"Русская сталь" - читать интересную книгу автора (Воронин Андрей)

ГЛАВА 10

Сиверовская «девятка» притормозила возле деревянного частного дома на окраине. Весь небольшой участок задействован под огород, только возле самых окон несколько плодовых деревьев — молодая женщина собирает сливы в эмалированное ведро.

— Можно? — спросил Вадимыч и прошел в калитку, не дожидаясь ответа. Звякнув цепью, на него с рычанием кинулся лохматый пес.

— Нам бы хозяина, Григория Матвеича. Женщина резко обернулась, едва не опрокинув ведро.

— А вы кто?

— Друзья-товарищи.

— Заходите, раз так.

Войдя следом за ними, она молча достала бутыль со сливовой самогонкой, принесла тарелку с нарезанной вареной колбасой.

— Мы не за этим, — начал было Глеб.

— Умер он, — тихо произнесла женщина. — Раз уж зашли, помяните. Вадимыч открыл было рот, но закашлялся. Наконец выдавил из себя:

— Давно?

— Да уж лет десять.

— Я понятия не имел, иначе пришел бы на похороны.

— А мы никому не сообщали, — женщина отвела взгляд в сторону. — Папа ведь руки на себя наложил… Повесился, одним словом.

— Понятно…

— Так выпьете или нет?

Глеб не очень хотел, чтобы у бывшего моряка закрутилась похмелка. Но отказываться было нельзя. Опустошив по полстакана, они одинаково закусили ломтиком вареной колбасы.

— Извините, что суем свой нос, — начал Сиверов. — Не ради досужего любопытства. Может, вы, как дочь, знаете…

— Ничего не знаю, — резко оборвала молодая женщина. — Жил себе жил, потом взял и повесился.

— Тогда ладно, не будем мешать. Пошли, Вадимыч.

Хозяин пивной выглядел подавленным. Пропихнул в «девятку» свое крупное обрюзгшее тело и с мрачным видом закурил.

— Видел бы ты его. Весельчак, бабник. У всех, кто уцелел из экипажа, в ту ночь жизнь переломилась надвое. Потом уже ничего хорошего не было.

— Было. Ты ведь работал в поисковой команде, поднимал людей, чтобы родственникам отдать.

— Врагу не пожелаешь такой работенки. Трупы, трупы… Как будто на тот круиз собрались все отпускники страны. И каждый труп шевелится от течения. Один руками машет, будто хочет о чем-то предупредить. Другой отворачивается, будто отказывается от подъема. Больше двух дней никто из спасателей не выдерживал. Может, сейчас у людей нервы стали покрепче. Вон, по телику каждый вечер мертвецы. А нас тогда мороз по коже пробирал… Хотя ты отчасти прав. Я со спасателями вроде как горькое лекарство принял. И потому не полез в петлю, как Баженов.

— Куда тебя забросить? Домой?

— Нет уж, лучше на работу. Надо делом заняться, а то буду сейчас сидеть и представлять, как он голову в петлю сует.

Можно было не сомневаться — бывший член злополучного экипажа больше не переступит порог деревянного дома на окраине. А вот Слепой не стал откладывать, завез Вадимыча и сразу развернулся назад.

Молодая женщина, похоже, ждала Глеба. Так ждут большой неприятности после дурного предзнаменования. Разговор предстоял нелегкий.

— Сам я издалека, — сообщил Сиверов. — До сегодняшнего дня ничего про вашего отца не знал. Приехал по делу. Нравится нам это или нет — ваш отец имел к нему отношение.

— Поимейте совесть, не копайтесь в чужих могилах.

— Я вас понимаю. И все-таки не уйду. С вашей помощью мне надо кое-что выяснить.

— Не дождетесь. Знаю, что вам нужно: облить грязью отца, найти еще одного виноватого.

— Мертвых судить — пустое занятие. Меня интересуют живые. Доброе имя отца теперь не его, а ваше достояние, никто его отнимать не намерен. Ни одно слово, произнесенное здесь, не попадет ни в какие ведомства, ни в газеты. Все останется между нами.

— Не хочу я от вас обещаний. Хочу жить, как жила, понятно?

— Отец мог поделиться с вами. Мог оставить предсмертную записку. У всякой истории есть продолжение. Прошлое тысячью нитей связано с будущим. Если я лезу к вам в душу, значит, есть основания для беспокойства.

