"Нашествие" - читать интересную книгу автора (Воробьев Александр)

Глава 11

Он стал приходить к ней почти каждый день, все больше и больше задерживаясь в гостях, помогал по хозяйству, отремонтировав пробитый БТРом забор. Изба, явно еще довоенной постройки, с двумя верандами, на вид оставалась вполне крепкой, но вот крыша требовала хорошей починки. Покрывавший ее шифер потрескался и теперь сходил большими кусками. Игорь правдами и неправдами, где натуральным обменом, а где и уговорами, раздобыл дефицитнейшее нынче рифленое железо, и за две свободные от патрулей недели заново перекрыл крышу.

Они подолгу засиживались холодными зимними ночами, на удивление много нашлось у них общего, даже слишком многое. Поначалу это даже пугало, но потом беседы все более и более стали перетекать в интимное русло. Как-то внезапно, по обоюдному влечению, словно внутренним взрывом брошенные друг к другу, они оказались в постели и наутро, когда Игорь проснулся, он понял, что любит эту девушку больше всего на свете. То холодная, то страстная, играющая им, она одновременно была и податливой как воск, тающей в его руках и сильной, способной вертеть им, как сопливым пацаном. Впервые в жизни он испытывал что-то подобное. Не склонный в общем то терять голову, сейчас Игорь растворился в этой девушке, поставив ее выше всего окружающего мира.

Начальство без лишних вопросов отпустило его на новое место жительства, а деревня приняла с радостью, лишние мужские руки, к тому же способные прилично владеть оружием в эти суровые времена ценились высоко. ЗАГС заменила подпись главы рода, а свадьбу справили скромную, гостей пришло немного, группа Игоря, представитель от командования и пара ближайших соседей. Да впрочем молодоженам особой пышности и не хотелось, лишь бы быть вместе. Им выделили пару гектаров пашни, корову, и Игорь с головой погрузился в незамысловатый крестьянский быт. Днями он пропадал на поле, подготавливая пашню к посевам, а вечерами, при свете лучины, они с Таней сидели и разговаривали. Вспоминали довоенные времена, друзей, такие далекие теперь года учебы. Он рассказывал ей о своем маленьком, провинциальном городке, что едва не стал столицей вместо Москвы, она вспоминала смешные истории из своей студенческой медицинской практики. Им было хорошо вместе.

В конце весны в их деревню перебрался и Сергей, женившийся на веселой, пухлой вдовушке, на пару лет старше себя. Ее муж, гостивший у друзей в Питере так и не вернулся, и погоревав, молодуха раскрыла объятья справному мужику. Никто из соседей этому повороту событий даже и не удивился, времена настали такие, что одинокой женщине выжить было практически нереально. Как и одинокому мужику.

Совместными усилиями они с Сергеем распахали каждый по гектару, засеяв свои участки рожью и картошкой. К концу посевной Таня забеременела и каждый вечер, приходя с поля, Игорь с радостью и надеждой заглядывался на все более и более округляющийся животик супруги. Беременность протекала удачно, поначалу он еще гадал, кто появиться на свет, сын, или дочь, потом махнул рукой, сам не зная, кого же больше хочет в первенцах.

Работы было невпроворот, крестьянский быт требовал дикого напряжения сил. Поле, заготовка дров на зиму, скотина. Игорь с непривычки выматывался за день так, что, наскоро похлебав вечером супа, тут же отключался, едва коснувшись подушки щекой. А еще недельные дежурства на службе. Выматывающие патрули, тренировки. Правда, к концу лета он было втянулся, но тут настало время уборки урожая и оказалось, что до этого крестьянского быта он еще и не нюхал. В общем, времени скучать и горевать о прелестях старого мира просто не было.

Урожай успели убрать за считанные дни до проливных осенних дождей. И вот тут-то они и взвыли, познав на себе, что такое настоящая скука. Теперь та неделя в месяц, когда они несли службу, казалась райской, можно было встретиться со старыми товарищами, узнать свежие новости, да просто поиграть в преферанс между патрулированиями. В их деревни эту городскую игру так никто и не освоил, а Татьяна им с Сергеем кампанию в игре составить могла отнюдь не всегда.

