"Без права на смерть" - читать интересную книгу автора (Ворон Елена)

Глава 8

Амиара пошла на подъем; из застекленной кабины стало видно полнеба с вечерним миражом. Брызжущий искрами водопад сбегал по высоченным уступам призрачной скалы и терялся над темной полосой дальнего, настоящего леса. Бегущая ниоткуда вода бурно пенилась, хлестала бешеным серебром, и чудилось, будто мираж вот-вот зальет всю округу и начнется взаправдашнее наводнение.

На сиденье между Лэри и младшим землянином лежал магнитофон «Сони», крутилась кассета с записью Фрэнка Синатры. Стэнли не любил Синатру, но лайамцу он нравился. Возле магнитофона были разложены добытые сегодня друзы с кристаллами. В вечернем освещении кристаллы теряли синеву, больше ударяли в зелень.

Налюбовавшись, Стэнли начал складывать их в мешок. Ну вот, можно считать, всё обошлось. Зря Таи боялся отпускать его в эту поездку, Ловца послушать — так вообще землянам носа нельзя высовывать из поселка. Со скуки сдохнешь…

— Милт завистью изойдет, что с нами не поехал, — заявил он, убрав друзы. — А батарейки садятся, надо поберечь. — Он выключил осточертевшего за день Синатру.

— Тогда сам спой, — предложил Лэри. — Без молчунка.

— Чего захотел! Ловец запретил без молчунка петь.

— Спой, — настойчиво попросил лайамец. Он не отрывал взгляд от проложенной в траве колеи, по которой они возвращались; казалось удивительным, что легкая амиара оставляет за собой такой след. — Тебе ничего не стоит.

— С молчунком — сколько угодно. А так — нет. — Стэнли не на шутку обеспокоился. Вот оно — о чем Таи говорил. До дома — с полсотни километров, кругом ни души. В поселке никто не смеет покуситься на землян, а тут… Наверняка эти милрои слабой защиты так же падки на чужие чувства и воспоминания, как и мерзавцы на Шейвиере, от которых они удрали.

Таи опасается, что рано или поздно на землян начнется охота. А Стэнли уже столько раз пел без молчунка, раззадорил. Всё думалось: обойдется. Да и Лэри — обычно такой сдержанный, невозмутимый; с ним было не страшно ехать…

Лайамец остановил амиару:

— Никто не узнает. Ты споешь, а я помогу забыть.

— Нет. — Эк приперло! Вынь да положь. Стэнли отодвинулся, нащупал запирающую рукоять на дверце.

Лэри повернулся к нему всем корпусом. Его разозлило, что землянин отказывает в таком пустяке, к тому же он был уверен в своей безнаказанности.

— Давай без разговоров. Снимай молчунок; можешь не петь, а просто посидишь.

— Про Ловца не забыл? Он тебе этого не спустит.

— А ты не нажалуешься. Снимай!

Стэнли рванул дверцу и выпрыгнул из качнувшейся амиары. Бросился бежать, прорываясь сквозь цепкую траву. Серебряный водопад-мираж остался справа, небо впереди было темным, с первыми точками звезд.

— Стой! — заорал Лэри, кидаясь вдогон.

Не схватился бы за излучатель, думал Стэнли, удирая. «Стой!» — ударил в мозг мысленный приказ. Землянин мчался со всех ног. Он слышал Лэри — но его тело не подчинялось велению лайамца.

«Стоять!» Не действует. Молчунок! Он не только скрывает мысли, но и бережет от удара извне.

Слева куполом выгибалась роща. Стэнли узнал: заросли обжигалы, это она так растет. Он бросился к роще.

Сломлю ветку — и в морду суну. Обжигала его мигом в чувство приведет…

Он не успел: догнавший Лэри рванул за плечо, повалил наземь.

— Лежать! — зарычал он, в руке блеснул излучатель. Стэнли сжался. Чертов милрой — он же сотворит со мной что угодно. А напоследок память сотрет, чтоб не выплыло.

— Слушай, Таи с тебя спросит…

— Заткнись! — Лэри был обозлен и одновременно напуган. Нетрудно представить, что сделает Ловец, если узнает о его выходке.

— Отвяжись по-хорошему, и я никому не скажу.

— Конечно! — лайамец перебросил излучатель в другую руку. Нагнулся над Стэнли, нащупал металлическую пластинку на ухе землянина. — Нечего будет сказать.

— Ах ты!.. — В тот миг, когда Лэри сдернул с него молчунок, Стэнли взорвался ментальной бомбой, хлестнув своей яростью восприимчивого милроя. — Чтоб ты сдох!

Лайамец вскрикнул и повалился в траву. Стэнли прянул в сторону, вскочил, готовый пуститься наутек. Лэри лежал ничком.

— Ты чего? — Землянин вгляделся. Шагнул ближе, подобрал выпавший излучатель. — Лэри!

Лайамец не шевельнулся, не застонал. Стэнли присел на корточки, с опаской пощупал пульс. Пульса не было.

— Ч-черт…

Что теперь будет? Что скажет Ловец? А Шеви? Лэри сам напросился, он напал первым. Но он лайамец, он свой — а с меня шкуру спустят. Господи, что же делать?

Стэнли сунул излучатель в карман, отыскал в траве свой молчунок и потащил тяжелого лайамца к амиаре. Вот влип. Опять влип, да еще как!

Лоцман пролистнул несколько страниц, торопясь узнать, что станет делать Ловец Таи.

За прозрачной полосой окна чернела ночь, разжиженная светом фонарей. Свет пронизывал кроны деревьев и кусты, не оставляя в поселке укромных уголков.

— Я не позволю! — Таи обернулся от окна.

— В Долину, — повторил начальник поселка своим глуховатым, безжизненным голосом. Он прошелся по комнате. Шестигранный дом Шеви был разгорожен пополам стеной, на которой была растянута муаровая шкура черного поцелуйки. Еще одна шкура — серебристо-серая, с подпалинами, дарханская — свешивалась с койки. — Обоих.

— Ты с ума сошел. Милтона за что?

Шеви остановился перед Ловцом. Складки у рта сделались глубже, и он казался чуть ли не стариком. Серые глаза были неподвижны, точно вставленные в глазницы полированные камни.

— Я должен перед тобой отчитываться, Таи-Вэй? — проговорил он холодно, подчеркнуто называя Ловца полным именем.

— Когда речь идет о землянах — да. — Шеви чуть приметно усмехнулся:

— Лэри до сих пор не очухался. Мы даже не знаем, правду ли говорит поющий землянин, что Лэри первый на него набросился, и не было ли всё наоборот. Ты отлично сознаешь, что земляне — тоже в какой-то степени милрои. Сегодня один чуть не угробил Лэри, что выкинет завтра другой? Ты — начальник службы безопасности, ты можешь ответить на мой вопрос?

— Если наши обормоты вздумают к ним цепляться, земляне дадут отпор. Но это не причина, чтобы везти их в Долину Огней.

— Ты прав. Это — повод.

Таи отошел к шкуре на стене, провел ладонью по жесткому меху. За стеной — он знал наверняка — притаился и ловит каждое их слово Ники. Сын Шеви — славный парнишка и души не чает в обоих землянах; он отцу не простит, если Стэнли с Милтоном окажутся в Долине. Но Шеви это как будто не волнует? Он вроде бы не намерен объяснять свое решение.

— Шеви-Най, я хотел бы услышать, за что ты хочешь наказать землян.

— У них сильный удар. Еще чуть-чуть — и они научатся убивать. Долина пришибет их немножко, притушит пыл. — Глуховатый голос Шеви звучал безразлично. — И я не вижу дурного в том, если наши парни будут иметь доступ к их памяти. Это занятно и немного отвлечет их от дарханок.

— Я не позволю.

— Таи-Вэй, опомнись. Старший в поселке я, а не ты. И ты выполнишь мой приказ. Молча.

