"Бремя императора: Тропой мастеров" - читать интересную книгу автора (Эльтеррус Иар)

7. День ангела

Зал освещали десятки шаров закапсулированного света, их создавали на продажу начинающие маги. Именно с этого адепты, окончившие первый уровень Академии, имели основной доход, к более серьезным вещам их не подпускали еще долго – слишком опасно позволять недоучке играть с магией. Стены задрапировали роскошными гобеленами, говорящими о невероятном богатстве их владельца. Каждый стоил не одну тысячу золотых, а здесь их было несколько сотен.

Звучала негромкая, плавная мелодия, пары кружились в медленном танце. Глава великого дома ар Инват праздновал совершеннолетие единственного сына. Сегодня в его поместье собрался весь высший свет Тарсидара, за исключением представителей родов ар Шадар, ар Тевот и ар Харот, кровных врагов лорда Дайара, о чем было официально заявлено.

В последние две недели город лихорадило, аристократические семьи сцепились не на шутку. Ар Инват не мог простить оскорбления сына, которого наследники конкурирующих домов избили палками, как последнего вора. Только теперь многие поняли тайное могущество лорда Дайара, сумевшего за две недели расправиться с врагами. Живыми в трех родах остались только дети, все взрослые погибли самым загадочным образом. Они падали с коней, резали себе вены, попадали в случайные стычки на улицах, умирали в собственных постелях от «сердечной недостаточности». Конечно, все понимали, в чем дело, но никто не решился обвинить высокого лорда ар Инвата в лицо.

Высокородные дамы и господа тихо шептались в кулуарах, старательно дистанцируясь от проигравших. Тем более, что на стороне лорда Дайара выступило боевое братство. Едва ли не впервые за последнюю тысячу лет горные мастера открыто вмешались в склоки аристократов, на которые обычно обращали внимания не больше, чем на возню детей в песочнице. Это оказалось для высшего света Тарсидара шоком, никто не мог понять, что вообще происходит. Почему боевое братство помогло лорду Дайару? Слухов ходило множество, каждый сплетник утверждал, что только он знает правду, а остальные – отъявленные лжецы. Наверное, основной причиной было то, что Энет ар Инват принял ученичество у горного мастера. Да и попрание канонов чести наследниками родов ар Шадар, ар Тевот и ар Харот сыграло свою роль.

Сразу после дуэли в городе разразился скандал, опозоренные семьи вынуждены были отречься от старших сыновей, погибших в поединке с манхенским светлым лордом Леком ар Сантеном, однако наняли убийц, жаждая мести. Это оказалось их самой страшной ошибкой – горец вместе с учениками куда-то исчез, а за нанимателей взялись лорд Дайар с мастерами-наставниками боевого братства. Как уже говорилось, в результате в живых не осталось ни одного взрослого из семей, спровоцировавших пресловутую дуэль.

Столь радикальное решение вопроса заставило высший свет торговой столицы содрогнуться, но вида никто не подал. Высокого лорда ар Инвата начали бояться, своим поступком он поставил себя на совсем иной уровень великой игры. Поэтому восемнадцатый день рождения юного Энета почтили своим присутствием главы всех сколько-нибудь значимых родов города и провинции. Прибыл даже сам наместник, герцог Демин ар Давад.

По всему залу щебетали стайки юных прелестных девушек, которых родители привели на смотрины богатому наследнику. Никто больше не решался смеяться над юношей.

Энет сиял улыбкой, выслушивая поздравления и принимая подарки от людей, которые раньше и знать его не хотели. Он с благодарностью смотрел на отца и стоящего рядом смущенного Лека. Девушки и молодые женщины с удивлением поглядывали на юного графа. Как он изменился… Все так же некрасив, но насколько элегантен! Как танцует! Да и переливающийся серым шнурок ученика горного мастера на левом плече Энета привлек внимание большинства присутствующих. Редко случалось, чтобы его получал наследник великого дома. Младшие сыновья – да, обычное дело. Но наследник? Не нравилось это многим высоким лордам, до зубовного скрежета не нравилось. Боевое братство решило подмять под себя аристократию? Возможно, очень даже возможно. Хотя зачем?..

Аристократы издавна играли в элианской империи почти декоративную роль, не имея никакой реальной политической власти. Но экономика во многом оставалась в их руках, да и то в последние двести лет купечество и средний класс наступали на пятки высоким лордам, желая урвать свой кусок пирога. Земля находилась, в основном, в собственности великих домов, что вызывало глухой ропот у нарождающейся буржуазии, вынужденной платить аристократам за аренду немалые деньги.

Некоторое отношение к властным структурам имели наместники провинций, которыми по традиции становились герцоги самых древних родов, бывших до образования империи королевскими и княжескими. И, естественно, канцлер, являющийся реальным правителем страны в отсутствие императора с эльдарами. А они отсутствовали почти всегда, занимаясь своими загадочными делами. Должность имперского канцлера была пределом мечтаний многих и многих, однако никакие интриги не могли дать желаемого. Главу правительства назначал лично император, и исходил он при этом только из деловых качеств человека. Прошлым канцлером впервые за многие сотни лет стал не аристократ, а глава купеческой гильдии, что вызвало в среде аристократии шок. Увы, с приказами его величества не спорят. После купца, слава Единому, все вернулось на круги своя, канцлером назначили крупного землевладельца и лесопромышленника, высокого лорда Дерба ар Таора, но прецедент был создан.

