"Слепой стреляет без промаха" - читать интересную книгу автора (Воронин Андрей)

Глава 6

Альфред Иннокентьевич Бортеневский всю ночь не ложился спать. Он ходил по своей огромной квартире в Лаврушинском переулке из одной комнаты в другую. Его жена сидела на диване в гостиной, поджав под себя ноги. Ее глаза были красны от слез. Бортеневский то и дело поглядывал на телефон. В квартире, кроме самого банкира и жены, находилось четверо телохранителей. Это были самые лучшие, самые преданные охранники из его банка. Двое из них сидели в прихожей, один – у двери на балкон, а еще один – в кухне. Они были вооружены.

В восемь утра вновь зазвонил телефон. По звонку Бортеневский догадался, что звонок междугородный. Он судорожно схватил трубку, прижал ее к уху.

– Алло, я слушаю!

– Так вот. Ты еще не решил? – раздался уже знакомый банкиру голос.

– Я согласен на все, согласен… Я подпишу все бумаги, все бумаги будут подписаны!

– Вот когда бумаги будут подписаны, тогда ты получишь свою дочь.

– Что с ней? – выкрикнул в трубку Бортеневский. – Она жива?

– Конечно, жива.

– Дайте ей трубку, я хочу слышать ее голос.

– Ты плохой отец, – раздался голос мужчины.

В его голосе не было и нотки сочувствия. Это была простая констатация факта.

– Дайте, дайте, я вас умоляю! – срываясь на крик, просил Бортеневский.

– Девочка спит. Она изрядно переволновалась и будить ее не стоит.

– Дайте, я вас прошу! – Бортеневский почти совсем не владел собой. – Очень прошу, заклинаю!

Его жена вскочила с дивана и подошла.

– Что?! Что они говорят?! Скажи!

Бортеневский пожал плечами и поднял указательный палец, предупреждая жену, чтобы она молчала.

– И еще послушай, – раздался тот же спокойный и уверенный голос, – только не вздумай обращаться в милицию. Я предупреждаю. Иначе ты никогда не увидишь своего ребенка, не увидишь целиком.

– Хватит меня пугать! – истерично завопил Бортеневский. – Дайте ей трубку, я хочу услышать ее голос!

Несколько мгновений царила тишина. Затем послышался детский плач, тонкий, пронзительный голосок.

– Доченька, это ты? – закричал в трубку Бортеневский.

– Подожди, сейчас ты услышишь ее голос, – сказал мужчина.

И действительно, через несколько секунд в трубке послышалось прерывистое дыхание:

– Папочка, папа, забери меня отсюда!

– Доченька, доченька, как ты себя чувствуешь?

– Папочка, забери меня! Мне здесь очень плохо, они забрали меня у бабушки, забрали…

– Доченька, не бойся, все будет хорошо, я тебя заберу… Жена вырвала у Бортеневского трубку и громко закричала:

– Доченька! Родная моя… родная…

– Все. Разговор закончен. Послезавтра должны быть подписаны все бумаги.

Скажи своему мужу. Ясно тебе? – в трубке раздались гудки.

А жена банкира так и осталась стоять у стола. По ее щекам бежали крупные слезы, губы дрожали. Она как-то истерично вскрикнула и со злостью швырнула трубку на стол.

Один из телохранителей заглянул в комнату.

– Все в порядке? – осведомился он.

– Пошел вон! – закричал Бортеневский, Мужчина в белой рубашке с револьвером под мышкой виновато кивнул и покинул комнату.

Бортеневский устало опустился в кресло. Судорожно дыша, он несколько минут пытался прикурить сигарету. Но зажигалка все время выскальзывала из дрожащих пальцев.

Наконец Бортеневский смог зажечь сигарету и жадно затянулся.

– Это сумасшествие. Наверное, я не доживу до завтрашнего дня, у меня страшно болит сердце.

Он бросился к комоду и принялся рыться в верхнем ящике. Он выбрасывал наверх бутылочки, яркие коробочки с лекарствами. Наконец нашел таблетки.

