"Двое на озере Кумран" - читать интересную книгу автора (Виано Маурицио, Альдани Лино, Ринонаполи...)

ДЖОРДАНО ПИТТ ВОЗВРАЩЕНИЕ РЕДА СПИДА

Донегол Бэй, обширная бухта в Ирландии, названа так по имени городка Донегол, население которого едва достигает двух тысяч. В большинстве своем это рыбаки. Однако бухта Донегол, да и весь округ славятся не столько редкими рыболоиными талантами его обитателей, сколько преданиями и легендами. Здесь, на крутых, скалистых берегах, с незапамятных времен ведьмы устраивали свои шабаши, сирены заманивали доверчивых моряков, а начинающие маги, феи и волшебники пытались утвердиться в мире чудесного.

И все-таки трудно понять, каким образом в двадцать втором веке, а точнее, двадцать девятого августа две тысячи сто двадцать седьмого года, вновь появилась на свет история о чертях в Донегол Бэй. Над этим вопросом ломали себе голову многие ученые Королевского научного совета.

Что же произошло в Донегол Бэй?

Собственно сведения о происшедшем довольно противоречивы. Ведь единственным очевидцем этого удивительного события был Кон 0'Хара. 0'Хара, днем человек спокойный и уравновешенный, к заходу солнца имел обыкновение усердно наполнять свой живот пивом, отчего его рассказ не внушает особого доверия.

В тот вечер трактирчик матушки Шелин по обыкновению был полон, и по обыкновению Кон 0'Хара достиг такой степени насыщения алкоголем, что хозяйка заведения вытолкала его за двери со словами

— Хватит тебе поносить королеву, не то вызову полицию.

И Кон 0'Хара удалился, проклиная всех на свете, а в первую очередь английскую августейшую семью.

Шатаясь, плелся он по дороге на Киллибергс и орал, что не потерпит такого наглого обращения со стороны этой старой чертовки Шелин. И в тот самын момент, когда он дошел до скалы Сток и принялся ругаться пуще прежнего, стремясь заглушить шум волн, глазам его предстало невероятное зрелище: он увидел падающую с неба комету с шафрановым хвостом. Комета с адским свистом пронеслась над скалой и рухнула в море, как показалось Кону, возле островка Инишмор.

В первое мгновенье Кон остолбенел от ужаса. Но потом, будучи в сильном подпитии и повинуясь врожденному инстинкту легковерного ирландца, сказал себе: «Похоже, дьявол нырнул в бухту повидаться с ведьмами. Неплохой гость к ним пожаловал. Пойду-ка и расскажу обо всем матушке Шелин и всей честной компании».

С трудом передвигая негнущиеся ноги, он побрел к трактиру и вдруг увидел, что навстречу ему с воплями бегут все его собутыльники во главе с хозяйкой заведения. Он остановил их королевским жестом:

— Молчать, ведь вы ничего не видели!

— Как не видели! — возмутилась матушка Шелин. — Ни с того ни с сего полнеба осветилось. А потом…

— Ну, что же было потом?

Матушка Шелин в замешательстве умолкла.

— Эх вы, невежды! А вот я видел, как он хлопнулся, и могу вам сказать, кто это был.

— Кто? — хором вскричали все, охваченные величайшим любопытством.

— Дьявол! Он утонул возле острова Инишмор.

Рыбаки с изумлением уставились на Кома 0'Хара, который своими глазами видел дьявола. Потом кто-то пробормотал:

— Ну нет, это похоже на сказку. Дьявол давным-давно покинул землю. Ученые столько всякой дьявольщины напридумали, что ему тут делать нечего.

— Правильно, Перри, молодец, все точно сказал! — закричали остальные.

Но Кон 0'Хара остановил их взмахом руки.

— Олухи донегольские! — завопил он. — Потому-то дьявол и нырнул в бухту. Он утопился с горя и стыда. Ведь ученые у него, можно сказать, хлеб отняли. Ей-ей, дьявол помер. А раз так, выпьем за упокой его чертовой души. Матушка Шелин, открывай-ка новую бочку.

И они дружно направились в трактир, чтобы выпить за упокой души бедного дьявола. Могли ли они знать, что в тот день произошла одна из величайших трагедий космоса.

Напротив городка Донегол расположен городок Бандоран. Представьте себе бухту в форме подковы. Так вот, на северной ее оконечности находится Донегол, на южной — Бандоран. С недавних пор там разместился крупнейший в Европе научный центр.

Его строительство обошлось английской короне ни много ни мало в шестьдесят миллиардов фунтов стерлингов. Это обстоятельство заставило министра финансов воскликнуть:

— Ваше величество, вы не чувствуете, как покачнулся королевский трон?

На что королева ответила:

— Да, сэр, чувствую. И ничуть не удивляюсь — это сумасшедшее лето было таким жарким, что даже золото стало плавиться.

О размерах Центра можно судить хотя бы по тому, что наблюдательная башня из стекла и никель-хрома достигает здесь шестисот метров. Установленный на ее вершине радиометр способен улавливать изменение частоты излучения атмосферы Плутона, а мощная система лазерных телескопов ловит световые импульсы самых отдаленных галактик.

И все же падение таинственной кометы, зарегистрированное приборами, визуально не было зафиксировано. Как же могло произойти такое в столь совершенном научном центре? Всему виной праздник в честь святого Колума, покровителя городка. По случаю праздника было выпито столько спиртного, что директор Центра, генерал Джерард 0'Синнах, воскликнул:

— Счастье еще, что я умею плавать!

Дежурство на контрольной башне было возложено на сержанта Пата 0'Брайена, молчаливого, тихого ученого, недавно потерявшего мать. На столе дежурного, рядом с бумагами, стояла бутылка вина. Примерно через час после того, как он заступил на пост, Пат откупорил бутылку и предался грустным воспоминаниям об умершей матери. Сознание его затуманилось. Вот почему в тот миг, когда упала комета — а может, метеорит, — бесстрастные приборы зарегистрировали ее падение. Пат же, увидев за окнами зловещий, слепящий свет, крикнул: «Мама, я не виноват!» — и потерял сознание.

Вытянувшись по стойке смирно, Пат 0'Брайен слушал гневную речь генерала. Впрочем, генерал отчитывал сержанта скорее по обязанности. Строжайшая военная дисциплина прежних времен стала анахронизмом. Сейчас между начальством и подчиненными установились скорее дружеские, чем официальные, отношения. Но время от времени Святая Дисциплина спускалась с Олимпа в ореоле непререкаемой строгости, и горе было тому, кто попадался ей на глаза.