К середине ноября уже вовсю валил снег. Собственно снег-то и помог им выйти на след таинственных нарушителей границы. Еще пару часов и свежие следы нескольких лыжников оказались бы заметенными, но график движения патруля по маршруту оказался очень удачным. Шедший впереди Нахалов резко замер и вскинул вверх руку, несколько раз покрутив кистью — «Все ко мне!».

Игорь подналег, сокращая дистанцию. Остальные рассыпались веером, оглядывая растущий невдалеке кустарник.

— Что у тебя?

— Следы лыж, командир, лыжня одна, но ехали явно несколько человек, очень уж утоптанная.

Игорь наклонился поближе, да, стег в лыжне был утоптан сильнее, чем бывает, если проедет лишь один. Нахалов опустился на колено, разглядывая лыжню.

— Ехали с запада, следы палок очень уж характерны.

— Давно?

— А черт его знает, командир, я тебе не Чингачгук, с хода такие загадки решать, одно видно, что сегодня, раз еще не замело. Что делать будем?

Игорь достал карту.

— Так, двигаются они в сторону Остроговиц, если не свернут, то будут там завтра с утра.

— Думаешь, мародеры?

— А хрен его знает, так-то давненько не бывало таких гостей, но лучше перестраховаться, идут они явно из за границы.

Он повернулся и махнул рукой.

— Щитов, мотай за подмогой, пусть двигаются в сторону Остроговиц, наперерез. Остальные, за мной!

Догонять пришлось долго, гости шли споро, почти не уступая в скорости группе Игоря, чувствовалось, что ходоки там изрядные, поддерживать такую скорость не зная местности, могли только тренированные люди. Это-то и беспокоило, не могло не беспокоить присутствие на контролируемой территории нескольких хорошо подготовленных лыжников. Какого черта им нужно, и откуда они взялись, двигаясь с запада, где минимум на полсотни километров не было даже крупных деревень. Волны беженцев в прошлом году также миновали те края, а те, кто рванул через тамошние леса или прошли дальше, или вымерли в особо морозную зиму. Впрочем, ту зиму и так пережило очень немного народа. Даже на их территории, где с самого начала ввели жесткую дисциплину и контроль продуктов, к весне несколько людей умерли от голода, да и остальным пришлось несладко, пока дождались вскрытия льда. После ледохода стало немного проще, все свободные от дел тут же были определены на рыболовство, благо сетей в полузаброшенном рыбохозяйстве нашлось изрядно. Но это у них. А вот многие окрестные деревеньки, до которых не дотянулась рука рода, приняв к себе беженцев из города, к весне опустели более чем наполовину. И возможности помочь им не было, запасы продовольствия были слишком скудны, что бы делиться с соседями.

И все таки, кого они догоняют? Мародеры? Но мелкие банды уже давненько не совались на их территорию, в нескольких зимних боях на своей шкуре почувствовав, что с родом, способным поставить под ружье без малого тысячу человек лучше не шутить. А крупные… Для крупной банды было несоразмерно мало следов, максимум десяток человек, слишком несерьезно даже для разведки боем. И все же, для шести оставшихся патрульных, даже десяток представлял изрядную силу. Да еще мучил вопрос, каким образом пришлые сумели обойти кордоны? Как минимум два, что прикрывали территорию на этом направлении.

Пришлых они заметили, отмахав километров пятнадцать, растянувшаяся цепочка лыжников, которых Игорь насчитал одиннадцать человек, в аккурат в этот момент пересекала внушительных размеров поляну, бывшее колхозное поле, нынче за дальностью от деревень и трудностью с топливом, заброшенное. От леса их уже отделяло метров двести. Странно только, что идут одной цепочкой, без боевого охранения, если бандиты, то или совсем оборзевшие, или неопытные. Хотя откуда неопытным взяться, все неопытные или вымерли, или стали матерыми, битыми волками.