— Хорошо! Я выполняю твои приказы. Все. И отвожу в Долину тех, кто бегает к дарханкам.

— Разумеется. Это жестокая, но необходимая мера.

— Ники! — Таи ахнул ладонью по стене, которая перегораживала дом. — Поди сюда! — Ловец обернулся к Шеви. — У меня тоже сильный удар. И я заставлю Ники сознаться при всех, что он был у дарханцев. Уже после того, как я возил в Долину Эйро. Они поедут туда втроем — земляне и твой сын. Согласен?

— Он не был у дарханцев. Ты заблуждаешься, — возразил Шеви спокойно; однако застывшие, каменные глаза на мгновение ожили, взгляд метнулся к окну, к двери.

— Если я заблуждаюсь, то и ты ошибаешься, полагая, будто есть смысл везти землян куда бы то ни было, — проговорил Таи с нажимом. — Давай вместе признаем наши ошибки.

Шеви откинул голову, потер виски. Прошелся по комнате, задумчиво поглядывая в окно, на пронизанную голубоватым светом ночь.

— Почему-то нет миражей, — заметил он. — После заката ни одного не появилось. Удивительно, ты не находишь?

Ловец молчал.

— Я тут прикинул, — продолжал начальник поселка, — не взять ли нам пробы грунта со Свистящей Возвышенности? Мне думается, старший землянин кое-что смыслит в грунтах. Пошлем его туда вместе с Каэно и Дейа. Как ты считаешь?

— Разумно. — Таи испытующе поглядел на своего начальника. Шеви не сдался — он лишь предложил временное перемирие. — Доброй ночи. — Ловец вышел из дома, оглянулся на дымчато-желтое окно, опоясывающее шестигранник. Интересно, что Шеви скажет сыну? Чтобы думать забыл про дарханок — или чтобы впредь не попадался?

Он двинулся по тропке меж кустов к дороге, вдоль которой тут и там стояли перечеркнутые желтыми полосками дома. В поселке было непривычно тихо, словно все затаив дыхание ожидали приговора поющему землянину. Таи остановился, услыхав за спиной легкие шаги.

— Таи-Вэй, — шепотом окликнул Ники, догоняя Ловца. Он был напуган, но старался держать себя в руках. — Откуда вы знаете?..

Таи усмехнулся и ответил вопросом на вопрос:

— Как у тебя хватило глупости к ним полезть? После ночи Эйро в Долине. Ты что, не слышал, каково ему было там?

Ники опустил голову. Невысокий, по-мальчишески хрупкий, он вызвал у Ловца неожиданную жалость. Зачем Шеви приволок парня на Дархан? Ники путается с мехашками — а что будет, когда вернется к своим? И жениться-то не сумеет с такими воспоминаниями.

— Таи-Вэй… Наверно, это единственное… — Ники в смятении запинался, — единственное, чего вы не знаете. Отец… он сказал, ни одна девушка за меня замуж не пойдет.

— После дарханок — конечно.

— Нет, не поэтому. Таи-Вэй… вы… не будете смеяться?

— Над чем бы это? — Ловец подумал, не увести ли мальчишку к себе, чтобы потолковать в стенах дома, но Ники уже выпалил:

— Я — не милрой! — Он перевел дух и покаянно добавил: — Я не слышал Эйро, когда он был в Долине. Вправду не слышал. И меня никто не слышит. А отец говорит, что раз так, то кому я нужен, — и пусть лучше я с дарханкой, чем вовсе никак.

— Иными словами, он сам тебя к ним послал?

— Н-нет, — ответил Ники не слишком уверенно. — Но я так понял. Мы однажды повздорили, а он и скажи… И потом, — заторопился он объяснить, — поющий землянин говорил, что вы обещали в Долину больше никого не возить.

— Обещал, — хмуро признал Ловец. — Но будь я твоим отцом…

— …Вы загнали бы меня в куст обжигалы и продержали там с утра до ночи, — с великим облегчением подхватил Ники.

— Ошибаешься, — отрезал Таи. — Я бы меньше трепал языком.

Ничего не возразишь, думал Лоцман, озабоченно перелистывая страницы. Таи держит себя как нормальный человек, что же с ним не то? Ведь я знаю — или помню: кончится все это паскудней некуда, и виноват окажется Ловец…

Солнце едва поднялось, его прохладные лучи сквозили между деревьев, окрашивали розовым стены домов. В дальнем конце поселка, у склада, лаяли собаки и слышался смех: кто-то затеял возню с овчарками. Таи про себя улыбнулся: хорошо, что есть псы, с которыми можно побегать и поиграть, и кошки, которых можно подержать на коленях и погладить. Дарханское зверье не больно-то идет к чужакам, на ласку не покупается; отпугнуть зверя — это запросто, а вот приманить… Ловец прошел между сырых от утренней росы кустов и свернул на дорогу, пересеченную тенями стволов и полосами солнечного света.

— Эй, Таи! — издали замахала ему Кис. Она шла по дороге Ловцу навстречу.

Он остановился, чтобы подольше смотреть, как она идет. Жена Дау была в платье, которое пилот привез ей с Земли: зеленая ткань струилась вдоль тела, ласкала то бедро, то колено; серое кружево паутинкой оплетало грудь и рукава. Кис собрала на затылке свои песочные волосы и оттого стала немного другой, новой. Она подошла к Ловцу с шальной улыбкой на губах, глаза сияли. Солнце блеснуло на ее золотистых бровях, сделав их похожими на украшения из драгоценного металла.

— Ты разрешишь?.. — начала Кис.

— Нет.

— Сразу «нет»! Ты даже не выслушал.

— Когда ты приходишь с такой улыбкой и чего-то просишь, всегда оказывается что-нибудь несуразное, — объяснил он.

Кис засмеялась. Она светилась от счастья с той ночи, когда муж возвратился на Дархан.

— Разрешишь взять даншел? Он стоит свободный. А я хочу съездить к Средним Скалам.

— Даншел гонять — слишком жирно; возьми амиару. Дау, как я понимаю, с тобой?

— И земляне, — радостно сообщила Кис. — В амиару вчетвером не поместимся, нужен даншел.

— С землянами не поедете.

— Почему?

— Потому что твой муж лишил Милтона его семьи, — жестко проговорил Ловец. — Потому что не известно, отправится ли звездолет еще раз на Землю — и не останутся ли земляне тут навсегда. И простят ли они это нам. А если дойдет до драки…

— До драки не дойдет, — перебила Кис, просительно взяв его пальцы в свои. — Они понимают, что Дау не со зла, — у него был приказ.

Взгляд Ловца потеплел. Высвободив руку, он провел ладонью Кис по макушке, по тугому узлу волос:

— Я не могу тобой рисковать. — Она отстранилась:

— Это моя работа! Средние Скалы надо наблюдать.

— Вот и поезжай с Дау.

— Но Милтону тоже интересно. Это и его работа, он тоже изучает камни. Таи, — Кис положила ладони ему на грудь, — мне в поселке в десять раз страшнее, чем с землянами.

— Знаю. Но их с тобой не пущу.

— Ты перестал им доверять после выходки Лэри. — Кис вгляделась в его непроницаемое лицо. — Но пойми: чтобы землянин нанес удар такой силы, его надо довести. Мы же не будем…

— Земляне останутся в поселке. — Таи отвел ее руки. — Извини. — Он повернулся и зашагал по дороге.

Кис с обидой поглядела ему вслед.

— Вот выдумал ерунду! — прошептала она и пошла в ту же сторону, сдерживая шаг, чтобы никто не подумал, будто она бегает за Ловцом.

Таи свернул к дому своего помощника, а Кис прошла дальше, на площадку, где у белого куба энергостанции стоял в кои-то веки оказавшийся свободным даншел. Возле его длинного бока, с солнечной стороны, сидели на земле Дау, Стэнли и Милтон. При виде Кис они поднялись на ноги.