На этот раз жертвой стал сержант 0'Брайен. Генерал, стараясь не оскорбить достоинства подчиненного, распекал его:

— Сержант, я хотел бы услышать от вас кое-какие подробности. Произошло нечто удивительное, а вы, дежурный контрольной башни, не в состоянии сколько-нибудь вразумительно рассказать, в чем дело. Если бы не орда журналистов, которые до сих пор мучают беднягу Кона 0'Хара, рыбака, якобы видевшего дьявола, я бы предал этот печальный факт забвению. Но 0'Хара утверждает, будто видел огненного дьявола, и журналисты не отступятся до тех пор, пока мы со всей убедительностью не опровергнем бредней старого пропойцы. Надеюсь, вы меня поняли, сержант?

— Так точно, господин генерал.

— Отлично. Поскольку мы, ученые, разумеется, отвергаем версию о появлении дьявола, что, по-вашему, можно предложить общественному мнению?

— Я склонен думать, что это был метеорит.

— Побойтесь бога, 0'Брайен, не заставляйте меня прибегать к методам, дорогим сердцу нашего национального героя.

— Кого вы имеете в виду, господин генерал?

— Как-кого?

— Простите, господин генерал, но национальных героев в стране полным-полно. О ком вы говорите?

— Разумеется, о Черчилле.

— А!

— Вы сомневаетесь, что он национальный герой?

— Нет, нет. Но я что-то не припомню, какие именно методы применялись в те времена.

— Сержант 0'Брайен, в двадцатом веке офицеры английской армии охотно прибегали к физическим методам воздействия.

— Но это же оскорбительно для достоинства человека!

— Я склонен думать, что в отдельных случаях без подобных методов просто не обойтись.

— Да, но в ту эпоху солдатам, очевидно, не позволяли пить вино по случаю праздника.

— Разумеется! И потому они не спали на посту. Так вот, если вы не сумеете найти объяснение явлению, имевшему место вечером двадцать девятого августа в девять часов тридцать три минуты, я вынужден буду прибегнуть к давно забытым методам воспитания.

Пат вздрогнул. Он и сам не раз пытался осмыслить происшедшее, но не решался сформулировать свои смутные предположения. Следует сказать, что Пат 0'Брайен был молчаливым, скромным юношей, целиком поглощенным наукой. Он рано потерял отца, и до самого поступления в университет мать смотрела на него как на маленького ребенка. В двадцать лет, получив диплом инженера, Пат был принят на работу в Бандоранский научный центр. До злополучного дня, о котором идет речь, начальство отзывалось о нем с большой похвалой.

И сейчас на него подействовала не столько угроза генерала 0'Синнаха, просто были задеты его самолюбие и профессиональная гордость. Немного подумав, он сказал:

— Господин генерал, изучение регистро- и спектрограмм показало, что скорость неизвестного объекта — скорее всего метеорита — достигла одиннадцати тысяч километров в минуту. Поэтому при падении в воду он, очевидно, попросту испарился.

Генерал внимательно посмотрел на молодого ученого:

— Предположим. Что же из этого следует?

— Ровным счетом ничего… То есть, разумеется, если полагать, что это был метеорит. Но если…

— Смелее, 0'Брайен, смелее!

— Нет, это маловероятно.

— Сержант, не уподобляйтесь древним пророчицам. И не испытывайте моего терпения. Так что же вам пришло на ум?

— Господин генерал, вы, конечно, помните знаменитую межпланетную экспедицию «Операция Венера»?

— Разумеется. Старт был дан двадцать четвертого апреля две тысячи сто четырнадцатого года.

— Совершенно точно. Должен признаться, что в свободное время я изучал материалы этой экспедиции и наткнулся на некоторые любопытные факты.

— Какие именно?

— Конечно, рискованно выдвигать какие бы то ни было предположения… Но мне кажется… Нет, не могу…

— Рискните же, наконец, черт побери! Иначе вы окончательно добьете меня вашими «если» и «кажется». Итак, что же представляют собой, по-вашему, эти любопытные факты?

— В своей последней радиограмме командир корабля капитан Ред Спид сообщил: «Корабль вошел в плотные слои атмосферы, окружающей планету. Наклонение ее оси превышает имеющиеся астрофизические данные (3° 24 ), и это вызывает аномальную рефракцию солнечных лучей, что не позволяет определить состав поверхностных слоев планеты. Совершить посадку не представляется возможным. Меренга…» На этом слове радиограмма оборвалась, и больше никаких сообщений от капитана Спида не было.

— Меренга? А что это, черт возьми, такое?

— В этом-то и проблема. Меренгой у нас называют пирожное из взбитых яичных белков и сахара. Очевидно, словом «меренга» Спид хотел сказать, что химический состав планеты непрочен, «воздушен», как это пирожное, и поэтому посадка на Венере невозможна. Но…

— Но?.. — эхом отозвался генерал.

— Но, господин генерал, непрочность основных элементов, из которых состоит поверхность Венеры (а ее масса составляет 92 % массы Земли), должна была вызвать резкое уменьшение силы тяжести. И поэтому (повторяю, это всего лишь моя гипотеза) корабль пронесся по касательной к северной части поверхности Венеры. Сила притяжения оказалась слишком незначительной, и корабль временно потерял возможность не только совершить посадку на Венере, но и вернуться на Землю.

Генерал на миг застыл с раскрытым ртом, но тут же опомнился:

— Так вы думаете, что…

— После тринадцатилетнего пребывания в космосе корабль Реда Спида благодаря коррекции орбиты сумел… вернуться на Землю.

— Да, но чем питались космонавты все это время? И потом, у них давным-давно должно было иссякнуть атомное горючее. Нет, 0'Брайен, такие выдумки годятся лишь для комиксов. Я не могу официально подтвердить подобную чепуху…

— Простите, господин генерал, но ведь таинственный предмет погрузился в море и исчез навсегда, К тому же с научной точки зрения версия о возвращении корабля капитана Реда Спида представляется мне более привлекательной, чем версия о гибели дьявола.

Генерал покраснел, как перезревший помидор.

— Так, значит, я потерял добрых полчаса, чтобы выслушать историю, достойную волшебника Мерлипа! И от кого-от вас, 0'Брайен, одного из самых талантливых молодых ученых Центра! Право же, прежние методы не устарели!

Однако известно, что человека на каждом шагу подстерегают неожиданности. Не успел 0'Синнах кончить свою обличительную тираду, как вспыхнул экран телевизора и на нем появилось взволнованное лицо лейтенанта Эта Карлоу.

— Простите, господин генерал…

— В чем дело?

