"Наследник чародея" - читать интересную книгу автора (Вольски Пола)

Глава 11

Леди Верран вовсе не собиралась специально следить за Риллифом Хар-Феннахаром, она мельком увидела его в одном из коридоров, и странное поведение лантийца привлекло ее внимание. С этого момента любопытство не давало ей покоя. Она следовала за ним по пятам, оставаясь незамеченной, наблюдала, и его действия все больше и больше вызывали у нее недоумение. Феннахар шел медленно, внимательно осматривая стены. Вряд ли столь тщательные исследования всего лишь плод праздного любопытства. По всему было видно, у него есть какая-то цель. Казалось, он что-то искал. Но что? И почему просто не подошел к ней и не спросил о том, что его интересует, вместо того чтобы втихаря рыскать по коридорам? Ведь скрытность так противна его натуре. И вот еще что, зачем он так странно машет левой рукой?

Рука Феннахара была простерта как «волшебная лоза». Он то поднимал ее к потолку, то опускал к полу. Подойдя к разветвлению коридоров, он вытянул левую руку сначала в сторону одного хода, затем другого, как будто искал направление, и продолжил путь по левому проходу. Верран, по-прежнему не отставая, шла за ним. Он, похоже, направлялся в дальний подземный зал, где находилась обогревательная система, изобретенная Террзом Фал-Грижни, и беспокойство Верран усилилось. Что нужно Феннахару от обогревательной системы? Его интерес чисто научный или же он задумал причинить вардрулам вред? Стоит разрушить Фал-Грижниево устройство, и огромная система туннелей лишится тепла, необходимого для жизни. Ей не составляло труда остановить Феннахара. Нужно только громко позвать — и десятки вардрулов вмиг появятся здесь. Но Верран хранила молчание. Ведь этот человек всего несколько венов назад рисковал своей жизнью, сражаясь с герцогскими гвардейцами, чтобы защитить пещеры. Вряд ли он враг. Более того, интуиция подсказывала, что ему можно доверять, и все же…

Что он ищет?

Феннахар пошел по круто уходящему вниз коридору к залу, который вардрулы посещали очень редко. Самодостаточный механизм Грижни, другими словами вечный двигатель, не требовал ни ремонта, ни какого-либо ухода. Когда Феннахар добрался до зала, он, как и обычно, был пуст. Верран видела, как, остановившись перед входом, он потрогал серебряный браслет на левом запястье, и впервые ей пришло на ум, что он мог служить не только украшением. С величайшей осторожностью касаясь металла, Феннахар снял браслет с руки и опустил в карман. И сделал он это так, подумала Верран, будто браслет жжет ему руку. Почему?

Продолжая протирать левое запястье, Феннахар вошел в зал. Из своего укрытия Верран увидела, как он приблизился к источнику энергии, и напряглась. Феннахар не совершал ничего плохого. Хотя он и рассматривал каждую деталь устройства с величайшим интересом, но делал это, не касаясь его. Затем Феннахар прошелся по залу, тщательно исследуя борозды и трещины в каменных стенах. Так как изучать там было нечего, поиски скоро закончились. Феннахар постоял отрешенно и встряхнул головой, будто отгоняя неприятные или ненужные мысли.

