"Умереть — непозволительная роскошь" - читать интересную книгу автора (Воронин Андрей, Воронина Марина)Глава 16С первыми лучами августовского солнца златоглавая столица засверкала своими куполами. Город просыпался не спеша, постепенно сбрасывая оцепенение прохладной ночи. День обещал быть солнечным и теплым. Москвичи спешили на работу, не обращая внимания на давку в общественном транспорте. Многие не пропускали газетных киосков и успевали прихватить парочку свежих печатных изданий. Если бы можно было в то августовское утро заглянуть в газеты, то каждый бы непременно натолкнулся на сенсационные статьи о гибели атомной подводной лодки «Курск» в Баренцевом море… С самого утра троица была уже на ногах, готовая к решительным действиям. Однако Шлеме пришлось немного помаяться в ожидании, пока откроется читальный зал в Ленинке, чтобы наброситься на старые подшивки газеты «Новый век». Конечно, можно было ускорить процесс через архивные подвалы ФСБ, но Барышников решил не рисковать и не привлекать к себе нездорового любопытства. Пока Сан Саныч налаживал связи по своим каналам с МВД, где официально расследовали массовое убийство в газете «Новый век», а отставной полковник Сухой перелистывал старые подшивки в поисках фотографа с двумя "Е", Таньга и Макар томились от бездействия в салоне «Форда». — Как думаешь, Таньга", — спросил полусонного азиата Макар, — найдет Шлемофон фотографа? Напарник молча кивнул. — Значит, снова мочить! — с усталостью в голосе произнес Лигачев. Приятель Макара пожал широкими плечами. — Не все ли равно, — удивленно пробурчал азиат, — или резать, или мочить! Лигачев неприязненно скосил глаза на собеседника. — А-зия! — процедил сквозь зубы Макар. — Темный ты человек, Таньга! Напарник приоткрыл глаза. — Это почему? — спросил он. — Ты это говорить из-за цвета моего лица? Лигачев энергично покачал головой и сплюнул через открытое окошко. — Мудак ты, Таньга, — бросил он, — не в лице дело! — А в чем? — В душе, браток! Узкоглазый ухмыльнулся. — Душа — потемки! Макар укоризненно покачал головой и смерил азиата презрительным взглядом. — Вот я и говорю, Таньга, — отрезал мужчина, — что ты темный человек! Люди о чем-то думают, беспокоятся, а ты все дрыхнешь и дрыхнешь, как чурбан бесчувственный! Узбек усмехнулся, оскалив свои желтые зубы. — Это оттого, Макароныч, — промолвил он, — что у меня на душе спокойно и хорошо, а тебя, совестливого, черти стали трахать во все дыры! — При чем здесь совесть! — возразил Лигачев. — Ведь тебе что друга, что брата порешить — один хрен. А на душе у тебя спокойно оттого, что ты с утречка травки накурился! Таньга замолчал, собираясь с мыслями. — Твоя правда, Лигачев, — признался азиат, — если нужно, всех зарежу — работа такая! — Херовая работа! — К другой не приучен… Макар хотел что-то сказать, но не стал распыляться перед напарником-наркоманом. На душе было прескверно, особенно когда он вспомнил молоденького компьютерщика и своего сына, которого не видел больше года. — Вот именно, — проворчал Макар, — только на зеркало нечего пенять, коли рожей не вышел! Таньга понимающе посмотрел на приятеля. — Ты, Макар, не оттого бесишься, — подвел итог Таньга. — А отчего? — Не похмелился после вчерашней попойки, вот и скверно тебе. Азиат кивнул на бардачок в салоне. — Хочешь? У меня есть косячок! Лигачев, скривив губы, нетерпеливо отмахнулся от предложения. — Да пошел ты со своей травкой, — сказал он. — Вот кабы водовки стакан! — Помрешь ты, Макар, из-за своей водки, — убежденно заявил наркоман приятелю, — клянусь мамой, ласты склеишь! — Да, пошел ты, праведник херов, — отмахнулся Макар. — Я быстрей отдам коньки, если сейчас не похмелюсь! Таньга и бровью не повел, однако заметил напарнику. — Хозяин запретил сегодня пить! Макар резко оторвался от сиденья. — А