Дрожащими руками он разорвал упаковку и бросил сразу две таблетки в рот.

– Тебе плохо? – участливо спросила жена, но по ее виду нетрудно было догадаться, что и она нуждается в помощи.

Ее тонкие пальцы дрожали, а лицо судорожно дергалось. Казалось, она вот-вот разрыдается, рухнет на пол и будет биться в истерике.

– Все хорошо, все будет хорошо. Не волнуйся. У меня много денег, я все улажу.

– Да к черту твои деньги! – закричала молодая женщина. – К черту! К черту!

Все из-за них! Ненавижу… ненавижу тебя и твои деньги! Из-за них мы потеряем дочь! Из-за них… из-за тебя…

– Успокойся! – крикнул Бортеневский, судорожно глотая воду. – Я тебя прошу, успокойся.

Но жена и не думала успокаиваться. Она зло, с ненавистью смотрела на мужа.

Бортеневский схватил телефон и принялся звонить Соловьеву. Но того нигде не было.

Прошло еще полчаса.

Нервы у всех были напряжены.

Только телохранитель в кухне чувствовал себя спокойно Он заварил себе кофе и, покуривая сигарету, не торопясь пил горячий ароматный напиток. Это был начальник охраны Бортеневского. Раньше он служил в спецназе, но за какие-то провинности был оттуда уволен. Бортеневский подобрал его. Он платил этому офицеру в несколько раз больше, чем тому платили в «органах», и надеялся, что деньги сделают этого человека преданным ему. И что если будет надо, то этот офицер сделает все, чтобы спасти Бортеневского. Офицер был спокоен.

Он привык бороться с видимым врагом, привык преследовать противника, стрелять, догонять, убивать. Но сейчас противник был невидим, и опасность не представлялась ему реальной. В душе офицер относился к богатому банкиру с изрядной долей скепсиса. Он считал, что вообще всех этих банкиров надо посадить в тюрьму, что все они воры и мошенники. Но платили хорошие деньги, а за деньги он готов был делать все – даже стрелять, убивать.

Зазвонил телефон. Бортеневский схватил трубку.

– Алло! Алло! Слушаю!

– Альфред Иннокентьевич, это Соловьев. Вы меня искали?

– Да, да! Сергей Васильевич, я вас искал.

– Что-нибудь срочное?

– Да. Они вновь звонили.

– Вы разговаривали с дочкой?

– Я слышал ее голос, – нервно прокричал Бортеневский.

– Это уже лучше. Я же вам говорил, что они с девочкой ничего не сделают до тех пор, пока вы не подпишете бумаги.

– А если я подпишу? Я сказал, что на все согласен…

– Правильно сделали, – спокойно проговорил Соловьев, – это очень разумно.

У нас еще есть время, и я думаю, мы успеем решить все проблемы.

– А где же… Где ваши люди? Что делают они? Я же вам хорошо плачу… Мы же с вами договорились.

– Спокойно. Не надо об этом по телефону. Я в курсе всех дел. Мои люди работают, я жду результатов.

– А вы? Почему вы здесь? Почему вы с ними не договорились?

– Я же вам сказал, Альфред Иннокентьевич, – Соловьев говорил таким голосом, словно учитель разговаривает с учеником, – не волнуйтесь, все уладится. Мои люди знают свое дело, и до собрания все точки над i будут расставлены. Поверьте.

– Хотелось бы верить, – выкрикнул в трубку Бортеневский. – Очень хотелось бы.

– Как себя чувствует жена? – спокойно и участливо осведомился Соловьев.

– Да что жена… У нее истерика, она кричит.

– А вот это зря. Поберегите нервы, успокойте жену. Охрана у вас хорошая?

Или. может быть, прислать своих людей?

– Охраны у меня хватает – полон дом.

– Ну, тогда я за вас спокоен. Из дому не выходите, в банк лучше не ездите.

Позвоните своим заместителям, пусть решают вопросы. Отложите все встречи, все совещания и находитесь дома.

– Спасибо за совет, Сергей Васильевич.