Минуту спустя, коснувшись кармана, в котором лежал браслет, он вновь застыл в прострации. Внезапно он резко повернулся и направился к выходу. Верран едва успела спрятаться, чтобы не попасться ему на глаза. Задержавшись на мгновение, чтобы надеть браслет, Феннахар стремительно пошел по коридору. Некоторое время Верран провожала его взглядом, а когда он удалился на приличное расстояние, вновь пошла следом знакомыми туннелями и проходами. Феннахар направлялся к арке, симметрично и искусно отшлифованной, той самой, что вела в ее покои. Возле арки он остановился и позвал ее по имени. Верран едва не откликнулась, но то ли сомнение, то ли любопытство заставило ее промолчать. Он вновь позвал ее, затем наклонил голову к занавескам, прикрывавшим вход, прислушался и, быстро оглядев примыкавший коридор, проскользнул внутрь. Верран задержала дыхание, испытывая одновременно замешательство и возмущение. Что ему нужно? Как он посмел войти в ее покои без приглашения? Мысль, неясно пронесшаяся у Верран в голове, свидетельствовала о большом влиянии на нее сознания вардрулов, настолько не отягощенных чувством собственничества, что в их языке даже не было слова, выражающего понятие «вторжение в чужие владения». Нет, разозлило ее не бесцеремонное вторжение, а совсем другое — предательство! Верран решительно направилась к арке и заглянула за занавеску. Феннахар обыскивал комнату, перебирая ее вещи, заглядывал за сталагмиты, шарил руками за изготовленными ею гобеленами. При виде этого зрелища сердце Верран бешено забилось, но она постаралась успокоиться, перед тем как войти в комнату. Феннахар стоял к ней спиной, исследуя содержимое маленькой ниши, в которой она хранила бесценные для нее письменные принадлежности — самодельные ручки и чернила, рулоны материи, служившие ей своего рода бумагой. Она глубоко вздохнула и, когда заговорила, не отдавая себе отчета, произнесла те же простые слова, что семнадцать лет назад сказал Террз Фал-Грижни, застав ее в своем кабинете.

— Что вы здесь делаете?

Феннахар выпрямился и повернулся к ней. В первое мгновение он побледнел, затем лицо его стало пунцовым от смущения. В этот момент он был удивительно похож на того шестнадцатилетнего ланти-юмского мальчишку, которого она когда-то знала, и это воспоминание обезоружило ее. Он не ответил.

— Итак, Рил?

Феннахар наконец обрел дар речи.

— Прошу великодушно простить меня, Верран. — Она молча смотрела на него. — Пусть это не покажется вам странным, но я рад, что так случилось. Теперь наконец придется рассказать вам, для чего я здесь. Давно собирался сделать это.

— И что же вас останавливало?

— Я не знал, какова будет ваша реакция. Поэтому и молчал.

— Реакция на что? — Лицо Верран посуровело. Вы посланы герцогом Ланти-Юма?

— Нет. Меня послал мой дядя Джинзин Фарни.

— Зачем?

— За дневниками вашего мужа.

— А почему он да и вы тоже решили, что дневники здесь?

— Дядя Джин всегда считал, что они у вас только до недавнего времени не знал, где вы скрываетесь.

— А, теперь понимаю, что вы так тщательно искали последние малые вены.

— Вы следили за мной?

— Давно слежу. Так, значит, Джинзин Фарни желает приумножить свое могущество, используя знания и секреты своего предшественника.

— Вовсе нет.

— Вы явились сюда, представившись другом, и решили завладеть дневниками обманным путем, вместо того чтобы честно спросить о том, что надо вашему дяде. Вы лгали, лицемерили и тайком обыскивали наш дом. — Ее взгляд выражал холодное презрение.

— Да. Все это так, и мне нет оправдания. Но слишком многое было поставлено на карту, чтобы я мог сказать правду.

— О да! На карте власть и влияние Джинзина Фарни. Они так дороги?

— Вы не понимаете, Верран. Все гораздо серьезнее. Я не сомневаюсь в вас и все же не имею права довериться вам. Могу лишь сказать, что, если дневники Фал-Грижни не будут возвращены в Ланти-Юм, неминуема катастрофа. Многие погибнут, все без исключения пострадают, и в конце концов род человеческий исчезнет с острова Далион.

Верран молча ожидала дальнейших объяснений.

— Перед самой своей смертью, — продолжил Феннахар, — Непревзойденный Грижни произнес проклятие, и если оно осуществится, то вся земля станет непригодной для человеческого обитания. Однажды Тьма возникнет в центре острова и распространится до моря, отравляя и убивая все живое на своем пути. Ни один человек не сможет выжить, всякий, кому не удастся бежать с Далиона, погибнет. Это проклятие не пощадит никого — ни друга, ни врага, ни мужчину, ни женщину, ни ребенка.