— Я знала, что меня не оставят в покое. Однажды явится человек ниоткуда и будет требовать ответа. На каком основании? Допустим, вы говорите правду, все останется между нами. Значит, вы одиночка: работаете лично на себя. Ваши красивые речи прикрывают шкурный интерес.

Она бросала обвинение за обвинением. Но на самом деле хотела только доказательств его честности. Сиверов снял защитные очки.

— Вы ведь женщина, в конце концов. У каждой женщины есть шестое чувство, оно работает вернее, чем самые современные детекторы лжи. Иногда ей просто хочется быть обманутой, но сейчас не тот случай. Давайте посмотрим друг другу в глаза, и вы раз навсегда решите: можно мне доверять или нет. Если нет, я уйду и больше не появлюсь. Найду другие способы докопаться до правды. Плохо, что время придется потерять, но ничего не поделаешь.

Он замолчал. Дочь Баженова продолжала стоять отвернувшись к окну. Потом вообще ушла из комнаты. Слышно было, как она высыпала вымытые сливы в таз, собираясь варить варенье.

Наконец она вернулась, встала в двух шагах от Глеба и пристально взглянула на него. Прошла одна минута, другая. Было видно, что она колеблется..

— Я помогу вам, — медленно произнес Слепой. — Начну сам. Незадолго перед выходом в рейс к вашему отцу обратились с просьбой…

— Мы всегда жили бедно, — добавила она. — А тут брата забрали в милицию — влез по дурости в историю. У отца вымогали три тысячи, иначе Колю отправят в колонию для несовершеннолетних. А тут человек появился, попросил разыскать на корабле одну штуку. Сказал, что она важна ему как память.

— Ему или кому-то другому?

— Не знаю. Отец открылся мне за месяц до смерти. Наверное, стало невмоготу. Надеялся, что полегчает, а вышло наоборот. Если бы корабль был военным, папа никогда бы не согласился. Но он решил, что дело безобидное, никаких государственных секретов он не выдаст, если найдет спрятанный крест.

— Крест?!! О таком предмете Сиверов меньше всего ожидал услышать.

— Этот тип сказал, что ищет крест, спрятанный на корабле давным-давно. Еще до войны, когда пароход был немецким. Вещь не золотая, из стали. Отец выразил сомнение, что крест уцелел. С пароходом столько всякого случилось: он подрывался на мине, тонул, ремонтировался, перегонялся из Балтийского в Черное море.

— Крест. Это же иголка в стоге сена, — пробормотал Сиверов.

— Он объяснил отцу, что крест достаточно большой, вот такого размера, — дочь Баженова развела руки, показывая приблизительную величину. — Короче, отец взялся за это дело. Подумал, вдруг получится. Решил не терять времени даром и начал поиски еще до отправления. Когда «Лазарев» отчалил, отправился осмотреть трюм. Он не хотел привлекать внимания. Первый час рейса был в этом смысле очень удобным. Весь экипаж занят, никто без дела не слоняется.

— Он вручную открывал задвижки, переходя из одного отсека в другой?

— Придумал предлог на случай, если кто-то из команды увидит. Он никогда не скрывался от других. Очень нервничал и спешил… Тут вдруг борт пробило. Вода хлынула под таким напором, что машинное отделение моментом затопило — там никто не выжил. Отец, захлебываясь, пытался закрыть задвижки. Одну закрыл наполовину, но дальше его подняло водой наверх, к самой переборке, и нырнуть он уже не мог.

— Он сказал что-нибудь о самом заказчике?

— Заказчик никак не назвался.

— Если б и назвался, то не своей фамилией. Меня интересуют приметы, детали.

— Обычный на вид. Они должны были встретиться в порту по окончании круиза.

— Он ничего не говорил о прошлых попытках отыскать крест?

— Тот человек сказал, где искать уже не стоит, Отцу показалось, что этот тип уже брал билет на «Лазарева» и он его там уже видел.

— Где он подошел к вашему отцу? Где они разговаривали?

— Прямо в порту. По большому счету отца трудно в чем-то обвинить. Откуда он знал, как все получится?

Перед уходом Сиверов хотел предупредить дочь насчет молчания. Потом понял, что не стоит — о сегодняшнем визите дочка покойного Баженова не расскажет никому.

Колеся по дорогам, Сиверов обычно никого не подсаживал. Привык, что на дороге его подстерегают неприятности. Но тут вдруг мужик в рубашке навыпуск выскочил, размахивая руками, под самые колеса.