— Не вышло, — огорченно сообщила она. — Ловец заупрямился и разрешил ехать только нам с Дау. К тому же велел брать амиару, а я их терпеть не могу. Прямо не знаю, что делать. К Шеви пойти? Так он, по-моему, уже уехал…

Земляне переглянулись.

— Милт, мы вправду хотим в эти Скалы? Может, плюнем? Беа звал в Высокую Пустошь, тоже обещал что-то интересное. Хотя это займет дней пять.

Милтон поправил очки.

— О пяти днях не может быть и речи. Кто нас пустит? Это во-первых, а во-вторых… Плохо, что Ловец нам не доверяет.

— Работа у него такая, — заметил Дау.

— А нам надо, чтобы Ловец доверял? — Стэнли невольно напрягся.

— Надо, — после краткого раздумья произнес Милтон. — Пойду потолкую. — Он двинулся через площадку.

— Он у Лайо, — сказала Кис ему в спину.

Братья не случайно лишились доверия Таи. Стэнли оставил у себя излучатель, который он подобрал после стычки с Лэри, когда лайамец лежал без чувств. Ловец настойчиво спрашивал его снова и снова, но младший землянин так отпирался и глядел такими ясными глазами, что Таи в конце концов махнул рукой и отступился.

Милтон зашел домой, выудил оружие со дна своей сумки, сунул в карман и направился к дому помощника Таи.

Ловец стоял на тропке у дороги и, казалось, чего-то ждал. Или кого-то. Наверное, землянина.

— С добрым утром. — Милтон вынул излучатель. — Я принес тебе кое-что.

Таи забрал оружие и положил за пазуху.

— Так ты не возражаешь, если мы вчетвером съездим к Средним Скалам? — продолжал Милтон.

— Поезжайте. Но возьмите не даншел, а то уродство, которое зовется «лендровером». Сайго вчера пригнал его с корабля, и там лежит запас этих… емкостей… как их?

— Канистры с дизельным топливом, — подсказал Милтон по-английски. — Но в «лендровере» Кис с непривычки станет плохо.

— Даншелу тоже будет плохо, если на нем катать в такую даль.

— Как скажешь. Ну, я пошел.

— Постой.

— Да?

— Я знал, что излучатель у вас, — сказал Таи.

— Вот как? И не побоялся оставить, где лежал?

— Я его отключил. Вы не смогли бы стрелять.

— Предусмотрительный ты наш. Счастливо! — Усмехаясь, Милтон зашагал к энергостанции, где ждали его брат, Дау и Кис.

Лоцман скептически хмыкнул. Вранье! Не будет Таи мариновать оружие под кроватью — не такой он человек.

Уж коли он сыскал утаенный излучатель, то забрал без разговоров, и дело с концом.

Ладно, поглядим, что там дальше.

Кис выползла из «лендровера»; пошатываясь, сделала несколько шагов. После долгого пути по бездорожью ей было тошно, однако лайамка храбрилась.

— По-моему, вы все порядком бледны, — улыбнулась она, наблюдая, с каким мученическим видом выбираются с заднего сиденья земляне.

— Жаль, хорошей колдобины не попалось в этой гонке, — проворчал Стэнли. — Не все попробовали. Дау, как нарочно, старался нас угробить.

— Это не опасней, чем полет на Землю, — ответил лайамец.

— Неправда, — возразил Милтон, протирая очки. — Полет в машине вверх тормашками куда хреновей, чем любое звездоплавание.

— Дау, я с тобой больше не езжу, — добавил младший брат.

— Так ведь Кис велела торопиться, сегодня она — начальник. Но обратно в темноте поедем, не спеша.

— Слабое утешение. — Стэнли вытащил из машины сумку с припасами. — Ну, пошли? Куда нам?

— За мной. — Кис зашагала на подъем. Она оставила свое красивое платье в поселке, и теперь была в джинсах, красно-синей ковбойке и высоких сапогах. В джинсах она была тоже очень хороша.

На взгляд младшего землянина, в Средних Скалах не было ничего потрясающего. Камни и камни: серые, с бордовыми прожилами, изрядно покрошенные. Повсюду лежали россыпи зерен, серых и красных. Кис собирала образцы, делала снимки маленькой камерой, то и дело с восторгом протягивала мужу камешки, которые, с точки зрения стороннего человека, ничем не отличались от прочих. Лайамцы быстро перебирались с места на место, яркая ковбойка Кис и бежевый костюм Дау мелькали уже далеко. Стэнли держался подле брата. Милтон тоже кое-что собирал, иногда разбивал камни и рассматривал места разломов.

— Что они говорят твоей минералогической душе? — осведомился Стэнли, которому надоело ползать по осыпям и уступам.

— Что таких пород на Земле нет. Ничего похожего.

Уважения к Скалам у Стэнли не прибавилось. Он молча терпел, ожидая, когда старший брат натешится. На кой ляд собирать каменюки, которые некуда и незачем везти? На Землю они уж никак не попадут; скорее всего туда никто не попадет…

Завечерело. Солнце катилось вниз, цепляясь за макушки скал.

— Вот что я тебе скажу: самое время обедать и ужинать, — объявил Стэнли брату. — Брюхо подвело — сил нет! Надо Кис звать. Дау ей слова поперек не скажет, так и будет с ней таскаться, пока ночь не накроет.

— Давай звать. — Милтон отряхнул колени и присел на большой плоский камень. Камень был теплый, нагретый солнцем за день. — Знаешь, я всё задаюсь вопросом: вернемся мы на Землю или нет?

Стэнли пристроился подле брата. Звать лайамцев расхотелось.

— Я спросил у Таи, побеседовал с Шеви, — продолжал Милтон.

— И судя по их кислым мордам, нас тут собираются держать до смерти.

— Похоже на то… Звездолет у них на ладан дышит. И топлива кот наплакал, вырабатывают его на Лайаме по чайной ложке.

— Понимаю: они экономят. Но мы с тобой чем виноваты?

— Ничем, — вздохнул Милтон. — Мне сегодня Джулия снилась. Будто бы она уехала от того миллионера, вернулась в квартиру — а нас нет. Нигде. Полиция ищет…

Стэнли потер подбородок. Он не сомневался, что внушенные лайамцами мысли давно выветрились у Джулии из головы и она примчалась с малышкой домой. Стэнли искренне любил свою невестку — пожалуй, даже слишком, — и ему делалось не по себе, когда он представлял себе отчаяние, которое она испытывает.

— Давай удерем, — предложил он.

— Коли поведешь корабль — хоть сейчас, — улыбнулся Милтон. Улыбка вышла невеселой.

— Домой хочется — страсть…

Вскоре подошли лайамцы. Кис держалась за руку Дау; он тащил за спиной увесистый мешок с образцами и улыбался.

— Здорово поработали! — радовалась Кис. — Сейчас к машине, перекусим, возьмем теплые вещи — и к плешинке.

— У машины перекус? — возмутился Стэнли. — А я полдня еду с собой таскал! Нюхал ее, ронял слюни…

Кис захохотала:

— Все что-нибудь таскали! Пошли, мальчики, есть охота… — Она остановилась, задрав голову. — Смотрите! Где это?

На небе проступал бледный мираж: голая равнина, а за ней — низкие, углаженные холмы. Дау тоже поглядел, сдвинул брови.

— Станет поярче — может, узнаем. Идемте ужинать. — Двинулись. Нарождающийся мираж испортил пилоту настроение: он посматривал на небо и хмурился. Кис молча шагала рядом с мужем, держала за руку, то опираясь на его ладонь, то, наоборот, поддерживая Дау на крутом спуске. Вечерние тени накрыли «лендровер»; при виде машины — такой привычной, земной — у братьев одинаково защемило сердце.

