"Звездный меч" - читать интересную книгу автора (Вольнов Сергей)3 : «КОРОЛЕВСКАЯ ОХОТА»Анг-платформа со светло-голубым днищем неторопливо ползла в непосредственной близости от пышных древесных крон бугристого «одеяла». Именно таким виделся с высоты воистину титанический лес Ти Рэкса. Средство передвижения было модифицировано и, судя по обмолвке милорда, то ли технологически, то ли магически, защищено от обнаружения с орбиты. Взгляды снизу смертельной опасности не представляли, поэтому достаточным средством камуфляжа являлась окраска, позволяющая «слиться» с небом. На платформе восседали: царственный и воинственный Абдурахман-Янычар, Алджей-Перебор, патологически самоуглублённый и оттого кажущийся чуточку не в себе (это если о самом себе — отстранённо), и шумный, неугомонный, не в меру колоритный Эзекиль-проводпнк. Хотя — какой там «проводник»! Надзиратель! Планету этот старикан изучил, конечно, как свою мозолистую пятерню, но, подозреваю, специфика работы это самое доскональное знание и предполагала. Эзекиль очень старался походить на дурачка, однако пристально и внимательно наблюдал за своими подопечными... В общем, укрепился я во мнении: не проводник он. Шпион, пся крев. Служба Безопасности! Не знаю, дореволюционной ли закалки кадр, а, может, милорд Стюарт учредил свою собственную СБ, реставрационную... Не знаю. Но, видать, специалист не самого низкого пошиба. Дядюшка-милорд во мне племянничка-наследника не признал, как нами коварно планировалось, и блестящий план накрылся дубовой шайкой, однако... Однако факт остаётся фактом: камушек-то у меня! Вот он, на цепочке болтается. В наличии имеется... Или — это я при камушке имеюсь-болтаюсь?.. Для подавляющего же большинства я официально оставался цесаревичем. И вот что в итоге получилось: «зрители» спектакля одного актёра, коим являлся я, цену за «билеты» подняли выше крыши. Они не могли не согласиться с неким, в воздухе витающим, всеобщим мнением... За цесаревичем, мол, глаз да глаз нужен! Ведь столько сил, столько времени на добывание наследника ушло! Это раз. Милорд же слежку за мной, как за обладателем драгоценной (мягко выражаясь) каменюки, учредил. Это два. То есть, с какой стороны ни подойди, не мог оставаться я без надзора. Ни в коем случае. Пускай «дядюшка» мой и объявил во всеуслышанье, что племянник (то бишь я) ради вящей конспирации «магическим способом» принял облик... э-э-э, несколько далёкий от облика «типичного представителя династии Стюартов». Ведь даже для монархов справедливо древнее: «На бога надейся, сам не плошай»... Пожелание поближе познакомиться со «штабной» планетой реставраторов Ти Рэкс, случайно высказанное мною, было воспринято здешними аристократами-роялистами с воодушевлением. Как же! Будущий король свои заповедные охотничьи владения осмотреть желает, в королевской охоте, столь обожаемой августейшими особами всех времён и народов, поучаствовать. К тому же — горячее желание принять участие в предстоящем сафари и Абдур высказал. Один из десятки героев-избавителей, отыскавших наследника и вернувших его в распростёртые объятия Реставрационного Совета. Янычар возжелал темперамент свой необузданный потешить. А может, августейшая кровь о себе дала знать? Всё-таки джиддский принц, хоть и младший. Я поначалу возмутился варварским обычаям убивать животину во имя потакания первобытным, кровожадным инстинктам. Однако милорд одарил меня таким ледяным взглядом, что все природолюбивые аргументы тотчас показались никчемными, недостойными даже внимания, а традиции королевской охоты — лучшими и достойнейшими из традиций. Единственным актом протеста, который я смог себе позволить, явился мой категорический отказ вооружиться. Если я и отправлюсь на сафари, то — исключительно экологически чистым. Никак иначе. Секрет взгляда милорда был прост: это был