Глава 13

На главном экране клингонского крейсера застыло изображение Вулкана – довольно пустынной и малонаселенной планеты с ограниченными природными ресурсами, но безграничной в проявлениях духа и интеллектуального совершенства ее обитателей.

Саавик, грустно смотрела на экран. Она жалела, что не может назвать эту планету своим домом, что знакома с непростительно малым числом вулканцев, что никогда не будет частичкой их общества. Саавик подозревала, что никогда не заслужит этого права, несмотря на все свои успехи в постижении вулканской философии и психологии.

– Вот вы и дома, лейтенант.

– Простите, не поняла вас, адмирал, – удивленно вскинула брови Саавик.

– Так ведь Вулкан, – Кирк кивнул в сторону экрана.

– Но Вулкан никогда не был моим домом. Я даже никогда здесь не была.

– Да?! – искренне удивился Кирк. – Вы так любите все вулканское... Я считал, что если вы не родились здесь, то, по крайней мере, часто здесь бывали.

– Меня никто никогда сюда не приглашал, сэр, – призналась Саавик, стараясь скрыть свое волнение.

Но от Кирка эмоций утаить не удалось.

– Думаю, что сейчас мы здесь будем желанными гостями, – мягко произнес он.

– Входим в зону слежения вулканских радаров, – сообщил Зулу.

– Спасибо, мистер Зулу. Саавик, направьте послание Сарэку. Сообщите, что мы приближаемся.

Распоряжение Кирка было выполнено, и вся команда затаила дыхание в ожидании ответа.

– Говорит группа спасения! – донеслось вскоре с Вулкана. Кирк радостно вздрогнул: он узнал голос Ухуры. Ниота цела и невредима, к тому же на свободе! Это была первая приятная новость, которую услышали земляне за все время своей последней миссии. – На связи полковник Ухура. Разрешаем посадку у горы Селейя. Посол Сарэк ждет вас, – после некоторой паузы, словно спохватившись, Ухура добавила:

– Добро пожаловать, дорогие мои! Мы так вас ждали!

Крейсер вздрогнул и выпустил два огромных треугольных крыла, чем стал напоминать гигантскую бабочку. Никогда не управлявший такими кораблями Зулу к концу миссии стал чувствовать его, как свое тело. В душе рулевой даже несколько преклонялся перед клингонскими инженерами и конструкторами, настолько совершенны были некоторые узлы и агрегаты крейсера. Как это было непохоже на его первые впечатления, когда он хотел даже отказаться от управления кораблем, и лишь врожденная гордость заставила его промолчать.

Интересно, что сделают с кораблем потом? Зулу предположил, что его потребует Звездный Флот. Крейсер разберут и по частям отправят на Землю для детального изучения и анализа. "А для меня это последняя миссия", – почему-то решил Зулу.

– Переходите на ручное управление, мистер Зулу! – отдал распоряжение Кирк.

– Уже давно перешел, сэр, – улыбнулся Зулу. Он не сажал корабли такого размера и типа со студенческих лет, поэтому с самого начала был особенно предусмотрителен и осторожен. – Скоро контакт! Включаю двигатели с обратной тягой!

Поднявшаяся пыль закрыла все подножие святой горы Селейя. До последней секунды корабль послушно отзывался на управление. Не подвел он и при посадке. Коснувшись поверхности, крейсер покачнулся и вскоре остановился на пыльной вулканской земле.

Съехал и опустился на дорогу выдвижной трап.

Открылся входной люк. Земляне на несколько секунд остановились у порога, всматриваясь в красноватые сумеречные тона вулканского пейзажа, а затем направились вниз по крутому трапу. – Спока несли на носилках.

Вдали, подсвеченный прощальными лучами вулканского солнца, был виден храм. По обеим сторонам дороги, ведущей к храму, стояли толпы вулканцев, молчаливых и любопытных. На высоких столбах, идущих вдоль дороги, как телеграфные столбы, горели разноцветные факелы.

– Боже мой... – не переставал удивляться Кирк.

Адмирал ничего не смыслил в вулканской философии, поэтому характер и традиции этого необыкновенного народа казались ему малопонятными и странными.

– Почему они нас так встречают? – спросил Кирк у Саавик. – Или они никогда не видели посадку космического корабля?