Немалую власть имели начальники приказов, от военного до недавно образованного промышленного. Многие честолюбивые молодые аристократы шли служить в государственные структуры и, имея прекрасное образование, быстро поднимались по служебной лестнице. Если могли, конечно, смирить свою гордыню и подчиняться простолюдинам в случае необходимости. Зато армию почти полностью отдали на откуп безземельным аристократам. До определенного уровня, конечно, подняться выше капитана, не став горным мастером, было совершенно невозможно. Впрочем, наставники охотно брали в ученики молодых военных. Неважно кого, аристократов или простолюдинов, тем более что последние, после испытания на черный шнурок, становились виконтами или баронетами.

Однако высокие лорды хорошо понимали, что горные мастера, хоть и являлись формально аристократами, фактически таковыми не были. Их верность принадлежала не сословию и семье, как должно, а боевому братству и императору. Поэтому младшие сыновья становились отрезанными ломтями, уходя в армию. А теперь в боевое братство принят наследник одного из самых богатых домов, которому принадлежат сотни поместий и мануфактур по всей империи. Это раздражало высоких лордов, но ничего поделать они не могли, пришлось смириться. Только из аристократических клубов раздавалось ядовитое шипение, на которое ар Инват с сыном не обращали внимания.

Лорд Дайар покосился на застывших неподалеку соучеников сына и довольно ехидно усмехнулся. Энет явно приготовил благородному собранию сюрприз, так как орк с эльфом не сняли капюшонов плащей. Вспомнив собственное ошеломление при виде перворожденного, высокий лорд незаметно вздохнул. А когда выяснилось, что Тинувиэль – принц, он вообще долго говорить не мог. Чрезвычайно полезное знакомство. Если эльфы выйдут из своего добровольного заточения, дружба с сыном Хранящего Свет может дать очень многое. Да и Храт – сын одного из трех старейшин Мрока, богатейшего орочьего города, с которым род ар Инват выгодно торговал уже не одно столетие. Надо будет в ближайшее время сообщить старейшине клана Сломанный Клык, что его младший сын в Тарсидаре. Да и взять на себя обязательство позаботиться о мальчишке не помешает, урук-хай такой услуги не забудут. Единственный из соучеников Энета, кто не нравился лорду Дайару, был Санти. Низкородный скоморох, да еще и имеющий столь гнусную репутацию, что от него шарахались все вокруг. Однако высокий лорд понимал, что ничего не изменишь, да и после получения черного шнурка рыжий станет аристократом. Конечно, виконт – это почти ничего, но все-таки. Лорд Дайар только попросил Лека поговорить со скоморохом и запретить устраивать его любимые розыгрыши в родовом поместье ар Инват.

Взгляд Лека скользил по девушкам. Юноша с затаенным восторгом рассматривал их. Единый, как они все красивы! Почти каждая прелестна, почти каждая заставляла затаить дыхание. Однако познакомиться с кем-нибудь он так и не решился, этикет не позволял – здесь собрались не просто девушки и молодые женщины, а жены, дочери и сестры высших аристократов элианской империи. Герцогини, княжны, маркизы, графини, виконтессы, баронессы, светлые и высокие леди. Можно было бы пригласить кого-нибудь на танец, но танцевать Лек, к сожалению, не умел. В Барталадарских горах танцевали свои танцы, совсем не похожие на принятые в метрополии. Конечно, горному мастеру было нетрудно освоить несколько простых движений, но возникал вопрос: а стоит ли? Кертал предупредил юношу, чтобы соблюдал в отношениях с женщинами величайшую осторожность, многие горные мастера попались на красивую приманку и глупо погибли от яда. К словам мастера-наставника стоило прислушаться, и Лек не собирался знакомиться, даже не попросил Энета представить его кому-нибудь.

– Дамы и господа! – отвлек его от разглядывания девушек голос юного графа. – Хочу представить вам своего друга и соученика.

Глаза Энета, вышедшего на подиум в центре зала, горели каким-то лихорадочным, озорным огоньком, он широко и весело улыбался. В этот момент наследник высокого лорда казался даже красивым, куда только подевалось его уродство. Рядом с ним стоял закутанный в плащ эльф, держащий в руках лютню. Лек вздохнул – похоже, эти двое разгильдяев что-то задумали. Ладно, день рождения раз в году бывает, да еще и совершеннолетие, оно вообще раз в жизни… Пусть их.

– Итак, представляю вам принца Тинувиэля из дома Хранящего Свет, владыки Эльварана! – голос Энета лучился торжеством. – Моего кровного брата!

При его последних словах глаза лорда Дайара расширились. Он с недоверием и смятением уставился на сына, затем укоризненно покачал головой и тяжело вздохнул: кровное братство с эльфом?! Не слишком ли?

Лек при виде этого довольно ухмыльнулся себе под нос. В последний день в лесу Храт предложил всем пятерым побрататься. Горец не имел ничего против, сам был побратимом своего учителя.

