Андрей ВОРОНИН СЛЕПОЙ В ЗОНЕ

Глава 1

Мужчина в строгом деловом костюме, белоснежной рубашке, дорогом галстуке медленно шел по аллее парка. Под тонкими подошвами его туфель хрустели мелкие камешки. Уже по одному тому, как он идет, было понятно: он непривычен к пешим прогулкам. Люди его плана ездят в лимузинах, созерцают Вашингтон сквозь толстые бронированные стекла. На вид ему можно было дать лет пятьдесят, если только богатая жизнь не позволила ему сохранить цветущий вид и в старости – короткая аккуратная стрижка, начинающая седеть четко очерченная бородка.

Было около десяти часов вечера. Парк сделался безлюдным, в наступавших сумерках белели скамейки, поблескивали урны из нержавеющей стали. Город, возвышавшийся над старыми деревьями, зажигался тысячами огней.

Поздний посетитель парка подошел к пруду. Прямо от его ног, от самой каменной набережной метнулась в темную глубину воды тень рыбы. Он отодвинул двумя пальцами манжету и взглянул на часы. Затем поправил золотую запонку с тускло мерцающим бриллиантом. Уселся на немного влажную от вечерней росы скамейку и наугад развернув толстую газету, принялся читать первую попавшуюся статью.

Так уж получилось, что на первой странице «Вашингтон пост» оказалось изображение Капитолия, снятого почти с того самого места, на котором сейчас сидел мужчина. И если бы он оторвал взгляд от газетных строк, то увидел бы подсвеченный прожекторами белый, купол помпезного ампирного здания на Капитолийском холме. Он не нервничал, не беспокоился, просто ждал. Таким людям, как он, если уж они назначили встречу, никогда и в голову не придет, что нужный человек не появится в нужное время. Каждое их слово – это приказ, даже каждая минута их молчания – это тысячи долларов. Приподнятые в удивлении или сведенные в недовольстве брови могут означать для собеседника потерю миллионов.

Пробежав статью до фамилии автора, обладатель седеющей бородки посмотрел в сумрак аллеи. И как раз вовремя.

Размашисто шагая, к нему приближался молодцеватый, с навечно прилипшей к лицу бесцветной улыбкой человек лет тридцати. Коротко стриженный, гладко выбритый, с немного суетливым, но тем не менее веселым взглядом. Ожидавшему на скамейке показалось, что пришедший рад видеть его, хотя в общем-то отношения между ними измерялись только деньгами, но можно радоваться и просто встрече со знакомым тебе соотечественником, если давно не приезжал на родину.

– Не смотрите на часы, я никогда не опаздываю.

– Я смотрю – а вдруг вы пришли раньше…

– Такого тоже не случается.

– Садитесь, – предложил владелец золотых запонок с бриллиантами так, словно разговор происходил у него в офисе, а не в парке, принадлежащем городским властям, и, аккуратно сложив газету, отправил ее в урну.

– Не откажусь. Вряд ли вы поймете смысл одной русской пословицы, но там говорят: «В ногах правды нет».

– А есть в ней смысл?

– Я уже чувствую его, хотя объяснить затрудняюсь.

Даже здесь, в безлюдном парке, где никто не мог их подслушать, они избегали называть друг друга по именам.

– Я думаю, что сделал вам неплохой подарок, вызвав в Америку.

– Да, благодарю. Лететь за свой счет из Москвы в Вашингтон довольно накладно. Куда лучше, если это оплачено вами.

– Как и все остальное в вашей жизни. Да, я ценю и свое, и ваше время, поэтому и плачу за него немало.

– Конечно, наш разговор дорого стоит, если из-за него пришлось пересечь Атлантику.

– Дважды пересечь: туда и назад, – напомнил обладатель седеющей бородки и положил себе на колени блестящий металлический кейс-атгаше, легкий, прочный и очень плоский, исключительно для бумаг. И добавил, глядя в лицо собеседнику:

– Вы сильно изменились за те два года, которые вам пришлось поработать в Москве.

– Я не отказался бы поработать там еще.