взгляд господина. Таких вот монстров властных акырцам добывать надобно, а не сопливых принцев Джонни и быдловатых Боев-ковбоев. Конечно, не стоило исключать из расклада и камушек ещё один, тот, что сосуществует с милордом в энергетическом симбиозе. Но явственно чувствовалось: не в нём суть. В самом милорде. Из вооружения августейшим (и примазавшимся к ним) особам полагалось исключительно пулевое. Это придавало охоте особую ауру. Недвусмысленно намекало: не стоит, ребятки, расслабляться. Пулевое оружие — это вам не импульсный разрядник и не лучемёт — тут надобно стрелять уметь. Посему риск присутствует. Среди завров, знаете ли, хищники случаются. Даже — преобладают. Странно, конечно, как это сочеталось с возобладавшим мнением, что цесаревича необходимо хранить пуще зеницы ока. Видимо, право особы королевской крови на охоту — священно... Интересно, не придётся ли мне выполнять ещё и действия, обеспечивающие реализацию права первой ночи?! Тем не менее, несмотря на намёк, я был твёрдо уверен, что возможные ужасы — рекламное надувательство. Никто нас не съест. Права такого не имеет! Вряд ли кто монстрам даст право есть принцев. Платформа, в случае реальной опасности, могла экранироваться подобно боевому крейсеру, то есть схлопывалась в непробиваемый «кокон» силовыми полями. Об этом шепнул мне по секрету Турбо, наш корабельный суперинженер. И вот, значит, парим это мы над лесом... Абдур антикварной, единственной на борту винтовкой поигрывает, я — окружающее бытие фиксирую, проводник себе под нос песенку гудит. Из непроходимых чащоб раздаётся грозный рёв, вдалеке порхают разнокалиберные птеры, буйно помешанная растительность немилосердно источает дурман — сюда бы системных нарко— и прочих... манов засылать, век бы благодарили! В общем, самый что ни па есть юрский период, в разгаре и апогее. Проводник закончил гудеть, достал гитару, непринуждённо уселся в позу лотоса и, постукивая в такт словам по деке, принялся просвещать нас по поводу традиционной (для экскалибурцев) охоты на ти-рэксианских чудовищ. Предыстория оказалась весьма любопытной. В давние времена один чудаковатый охотник, к тому же являвшийся ещё и меломаном, сделал революционное открытие: местных завров, в особенности самых зубастых и шипастых из них, можно выманивать из лесных глубин посредством громогласной трансляции музыки. Исследовать подоплеку этого феномена никто не удосужился, но, тем не менее, пользовались им исстари вовсю. Во истолкование этого феномена имеются у меня две версии: заврам чудится в этих звуках либо плач обречённой жертвы, либо призывный зов насчёт продолжения рода. Нечто вроде местного варианта сладострастного стона человека-женщины или зазывного повизгивания селестинок... Электрогитара для этого хитромудрого дела, как выяснилось постепенно, экспериментальным путём, — инструмент более всего подходящий. На добротный пронзительный «соляк» может приволочиться, сотрясая до самого ядра планету, даже дельтазавр. Все его двести тонн живого веса — мясо, шкура, кости и паразиты-эпифиты. — Сейчас я, Ваше Высочество, вам, точнее — им, из «Дип Пёрпл» композицию забабахаю, — с нарочитой фамильярностью сообщил Эзекилъ. — Доисторическая земная группа, чуть ли не из эпохи завров... Может, она поэтому нынче популярней некуда, самый хит! По архивам поскребли, покопались, и на тебе! Такие перлы извлекли на свет божий — закачаешься! Счас я им соляк из «Звезды Автострады» заделаю! Играл он отлично, пся крев. Прям за душу брал — и терзал, терзал, терзал её в такт мелодии... А понравилась мне, сельва-маць, эта доисторическая «Дип Пёрпл»!!! Однако композисьон отзвучал, волшебство кончилось, и в голову настойчиво затарабанил один вопросец: живой звук — это, несомненно, красиво, но при чём здесь, собственно, завры? То бишь зачем мучить гитару «вживую», когда