— У, чудовище, — передернула плечами Кис. Милтон вытащил из багажника запасную канистру, долил топлива в бак.

— Чтобы потом в темноте не возиться, — пояснил он. Кис зажала нос и шарахнулась:

— Пакость! Как только вы на них ездите, на эдаких вонючках?

— У вас скоро и его не будет, пехом станете ходить, — обиделся за «лендровер» Стэнли.

— Ничего не будет, это точно, — подтвердил Дау, наблюдая за небом.

Солнце садилось, и мираж обретал насыщенность красок. Призрачная равнина была плоская, как стол, ветер гнал поземкой сероватый песок, присыпал и вновь обнажал небольшие камни. Холмы за равниной были голые, без единого деревца или травинки.

— Что это? Узнаешь? — спросила Кис у мужа.

— Это Долина Огней. — В небо уставились все.

— А где огни? — после долгой паузы осведомился Стэнли.

— Будут ночью.

— О-о-х, — выдохнула Кис. — Может, обойдется?

— Настоящая Долина далеко, а призрак на нас не подействует, — резонно заметил Дау.

— Хорошо бы. — С опаской поглядывая на небо, Кис расстелила пластиковую скатерку, разложила на ней еду, выставила четыре стаканчика, разлила воду из заслуженной, видавшей виды фляги. — Ешьте скорей. Не то плешинка засветится, а мы к ней не успеем.

— Что засветится? — Стэнли взял себе кусок мяса и ломоть тестянки, заменявшей лайамцам хлеб.

— Ну… плешинки — это вроде Долины Огней, — объяснила Кис, подвигая нарезанное мясо к мужу. — Только крошечные. Я их тут насчитала шесть; у трех уже была, сегодня исследуем четвертую.

— Так с кем ты ездила к тем трем? — поинтересовался Дау, уплетая мясо, положенное меж двух ломтей тестянки. Свой вопрос пилот явно задавал не впервые.

— С Таи, — нехотя ответила жена.

Дау поглядел на нее, и, хотя ничего не сказал, Кис почуяла немой упрек.

— С Таи надежней всего. Вот уж кто ни разу на меня не посмотрел как не положено!

— Верю.

— Ничуть не веришь. Но я тебе скажу: когда он свою жену вспоминает, у него глаза светятся…

— Так-таки светятся? — усомнился Стэнли. — Черные?

— Глупый ты! — Кис не на шутку взволновалась. — У Таи жена — самая красивая в городе, и трех дочек ему родила. И что — он станет за мной ухлестывать?

— Остынь, раскипятилась. — Дау с улыбкой коснулся ее руки. — Я который день только и слышу, какой Ловец замечательный да расчудесный. А Эйро в Долину повез, — добавил он, бросив взгляд на висящий над скалами призрак.

— Повез! — вскинулась Кис. — Но когда вернулся ночью, на нем лица не было. Мы слышали Эйро, ощущали весь его ужас; я чуть не умерла, и Таи пришел меня утешать. А на самого смотреть страшно. А уж когда привез Эйро обратно… — Кис не договорила, махнула рукой. Отпила воды из стакана. — Да ну вас, завели разговоры к ночи! — закончила она, бодрясь, хотя ее всю передернуло.

— Что было на плешинках, которые вы исследовали? — спросил Милтон.

— Разное. На одной было весело. Мы как дурачки сидели друг против друга и хохотали до упаду. На другой стали раздраженные и злые. Даже поссорились на обратном пути; я ему глупостей наговорила, и он тоже хорош был. А на третьей… — Кис запнулась. — Та плешинка очень сильная — так в плен забрала, что мы до утра просидели, пока не погасло.

— И что же? — Дау позабыл о еде, держал в обеих руках по надкусанному ломтю.

— Закаялась я к ней ездить. — Кис смущенно улыбнулась. — Плешинка языки развязала, мы самое сокровенное выложили. Потом в глаза смотреть было неловко.

— Вот что я скажу, друг мой Дау, — заговорил Стэнли, — не оставлял бы ты жену одну в поселке. Не ровен час, она с Ловцом еще куда съездит…

— А по ушам? — спросил пилот.

Землянин пожал плечами и взял себе еще мяса.

— Что ожидается на сегодняшней плешинке? — Милтон разорвал упаковку с печеньем, привезенную с Земли.

— Кто ж загодя знает? — отозвалась Кис. — Главное — вовремя удрать, пока она не зацапала…

…Призрачная Долина Огней растянулась на полнеба — близкая, отчетливая. Солнце село, на верхушках Скал затухали последние красноватые пятна, внизу было сумеречно и прохладно. Кис шагала по узкой расщелине, через каменные завалы, вела за собой мужчин. После ужина она надела куртку из меха желтой сплюшки; в таких же куртках были и остальные.

— Пришли. — Кис забралась на угловатую глыбу, которая перегородила расщелину. — Дальше хода нет.

За глыбой лежала небольшая впадина, с трех сторон замкнутая крутыми склонами. Ее наполняли густые сумерки, осязаемым темным потоком изливались навстречу пришедшим; на дне теплились редкие зеленоватые огоньки.

— Опоздали! — Кис схватилась за камеру. — Я-то хотела — с самого начала… — Она сделала пару снимков. — Присаживайтесь.

Они с Дау уселись поближе к плешинке, на краю глыбы; Милтон устроился поодаль, прислонился к каменной стене. Младший землянин потоптался на месте, озираясь.

— Если придется драпать, во тьме ноги переломаем. — Дау вынул из-за пазухи фонарик, подал его Стэнли:

— Первым пойдешь — посветишь.

— С молчунками вы ничего не услышите, — предупредила Кис. — Чтобы слушать плешинку, их надо снять.

— Мы сперва на вас поглядим, — отозвался Стэнли, которому ее затея вдруг разонравилась. — Может, плешь такое вещает, что и слушать ни к чему.

Огоньки внизу разгорались. Казалось, с плешинки смотрят отсвечивающие желто-зеленым глаза диких зверей. Кис сделала новый снимок, прижалась к плечу Дау. Он обнял жену, она тихонько спросила:

— Слышишь?

— Да.

Милтон потянул с уха молчунок. Стэнли присел возле брата на корточки, шепнул:

— Милт, не надо, а?

Тот потряс головой, не отрывая взгляд от россыпи огоньков. Стэнли поглядел на лайамцев: они подались вперед, вслушиваясь в голос плешинки.

— Что там? — Ему было и боязно, и разбирало любопытство.

— Помолчи.

Плешинка сияла; огней становилось всё больше, они начинали сливаться в озерцо яркого света. Блистающее озерцо глядело из черного провала, переливало оттенки желтого и зеленого: янтарный, золотистый, лимонный, изумрудный. Кругом стояла тишина, и лишь изредка потрескивали, похрустывали остывающие камни, да осыпались зерна крошившейся породы.

Стэнли приблизился к краю глыбы, сбоку посмотрел на Кис и Дау. Ничего не видят, не слышат, кроме своей плешинки. Он вернулся к брату.

— Милт?

— Да помолчи же!

Громко вздохнула Кис, вздох перешел в стон. Стэнли обернулся. Лайамка уткнулась лицом мужу в плечо, Дау гладил ее по спине.

— Родной мой, — выговорила она. — Не могу без тебя, жить не могу! Ты опять улетишь…

Стэнли прижался к каменной стене, сердце колотилось. Надо уйти. Нечего торчать тут с молчунком на ухе и подслушивать крики чужого сердца. Эти милрои, черт бы их побрал, из-за плеши сами не свои…

— Милт! Пойдем отсюда.

Старший брат не отозвался. Окаменев, он глядел на блистающую плешинку, пальцы впились в поднятые к груди колени.

«Еще две минуты — и я его уведу», — сказал себе Стэнли. Он поглядел в небо. Долина Огней нависала совсем близко, мираж тускнел: над настоящей Долиной село солнце.