— Несколько минут назад к берегу бухты у базы 14/с течением прибило таинственный предмет, похожий на огромное металлическое яйцо. — Голос лейтенанта прерывался от волнения.

— Вы извлекли его из воды?

— Так точно, господин генерал! Мы доставили его в зал проверки. Там яйцо неожиданно раскрылось, и из него вышло существо, отдаленно напоминающее человека. Оно прохрипело, что его зовут Ред Спид. Как прикажете поступить?

Генерал взглянул на Пата 0'Брайена и крикнул:

— Не предпринимайте никаких действий до моего прихода!

— Слушаюсь.

В наступившей тишине генерал уставился горящими глазами на бледного как смерть Пата.

— Сержант 0'Брайен! — рявкнул он. — Если этот человек действительно капитан Ред Спид, я назначу вас начальником отдела космических исследований Бандорана. Но если вы подговорили одного из своих друзей, чтобы разыграть меня и весь научный мир, то берегитесь! Я сотру вас обоих в порошок!

С этими словами он покинул комнату, по-петушиному выпятив грудь. А Пат, не выдержав треволнений, без чувств рухнул на пол. Только поэтому он с некоторым опозданием узнал, что его догадка подтвердилась. Таинственный незнакомец действительно оказался Редом Спидом. По расчетам ученых его экспедиция должна была длиться год. И вот теперь, тринадцать лет спустя, его корабль упал в бухту Донегол в нескольких километрах от стартовой площадки, сооруженной в свое время для экспедиции «Операция Венера».

Как утверждают, призраки бывают подлинными — таких обычно видят по ночам, когда они покидают свое пристанище, — и мнимыми. Нередко призраками нам кажутся тяжело больные люди — зелено-бледные, почти прозрачные, с трясущимися руками и глубоко запавшими глазами. Но капитана Реда Спида нельзя было причислить ни к тем, ни к другим, ибо он почти утратил человеческий облик.

Сейчас он неподвижно лежал на диване, а вокруг в молчаливом ожидании сгрудились генерал 0'Синнах, офицеры и сержант Пат 0'Брайен. Весть о гипотезе Пата молниеносно облетела весь Бандоран, и, хотя никто более не сомневался, что этот странный призрак и есть «тот самый» капитан Ред Спид, все терялись в догадках, как он остался в живых. Все, включая профессора Кларка, главного биолога Центра. Кларк смотрел на чешуйчатую кожу лица, шарлаховые глаза, искривленные ногти и невольно содрогался от отвращения. Конечно, не к самому капитану, а к его внешнему виду. Если бы не несколько слов, с трудом произнесенных космонавтом на берегу, никому бы не пришла в голову мысль, что эта бесформенная масса была когда-то человеком. Но если у этого чудища был мозг и если он еще функционировал, Ред Спид должен был заговорить. К тому же некое подобие скафандра, чудом сохранившегося на несчастном существе, неопровержимо доказывало, что перед учеными человек.

В комнате царила гробовая тишина. Но вот собравшиеся увидели, как, подчиняясь таинственным импульсам, у лежавшего зашевелилась правая рука, открылся провал рта и оттуда вырвался хриплый стон и нечленораздельные звуки:

— В-в-в… о-о-о… а-а-а…

Первым догадался профессор Кларк.

— Вода, он просит воды!

Все мгновенно пришло в движение, раздались крики:

— Воды, воды!

Одни устремились к дверям, другие в комнату. Началась давка. Кто-то истошным голосом закричал:

— Пожар!

С трудом удалось успокоить взволнованных людей. Когда принесли графины с водой и стаканы, генерал 0'Синнах властно произнес:

— Сержант 0'Брайен, подайте воды вашему другу.

— Я? — удивился Пат.

— Кто же, как не вы!

Пат, бледный как полотно, взял стакан, подошел к лежащему на диване, опустился перед ним на колени и пробормотал.

— Капитан Ред, хотите пить?

Губы Реда Спида мучительно искривились, рот слегка приоткрылся.

— Ему надо помочь, сержант. Поддержите ему голову!

Пат, подавив невольное отвращение, приподнял правой рукой голову Реда Спида и поднес стакан к рту-расщелине. Губы космонавта судорожно задвигались, из груди снова вырвался хриплый стон и вдруг все услышали глухое:

— Спасибо!

Он слышал, понимал речь других, говорил сам! Трудно описать энтузиазм собравшихся в зале. Ог» странив окружающих, генерал вытянулся по стойке смирно.

— Центр приветствует отважного Реда Спида! — вскричал он.

Послышались радостные восклицания, крики «ура». Лишь Пат 0'Брайен стоял молча и, содрогаясь всем телом, не отрывал взгляда от своей правой руки.

— Что с вами, сержант? — изумился генерал 0'Синнах.

Пат вскрикнул и потерял сознание.

Профессор Кларк, склонившись над распростертым телом, тоже вскрикнул;

— Боже, что это?

Правая рука Пата покрылась зеленоватой чешуей, на ладони образовалась огромная язва и оттуда, точно лава из кратера вулкана, вырывалась черная кипящая жидкость.

И тогда все услышали донесшийся с дивана хриплый голос:

— Это материя межпланетного пространства. Там, в космосе, зеленые облака этого вещества. О боже, все начинается сызнова! Помогите…

На глазах застывших от изумления людей существо, некогда бывшее Редом Спидом, начало расти, разбухать, а правая рука Пата стала похожей на кипящий в доменной печи металл.

В кабинете директора Центра генерала 0'Синнаха совещание. Кроме самого генерала, присутствуют профессор Кларк и начальник отдела информация подполковник Филипп Руттендорф. Положение настолько серьезное, что никто из собравшихся не выбирает выражений — сейчас важно найти какой-то выход, иначе может случиться непоправимое. Ниже приводится запись их разговора, которая журналистам была передана в более благопристойном виде.

О'Синнах: Я понимаю ваши опасения, профессор, но не согласен скрывать от других истину. По двум причинам: во-первых, на меня, как на директора Центра, возложены определенные обязательства, вовторых, в конференц-зале нас ждут журналисты.

Кларк: Некий политик двадцатого века сказал: «Человечество страдает от двух неизлечимых болезней — гриппа и журналистов».

О'Синнах: Так и сказал?

Кларк: Именно так.

О'Синнах: Он оказался плохим пророком, ведь науке удалось одолеть грипп, а журналистам не удалось одолеть науку. Итак, повторяю, я не намерен скрывать правду. Вам ясно?