фонограмма зачастую и чище, и лучше?.. — Понимаете, Ваше Высочество, это ритуал. Не будут проводника считать принятым в «цех», пока он в совершенстве не овладеет инструментом, — ответил Эзекиль. — Завры, само собой, не только на живой звук идут. По «фанера» — это нечестно, словно обманываешь их, — ответил, и по-новой принялся меня сканировать глазками, словно тщась рассмотреть что-то в потаённых глубинах моего существа. Подумалось: «Грязно милордова СБ работает, даже я, профан, и то жучка-паучка Эзекиля запросто вычислил». Тем временем этот пузоголовый шпион извлёк из своей гитары ещё один героико-слезливый композисьон. И не успел даже финальный звук извлечь, как из самого что ни на есть ти-рэксианского леса напролом полезли ящероподобные чудища. — Тот горбатый, Ваше Высочество, это стратозавр. Вы ему в основание шеи, прямо в складки стреляйте. Крупный экземпляр. Кобель, — объяснил мне проводник. И снова старик — сама фамильярность, словно не со своим будущим монархом общается, ас потенциальным собутыльником. И снова — внутрь заглядывает. — Послушайте, любезный... — попытался я вспомнить, как монархи, согласно своему высочайшему положению, должны обращаться к холопам, но в голову ничего, кроме этой пошлятины, взбрести не удосужилось. — Я, знаете ли, не привык к подобному обхождению. — Это вы о чём, Ваше Высочество? — глуповато заморгал Эзекиль. — Это я о том, как со мной говорить по-до-ба-ет, — старательно выговаривая звуки, ответил я, — ваш легкомысленный тон мне пре-тит и не совпадает с моим представлением о хо-ро-ших манерах. — Та-ак вот, да... Извините... — удивлённо и обиженно произносит Эзекиль. — С вашим папашей, в смысле нашим королём, невинно убиенным, мы по-простому общались. Без всяких таких-сяких условностей! — говорит проводник и продолжает глазками-буравчиками в душу заглядывать. Нечисто дело, пся крев! Кто же он такой, Эзекиль этот, — всамделишный ти-рэксианский проводник, завербованный СБ, или функционер какого-то тайного ведомства, играющий роль проводника-ветерана? И что он во мне разглядеть пытается? «Мутотень» пресловутую, Светом наведённую на душу мою?.. Но я покуда и сам немногое ощутил. Он-то что разглядеть сумеет?.. Или — со стороны виднее? — Значит, в основание шеи стрелять? — деловито переспросил Абдур, приводя в боевую готовность свою элегантную, напичканную электроникой, но безнадёжно устаревшую пулевую винтовку М-5016. — Ты действительно стрелять собираешься?! — с выражением ужаса на лице спросил я. Он собирался. Действительно. Во мне тотчас вскипело негодование. В очередной раз породило его проявление ненавистной кровожадности человеков... Но в этот раз оно разбудило нечто большее. Свет напомнил о себе: ко мне совершенно неожиданно явилась способность объёмно воспринимать реальность. Я одновременно видел на нескольких уровнях масштаба: и мельчайшие ажурные изгибы каждого древесного листа в лесу, раскинувшемся у нас под ногами, и весь лес целиком, и каждую белёсую завитушку плывущих над нами облаков, и сверкающие за облаками звёзды, и мгновенно изменившееся, словно закостеневшее лицо нашего проводника... И понял я, что хотел ведь увидеть всё это, и вот желание исполнено, пожалуйста, нате вам... то есть мне... Абдур не ответил — он выстрелил. Винтовка оглушительно прогрохотала, и ещё не стихли отголоски выстрела — вой реактивной пули, стремящейся к цели, и глухой взрыв, — как взревел поражённый выстрелом стратозавр. — Тот двухголовый, — это снова отозвался проводник, но теперь голос его был хриплым, лишённым, как у Марихуаны, интонаций, — Ваше Высочество, извольте обратить внимание, тоже кобель. Буримодонт. Этого надо бить по двигательным нервным узлам. Видите, вдоль тела тянется оранжевая полоса, возьмите на фут ниже и прямо посередине. — Не собираюсь я никого убивать! Я, любезный, не