Эльф сбросил капюшон и замер, слегка наклонив уши вперед. В зале воцарилась звенящая тишина, господа аристократы ошеломленно замерли, ощущая необычность стоящего на подиуме существа. Золотистая кожа горела в свете магических шаров, нечеловеческая красота лица завораживала, ярко-зеленые глаза Тинувиэля смеялись. Остроконечные большие уши трепетали, совершенной формы губы улыбались. И эта улыбка была очаровательна. Только по прошествии нескольких минут до собравшихся в зале дошло, что они видят перед собой самого настоящего эльфа. Перворожденного. Бессмертного.

– Мой кровный брат хочет спеть, его песня – подарок мне на день совершеннолетия, – как ни в чем не бывало, продолжил Энет, явно наслаждаясь реакцией аристократов.

– Я впервые в жизни написал стихи на лаарском, – заговорил принц, смущенно опустив глаза вниз. – Точнее, перевел. Поэтому прошу простить возможные огрехи. Это перевод древней баллады о юном воине, спасшем когда-то наш народ от гибели. Он пожертвовал жизнью, но его помнят. Больше пяти тысяч лет прошло, а его помнят. И будут помнить!

Эльф дотронулся рукой до струн лютни, и по залу потекла легкая, тоскующая, заставляющая грустить мелодия. Одновременно в ней звучала тихая радость, пожелание счастья и любви, доброты и понимания. Как все это могло совмещаться, Лек не знал, но совмещалось. Впрочем, гениальный бард еще и не на то способен. А Тинувиэль гениален, в этом горец не сомневался. Люди, как завороженные, слушали странную, непривычную, но волнующую до глубины души музыку. Полторы тысячи лет не слышали здесь эльфийских бардов. Принц продолжал играть, глядя куда-то в недоступную никому даль. А потом запел…

Тинувиэль пел долго, люди завороженно слушали… Непривычная, речитативная баллада захватила их, заставила воочию увидеть войну перворожденных с пришельцами из какого-то иного мира. Чужаки несли смерть. И служили ей истово, переходя из мира в мир. Почему? Этого память эльфов не сохранила. Зато помнили историю изгнания убийц. Те приходили через порталы, созданные при помощи странной, извращенной магии, от которой эльфов мутило. Маги перворожденных сумели выяснить, что порталы можно закрыть навсегда, если эльф прольет свою кровь, войдя в любой из них. Сын Хранящего Свет вызвался на это. Больше половины эльфийских воинов погибло во время прорыва к порталу. Принц прыгнул туда, и вскоре провалы в пространстве схлопнулись, и маги поняли, что он сделал необходимое. Давно забылись имена живших в то время перворожденных, в мир пришли люди и орки, но подвига юного эльфа не забыли.

Принц замолчал и опустил голову, черные волосы скрыли лицо. Гости взорвались воплями восторга, напрочь забыв о своем аристократическом достоинстве. Эльф низко поклонился и спустился с подиума. Его тут же окружили все, наверно, девушки в зале. Они завороженно взирали на смущенного таким вниманием Тинувиэля. Бедняга не знал, куда ему деваться и вскоре начал затравленно озираться, ища пути к бегству.

Лек тихонько посмеивался себе под нос – судя по всему, некоторые особо активные леди готовы наброситься на эльфа прямо здесь и сейчас. Принц отчаянно покраснел, явно услышав несколько весьма нескромных предложений. Пришлось вмешаться хозяину дома. Лорд Дайар спас Тинувиэля от настойчивого внимания дам и что-то укоризненно сказал ему. Эльф покраснел еще сильнее и виновато уставился в пол. Лек тихонько фыркнул. Надо же быть таким застенчивым! Девица, да и только, а не парень. Или у перворожденных так принято? Ладно, неважно. Тем более, что застенчивым Тинувиэль бывал только с незнакомыми, с друзьями становился наглым до изумления. Порой горец едва удерживался, чтобы не настучать, как выражался Храт, принцу по сопатке.

Лек лениво оглядывал женщин, стоявших напротив, его взгляд скользнул по невысокой девушке с точеной фигурой, огромными синими глазами, волнистыми черными волосами и несколько неправильными чертами лица, сочетание которых придавало ей странную неповторимую красоту. Скользнул, и… у Лека перехватило дыхание. Юноша смотрел на черноволосую красавицу и не мог насмотреться: это была она. Нет, ОНА. Та самая. Единственная и неповторимая. Та, о которой Лек мечтал ночами, чей образ представлял себе лет с пятнадцати во всех подробностях. Какое невероятное совпадение!..

Он как сомнамбула двинулся к девушке, которая заметила ошеломление горного мастера. Она негромко рассмеялась, явно довольная произведенным впечатлением, и что-то прошептала на ухо подруге, кивнув на юношу. Однако до красавицы Лек не добрался, натолкнувшись по дороге на кого-то.

– Что случилось, наставник? – удивленно спросил Энет.

– Кто это? – глухо спросил бледный горец, не отрывая глаз от девушки. – Она так красива…

– Красива? – удивленно переспросил граф, проследив за взглядом Лека. – О, нет… Только не она!

