каменную стену, в несколько каплевидных огненных шаров, взвившихся к низкому потолку и летящих перед путниками, освещая им дорогу. Петляли по недрам земли довольно долго, но ни разу никто не нарушил повисшего молчания. Когда уже всем начало казаться, что они бродят по этому проходу так долго, что на поверхности уже наверняка наступило утро, тоннель разделился на три равных разбегающихся в разные стороны хода. Лейрус с улыбкой повернулся к друзьям:

— Как вы думаете, в какой из них нам нужно идти?

Остальные засмеялись, оценив шутку Нерождённого: центральный проход был закрыт каменной стеной, отличавшейся гладкой поверхностью, явно обработанной, и чёрным цветом.

— Понятно, что тоннель, ведущий к главной цели, закрыли от излишне любопытных посторонних, — отсмеявшись, сказал Зихий. — Но как нам открыть эту дверь?

— А вот как, — Лейрус показал на белевшее сбоку в стене углубление в форме человеческой ладони с растопыренными пальцами. Нерождённый поместил туда свою руку, чёрная стена беззвучно задрожала, засветилась изнутри, став сначала серой, потом почти белой, и медленно поднялась вверх, исчезнув в каменной толще.

— Быстрее вперёд, неизвестно, сколько она будет оставаться открытой, — поторопил своих спутников Лейрус.

Проскользнув в открывшийся проход, они сбежали по крутым высоким ступеням вниз, слыша, как с негромким рокотом за ними затворилась каменная стена. О стене тут же забыли: ступени закончились у высоких больших распахнутых ворот, пройдя за которые, путники увидели огромную пещеру, через которую протекала Река Двойного Огня.

Было светло, будто в самый солнечный летний день. Из под земли (хотя они и так уже находились глубоко под землёй) вырывались на волю два бурлящих потока — огненный и водный. Они почти соприкасались, изредка в воду падали брызги раскалённой лавы, выбрасывая высоко вверх фонтаны пара, а в пламя попадали брызги воды, на долю мгновения оставляя на теле огненной змеи белые шрамы, которые тут же исчезали. Между двумя потоками пролегала полоса из камня, настолько узкая, что по ней вряд ли бы смогла проехать колесница, запряжённая тремя лошадьми. Вода, красная из-за отражающегося в ней огня, текла ровным, единым течением, какое можно наблюдать, когда из бочки выливают на землю перебродившее вино; лава, напротив, перемешивала саму себя, сталкивая один свой огневорот с другим, тужась вырваться из каменных берегов. Пронесшись через высоченную пещеру, имевшей в длину никак не менее тысячи шагов, оба потока исчезали под каменными сводами, таким же образом, как и появлялись. Оторвав взгляды от огненно-водного великолепия и от светящихся невероятными бликами стен пещеры, Нерождённый и его спутники посмотрели через реки и увидали, что на другой стороне, в проёме точно таких же ворот, возле которых находились они сами, стоит Лезидир в лёгком кожаном защитном одеянии, с мечом в одной руке и боевым топором — в другой. Увидев, что Лейрус его заметил, он поднял топор над головой — даже отсюда, с большого расстояния, каждый поток имел не менее трёхсот локтей в ширину, было видно, как Повелитель Воды улыбается. Рядом с ним никого не было.

— Ну вот и цель Пути, — неожиданно тихо и спокойно произнёс Нерождённый.

— Почему с ним нет его поводыря, Зарака? — заподозрил что-то неладное Ширел, внимательно глядя на ту сторону. — Почему его нет?

— Может быть, он не так привязан к своему Повелителю Стихий, как ты к Лейрусу, — фыркнул Зихий, который с большим интересом следил за Лезидиром, чем обращал внимание на опасения волшебника.

— Жаль, что мы не можем пойти с тобой, — грустно сказал Зеникс Лейрусу.

— Это только мой бой, — ответил Нерождённый и улыбнулся: — К тому же, это было бы не слишком честно — двое против одного…

— Трое, — поправил Лейруса Древославный.

— Тем более, — улыбка Лейруса стала ещё шире.

— Не расслабляйся, — дрогнувшим голосом промолвил Ширел. — Слишком много улыбаешься… Будь осторожен…

Нерождённый с благодарностью за заботу кивнул магу и повернулся к Зихию и Зениксу.