Саавик ничего не ответила. Зажигались все новые факелы. Солнце уже спряталось за горизонт, но у подножия святой горы было светло, как днем.

Совершенно неожиданно откуда-то из встречающей толпы вынырнула Ухура. Приблизившись к Кирку, она сухо и официально доложила:

– Сарэк ожидает вас, адмирал... – не договорив, Ухура бросилась в объятия Кирка. Глаза старых друзей заблестели от слез.

Путь предстоял неблизкий. Поприветствовав всех своих коллег, Ухура ухватилась за носилки со Споком, которые надо было нести до самой вершины горы, где находился загадочный храм.

Откуда-то с горы полились странные торжественные звуки музыки. Вулканцы, стоящие вдоль дороги до самого хрома, не произносили ни единого слова, храня абсолютное молчание.

У Кирка стало сводить икроножные мышцы, очень хотелось спать. Но, превозмогая усталость, адмирал упрямо продолжал восхождение.

Внезапно из толпы выскочила какая-то девчушка. Поравнявшись с носилками Спока, он заглянула ему в лицо, отсалютовала в вулканском приветствии и воскликнула:

– Долгой жизни тебе и процветания, Спок!

Затем девочка так же быстро исчезла в толпе. Сарэк ожидал гостей на крыльце храма в окружении нескольких телохранителей, шести старейшин и какой-то высокой грузной женщины. Когда земляне подошли к храму, он стал спускаться по ступеням им навстречу. Кирк остановился, вскинув в приветствии руку и не зная, что делать дальше.

Постепенно музыка стихла. Спустившись вниз, Сарэк по вулканской традиции положил руки адмиралу на плечи, а затем прикоснулся ладонями к его щекам. Кирк же нетерпеливо поглядывал на Маккоя, которому от столь утомительного путешествия стало совсем плохо.

После приветственного ритуала Сарэк отошел на несколько шагов назад и кивнул старейшинам.

Получив сигнал, те быстро подошли к землянам. Грузная женщина молча взяла Спока на руки и понесла его на крыльцо. За ней последовал и Сарэк.

Из храма вышли еще несколько женщин. Они протянули вперед руки, куда положили больного Спока. Так, на вытянутых руках, вулканца внесли в храм.

Кирк и его друзья стали подниматься по ступеням. Достигнув верхней площадки, они зашли за массивные каменные колонны и остановились у края круглого невысокого подиума. Заработал какой-то механизм, и подиум слегка накренился таким образом, что его дальний конец приподнялся. Верховная вулканская жрица Т'Лар молча приняла тело Спока из рук женщин. Те тотчас же завели тихую монотонную сакральную песню.

Сарэк повернулся к Кирку и попросил:

– Останьтесь, пожалуйста, здесь.

Вновь зазвучала тихая музыка. Жрица осторожно положила Спока на гранитный подиум-алтарь и взглянула на Сарэка.

– Сарэк, – почти шепотом обратилась Т'Лар, – сын Скона, сына Солкара. Тело твоего сына еще живо. Каким будет твое желание?

– Я прошу у вас, о верховная жрица, исполнить священный ритуал "фол тор пан".

– То, что ты просишь, не совершалось нами уже много веков. Успех этого ритуала нам известен лишь по мифам и легендам. Твоя просьба невыполнима.

– Простите меня, Т'Лар, – устало выдохнул Сарэк, – моя логика слаба там, где дело касается моего сына.

Т'Лар медленно повела очами, взглянув на каждого из землян. На Кирке она задержала взгляд, и адмирал почувствовал на себе чудовищную энергию, исходящую из глаз жрицы.

– Кому из вас Спок передал свою душу? – спросила Т'Лар и испытующе посмотрела на Маккоя: она знала ответ на свой вопрос.

Сарэк кивнул доктору, а тот уставился на жрицу, не в силах вымолвить ни слова.

– Боунз... – прошептал Кирк, словно подталкивая друга к ответу.

– Я... – неуверенно произнес доктор. – Леонард Маккой, сын Дэвида и Элеоноры.

– Маккой, сын Дэвида и Элеоноры.

То ли от взгляда жрицы, то ли от важности момента по телу доктора пробежала мелкая дрожь.

