"Пламя над бездной" - читать интересную книгу автора (Виндж Вернор Стефан)

Глава 24

Для Джоанны многое изменилось со смерти Описателя Джакерамафана. В основном к лучшему — то, что не случилось бы, не будь убийства… и это очень печалило Джоанну.

Она разрешила Резчице жить у себя в доме, заменив стаю помощника. Очевидно, что Резчица хотела этого с самого начала, но боялась приступов гнева человека. Теперь и компьютер тоже держали в доме. Вокруг никогда не было меньше четырех охранников из службы Хранителя, и шли разговоры о строительстве казарм для них.

С остальными Джоанна виделась на совещаниях или тогда, когда им был нужен компьютер. Тщательник, Хранитель, и Шрамозадый — «Странник» — все теперь бегло говорили по-самнорски настолько хорошо, что Джоанна теперь знала характеры этих нечеловеческих форм. Тщательник, суетливый и очень сообразительный. Хранитель, такой же надутый, каким казался Описатель, но без его живости и воображения. Странник Викрэкшрам. Каждый раз, когда она видела этого большого со шрамом, по спине пробегал холодок. Он всегда садился сзади, чтобы не выглядеть угрожающе. Странник, несомненно, знал, как действует на нее вид этого элемента, и старался ее не огорчать, но даже после смерти Описателя она могла эту стаю разве что терпеть… И в конце концов, в замке Резчицы могут быть предатели. Это всего лишь теория Хранителя, что убийство было совершенно налетчиками из-за стен. И Джоанна не сводила со Странника подозрительного взгляда.

По вечерам Резчица прогоняла другие стаи прочь. Она располагалась вокруг огня и задавала компьютеру вопросы, не имеющие видимой связи с битвой против свежевателей. Джоанна сидела рядом и пыталась объяснять то, чего Резчица не понимала. Это было странно. Резчица была вроде как королева этого народа. Она владела этим огромным (примитивным, неуютным, уродливым — но все-таки огромным) замком. У нее были десятки слуг. И все-таки большую часть каждого вечера она проводила в бревенчатом доме Джоанны и возилась с Очагом и готовкой по крайней мере не меньше, чем та стая, которая была до нее.

И так вышло, что Резчица стала вторым другом Джоанны среди Стальных Когтей. (Первым был Описатель, хотя Джоанна не знала об этом, пока он не погиб.) Резчица была очень умной и очень странной. В некоторых отношениях Резчица была умнее всех, кого знала Джоанна, хотя эта мысль пришла не сразу. Ее не удивило, что Стальные Когти так легко выучили самнорский, — так всегда бывало в приключенческих книгах, а к тому же в компьютере была обучающая программа. Но вечер за вечером Джоанна смотрела, как Резчица играет с компьютером. Стая не проявляла интереса к военной тактике или химии, которая занимала их весь день. Вместо этого она читала о Медленной Зоне, и о Крае, и об истории царства Страум. Нелинейным чтением она овладела быстрее, чем все прочие. Иногда Джоанна просто сидела и смотрела поверх ее плеч. Экран делился на окна, и в главном из них информация менялась так быстро, что Джоанна не могла уследить. Раз десять в минуту Резчице могло попасться слово, которого она не знала. Чаще всего это бывало неизвестное самнорское слово — тогда она тыкала носом в непонятное слово, и его определение тут же возникало в окне словаря. Иногда это были новые понятия, и тогда другие окна уводили стаю в другие области — иногда всего на несколько секунд, иногда на долгие минуты, а иногда обходной путь становился новой главной дорогой. В каком-то смысле она была тем, кем Описатель только хотел быть.

Много раз у нее возникали вопросы, на которые у компьютера не было настоящих ответов. И они с Джоанной долго разговаривали по вечерам. На что похожа человеческая семья? Что хотело царство Страума создать в Верхней Лаборатории?

Джоанна больше не считала стаи бандой крыс со змеиными шеями. Далеко за полночь свет экрана компьютера становился ярче тусклых углей очага. Спины Резчицы окрашивались в радостные цвета. Стая собиралась вокруг Джоанны, глядя на нее вверх — почти как дети на учителя.