– Почему? – удивился юноша. – Представь меня, пожалуйста…

– Она ядовита, как скорпион! – скривился Энет. – Наставник, найди себе другую… Эта тебя с грязью смешает и сверху плюнет. Из-за нее уже пять дуэлей было, двое с собой покончили, пятеро умерли по неизвестным причинам, скорее всего, от яда. Леди ангельски красива и нечеловечески подла. Ее за глаза называют прекрасным чудовищем. Да о чем речь?! С баронессой ар Сарах вообще никто связываться не рискует, для нее отравить человека – что муху прихлопнуть. Какого дорхота отец ее пригласил!

– Это ложь! – вспыхнул Лек. – Кто-то оболгал ее!

– За красивой внешностью часто прячется уродливая душа, – горько усмехнулся Энет. – Эх, наставник, наставник… И ты попался в сети этой… Ладно, я представлю, только не говори потом, что тебя не предупреждали.

Однако Лек не слушал его, завороженно глядя на девушку. Граф вздохнул про себя. Великий боец, но наивен, как малое дитя. Единый, что же делать? Очень не хотелось, чтобы баронесса играла с Леком в свои обычные игры. Она обожала доводить мужчину до исступления, до безумия, а затем порвать отношения. Немногим удавалось после такого прийти в себя. В ее сети попадались даже прожженные циники – что уж говорить о манхенском горце?!

Энет мрачно представил Лека баронессе, глядя на нее с тяжелой ненавистью. Она ответила циничной ухмылкой превосходства. Граф отошел и довольно долго смотрел, как наставник несет чушь заплетающимся языком. Нужно что-то делать. Но что? Как спасти друга, попавшегося красивому пауку? Поняв, что сам ничего сделать не в состоянии, Энет нашел взглядом Кертала и направился к нему.

– Мастер-наставник! – поклонился юноша, подойдя.

– Здравствуй, мальчик, – улыбнулся старик. – Поздравляю с днем рождения и вступлением в права наследника имени.

– Благодарю, – еще раз поклонился Энет. – Мастер-наставник, беда.

– Что ты имеешь в виду? – сразу насторожился тот.

– А вон… – показал глазами на Лека с баронессой юноша.

– Ах ты ж, паскудство! – выругался в сердцах старый мастер. – Убийцы не справились, так они эту гадину на него натравили? Парень что, в нее втрескался?

– Увы… – развел руками Энет, тяжело вздыхая. – Причем мгновенно.

– Нет, ну что за манера выискивать себе на задницу столько приключений? – возвел глаза к потолку Кертал. – То он скоморохов в ученики берет, то эльфов с орками на каждом углу находит, то наследников влиятельных родов убивает, то с баронессой ар Сарах милуется… Уж лучше бы с тебарским скорпионом, всяко безопаснее! Придется спасать дурака от его собственной дурости. Стой здесь!

Кертал, оставив позади растерянного Энета, ввинтился в толпу, направляясь к стоящему недалеко от лорда Дайара старшему мастеру императорской стражи Тарсидара, Ланигу ар Вортону, своему старому другу. Тот молча оглядывал прищуренными глазами разодетых в шелка и бархат аристократов. Мало кто не вздрагивал, натолкнувшись на его холодный взгляд, чем-то напоминающий взгляд очковой змеи. Даже самые отчаянные сорвиголовы трепетали перед одним именем начальника императорской стражи провинции, он прощать не умел, да и вообще вряд ли знал, что это такое – прощение. Враги Ланига живыми не оставались, что Кертал полностью одобрял. Два старика прошли вместе все войны последнего полувека, еще тридцать лет назад став кровными братьями. Если в тарсидарской провинции наместник был властью явной, то эти двое – тайной. Не только они, конечно, – остальные мастера боевого братства тоже внимательно следили за происходящим в городе, вмешиваясь по мере необходимости.

– Чем-то взволнован, дружище? – спросил Ланиг. – С чего бы это?

– С того… – проворчал Кертал. – Вон туда лучше глянь. Ты это видишь?

– Дела-а… – проследил за его взглядом начальник стражи. – Лучше бы я этого не видел.

Старые мастера наблюдали за Леком и баронессой ар Сарах. Пара была изумительно красива. Гибкий, широкоплечий горец и миниатюрная черноволосая девушка очень хорошо смотрелись вместе. Прелестная девушка, не зря многие попадались в ее сети. Холодный, рыбий, наполненный жестокой угрозой взгляд Ланига не обещал молодой хищнице ничего хорошего.

– Идем, – скомандовал начальник стражи. – Возьми на себя мальчишку, а я займусь этой тварью.

– Толку-то сейчас с ним говорить… – буркнул Кертал. – Ты глянь только на него, влюбился, дурень молодой. Нашел в кого!

– И что ж это ему так «повезло»? – сокрушенно вздохнул Ланиг.

– Упаси Единый от такого везения, – поежился мастер-наставник.

– Ничего, после разговора со мной паучиха не осмелится действовать привычным образом.

– Надеюсь.

Мастера-наставники незаметно приблизились к любезничающей парочке. Немного постояли, слушая дикую чушь, которую нес с горящими глазами Лек. Кертал удивленно покосился на друга, как бы вопрошая: неужели и мы когда-то были такими же идиотами? Ланиг задумчиво покивал: да, именно такими и были. Старый мастер сокрушенно вздохнул, понимая, что против природы не пойдешь. В восемнадцать лет трудно заставить парня не смотреть на женщин, если вообще реально. Но можно ведь найти себе нормальную девочку, а не такую сволочь, как эта.