Землянин прошелся по камню, глянул вниз, откуда они пришли. Там горели желто-зеленые бисеринки.

«Родной мой! — прозвучал у него в мозгу голос Кис — ослабленный молчунком, но внятный, исполненный любви и виноватой нежности. — Единственный мой, чудесный…» Стэнли дернулся. Что такое?! Ах, это не про него — про Дау. Ну, приехали; они будут друг с другом телепаться, а я слушай?

— Милт! — Он вернулся к брату, тряхнул его за плечо. — Вставай сейчас же! Где твой молчунок?

От внезапной волны сумасшедшей радости захватило дух. Кис! Счастье мое. Златоглазое солнышко…

К черту! Стэнли потряс головой. Это не его мысли. Это — Дау.

— Милт! А ну пошли! — Схватив брата за руку, он потащил его за собой, спрыгнул с глыбы в горящий бисер.

Мучительное желание быть возле Кис тянуло обратно, ноги едва слушались. Прорвавшаяся наружу чужая обнаженная любовь оглушала, пьянила, застилала глаза жаркой пеленой…

Земляне пробежали по хрустящему под ногами крошеву, перебрались через каменный завал, еще пробежали, натыкаясь в темноте на камни. Наконец Стэнли остановился, перевел дух.

— Ф-фуу. Удрали. Вроде нашу парочку не слыхать и никакая дрянь не светится?

Милтон пошарил в кармане, достал молчунок, приладил на ухо.

— Надо вернуться домой, — проговорил он, тяжело дыша. — Там Джулия с ума сходит. — Он помолчал. — Плешь проклятая…

Стэнли усмехнулся:

— Плешь — то, что надо. Только на нее не толпой вваливаются, а вдвоем.

— Вдвоем, — с горечью повторил Милтон. — А если у тебя жена на другом конце света?

Стэнли вынул фонарик, который отдал ему пилот, включил, посветил себе под ноги. Камни отсвечивали красными блестками. Там, на плешинке, он несколько мгновений любил Кис — а Милтон вспоминал Джулию.

— Милт, — шепотом сказал младший брат, — хочешь, увезем их на корабль?

— Чего?

— Их сейчас голыми руками бери. Отнять у Дау излучатель — раз плюнуть. Возьмем Кис в заложницы — и Дау свезет нас на Землю и не рыпнется.

— Что ты несешь?

— Тебя ждет Джулия, Лиз. Когда еще выпадет случай смотаться?

— Уймись! — отрезал Милтон.

Стэнли обиженно смолк. Можно подумать, это ему на Землю надо. Как будто это он во сне стонет, зовет жену и дочь.

— У них топлива не хватит вернуться, — помолчав, сказал Милтон. — Домой недотянут.

Стэнли постарался отогнать подступившую тоску, ответил легкомысленным тоном:

— Ну и черт с ними; мы и здесь неплохо устроились… Эй! — Он вскинул голову, прислушиваясь.

— Милтон! — донесся едва слышный зов Дау.

Братья рванулись к плешинке. Перемахнули через завал, промчались по каменной крошке, взлетели на глыбу. Камень был пуст.

— Милтон…

Они подскочили к краю глыбы. Внизу, в пылающем озерце, чернели два силуэта: Кис стояла на коленях, сгребала сияющие камни, а Дау пытался поставить жену на ноги. Движения его были вялые, неверные. Милтон спрыгнул вниз, отстранил пилота, ухватил Кис под мышки.

Лайамка завизжала, бешено отбиваясь.

— Стэн, принимай. — Милтон приподнял ее.

Младший брат лег на живот, схватил извивающуюся Кис за руки:

— Взял.

Он выволок ее на камень; лайамка вырывалась, но без прежней ярости. Милтон махнул наверх, помог выползти Дау.

— Уносим ноги. — Он спрыгнул с камня на желто-зеленый бисер, принял Кис, которая внезапно ослабела и затихла. — Помоги Дау.

С глыбы пилот кое-как спустился, но дальше Стэнли пришлось тащить его на себе: у лайамца заплетались ноги, он оступался и падал.

Спустя минут двадцать вышли к «лендроверу». В небе пылала Долина Огней — голубым, синим и фиолетовым пламенем. Милтон опустил Кис наземь, она села и беспомощно заплакала.

Дау обеими руками оперся на капот машины.

— Она не упала, — проговорил он. — Она прыгнула. Плешинка ее позвала…

Стэнли вдруг разозлился.

— Милт! Можно сказать, что я думаю об этих идиотах?

— Завтра скажешь. Сейчас едем домой.

Обратно машину вел Милтон. Дау сидел рядом, указывал дорогу, на заднем сиденье изредка всхлипывала Кис, Стэнли дремал. Призрачная Долина Огней затухала, сквозь нее глядели звезды.

«Лендровер» долго трясся по высохшему руслу реки — ее каменистое дно оказалось на удивление паскудным — потом Дау велел обогнуть Веселый Лес, и зловещие переливы его ледяного света остались далеко в стороне. Затем выехали на знакомую, вдоль и поперек изъезженную равнину с высокой травой и купами деревьев. На горизонте наметилась предвещавшая рассвет светлая полоска.

— Можно сказать, мы уже дома, — заметил Дау. — Отоспимся… Стой! Туши фары.

Милтон затормозил, выключил свет. Впереди виднелась синяя точка.

— Синий фонарь! Там должен быть поселок…

— Что означает синий фонарь? — поинтересовался проснувшийся Стэнли.

— Опасность, — напряженно ответила Кис. — Запрет приближаться. Что у них там?

Дау посидел, размышляя. Все молчали, разглядывая яркую точку вдали.

— Двигай помаленьку, — сказал пилот в конце концов. — Фары не включай.

Милтон тронул с места, «лендровер» покатил с черепашьей скоростью.

— Раз нам запрещают подъезжать, стоит ли соваться? — усомнился младший землянин.

— Посмотрим… Впереди камень.

— Вижу, — отозвался Милтон, всматриваясь в едва рассеянную звездами темноту.

— Дау! Что это может быть? — не выдержала Кис.

— Например, шуточки Ники. Повесил фонарь на мачту — и на боковую, а мы тут ломай голову, не спавши.

Под синей точкой показалась цепочка белых — обычные фонари, светящие в поселке. Милтон остановил «лендровер», высунулся наружу.

— Собака воет, — сообщил он. — Едем дальше?

— Нет. — Дау вынул излучатель. — Мы со Стэнли сходим на разведку. Если застрянем… короче, если до восхода солнца не вернемся, отвезешь Кис на космодром.

— Никуда я… — начала было лайамка.

— На космодром, — повторил пилот и выскользнул из машины, осторожно прикрыл дверцу, чтобы не хлопнула.

Стэнли тоже вылез, с тревогой поглядел на светлеющий горизонт. Если из поселка наблюдают за округой, их с Дау в два счета обнаружат. Только возле домов — деревья, а дальше-то — вырубка, трава да пни, и всё как на ладони.

Собачий вой смолк. До поселка оставалось метров пятьдесят. Ни звука, ни движения; лишь светит гирлянда фонарей, и желтеют несколько черточек-окон. Свет в домах, когда его быть не должно, — в это время обычно все спят.

— Ложись, — шепнул Дау. — Давай ползком.

Они подобрались к окружавшей поселок ограде. Толстые жерди надежно оберегали его от крупных зверей и дарханцев, но сейчас их защита казалась хрупкой и даже бессмысленной.

Полежали, прислушиваясь. Где-то мяукнула кошка, раздался глухой кашель. На фоне белого куба энергостанции вспыхнул золотистый огонек, растекся в стороны и вверх, запылал костром. Возле костра Стэнли различил четыре силуэта. Лайамцы стояли у огня — безмолвные, неподвижные.