— Надеюсь, ещё свидимся. Вы — хорошие друзья, — пожал руки обоим Лейрус, достал оба меча и подошёл к самому краю каменного выступа, под которым клокотала огненная река. Одновременно с ним вплотную к водному потоку приблизился и Лезидир. Стихии заволновались, забурлили, вверх потянулись водные и огненные столбы и через полминуты Лезидир и Лейрус уже размеренно шагали по мостам, перекинувшимся от их берегов к полосе камня, разделяющей Реку Двойного Огня. Вот они ступили на «ничейную землю», друг напротив друга, огненный и водный мосты тут же обрушились и растворились в потоках.

— Сейчас начнётся…, - глухим срывающимся голосом прохрипел Зихий и стукнул кулаком стоявшего рядом Зеникса, будучи не в силах справиться со своим лихорадочным оживлением; коснувшись натянутых, как струна, мышц богатыря, Древославный понял, что тот напряжен так, словно сам готовится вступить в смертельный поединок. Ширел внешне был самым спокойным из всей троицы, но и по нему можно было заметить большое внутреннее волнение: остроконечная шляпа сдёрнута с головы, борода топорщится, крепкие зубы усиленно жуют усы.

— Я смотрел, как ты прощался с друзьями — трогательное зрелище, — нарушил сгустившееся между двумя Повелителями Стихий молчание Лезидир, смотревший на противника с резкой, словно приклеенной к лицу, усмешкой и слегка наклонив голову набок. Золотые длинные волосы были собраны в хвост, дабы не мешались в бою, синие глаза отражали не больше страстей и чувств, чем кусок льда. Только сейчас стало заметно, что мечом и топором снаряжение Повелителя Воды не ограничивается: за спиной висел небольшой круглый щит.

— У меня хоть есть с кем прощаться, — ответил Лейрус.

— Это ты о том, что со мной никого нет? — понял Лезидир и его усмешка стала ещё более колючей. — Не волнуйся за меня, я не слишком переживаю, что меня никто не сопровождает. И вообще — заводить близких людей очень неблагодарное занятие, когда теряешь их, это причиняет много неудобств…

Нерождённый поморщился, словно от сильнейшей, сводящей с ума зубной боли; его почти близнец заметил это и с поспешностью продолжил:

— Можешь мне верить — я не знал, что Алисия была твоей возлюбленной. Я бы не стал убивать её лишь для того, чтобы причинить тебе боль. Я слишком ценю собственное мнение о самом себе, чтобы идти на такие глупые и грубые приёмы.

— Но ведь ты всё равно убил бы её, невзирая на то, какое она имеет отношение ко мне, убил бы из мести за то, что из-за неё не добрался до Камня Молний, — процедил сквозь зубы Лейрус.

— Ты прав, — полуулыбка впервые сошла с лица Повелителя Воды. — Всё-таки мы с тобою очень похожи…

— Только лицами.

— Нет, у нас с тобой есть какая-то внутренняя связь… Может быть, сложись судьба каждого из нас чуть иначе, мы смогли бы даже подружиться, — в синих глазах Лезидира мелькнула тень сожаления и тут же исчезла. — Но сейчас… Извини, но я тебя убью. Не могут соседствовать Повелитель Воды и Повелитель Огня.

С этими словами Лезидир поднял меч, который на глазах рассыпался на бесчисленное множество капель воды; капли с невообразимой быстротой заметались, словно пчёлы в раздражённом улье, и всего за две-три секунды сплелись в квадратную водную сеть, наподобие рыбацкой. Подчиняясь одному только взгляду Лезидира, сеть устремилась на Нерождённого, хищно подогнув углы и намереваясь охватить противника со всех сторон коконом. Если бы не доспехи Тирабика, уже окружившие Лейруса несколькими огненными силуэтами, Нерождённому пришлось бы непросто: но водная сеть наткнувшись на передний, седьмой по счёту контур из пламени и погасив его, уменьшилась вдвое — клубы пара заклубились над вступившими в сражение. Пара стала ещё больше, когда сеть добралась до следующего, шестого слоя огня, который потускнел, но выдержал водный натиск.

— Из-за этого пара мы ничего отсюда не увидим! Проклятье! — вскричал Зихий, топая в бешенстве ногой. В самом деле, обильно образующийся от столкновения огня и воды пар подобно стене тумана скрывал противников от взглядов со стороны, давая возможность различать лишь силуэты, движущиеся в завораживающем танце схватки.