Игорь прислонил к стволу лыжные палки и поднял к глазам бинокль. Оптика была паршивенькая, восьмикратная, но по крайней мере, с ее помощью, Игорь сумел получше рассмотреть гостей. Солидные мужики, все вооруженные, да не какими нибудь берданками, а вполне даже боевыми стволами. Игорь насчитал двух с ручными пулеметами, одного со снайперской винтовкой, остальные щеголяли автоматами. Серьезные гости, а до ближайшей деревни им оставалось километра три, в аккурат за полем, после негустого леска и лежало поселение. По самым грубым прикидкам, Щитов уже должен был добраться до телефона, следовательно, деревенские предупреждены, а вот когда его группа дождется подмоги, это был вопрос второй. Сначала подкреплению еще нужно сообразить, где в данный момент искать его группу. В очередной раз Игорь пожалел об отсутствии рации, но приказ командования был недвусмысленный — никаких радиопереговоров, у всех еще была свежо в памяти, как точно летели ракеты пришельцев на сигналы радиостанций. И пусть вот уже больше года о пришельцах никто не слышал, все равно, лезть на рожон было бы глупо. Не ровен час засекут импульс передатчика, и прилетит на огонек, в гости, штурмовая группа. Упаси Господи!

Тем временем, что-то нужно было решать, пришлые уже отдалились метров на триста, двигаясь хоть и небыстро, из за наметенных сугробов, еще не схваченных настом, но все же с каждой минутой все удаляясь и удаляясь из зоны прицельного огня. Триста метров для автомата не шутка, следовательно его группа с каждой минутой теряет и теряет преимущество первого залпа. Если что-то пойдет не так положить всех разом не получиться, придеться вступать в переструлку. И пусть, пришлые на открытой местности, а его бойцы под прикрытием леса, это сейчас не имело большого значения. С такой дистанции эффективно сможет работать лишь сам Игорь с его пулеметом, да снайперка Белкина. Негусто.

Сзади его тронул за плечо Нахалов.

— Слышишь?

Игорь сдвинул с уха шапку, вроде ничего, обычные звуки зимнего леса.

— Не слышу, что там?

— Двигатель работает, гадом буду, бэтээр от деревни шпарит.

Игорь мысленно скривился, после прошлогодней контузии его слух так и не восстановился в полной мере. Внешне он остался столь же собранным, тут же вновь приник к биноклю. Да, так и есть, нездешние так же заволновались, рассыпаясь веером в сторону угрозы, и залегая, ощетинились всеми наличными стволами. Ага, а вот и подкрепление, в километре от них, из леса выполз БТР, с брони которого горохом посыпались облаченные в белые маскхалаты бойцы резервной группы. Пожалуй пора.

— Леха, автомат за спину, пошли со мной. — Игорь повернулся к остальным — Так, народ, сейчас мы с Нахаловым выходим и идем к гостям, вы держите их под прицелом. Белкин, ты за снайпером приглядываешь, он мне больше всех не нравиться.

Белкин, уже примостившийся под густой елочкой, буркнул под нос.

— Не учи ученого, уже минуты три, как держу. И пулеметчика тоже засек, он у меня если что, записан в книгу животну под номером два.

— Ну и ладненько. Пошли Леха.

Он резко выдохнул и в несколько шагов вышел на поле. Нахалов держался слегка сзади, готовый в любой момент упасть и прикрыть его огнем. Игорь облизнул пересохшие губы и набрав в легкие побольше воздуха, заорал.

— Эй, поговорить надо, не стреляйте!

Пришлые отреагировали похвально, трое тут же перекатом повернулись в его сторону, но стрелять не стали. Игорь закричал снова.

— Не стреляйте, я парламентер!

Сзади хмыкнул Нахалов, со стороны залегших прокричали в ответ.

— Идите сюда! Будем говорить тут!

— Только без глупостей, вы окружены!

Сзади опять хмыкнул Нахалов. Как же, окружены, БТР и десяток людей с одной стороны и шестеро с другой, прорваться к лесу можно, правда как минимум половина поляжет, но шансы есть. Впрочем, пришлые о том, что перекрыто только два направления, явно не знали. Ну, это и ладно, меньше знают — меньше делают глупостей, это Игоря устраивало на все сто. Он достал из нарукавного кармана сигнальную ракету, удостоверился, что она нужного цвета и дернул за шнур. Зеленая ракета со свистом рванулась в небо, подавая своим сигнал, что все пока под контролем.

Когда до залегших оставалось метров с полсотни, навстречу поднялся высокий, здоровенный, заросший густой бородой мужик, лет этак сорока. Автомат свой он держал на ремне, но так, что Игорь сразу понял — в случае необходимости, тому понадобиться меньше секунды для открытия огня. Мужик тем временем подошел шагов на десять, и остановился, цепко держа их взглядом.