Но Резчица не была ребенком. Она с самого начала казалась очень старой. И в этих долгих ночных разговорах Джоанна многое узнала о Стальных Когтях. Стая говорила ей то, чего никогда не говорила днем. В основном это были вещи, для других Стальных Когтей очевидные, но никогда не упоминаемые. И человеческая девочка задумывалась, есть ли у Королевы Резчицы с кем поговорить по душам.

Физически стар был только один элемент Резчицы, два других были едва ли не щенята. Так выглядела стая, которой было уже полтысячи лет. И это проявлялось. Ценой бессмертия был инбридинг. Изначальные производители были здоровыми, но после шестисот лет… Один из младших элементов все время пускал слюни, у его пасти все время приходилось держать платок. У другого глаза были мелочно-белыми там, где должны были быть темно-карими. Резчица говорила, что он слеп, как стена, но зато здоров и ее лучший говоритель. Самый старый элемент был заметно дряхл, он все время тяжело дышал. К сожалению, говорила Резчица, он самый живо реагирующий и с наилучшим воображением. Когда он умрет…

Один раз присмотревшись, Джоанна стала замечать слабости во всей Резчице. Даже два самых здоровых элемента, сильных и с плюшевым мехом, ходили несколько странно по сравнению с нормальными элементами стай. Деформация позвоночника? Эти двое также набирали лишний вес, что не улучшало походку.

Все это Джоанна узнала не сразу. Резчица рассказывала ей о разных делах Стальных Когтей, и постепенно выплывала и ее собственная история. Казалось, она рада, что есть кому ее рассказать, но жалости к себе Джоанна в ней не заметила. Резчица выбрала этот путь — хоть некоторым он казался извращением — и продержалась против всех шансов дольше, чем любая стая в письменной истории. Если она о чем и жалела, то лишь о том, что везение кончилось.

Архитектура народа Стальных Когтей тяготела к крайностям — гротескно огромная или слишком тесная для человека. Зал совета Резчицы был среди верхних крайностей — уютным местечком его трудно было назвать. В этой чашеобразной полости можно было собрать человек триста, и тесно им бы не было. По верхнему краю стены шли отдельные балконы, на которых можно было бы разместить еще сотню.

Джоанна достаточно часто бывала здесь раньше; в основном здесь и велась работа с компьютером. Обычно при этом была она сама. Резчица и кто-нибудь, кому нужна была информация. Сегодня все было по-другому — вообще без консультации с компьютером — Джоанна впервые встречалась с советом. В Высшем Совете было двенадцать стай, и все они присутствовали. На каждом балконе стояло по стае, и еще три на полу. Джоанна достаточно знала о Стальных Когтях, чтобы понимать, что это с виду пустое место забито до отказа. Стоял шум мысли пятнадцати стай. Даже при всей звукопоглощающей обивке у нее иногда гудело в голове или руки чувствовали дрожь перил.

Она стояла на самом большом балконе вместе с Резчицей. Когда они прибыли. Хранитель уже раскладывал схемы на полу. Когда все стаи совета поднялись на ноги, он посмотрел на них и что-то сказал Резчице. Королева ответила по-самнорски:

— Я знаю, что так будет медленнее, но, возможно, это лучше.

И она издала звук человеческого смеха.

На балконе сверху стоял Странник Викрэкшрам, как будто он был членом совета. Странно. Джоанна еще не поняла почему, но Шрамозадый казался одним из фаворитов Резчицы.

— Странник, будешь переводить для Джоанны?

Странник закивал несколькими головами.

— Тебя это устроит, Джоанна?

Девочка слегка замялась, но кивнула. Это имело смысл. После Резчицы лучше всех по-самнорски говорил Странник.

Когда Резчица села, она взяла компьютер у Джоанны и открыла его. Джоанна взглянула на экран. Она сделала записи! Но не успела Джоанна удивиться, как королева заговорила вновь — на этот раз булькающей межстайной речью. Почти сразу же Странник начал переводить:

— Прошу всех сесть. Сесть. Здесь и без того достаточно тесно.