Кларк: Генерал, в известных случаях правду необходимо скрыть, если не от тех, кто сумеет разобраться в случившемся, то по крайней мере от масс. Иначе они могут вообразить себе невесть что. А в случае с Редом Спидом правда предстанет в слишком непрезентабельном виде.

О'Синнах: Но я не собираюсь показывать публике этого беднягу. Да, вид его ужасен, и, кроме повальных инфарктов, нас в этом случае ждет запрос в Палате лордов. Нет, я хочу лишь рассказать журналистам о том, что все мы видели своими глазами. Только так можно успокоить общественное мнение и положить конец нелепым домыслам.

Кларк: Oui, mon general, mais la question…[2]

О'Синнах: С чего вдруг вы перешли на французский? Положение слишком серьезно, чтобы можно было кокетничать знанием языков.

Кларк: Простите, сказалась привычка, приобретенная в Сорбонне. Я хотел лишь заметить, что проблема заключается в том, что вы упорно отказываетесь утаить правду.

О'Синнах: А будь вы на моем месте, что бы вы сказали журналистам?

Кларк: Все что угодно, кроме правды. Можно, к примеру, сказать, что в море упал метеорит.

О'Синнах: Вероятно, так и следовало поступить с самого начала. Но кто, черт возьми, мог предвидеть дальнейший ход событий! В принципе я противник всякой лжи. Однако на сей раз правда столь ужасна, что я не знаю, как ее преподнести. Версия с метеоритом отпадает — слишком поздно.

Кларк: Почему?

О'Синнах: Да потому, что свыше семи тысяч работников Центра знают правду. А уж среди них непременно отыщется хоть один болван, не способный держать язык за зубами.

Руттендорф: Позвольте мне сказать два слова.

О'Синнах: Удивляюсь, что вы до сих пор молчали, милейший. Я уж решил, что вы онемели.

Руттендорф: Мне хотелось выслушать все ваши доводы. Господин генерал, я согласен с профессором Кларком.

О'Синнах: Вы что, сговорились?

Руттендорф: Нет, просто независимо друг от друга пришли к одинаковым выводам. Генерал, все мы в Центре, военные и штатские, прошли специальную подготовку. Возможно, среди нас и есть болваны, как вы справедливо отметили, но людей безответственных в Центре нет. Соберите весь личный состав и откровенно изложите, к каким тяжким последствиям приведет правдивая информация. Не лучше ли, чтобы информация была пусть не совсем правдивой, но во всяком случае достоверной? Версия о падении метеорита представляется мне вполне вероятной, следовательно и достоверной. К тому же она поможет успокоить общественность.

О'Синнах: Ловко закручено, черт побери! (Короткая пауза.) Да, но в каком состоянии капитан Спид и сержант 0'Брайен?

Кларк: Капитан Спид, погруженный в состояние анабиоза, находится в холодильной камере. Только таким образом можно остановить метастазный распад.

0'Синнах: Метастазный?!

Кларк: Да. Метастазы, как вам известно…

О'Синнах: Мне это, к счастью, неизвестно!

Кларк: Простите. Так вот, как известно, это процесс беспорядочного воспроизводства клеток, аномальная их пролиферация, которую редко удается остановить.

О'Синнах: А в случае со Спидом?

Кларк: По-видимому, Спид во время полета попал в чрезвычайно неблагоприятные для организма условия. Он говорил о каких-то зеленых облаках, таинственных островах плазмы, которые, судя по всему, разрушили клетки его организма и вызвали сильнейшую их пролиферацию, отчего тело бедняги начало пухнуть.

О'Синнах: Черт побери! Неужели он не мог разбухнуть и лопнуть в пространстве, избавив нас от неприятностей!

Руттендорф: Что вы говорите, господин генерал!

О'Синнах: Э, друг мой, я вас понимаю. Но войдите в мое положение. Вот когда вас назначут директором Центра, вы сами узнаете, что тут не до любви к ближнему. Кстати, ума не приложу, почему это вначале Спид был нормальных размеров, а потом стал расти?

Кларк: Совершенно очевидно, что, пока человек находится в космосе либо при температуре намного ниже нуля, злокачественный процесс не развивается. Это?ак называемая латентная форма. Но стоит человеку попасть в привычную земную атмосферу, как клетки, можно сказать, «сходят с ума», начинают беспорядочно множиться, ибо находят благоприятные условия и питательную среду для своего роста. Зеленые облака, о которых говорил Спид, вероятно, являются скоплениями протоплазмы. А наша с вами Земля, господин генерал, наиболее благоприятная среда для развития известных нам форм жизни. Поэтому те клетки, которые капитан Спид «захватил» на Землю, стали здесь неудержимо множиться.

О'Синнaх: Неудержимо! (Вздрогнув.) Но в таком случае Спид может заполнить собой все вокруг!

Кларк: Безусловно. Потому-то мы и поместили его в холодильную камеру, где температура достигает двухсот градусов ниже нуля. Спид находится в состоянии анабиоза.

О'Синнах: Ну, а 0'Брайен? Где он?

Кларк: В другой холодильной камере.

О'Синнах: Веселенькая ситуация, черт бы всех побрал!

Руттендорф: Господин генерал, вы не ответили на мое предложение.

О'Синнах: Что тут отвечать! Нам ничего другого не остается. Соберите всех сотрудников в нижнем зале. А я попытаюсь утихомирить журналистов. Будем надеяться, что мне это удастся. Честно говоря, я полон скверных предчувствий.

Он встал, давая этим понять, что совещание окончено.

Было одиннадцать часов сорок семь минут утра. Над бухтой Донегол голубело безоблачное небо.

Сотрудники Центра выслушали краткую речь директора в абсолютном молчании. Когда он кончил, все семь тысяч сто сорок один человек, вытянувшись по стойке смирно, торжественно поклялись не разглашать тайны и подтверждать все, что 0'Синнах сочтет нужным сказать журналистам.

Отпустив персонал, генерал 0'Синнах в сопровождении профессора Кларка с решительным видом направился навстречу представителям прессы.

В офицерской столовой, удобно устроившись в креслах, их ждали сотни четыре журналистов. В первом ряду сидел Джон Декстер, обозреватель «Таймса». Появление генерала было встречено шумными возгласами, но 0'Синнах повелительным жестом восстановил тишину.

— Перейдем к делу. Я к вашим услугам, господа.

Первым взял слово Джон Декстер.

— От своего имени и от имени моих коллег я позволю себе выразить надежду, что мы получим исчерпывающие сведения

— Разумеется. Итак, я приступаю к изложению фактов.

Журналисты приготовились записывать.