– Вы должны им воспользоваться. Это в ваших же интересах.

– Хорошо. Но что с моей дочкой?

– Я занимаюсь этим вопросом. Очень плотно занимаюсь, – уже твердо, каким-то стальным голосом сказал Соловьев.

И Бортеневский понял, что больше говорить уже не о чем.

Глеб Сиверов мчался на синем БМВ в сторону Выборга. Стрелка спидометра скакала от ста двадцати до ста пятидесяти. Время от времени Глеб посматривал на часы. Он рассчитывал, что доберется до дачи минут за пятьдесят. Пока все идет хорошо, волноваться не о чем. Если в квартиру Цыгана наведаются его друзья, то скорее всего, они решат, что произошли какие-то разборки. Денег в сейфе нет, два трупа. Оружие валяется на полу…

«Итак, двое уже мертвы…»

Глеб был спокоен, как всегда при выполнении задания. Он негромко принялся напевать одну из арий Верди, не убирая ноги с педали газа. Автомобиль Цыгана был прекрасным, и Глеб Сиверов его не щадил. Он резко тормозил, идя на обгон, не обращал внимания на рытвины, когда свернул с трассы на проселок, засыпанный гравием.

«Интересно, – подумал Глеб, – почему это бандиты не смогли проложить асфальт прямо до своих дач? Хотя, может быть, – тут же подумал он, – эти дачи не принадлежат бандитам».

Вскоре он увидел указатель «Синий Остров».

quot;Романтичное название, – присвистнул Глеб. – Синий остров, Синий остров…

Где-то я что-то читал. Наверное, в каком-нибудь оперном либретто. Такие названия подходят Бизе: Искатели жемчуга, Синие острова… В общем-то полная романтика. Боюсь, что сейчас этот Синий Остров станет красным. А может быть, все обойдетсяquot;.

Три километра, обозначенных на указателе, пролетели мгновенно. Глеб затормозил, не доезжая до открытого шлагбаума шагов двенадцать, и свернул на обочину. Он заглушил двигатель, перекинул сумку через плечо и выбрался из автомобиля, оставив дверь открытой.

Вначале надо как следует осмотреться. Он двинулся через кусты орешника.

Веточки похрустывали под ногами. Глеб вдыхал лесной воздух, пропахший смолой и цветами.

«Хорошо было бы все бросить и пойти в лес, пособирать грибы, просто побродить под деревьями… Но нет, надо торопиться, ведь у них в руках ребенок, и они с ним церемониться не станут. Надо действовать».

Глеб приблизился к проволочной ограде и пошел вдоль нее, прячась в тени деревьев, время от времени останавливаясь.

Наконец он увидел двухэтажный красный дом. Это было довольно-таки крупное сооружение.

«Да, неплохо живется бандитам», – отметил про себя Глеб.

Он поправил под мышкой кобуру с пистолетом, а затем, потянувшись, хрустнул суставами и поправил пистолет, засунутый сзади за джинсы. Цепким взглядом Глеб сразу же заметил одного из бандитов, который сидел в кресле-качалке на веранде дома. Он так же заметил, что у того под курткой короткий автомат Калашникова.

quot;Неплохо они вооружены. Не дай Бог у всех будут автоматы. Ну ладно, с этими-то я как-нибудь справлюсь. Это не профессионалы, а обыкновенные бандиты.

И обращаться с автоматами они вряд ли толком умеютquot;.

Глеб двигался осторожно. Сейчас ни одна ветка не хрустела под его ногами.

Он был похож на тень, бесшумно скользящую вдоль ограды. Он обошел дом со всех сторон. Дверь гаража была приоткрыта. Глеб не знал расположения комнат, не знал, в какой из них находится дочь банкира.

И тут в его голове созрел план операции.

Он развернулся и быстро направился к брошенному автомобилю. Поудобнее усевшись, он запустил двигатель, сдал назад, въехал на гравийку и направился прямо к дому, не сбавляя скорость. Он подъехал к даче вплотную И, затормозив, трижды просигналил.