взял винтовку в руки отнюдь не по рассеянности, а из убеждений! — вспылил я. Грохот выстрела всё ещё метался эхом среди деревьев: мой слух тоже необычайно обострился. — Абдур, и ты немедленно прекрати!! — Ваш-ше Выс-соч-чество, эт вы мне?! — свирепо прошипел мгновенно пришедший в неистовство Янычар, и как бы невзначай направил винтовку в мою сторону. — Сзади, — глухо пробормотал проводник, рукой указывая за спину Абдура. Позднее я осознал: этот жест вовсе не являлся попыткой нас спасти, наоборот, это был банальный отвлекающий манёвр. Двумя огромными шишкастыми головами буримодонт навис над тщедушной платформой и явно намеревался пожрать нас. Одна из голов сделала быстрый выпад, но неуклюжий зверь не совсем точно определил расстояние, и его грязно-зелёные щербатые зубы проскрежетали по металлу. Платформа заметно качнулась. Я обалдело и заворожённо наблюдал за этим жутким зрелищем, представшим передо мной, в данную минуту сверхобострённо чувствующим многослойную ткань реальности во всей объёмной умопомрачительности и во всех ракурсах... Где-то на периферии сознания мелькнула и сразу исчезла мысль: Фан упоминал о срабатывающей в момент опасности защите — что-то не очень похоже... Янычар, оцепеневший лишь на секунду, уже направил винтовку в сторону завра и разряжал обойму, тщетно пытаясь сразить чудище. Лекционное отступление Эзекиля по поводу нервных узлов он, похоже, прослушал в пылу охотничьего азарта. Исполинская животина немного попятилась и замерла, словно пытаясь прочувствовать, что ж оно такое — реактивные разрывные пули. — Скорчер бы сюда! — с досадой бросил Абдур. — Эй, старик, как там насчёт разрядника?! Он повернулся в сторону Эзекиля... и застыл, шокированный увиденным. Картину, представшую перед ним, мне довелось увидеть и осознать мгновением ранее. Проводник стоял на краю платформы. Излучатели силового ограждения, протянувшиеся вдоль бортов и кормы, не отсвечивали мерцающей желтизной, а значит, были дезактивированы. Отключить силовое поле мог лишь сам Эзекиль... — Прощайте, — безжизненным топом произнёс старик, сунул в карман своей куртки плоский серый прямоугольник, прыгнул на неведомо откуда взявшуюся анг-доску и заскользил прочь. Естественно, оставляя нас наедине с разбушевавшимися ти-рэксианскими заврами. Называлось произошедшее коротко: измена. То, что нас окружало, с рёвом приближаясь, неистово норовя произойти, звалось ещё короче: амба. Абдур, надо отдать ему должное, вмиг преобразился в неистовое божество справедливого возмездия, вскинул винтовку и попытался отправить к праотцам лжепроводника. Попытка была безрезультатной: какая-то из электронных систем винтовки вдруг оказалась блокированной, и сухие щелчки осечек злорадно сообщили нам об этом. В этот момент из Штаба поступил запрос: «Ваше Высочество, как идёт охота? Не требуется ли помощь?» Очень своевременно... «Всё в порядке! — жизнерадостно ответило коммуникационное устройство анг-платформы. — Норма-ально! Охота что надо». Ответило моим голосом. — Ну ничего себе, нормально! Немедлен... — начал было орать я, но мой крик заглушил рёв буримодонта. Заврище вновь решился атаковать. Меня не слышали. Контрольный дисплей продемонстрировал голограф-проекцию довольного жизнью цесаревича. Наследник экскалибурского престола был всецело увлечён охотой... Именно это изображение сейчас транслировалось с платформы в Штаб реставраторов: виртуальные я, Абдур и наш предатель-проводник, преспокойно предающиеся прелестям освящённого традицией сафари в громадном «парке» юрского периода. Мой личный терминал, казалось, умер. Впервые в жизни я пожалел, что у меня нет «суперпробойного» терминала. Насколько я знал, не имелось ничего подобного и у беспечного Янычара. К величайшему сожалению. — Ты слыхал его голос? — впившись взглядом в электронный прицел