– Посмотрим.

– К сожалению, обрадовать мне вас нечем, – уже чисто по-московски развел руки в стороны американец, прилетевший из Москвы. – Русские, скорее всего, выиграют часть контрактов на постройку атомных электростанций в странах третьего мира.

– Такие новости я могу узнать и из газет, – пожилой мужчина кивнул в сторону урны, – вчерашних, и они не стоят даже десятицентовика.

– Вы же понимаете, я со своим официальным положением скромного клерка в полумифическом торговом представительстве вряд ли мог чем-то повлиять на исход переговоров.

– Я смотрю, вы не только других сумели убедить в своих якобы скромных возможностях, но и сами поверили в это, а зря, я готов предложить вам дело, от которого содрогнется весь мир.

Молодой собеседник несколько подобострастно рассмеялся.

– Я догадываюсь, чтобы исправить положение, вы и вызвали меня из Москвы?

– Да, русские выигрывают контракты по строительству атомных электростанций в странах третьего мира. А это, как вы понимаете, миллиарды долларов, которые могли бы стать моими. Наше правительство дает практически безвозвратные кредиты Москве, и было бы справедливо, чтобы они возвращались в нашу страну заказами, а не оставались в России.

– Что поделаешь, на сегодня Москва реально может перехватить двадцать-тридцать процентов заказов на оборудование для станций.

– Они не должны иметь и этого, – на лбу говорившего прорезалась тонкая складка, седеющие брови сошлись к переносице, на губах появилась злая улыбка.

– Я не против того, чтобы Россия принимала участие в ядерных проектах, но только не возводя ядерные электростанции. Станции буду продавать я, а они со своими незаселенными просторами и непомерными амбициями должны превратиться в большой могильник для наших радиоактивных отходов. Каждый должен заниматься своим делом. Международное разделение труда, кажется, так это называется.

– Мысль абсолютно правильная, – согласился собеседник, – но вся проблема в том, что их станции намного дешевле наших. И боюсь, их тридцать процентов скоро смогут превратиться в сорок.

Злая улыбка сделалась чуть шире:

– Но их станции куда менее надежны.

– К сожалению, не настолько, чтобы это решило исход переговоров. Да и честно говоря, вы и без меня знаете, их реакторы достаточно надежны. Чернобыль сильно подорвал их позиции на рынке, но о нем постепенно забывают, вряд ли в ближайшее время нам сильно повезет и произойдет еще одна авария на их территории.

– Я в вас не ошибся, ход ваших мыслей абсолютно верный… Короткая у покупателей память, – он отщелкнул замочки на металлическом кейсе-атташе, но крышку поднимать не спешил. – Они быстро забыли о Чернобыле. А между прочим, та авария позволила нам заключить свыше двадцати контрактов, на которые раньше рассчитывали русские.

– Десять лет прошло, страх миновал, и вот теперь, наконец, вновь главным критерием становится дешевизна оборудования.

– Дешево! Дешево! – с издевкой проговорил пожилой мужчина. – Но никто даже задешево не станет покупать себе смерть.

Глаза собеседника зажглись огнем азарта.

– Я, кажется, начинаю понимать, что вы сейчас предложите мне.

– Я не предложу, я прикажу, – усмехнулся мужчина, глядя на свое искаженное отражение в отполированной крышке кейса, – Если на одной из станций, построенных по русскому проекту, произойдет крупная авария, больше никто не захочет их покупать. Одна авария, в Чернобыле, еще может представляться случайной, но две крупных аварии – катастрофы – это уже тенденция. И у них останется только две возможности участвовать в ядерных проектах – добывать уран и захоранивать наши отходы на своей территории.

– И вы, и я – специалисты, – осторожно, уже предвидя ответ, возразил собеседник, – и прекрасно знаете, ждать, пока авария произойдет сама по себе, нереально. Пройдет лет десять, двадцать, тридцать… Она может и вообще не случиться.

– Нет, она произойдет, – прозвучал в густеющих сумерках зловещий голос.

– Вы уверены?