— Я начальник этой экспедиции, Погосов, Андрей Павлович, с кем имею честь?

— Командир патрульной группы, Денисов. Что за экспедиция?

Мужчина подошел ближе.

— Направлены на восток с целью установления контактов с выжившими. Судя по всему, дошли.

— Ваша территория на западе? Далеко?

— Э, погоди парень, всему свое время. Мне нужно встретиться с вашим руководством, вряд ли ты уполномочен вести такие переговоры. Далеко до вашего центра?

— Километров двадцать. Можете скомандовать своим людям подняться, только не делайте резких движений, вы все еще под прицелом. И черт побери, как вы умудрились пройти мимо кордонов?

Погосов недоуменно пожал обтянутыми тулупом плечами.

— А кто его знает, как. Утром метель была, возможно поэтому нас и не заметили, мы так точно никого не видели. Может пройдем к вашей машине?

— Неплохая мысль. — Игорь повернулся в сторону леса и подняв руку, резко махнул «Все ко мне!»

Сосчитав вышедших, Погосов насмешливо пробормотал.

— Негусто, будь мы настоящей бандой.

Игорь пожал плечами.

— Будь вы бандой, то после первого же залпа, нас стало бы больше, мои бойцы разбираются, с какой стороны вылетают пули.

Погосов примирительно поднял руки.

— Охотно верю. В наше время выживают лишь лучшие. Вы остатки военной части?

Игорь секунду поколебался, не проболтается ли о чем ненужном.

— Питерский арсенал ГРАУ, точнее то, что от нас осталось.

— А, слышал о таком, у вас Тамбовский волк командиром?

— Был. В первый же день свое получил, не уберегся.

— Жаль, хороший мужик, как я помню. А вы молодцы, дисциплину не потеряли, субординацию соблюдаете.

Они с Погосовым держались в середке цепочки, скользя по уже вполне натоптанной лыжне, пробитой убежавшими вперед.

— А у нас вот не все так гладко было. Мы в летних лагерях стояли, возле Ржевки.

Игорь кивнул головой.

— Угу, знаю такие, у нас артсклады неподалеку размещались. Там еще где то неподалеку полигон кажется.

— Точно. Вот возле того самого полигона нас и накрыли.

— Разбомбили?

— Нет, парень, бомбить-то как раз и не бомбили. Нас грохот бомбежки поднял, весь Питер в огне был, мать его, а потом тишина. Времени нам сволочи дали почти до вечера. Мы даже окопаться успели, только нихрена не помогло, думаю, не окопайся мы, так и потерь меньше бы оказалось.

Игорь понимающе мотнул головой.

— Чем сильнее сопротивление, тем больше сил на вас бросали?

Погосов поморщился, чуть не сбившись с шага. Шедший рядом с ними парень из пришлых, сплюнул и убыстрил шаг.

— Типа того. Нашу бригаду разметали за час. Сожгли к едреням всю бронетехнику, перепахали окопы. А знаешь сколько потеряли они?

— Догадываюсь.

— Вот то то и оно. — Уточнять потери пришельцев Погосов не стал. — Так и накрылась медным тазом наша непобедимая и легендарная. Ну а уже потом мы подумали, собрали вокруг себя самых крепких мужиков и рванули на северо-запад, там с местными договорились, пару колхозов под защиту взяли.

— У нас примерно тоже самое было.

Погосов ухмыльнулся.

— Ну так, у дураков мысли сходятся.

Они подошли к заглушенному БТРу, машину еще не успели перекрасить в зимний камуфляж, и одетые в белое бойцы, великолепно выделялись на ее фоне. Нет, все же хорошо, что все обошлось без боя. На прощанье он протянул Погосову руку.

— В штаб вас проводить не могу, служба, надеюсь еще увидимся.

Погосов пожал протянутую ладонь.

— Будем восстанавливать связи, еще свидимся. Чай не последний день живем.

Он распахнул бортовой люк БТРа.

— Бывай, Денисов.

Игорь проводил взглядом запрыгивающих на броню бойцов дежурной группы, поймал за рукав старшего.