— «Поскольку в моей власти наслать на всех моих врагов и их потомков проклятие, которое навеки оставит на острове страшные шрамы», — мягко процитировала Верран и, вспомнив страстность, с которой в тот день произнес проклятие ее муж, невольно ужаснулась.

— Что с вами, Верран?

— Когда-то давно он сказал мне эти слова, и я их не забыла, — объяснила Верран. — Пожалуйста, продолжайте.

— Вряд ли справедливо, чтобы за страдания Фал-Грижни последовала такая огульная месть. Да, он погиб, но уничтожить за это тысячи ни в чем не повинных людей?.. Даже его сторонник Джинзин Фарни не может одобрить таких действий. Мой дядя много лет тому назад узнал о проклятии и считает, что избежать трагических последствий поможет информация, содержащаяся в дневниках Грижни. Недавно обнаружив ваше местонахождение, он снабдил меня браслетом, который нагревается по мере приближения к магическому объекту. Этот браслет и должен был указать мне место, где сокрыты дневники. Вот, собственно говоря, и все.

Некоторое время Верран молча обдумывала сказанное. Ее охватило смятение, но она ничуть не сомневалась в том, что Риллиф Хар-Феннахар говорит правду. До сего момента она не предполагала, что ее муж хотел за себя отомстить, но сразу поверила в такую возможность и точно знала: если все осуществится, то бедствие будет колоссальным. Это в духе Фал-Грижни.

— Но вы не сказали мне этого до тех пор, пока вас не поймали, — наконец медленно произнесла она. — И если бы сумели найти дневники, то взяли бы их и незаметно сбежали?

— А, так они у вас?

Верран поняла свой промах, и губы ее сжались, но было уже поздно.

— Они здесь, — кротко подтвердила она. — Но вы не ответили на мой вопрос. Вы так и взяли бы их тайком? Украли бы то, что по праву принадлежит моему сыну, единственную его память об отце?

Он не выдержал ее взгляда и отвел глаза.

— Не знаю. Я бы ненавидел себя за это. Но поступить иначе… Я не смог бы просить вашего разрешения.

— Почему? Почему вы не были честным? Почему сразу не рассказали мне о том, что сделал лорд Грижни, и не попросили о помощи?

— Я не знал, получу ли ее. В конце концов, вы потеряли мужа, дом, город… потеряли все, что у вас было. После этого немудрено ожесточиться и, чтя память мужа, поддержать его намерения.

«Я? Когда-то я поддержала бы все, что мог сотворить лорд Грижни — все! Думаю, это и есть верность. А теперь?..» Перед глазами вспышкой молнии мелькнуло лицо мужа. Она увидела его необыкновенную улыбку, которая так преображала лицо, улыбку, которую, кроме нее, видели очень и очень немногие. Вспомнила то страшное, застывшее выражение, с которым он обычно представал перед другими, и воспоминание остудило ее. «Вы были неправы, милорд, — подумала она. — На этот раз я не с вами. Вы выбрали тьму, а не свет, смерть, а не жизнь, вот и все. Как просто! Думаю, вы сделали то, что должны были сделать. Выбрали то, что диктовали обстоятельства и сама ваша природа. Но это не мой выбор».

— Я не поддерживаю его намерений, — сказала Верран. Образ Грижни снова затерялся среди самых священных воспоминаний ее жизни. Она обнаружила, что теперь ее сознание занято мыслями о Хар-Феннахаре. И глядя прямо ему в глаза, повторила:

— Я решительно не поддерживаю его намерений.

— Вы поможете мне?

— Вернуться в Ланти-Юм с дневниками лорда?

Он кивнул.

— Да, — сказала Верран после недолгого колебания. — Я отдам их вам.

— С самого начала я чувствовал к вам доверие, Верран… — Казалось, он с трудом произносит эти слова. — Если бы я нашел и взял эти дневники без вашего согласия, то отнес бы их дяде Джину и непременно вернулся бы назад. Я бы вернулся, чтобы все объяснить вам.