Генерал глубоко вздохнул, как бы готовясь к прыжку, и начал:

— Господа, вчера в двадцать один час сорок минут над бухтой Донегол произошло выпадение метеоритного дождя. Скорость падения самого крупного метеорита, упавшего в море, составляла примерно одиннадцать тысяч километров в минуту. В момент своего падения в воду он образовал столь глубокую воронку, что огромная приливная волна «захлебнулась» и не дошла до берега. Метеорит ушел на глубину не менее двухсот метров, где и остался лежать. Извлечь его оттуда представляется делом весьма сложным. Падение метеорита было зарегистрировано приборами Центра Бандоран, которые, как вам известно, являются самыми точными и совершенными. Я кончил. Есть вопросы?

Ответом ему было гробовое молчание. Генерал внимательно посмотрел на журналистов, те в свою очередь не сводили с него глаз. Они не скрывали своего глубокого разочарования. Наконец с места вновь поднялся Джон Декстер:

— Ваша версия, генерал, весьма правдоподобна, но, простите, ходят довольно странные слухи…

— Какие именно?

— Говорят, что упавший предмет был окружен языками пламени и совсем не походил на метеорит.

— Кто это утверждает?

— Некий Кон 0'Хара, очевидец.

— Мистер Декстер, уж не хотите ли вы сказать, что верите утверждениям рыбака, известного своим пристрастием к спиртному?

— Мы, журналисты, собираем сведения из любого источника.

— Отлично. Так вот, одному из моих сотрудников показалось, будто сквозь пламя он увидел лицо своей умершей матушки. Человеческая фантазия безгранична. Но есть граница достоверности, и ее определяет наука. Лично я досужим домыслам предпочитаю показания приборов. Ну, а слухи и разные там выдумки — это ваш хлеб, и я не собираюсь у вас его отбирать.

Журналисты недовольно загудели.

— Допустим, мы действительно питаемся слухами, — Декстер не отступал. — Не разрешите ли вы нам в таком случае встретиться с дежурным по контрольной башне? Тогда мы узнаем обо всем происшедшем из уст очевидца и для фантазий не останется места.

Генерал побледнел. Он мысленно вернулся к дню праздника, представил себе банкет в нижнем зале и сержанта Пата 0'Брайена, который в пьяной эйфории принял корабль капитана Спида за душу покойной матери.

Декстер продолжал:

— Так как же, генерал? Или это запрещено правилами Центра?

0'Синнах мгновенно ухватился за спасательный круг.

— Совершенно верно. Вы же знаете, что многие наши работы засекречены. Но я хочу, чтобы меня правильно поняли и потом не обвиняли в грубости.

На помощь шефу пришел профессор Кларк. Сияя ослепительной улыбкой, он бодро начал:

— По счастливой случайности в момент падения метеорита я находился в контрольной башне. Один из дежурных наблюдателей, сержант 0'Брайен, поранил руку и меня срочно вызвали для консультации. Уже известное вам явление произошло в тот самый миг, когда я поднялся наверх. Падение метеорита было зарегистрировано электронно-счетными устройствами. Как ученый, должен сказать, что эти приборы абсолютно не нуждаются в помощи человека. И это навело меня на мысль о грустной судьбе, которая ждет человечество на его неудержимом пути к полной автоматизации. Может статься, в один прекрасный день отпадет всякая нужда и в журналистах. Приборы самостоятельно зафиксируют и передадут любую информацию без излишних и никому не нужных комментариев.

Удар попал в самую точку. Репортеры негодующе загудели. Генерал 0'Синнах, бросив на Кларка сердитый взгляд, вскричал:

— Господа, господа, последние слова профессора ни в коей мере не влияют на достоверность его заявления!

Декстер, пронзив профессора указательным пальцем, саркастически заметил:

— Я не разделяю пессимистического взгляда профессора Кларка на судьбу журналистов. Согласен, что человеческие органы чувств уступают приборам. Однако надеюсь, что профессору присуща не только острословие, но и острота зрения.

Его слова были встречены возгласами одобрения.

Настала пора генералу 0'Синнаху выступить с заключительным словом. Он величественно поднялся.

— Господа, благодарю вас за внимание. Мы и в дальнейшем намерены сотрудничать с уважаемыми представителями печати. Сожалею, что не смог предложить вам пикантного блюда, но, коль скоро в бухту Донегол по воле случая упал именно метеорит, а не дьявол-самоубийца, останется лишь примириться с этим непреложным фактом.

Внезапно в офицерскую столовую ворвался Филипп Руттендорф. Он подбежал к генералу и что-то прошептал ему на ухо. Лицо генерала мгновенно позеленело, он судорожно схватился за стол и отчаянно закашлялся.

— Господин генерал, — участливо закричал профессор Кларк, — что с вами? Вам плохо?

О'Синнах отчаянно затряс головой и, тыча рукой в журналистов, прохрипел:

— Уберите, уберите их!

Силы оставили его, и он рухнул на стул. Сквозь закрытые окна в зал донеслись крики, топот, выстрелы. Репортеры бросились к окнам. Их глазам предстала картина, достойная кисти Брегейля или Иеронима Босха. По каменным плитам, опираясь на щупальца, двигалось металлическое чудовище не меньше десяти метров. В мгновенье ока двор опустел, и чудовище медленно продолжало путь, с каждым шагом становясь все больше и больше.

Журналисты, прильнувшие к окнам, онемели от ужаса, но потом с воплями бросились к дверям.

Члены Генерального штаба Центра, собравшиеся в столовой, не сводили глаз с берега бухты, где, с каждым мгновением множась и разбухая, извивались чудовища с зелеными щупальцами. Журналистов, которые разбежались кто куда, сумели собрать и заперли в конференц-зале.

Всем было ясно, что малейшее промедление грозит непоправимой бедой. Профессор Кларк что-то прошептал генералу, и тот молча кивнул головой. Встав, он прерывающимся от волнения голосом объявил:

— Господа, я принял решение. Так как против этой угрозы бесконечной пролиферации бессильны огнеметы, лазеры и другое имеющееся в нашем распоряжении оружие, остается последовать совету профессора Кларка и прибегнуть к помощи абсолютного холода. Приказываю ввести в действие воздушные охладители. Каждому надлежит немедленно отправиться на свой служебный пост.

— Господин генерал! — прервал его профессор Кларк. — Мне кажется, что перед началом операции необходимо избавиться от журналистов. Ведь при наличии свидетелей мы не можем гарантировать соблюдение военной тайны.

— Совершенно с вами согласен. Подполковник, потрудитесь вывезти журналистов из Центра. Фотоаппараты уничтожить. Приступайте. Время не ждет.