Внизу открылась дверь, и появился один из охранников в коричневой кожаной куртке.

– Это Цыган приехал, – крикнул он, сбегая по крыльцу вниз.

Стекла БМВ были тонированы, и естественно, что бандит не мог видеть, кто сидит в машине. Подойдя со стороны водителя, бандит приостановился.

Глеб опустил стекло и поманил бандита пальцем.

– Иди сюда, я от Седого.

– От Седого? А почему сам Цыган не приехал?

– Но он же вам звонил.

– Да, звонил. А ты кто такой?

– Не твое дело! – резко сказал Глеб. – Возьми-ка вот эту сумку.

Бандит открыл дверь и всунулся в салон. Глеб схватил его за голову и втащил в машину. Ствол армейского «кольта» с глушителем ткнулся бандиту в подбородок.

– Если шевельнешься или пикнешь – ты сразу же станешь мертвым. Ясно?

Бандит испуганно моргнул, давая этим понять, что все понял.

– Сколько человек в доме?

– Пятеро, – пролепетал бандит.

– Где они находятся?

– Двое спят внизу, один на веранде, один с девочкой наверху. А один пошел в лес.

– Зачем он пошел в лес? – задал вопрос Глеб, нажимая стволом пистолета на горло бандита. – Зачем?

– Он сказал, что хочет пройтись.

– Когда он вернется?

– Не знаю, – сказал бандит и вновь испуганно заморгал глазами.

– Ну-ка, наклонись вперед!

Бандит покорно склонил голову. Рукоятка тяжелого револьвера обрушилась ему на затылок. Бандит бесчувственно завалился на сиденье. Глеб взглянул на его лицо, затем обшарил карманы, извлек «вальтер», две обоймы и нож. Все это Глеб спрятал в свою спортивную сумку.

– Полежи, приятель, полежи. А я пойду разберусь.

Он вышел из машины, перекинул через плечо сумку и быстро взбежал на ступеньки.

– Стой! – послышался окрик.

Глеб резко развернулся и выстрелил почти в упор. Грузный, коротко стриженный бандит, смешно взмахнув руками, медленно опустился на колени. Затем схватился за перила и с грохотом упал на газон с цветами. Но Глеб уже успел вскочить в дом – туда, где внизу, в гостиной, на диване лежали два бандита. Он дважды нажал на курок своего кольта и подумал, что эти ребята уже никогда не проснутся, что они навсегда попали в царство сна.

В этот момент тишину распорола автоматная очередь. Глеб упал на пол и покатился. Тот бандит, который сидел на веранде, стрелял сквозь окно. Наверху послышались топот и пронзительный крик ребенка.

Глеб подкатился к окну и лег так, чтобы его нельзя было увидеть. Бандит, будучи полностью уверенным, что убил Глеба, спокойно, но в то же время с автоматом наизготовку вошел в гостиную. Он сделал несколько шагов, и в этот момент «кольт» Глеба дважды выстрелил. Две пули вошли в грудь бандита. Его автомат упал на пол, а бандит еще несколько секунд раскачивался из стороны в сторону. Затем привалился к стене и медленно осел, оставляя за собой кровавую полосу на светлых обоях.

– Вот так-то будет лучше, – проговорил Глеб.

Он взял автомат, передернул затвор. Патрон вошел в патронник. Затем с автоматом в одной руке и с «кольтом» в другой Глеб медленно, прижимаясь к стене, направился в соседнюю комнату, в которой, как он понимал, была лестница, ведущая на второй этаж.

– Что там? Что там случилось? – раздался сверху мужской голос. – Цыган, это ты? Что такое?

– Я! Я! Выходи.

– Сука! – послышался крик, и загрохотали пистолетные выстрелы. – Сука!

Глеб понимал, что ни он, ни его враг ничего не могут сделать друг другу в этой ситуации и что как-то надо выманить бандита сверху.

А еще он слышал истошный плач девочки.

– Эй, ты, сука, я ее застрелю! Я ее застрелю! – кричал бандит.

Затем все смолкло. И у Глеба сжалось сердце. Но вдруг вновь раздался крик.