После того, как атака водной сетью была отражена, Нерождённый перешёл в контрнаступление. Его мечи превратились в огненные клинки, которые при нанесении ударов удлинялись вдвое, после чего половина отделялась от меча и летела в противника. Повелитель Огня стремительно наносил размашистые удары с двух сторон, но Лезидир выхватил из-за спины щит и, водрузив его на левую руку, успешно вбирал в него выпады Лейруса — щит казался бездонной бочкой с водой, в которой с шипением исчезали все те снаряды пламени, что отрывались от мечей Нерождённого. В то же время «водный» не забывал и о нападении — каждое широкое движение его топора с серебристым лезвием обрушивало на Лейруса мощный поток воды. Огненные доспехи, медленно, но всё же восстанавливающие свои силуэты, угасшие под напором жидкости, спасали Нерождённого от утопления, но огромная сила, с которой волны разбивались о защиту, отнимали у Лейруса много сил — ему постоянно нужно было с огромным напряжением удерживаться на ногах, дабы не полететь кубарем на камни, или что ещё хуже, в водную реку. Силы Повелителя Огня таяли — нужно было одновременно атаковать, когда его атаки просто-напросто бесследно исчезали в вездесущем щите Лезидира, и сдерживать натиск настоящего шторма, который раз за разом, почти без перерывов обрушивался на него из-под мерцающего звёздным светом боевого вражеского топора. Сосредоточить все силы на чём-то одном было нельзя — вложив всю мощь в удары мечами, Лейрус рисковал быть сбитым с ног водным шквалом, а ограничиться только обороной означало выбрать медленное самоубийство: рано или поздно Лезидир, не отягчаемый самозащитой, опрокинул бы постепенно слабеющего противника и утопил бы его.

«Без доспехов Тирабика у меня не было бы ни одного шанса против Лезидира» — с горечью и подбирающейся усталостью подумал Нерождённый, когда удар очередного потока воды заставил его содрогнуться. Следующий взмах топора Лезидира выбил из рук Лейруса один из мечей, огненный клинок которого завертелся в воздухе подобно карусели на весенних городских ярмарках. Нерождённый заметил проскользнувшую по лицу Лезидира злорадную ухмылку и, пока огненное колесо пролетало вблизи пусть на долю мгновения, но расслабившегося Повелителя Воды, мысленно заставил вырваться из падающего меча два длинных языка пламени и, блеснув двумя маленькими молниями, обвиться вокруг руки соперника, держащей щит. Меч Нерождённого, упав на землю, тут же потух, а Лезидир глухо зарычал от боли — огонь прожёг плоть до костей, щит выпал из раненной руки, прокатился, подпрыгивая на камнях, и исчез в лавовой реке. Этот удачный манёвр позволил лишившемуся одного меча Лейрусу избежать немедленного поражения, но мало что изменил в соотношении сил. Повелитель Огня уже был не в состоянии провести по-настоящему опасный выпад, его атаки одним мечом были направлены лишь на то, чтобы не позволить Лезидиру, защищающемуся от слабых ударов пламени своим топором, сосредоточить все силы на посылаемых в Лейруса волнах. Нерождённый слабо, для вида атаковал и защищался, Лезидир походя, словно шутя, оборонялся и нападал, нападал. Из семи контуров доспехов Тирабика осталось только два, и внешний в скором времени грозил исчезнуть.