пошел он… — взорвался бугай, — я сам себе начальник! Я двадцать с лишним лет по струнке ходил! Так хоть напоследок расслаблюсь! — Хозяин — барин! — бросил приятель. — Плохо кончишь, Макар! Казимир Владиславович начинал терять самообладание и терпение: он уже пролистывал последнюю, четвертую толстую кипу газет, но то, что искал, не находил. Правда, ему несколько раз встретились фотографии, где стояли инициалы «Е. Е.», но этого было мало — ему нужно было полное имя и фамилия фотографа. К Сухому подошла библиотекарь, молоденькая худенькая девушка и, положив на стол еще одну, но весьма тонкую подшивку газеты «Новый век», виновато произнесла тихим бархатистым голоском: — Это последнее, что осталось. Старик снял запотевшие очки и недовольно уставился на библиотекаршу, которая сразу же съежилась под колючим и пронзительным взглядом странного любителя старых подшивок. — Что это? Девушка вздохнула. — Это — подшивка самых ранних спецвыпусков еженедельника «Новый век», — пояснила молоденькая практикантка. — Возможно, здесь вы найдете интересующий вас материал. — Спасибо! Казимир Владиславович взял тонкую, отдающую плесенью бумажную стопку и с обреченностью начал перелистывать пожелтевшие страницы. — Что-нибудь еще? — поинтересовалась миловидная девушка. Шлема отрицательно мотнул головой, не поднимая покрасневших глаз. — Нет, нет… Страницы подшивки медленно переворачивались, мелькали фотографии, и перед глазами рябило от статей. Сухой перевернул очередную страницу и вдруг встряхнул свинцовой головой: ему показалось, что он заметил нечто похожее на два "Е". Одним рывком отставник вернул на прежнее место газетный лист и впился в фотографию топ-моделей, запечатленных на подиуме. Дыхание старика остановилось, но через несколько секунд его сердце учащенно забилось в рваном ритме. Шлема смотрел на имя и фамилию, напечатанные под фотографией, и боялся пошелохнуться, чтобы не спугнуть увиденное. — Е-ка-терина Ер-шова, — медленно прочитал он. Старик не верил в удачу и несколько раз тряхнул толовой, потом еще раз снял очки и протер их и только тогда еще раз осмелился взглянуть на инициалы фотографа. — Есть! — обрадовано выпалил Казимир Владиславович. — Ах ты гадкая бабенка! Ну, теперь-то я с тобой поквитаюсь! Осмотревшись боковым зрением по сторонам, он незаметно вырезал из газеты фотографию с фамилией автора. Затем он встал из-за стола и с расстроенным видом подошел с подшивками к библиотекарю. — Ну что, нашли? — поинтересовалась миловидная девушка. Шлема тяжело вздохнул. — К сожалению, нет! — Очень жаль, уважаемый! — развела руками библиотекарша. — Могу ли я вам еще чем-нибудь помочь? — Вряд ли… Девушка попалась весьма ответственная. — Может, статья напечатана в другой газете или журнале, — предположила она. — Возможно. — Тогда я поищу, если хотите… — предложила она. Шлемофон поспешно замахал руками. — Нет, нет! Девушка понимающе закивала чернявой головкой. — Устали… — Да, милая, — согласился Сухой, — возраст, понимаете ли, дает о себе знат… — Что ж, заходите в следующий раз. — Непременно, — пообещал чекист. — Весьма благодарен вам за внимание! Девушка смутилась. — Ну что вы… — До свидания! — Всего хорошего! Полковник Сухой, бывший кэгэбист, а ныне профессиональный киллер, галантно откланявшись, спешно засеменил к выходу своей неуклюжей походкой. Молоденькая библиотекарша с жалостью и состраданием посмотрела вслед пожилому человеку. Таньга первым заметил шефа, резво ковыляющего по улице, и толкнул в бок напарника. — Смотри, Макар! Лигачев приоткрыл осоловевшие глаза и сильно изумился: он еще никогда не видел Шлемофона, передвигающегося в таком быстром темпе. — Так это же Сухой! — Он самый, — весело усмехнулся азиат. — Интересно, кто его так завел? — Может, задницей на гвоздь приземлился, — в тон