Лек тонул в синих глазах, он сам не понимал, что лепечет, но явно что-то очень глупое и высокопарное. Баронесса почему-то слушала его с интересом, только все прикусывала нижнюю губу, каждому не сошедшему с ума стороннему наблюдателю было ясно, что она едва сдерживает смех. Внезапно кто-то положил горцу руку на плечо. Юноша вскинулся, но это оказался мастер-наставник.

– Идем! – резко приказал старик. – Нужно кое-что обсудить.

Ланиг подождал, пока они уйдут, а затем устремил свои рыбьи глаза на девушку. Видимо, она немало там прочла, так как мертвенно побледнела.

– А вы, сударыня, извольте следовать за мной. – Голосом начальника стражи вполне можно было заморозить воду. – Не советую спорить. Пока это не арест, а всего лишь разговор. Вы можете отказаться, но тогда завтра мы поговорим с вами совсем в другом месте и в обществе мэтра Эстевана.

Мэтр Эстеван был заплечных дел мастером императорской стражи, о котором ходили страшные слухи. Баронессу передернуло от такого обещания. Элиа не понимала, из-за чего на нее обратил внимание начальник стражи, она боялась этого жуткого старика до дрожи в коленках.

– Но в чем дело? – попыталась все-таки возмутиться девушка. – Что…

– Узнаете, – прервал ее Ланиг. – Повторяю, следуйте за мной.

Он подошел к лорду Дайару, что-то спросил, кивнул и повел настороженную Элиа в глубь дома. Найдя первую попавшуюся свободную комнату, напоминающую кабинет имперского чиновника средней руки, начальник стражи сел в кресло у окна и указал баронессе на такое же напротив. Девушка присела на край сиденья, чувствуя себя неуверенно и неуютно. Она затравленно поглядывала на спокойное лицо старика и тихо молилась про себя. Многие из ее знакомых бесследно исчезли после такого вот «мирного» разговора с начальником императорской стражи провинции.

– Итак, сударыня, – заговорил Ланиг, с гадливостью смотря на баронессу, – вам мало обычных аристократов, вы решили взяться за горных мастеров? Очень зря.

– Какое вам дело до моей личной жизни?! – вспыхнула она.

– Никакого, пока это не касалось Лека ар Сантена. Вы уже погубили достаточно молодых людей, чтобы заслужить свою репутацию. Я не позволю присоединить к списку ваших жертв этого мальчика! Вы меня хорошо поняли, сударыня?

– Идите к дорхоту! – Элиа вскочила и попыталась убежать.

Ланиг легко поймал ее и швырнул обратно в кресло, да так, что девушка сильно ударилась и вскрикнула. Она с ужасом смотрела в горящие гневом глаза старого мастера.

– Не советую играть со мной, мне на вашу красоту плевать, – холодно сказал он. – Прошу также учесть, что если из-за вас погибнет молодой ар Сантен, то вас ждет судьба рабыни в нартагальском борделе для черни. Я вам это обещаю. У нас рабства не существует, зато в Нартагале оно есть.

Элиа съежилась в кресле и растерянно уставилась на жуткого старика, похожего в этот момент на приготовившегося к атаке коршуна. Его глаза продолжали гореть гневом, таким начальника императорской стражи видел мало кто. А кто видел, тот чаще всего уже не мог ничего рассказать – мертвые обычно молчат. Но почему этот ходячий кошмар пристал к ней?! Что ему баронесса ар Сарах сделала? За что он так ненавидит ее? Элиа прекрасно знала, что Ланиг ар Вортон словами не разбрасывается. Раз обещал, что она станет рабыней в нартагальском борделе, то так оно и будет. И не посмотрит, что перед ним аристократка древних кровей.

Девушка едва не расплакалась, с величайшим трудом сдержав себя. Единый! Да за что ей все это? Никогда не хотела быть объектом внимания расфранченных молодых лордов, вот и избавлялась от них, как могла. Красота стала для Элиа проклятием – где бы она ни появилась, ее не оставляли в покое. Каждый тарсидарский ловелас считал себя неотразимым, считал, что небогатая девушка должна бросаться в его объятия не задумываясь. В конце концов, все это настолько надоело, что баронесса решила притвориться роковой женщиной и принялась играть с ухажерами в довольно жестокие игры. И не считала себя ни в чем виноватой! Узнав о самоубийстве нескольких молодых дураков, только плечами пожала. Сами виноваты. Она не давала никому из поклонников никаких обещаний! Терпела их присутствие, не более!