На какое-то время повисло молчание, нарушаемое только шумом большого города.

– Вы и организуете эту аварию, – пауза наконец-то была прервана.

– Я?

– Именно вы.

– Но это же…

– Это бизнес, и только… Миллиарды долларов, из которых несколько миллионов станут вашими.

– Я плохо представляю себе, как это можно устроить.

– Главное для меня знать: вы против моей идеи или готовы участвовать в ее осуществлении?

На этот раз не последовало даже короткой паузы.

– Согласен.

И только после этого слова, будто после пароля, крышка атташекейса поднялась. Пожилой мужчина огляделся. Вокруг никого, лишь несколько человек из его собственной охраны находились где-то в глубине парка, но и они не могли слышать ни звука из тихого разговора.

– Я прекрасно знаю обстановку в России, на Украине, в Беларуси. Там сейчас можно купить любой государственный секрет, любую технологическую разработку, любое самое секретное готовое изделие.

Собеседник кивнул:

– Если иметь деньги, то купишь все, включая власть, Причем значительно дешевле, чем у нас.

И вновь зазвучал бесстрастный, чуть с хрипотцой, не терпящий возражений голос:

– Но нашему объединению компаний ни при каких; условиях нельзя рисковать репутацией. Наши руки должны оставаться чистыми. Производить аварии изнутри, подкупив кого-нибудь из персонала, слишком рискованно, весьма вероятна утечка информации. Да и эффект мал – самоубийцу не купишь. А мне нужна глобальная катастрофа, о которой будут помнить лет десять, не меньше. Авария должна случиться только снаружи – локальный ядерный взрыв, произведенный под стенами станции. А потом, сколько бы ни звучало оправданий конструкторов, правительства, никто не сможет доказать обывателям, взорвалась ли сама станция или произошел взрыв ядерного заряда. Чем больше правды говорит кремлевское правительство, тем меньше народ ему верит.

Молодой мужчина слушал не перебивая, лишь только морщил лоб. Пока затея казалась ему трудно осуществимой, почти нереальной. Но вот в руках его собеседника появились карты, схемы.

– Вы когда-нибудь слышали о ядерных фугасах?

– Страшное оружие. Кажется, во времена Советского Союза в каждом крупном городе существовали шахты, куда устанавливались ядерные заряды. И в случае занятия города противником они дистанционным управлением должны были быть приведены в действие.

– Именно так. Теперь все ядерные фугасы – а большинство из них находилось в Беларуси и на Украине – принадлежат России, но еще не вывезены оттуда.

Семьдесят процентов из них находятся на одной из военных баз неподалеку от Чернобыля, – палец с отполированным ногтем указал точку на карте. – Из-за того, что у НАТО на вооружении ядерных фугасов не существовало, они и не попали под договор о сокращении ядерных вооружений. Согласитесь, довольно парадоксально: атомное оружие, которое предполагалось использовать исключительно на собственной территории. Но не в этом дело. Из-за сегодняшней неразберихи за сохранностью фугасов контроль минимальный. Я сумел-таки достать у наших спецслужб секретные досье на офицеров российской армии, имеющих к ним сейчас доступ, – на крышку кейса легла фотография человека в форме советского полковника. – Из всех подходящих кандидатур я отобрал эту – полковник российской армии Сазонов Виктор Иванович. У него есть реальные возможности организовать похищение ядерного фугаса.

– Возможности – этого еще мало.

– Я же сказал, что выбрал одного из многих. Кроме возможностей, у него есть еще и склонность к подобного рода делам. Он алчен, любит поразвлечься, вскоре его должны уволить из армии, и он наверняка задумывается о финансовой стороне своей будущей жизни.

– Я должен найти к нему подход?

– Это не совсем верно сказано. Он не должен с вами сталкиваться, не должен знать о вашем существовании.

– Понял, – усмехнулся молодой мужчина.. – Я знаю, кто сможет его обработать, да причем так, что наш полковник останется уверен, что идея украсть фугас принадлежит самому ему.quot;

– Вы собираетесь подложить к нему в постель испробованную вами в постели же женщину?