Не прошло и пятнадцати минут, как представители прессы (предварительно обысканные) были препровождены к автомашинам, стоящим у северного выхода. Протесты и угрозы обратиться в парламент не помогли. Солдаты погрузили репортеров в машины и захлопнули массивные ворота.

Операция под кодовым названием «Абсолютный холод» осуществлялась в два этапа. Прежде всего из укрытий были извлечены длинные антенны, которые затем водрузили на стометровую высоту. Каждая антенна была снабжена специальным преобразователем, позволяющим в короткий срок довести температуру окружающей среды почти до абсолютного нуля. Откровенно говоря, это изобретение Центр предназначал на случай возможного вторжения инопланетян, если они попытаются захватить Землю. К счастью для человечества, его еще не применяли. Но кто может поручиться, что в руках военных оно в один прекрасный момент не станет оружием в борьбе против самого человечества?! Однако вернемся к операции «Абсолютный холод». В антенны ввели разреженный газ особого состава, действие которого было почти мгновенным. Небо потемнело, покрылось тучами, начал падать снег. Снежинки на лету застывали, превращались в кристаллики льда. За какую-нибудь минуту Бандоран из жаркого августа перенесся в суровый январь, и вскоре температура упала до двухсот пятидесяти градусов ниже нуля.

Генерал и его подчиненные, стоя у окон, увидели, как огромные щупальца опали, словно воздушные тары, из которых выпустили воздух. Чудовища сжимались, их светящаяся пена высыхала. Не прошло и получаса, как все было кончено Спасительные антенны были убраны в подземные хранилища, и над Бандораном вновь засияло солнце.

Газетные статьи, появившиеся на следующий день после описанных событий, вызвали ожесточенную полемику сатирического, юмористического, политического и даже шовинистического характера, Л поскольку телепередачи непосредственно из Центра в Бандоране были строжайше запрещены, каждый волен был говорить и думать все, что ему взбредет в голову. В целом же все вертелось вокруг пяти главных пунктов:

1. В Бандоране произошли таинственные события, которые военные тщательно скрывают от общественности.

2. Отсутствие достоверных сведений привело к распространению самых нелепых слухов. Своим необъяснимым молчанием военные лишь усугубляют вред всех этих слухов и домыслов.

3. Когда военные сочтут возможным отменить цензуру и кто дал им право вводить таковую?

4. Не означает ли это, что вернулись печальной памяти времена, когда слово военных было законом?

5. Военная каста еще раз доказала свое полное нежелание считаться с общественным мнением, тупость и самодурство. Куда смотрит правительство?

(Нужно ли говорить, что последний вопрос был сугубо риторическим, ибо правительство действовало в унисон с военными.)

Однако, несмотря на принятые меры, кое-что журналистам все-таки удалось разузнать, и стало ясно, что без дополнительных объяснений не обойтись.

Генерал 0'Синнах понимал это лучше других. Собрав офицеров Центра, он сказал:

— Господа, на карту поставлены не только наше служебное положение, но и репутация. Необходимы срочные контрмеры.

Собравшиеся ответили на его призыв таким криком, что с ним не могли бы сравниться даже крики гусей, которые некогда спасли Рим.

И тогда встал профессор Кларк.

— Уважаемые коллеги, — начал он в наступившей тишине. — Ситуация не так трагична, как вам кажется. Теперь, когда с чудовищами внеземного происхождения покончено, когда в Бандоране восстановлен порядок, кто мешает нам устроить международную пресс-конференцию и заявить, что все описания ужасов, появившиеся в газетах, — плод галлюцинации журналистов, потрясенных необычным зрелищем?

Даже видавшие виды военные растерялись. Предложение ученого, известного своей серьезностью, граничило с беспардонным надувательством! Кларк понял сомнения присутствующих.

— Сознаюсь, мое предложение в какой-то степени расходится с нравственными нормами высокочтимого научного Центра, каким является Бандоран. Но, как говорили древние, Oderim dum metuanf, что в переводе с латинского означает: «Меня будут слушать, пока будут бояться». Наша цель — убедить общественное мнение в правдивости изложенной нами версии. А потому пусть приходят журналисты и выслушают нас, терзаясь страхом, что их вопросы останутся без ответа. Ведь тот, кому вверена военная тайна, волен отвечать лишь на удобные для него вопросы!

Слова профессора потонули в дружных аплодисментах. Когда вопрос стоит о спасении репутации, проблемы морали исчезают, подобно чудовищам под натиском абсолютного холода. Генерал 0'Синнах с чувством пожал Кларку руку.

— Счастлив, что латынь и в наши дни не утратила своей притягательной силы. Благодарю вас, профессор.

На пороге появился дежурный офицер и вручил генералу запечатанный конверт. Быстро пробежав глазами послание, генерал обратился к сотрудникам:

— Приятные вести, господа! Письмо от Уильяма Бейли.

Пресс-конференция состоялась в конференц-зале, рассчитанном на тысячу мест. В Бандоран прибыли корреспонденты и представители крупнейших газет всех стран мира. В первом ряду, отведенном для особо почетных гостей, восседал президент «Таймса» сэр Дэниел Болдуин. Директор Центра и его приближенные сидели на возвышении. Перед ними на столе были установлены бесчисленные микрофоны. Лучи прожекторов освещали импозантную фигуру генерала, который улыбался широкой улыбкой доброго отца семейства.

Когда наступила тишина, генерал поднялся и обратился к присутствующим с краткой речью.

— Прежде всего разрешите приветствовать вас в Бандоране, господа. По положению мы не имеем права проводить конференции, которые в той или иной мере были бы связаны с опытами, имеющими военное значение. Но, к сожалению, люди, недостаточно сведущие в науке, опубликовали статьи, выставляющие наш Центр в кривом зеркале. Мы отнюдь не обвиняем журналистов в клевете, виною всему неверное толкование некоторых явлений, вызвавших панику. По нашему глубокому убеждению, лучше всего о природе этих сложных явлений сможет рассказать профессор Кларк, знаменитый биолог и свидетель вышеупомянутого события. Предоставляю ему слово.

— Господа, — начал профессор Кларк. — Передо мной сидит представитель самой уважаемой нами газеты, лондонской «Таймс». Надеюсь, представители других газет не будут задеты моим заявлением. Я глубоко ценю профессию журналиста, без которого не обходится ни одно событие в общественной и политической жизни мира. Почему же, спросите вы, именно «Таймс» пользуется всеобщим уважением? Да потому, что эта газета в любых обстоятельствах остается верна истине. («Чего нельзя сказать про господина профессора», — буркнул обозреватель «Таймса» Джон Декстер.) И мы, ученые, работающие в Бандоране, так же как и репортеры «Таймса», убеждены, что истина превыше всего. Таков основной принцип нашей работы.