— Коля, Щитов не сказал, где будет ждать?

— А хрен его знает, мне не докладывали.

Игорь выматерился, вот ведь засранец, возвращайся теперь за ним полтора десятка километров до блок поста. Ему в тепле греться, а им путь удлинять!

— Группа, построились! Хорош курить! Возвращаемся к последней точке патрулирования! И напомните кто-нибудь, что бы я вздрючил Щитова.

Народ гогоча собрался в цепочку, и группа заскользила по своим следам обратно. Все вроде бы кончилось благополучно.

Так постепенно стали налаживаться связи между остатками раздробленного человечества. Анклавы некоего подобия цивилизации, выстоявшие в океане хаоса, выбрасывали во все стороны эммисаров, ища тех, кто был готов к диалогу. Пока что им нечего было делить, слишком мало осталось людей, и слишком свежими оставались воспоминания о пережитом за последний год ужасе. И пусть вот уже год никто не видел ни единого следа пришельцев, все, кроме может законченных идиотов, понимали, никуда те не делись и всегда нужно быть готовыми бежать еще дальше. А как известно, внешний враг заставляет забыть о внутренних распрях, по крайней мере на какое-то время. И время это еще не кончилось.

А еще через месяц к ним пришли с севера. Точнее, с севера приходили и раньше, да и разведывательные отряды рода доходили до самой Финляндии, особо впрочем, туда не углубляясь, хоть и понимали все призрачность государственных границ в нынешних условиях, а все же финского языка никто в округе не знал, нарвешься на огонь при попытке выйти на контакт, а крикнуть что пришел с миром и не получится. Так что с финнами контактов установить не удалось, зато обнаружили и нанесли на карту несколько десятков довольно крупных деревень и сел, где уцелели люди. В общем, гости с севера были не в новинку.

Но эти пришли с еще более дальнего севера, из под Мурманска, с одной из многочисленных секретных баз подводных лодок. Точнее из военного городка, что располагался близ такой базы. Саму базу разбомбили, с одного захода превратив пару квадратных километров в озеро расплавленного камня и бетона. Упрятанный глубоко под сопкой ангар субмарин завалило, но по счастью, последняя подлодка вышла в море за пару часов до налета. Городок же и вовсе уцелел, не получив ни одной бомбы. Так, походя прошлись по убогим панельным пятиэтажкам лазерными жгутами, одну даже обрушили, но суммарные потери оказались невелики. Связисты успели получить тревожный сигнал, и большинство жителей укрылись в убежище. Проблемы возникли чуть позже, когда до людей стало доходить, что цивилизация закончилась и подвоза продуктов больше не предвидеться. Первое время жили на старых запасах, благо военные продовольственные склады на Севере никогда не пустовали, но стратегических запасов гарнизона для двух тысяч жителей хватило ненадолго. Уже через год остро встала проблема продовольствия. Частично ее решали рыбной ловлей, благо море было рядом, а на уцелевшем гражданском пирсе нашелся целехонький траулер. Частично помогало и сельское хозяйство, хотя северные урожаи, по мнению Игоря, были смехотворны. Но все равно, еды катастрофически не хватало. Поэтому, не дожидаясь критического момента, командование приняло решение переселяться на юг. Прибывшие были разведчиками, в чью задачу входило выяснение южной границы их будущего поселения. Согласие Совета Рода на поселение у северных рубежей посланцы получили, и весной, едва просохли дороги, семьи моряков стали обустраиваться на новом месте.

В конце зимы Татьяна родила. Мальчика, настоящего богатыря весом в четыре с лишним килограмма, Игорь решил назвать Виталием, в честь своего второго деда, что умер еще до его рождения. А к весне забеременела и супруга Белкина, от чего Серега был непередаваемо счастлив, ни в чем не желая отставать от друга. Впрочем, когда у него родилась дочь, Белкин, для вида повздыхав, мол, хотел-то парня, закатил для друзей грандиозную пьянку, истратив на нее, все запасы домашнего самогона, в изготовлении которого, его супруга была изрядная мастерица.