– Именно. Главное – пристроить к полковнику насос, качающий из него деньги, и вот тогда он задумается, где их можно взять сразу, а главное, много.

– Надеюсь, вы не ошибаетесь. Женщина – я подозреваю, о ком конкретно идет речь, – должна косвенно навести его и на подставного покупателя, с которым предварительно договоритесь вы, но снова не лично. В любой ситуации, даже в случае провала, вы должны оставаться в стороне, – на крышку кейса легла вторая фотография, – Вот идеальный подставной заказчик. Он работает в торговом представительстве Ирака в Москве. Зовут его Измаил. Он предупрежден о том, что вы свяжетесь с ним. Будет еще один участник сделки, без которого нам не обойтись: именно он выступит в роли посредника. Только о его существовании должен будет знать Сазонов. На него выведет полковника ваша женщина.

– Не слишком ли сложно?

– Я хочу немного перестраховаться. Участвовать в похищении, бегать с деньгами должны другие – местные, ваше дело контролировать, как идет операция, в случае провала я предпочитаю оказаться как можно дальше от центра событий, это и в ваших интересах. Но рискуем мы немногим. Русские думают, что если кто-то и решится похитить ядерное оружие, то непременно для того, чтобы вывезти его из страны, в крайнем случае, для того, чтобы переправить в Чечню, мы же используем ядерный фугас в соответствии с его назначением, так, как замышляли его создатели – на их же территории. Вот вам еще одна фотография – этому человеку предстоит стать посредником между Измаилом и Сазоновым. Молодой мужчина взял фотографию и немного брезгливо скривился:

– Мрачноватый тип!..

– Это уголовный авторитет по кличке Лимончик.

– А если он не согласится обеспечивать похищение фугаса?

– Этого не может произойти, – сухо рассмеялся владелец атгаше-кейса. – Русский мафиози Кореец, которого арестовало ФБР, дал против него показания. По этой цепочке – Лимончик – Кореец – из России уходили черные деньги и вкладывались в нашу экономику людьми из большой политики. И если намекнуть Лимончику, что в случае его отказа информация от ФБР поступит в Россию, он будет на коленях ползать, лишь бы только его высоким покровителям не стали известны показания Корейца.

– Естественно, его уберут после того, как прогремит взрыв на одной из ядерных станций?

– Я думаю, к этому времени его уберут свои же, у меня есть канал, чтобы намекнуть. Но человеку трудно поверить в свою смертность, и он будет пытаться спасти шкуру до самого последнего мгновения.

– Боюсь, как бы его не убрали раньше, чем мы завершим операцию. Каналы для намеков существуют не только у нас с вами.

– Для этого имеется запасной вариант, хотя в качестве посредника-исполнителя Лимончик мне более симпатичен. Вот, держите фотографию возможного дублера. Его фамилия – Шанкуров Аркадий Геннадьевич. Он банкир, владелец фармацевтического производства, на котором попутно изготавливаются и наркотики. Я думаю, он и без шантажа согласится поучаствовать в акции, лишь только почует запах больших денег. Хотя, повторяю, он – запасной вариант – на случай выхода из игры Лимончика.

Молодой мужчина в задумчивости потирал гладко выбритую щеку.

– Думаю, все должно получиться. К тому же риск минимален. Ни полковник Сазонов, имеющий доступ к фугасам, ни посредник, будь им Лимончик или банкир Шанкуров, не будут знать о настоящей цели похищения. Они будут уверены, что фугас понадобился Саддаму Хусейну. И даже в случае провала русским спецслужбам на нас не выйти.

– Как видите, я побеспокоился и о вашей безопасности, ведь от нее зависит моя собственная.

– Какая станция должна взорваться?

– Мне все равно. Любая из станций, построенных по российскому проекту. Я не кровожадный. Можете выбрать по своему усмотрению, хоть в самом удаленном от крупных городов месте. Несколько сот человек персонала – это пыль по сравнению с миллиардами долларов и рабочими местами для наших граждан.

– Полагаю, с этим нужно спешить?