приятелю предположил Макар, — или у кого-нибудь пропеллер с реактивным двигателем одолжил? Бугаи рассмеялись. Однако, когда старик с шумом ввалился в салон автомобиля, внутри воцарилась тишина и спокойствие. — Ну, что? — не выдержал Макар Лигачев. — Узнал что-нибудь или вхолостую слетал? Шлема расплылся в ухмылке. — Есть! — Что? — не понял Макар. — На жопе шерсть?! Узбек, не выдержав местного юмора, разразился оглушительным роготом. — Молчать! — вдруг гаркнул старик. — Су-ки! Опять нализались! В салоне снова воцарилась тишина, только изредка нарушающаяся виноватым сопением и тяжелыми вздохами весельчаков приятелей. — Вам что приказано?! — Да самую малость, Владиславович" — оправдывался Макар. Старик скривился. — Да от тебя за версту самогоном несет, пас-куда пьяная! Лигачев махнул рукой. — Чем от меня несет, — зло и угрожающе сказал он, — тебя. Шлема, не должно колыхать! Мое дело «мочиты», и я с этим справляюсь. И неважно, кого отправить в преисполню: Васю, Масю или.., тебя! Старик встретился взглядом с Макаром и счел за лучшее не злить этого костолома. Он решил припомнить эти угрозы при случае. — Я еще маленько подожду, — произнес Шлемофон, — а вот одна баба ждать не должна. Посмотрим на что ты, браток, сегодня годен! — Не волнуйся! — А мне нечего волноваться, — усмехнулся Сухой, — пусть Барышников волнуется. Кстати, пора его обрадовать хорошим известием! Старик достал из кармана сотовый и набрал знакомый номер телефона… Сан Саныч Барышников с самого утра обзванивал своих старых знакомых, чтобы хоть как-то выйти на следователя Викентия Прошкина, который в ментовских кругах считался человеком неподкупным и порядочным. Мало того, многие считали его придурковатым фанатом, не очень умным, но упрямым и дотошным. Единственное, что смог сделать майор, так это связаться со старшим лейтенантом Остапчуком, одним из людей, работавших в следственном отделе капитана Прошкина. Сан Саныч пил холодный кофе у себя на квартире, когда зазвонил сотовый телефон. Достав аппарат из внутреннего кармана пиджака, майор протер блестящую от пота лысину и приложил коробку к уху. — Барышников! — сухо, по-военному отчеканил Сан Саныч. Из телефона послышался голос Сухого. — Саныч? — Он самый. — Привет! — радостно и возбужденно поздоровался Шлема. Барышников чуть не поперхнулся остатками холодного кофе. Он не любил, когда обменивались ничего не значащими фразами. — Привет, привет и утром тридцать три привета, — грубо произнес толстяк. — Ты что, Шлемофон, бесплатные уши здесь нашел? — При чем тут это? — заворчал обиженный старик. Барышников был не в духе. — Да мы с тобой, старый мудак, уже здоровались! — вспылил майор. — Ты по делу говори, а приветы своей теще посылай на праздники! — Так я по делу и звоню, — проворчал Казимир Владиславович. Барышников, почувствовав, что запахло жареным, понизил тон и настроился на серьезный лад. — Ладно, Владиславович, — смущенно объяснил Барышников, — не сердись на меня! Сам понимаешь, в каком цейтноте мы находимся… Однако старик был сильно обижен и не сразу пошел на мировую, понимая, что сейчас очень многое зависит именно от него, полковника запаса Сухого Казимира Владиславовича, а потому решил немного по" дразнить своего начальника. — Понимаю, Барышников, — усмехнулся старик, — когда вынимаю! Услышав мерзкую поговорку, Сан Саныч чуть не зашелся от возмущения и уже хотел было наорать на старика, но его остановил дружный рогот Макара и Таньги, доносившийся по связи. Майор сдержался, понимая, что он ноль без этой грозной троицы. — Ну, ты даешь, Владиславович, — рассмеялся майор, — видно хорошо живешь, коли еще в таком возрасте твой агрегат на ходу. Я вот этим похвастаться шибко не могу… А ты, как я посмотрю, старик не промах! — А ты что думал, Саныч, — самодовольно хмыкнул