– Кто ты такой? Кто тебя прислал? – слышалось сверху.

– Не твое дело.

– Что тебе надо?

– Мне нужна девочка. И если ты мне ее отдашь – останешься в живых.

– Никогда! – проревел бандит.

Глеб помнил, что у задней стены дома стоит длинная деревянная лестница. И он решил ею воспользоваться. Неслышно крадучись, он выскользнул на веранду, затем обошел дом и подвинул лестницу к окну на втором этаже. Затем взобрался по ней и, разбив стекло, начал стрелять в потолок. Он стрелял до тех пор, пока не кончились патроны. А затем, ломая оконную раму, ввалился в комнату, держа перед собой пистолет.

– Брось оружие! – услышал он голос. – Брось, иначе я ее пристрелю!

Бандит держал на руках девочку, приставив пистолет к ее виску.

– Брось, я тебе сказал! – повторил он.

– Сейчас брошу, – глядя прямо в наполненные страхом глаза бандита, проговорил Глеб. – Вот уже бросаю, – и нажал на курок.

Бандит разжал руки. Пуля вошла ему в глаз. Девочка упала на пол.

Глеб бросился к ней.

– Скорее! Скорее! – он схватил ее на руки и побежал вниз.

Когда он с девочкой на руках выбежал на крыльцо, раздались выстрелы. Одна из пуль оцарапала плечо. Глеб скривился. На его куртке тут же выступило кровавое пятно. Стрелявший спрятался за бетонной плитой у клумбы.

Глеб Сиверов тоже упал на землю, прикрывая собой девочку. Та беззвучно плакала. Ее маленькое тело сотрясалось от страха и рыданий.

– Успокойся, успокойся, маленькая, – шептал Глеб, – сейчас я с ним разберусь, сейчас…

Девочка попыталась вырваться, но Глеб успел схватить ее. Вновь прогремел выстрел. Пуля впилась в деревянные ступени крыльца. Глеб понял, что на этот раз у него соперник посерьезнее, чем предыдущий.

Он вытащил пистолет, перезарядил обойму.

– Ну что ж, держись.

Он прицелился и принялся стрелять. Пули били по краю бетонной плиты. Глеб поднялся на ноги, продолжая стрелять, и с девочкой на руках бросился к машине.

За машиной он притаился в ожидании, когда же появится бандит.

И вот Глеб увидел, как тот приподнялся над бетонной плитой. Глеба на прежнем месте не было, и бандит растерялся. Он испуганно оглянулся. Глеб выстрелил. Бандит вскрикнул и спрятался за бровку. Глеб недовольно поморщился.

Нестерпимо болело плечо.

– Черт побери, как же я так промахнулся!

Бандит принялся стрелять по машине. Глеб улучил момент, приподнялся над капотом и, зажав «кольт» в двух руках, трижды нажал на курок. Бандит покачнулся и рухнул на плиту. Пистолет выпал из его руки.

Глеб стремительно рванул дверцу машины и увидел, что бандит, которого он оставил в машине, мертв. Пуля вошла ему в висок.

– Я не хотел тебя убивать, – проговорил Глеб, вытаскивая безжизненное тело из салона.

Двигатель запустился. Глеб усадил плачущую девочку на переднее сиденье и рванул с места. Машина неслась по гравийке, поднимая клубы пыли. У самого выезда на шоссе Глеб затормозил. Он взял аптечку, лежащую у заднего стекла, вытащил бинт, продезинфицировал рану и быстро сделал себе перевязку.

– Вот теперь можно ехать.

Он натянул окровавленную куртку.

– Куда? Куда вы меня везете? – негромко взвизгнув, спросила девочка.

– Сиди тихо, не бойся. Я везу тебя к папе с мамой. Ведь они тебя ждут, беспокоятся.

– Да, да, ждут! – девочка вновь расплакалась.

– Ничего, ничего, скоро мы будем дома. Только бы нам добраться до города.

Самое главное – добраться до города.

Через час они были в городе. У одного из почтовых отделений на окраине Глеб затормозил.