винтовки, спросил Абдур. Он подразумевал проводника. Я согласился: — Да уж... странный голосок. — Но тут же растерянно подумал: «Может, Абдур интересуется по поводу рёва буримодонта?..» Нет, Янычар подразумевал именно Эзекиля. Второй пилот «Пожирателя Пространства» энергично произнёс несколько слов на неведомом мне языке и сообщил на косморусском: — Я такой отмороженный топ и раньше слыхал... Так зомби говорят. «Ух! Зомбированный сотрудник реставрационной СБ, прикидывающийся проводником! Мда-а!..» Несомненно, внезапное возвращение законного наследника далеко не всем по нраву пришлось. ...Спасла нас от амбы (безо всяких кавычек!) не винтовка, а именно то, что призвано было нас погубить. Предатель-проводник в считанные мгновения успел сделать очень многое: отключить ограждение, дистанционно блокировать винтовку... Это мы уже знали. Но первым делом он успел вывести из строя ручное управление платформой и похитить оперативную память автопилота: именно «мозги» были тем серым прямоугольником, что оказался в кармане Эзекиля. В считанные секунды, отмеренные нам судьбой, не стоило даже и мечтать о восстановлении управления платформы. Которая, лишившись автопилота и сигналов внешнего управления, недоумевая относительно своей дальнейшей судьбы, «приняла решение» совершить посадку. Правда, мозгов у неё больше не было, поэтому посадка больше похожа была на пикирование... Стремительно падая, Абдур уподобил бесполезную винтовку копью и левой рукой отчаянно метнул её в пасть разъярённому буримодонту. Мягкой посадки не предполагалось: наш маленький гравилёт, ломая хрупкие ветви деревьев и намереваясь поломать ноги-руки богоподобного и августейшего, просто низвергался в лесные недра юрской планеты. С наследником престола и сопровождавшим его неофициальным лицом на борту. Однако без негодяя-проводника, вовремя сиганувшего за борт... Вывалившись в сумрак нижнего яруса ти-рэксианского леса, мы обречённо приготовились быть раздавленными, растерзанными и проглоченными, но... Это снова было явление тени Света. Пресловутая «мутотень», то бишь. Рванув, как заправский бегун-спринтер, я, казалось, должен был думать лишь о том, как бы не упасть, но... Но на меня накатило неожиданное понимание: стоит мне пожелать, — точнее, очень сильно пожелать, от всей души! — и буримодонт оставит нас в покое. Мы перестанем быть для него потенциальными жертвами, обернёмся призраками в его кровожадном сознаньице, а напрягись я несколько больше, он и вовсе окажется под моим контролем, в моей власти. Однако, побоявшись превращать двухголовое чудовище в ездовую лошадку, я не побоялся превратить нас в привидений. Привидений во плоти — ведь лишены телесности мы были только в восприятии буримодонта. — Я буду его резать... хэ... на маленькие кусочки... хэ.. и он проклянёт день... хэ... когда появился на свет... хэ... — часто и тяжело дыша, пугающим прерывистым шёпотом вымолвил Янычар, когда мы отбежали на безопасное расстояние от завра и перешли на шаг. Вряд ли эта посулы адресовались двухголовому монстру. — Не сомневаюсь... ха... что всё имело бы именно такой... ха... сюжетный поворот... ха... но где ты будешь его ловить? ух... — тоже задыхаясь, ответил я. — А знаешь, Абдур, что послужило сигналом для включения... ха... зомби-программы? Мутотень. Стоило мне ощутить это, как что-то сработало и в проводнике. Он не должен был убивать именно цесаревича. Получается, задача его заключалась в устранении... ха... носителя... точнее, единоличного носителя-обладателя Света. Перестраховывались. Свет ведь из рук в руки и по собственному желанию переходит. Раз я «засветился», значит, меня надо убить. — Ревмаги?! — свирепо вопросил Абдур. — Возможно. Это может быть и устранением идеологического противника, и попыткой заполучить Свет. Хотя во втором я сильно сомневаюсь. Даже