– Я думаю, что не зная наших обрядов и нашей философии, ты, Маккой, не полностью отдаешь себе отчет в том, чего просит от нас уважаемый Сарэк. Тело его сына живо. Получив твое согласие, мы воспользуемся всем нашим умением и властью, чтобы возвратить в тело Спока дух – то, что находится сейчас в твоем распоряжении. Но, Маккой... – Т'Лар сделала паузу и торжественно оглядела всех участников ритуала. Кирк увидел, что на лбу доктора проступили капельки пота. – .. Мы должны предупредить тебя, что ты подвергаешься такой же опасности, как и Спок, – по телу Кирка побежали мурашки. – Ты сам должен сделать выбор, – закончила Т'Лар.

Жрица замолчала, передавая таким образом слово Маккою.

– Я выбираю опасность, – уверенно произнес доктор и, повернувшись к Кирку, шепотом пробурчал:

– Нашла время спрашивать о выборе...

– Держись. Боунз, – адмирал крепко сжал плечо друга, прекрасно зная, что выбор, о котором говорила жрица, был небогатым – выбор между сумасшествием и риском смерти.

– Подведите его! – приказала Т'Лар.

Сарэк взял Маккоя под руку и подвел к алтарю. Разряд молнии в совершенно безоблачном небе осветил верховную жрицу. Маккой одиночестве стоял перед алтарем и ждал. Перед ним, завернутый в пурпурные священные одежды, лежал Спок. За алтарем, вознеся руки к небу, стояла верховная жрица. Тишину нарушала лишь легкая музыка, монотонное пение жриц да шум вечернего бриза.

– Все может быть сделано! Все будет сделано! Свидетели тому – наше солнце и звезды! – раздался сильный голос верховной жрицы.

Т'Лар обогнула алтарь, подошла к чуть живому от страха и усталости Маккою и приложила к его виску два пальца. Прикосновение жрицы было сродни огню. Маккою показалось, что на виске останется сильный ожог. Воля Т'Лар подавила сознание доктора. Голос, молчаливый и вездесущий, наполнил все его существо, каждую клеточку и каждый нерв. Маккою показалось, что он начинает потихоньку сходить с ума.

– Волю! Напряги всю свою волю! – командовал неслышный голос где-то внутри доктора. – Дай выход первородным эмоциям!

Через мгновение громкий голос жрицы превратился в один сплошной протяжный вой, и Маккой, упав перед алтарем, дико и истошно закричал.

Построенный высоко на склонах священной горы Селейя храм последователей древнего вулканского учения пережил много поколений. Его лабиринты, залы и галереи врезались глубоко в скальную породу священной горы и хранили в себе бессчетное число тайн. Говорили, что на каких-то участках лабиринты смыкаются в единое кольцо, и горе тогда заблудшему любопытствующему, паломнику или злоумышленнику. Говорили также, что только одному жрецу удалось пройти все лабиринты, и на это он потратил несколько месяцев своей жизни, а после того, как выбрался наружу, дал зарок никогда больше не повторять таких "подвигов".

Аманда Грейсон, студентка, прибывшая сюда на стажировку с Земли, не знала ни одного смельчака, который осмелился бы пройти по лабиринту храма.

Большинство дальних темных галерей и залов были давно уже заброшены. Даже самые аскетичные и правоверные вулканцы предпочитали многотысячные службы на свежем воздухе, под горячими лучами большого красного солнца. Из храма открывался прекрасный вид на ровную равнину, простирающуюся на многие мили вокруг горы.

Аманда вышла на балкон и оказалась в объятиях ночного ветерка. Положив руки на каменный парапет, она ощутила тепло, накопленное камнем в течение жаркого дня.

У храма не было ярко выраженного фасада, и колонны с балконами, украшенными резьбой, выходили на все три стороны; четвертая же упиралась в крутой склон священной горы Селейя. Довольно часто равнина у подножия горы была пустынной. Лишь изредка можно было увидеть группы паломников, бредущих к священному храму. И совсем уж редко большой пустырь у подножия наполнялся бесчисленными толпами вулканцев. Такое случалось лишь во время больших религиозных праздников.