Землянин придвинулся к Дау:

— Почему жгут костер?

— Кто-то умер.

«Передрались, что ли? Стрельбу подняли?» — подумал Стэнли и снова шепнул:

— К Ловцу?

— Давай.

Скрываясь в траве, они обогнули поселок, отсчитали пятый дом. У Таи горел свет. Дау тихонько свистнул — замысловатым, похожим на отдаленный крик «ночного сторожа» свистом. Землянин с дрожью припомнил, как они с Ловцом отбивали у проклятой твари Милтона. Страсть какая; от этого свиста сейчас весь поселок всполошится… В дымчатом окне появилась тень. Стэнли с Дау на всякий случай прильнули к земле.

Стэнли выждал и приподнял голову над травой. Тени в окне уже не было.

Из-за дома появился черный силуэт. Землянин узнал высокую фигуру Ловца; в руке был излучатель.

— Таи! — позвал Стэнли негромко. — Это не «ночной сторож», это мы. Что тут у вас?

Ловец кинулся к ограде.

— Почему вы здесь? Фонаря не видели?! Где Кис?

— В «лендровере», с Милтоном. — Дау поднялся с земли. — Что стряслось?

Стэнли тоже встал. Раздалось мяуканье, из травы вышла белая кошка и стала тереться о ноги Ловца. Он поднял ее, прижал к груди.

— Уезжайте, — выговорил он. — Не стоит… землянам и Кис тут показываться. Дау, я прошу: увези их. Вернетесь через два дня. — Он повернулся, намереваясь уйти.

— Погоди! — велел Дау. — Объясни толком. Кошка с громким мурлыканьем терлась головой о подбородок Ловца.

— Таи! В чем дело?

Он постоял, собираясь с силами, и глухо вымолвил:

— Вернулся корабль. С Лайама. Города больше нет. — Стэнли и Дау застыли.

— Его сожгли, — продолжал Таи полушепотом. — Весь. Никого не осталось.

— Кто сжег? — выдохнул пилот.

— Откуда мне знать? Может, Шейвиер. Они были вооружены лучше нас.

Дау попятился от ограды:

— Шейвиер?

— У тебя хоть детей нет. И жена здесь. А мои там. Три дочки… — Ловец задохнулся, помолчал, пересилил себя. — Увози Кис. И землян. Мало ли что. Как бы наши не свихнулись.

Стэнли перехватила горло жалость. А потом он испугался. Стоит Ловцу или еще кому-нибудь сломаться, открыться — и его чувства хлынут на поселок, покатятся волной от человека к человеку, вдвое, впятеро усиливая горе остальных. Милрон легко могут делиться радостью, нежностью, счастьем — но в горе им приходится закрываться, не давать выхода чувствам, они вынуждены щадить друг друга. У них хватит сил пережить несчастье поодиночке, запершись в своих непроницаемых домах, но против общего шквала им не выстоять.

— Иди! — Стэнли тряхнул пилота. — К машине, быстро. Дау, я останусь тут — а ты беги к машине. Быстрей! — Он толкнул лайамца в спину.

Оглушенный, не успевший до конца осознать катастрофу Дау подчинился, двинулся вдоль ограды. Ловец стоял, прижимая к груди кошку, а она исходила мурлыканьем, терлась о его лицо.

— Открой ворота, — сказал ему Стэнли.

— Уходи, — прошептал Таи.

— Не пойду. — Землянин глубоко вздохнул и стянул с уха молчунок.

Казалось, на него надвинулось плотное черное облако. Оно дрожало, как натянутая резина, и грозило порваться, пролиться потоком боли и ужаса.

— Уходи, — снова прошептал Ловец.

Черное облако колыхнулось; еще миг — и в разрыв хлынет лава боли, сжигающая все и всех, затопит мир, усиливаясь от милроя к милрою, и мир взорвется, и в нем останется только безумие или смерть.

У Стэнли внутри будто дунул короткий ветер, и он поставил заслон страшному облаку, потеснил его ледяной стеной, заморозил собственным спокойствием, заставил сжаться, упрочивая стенки. Он давил на черноту, как на съеживающийся воздушный шар, который уступал его натиску, делался все меньше и плотнее, пока не сжался в клубок, с которым уже ничего нельзя было поделать — ни раздавить, ни отбросить прочь. Непобежденная чернота сопротивлялась, выпрыгивала из-под пресса, точно скользкий мяч, в ней еще жила несломленная сила. Преодолевая сопротивление, Стэнли давил и давил, пока вдруг не рухнул в новую бездонную мглу, где уже ничего не было, и эту пустоту он смог заполнить уверенным, несокрушимым спокойствием. Оно тушило тоску, гасило любовь, давило ярость, унимало страдание; и когда Стэнли, задыхаясь, вынырнул из застывшей, замороженной тьмы чужого сознания, Ловец стоял по ту сторону ограды, выпрямившись и настороженно озираясь.

У энергостанции по-прежнему пылал костер, возле него собрались уже шесть или семь человек.

— Я раздам молчунки, — сказал Таи и спустил на землю кошку. — Ах, чтоб им! Огонь развели под самой стеной… — Он бросился бежать к станции.

Стэнли привалился к сырым от ночной росы жердям. Он чувствовал себя опустошенным, выжатым до последней капли. Быть может, потом удастся помочь еще кому-нибудь, но сейчас он выложился весь…

Лоцман пропустил следующую главу: пусть горе останется неподсмотренным, страницы — нечитаными. Бедолаги. Врагу такого не пожелаешь…

В дом Каэно набился весь поселок. Притащили дарханские шкуры, постелили на полу и расселись — осунувшиеся, измученные, но снова деятельные, как прежде, готовые к выполнению приказов. Не было только Шеви с сыном, да Ловец со своим помощником куда-то укатил еще с утра. Стэнли впервые за последние дни пел свои песни с молчунком — Таи советовал не рисковать. Стояла глубокая ночь, однако лайамцы и с молчунком готовы были слушать Стэнли до утра.

Открылась дверь, и землянин оборвал песню: вошли Ловец и Лайо. У помощника Таи в нервной усмешке кривились губы, у Ловца на щеках, казалось, лежали несмываемые черные натеки.

— Мы вам новости привезли, — объявил Лайо.

Таи охватил цепким взглядом присутствующих, дважды поглядел на Кис и землян. Удостоверился, что с ними всё в порядке.

— Присаживайтесь. — Каэно поднялся с краешка шкуры. Его рассеченный лоб подживал, но вид у хозяина дома всё еще был жутковатый.

Таи уселся у двери на корточки, Лайо остался на ногах.

— Новости такие, что прямо не знаю, как и сказать, — начал он.

— Наверно, все слышали: когда мы разгромили поселение дарханцев у Плачущих Холмов, они осели у Горячего Ручья, — продолжил Ловец. — Мы с Лайо ездили их навестить.

Все оживились.

— Как там наши дарханочки? Скучают, поди?

Лайо рассмеялся коротким, стонущим смехом:

— Тю-тю ваши дарханочки! Сообразили наконец, что «мал Лайам Дархан» у них не выйдет. Снялись с места и ушли. Все до одной. Ловите их теперь в лесах, если сумеете.

Несколько мгновений стояла тишина, а затем грянул долгий, надрывный хохот. После катастрофы на Лайаме все прочие неприятности вызывали только смех.

В дверь заглянул озабоченный Ники, тронул Ловца за плечо:

— Таи-Вэй, отец просит, чтоб вы к нему зашли. — Таи ушел, а Ники проскользнул мимо Лайо в дом, протиснулся к Милтону.

— Отец сказал, что повезет тебя со Стэнли на Землю, — тихо сказал он под несмолкающий хохот. — Пойдем послушаем.

Милтон глянул на брата. Пусть остается здесь и поет — никто не будет бродить по поселку. Он выбрался вслед за Ники из дома, пробежал по тропке к дороге.