— Теперь легко говорить.

— Все же лучше, чем не сказать ничего.

— Не знаю, не уверена. — Она не смогла сдержать мимолетную улыбку. — Да и покажись вы здесь после кражи, имели бы дело не только со мной. Все решал бы Террз. А он никогда не простил бы вас и заставил почувствовать, каков он в гневе. Вардрулы теперь считают его своим предводителем. Некоторые даже называют его патриархом Грижни-Змадрк. Кроме того, он научил их насилию. Если он прикажет, они убьют вас. Они повинуются ему. А раз вы украли бы самое ценное, что у него есть, думаю, он так бы и сделал. Нападения на его дом, гибель друзей вселили в него жажду мщения. Он непременно приказал бы вас убить.

— Да, он был бы очень рассержен. Но мы с Террзом подружились, и, думаю, это не позволило бы ему…

— Ваша дружба заставила бы его почувствовать предательство более остро. А что касается прощения, то он — сын своего отца.

— Но тогда… если я возьму дневники, и он узнает, что помогали мне вы?..

— Это совсем другое. Дневники, в конце концов, даны были мне. Нравится Террзу или нет, но я вправе распоряжаться ими по своему усмотрению.

— Вы сердиты на него?

— Да, — ответила она, немного удивившись самой себе. — Сердита.

— Послушайте, Верран. После того, как я уйду, вряд ли смогу вернуться. — Она кивнула, и он быстро продолжил: — Прошу вас, пойдемте со мной. Жить так дальше? Немыслимо! Вы тут погибнете, зачахнете. Я знаю, вам нельзя возвратиться в Ланти-Юм. Но неподалеку отсюда есть маленький городок со славной гостиницей у Хурбской дороги. Я отвез бы вас туда, и вы бы подождали, пока я не покончу с делами в Ланти-Юме, а затем мы вместе уехали бы в Стрелл или Сзар…

— Но, Рил, как же ваши владения, долг перед семьей?

— Вы забыли, что я воевал на стороне белых демонов против гвардейцев. Только на основании этого меня обвинят в измене Ланти-Юму. Мне нельзя возвращаться домой, я лишь тайно навещу своего дядю.

— О, это ужасно! Но еще не поздно помириться c герцогом! Влияние вашего дяди, положение вашей семьи…

— Не имеет значения. Мне это безразлично. Что меня действительно сейчас волнует — ваше решение. Вы пойдете со мной? Мы поженимся, у нас будут дети. С тех пор как мы снова встретились, я понял, почему до сих пор не женат. Уйдемте — мы будем счастливы.

«Да, — подумала она, — мы действительно были бы счастливы. Не так как с лордом Грижни. Второго лорда Грижни никогда не будет. С Рилом все сложилось бы по-другому. Я бы понимала его. Мы бы радовались и печалились вместе. Между нами не было бы недомолвок. У нас родились бы дети, нормальные, здоровые, радующиеся, что они живут под солнцем и что они люди. Счастливые, Любящие дети, не такие, как…»

— А как же Террз?

— Он мог бы пойти с нами.

— Он никогда не покинет эти пещеры.

— Вы так уверены? Он проявляет все больший интерес к внешнему миру. Более того: он очень хочет овладеть искусством магии, а здесь это невозможно.

— И все же мне кажется, что он не пойдет с нами.

— Как знать! Впрочем, Террз вырос, Верран. Он достаточно зрел, чтобы принимать собственные решения. И вероятнее всего, они не будут продиктованы вашими интересами.

— Знаю. Но мысль о том, что я… что я бросаю сына…

— Даже если он этого хочет?

— Единственный человек в этих пещерах… преследуемый герцогскими гвардейцами…

— Вы еще не готовы расстаться с ним?

— Не знаю, — сказала она, покачав головой. — Если сын не воспротивится, то я была бы рада пойти с вами. Как мне этого хочется! Но если Террз упрется, тогда — не знаю. Я не могу ответить прямо сейчас, нужно время, чтобы все обдумать.