если Свет перед смертью или в момент смерти носителя и перебирается спешно в иные руки, это совсем не значит, что он возжелает попасть к ревмагам. И они это понимают. Вообще, в этих заковыристых сменах носителя и переходах Света толком и не разберёшься... — Может... хэ... просто хотели нейтрализовать силу Света. Даже если б он и оказался в чужих руках, то вряд ли в распоряжении наследного принца. Но почему тогда просто не угрохали? Зомби всякие, завры, катастрофы... хэ... наворотили... зачем? — Может, боялись крови на своих руках?.. Убить наследника — не козявку раздавить. Поэтому решили всё опосредованно сделать. Чтоб не кинжал мне в спину втыкать, а завровы зубки. Возможно, над убийцами экскалибурское проклятье довлеет... Прервал меня хорошенький зелёненький завр трёхметрового роста. Он бросился на нас, пробирающихся сквозь джунгли, из засады. Гонимый голодом, юрский разбойник утробно рычал и, вероятно, истекал слюной при виде таких аппетитных порций мяса. — Ноги, — сказал, как отрубил, субпилот «Папы». Даже не знаю, каким образом Абдуру удавалось от меня не отставать. Мне-то по лесу шастать привычно — специфика среды обитания родной планеты сказывается. Та специфика, что воспитала в нас истовых борцов с осточертевшими деревьями, кустами, травами, лишайниками и сине-зелёными водорослями. Понимаю, Бабушка Ррри ещё бы побегала — у неё тоже кирутианская чащобная специфика. Но никак уж не потомственный песчаный пустынник Абдур. Глянул я случайно на его полулёт-полубег, на то, как он своими ногами-жердями от земли отталкивается и в воздухе неуклюже ими взбрыкивает, и едва не задохнулся... Никогда раньше на бегу хохотать не удосуживался, а попробовал — моментально дыхание и сбилось. Хорошо хоть Янычар-головорез не догадался, чем веселье моё вызвано, не то порешил бы прямо на бегу. Подножкой, например. После — списав гибель на несчастный случай, принявший форму голодного завра. Когда мы, нос к носу, рыло к рылу, столкнулись с ещё одним чудищем, я понял, что и у этих тварей существует загонная охота. Остановились мы. Преследовавший нас монстр — тоже. Как я понимаю, наслаждаясь мгновением триумфа. Но мгновение триумфа обернулось для него вечностью небытия (ну и слог, ну и пошлятина!): из разверзшихся небес полился на чудовищ божественный огонь. И сгорели монстры в многоцветном фейерверке. Амен. — Ваше Высочество, прошу Вас подняться на борт Вашей платформы. — Спокойный и почтительный голос милорда сделал три смысловых ударения, выделив слова «ваше», «вас» и «вашей». Примерно таким вот манером, в покрытые забвением времена, благородный вассал давал понять: всё в руках Господа и господина. Милорд был гениальным актёром, которого играть вынуждали обстоятельства: никто не должен был заподозрить, что наследник — подставная фигура. Мне пришлось подыгрывать: то есть скорчить невозмутимую мину, давая понять, что моё спасение абсолютно логично и неожиданностью для меня не являлось, ведь не смерд же я, не холоп — а будущий монарх как-никак. И крик, судорожно рвущийся наружу, пришлось в себе давить... Вопль следующего содержания: «Караул! Заговор!! Измена!!! Убить меня хотели, пся крев!!!» Неизвестно ведь, где прячется предатель. Или предатели. Сверху, обломав тонкие и сухие ветви, пригнув толстые, опустилась анг-платформа, на борту которой находились милорд, трое увешанных современным оружием гвардейцев и... Высокий, жилистый, сухопарый роче, как называли экскалибурских метисов («РОальд-ЧЕловек»). Этот полукровка лицом весьма напоминал милорда, что сразу бросалось в глаза. Высокий рост — от Стюартов, необычная «фактура» мускулатуры — от аборигенов-роальдов... Выглядел метис озадаченным. Причём смутил его именно я. — Ваше Высочество, позвольте мне представить Вам моего сына от первого брака, недавнего врага реставрации, а ныне