Элиа очень удивилась, когда подруги рассказали о том, кем ее считают в обществе. И обиделась до глубины души. Считают хладнокровной стервой? Владыка Бездны с ними! Может, хоть доставать перестанут. Увы, не перестали, молодые лорды все так же стремились добиться взаимности неприступной красавицы, не обращая никакого внимания на ее репутацию. Элиа старалась как можно реже посещать светские мероприятия, смертельно устав бороться за свою независимость. На сегодняшний бал она тоже не хотела идти, но не рискнула отвергнуть приглашение высокого лорда ар Инвата. Слишком влиятелен и богат, при желании способен доставить массу неприятностей, а родители баронессы умерли давно, защитить одинокую девушку некому. Даже обратиться за защитой не к кому, любой «защитник» сочтет, что ему все позволено, а Элиа скорее согласилась бы умереть. Впрочем, был бы жив отец, и он не помог бы. Что мог сделать против могущественного вельможи небогатый барон, едва сводивший концы с концами?..

На приеме девушке поначалу понравилось, по крайней мере, к ней никто не приставал. Появление эльфа поразило, а его пение едва не заставило плакать. Не представляла себе Элиа раньше, что можно так петь. Да нет, эльфийский принц не пел, он выдирал души слушателей, заставлял их чувствовать все, что чувствовали герои баллады. А потом Энет ар Инват представил ей своего наставника… Сперва девушка с досадой подумала, что появился еще один поклонник и вскоре начнет доставлять ей неприятности. Но неловкий, долговязый горец вдруг чем-то понравился. Впервые за несколько лет кто-то понравился Элиа по-настоящему, был в этом Леке ар Сантене какой-то внутренний стержень, который напрочь отсутствовал у других лордов.

Девушка слушала его лепет с интересом, хотя порой едва сдерживала смех, уж больно забавным выглядел молодой горный мастер. Почему-то потянуло к нему, причем потянуло так, что она никак не могла заставить себя успокоиться. Ведь ничего особенного в этом юнце не было! Он даже моложе года на три. Элиа убеждала саму себя, что нельзя поддаваться чужому обаянию, что это опасно, но продолжала слушать юношу. Смотрела на его простоватое лицо и не могла насмотреться. Дикий варвар оказался вовсе не варваром, он знал на память множество стихов и баллад, многие из которых Элиа никогда не слышала. Зато Лек не знал кое-что из читанного ею. Молодым людям нашлось, чем поделиться друг с другом. С горцем было интересно, в отличие от других молодых лордов, думающих только о влиянии и богатстве. Элиа даже согласилась потанцевать с Леком, но не успела. В дело вмешались эти страшные старики…

– Я повторяю вопрос, сударыня, – с брезгливостью выплюнул начальник стражи. – Вы хорошо поняли, что вас ждет, если вы растопчете душу Лека ар Сантена?

– Поняла… – мертвым голосом ответила девушка, на ее ресницах дрожали готовые сорваться слезы, она едва сдерживала судорожные рыдания. Сердце казалось куском льда и болело. Как же оно болело… Но нет. Не покажет она этой сволочи своей слабости! Пусть они все будут прокляты!

– Я вообще советую вам воздержаться от контактов с ним, – продолжил Ланиг. – Иначе мне придется принять меры.

– Поддерживаю! – раздался чей-то голос, напоминающий шелест ветра в камышах.

В руках начальника стражи тут же оказался обнаженный картаг. Но увидев, кто говорит, он спрятал меч и низко поклонился. Из стены наполовину выступил человек в сером с серебром плаще, его лицо скрывал туман, черты плыли и постоянно менялись. На какое-то мгновение показалось, что можно понять, кто скрывается под туманной маской, но только на мгновение. Элиа расширенными от изумления глазами смотрела на незнакомца. Эльдар! Единый Создатель! Эльдар. Легендарный рыцарь престола. Никогда до сих пор девушке не доводилось видеть эльдаров, да и не только ей, вообще мало кому доводилось.

– Я тоже советую вам не трогать Лека ар Сантена, баронесса ар Сарах. – Маг вышел из стены и замер неподвижно, он выглядел полупризраком. – И если вы не прислушаетесь к нашему с господином ар Вортоном совету, я помогу исполнить его обещание.

– Господин мой, эльдар! – снова поклонился начальник стражи. – Благодарю за поддержку. Я очень рад, что вы появились. Происходит много непонятного, нам необходим ваш совет.

– Император Маран получил сообщение мастера-наставника Кертала, – безразлично сообщил эльдар. – Его величество обратил на Тарсидар свое внимание и прислал меня для контроля. Надеюсь, я могу остановиться у вас, господин ар Вортон? Нам нужно многое обсудить.

– Конечно! Созвать совет мастеров-наставников?

– Да. Но об этом позже, дела боевого братства не касаются госпожи ар Сарах.

– Вы правы, господин мой! – резко кивнул Ланиг, поворачиваясь к баронессе. – Надеюсь, вопрос решен, сударыня?

Но Элиа не слушала его, она смотрела на эльдара. Сквозь слезы смотрела и никак не могла поверить, что даже рыцарь престола считает ее последней тварью. Как же это? За что, Единый?!