Феннахар кивнул, и Верран заметила, что он пытается скрыть разочарование, правда, без особого успеха. Она едва не согласилась уйти с ним. Его доводы почти взяли верх, и слова уже были готовы сорваться с ее губ. Но прежде чем принять окончательное решение, она сказала:

— Давайте закончим с дневниками лорда Грижни. Надо придумать, каким образом их взять…

— Как я понял, они принадлежат вам и вы вольны делать с ними все, что заблагорассудится.

— Верно, но мне кажется, было бы нелишним подготовить кое-какие обоснования. Если Террз найдет их у вас, он будет против.

— А если ему все объяснить — так же, как я все объяснил вам…

— Террз — не я, Рил. Его не волнует, что происходит наверху. Думаю, он любой ценой постарается оставить у себя дневники отца и ради этого может пойти на все.

— Вы недооцениваете мальчика.

— Быть может, но единственная возможность все выяснить — пойти и сказать ему правду. Вы доверились мне только тогда, когда у вас не было выбора. Не попробовать ли тот же метод с моим сыном?

Феннахар неохотно кивнул и после недолгих раздумий спросил:

— До дневников трудно добраться?

— Скажем так, непросто. Они хранятся в самых старых помещениях, называемых Обителью. Комнаты не заперты и не охраняются — вардрулы не прибегают к подобной предосторожности. Однако Террз находится там все время, особенно в последние дни. По дневникам он изучает искусство магии. А после очередного нападения герцогских гвардейцев, он и вовсе забросил все дела и пытается освоить новые способы защиты пещер, понимаете? Он не выходит из Обители ни на минуту. Ничего не ест, если только я его не заставлю, и, по-моему, совсем не спит. Практикуется в магии, больше ничего. Боюсь, как бы силы не покинули его… — Она тяжело вздохнула. — Так что дневники всегда под присмотром.

— Вы отведете меня в Обитель?

— Да, когда все вардрулы уснут. Но Террз — спать не будет.

— Его надо убедить отдохнуть. Воспользуйтесь материнским влиянием.

— У меня его нет.

— Не может не быть. Мальчик изнурен. Конечно же вы убедите его пойти к себе поесть и отдохнуть.

— У него нет своей комнаты. И никогда не было. Он спит у Змадрков в общем гроте.

— Уговорите его прийти сюда, в ваши комнаты. Куда угодно, где вы можете наблюдать за ним.

— Не знаю. Будет нелегко. Постараюсь сделать все что смогу.

— Я приду в Обитель немного позже.

— Да, позже вы сможете прийти за ними.

— Как бы мне хотелось, чтобы вы покинули подземелье вместе со мной. До наступления багрянца осталось совсем недолго, давайте получше обдумаем план.

Она кивнула.

— При всем желании не могу не думать об этом, но я еще даже не поговорила с Террзом. Что, если свершится чудо, и он согласится пойти с нами, а затем выяснится, что мы втайне от него взяли дневники? Он никогда больше не поверит человеку. Рил, давайте подождем немного. Совсем немного…

— Я не могу ждать. Дневники Фал-Грижни необходимо вернуть в Ланти-Юм — это самое важное. И я должен унести их до того, как сюда вернутся герцогские гвардейцы. А они вернутся — мы оба это знаем. Кроме того, проклятие Фал-Грижни может свершиться в любое время — возможно, многие столетия спустя, а возможно, завтра утром. Поэтому у нас нет времени. И вот еще что: только могущественный чародей сможет одолеть заклятие — это мой дядюшка Джин, а он смертельно болен. Боюсь, ему отпущено слишком мало времени. Когда он покинет нас, в мире больше не останется чародея, равного ему по могуществу, не будет никого, кто бы понимал, сколь страшная опасность нам угрожает. Дядя Джин должен получить эти дневники без промедления. Нет, Верран я и так потерял слишком много времени.

У нее не было аргументов.

— Хорошо. Мы отправимся с наступлением багрянца. А до тех пор я хотела бы побыть одна. Мне надо подумать.