Иногда вулканцы привозили сюда своих умерших родственников; иногда усопших привозили близкие друзья, связанные с умершими интеллектуальными и духовными узами. Студенты – послушники храма – помогали жрецам выполнять священный ритуал, призванный отделить душу усопшего от его тела, после чего само тело предавалось огню, а душа переселялась в храм Кладезя Мудрости.

Сегодня же огромная молчаливая толпа заполонила не только подножие священной горы, но и ее крутые склоны. От тысяч зажженных факелов рябило в глазах. Аманде с балкона не было видно всех подробностей ритуала, но она знала, каким будет каждый эпизод священного действа. Мысленно она была со Споком, своим сыном, которому всецело принадлежало ее сердце.

В дверь постучали и, не дожидаясь ответа, вошли. Это была Т'Мей, молодая вулканка, которой еще не присвоили звания адепт. Аманда же получила это звание совсем недавно, "за усердное изучение и успехи в постижении древней вулканской философии", как было записано в свидетельстве.

Т'Мей прошла через келью и остановилась у входа на балкон.

– Аманда...

– Да, дитя мое.

– Вам что-то нужно?

– Нет, моя дорогая, – Аманда вздохнула. – Мне не надо ничего, кроме того, чтобы изредка исполняли мои желания.

– Я не могу вам в этом помочь, – призналась Т'Мей.

– Знаю, – печально улыбнулась Аманда. – Проходи и постой рядом.

Обворожительная, с золотистыми волосами, ниспадающими до талии, Т'Мей грациозно прошла на балкон.

– Я знаю, что одно из ваших желаний – быть там, – Т'Мей жестом показала вниз, где начался ритуал.

– Да, – кивнула Аманда. – Никогда не думала, что доживу до тех дней, когда мой собственный сын станет объектом древней науки. Мне и в дурном сне такое не снилось. Но как, право, жаль, что меня там нет. Мой маленький Спок сейчас находится между смертью и беспамятством, а я даже не могу помочь ему...

От отчаяния Аманда стукнула кулаком по парапету. Она довольно долго прожила на Вулкане, с тех пор, как вышла замуж за Сарэка, но так и не научилась настоящим вулканским манерам, хотя посвятила себя постижению древней философии.

Аманда только после смерти сына впервые с начала изучения вулканской психологии оценила и даже позавидовала знаменитому вулканскому хладнокровию. Все дни прошедшие со дня получения известия о гибели Спока, ее психика и здоровье подвергались самым страшным испытаниям, какие только могут выпасть на долю матери: сначала горечь от потери сына, затем известие, что найдено его тело, живое, но душа потеряна, а теперь еще и опасный эксперимент, затеянный мужем, который мог привести к безвозвратной гибели сына.

Аманда видела, что нелегко было и Сарэку. "Хладнокровен он по-вулкански или нет, но все эти дни он испытывал те же чувства, что и я", – думала женщина, всматриваясь в далекие фигурки участников ритуала.

Т'Мей, облокотившись на парапет, задумчиво смотрела вниз.

– Как бы и мне хотелось быть сейчас там, – неожиданно призналась она. – Вряд ли такое удивительное стечение обстоятельств произойдет еще раз при наших жизнях.

– Этого не случится даже в ближайшее тысячелетие, – сухо заметила Аманда. – Но я хочу быть там, потому что я – мать Спока, а не в силу уникальных исторических причин.

– Ваше желание нелепо, – запальчиво заявила Т'Мей. – Студент-адепт, близкий родственник субекта, не может присутствовать или даже наблюдать за тем, как субъекту возвращают его душу.

– Да, – согласилась Аманда. – Душа – слишком хрупка и ранима...

По крайней мере, уже тысячу лет никто не вселял в бренное тело душу. Наоборот, студенты-адепты помогали отделять одно от другого. Для этого между адептом и умершим вулканцем устанавливалась тесная духовная связь, которая исчезала сразу же после того, как душу помещали в храм Кладезя Мудрости. Если же адепт и умерший принадлежали к одной и той же семье, то возникшие ментальные связи вызывали такой резонанс и такие вибрации, что адепт погибал. Произошло немало трагических случаев, прежде чем жрецы во всем разобрались и запретили родственникам умерших участвовать в обрядах.