Глеб напрягся, но все же притормозил. Может, в самом деле нужда? Таких ловушек враги еще не устраивали. Рука привычно нащупала рукоять «ТТ»

— Выручи, друг! Мне тут недалеко. Извини, что понервничать заставил. Пока под машину не кинешься, хрен кто остановит.

Мужик просился из одного поселка в другой. Подкинуть его ничего не стоило, все равно по пути.

— Не обижайся, не смогу. Я невезучий человек, со мной рядом лучше не находиться.

— Денег тебе надо. Держи, я ж не бесплатно, — мужик протянул в окно несколько мятых бумажек. — Может, негусто…

— Не в том дело. Со мной нарвешься на неприятности.

— Не морочь голову. Мне очень надо! Сиверов неохотно открыл дверь.

— Ну и настырный же ты. Спрячь свои деньги.

Пассажир начал что-то оживленно рассказывать. Глеб пропускал его слова мимо ушей и внимательно следил за дорогой. Дурные предчувствия возникали обычно на пустом месте.

Из-за поворота вдруг вылетел навстречу «КамАЗ». Каким-то макаром его вынесло на встречную, хотя обгонять вроде некого было и на асфальт не выпало ни капли дождя.

— Ё…, — успел завопить пассажир, когда Глеб резко вывернул руль.

Удержаться на трассе не смог бы даже Шумахер. Снеся два столбика ограждения, машина стала заваливаться на правый бок, одновременно соскальзывая вниз по пологому склону. Перевернувшись несколько раз, она скользнула на крыше в кусты.

Даже не пробуя замок, Сиверов оценил: дверцы заклинило. Интуиция подсказывала, как можно быстрей выбраться наружу. Выбив локтем растрескавшееся лобовое стекло, он прихватил за шиворот потерявшего сознание пассажира. И тут с близкого расстояния ударила автоматная очередь.

Пули с характерным звуком проштамповали легкий, как консервная банка, корпус машины. Тело под рукой Сиверова несколько раз конвульсивно дернулось. Бедняге уже не помочь, надо самому срочно вываливаться из «банки».

Обсыпанный осколками стекла, Глеб нырнул в кусты и дважды выстрелил в ту точку, откуда вели огонь из автомата. В ответ огонь открыли сразу с трех сторон. Сгруппировавшись, он откатился чуть дальше вниз, под защиту могучего тополиного ствола. Потратил две пули из небогатого запаса, расстреляв обе фары перевернутой машины — они еще продолжали светить.

Темнота всегда была его союзником, в темноте Слепой приобретал неоспоримое преимущество над врагами. Трасса была наверху — кроме тормозного следа и двух сбитых столбиков, там не осталось других следов аварии. При повороте каждая очередная машина ненадолго выбрасывала в сторону сноп света.

Противники торопились. На месте происшествия могли появиться сотрудники украинской автоинспекции. Сиверов прижался боком к стволу дерева и удивился возникшей паузе в стрельбе. Взглянул наверх и все понял. Кто-то затормозил и решил выглянуть вниз с обочины. Нападавшие ненадолго прекратили огонь — водителю ничего не стоит вызвать по мобильнику ментов.

Темнота в кустах была кромешной, но мужик наверху, судя по всему, различил перевернутый автомобиль. Сделал несколько шагов вниз. Сиверову пришлось выстрелить в воздух. Мужик сразу же припал к земле и стремительно скрылся из виду на четвереньках. По свету фар было видно, как тронулась его машина.

Стрельба возобновилась прежним сбивчивым многоголосьем. В темноте безлунной ночи враги ориентировались только на громаду дерева, зато Глеб время от времени различал силуэты.

Он выстрелил дважды. Один из противников оцепенел, даже не вскрикнув. Второй, наоборот, мучительно застонал, стал звать на помощь. Третий, пока еще живой и здоровый, принялся истерично мочить из двух стволов разом. Сиверов прижался к земле, чтобы переждать этот град пуль. Он знал, что ответным выстрелом не промахнется, но тут на трассе послышались сирена и визг тормозов.

Явились менты. Пора было отставить в сторону разборки и разбегаться в разные стороны. Низко пригнувшись, Сиверов попятился назад. Он не чувствовал себя победителем. Ни один из возникших на трассе вопросов не получил ответа. А разобраться с источником угрозы — вещь жизненно необходимая.