Позже, когда свечение стен некоторых туннелей и комнат приобрело каштановый оттенок, что означало переход от пурпура к багрянцу, леди Верран подошла к Обители. Она должна выйти вместе с сыном, чтобы Феннахар понял, что можно украсть дневники.

«Не украсть, — поправила она себя. — Дневники принадлежат мне, и он берет их с моего позволения». Как бы то ни было, ей не удалось полностью оправдать себя. И чем явственней из комнаты доносилось приглушенное бормотание, тем сильнее она нервничала.

Сын с кем-то разговаривает. Она остановилась, прислушалась, и беседа стала отчетливо слышна.

— Незадолго до того, как моя Будущность станет мне братом-супругом.

Верран узнала голос Змадрк Четырнадцатой.

— Верно. От багрянца к багрянцу моя внутренняя дисгармония уменьшается, — пропел в ответ Террз.

— Скоро руу клана совпадет с Лвжирри.

О чем это они говорят? Как только Верран вошла в Обитель, она все поняла. Успехи Террза были более чем очевидны. Руки его изменились: стали светиться и напоминать щупальца, это еще она могла выдержать с известной долей спокойствия, но впервые она видела, что его преображение вышло за пределы простого развития. Уже и руки его, и ноги приобрели свечение, да и тело стало слегка просвечивать. Босые ступни ровно сияли, а в пальцах ног явно отсутствовали кости. Изменения тела, если они и имели место, были скрыты одеждой. Появившийся хиир, однако, не изменил полностью его человеческого облика. Вокруг глаз залегли глубокие тени, изможденное от усталости и бессонницы лицо стало серым. В то же время выглядел он победителем. Четырнадцатая стояла рядом с ним, и их щупальца были сплетены.

Верран подавила в себе удивление и отвращение. Голос ее был спокоен, а речь тиха, как и подобает при обращении к сыну и его Будущности. Приветствия прозвучали на лантийском. Взгляд Террза, холодный и тяжелый, потеплел перед миролюбием матери, похоже, он готовился встретить решительное неодобрение. Удовлетворенный взгляд его красноречиво говорил об этом. Верран быстро оглядела маленькую комнату. У одной стены стоял скат, которым ее сын обычно пользовался, доставая какие-либо предметы. На полу у подножия ската лежали открытая книга, свиток, заметки в кожаном переплете и тоненькая золотая пластина с выгравированными на ней словами и магическими символами — драгоценные реликвии Фал-Грижни с секретами высшей магии. Выказывать повышенный интерес к дневникам было нельзя, Террз моментально бы это заметил, и она отвела взгляд.

— Прошло много малых венов, с тех пор как мы в последний раз виделись. — Спокойно сказала она сыну. — Я беспокоюсь о тебе.

— Не надо. Я был очень занят, только и всего.

— Как давно ты не спал или не ел?

— Не знаю, как-то не заметил.

— Ты подорвешь свое здоровье.

— Какая разница? Есть вещи куда более важные. Мама, последние несколько малых венов я пробовал свои силы в магии. И теперь знаю много больше, чем умел до сих пор.

— Вижу, — сказала Верран, поглядев на его светящееся тело. Какого усилия ей стоило удержать себя в руках и сохранить спокойствие!

— Само изменение — только одна область, в которой я добился успехов. Но есть и другая, более важная. Мама… — Радость прорвалась сквозь бесстрастие Террза, и улыбка озарила его бледное, изможденное лицо. — Мама, наконец я научился вызывать Камнепад Грижни.

— И что это значит? Что за Камнепад?

— С помощью магии обрушивать камни с вершины. Знаешь ли ты, как это важно для защиты пещер? Мы теперь защищены от вторжений. Да еще как защищены! Мам, я уверен, Камнепад всех нас спасет.

Верран никогда не видела его таким взволнованным. Куда подевалось непроницаемое спокойствие? Глаза сына страстно горели. Четырнадцатая, понимавшая лантийскую речь, исполненная симпатией к своему будущему супругу, сжала ему руку.