Джоанна чуть не улыбнулась. Странник Викрэкшрам отлично переводил. Он даже в совершенстве подражал человеческой речи Резчицы. Даже ироническую авторитетность ее речи он смог передать.

После серии шаркающих звуков на каждом балконе остались видны одна-две головы. Теперь почти весь шум мысли будет глохнуть в обивке балконов или поглощаться занавесями, свисающими по стенам комнаты.

— Хранитель, ты можешь продолжать.

Хранитель стоял на полу и смотрел во все стороны. Он начал свою речь:

— Благодарю вас, — звучал перевод, имитирующий теперь интонации начальника тайной стражи. — Резчица просила меня собрать этот совет в связи с развитием событий на севере. Наши источники сообщают, что Булат укрепляет район, где стоит корабль Джоанны.

Кто-то перебил его бульканьем. Тщательник?

— Это уже не новость. Мы же для этого и создаем пушку и порох.

Хранитель ответил:

— Да, эти планы нам уже некоторое время известны. Тем не менее дата завершения работ передвинута ближе, и стены будут сделаны намного толще, чем мы предполагали. Также есть основания предполагать, что одно здание уже закончено. Булат намеревается разобрать корабль и распределить его груз по лабораториям.

Для Джоанны эти слова прозвучали как удар под дых. Раньше у них был шанс: в тяжелой битве отбить корабль. Она могла бы завершить миссию родителей, может быть, даже спастись самой.

Странник что-то булькнул от себя и тут же перевел:

— А когда новый срок?

— Они уверены, что смогут закончить главные стены в течение десяти декад.

Резчица склонила пару носов к клавиатуре и что-то записала. Одновременно с этим она выставила голову за ограждение и посмотрела на начальника службы безопасности.

— Я и раньше замечала, что Булат склонен к излишнему оптимизму. Есть у вас объективные оценки?

— Да. Стены будут возведены в срок от восьми до одиннадцати декад.

— Мы рассчитывали минимум на пятнадцать. Это ответ на наш план?

Внизу на полу Хранитель собрал себя плотнее.

— Это было наше первое подозрение. Ваше Величество. Но… как вы знаете… у нас есть несколько очень специальных источников информации, которые мы не должны обсуждать даже здесь.

— Ну и хвастун. Иногда мне кажется, что он вообще ни черта не знает. Ни разу не видел, чтобы он свои задницы вытащил в поле.

Джоанна не сразу поняла, что это комментарий Странника. Она выглянула через перила. Были видны три головы Странника, и две из них смотрели в ее сторону. Выражение на них Джоанна распознала как глупую улыбку. Кажется, никто больше на этот комментарий не отреагировал — очевидно, Странник умел направлять перевод только на Джоанну. Она полыхнула на него взглядом, и он продолжал перевод по протоколу:

— Булат знает, что мы планируем нападение, но о нашем оружии он не знает. Это изменение планов должно быть следствием чистой подозрительности. К сожалению, это худший для нас вариант.

Трое советников заговорили одновременно.

— Много громких жалоб, — подвел итог Странник. — Много «Я знал, что из этого плана ничего не выйдет» и «Зачем мы вообще решили нападать на свежевателей?».

Сидящая рядом с Джоанной Резчица испустила пронзительный свист. Гвалт рассыпался и затих.

— Кое-кто здесь потерял храбрость. Мы согласились напасть на Скрытый Остров, потому что он — смертельная угроза, которую, как мы считали, мы можем уничтожить пушками Джоанны и которая уничтожит нас, если Булат научится пользоваться звездолетом.

Один из элементов Резчицы потерся носом о ногу Джоанны.

Направленный голос Странника хмыкнул у нее в ухе.

— И еще небольшое дельце насчет доставить тебя домой и установить контакт со звездами, но это она не может сказать вслух этим «практичным» типам. Если ты сама не догадалась, то одна из причин твоего присутствия здесь — напомнить этим оболтусам, что на небе есть больше, чем им даже может присниться.