– Несомненно. Операцию следует завершить до президентских выборов в России, пока там полная неразбериха.

– Но сам взрыв я возьму на себя.

– Я не сомневался, что так вы и решите, но не хотел вас подталкивать. Как вы собираетесь его осуществить?

– Это немного странно, но мне уже приходилось думать о нем, просто так, из любопытства. В своих проектах я предполагал использование обыкновенной авиационной бомбы. Представьте себе: ночь, бомба подвезена на расстояние где-то около тридцати километров, вертолет цепляет ее на трос и, пролетая над станцией, сбрасывает груз на крышу энергоблока. Мужчина с аккуратной седеющей бородкой сложил фотографии в кейс. Туда же запаковал и карты со схемами. Затем достал компакт-диск, на коробке которого значилось, что на диске записан англо-испанский словарь, подготовленный компанией «Мюгозой».

– На этом диске все, что вам понадобится: фотографии, адреса, телефоны, карты, схемы, координаты компаний, счета в банках, с которых вы сможете получать деньги. Код прежний. Завтра же вечером отправляйтесь в Москву и занимайтесь Сазоновым и Лимончиком. Но с утра зайдите в наш центр и получите подробные рекомендации от инструкторов.

– Неплохо было бы и подготовить общественность к возможной катастрофе: то, чего ждешь, всегда кажется намного страшнее.

– Я уже занимаюсь этим, финансирую несколько экологических кинофестивалей.

Нам обещали снять фильм к десятилетию чернобыльской катастрофы, что-то про монстров, которые живут в зоне, про генетические мутации… Кажется, фамилия режиссера – Хворостецкий. Я побеспокоюсь, чтобы у крупнейших телекомпаний нашлись деньги на покупку и показ фильма в лучшее эфирное время.

Сумерки уже окончательно сгустились в аллеях парка, заработала система полива газонов. Парк наполнился журчанием воды, а небольшой спокойный пруд лежал, словно забытое кем-то в траве зеркало, и отражал освещенное большим городом, и потому беззвездное, небо.

К авторитету криминального мира Москвы Лимончику выказывали свой интерес не только первые люди атомного лобби Соединенных Штатов Америки. Интересовалась им и ФСБ России, правда, интерес этот был вызван несколько другой причиной, никак не связанной с ядерной энергетикой…

Секретный сотрудник ФСБ, работавший со спецслужбой не постоянно, а лишь выполнявший отдельные, но зато очень ответственные задания, такие, которые поручить другим было нельзя, Глеб Сиверов ждал встречи с полковником Крапивиным в условленном месте.

«Вечно у них спешка, пожар, что-то срочное! – злился Глеб. – Связавшись с ними, никогда не построишь планы не то что на неделю вперед, но даже на час».

Подъехала машина. Сиверов сразу же понял, что в ней придется не только вести разговор с Крапивиным, но и ехать на рекогносцировку. В противном случае Крапивин никогда бы не позволил себе приехать за рулем «жигулей» старой модели.

Обычно он пользовался черной служебной «волгой» с водителем. Сиверову было забавно смотреть на полковника, одетого в джинсы и свитер. Наверняка тот не хотел, чтобы кто-нибудь мог заподозрить в нем фээсбэпшика.

Глеб не спеша перешел улицу, уселся на переднее сиденье рядом с Крапивиным и пожал ему руку.

– Подними стекло, – попросил полковник.

– Настолько серьезный разговор?

– Да. И вести мы его будем по дороге.

– Всегда тебе мерещатся подслушивающие устройства, шпионы. Может, ты еще думаешь, что кто-нибудь сейчас целится в твою драгоценную голову?

Крапивин неопределенно улыбнулся:

– Знаешь, время сейчас нервное.

– Конечно, как всегда в периоды выборов. Но ты же не кандидат в президенты?

– Еще не хватало, я не так глуп, как тебе кажется.

Машина медленно тронулась. Крапивин проехал пару кварталов, сворачивая то в одну улицу, то в другую, пока вновь не вернулся на широкий проспект. Он проверял, нет ли за ними слежки.