Татьяна, слегка округлившаяся после родов, потеряв девичью угловатость, стала еще красивее, налившись истинной женской красотой. И что самое странное, она стала более спокойной, сдержанной на язык, что не могло не радовать Игоря, который раньше временами бывало, что и зубами скрежетал, едва сдерживаясь после особо острого словесного укуса жены. Не имея никаких сведений о родителях, всю свою любовь Игорь сконцентрировал на жене и детях. Больше у него никого не осталось.

На третий год, они втянулись в девятнадцатый век, как бывало шутил Игорь. Татьяна, работавшая врачом, в единственной на две ближайшие деревни больнице, пользовалась уважением и любовью соседей, чьи подарки существенно помогали молодой семье выживать в эти суровые времена. Там банка сала, там кусок медовых сот, или отрез ткани, врачей всегда уважали на деревне, а уж когда Татьяна вырезала аппендицит сыну деревенского старосты, то порой и вовсе стало казаться, что самый уважаемый человек на деревне, это его Таня. Игорь же по прежнему почти половину времени пропадал в центральном поселке, делая карьеру на другом поприще.

После того, как непосредственная угроза границам рода исчезла вместе с большей частью банд, а запасы разрушенного города иссякли, исчезла и необходимость держать под ружьем все мужское население. Игорь остался в строю, пройдя довольно неслабый конкурс. Желающих было немало, получить дополнительный паек, и освобождение от десятины хотелось многим, поэтому оставляли только лучших из лучших. Теперь он командовал пятью десятками людей, командир полутора взводов, как бывало, смеялся Белкин, так и не выросший дальше командира отделения. Младший офицер, номинально он не мог участвовать в обсуждении важных дел, но все чаще и чаще к его мнению начинали прислушиваться. Как правильно сказал еще во время эвакуации Белкин — Главное вовремя прогнуться.

А служба в последнее время и правда стала какой-то скучной. Патрулирование, тренировки, да сбор налогов, вот и все, чем приходилось заниматься изрядно поредевшим вооруженным силам, как до сих пор называли две сотни людей, что посменно несли службу. К середине третьего года, к ним присоединился и анклав, представителей которого в свое время перехватила группа Игоря. Впрочем, окончательного объединения так и не получилось, уж больно серьезным по этим временам стало расстояние в полторы сотни километров, что лежали между их границами. Так что новообразование максимум тянуло на конфедерацию, впрочем, это устраивало фактически всех.

В августе девяносто восьмого у Игоря родилась дочка. Сергей, у которого второй ребенок родился на пару месяцев раньше, посмеивался, мол, тут-то я тебя и обогнал, Игорь постоянно отшучивался, мол, на третьем я тебя точно сделаю. Но обставить не получилось, в аккурат перед миллениумом у Сереги родился третий, долгожданный сын.

Двухтысячный встречали с размахом, словно удивляясь тому, что сумели до него дожить. Специально к Миллениуму, Игорь научился изготавливать спирт. Рецепт был прост, гонишь литров десять браги и вымораживаешь ее на улице, главное что бы похолоднее было, а уж декабрь удался морозным на славу. Порой до минус двадцати пяти доходило, так что, к новогоднему столу в аккурат пять литров спирта добыли.

Гостей было много без малого тридцать человек, старые товарищи, с которыми он служил еще в той, «бывшей» армии, их жены и дети, ну еще и непременные соседи, что с деревенской непосредственностью слетелись на огонек, учуяв божественный запах чистейшего, как слеза спирта.

Полночь высчитали, взяв среднеарифметическое время, от показаний всех наличных часов, выставили по нему здоровенные ходики, висевшие в гостиной и едва они начали бить, Игорь вскочил на табурет.

— Все загадываем желание. Кто не успеет, тому штрафную!

Он держал в руке наполненный почти до краев стакан с разбавленным спиртом. Часы пробили в двенадцатый раз.

— С новым тысячелетием! Ура!

Он единым махом заглотил стакан, и тут же едва не подавился солененьким огурчиком, с молниеносной быстротой вставленным в рот Татьяной пока он судорожно пытался хватить воздуха после спирта.

— Кхе, давайте выпьем, чтобы и через тысячу лет наши потомки встречали новое тысячелетие!

— Только не в такой обстановке, Гоша. — Белкин меланхолично жевал тушеную оленятину. — Пусть они будут удачливее нас.

Нахалов назидательно поднял палец.

— О! Давайте за удачу для наших потомков!