Вот что его воистину волнует, подумала Верран. Магия не сама по себе, не для увеличения собственной силы, но для защиты своего дома, семьи, друзей. Он — не просто человек, много лучший, чем его отец, он — человек с широкой душой. А она задумала лишить его дневников, без которых нельзя было бы продолжать занятия магией. Верран почувствовала приступ дурноты. Как же ненавистны подлость и обман! Как хочется сказать ему правду, как того желал Рил. Но реакция Террза непредсказуема. Ничего, когда все обнаружится, он простит нам.

— Я не совсем понимаю, что такое Камнепад, — сказала она. — Камни действительно падают или это только иллюзия, как твои ловушки?

— Камнепад настоящий, и это огромный шаг вперед! От иллюзии к реальности — огромный шаг… ну, словами этого не объяснить. Лучше давай покажу.

— Не стоит сейчас, Террз. Ты уже загнал себя. Ты истощен…

— Но я хочу показать. — Мягко высвободив руку из ладони Четырнадцатой, Террз встал на скат, наклонился и поднял золотую пластину отца. — Вот смотри, мама. Видишь вон там сталактиты? — Он показал на пучок тонких каменных сосулек. — Смотри. — Пока Террз, наклонив голову, нараспев произносил заклинания, один его светящийся бескостный палец выписывал знаки на пластине. Верран перевела встревоженный взгляд со сталактитов на щупальце и обратно. Возросшее мастерство Террза в магии было налицо. Юноша уверенным низким голосом произносил слова. С первого же раза за минимум пассов он достиг нужного для магических действ состояния.

Если бы лорд Грижни мог видеть своего сына, подумала Верран, и раскаяние вновь охватило ее. Вдруг сталактиты задрожали, затем раздался звук, похожий, на скрежет зубов, и каменные сосульки обрушились с потолка и разбились на полу. Хрупкое острие вонзилось в пол, хлопнув, как закрывающаяся ставня. Верран заворожено замерла. Каменные осколки разлетелись по полу, один из них упал возле ее ноги. Она наклонилась, подняла его и обнаружила, что края идеально ровные и острые.

— Ну как, мама?

С Террза слетела маска напускной отчужденности и неприступности. Он смотрел с нескрываемым триумфом и имел на то полное право.

— Поразительно. Ты весь в отца. О, если бы ты его знал!

— Не горюй, мама. У меня есть все, чтобы узнать и его самого, и наших Предков. Видишь, я почти с ними.

Это состояние сына не нравилось ей, и Верран попыталась отвлечь его.

— Этот твой Камнепад — означает ли он, что ты можешь обрушить сталактиты на головы врагов?

— Да, в любое время. Эти камешки пустяк для меня, мама. Я могу обрушить большие камни и даже громадные валуны. Со всеми военными кампаниями герцогских гвардейцев можно покончить одним ударом Они скоро узнают, с кем имеют дело. Безопасное будущее нам гарантировано. Я покажу тебе. Видишь тот огромный камень…

— Подожди, Террз. Не надо ничего больше показывать, ты уже и так очень устал. Тебе необходимо поесть и отдохнуть, иначе ты заболеешь.

— Я вовсе не устал, — доказывал Террз, но было видно, что последняя демонстрация магических навыков вконец его истощила. Плечи юноши поникли, а движения стали непривычно неуверенными.

— Нет, устал! Если не ляжешь отдохнуть, то просто упадешь. Мне не веришь, так взгляни хотя бы на свои руки и ноги.

Террз подчинился и некоторое время озадаченно наблюдал, как угасает его сияющая плоть, а конечности приобретают человеческие формы. Он даже нахмурился, безуспешно пытаясь восстановить присущий вардрулам облик.

— Не действует, Террз, — решительно сказала Верран. — Ты слишком устал. Пожалуйста, пойдем со мной, поешь и поспишь хотя бы полбагрянца.

— Нет времени, мама, я должен работать.