– И вы… – Плотину прорвало, девушка не смогла сдержать слез, ее глаза наполнились каким-то мертвенным отчаянием. – Даже вы… А я-то, дура, верила, что эльдары добры и справедливы…

Она замерла в кресле, выпрямившись и дрожа всем телом. Глаза походили на провалы, наполненные болью и непониманием. Возникало ощущение, что в этот момент рушится весь ее мир. Весь мир, которым она жила, которым дышала, о котором мечтала. Она молча кричала от боли, вот только услышать ее крик способен был далеко не каждый. Однако много повидавшие люди все-таки услышали…

Эльдар с начальником стражи растерянно смотрели на окостеневшую, выглядящую полумертвой девушку. Она опустила голову, пытаясь скрыть от них свои слезы, не желая казаться слабой, но ее боль и отчаяние были ясно видны двум старикам. Не вписывались эти боль и отчаяние в образ хладнокровной стервы, никак не вписывались.

– Дело, похоже, куда сложнее, чем мы с вами думали… – задумчиво сказал рыцарь престола. – Что-то здесь не так. Мы исходили из сложившегося в обществе мнения о госпоже ар Сарах, не удосужившись проверить его.

– Похоже, – мрачно согласился начальник стражи, на лице старика проступило недоумение. – Я проверю.

– Только не используйте для этого мэтра Эстевана, – иронично хмыкнул эльдар. – А то вы слишком любите простые решения, друг мой. Они далеко не всегда работают.

– Результат обычно хочется получить как можно быстрее, – вздохнул Ланиг, – а мэтр Эстеван неплохо помогает убедить несговорчивых поделиться информацией. Но вы правы, далеко не всегда нужно.

– Не стоит плакать, сударыня, – подошел к Элиа эльдар. – Возможно, мы не во всем правы, извините, коли так. Однако ваша репутация слишком страшна, два человека покончили с собой из-за вас. Совсем молодых человека. Несколько юношей после встреч с вами походят на изжеванные тряпки, они ни на что больше не пригодны. Вы протоптались по их душам, как безумный носорог. Разве так можно?

– А по моей не топтались?! – подняла бледное, дергающееся лицо девушка. – Знали бы вы, как они все мне надоели! Я никого из них не звала, они мне не нужны и не интересны! Какого дорхота они ко мне лезут?! Жизни не дают, выйти никуда нельзя, чтобы на очередного поклонника не наткнуться. Им ведь только тело мое нужно, а не душа! Единый, да избави же ты меня от этого кошмара! Что я тебе такого сделала?! Почему каждый похотливый подонок считает, что я обязана бросаться ему на шею?! Не буду! Слышите, вы, не буду! А раз не бросаюсь, то я хладнокровная стерва, да?! Почему только об их чувствах все думают? А о моих кто подумает?! Я ведь тоже человек, мне тоже больно…

Она снова опустила голову, судорожно вцепившись в подлокотники кресла. Эльдар довольно долго стоял молча, глядя на девушку и о чем-то размышляя. Видимо, у него совсем не было опыта в обращении с женщинами, тем более с женщинами плачущими. Затем пожал плечами, негромко сказал что-то Ланигу и отошел в сторону, предоставляя начальнику стражи самому разбираться с баронессой.

– Знаете, сударыня, – заговорил Ланиг, в голосе старика звучала горечь. – Может, я и не прав в отношении вас, но вы напоминаете мне одну леди времен моей молодости. Именно после встречи с ней я стал, как многие говорят, «ледяным ящером», напрочь отказавшись от личной жизни. Вы, как и она, не хотите понимать, что и другим бывает больно. Не только вам! Никто ведь не мешает сказать влюбленному парню, что он вам не нужен и не интересен. Жестко сказать. Порвать все отношения. Переживет! Не сразу, но переживет. А что делаете вы? Вы жестоко то приближаете к себе человека, то отдаляете. Издеваетесь. Насмехаетесь. Наслаждаетесь его болью. Да поймите же вы, что нельзя играть чужой любовью, страшно заплатите! Единый заставит уплатить такую цену, весь ужас которой вы и представить себе не можете. Именно потому, что вы играете чувствами других людей, развлекаетесь, не думая об их боли, я считал, считаю и буду считать вас хладнокровной дрянью. Не верю я вашим слезам и вашему отчаянию. Изменитесь для начала, только после этого вам начнут доверять.

– Как я должна измениться?! – вскинулась Элиа, черты ее лица исказила боль. – Вы думаете, я им не говорила?! Единый, да как я только не пыталась их отшить! Нет, лезут. И что мне было делать? Что?!

– Просто не общайтесь с человеком, которому сказали «нет», – посоветовал старый мастер. – В конце концов, поклонник отстанет. Не давайте ему беспочвенных надежд. Впрочем, это все лирика. Я не допущу, чтобы из-за вас мальчик, который стал мне дорог, превратился в ничтожество. Никому не пожелаю своей судьбы, жить с мертвой душой очень трудно, сударыня.

– Я ему не навязывалась… – закусив губу, пробормотала девушка, она никак не могла справиться с собой, слезы все так же текли из глаз. – Это он…

– Вот и отшейте его. Так будет лучше для всех.

– Он мне понравился…

– Извините, не верю, – презрительно скривился начальник стражи. – Предлагаю вам забыть о существовании Лека ар Сантена.

– А идите вы оба к дорхоту! – выплюнула ему в лицо Элиа, в ее глазах загорелась решимость отчаяния. – Не боюсь я вашей мести! Делайте, что хотите! Да, втоптать в грязь беззащитную девчонку просто, тем более вам. Но если я полюблю, то не отступлюсь. Слышите? Впрочем, что вы можете знать о любви?!