Разлили еще по одной. Игорь услышал, как вздохнула Ирина, жена Сергея.

— Ох Танька, что бы я только не отдала за бокал шампанского.

Игорь крякнув выпил за удачу потомков, потом за смерть пришельцев, потом… Потом в дом завалились соседи. Серега Козлов, невысокий, хлипкий на вид, но по крестьянски жилистый парень. С собой он притащил бутылку первоклассного самогона и шмат сала, чем вызвал очередной взрыв смеха и вопросы, не з самостийной ли Украины гость. Козлов лихо опрокинул полстакана чистого спирта, оторвал зубами кусок прямо от шмата сала и вытащил из кармана кисет с самосадом. Идею покурить мужики приняли с ревом одобрения.

— А на следующий год я хмель посажу, бабка Семенихина намедни хвалилась, что знает рецепт пива, говорят, до войны наша деревня пивом на всю округу славилась. — Козлов размахивал руками, описывая уже приготовленный котел для будущей варки пива. — Я тебе говорю, двести литров!

— Тебе ж столько не выпить — Белкин, как всегда умел обламывать радужные настроения. — к тому же ячмень нужен, а где ты столько ячменя найдешь?

Козлов повернулся к новой угрозе своих планов.

— Ячмень на телятю выменяю, у меня в аккурат к весне теленок родиться должен, до осени откормлю и обменяю. А пиво, хех, было бы пиво, а выпить завсегда охотники найдутся. Натуральный обмен устрою.

Игорь лениво прислушивался к спору. Его мысли витали далеко от здешних мест. Двухтысячный год, таким ли он его себе представлял? Не будь вторжения, он уже два года как закончил бы ВУЗ, устроился на работу. Правда, еще неизвестно куда, профессия школьного учителя явно не для него, он никогда не умел учить. Милиция, скорее всего, служил бы он сейчас лейтенантом милиции, или ушел в бизнес? Тоже вряд ли, какой с него бизнесмен. Он отхлебнул кваса, из загодя прихваченной кружки. Пять лет уже скоро будет, как рухнула прежняя, привычная жизнь. Хотя, какая она к чертовой матери привычная, за годы привычной стала как раз нынешняя, та, где нет телевиденья, да и электричество есть лишь в центральном поселке, где умельцы установили несколько ветрогенераторов. И даже не смотря на то, что жизнь постепенно налаживалась, какой убогой она смотрелась на фоне той, прежней. Третье тысячелетие, мать его, девятнадцатый век во всей красе, впору расчехлять лук и стрелы, поскольку запас патронов таял прямо на глазах, а производство новых… Попробуй-ка, если ты не профессиональный химик, добиться нужного состава бездымного пороха. Автомат Калашникова хоть и прост как кувалда, а стрелять может только своими, родными патронами, это тебе не дедова двустволка. И дизельного топлива для техники фактически не осталось, хорошо еще, что на арсенале удалось взять три машины с многотопливными дизелями, а выйдут из строя они…

— Гоша, чего в углу притаился, гэть до стола!

Игорь помотал головой, отгоняя алкогольный туман. Надо же, подумал он, оказывается я серьезно надрался. Он выпрямился и несколько раз, напрягая диафрагму до предела, вдохнул-выдохнул. В голове слегка прояснилось, ну и ладушки, можно гулять дальше. За столом уже пели, пуская по кругу здоровенную кружку с разбавленным спиртом.

Игорь глотнул из переданной кружки и включился как раз в своем любимом куплете. Эту песню обожали на его факультете, и сколько бы лет не прошло… А пошло оно все!

В общем, жизнь шла своим чередом, лишенная сколь-нибудь запоминающихся деталей. И пусть день не походил на другой, но каждый год чем то неуловимо напоминал предыдущий, память не цепляла череду серых будней, помнились лишь некоторые, особо важные события, но терялось даже воспоминание о том, а когда собственно они произошли, так один год напоминал другой. Наверное, это и есть признак безоблачной жизни, когда года не отличаются один от другого, сливаясь в нечто, что обычно и называют счастливой жизнью. И самое интересное — Игорь ни разу за эти годы не скучал. Такая жизнь затягивает. И увы, частенько имеет тенденцию заканчиваться в самый неожиданный момент.