Но многое оставалось непонятным. Как, каким образом родственные узы могли конкретно влиять на результаты таинства, было загадкой и по сей день.

Трагическое, а затем вдохновляющее послание Джеймса Кирка породило много вопросов, ответы на которые не могли дать в течение веков самые знаменитые вулканские философы и медиумы.

Аманда с самого начала знала, что ее отстранят от участия в ритуале. Умом она понимала, что ее просто избавляют от ненужного риска, но душой она не могла принять категоричного решения Высшего Совета жрецов.

– Жаль, что вы не смогли принять участия в таком захватывающем эксперименте, – произнесла Т'Мей спокойно, будто речь шла о наблюдении за воздействием искусственной гравитации на живых существ.

– Пойми же, моя девочка, что для меня это не просто ритуал! Речь идет о жизни и смерти моего ребенка! Прости, ты еще слишком молода... – в сердцах произнесла Аманда. Кровь кипела в ней, как масло на сковородке. Она перешла на земной язык, потому что для выражения сильных чувств в вулканском языке не было подходящих слов. – Черт возьми! Клянусь, с этой минуты я никогда не притронусь к учебникам по древней философии!

– Аманда, – Т'Мей была в недоумении, – причем тут учебники? Не понимаю...

– Да если бы я не была студентом-адептом, я бы не подверглась опасности, присутствуя на ритуале, и сейчас могла бы находиться внизу, с моим сыном!

Аманда заплакала, громко проклиная свою беспомощность и несовершенство мира. Т'Мей молча стояла рядом, не в силах постигнуть всю глубину материнского горя, страданий, надежд и любви.

Джеймс Кирк смертельно устал, замерз и проголодался. Ему пришлось провести всю холодную вулканскую ночь под открытым небом у храма.

Хотелось спать, но адмирал мужественно боролся с липкими объятиями сна. Неужели в эту ночь он потеряет двух своих самых близких друзей, которые так много для него значат? Он уже потерял Дэвида, а ему не дали даже связаться с Кэрол, чтобы сообщить ей о страшном горе. Вернее, ему не мешали это сделать, но дали ясно понять, что если он покинет храм до окончания ритуала, то может уже не возвращаться. Для вулканцев такие строгости и ночные бдения были обычными делами. Кирку же эти намеки показались издевательством, но он остался.

Адмирал позавидовал Скотти, который, свернувшись калачиком прямо на холодной земле и обняв, как подушку, какой-то камень, мирно посапывал.

Чехов сидел, поджав ноги и уронив голову на колени. Ухура спала, подстелив под себя какое-то тряпье, а Саавик ждала рассвета. Она сидела в позе "лотоса", сложив руки на коленях, и немигающим взглядом смотрела на звезды. Недалеко, полузакрыв глаза, на коленях в позе "сэй-цза" стоял Зулу.

Кирк ходил между спящими, размахивая руками и подпрыгивая от холода. К утру камни покрылись белым прозрачным инеем. Не в силах справиться с усталостью, адмирал присел на валун и закрыл глаза. Веки тотчас налились свинцом. Боясь заснуть, Кирк широко открыл глаза и посмотрел на небо, усыпанное крупными вулканскими звездами.

Постепенно утих пронизывающий предутренний ветер. Рассвело, а еще через десять минут из-за горизонта выплыл багряный диск местного солнца.

Где-то в храме ударили в гонг. Кирк вскочил на ноги. Из храма вынесли паланкин, в котором, прикрыв глаза, восседала верховная жрица. Было видно, что ритуал измучил Т'Лар и отнял у нее все силы. Она даже не шевелилась. Паланкин медленно пронесли мимо Кирка и остальных землян.

Следом из огромных каменных дверей появился Маккой. Его поддерживал Сарэк. Прищурившись от утренних солнечных лучей, доктор шагнул на крыльцо. За ним степенно вышли жрицы и жрецы в длинных сакральных одеяниях. Их лица были совершенно бесстрастны и походили на бледные восковые маски.

У Кирка екнуло сердце. "Боже праведный... – прошептал он. – Что же случилось за ночь?.."

Процессию, появившуюся в дверях, замыкала одинокая фигура в белоснежном просторном одеянии с огромным капюшоном.