сторонника, нашего союзника сэра Винсента Ронгайя Сэмпстона Стюарта. Вашего кузена, — милорд снова ударял по местоимениям. И что я должен был делать? На шею «братцу» броситься?.. (Ну даёт супердедушка! Оказывается, этот поборник чистоты человеческой расы не всегда был таким истовым человеком, в своё время даже женился на аборигенке?!) Но братец новоиспечённый неожиданно приходит на помощь сам: — Сэр Джеймс, не могли бы вы попросить гвардейцев и досточтимого сэра... — Он вопросительно глянул в сторону Абдура своими необычайно светлыми глазами, белки и зрачки которых практически не отличались по цвету друг от друга. Как и положено роальду, наполовину роальду — тоже. — Абдурахман Мохаммад иби Хассан, младший сын Верховного Имама планеты Джидда! — горделиво произнёс Янычар. Со всеми альвеолярными звуками, само собой. — ...и сэра Абдурахмана Мохаммада ибн Хассана, младшего сына Верховного Имама планеты Джидда, оставить нас в уединении? — Господа. В тоне милорда ощущался едва заметный намёк на приказ. Гвардейцы безропотно повиновались. Янычар, от перевозбуждения разивший на километр вокруг адреналином, тихо и беззлобно повозмущался. Но и то — исключительно для проформы. Тоже принц всё ж таки. Этикету обучен сызмальства. Роче попросил меня и Джеймса Стюарта подойти поближе и тихо сказал: — Милорд, этот сэр не мой кузен, — он кивнул головой в мою сторону, — и сомневаюсь, что вы пребываете в неведении относительно этого, ведь вы, как и я, знавали Джона ребёнком. Не стоит также меня уверять, будто передо мной всё-таки молодой Джон Стюарт, по в ином обличии, магически замаскированный. Меня в этом уверять бесполезно... Если вы соблаговолите не настаивать на этом, я буду вам весьма признателен, — и, словно в оправдание пойманного на лжи отца, добавил: — хотя, несомненно, этот человек — Носитель. И последнее слово в его устах прозвучало действительно с большой буквы. — Да, это не ваш кузен, — вынужден был согласиться милорд. — Благодарю, — признательно склонил голову роче. — Мы вынуждены были прибегнуть к... фальсификации. Ваш кузен был недавно похищен с корабля Вольных Торговцев... — Нами, революционерами, — сообщил роче, и милорд пристально взглянул на него. — Так полагаете вы. Но это -неверно. С корабля был похищен всего лишь экс-носитель, двойник сэра... — Роче замолчал и требовательно посмотрел на меня. Судя по пренебрежительной интонации, «светоноситель» бывший кем-то значимым для старшего сына милорда уже не являлся. Я ждал знака милорда. — ...сэра... — более настойчиво повторил старший сын. «Любопытно, какие чувства испытывает к братцу-полукровке ещё один человеко-расист из семейки Стюартов, сын „от второго брака" Майкл?..» Джеймс Стюарт кивнул. — Сэра Анджея Лазеровица, — коротко и исчерпывающе проинформировал я роче относительно своего настоящего имени. Добавить какой-нибудь пышный титул, увы, не смог. За неимением оного. — Вот как? — ещё более коротко высказался милорд Джеймс. В связи с чем промелькнула эта вопросительно-удивлённая интонация, догадаться мне было не дано. — Только лишь появившись в пределах пашей досягаемости... в чём заслуга экипажа Вольного Торговца... двойник был похищен фракцией умеренных Революционного Магического Совета, лидером коей являюсь я. Наши сторонники — практически все маги-роче Экскалибура, многие человеки и даже кое-кто из роапьдов. — И вы знали, что двойник сэра Лазеровица не является истинным Джоном Стюартом? — Да. Нам не нужен был наследник. — Что тогда? — Свет. Но Правый Луч Гарды счёл необходимым экстренно сменить Носителя... И мы не стали повторять трудоёмкие эксперименты с похищением, — мимолётный взгляд в мою сторону, — так как подозревали, что он, отличающийся наибольшим своенравием в сравнении с Клинком, Рукоятью и Левой Гардой, может вновь, в который уж раз, сменить своего