– Ты сейчас свободен, Глеб?

– Я же говорил, собираюсь отдохнуть.

– Куда собрался?

– В Париж.

– Вместе с Ириной?

– Естественно, полковник. Один я езжу только по делам.

– Мне неприятно сообщать тебе, Глеб, но на границе тебя но пропустят.

Сиверов пожал плечами. Он уже привык к такому стилю работы ФСБ, – Спасибо за откровенность, Крапивин.

– Это не мои старания, а генерала Судакова.

– Вам нужно выполнить срочную работу, за которую никто из сотрудников браться не рискнул?

– Да, Глеб, и дело очень серьезное.

– Выкладывай.

– Ты знаешь такого человека – Лимончика?

– В общем-то немного наслышан о нем, видел раз десять. Самый обыкновенный мерзавец, каких в России становится с каждым днем больше и больше.

– Его нужно убрать, – продолжая смотреть на дорогу, сказал Крапивин.

– А может, лучше арестовать? – Глеб решил немного поиздеваться над ним.

– Я сейчас тебе все объясню и ты поймешь. Глеб, ты не хуже меня знаешь, что в правительстве, в окружении Президента, в Думе встречаются не только ангелы с крылышками.

– Как везде. Как везде, Крапивин.

– Намекаешь на ФСБ?

– Рыба гниет с головы, а вашу организацию вряд ли можно назвать хвостом.

– Лимончик замешан в крупных аферах. Через Корейца, который сейчас арестован в Америке, он переправлял деньги теневого бизнеса, криминальные общаки и взятки, полученные чиновниками, в Штаты. Как ты думаешь, Глеб, Кореец станет молчать, выгораживать Лимончика?

– Думаю, месяц помолчит, но, если его прижмут, сдаст всех с потрохами.

– Правильно думаешь. Его арестовали две недели тому назад.

– А Лимончик, конечно же, на свободе?

– Он в Москве. Его нельзя оставлять в живых, Глеб, пойми. Если сейчас, перед выборами, вылезет наружу информация о коррупции в таких масштабах… – полковник покачал головой.

– Крапивин, я – не командир пожарного расчета, не боец армии спасения и рисковать жизнью ради того, чтобы несколько мерзавцев осталось сидеть на высоких постах, не собираюсь.

– Глеб, но ты же понимаешь, чем это грозит?

– Кому?

– Демократии, – с глупой улыбкой произнес полковник ФСБ.

– Понимаю. Но не я заваривал эту кашу, и не мне ее расхлебывать.

– Сиверов, если ты думаешь, что спасаешь чиновников, то ошибаешься. Я тебе обещаю – после выборов все они будут отстранены от власти, некоторые окажутся в тюрьме. Но только не сейчас.

– Почему генерал Судаков не хочет использовать свой аппарат? – полюбопытствовал Глеб. Крапивин тяжело вздохнул и перестроился в другой ряд, поближе к тротуару.

– В этом замешаны и наши люди из высшего руководства. Стоит только в Управлении заикнуться о Лимончике, ни Судакову, ни мне не сносить головы.

– Да, теперь я понимаю тебя, – Сиверов наконец-то смирился с мыслью, что ему придется отложить поездку в Париж и заняться работой.

– Положение у нас безвыходное, Глеб, и по-другому мы поступить не можем.

Это должен сделать человек со стороны – так, чтобы все выглядело, будто произошли бандитские разборки. Ты согласен? Глеб молчал.

– Если ты не сказал «нет», значит, принял мое предложение.

Крапивин загнал машину на стоянку и достал план жилого дома.

– Сейчас я покажу тебе, где Лимончик живет. Вот это десятиэтажный дом на проспекте Мира, – объяснял Крапивин, пока Глеб изучал план. – Квартира его в третьем подъезде на шестом этаже.

Глеб профессионально разобрался в расположении комнат, куда выходят окна.

Можно было использовать пару точек на крышах соседних домов. Но, уже зная наперед, что ему ответят. Сиверов спросил:

– Стекла в его квартире, ясное дело, триплекс – пуленепробиваемые?