— Непостоянный, — достаточно громко произнес представитель «Дейли телеграф». Но профессор Кларк сделал вид, будто не расслышал оскорбительной реплики.

— Иначе и быть не может, — невозмутимо продолжал он, — ибо наука и ложь несовместимы, в любом научном исследовании истина — постоянная величина. Недавно кое-кто из господ журналистов, сидящих в зале, был свидетелем необычного явления, которое они впоследствии охарактеризовали как «ужасное и сверхъестественное». На самом деле ничего противоестественного, «демонического» в происшедшем событии не было. Писали о какой-то неудержимой пролиферации чудовищ, у которых вместо конечностей щупальца и отростки, и о прочих ужасах. Я понимаю, журналисты питают пристрастие к ярким мазкам. Однако наука предпочитает всем прочим жанрам четкий графический рисунок. Конечно, и мы могли бы нарисовать вам красочную картину, отдав дань фантазии. Но (напряжение в зале достигло предела, и профессор Кларк счел за благо несколько разрядить обстановку) мы не хотим отставать от «Таймса». (Его реверанс в сторону газеты был встречен весьма холодно.)

Кларк приблизился к микрофонам:

— Факты таковы. Вечером двадцать девятого августа в двадцать один час сорок минут в бухту Донегол упал и погрузился в воду неизвестный предмет, что было зарегистрировано приборами нашего Центра. На основании полученных данных мы предположили, что произошло падение метеорита. Однако на утро к берегу волны прибили металлический предмет яйцевидной формы. В этом металлическом «яйце» находился… (тут профессор сделал паузу, а сидящие в зале затаили дыхание) человек, о котором тринадцать лет писали газеты всего мира, глава межпланетной экспедиции, капитан Ред Спид.

Корреспонденты вскочили со своих мест, с разных концов зала донеслись возгласы: «Чепуха!», «Очередная фальшивка!», «Хватит водить нас за нос!». Переждав, пока они успокоятся, Кларк продолжал:

— Я знаю, что мои слова могут показаться невероятными, но это чистая правда! Все, что произошло затем в Бандоране, как раз и объясняется последствиями неожиданного возвращения Реда Спида. Никто не надеялся увидеть отважного космонавта в живых, но иной раз жизнь опровергает все логические посылки и выводы. После тринадцатилетнего пребывания в межпланетном пространстве Спид вернулся на Землю. Физическое его состояние не позволяет нам пока с достаточной полнотой выяснить, каким образом ему удалось продержаться в космосе столь длительное время. Мы ведем упорную борьбу за жизнь этого человека, увы, почти утратившего человеческий облик, но, к счастью, сохранившего способность мыслить. Сейчас главное — спасти от разрушения его мозг. С этой целью космонавта поместили в холодильную камеру. Мы ждем и надеемся. И если судьбе будет угодно, через некоторое время капитан Ред Спид Сам сумеет рассказать вам о своем удивительном и трагическом путешествии. Когда это произойдет, мы немедленно созовем новую пресс-конференцию. Л пока всем нам остается набраться терпения.

Но именно терпения у журналистов уже не было. Уважаемые представители уважаемых газет, сбивая друг друга с ног, бросились к телефонным кабинам и на трибуну. Они смели генерала 0'Синиаха и профессора Кларка с возвышения. Трибуна рухнула, микрофоны полетели на пол.

Несколько минут спустя конференц-зал опустел. Изуродованные кресла, сломанные двери, порванные ковры и дорожки — вот что осталось от комфортабельного помещения.

Несколькими днями позже в газете «Таймс» появилась заметка Дональда Саммера, выдержанная в весьма ироническом тоне.

«Гора родила… нет, не мышь, а химеру. Где же произошло это выдающееся событие? На берегу бухты Донегол, где некогда веселились черти и ведьмы, а теперь высятся здания научного Центра. Ученые развлекаются тем, что посягают на права писателей-фантастов, хотя далеко не всегда удачно. Не случайно журнал «Бритиш мэгэзин оф сайнс» командировал в Центр профессора Персиваля Миллендера, дабы проверить правдивость утверждений ученых Бандорана. На Миллендера сотрудники Центра произвели впечатление людей экзальтированных, верящих в собственные абсурдные, бездоказательные гипотезы. Чем закончится таинственная история? Как утверждают, главные персонажи этого поистине средневекового действа находятся в состоянии анабиоза. Возможно. Но пока мы не увидим их собственными глазами, у нас имеются все основания утверждать, что корабль Бандорана сбился с курса и рискует сесть на мель упущенных возможностей. А в данном случае такой возможностью было бы скромное молчание. Право же, некоторые неудачные опыты лучше не разглашать, тем более, что легко сослаться на военную тайну».

Артур Конноли, специальный корреспондент «Пресс энтрепрайз оф Америка», после поездки в Бандоран разразился пространным отчетом, который дает достаточно ясное представление о дальнейших событиях:

«До Бандорана я добрался на военном вертолете, экипаж которого согласился взять меня по просьбе моего старого друга, генерала Гулдинга. Сверху городок показался мне растревоженным муравейником. Вертолет с трудом приземлился на примитивной посадочной площадке, охраняемой войсками. В Бандоране собрались виднейшие ученые, журналисты, военные. Распространился слух, будто таинственный капитан Ред Спид собирается выступить перед журналистами. В Бандоран хлынули толпы любопытных. Трава на знаменитых лугах Донегола и Бандорана вытоптана так, что после сегодняшней пресс-конференции здешние места невозможно будет отличить от пустыни Гоби.

Чтобы проникнуть в подземное убежище, мне пришлось потрудиться не меньше, чем в свое время Геркулесу. Официально объявили, что выступление Спида назначено на девятнадцать часов. Наконец-то человечество узнает правду о загадочной экспедиции.

В помещении так тесно, что я не представляю себе, как смогу записать рассказ капитана. Яблоку негде упасть. Все же постараюсь ничего не упустить.

В восемнадцать часов пятьдесят шесть минут, словно по чьему-то таинственному внушению, в зале воцарилась тревожная тишина. На трибуне появился генерал Джерард 0'Сиинах.

— Господа, сейчас перед вами выступит капитан Ред Спид! — торжественно возгласил он.