владельца. По собственной воле. У представителей роальдов, составляющих радикальную фракцию Магического Совета, частица Меча, в отличие от нас, имеется... — Четвёртый луч?.. — невозмутимость милорда дала заметную трещину. Судя по «убитому» тону. — Четвёрка — магическое число древнего Экскалибура. Меч есть Крест, а Крест — это четыре Луча. Четыре же Луча — это Символ Звезды, Сияющей Во Тьме... Каждый из магических Лучей — Луч Рукоять, Левый Луч Гарды, Правый Луч Гарды и Луч Клинок — имеет материальное Отражение в форме объектов, известных как Свет «Ничего себе! Любопытнейшие, однако, выясняются подробности. Понять бы только, о чём это они, собственно...» — Я знал, — милорд выглядел очень мрачно, — но принято было считать, что Свет, именуемый Светом Лезвия, или Лучом Клинка, был давно и безвозвратно утерян, избрав Носителем кого-то за пределами Экскалибура... — Это ошибка. А точнее, дезинформация. После революции нам, роче, удалось заполучить Луч Рукоять, ранее принадлежавший низложенной Королеве. Я убедил тётушку добровольно передать его мне... Но Свет оставил нас и вернулся на Грэндрокс. Каким путём он попал вновь туда, где был некогда добыт, мы не выяснили и доселе недоумеваем... Правый же Луч находился вне пределов нашей досягаемости. Слишком далеко унесён был акырскими коллекционерами аристократов, как ныне выяснилось. Поющей Жрицы в нашей фракции тогда ещё не было, и достать Свет не хватило сил. Не в пример радикалам, давным-давно подозревавшим о существовании Акыра... Левый Луч Гарды яростно не выпускали вы, милорд. И наши позиции в Совете заметно ослабели. Радикалы, имеющие в своих рядах Носителя, со временем начали довлеть над умеренными, во многом не соглашавшимися с радикальными методами и концепциями... Начались репрессии во имя чистоты расы и чистоты идеи. Лозунги, под которыми они происходят, прискорбно напоминают девизы времён завоевания Экскалибура человеками... Неприятие этих кровавых революционных чисток и привело, к слову, в оппозиционный стан Поющую Жрицу роальдов. Ту, Что Грезит. Поющую Гимн. — Вы говорите о заклинаниях?.. — Сэр Джеймс, мы зовём это Гимном Света. — В тоне этих слов роче мне почудилась угроза. — В эту секунду мне очень кстати вспомнилось высказывание Ррри, нашего ходячего корабельного цитатника. Высказывалась всезнающая Бабушка по поводу личностей, вершащих революции: «Революционеры, они, как пауки в банке, — так и норовят друг дружку за задницу ухватить». Вспоминая историю старушки Земли, в частности, исторические вехи любимой мною Франции, напрашивается констатация: права Бабушка. Дантон и Робеспьер... Революция пожирает своих детей. Универсальный закон... хм, тьмы... всех времён и народов. — В свете этого вы и решились на союз с нами, монархистами? — холодно спросил милорд. — Вы думаете, мы боимся смерти?.. Милорд не ответил и жестом велел гвардейцам и Абдуру вернуться на борт. Пропустил меня вперёд. Взбираясь на платформу, я услышал за спиной голос роче, тихий и усталый: — Смерть была бы для нас наилучшим исходом после совершённой ошибки, что привела к победе революции. Смерть — переход в гораздо более совершенную ипостась... Но уйти из этой Вселенной, оставив её на поругание, ни в чём не повинную, мы не смеем. Можете называть это покаянием. Милорд вновь промолчал. Уже в воздухе у меня с милордом состоялся короткий разговор. Не глядя на сэра Джеймса, я прошептал: — Как вы узнали, что мы в беде? — Мутотень, как изволит выражаться сэр Убойко. Я ведь, подобно вам, единоличный Носитель. Света верхней половины Гарды. Левого Луча Звезды, по терминологии сэра Винсента. — Проводник, ваш агент, оказался предателем. — Я догадался. — И кто же плетёт интриги? — А вот это хотел бы я знать не меньше вашего. На этот раз милорд совершенно не акцентировал последнее местоимение. |
||
|