— В таком состоянии нельзя плодотворно работать. Ты попусту потратишь драгоценное время, а то и совсем лишишься сил.

Матриарх Фал-Грижни правильно говорит, — заметила Четырнадцатая. Ее свечение пульсировало, выражая мягкую настойчивость. — Фал-Грижни Террз почти совсем ослабел. Будущность умоляет тебя, прислушайся к словам матриарха. — Террз заколебался, и она добавила: — Отдохни, а пока ты набираешься сил, я посещу погребальную заводь, прошло уже много багрянцев с тех пор, как я общалась с Предками.

— Змадрк Четырнадцатая провела слишком много времени среди мертвецов, — понизив тон, заметил Террз.

— Как я могу покинуть свой клан? Почти все сородичи присоединились к Предкам. Я — часть их.

— Не забудь о живых.

— Я никогда не забуду ни живых, ни мертвых. Не бойся за меня, Будущность, иди поспи.

Террз пошевелил пальцами в знак согласия и вместе с матерью вышел из Обители. Теперь, когда юноша согласился ненадолго приостановить работу, усталость обрушилась на него, и он едва переставлял ноги. Верран замедлила шаг. Пока они шли мимо ниши, полускрытой огромным сталагмитом, где прятался Хар-Феннахар, Верран взволнованно взглянула на сына. Устал, погружен в свои мысли и ничего вокруг не замечает… Террз явно ничего не заподозрил. Почувствовав перед ним вину, она опустила глаза.

Когда они пришли в жилище Верран, та поставила перед сыном простую пищу. Террз без аппетита поел и, вяло и нерешительно протестуя, отправился отдыхать. Он растянулся на соломенном тюфяке и через секунду заснул. Пока багрянец скользил по пещерам, перекрашивая стены туннелей из каштанового в пурпурный цвет, юноша, еще человек, спал. Верран смотрела на бледное измученное лицо сына и пыталась оценить силу его разума. Как всегда, сердце и помыслы сына были закрыты для нее. Непроизвольно думы ее обратились к теме более понятной — к Риллифу Хар-Феннахару.

«У нас ничего не получится, — подумала она. — Я никогда не дам ему прямой ответ. Не смогу. Он уходит. Возможно, в эти минуты он возвращается в Ланти-Юм. Оттуда поедет в гостиницу на Хурбской дороге, где будет ждать… ждать несколько дней. Если я не приду, он поймет, каково мое решение. Надеюсь, он помирится с герцогом и заживет жизнью лорда Феннахара. И я никогда его больше не увижу. Никогда не увижу, как появляются морщины на лбу, когда он размышляет о чем-либо, никогда не услышу, как забавно взрывается его голос, когда он смеется. В конце концов он женится на какой-нибудь лантийской леди — без сомнения, много моложе меня — и будет счастлив. Пока я сижу в этом каменном мешке…»

В этот миг из дальнего уголка ее души раздался другой слабый голос: «Глупая, ты не в каменном мешке. Дверь твоей темницы широко открыта. Тебе нужно выйти — только и всего. Террз прекрасно справится и без тебя. Иди! »

Детская безответственность. Все не так просто.

«Нет, моя дорогая. Все так просто, что дальше некуда».

Багрянец истекал, а леди Верран так и не приняла решения. В то время как ее разрывали внутренние противоречия, в дверях появился лейтенант Фтриллжнр Рдсдр.

— Матриарх, — пропел вардрул, и звук его голоса разбудил Террза. — Фал-Грижни Террз, я принес известие. Нас предали. Человек по имени Феннахар предпринял попытку украсть реликвии архипатриарха Фал-Грижни, который не является ни предком его, ни родственником. Мы схватили его на пороге Выхода Жнриффа вместе с украденными вещами. Он пытался бежать, но был задержан. Сейчас все в порядке, реликвии в безопасности, но что делать с вором? Изгнать его, чтобы он раскрыл пути в наши пещеры врагу, или… — последовавший затем вопрос Фтриллжнра показал меру влияния Террза, — или отправить к Незримому водопаду?