Поддерживаемый двумя солдатами, на сцену вышел человек. На нем белый скафандр с гермошлемом. Огромные темно-голубые очки не позволяют разглядеть лицо. На руках вошедшего черные перчатки. Кажется, будто внутри скафандра пустота. Но вот солдаты подвели космонавта к столу и спустились вниз. Генерал 0'Синнах также спустился в зал. Спид — Спид ли? — остался один.

В зале такая тишина, что слышно, как тяжело дышит человек в скафандре. Вот он наклонился, чуть не упал, но в последний миг успел ухватиться обеими руками за стол. Напряжение присутствующих достигло апогея. Еще минута ожидания, и не миновать бы нервного взрыва. Призрак в белом скафандре поднял правую руку, из шлема вырвался хрип, похожий на рыдание. Все замерли. Наконец послышались членораздельные звуки. Спид заговорил.

— Я капитан Ред Спид, вылетевший вечером двадцать первого мая две тысячи сто четырнадцатого года с космодрома на берегу озера Мелвин. На борту корабля «Айрленд», кроме меня, находилось еще три человека: лейтенант Джон Фостер, майор Алекс Каллаген и ученый астрофизик Адам Девенпорт. По плану мы должны были достигнуть поверхности Венеры и совершить на планете посадку. Корабль достиг Венеры, но осуществить посадку нам не удалось. Мы пронеслись над северной частью планеты и под действием неизученных сил притяжения устремились дальше в космос. Приборы корабля вышли из строя. Вылетев за пределы Солнечной системы, мы потеряли всякую ориентировку.

Не спрашивайте у меня, как я уцелел после того, как истощились все запасы продовольствия. Я помню лишь первые месяцы блужданий в космосе. А дальше — пустота, провал памяти. У меня на глазах в ужасных муках умерли мои товарищи. Я же, прикованный к креслу, впал в состояние прострации. Сколько времени длился полет? Если верить бортовому журналу и придерживаться относительных значений пространства-времени, всего один год. Но в Бандоране мне сказали, что сейчас две тысячи сто двадцать седьмой год. Значит, по земному времени полет длился тринадцать лет.

Как мне удалось преодолеть временной фактор и выжить, вопреки физиологическим законам? Когда я, наконец, пришел в себя, то вдруг почувствовал, что корабль дрожит и приборы вновь работают. Зажглись сигнальные лампочки на панели управления, в навигационном зале снова стало светло. Я очнулся, по телу у меня разливалось живительное тепло. Взглянув в иллюминатор, я увидел во тьме космоса огромные зеленые облака. Облака окутали корабль, пронизали его, а затем «выбросили» прочь. И едва корабль освободился из облачного плена, как я почувствовал себя словно бы заново родившимся, мой организм вновь обрел жизнеспособность. Но в кабину проникла зеленая плазма и под влиянием чуждой для себя атмосферы начала безудержно разрастаться. Весь во власти одной только мысли — вернуться на Землю — я не сумел осознать, что на Земле, в идеальных условиях для воспроизводства плазма будет расти с ужасающей быстротой.

Я не испытывал ни холода, ни жажды, чувствовал себя бодрым, полным сил… Приборы показывали, что корабль находится на расстоянии нескольких световых лет от Земли и со скоростью, близкой к скорости света, несется к созвездию Ориона. Мне предстояло изменить направление полета. Я включил двигатели. Когда после бесконечного полета до Земли оставалось не так уж много, корабль окутало голубое пламя. Так, объятый пламенем, я понесся вниз и упал в бухту.

Он умолк, но в зале по-прежнему царила напряженная тишина. Никто не осмеливался даже пошевелиться.

— Я, капитан Ред Спид, возглавлял экспедицию на Венеру, и только мне из всего экипажа суждено было уцелеть, — снова заговорил Спид. — Я побывал в гибельных глубинах космоса и утверждаю, что паши познания о живой материи пока безмерно малы. Космос еще враждебен человеку. Кто знает, быть может, человек придумал ад, глядя по ночам па черное, безбрежное небо…

Космонавт не закончил фразы, согнулся и всем телом навалился на стол. Собравшиеся, точно загипнотизированные, не сводили с него глаз. Когда напряжение, казалось, достигло высшей точки, со своего места поднялся Дональд Саммер из газеты «Таймс» и срывающимся от волнения голосом произнес:

— Кто может поручиться, что вы действительно капитан Спид? Если вы тот, за кого себя выдаете, мы преклоняемся перед вашим мужеством и самообладанием. Но если вы шарлатан, в корыстных целях проинструктированный Центром, то мы в лучшем случае можем только рукоплескать вашему актерскому мастерству.

Человек в скафандре тяжело поднялся и прохрипел:

— Да, я капитан Ред Спид. Но кто в состоянии это подтвердить? Прошло слишком много лет и…

Неожиданно для всех из середины зала поднялась небольшая седовласая женщина. Подбежав к возвышению, она вскинула руки и крикнула:

— Я, сын мой!

Космонавт вздрогнул, подался вперед.

— Мама!

Кто мог оставаться равнодушным при виде этой сцены? Женщина громко сказала:

— Сними шлем, Ред, дай мне взглянуть на твое лицо.

— Мама, я не такой, как прежде… Я похож на страшное чудовище.

— Я узнаю тебя в любом обличье. Сердце матери не может ошибиться.

— Смотри же!

Ред Спид нажал кнопку, снял шлем и бросил его на пол.

И сидящие в зале содрогнулись от ужаса: они увидели зеленое, вспухшее, покрытое чешуей лицо, на котором лишь воспаленные глаза не утратили своего прежнего цвета. Но в них светилась мука, они до сих пор хранили память пережитого.

А мать с нежной улыбкой смотрела на Спида.

— Ред, сын мой, — тихо сказала она. — Наконец-то я снова вижу тебя. Иди же ко мне, дай тебя обнять.

Ред спустился с трибуны и обнял мать. А кругом слышались восторженные восклицания, аплодисменты. Какой триумф для науки и человечества, какой триумф для Центра, профессора Кларка и генерала 0'Синнаха!

Но почему же в зале вновь воцарилась испуганная тишина?

Да потому, что на глазах у потрясенных журналистов Ред Спид стал превращаться в прежнее чудовище. Не защищенная шлемом голова начала вздуваться, на щеках проступили темные пятна.

— Немедленно подготовить холодильную камеру! — вполголоса приказал генерал 0'Синнах.

Зал мгновенно опустел.

Но ни космонавт, ни его мать ничего не замечали.

Седая маленькая женщина нежно гладила Реда по волосам и, всхлипывая, тихо приговаривала:

— Ред, сыночек, дорогой мой сынок.