Повелитель Воды, ясно понимавший расклад сил, внутренне уже предвкушал свою победу. Он не замечал, как свободной рукой, спрятанной за спиной, Нерождённый плетёт огненную верёвку, уже достаточно длинную, чтобы несколько раз обмотать её вокруг руки. Пальцы двигались быстро, очень быстро, заставляя нити огня переплетаться друг с другом. Но сил сопротивляться натиску Лезидира оставалось всё меньше, Лейрус уже маленькими шажками отступал назад. Пот катился по лицу, застилая глаза, в которых от усталости и неимоверного напряжения стоял туман. «Ещё немного, ещё немного» — повторял про себя как заклинание Лейрус, заставляя пальцы свободной руки двигаться сквозь боль, удлиняя верёвку. Он чувствовал, что удары Лезидира стали сильнее — тот стремился поскорее добить держащегося из последних сил противника. Туман в глазах мало-помалу стал превращаться в багровую пелену, руки и ноги отказывались подчиняться голове. «ВСЁ» — без обречённости и страха подумал Нерождённый, просто отметил как очевидное обстоятельство. Чтобы не свалиться на спину, он опустился на одно колено, от смерти его отделял последний, слабо мерцающий огненный контур доспехов. На мгновение сознание, готовое отключиться, прояснилось, Лейрус услышал мелодичный, всегда напоминавший ему звон стекающих по лепесткам лесных колокольчиков капель росы, голос Алисии, звавший его по имени, мелькнул её образ, какой он увидел её в первый раз: в военном эльфийском наряде из необычного для её народа голубого тонкого сукна, похожего на шёлк, с распущенными волосами, недовольно поджатыми губами и сверкающими глазами… «Нет, ещё не всё…» — прошептал вслух Лейрус и выбросил, не целясь, вперёд руку с верёвкой из пламени. Лезидир, поднявший двумя руками топор над головой для последнего смертельного удара, лишь в последний момент заметил блеснувшую огненную нить и в следующую секунду почувствовал, как лишается опоры под ногами — как только Нерождённый даже не почувствовал, а скорее угадал, что верёвка затянулась вокруг ноги врага, он выпустил меч и что есть силы дёрнул верёвку на себя, падая на спину. Повелитель Воды взлетел в воздух, его топор взвился вверх и упал в отдалении. Удар всем телом о камни был настолько силён, что из Лезидира на какое-то время вышибло дух, он слабо ворочался, но не понимал, что произошло с ним. Лейрус с трудом поднялся на ноги, подобрал меч и, пошатываясь, приблизился к лежащему врагу. Тот уже несколько пришёл в себя и, увидев подходящего Нерождённого, шевельнул здоровой рукой — река тут же выстрелила в Лейруса столбом воды. Тело Повелителя Огня само уклонилось от последней атаки, Лейрус неуклюжим прыжком оказался над Лезидиром и пронзил его грудь мечом.

Вся схватка была скрыта от глаз Ширела, Зихия и Зеникса густым плотным облаком пара, сквозь который они не видели вообще ничего, не считая слабых вспышек, означающих удары огненных мечей Лейруса, и разлетающиеся во все стороны брызги воды. Древославный вымеривал берег потока из лавы шагами то в одну, то в другую сторону, беспрестанно изливая такие выражения, услышь которые Урсус, его отец, он мог бы многому поучиться у наследника в плане сквернословия; Зеникс стоял неподвижно, белый-белый, сжав кулаки и неотрывно следя за клубящимся паром; Ширел, казалось, вовсе не обращал внимания на невидимую схватку, стоял с задумчивым видом и лишь изредка поглядывал в сторону разделяющей две реки каменной полосы. Когда всполохи света в паровом облаке угасли и вода уже не вылетала из него, все трое встрепенулись и вытянулись на цыпочки.

— Ну, ну, ну, ну…, - сквозь зубы подгонял развеивающийся пар Зихий.

Наконец серая завеса разошлась и они увидели два тела, лежащие одно подле другого. Лезидир лежал ничком и был хорошо виден меч, торчащий из его обугленной груди; Лейрус же лежал ничком, лицом вниз и нельзя было понять, жив он или мёртв.

— Неужели…? — прошептал посиневшими губами Зеникс.

В этот же миг Нерождённый слабо пошевелился, приподняв голову и откинув одну руку назад, пытаясь перевернуться на бок.

— Он жив! — крик Зихия разнёсся по всей пещере, прокатился по каждой её неровности и вернулся к ним, отражённый от стен и потолка.

— Он жив…, - беззвучно шевельнул губами богатырь.

— Он жив! — продолжал кричать Древославный. — Он победил его! Победил! Всё! Победа! Конец!

Зеникс и Зихий принялись скакать вокруг Ширела, будто малые дети или молодые козлята, по несколько раз заключив его в радостные объятия. Улыбаясь, волшебник постарался поскорее выбраться из хоровода восторга и очумелых воплей; подойдя к огненной реке, он посмотрел на лежащие между водой и пламенем тела и покачал головой:

— Конец? Что-то мне подсказывает, что это далеко не конец…