пенсионер, польщенный похвалой, — лучше сорок раз по разу, чем ни разу сорок раз! Новый взрыв смеха донесся до ушей Сан Саныча, который снова подыграл старику. — Силен, дружище! — А как же! — гордо хмыкнул старый чекист. — Закалка старая, советская, не то, что теперь! — С тобой не соскучишься, — весело сказал майор и тут же перешел к делу: — Все это хорошо, но ближе к делу. Что там слышно у вас? Грубая лесть немного смягчила полковника Сухого. Он крякнул и с достоинством стал выкладывать последние новости. — Кое-что есть! Барышников весь напрягся, чувствуя, что старик не зря столько времени копошился в библиотечных залах. — Ну, не томи, старая лиса! — нетерпеливо воскликнул Сан Саныч. — Ты же знаешь, Владиславович, что я сижу как на иголках. — Ладно, слушай, — смилостивился Сухой. — Наш фотограф — баба! — Так, так… — А два "Е" расшифровываются очень просто, — продолжал старый чекист. Майор сгорал от нетерпения. — И как? — Екатерина Ершова. — Как?! — Ер-шо-ва, — по слогам вынес смертный приговор Сухой. Сердце Барышникова, минуту назад почти застывшее, сейчас бешено заколотилось. — Ты ничего не путаешь? Старик недовольно хмыкнул. — Обижаешь. — Не обижаю, а спрашиваю, — строго сказал Барышников. — Осечки не будет, как в прошлый раз? — При чем здесь это? — возмутился старик. Ты же сам знаешь, там был экспромт! Майор вздохнул. — Ты это не мне, а боссу объяснишь! — Не волнуйся! — Мне нечего волноваться, — ответил Барышников, — не мне, а тебе яйца на пятки натянут! — Разберемся, — буркнул Шлема. И отставной полковник Сухой, и ныне действующий майор Барышников прекрасно знали, на что способен Кузьмич. Они также понимали, что если операция провалится, то и Шлеме, и Сан Санычу, и их сподручным саван будет заказан моментально. — Будь на месте, — приказал майор, — а я подниму досье на подругу и минут через пятнадцать-двадцать перезвоню тебе. Понял? — Понял. Барышников выключил сотовый аппарат и, взяв записную телефонную книжку, нашел в ней необходимый закодированный номер телефона. Троица сидела в машине в ожидании звонка Барышникова. Таньга, как обычно, дремал, Лигачев вертелся, озираясь по сторонам и не находя места, а старик о чем-то сосредоточенно размышлял. — Да перестань ты дергаться! — вдруг не выдержал Шлема. — А я не дергаюсь, — огрызнулся Макар, — а разминаюсь перед работой. — Успеешь еще! Макар тяжело вздохнул, отчего в салоне сразу пахнуло перегаром. Сухой брезгливо поморщился. — Дыши в сторону! — Может, вовсе не дышать? Снова могла вспыхнуть ссора. Таньга, молчавший до поры до времени, недовольно буркнул, не открывая глаз: — Перестаньте, мужики! Жизнь прекрасна… Расслабьтесь! Макар недовольно фыркнул и хотел что-то ответить, но тут зазвонил телефон. Старик резко поднял руку, давая понять, чтобы все замолчали. — Да. Звонил Барышников. — Записывай адрес и телефон, — сказал он. — Запомню, — произнес Сухой, но тем не менее, достал ручку и стал записывать на вырезке из газеты «Новый век», — диктуй! Только помедленнее… Сан Саныч продиктовал адрес, телефон и дал необходимые инструкции. Старик почти ничего не спрашивал, а только молча кивал головой и поддакивал шефу. — Все понятно? — Да. — Ну, с Богом! Сухой усмехнулся. — Тогда уж скорее с дьяволом! — произнес он и медленно положил трубку. Макар и Таньга вопросительно посмотрели на Казимира Владиславовича. — Ну что? Старик прищелкнул языком и развел руками. — Все требуют крови! Киллеры все поняли. Однако Лигачев не выдержал и воскликнул: — Скоро утонем в крови! Таньга усмехнулся: — Лучше в чужой, чем в своей! — Не один ли черт? Старик подумал, что в словах Лигачева есть доля правды и даже какое-то пророчество. Старый человек тяжело вздохнул и равнодушным голосом, который показался ему далеким и чужим, назвал адрес Екатерины Ершовой… |
||
|