– Посиди в машине, я скоро вернусь.

В кабинке переговорного пункта Глеб быстро набрал номер полковника Соловьева.

– Соловьев слушает, – послышалось из трубки.

– Все в порядке, – коротко сказал Глеб, – девочка у меня. Встретимся в мастерской.

– Все понял. Молодец, – в трубке раздались гудки. Глеб заспешил к машине…

Соловьев откинулся на спинку кресла и с облегчением вздохнул.

«Наконец-то все в порядке. Глеб, как всегда, не подвел. Удивительный, человек, хотя очень опасный. И лучше его держать в друзьях, нежели быть его врагом».

Затем Соловьев набрал телефонный номер Бортеневского.

– Альфред Иннокентьевич? Соловьев.

– Да, слушаю, – выдохнул в трубку банкир.

– Хочу вам сообщить, что все в порядке. Ваша дочь находится у моих людей.

Мы забрали ее.

– Как забрали? – еще не веря услышанному, выкрикнул Бортеневский.

– Как забрали – долго объяснять. Мне сообщили, что вскоре она будет в городе.

– Немедленно! Я хочу немедленно видеть дочь!

– Не спешите, Альфред Иннокентьевич, все в свое время.

– Как она себя чувствует? С ней все в порядке?

– Скорее всего, все в полном порядке. Так что не переживайте, успокойте жену. Я думаю, к вечеру вы получите свою дочь.

– Боже, как я вам благодарен, Сергей Васильевич! Я теперь ваш вечный должник.

– Об этом мы поговорим в другой раз. А сейчас всего доброго. Кланяйтесь вашей красавице жене и скажите, пусть не нервничает, пусть не проливает слезы.

Все хорошо. У меня всегда все хорошо, – сам себя похвалил Соловьев.

Бортеневский подошел к жене.

– Ты слышала?

– Что я должна была слышать? – нервно и немного зло выкрикнула женщина.

– Нашу девочку спасли! Забрали!

Жена Бортеневского не поверила услышанному.

– А где она сейчас?

– Скоро ее привезут.

Бортеневский взял бутылку коньяка и плеснул в два бокала.

– Давай выпьем, дорогая.

– Да, я выпью. Выпью с удовольствием. Я вся извелась.

А в это время Глеб Сиверов добирался к вокзалу. Его попытался остановить постовой милиционер, но Глеб не прореагировал на его свисток. Он подъехал к вокзалу, бросил машину, взял на руки девочку, которая немного успокоилась, и направился к билетным кассам. До поезда на Москву оставался еще целый час.

Глеб подошел к билетной кассе.

– Мне, пожалуйста, купе до Москвы.

– Купе нет, – проговорила кассирша, – Мне, пожалуйста, купе до Москвы, – Глеб сунул в окошко четыре крупных банкноты.

Кассирша увидела деньги и все поняла.

– Пожалуйста, пожалуйста. Сейчас постараюсь что-нибудь для вас сделать, мужчина.

И буквально через полминуты у Глеба уже были билеты. С девочкой на руках он постарался затеряться в толпе.

– Ты чего-нибудь хочешь? – спросил он.

– Хочу пить, дядя.

– Меня зовут Федор Анатольевич, – сказал Глеб.

– Федор Анатольевич, дядя Федор, я хочу пить.

– Хорошо, хорошо, маленькая, сейчас что-нибудь придумаем.

Глеб протолкался без очереди к киоску, купил две бутылки сока.

– Пойдем, пойдем, сейчас я открою, и мы попьем. – А стаканчик? – заметила девочка.

Глеб вернулся и взял два пластиковых стаканчика. Он смотрел, как девочка жадно пьет сок. Когда она напилась, он спросил:

– Ну, чего ты хочешь еще?

– Я хочу спать, хочу к маме с папой.

– Скоро мы приедем.

– А бабушка? – спросила девочка.

– Бабушка? Не знаю. Бабушка, наверное, уже там.

– Где? У нас дома?

– Да-да, у вас дома. А где вы живете?