В небе, заглушаемый светом фонарей, висел мираж: фиолетово-зеленые горы с пылающими на закатном солнце снежными шапками. У подножия одной из них прокатывалась полоса синеватого света, словно кто-то водил громадным прожектором.

— Послушаем из моей комнаты, — шепотом сказал Ники, сворачивая к своему дому. — Но тихо-тихо — у Таи-Вэй такой слух, что… — Он осекся.

Из-за дома вынырнула серая тень, и невысокая круглоглазая дарханка бросилась к Ники. Он замер, словно пригвожденный к месту, бросил отчаянный взгляд на землянина, оттолкнул дарханку.

— Иди отсюда!

— Жена, — пискнула она, схватив его за руки. — Жена, жена. — Дарханка потянула Ники за собой, отступая в просвеченные фонарями кусты. — Ловец вези жена. Ники жена.

— Таи привез ее с собой? — подивился Милтон. Как быстро всё меняется.

— Уходи, ну пожалуйста, — просил Ники. — Тебя увидят!

— Дархан уходи. Ники жена не уходи. Ники жена люби Ники.

— Уведи ее из поселка; за оградой потолкуете, — посоветовал Милтон.

Потащив за собой «жену», Ники пустился бежать к воротам. Землянин прокрался кругом дома Шеви и зашел с обратной стороны. Дверь в комнату Ники была закрыта, чернела полоса погашенного окна.

Милтон нажал на дверь ладонью. Ее уже починили, однако автоматика не работала, и дверь свободно отъехала вбок. Милтон шагнул в темноту, навстречу раздавшемуся за стеной звучному голосу Ловца:

— Этого не будет.

— Не торопись, — глуховато ответил начальник поселка. — Подумай.

— Нам нечего делать на Земле.

— Ошибаешься. Мы можем там жить. — Шеви сделал долгую паузу и продолжил: — Насколько я понимаю, земляне ждут не дождутся каких-нибудь инопланетчиков и примут нас с великой радостью. И женщины с восторгом станут нам женами. Их много, и они разные. Каждый сможет выбрать себе любую по вкусу… и забыть свое горе.

— Забыть наших погибших дочерей?

— Детей у нас не родится; ну и что? Нам будет подчиняться целая планета. Мы поведем себя с осторожностью, чтобы землянам не пришло в голову применять свой сильный удар, — и легко поставим их себе на службу.

— Шеви, ты не понимаешь главного. Наши деды бежали с Шейвиера, спасая свою честь и достоинство. Что же теперь — нам это забыть и самим повелевать слабыми милроями?

— Безусловно.

— Это означает предать всё, что у нас было…

— Таи-Вэй, мне стыдно слышать от тебя такую чушь. Предать — не предать… Какое это имеет значение? Надо жить, вот и всё.

— Мы явимся на Землю, подчиним себе пару самых сильных правительств, пять сотен женщин — а дальше? Будем жить-поживать, упиваясь чужой памятью и чувствами?

— Ты верно уловил мою мысль.

— Мы станем последними подонками.

— А как ты представляешь жизнь здесь? Лайама нет, работать не для чего, с дарханками нам не жить. Ты знаешь наших парней — они сидеть сложа руки не могут, скоро такая кутерьма начнется… Сперва набросятся на Кис, затем начнут потрошить память землян. И можешь быть уверен: ни ты их не защитишь, ни я, никто другой.

— По-твоему, надо потрошить Землю?

— Она этого не заметит.

Затаивший дыхание Милтон слышал, как Ловец прошелся по комнате.

— Я убью любого, кто сунется к Кис или к землянам. И я против того, чтобы завоевывать Землю.

В ответ раздался дробный, сухой, неприятный звук — Шеви смеялся.

— Ты мне не нравишься, Таи-Вэй. Очень не нравишься.

— Грозишь?

— Ни в коем случае. Но имей в виду: наши ребята тебя не поддержат и на Землю отправятся с большой охотой. Подумай о том, что я сказал. Ты свободен.

Охранитель мира прикрыл книгу, заложив ее пальцем. Казалось, воздух кругом сгустился и потемнел, как будто наступали преждевременные сумерки; от волнения по коже бежали мурашки. Лоцман посидел с минуту, изнывая от желания выяснить, что было дальше, — и в то же время читать не хотелось. Он чувствовал: книга вот-вот откроет ему какую-то постыдную тайну, которой лучше не знать. Но и бросить «Дарханца» не дочитав он не мог. Была не была: читаем последнюю главу.

Поселок спал, даже у Шеви наконец погасло окно. Тенью проскользнув вдоль ограды, Ловец вышел к дому Эйро. Прислушавшись, Таи провел ладонью по контуру двери, вздрогнул от прозвучавшего в тишине короткого гудения. Дверь отъехала в сторону, и он ступил в темную комнату, пересеченную полосой света от фонаря за окном. Эйро спал, завернувшись с головой в одеяло.

Ловец прикрыл дверь, шагнул к спящему, опустился рядом на колени. Положил на пол возле койки запасной излучатель. За стенами дома его никто не услышит, даже при самом сильном ударе. Он сосредоточился, посылая в измученный Долиной Огней мозг Эйро свой приказ. Бедняга так и не оправился после Долины, в сущности, ему уже всё равно…

Эйро пошевелился на постели. Таи отпрянул. Выскочил из дома, прижался к стволу дерева, укрылся в тени.

Вскоре Эйро появился на пороге — одетый, собранный, целеустремленный. Он прошел мимо притаившегося Ловца и направился вдоль ограды к центру поселка. Таи заскользил следом.

Напротив дома Шеви Эйро повернул, пересек дорогу, прошел несколько шагов по тропе, остановился. Таи хотел дослать ему мысленный приказ, подтолкнуть ближе к дому — но нельзя, на открытом месте его услышит весь поселок. Медленным, сводящим с ума своей тягучестью движением Эйро достал из кармана оставленный Ловцом излучатель, направил на дом. Металл ярко блеснул в свете фонаря; казалось, эта вспышка разбудит всех.

В стене под полосой окна появился выжженный излучателем черный проем. Эйро повел рукой, и проем вырос во вторую черную полосу. Стена захрустела, начала заваливаться — и раздался исступленный крик. Ловца ударила чужая нестерпимая боль. Эйро повернулся и с застывшим, безразличным лицом двинулся обратно.

Из ближнего дома выскочил полуголый Дейа:

— Эйро?! Ты что тут?!

Сквозь крик раненого слов энергетика было не разобрать, однако Эйро обернулся. Поднял руку с излучателем. Дейа кинулся наземь, перекатился. Он и Ловец одновременно нанесли мысленный удар. Эйро выронил излучатель и повалился на дорогу.

Таи выждал несколько мгновений — ведь он не стоял в тени дерева, он прибежал со стороны — и вслед за подобравшим оружие Дейа кинулся к дому начальника поселка. Шеви не может кричать, Шеви уже нет. Неужто задело Ники? Эйро стрелял с тропы и лупил куда ни попадя — а должен был зайти сбоку и целить в угол, как требовал от него Ловец. Не дошел. Не выполнил приказ.

Истошный крик смолк, и пропало ощущение чужой боли. Ники, прости. Твой отец натворил бы бед, его надо было остановить…

Зачем?! Какого рожна Ловец подставил Эйро?! Коли надо было убить, Таи мог бы покончить с Шеви сам. Разозленный, Лоцман листал страницы дальше.

Желтое солнце готовилось поцеловать горизонт. Перед даншелом бежала длинная тень, как будто вела его к низким холмам впереди. Солнце золотило коричневые углаженные холмы, синело глубокое вечернее небо, и зеленоватым облаком висел ранний мираж — смутный, прозрачный. За холмами лежала Долина Огней.