Саавик вскочила на ноги. Затаив дыхание, она уставилась на неуклюжую фигуру в белом, то и дело наступающую на фалды собственного балахона.

Процессия поравнялась с землянами, и Сарэк передал им Маккоя.

– Леонард... – вырвалось у Кирка.

– Все в порядке, – усмехнулся Маккой и шепотом уточнил:

– Я в порядке, Джим.

Подошедший Зулу крепко обнял доктора, почти повалив его на себя.

Мимо, беспрестанно путаясь в одеждах, прошествовала таинственная фигура. Под капюшоном нельзя было разглядеть лица, но Кирк сразу узнал эту осанку, эту походку. Саавик бросилась было к загадочной фигуре, но адмирал решительно ее остановил. Лейтенант нехотя подчинилась...

– Что.., со Споком? – наконец спросил Кирк у Сарэка.

Посол вздохнул.

– Не знаю. Только время покажет. Кирк, я благодарю вас. То, что вы сделали, не поддается... – Сарэк не договорил: на его глаза навернулись слезы.

– Я сделал то, что обязан был сделать, – твердо произнес Кирк.

– Но какой ценой? – напомнил Сарэк. – Ценой жизни вашего сына, вашего корабля.

– Если бы я сидел дома сложа руки, я потерял бы свою душу, – философски заметил адмирал.

Сарэк молча кивнул и отошел к таинственной фигуре в белом. Красное солнце Вулкана быстро нагревало воздух и землю. Поднявшийся ветер трепал фалды одеяния загадочной фигуры.

Кирк, стоя в окружении друзей, не сводил глаз с белоснежных одежд. "Живи долго! – мысленно напутствовал он. – Живи долго и процветай!"

Словно услышав напутствие, фигура повернулась к землянам. Навстречу шагнул и Кирк. Один из жрецов бросился к загадочной фигуре, но Сарэк остановил его.

Подойдя к адмиралу, таинственный незнакомец медленно откинул капюшон. Это лицо нельзя было не узнать. На Кирка смотрели умные, живые и такие знакомые глаза.

Спок медленно обвел взглядом всех своих друзей: Зулу, Ухуру, Маккоя, Чехова, Скотта, Саавик и снова Кирка.

Не сводя глаз с адмирала, Спок тихо произнес:

– Я вас знаю, не правда ли?

– Да, – ответил Кирк. – А я вас.

Внизу, в долине, ветер гнал клубы красноватой пыли. Стало довольно жарко.

– Отец сказал, что вы были моим другом и теперь, пришли, за мной.

– Вы сделали бы ради меня то же самое, – ответил Кирк, судорожно выискивая в памяти эпизоды, которые помогли бы Споку вспомнить прошлое.

– Почему вы так поступили? – спросил Спок.

– Потому что... – Кирк запнулся, не в силах освободиться от целого роя различных мыслей. – Потому что потребности и желания одного бывают важней потребностей и желаний всех.

Спок смотрел на адмирала, пытаясь что-то вспомнить. Поняв тщетность своих усилий, он смущенно направился к отцу и другим вулканцам. "Не надо было удерживать Саавик, – подумал Кирк. – Может быть, ей удалось бы напомнить несчастному Споку о его прежней жизни и подобрать ключик к его сердцу и памяти. А я... Что я могу ему сказать? Какие слова были бы самыми точными?"

Через несколько шагов Спок остановился и посмотрел в ясную безоблачную высь.

– Я был... – вдруг произнес он, – ., и навсегда останусь.., вашим другом...

Услышав эти слова, Кирк бросился к вулканцу.

– Да, да... – прошептал он. – Конечно, Спок.

– А корабль... – вулканец повернулся к адмиралу. – Корабль вне опасности?

– Вы спасли наш корабль, Спок! Вы спасли всех нас! Разве вы не помните?

Спок долго молчал, а затем приподнял одну бровь и внимательно посмотрел на адмирала.

– Джим, – тихо прошептал он. – Ведь вас так зовут?

– Да! Джим! – радостно воскликнул Кирк и торжествующе оглядел своих друзей.

Земляне с криками и возгласами окружили Спока. Никто из них не знал, что произойдет с ними в будущем. Но сейчас... Сейчас они опять были все вместе!