– Да. Вдобавок они всегда закрыты жалюзи и шторами. Двери бронированные, постоянно дежурит охрана.

– Крапивин, ты приехал за мной на «жигулях», потому что хотел отвезти к этому дому?

– Да, сегодня Лимончик уехал в Голицыне и вернется где-то через час. Мне об этом доложил наш сотрудник. Едем..

Малоприметные «жигули» Крапивин поставил во дворе. Затем Сиверов вместе с полковником, вынув домкрат, подняли машину, открыли капот, разложили ключи. Все выглядело так, будто они ремонтируют автомобиль. Окна квартиры, принадлежащей Лимончику, выделялись из множества других окон своими темными зеркальными пуленепробиваемыми стеклами. Три окна на шестом этаже, еще два выходили на другую сторону дома. Глеб быстро оценил обстановку. Ни в один из подъездов просто так войти было невозможно, в каждом дежурил швейцар, наверняка прикормленный жильцами, в том числе и Лимончиком.

– Охрана у него в квартире находится круглосуточно, – говорил Крапивин, делая вид, что поглощен колесом, – так что пробраться в квартиру и спрятаться невозможно. Обо всех пришедших в подъезд швейцар информирует охрану. Он тоже из их команды. Все, кажется, едут!

Сиверов сидел на корточках и, держа в грязных от мазута пальцах шланг, старательно продувал его. Во двор въехал серый «кадиллак» в сопровождении двух джипов с охраной.

– Он всегда так ездит, – Прошептал Крапивин. – вот, смотри.

Из «кадиллака» пока никто не выходил. Зато выбралось трое охранников из джипа: крепко сложенные ребята с бритыми затылками – под куртками топорщились кобуры с оружием.

– Один из них поедет на лифте, а двое других поднимутся пешком, проверяя подъезд. Только удостоверившись, что путь свободен, из квартиры свяжутся с Лимончиком.

– Он рискует быть расстрелянным во дворе, – почти не разжимая губ, отозвался Сиверов.

– Не говори гоп…

– Я понимаю, машина бронированная.

Прошла пара минут, в течение которых охранники из второго джипа проверили двор. Затем, плотно обступив дверцу «кадиллака», они выпустили из машины самого Лимончика.

– Видишь, они так мельтешат, настолько выше своего хозяина, что засядь ты на крыше соседнего дома ни за что не успеешь попасть в него, пока они бегом движутся к подъезду.

– Да, – проговорил Глеб, – дело довольно сложное, но не безнадежное.

Понимая, что сейчас же уезжать нельзя, иначе их возьмет на заметку охрана авторитета, они провозились еще минут сорок. За это время Глеб многое для себя отметил. Уже сидя в машине, он поинтересовался у Крапивина:

– Я вижу, на крыше идет ремонт, – он указал на дымящуюся битумоварку, стоящую на крыше дома.

– Да, ремонт продлится еще две недели.

– Это не ваша бутафория?

– Нет. Ремонтирует жилищно-эксплуатационная служба.

– Отлично! Из какого подъезда выход на крышу?

– Можно попасть из любого.

– Через люк? Через надстройку?

– Через технический этаж и надстройки лифтовых шахт.

Глеб развернул на коленях план и удовлетворенно рассмеялся:

– Кажется, я нашел, как его достать.

– Ты не шутишь, Глеб?

– А как бы действовал ты, Крапивин, окажись ты на крыше?

– Спустился бы к его окну по тросу, закрепил бы на стекле кумулятивный заряд…

– …а после взрыва узнал бы, что «клиент» находился в комнате на другой стороне дома.

– Это первое, что пришло мне в голову, Глеб.

– Единственное, что от тебя требуется, Крапивин, так это примерно с точностью до получаса предупредить меня, когда он завтра вечером вернется домой. Наружное наблюдение за ним хотя бы ведется?

– Если я не ошибаюсь, Глеб, он приедет точно так же, как сегодня, где-то около одиннадцати-двенадцати вечера.

– Едем!