Таи вел даншел небыстро, осторожно, берег старую машину. На заднем сиденье сидел Эйро со связанными руками. Ловец хотел один везти его в Долину, но, когда всё уже было готово и оставалось лишь открыть ворота, пришел Лайо, забрался в даншел, и выгнать его не удалось. Помощник Таи молчал всю дорогу, сумрачно посматривал на своего начальника.

Даншел проехал у подножия первого холма, повернул и попал в тень. Сразу сделалось жутко: почувствовалось дыхание Долины. Ловец нарочно не надевал молчунок — мало ли, потребуется мгновенный удар; а в том, что его мысли надежно скрыты, Таи был уверен. Он глянул на подобравшегося Лайо, хотел предложить помощнику молчунок, но не предложил. Не ровен час, Лайо возьмет себе в ум что-нибудь не то, опять же понадобится удар… Миновали несколько холмов, и впереди открылась Долина. Мертвая, ровная, как космодром, с ползущими меж камней струйками песка, которые гнал ветерок. Далеко протянулись тени холмов, в них теплились первые огоньки.

Таи прибавил скорость; даншел выкатился на россыпь камней, словно покрытых светящейся плесенью. Ловца пронзил страх — наведенный, порожденный Долиной. Выехали из тени, и там, где солнечные лучи ложились на землю, стало легче.

— Останови, — сказал Лайо. Таи молча ехал дальше.

— Не мне тебя учить, — продолжал помощник, — но ты должен понимать, что Эйро не сам это придумал. У него не было излучателя, оружие ему подбросили.

— Я это уже слышал, — нехотя отозвался Ловец.

— Да объясни хоть: зачем его сюда?! — взорвался Лайо. — Парень не в себе, его заставили. В поселке гуляет настоящий убийца, а мы…

— Мы будем его искать, — прервал Таи. — Но Эйро убил двух человек и должен быть наказан.

Лайо с досадой хлопнул себя по коленям.

— Да куда ж ты его в самое пекло везешь? Он тут сдохнет!

Таи крепче сжал губы. Эйро жаль, но что делать? Покойный Шеви был прав: два десятка парней вот-вот превратятся в шайку головорезов, с которыми никто не сладит. И следует нанести удар загодя, заранее встряхнуть их и вывернуть наизнанку, чтобы всех разом укротить, сделать более-менее послушными, готовыми подчиняться не силе, а слову. Это необходимо. Ловец вынужден принести в жертву Эйро; и если вдуматься, жертва не так уж велика…

— Таи! Опомнись. Нельзя его вглубь. Ты весь поселок с ума сведешь.

Того нам и надо, думал Ловец. Чем глубже в Долину, тем сильнее удар, тем спокойней завтра будет в поселке.

— Останови! — рявкнул Лайо.

— Зачем? — неожиданно подал голос Эйро. — Он знает, что делает. Вы едете в Долину вместе со мной. Таи, ты ведь не оставишь меня одного?

Даншел стал, Ловец обернулся. Эйро смотрел на него с доброжелательной улыбкой. Он заговорил впервые с тех пор, как Таи возил его в Долину по приказу Шеви. Неужто новый удар Долины привел его в чувство?

— Втроем-то мы ночь перебедуем, — с уверенностью заявил Эйро. — А утром вернемся домой.

— Кто тебе дал излучатель? — спросил Лайо.

— Таи, конечно, — ответил Эйро, и в то же мгновение Ловец ударил помощника под дых.

Лайо согнулся пополам, Таи добавил ребром ладони под ухом.

— Зачем ты его? — недоуменно спросил Эйро. Испугался и поднял к лицу связанные руки. — Не бей, не надо.

Таи выскочил из даншела, обогнул машину, рванул дверь со стороны Лайо. Помощник тюком вывалился на камни. Скоро камни остынут, и Долина разгорится во всю силу. Ловец дернул вторую дверь, выволок наружу Эйро, содрал с него молчунок.

— Он без сознания? Это хорошо, Долину не услышит, — проговорил Эйро, разглядывая помощника Таи. — А с нами она поговорит по-свойски. Может, пересидим в даншеле? А, Ловец?

Таи приладил молчунок себе на ухо. Надо убираться, да поживей.

— Развяжи, — Эйро протянул к нему стянутые руки. — А то как я буду? И надо Лайо поднять, не след ему на камнях лежать-то. Мне в прошлый раз так худо было, я по земле катался — все бока в синяках… Что, не хочешь? Нельзя?

Ловец попятился. Эйро глядел на него с печальной покорностью:

— Вернись за мной утром. Вернешься?

— Да, — сказал Ловец, зная, что в сердце Долины до утра никому не прожить.

На земле со стоном шевельнулся Лайо. Эйро вдруг всё понял, жуть добралась до сознания. Он кинулся к Таи:

— Не оставляй нас!

Ловец прыгнул на свое место, захлопнул дверь. Бросил даншел вперед, развернулся, рванул прочь. Эйро бежал за ним. Несмотря на молчунок, Ловец слышал его мысленный крик: «Таи, вернись! Я прошу тебя! Вернись!»

Он гнал даншел к краю Долины, навстречу холодной тени и разгорающимся синеватым глазам ночного ужаса. Призывы Эйро смолкли, своего помощника Ловец так и не услышал.

Значит, они проведут ночь в Долине вдвоем. Часть ночи… А в поселке будут слушать их, стиснув зубы, и стонать, и плакать. И утром это уже будут другие люди, послушные, смирные…

Солнце село, и Таи включил свет. Луч разорвал сумерки, побежал по голой земле у подножия холмов, отрезающих Долину от прочего мира. Капли голубого, синего и фиолетового пламени остались позади, там, где были Эйро и Лайо. Темные, как будто выросшие холмы уползали назад, отгораживали Ловца от Долины. Тут бы и заночевать: у самых холмов ничего не слышно, не то что в поселке. Таи сбавил скорость, размышляя, не остаться ли и впрямь до утра. Внезапно хлестнула ужасная мысль. А ну как все удерут из поселка?! Уедут на «лендровере» и амиарах, чтобы спастись от надрывающих сердце криков с Долины. Тогда всё окажется зря — и смерть Шеви, и гибель Ники, и мучения тех двоих, и предательство самого Ловца… Нет. Не пущу! Я заставлю их слушать!

Даншел рванулся вперед на усиленном режиме. Только бы не захлебнулся движок. Старый, верный даншел, он столько прослужил — не подведет и сейчас…

А это что? Таи остановил машину, выключил свет. Почудилось? Вот опять — яркая точка в небе над горизонтом. Пошла влево, пропала, снова загорелась. Она ближе, чем кажется, она совсем рядом.

Что может летать над Дарханом? Только катер. Но никто не выведет катер из порта стоящего на космодроме корабля, чтобы порезвиться, полетать в свое удовольствие. Это чужак.

Кто мог сжечь город на Лайаме и затем явиться на Дархан? Шейвиер, кто же еще. Желто-белая точка приближалась, делалась ярче. Таи потянул из кобуры излучатель.

Повесть оборвалась. Лоцман захлопнул книгу. Сплошное вранье! Не пойдет Ловец на такую подлость, не верю!

Не диво, что автор не сумел дописать до конца, — нечего завираться, наступать на горло герою, принуждать к тому, что он не может делать и не хочет.

Охранитель мира положил «Дарханца» на колени, покусал губу. Неоконченная повесть растравила душу, было обидно за оболганного Таи. И одновременно разбирала злость, хотелось выбросить Ловца из головы, запереть память на замок. А еще тянуло вскочить на «дракон» и помчаться куда-то, выветривая в стремительной гонке неприятное чувство. Это желание стало почти болезненным, заныло сердце. Еду, сказал себе Лоцман; мир затуманья требует меня. Еду! Откликаясь на зов, он вскочил, накинул куртку и помчался из дворца.