"Фарс, или Долой одиночество!" - читать интересную книгу автора (Воннегут Курт)

10

В ту ночь она временно впала в беспамятство.

Позже мне пришлось поближе узнать собственную мать. Я так и не смог полюбить ее и, по этой же причине, кого-либо другого. Но я уважал ее принципы.

Это не мама сказала накануне нашего пятнадцатилетия: «Как я могу любить графа Дракулу и его зардевшуюся невесту?» — подразумевая Элизу и меня.

Не могла родная наша мама сказать отцу:

«Ради всего святого, как могла я породить двух слюнявых столбов-тотемов?»

И так далее в том же роде.

Папина реакция была следующей: он заключил ее в свои объятия. Он рыдал от любви и сострадания.

«Калеб, о Калеб! — кричала она. — Это была не я».

«Конечно, нет», — отвечал он.

«Прости меня», — говорила она.

«Конечно», — отвечал он.

«А Бог простит меня?» — вопрошала она.

«Уже простил», — отвечал он.

«Будто дьявол в меня вселился», — говорила она.

«Так и было, Тиша», — отвечал он.

Ее буйство пошло на спад. «О, Калеб», — вздохнула она.

Только не подумайте, что я хочу кого-нибудь разжалобить. Поэтому спешу довести до вашего сведения, что в ту пору нас с Элизой растревожить было так же легко, как каменного идола.

Нам так же остро нужна была материнская и отцовская любовь, как рыбке зонтик.

Поэтому, когда мама нежданно-негаданно стала о нас дурно отзываться и даже желать нашей смерти, мы восприняли это как очередную задачу интеллектуального порядка. А решать задачи мы очень любили. Может быть, мы могли бы разрешить и эту, не прибегая, естественно, к самоубийству.

Мало-помалу мама взяла себя в руки. Она настроилась еще на штук сто подобных дней рождения, если то испытание, ниспосланное ей Богом. Но она все же успела добавить: «Я бы отдала все, Калеб, лишь бы увидеть хоть слабый проблеск ума, малейший намек на понимание в глазах хотя бы одного из близнецов».

Чего проще?

Так-то вот.

И вот мы поспешили в Элизину комнату и написали на простыне огромный плакат.

Потом, когда родители уже крепко спали, мы тихонько прокрались в их спальню и повесили плакат на стене. Утром родители проснутся, и первое, что и бросится в глаза, будет наш плакат.

Вот, что было написано на плакате:

«Дорогие Мутэр и Патэр! Никогда не станем мы красивыми, но мы можем быть умными или глупыми ровно настолько, насколько вы того пожелаете.

Преданные вам — Элиза Меллон Свеин, Уилбер Рокфеллер Свеин».

Так-то вот.