– Куда больше, чем вам кажется, сударыня, – насмешливо бросил старик. – Как хотите, я вас предупредил. Лека ар Сантена тоже просветят по вашему поводу, надеюсь, он сам все поймет. Да, может, я и ошибаюсь, но предпочту не рисковать, безопасность этого юноши многого стоит. Уж, по крайней мере, дороже слез убийцы.

– Я никого не убивала! – возмущенно вскинулась Элиа.

– Да? – Глаза Ланига снова загорелись гневом, он поднял морщинистые, желтые руки и потряс ими перед лицом девушки. – Вот этими самыми руками я вынимал из петли мертвого мальчика, покончившего с собой из-за вас. Знаете, что он написал в прощальном письме?!

– Откуда?

– Ну, конечно… Вам неинтересно знать такое. А он написал: «Люблю… Благословляю… Не могу без тебя… Пусть твой избранник любит тебя так же, как любил я…» Впрочем, что с вами говорить? Разве вы достойны такой любви?! Разве вы способны понять?! Нет!!!

– Мамочка… – едва слышно пролепетала потрясенная до глубины души Элиа. – Но кто это написал?!

– Граф ар Тингол. Вы, наверное, его даже не помните. Северянин из яриндарской провинции, никого у него не осталось, род прервался. Нищий и глупый мальчишка, только и имевший, что меч да честь.

– Этот самоуверенный фанфарон?! – Глаза девушки широко распахнулись. – Не может быть!

– «Не может быть…» – горько повторил старый мастер. – «Не может быть…» Этими словами вы подтвердили, что я прав в своем отношении к вам, сударыня. Не могу относиться к подобным вам без гадливости. И не я один! Вы сами в этом виноваты. Поэтому больше нам с вами говорить не о чем, я все сказал. Можете идти.

Девушка медленно поднялась с кресла, все еще не понимая, что случилось. В голове грохотал набат, комната плыла вокруг нее. Единый Создатель! Да нет, не может быть, этот страшный старик лжет… Разве способны такие ничтожества, как граф ар Тингол, любить? Тем более так любить?! У Элиа тряслись руки, ноги подгибались, она все пыталась уговорить себя, что ей солгали. Однако, посмотрев на Ланига ар Вортона, поняла – правда. Было такое письмо. Предсмертное письмо. Значит, она и в самом деле нелюдь? Мамочка…

Девушка чувствовала, как из какой-то непонятной пустоты поднимается черное отчаяние, раздирая на куски ее душу. «Кто я?! – мысленно спрашивала она сама у себя. – Кто я такая?! Человек или зверь?!» Ответа на этот вопрос не нашлось. Элиа ощущала себя летящей в пропасть, ей не хватало воздуха, в горле стоял плотный, горячий комок, который девушка никак не могла проглотить. Она, как сомнамбула, двинулась к выходу, даже не посмотрев на застывшего в углу эльдара, напоминавшего привидение в скрытом туманной дымкой плаще. С трудом добравшись до выхода из дома Дайара ар Инвата, баронесса долго стояла, прислонившись к первому подвернувшемуся дереву, и пыталась понять, что с ней происходит.

Этой ночью в разных концах Тарсидара два человека так и не уснули до утра. В огромном поместье высокого лорда ар Инвата в одной из бесчисленных комнат на краю большой кровати сидел юноша, выглядящий типичным манхенским горцем, и смотрел в стену остановившимися, широко раскрытыми глазами. Его высохшие губы то и дело шептали: «Не верю… Она не такая… Не такая… Не верю…» Он молился, ломал пальцы, сотни раз повторял одни и те же слова, но все никак не мог поверить в расказанное мастером-наставником о девушке, так глубоко запавшей ему в душу. А не верить тоже не мог – разве способен лгать мастер-наставник, великий воин? Нет, конечно. Юноша ничего не понимал, ему просто было больно.

В маленькой, но уютной спальне небогатого дома плакала на редкость красивая девушка. Она всхлипывала в подушку, порой рыдала взахлеб, зная, что никто ее не услышит. В голове бились страшные слова мертвеца: «Люблю… Благословляю… Не могу без тебя… Пусть твой избранник любит тебя так же, как любил я…» Перед глазами стоял образ светловолосого коренастого северянина, которого она считала ни на что не способным наглым фанфароном. Как он мог написать такое? Как?! Зачем он умер? Единый! Это что же получается, ему было настолько больно, что он не смог жить? И виновата в этом она? Да как же это?! Ведь не хотела никому зла… Хотела только, чтобы ее оставили в покое… Образ северянина сменился образом смущенно улыбающегося Лека ар Сантена. Девушка чувствовала в глубине души, что этот долговязый парень стал ей дорог. Но может, прав Ланиг ар Вортон? Может, она не способна ни на что, кроме как растоптать чужую душу? Может, каждый, столкнувшийся с ней, гибнет? Может, она приносит всем вокруг только горе? Представив, что горец умер из-за нее, девушка едва не задохнулась от внезапной боли в сердце. А потом тихо и безнадежно заплакала в подушку, прощаясь с надеждой на свое маленькое счастье. У нее тоже болела душа.