– В Лаврушинском переулке, – сказала девочка и назвала номер дома, впервые за все это время улыбнувшись.

– Ей было приятно, что она такая умная. Глеб тоже заулыбался.

– Да ты, я смотрю, умница, даже знаешь свой адрес.

– Я, дядя Федор, даже знаю номер телефона.

– Ну, ты совсем большая. Сколько тебе лет?

– Шесть лет и два месяца, – девочка показала два пальца. Один из пальцев был перепачкан темным виноградным соком.

– А ты не хочешь умыться или в туалет?

– Хочу, – кивнула девочка. – Только я боялась вам об этом говорить.

– Ну что ж, мы сейчас пойдем, и ты умоешься. А затем сядем в поезд и поедем.

– А почему мы едем на поезде, а не на самолете?

– На самолет нет билетов.

– А вот у моего папы всегда есть билеты на самолет, – и девочка принялась рассказывать, как папа, мама и еще два дяди провожали их в Ленинград. Это было месяц назад. Потом она взялась рассказывать, какой замечательный кот у бабушки и какая бабушка хорошая. Еще рассказала, что она несколько раз ходила в зоопарк и какой там смешной ослик. Они с бабушкой всегда покупали печенье, и ослик кушал печенье, беря его из рук. А вот крокодилы дочке Бортеневского почему-то не нравились. Также ей не нравились и жирафы.

– Они большущие-большущие и глупые-глупые. Я хотела с ними познакомиться, а они не хотят.

– Ничего, когда ты подрастешь, ты с ними познакомишься. И даже, наверное, подружишься.

– А я скоро подрасту, дядя Федор?

– Довольно скоро, – Глеб задумался. Он не знал, какую цифру назвать.

А потом сказал:

– Примерно, лет через пять-семь.

– Ой, это же очень долго.

– Не очень долго. Это тебе сейчас так кажется.

– А вообще я хочу шоколадку, – сказала девочка.

– Ну что ж, пойдем поищем шоколадку.

– Я хочу с орехами.

Они шли по вокзалу, держась за руки. Глеб слушал лепет девочки и пристально смотрел по сторонам, боясь, что в любой момент могут показаться враги. Он был весь как натянутая струна, готовый в любой момент к бою, готовый к неожиданному прыжку, готовый выхватить из-под куртки оружие и дать достойный отпор.

Но все было спокойно. Сновали пассажиры, кто-то куда-то спешил, кто-то спал, кто-то ругался. Вообще была обычная вокзальная толчея.

– Эй, дядя Федор, не идите так быстро, я потеряюсь! – Не бойся, не потеряешься, я рядом с тобой.

Глеб взял девочку за руку и почувствовал, как сильно болит плечо.

– Вам плохо, дядя Федор? – девочка заметила обильную испарину на лице Глеба.

– Нет-нет, ничего, просто немного жарко.

– А почему у вас кровь на руке? Я видела в машине.

– Ах, ты все запомнила. Это я оцарапался.

– А зачем вы стреляли?

– Господи, да ты и это знаешь?

– Знаю-знаю, я видела в кино. Вы их всех убили, да?

– В общем-то да. Они плохие.

– А, тогда правильно. Они наши враги?

– Да, они наши враги.

– А вы хороший, дядя Федор? Глеб пожал плечами.

– В общем-то, наверное, хороший. А как ты считаешь?

– Вы хороший. Такой же, как мой папа. Наконец-то они купили шоколадку и именно такую, какая нравилась девочке, и вдвоем принялись ее грызть.

Ровно за десять минут до отправления поезда Глеб Сиверов и его маленькая спутница вошли в вагон. Они подали билеты молоденькой проводнице.

– А кто еще едет с вами?

– Мы едем вдвоем, – сказал Глеб, затем наклонился к уху проводницы и прошептал:

– Знаете, эта девочка очень больна, поэтому пришлось купить все купе, чтобы никто ее не беспокоил.

– А что с ней? – таким же шепотом осведомилась проводница.

– Мне даже не хочется об этом говорить.

– Это ваша дочь? – спросила сердобольным голосом девушка.

– Нет, к счастью, не дочь, – горько улыбнулся Глеб.

Они вошли в купе. Глеб закрыл дверь и уложил девочку на нижнюю полку.

– Спи.

– А когда я проснусь, мы уже будем в Москве? Да, дядя Федор?

– Не знаю. Если ты будешь хорошо спать, то скорее всего, да. А если проснешься раньше, то тоже не страшно. Мы с тобой поговорим, во что-нибудь поиграем.

– Нет, я хочу спать. Я всю ночь глаз не сомкнула. Они так ругались, что я все время плакала. Они плохие, так им и надо. Но вы же, дядя Федор, их не по-настоящему убили?

– Конечно, не по-настоящему. Спи, спи, – Глеб поудобнее подвинул подушку.

Девочка отвернулась к стене, подложила ладошки под пухлую щеку. Ее белесые ресницы дрогнули, глаза закрылись, и поезд даже не успел тронуться, как она уснула.

«А теперь самое главное – спокойно добраться до Москвы», – подумал Глеб, глядя на мирно уснувшую девочку.

И только сейчас он почувствовал, как голоден. Он съел еще кусок шоколада и запил его холодным соком.

Глеб не мог спать. Дверь купе была закрыта. Он сидел, откинувшись к стенке. Под подушкой лежал «кольт». Глеб был готов в любое мгновение выхватить его.

В дверь купе негромко постучали.

– Кто там? – спросил Глеб, сунув руку под подушку.

– Это я. Вы чай будете пить? Глеб узнал голос проводницы.

– Да-да, – сказал он и, спрятав пистолет за спину, осторожно открыл дверь.

– Она уснула? – участливо спросила проводница.

– Да-да, уснула. Чай мы будем пить. И пожалуйста, если можно, бутерброды.

– Сейчас принесу.

Вскоре на столе стояли чай, тарелка с бутербродами. Глеб снова закрыл дверь и, глядя на стаканы с горячим чаем, вдруг понял, насколько устал. Его нервы были целые сутки напряжены до предела.

«Сомневаюсь, чтобы все закончилось вот так просто и благополучно», – думал Глеб, неторопливо жуя бутерброды.

Он смотрел в окно на быстро сменяющиеся пейзажи, на зелень, уже тронутую осенними красками, и у него на душе было тревожно. Когда-то давно, примерно такой же порой он с отцом ехал в купе из Ленинграда в Москву. Отец читал газеты, что-то постоянно подчеркивая ногтем, и негромко бурчал. Глебу было тогда лет четырнадцать.

– Ты чем-то недоволен, папа? – спросил Глеб.

– А чем можно быть довольным? Если бы ты, сын, был немного взрослее, я бы тебе кое-что объяснил. А так еще не время.

– Почему не время? И когда придет то время, когда ты будешь разговаривать со мной серьезно?

– Я с тобой всегда разговариваю серьезно и честно. Но политика – дело грязное. Это ты запомни.

– Как, грязное? – не понял Глеб.

– Все политики, чтобы оставаться у власти, вынуждены обманывать народ, вынуждены обманывать друг друга. И если политик не умеет обманывать, он никогда не удержится у власти.

– Даже если он очень умный? – спросил Глеб.

– Будь он мудрым и умным, как сам Соломон. Никогда. А для того, чтобы лучше обманывать, они придумали массу всяких вещей.

– Каких, папа?

– Они придумали газеты, радио, телевидение – все то, что мы читаем, слушаем и смотрим. Но тебе, Глеб, лучше пока об этом не задумываться.

– Пап, у тебя что-то случилось? – спросил Глеб, глядя – Да, случилось. И наверное, мне придется уйти со службы.

– Почему?

– Когда подрастешь – поймешь, – сказал отец и зло швырнул газету на полку.

И сейчас Глеб вспомнил все это настолько отчетливо, словно все происходило сию минуту, у него на глазах, словно на том месте, где спала спасенная им девочка, сидел отец – немолодой генерал Комитета Государственной Безопасности.