И он дальше переводил слова Резчицы:

— Ошибка будет не в том, чтобы предпринять эту кампанию: уклонение от нее столь же смертельно, сколь ее проигрыш. Итак… есть ли у нас шанс вовремя доставить на побережье эффективную армию? — Она ткнула носом в сторону балкона на противоположной стене. — Тщательник! Прошу быть кратким.

— Это последнее, что он может… ой, прошу прощения.

Тщательник выставил еще пару голов.

— Я обсуждал это с Хранителем, Ваше Величество. Мобилизация армии, переход к побережью — все это можно сделать куда раньше, чем за десять декад. Проблема — это пушка и обучение стай работе с нею. Это мои особые обязанности.

Резчица вставила короткую реплику.

— Да, Ваше Величество. У нас есть порох. Он в точности настолько мощен, насколько обещал Компьютер. Гораздо больше трудностей со стволами пушек. До последнего времени металл казенника трескался при охлаждении. Теперь, мне кажется, это удалось исправить. По крайней мере два безупречных ствола у меня есть. Я рассчитывал на несколько декад на испытания…

— …но сейчас мы этого себе позволить не можем, — перебила Резчица. Она полностью была на ногах и глядела на всю комнату. — Я хочу немедленного проведения полных испытаний. Если они пройдут успешно, мы начнем делать стволы со всей возможной скоростью.

А если нет…

Через два дня…

Самое смешное — Тщательник ожидал, что Джоанна перед испытанием осмотрит ствол. Стая возбужденно разгуливала вокруг испытательного стенда, давая неуклюжие объяснения на самнорском. Джоанна ходила вслед за ним, серьезно хмурясь. В нескольких метрах от них, в основном скрытые уступом, за этим упражнением смотрели Резчица и ее Высший Совет. Да, эта штука выглядела как настоящая. Ее поставили на небольшую тележку, которая могла откатываться по куче грязи под действием отдачи. Сам ствол был цельнометаллической отливкой длины примерно метр и отверстием в десять сантиметров. Порох и ядро закладывали спереди. Поджигали порох через узкий канал в казенной части.

Джоанна провела рукой по стволу. Свинцовая поверхность была неровной, и казалось, что в металл вплавлены зернышки грязи. Даже стенки канала не были полностью гладкими — а интересно, это важно? Тщательник рассказывал, как использовал при отливке солому, чтобы металл при охлаждении не растрескивался. Надоел.

— Надо сначала испробовать ее с малым количеством пороха, — сказала Джоанна.

Голос Тщательника стал заговорщицким и более направленным.

— Строго между нами, я это сделал. Прошло отлично. Теперь — главное испытание.

Хмм. Все-таки ты не совсем трепач.

Джоанна улыбнулась ближайшему его элементу, у которого на голове совсем не было черной шерсти. Чем-то Тщательник был похож на ученых из Верхней Лаборатории.

Тщательник отступил от пушки и громко спросил:

— Можно продолжать? — Два его элемента нервно смотрели в сторону членов Высшего Совета.

— Что ж, по-моему, все выглядит отлично. — Как и должно было быть: конструкция была скопирована с ньоранской модели в исторических файлах Джоанны. — Но будьте осторожны — если взорвется, могут погибнуть стоящие рядом.

— Да-да.

Получив ее официальное разрешение, Тщательник рассыпался вокруг изделия и прогнал Джоанну за черту. Пока она шла к Резчице, он продолжал говорить на языке стай, явно продолжая объяснения.

— Как ты думаешь, получится? — тихо спросила Резчица. Она казалась еще дряхлее обычного. Ее элементы разлеглись на плетеном коврике за уступом, и почти все они спокойно лежали, положив голову между лапами. Слепой, казалось, спал. Молодой и слюнявый уткнулся ему в бок, нервно подергиваясь. Странник Викрэкшрам был, как всегда, рядом, но сейчас он не переводил. Все его внимание сосредоточилось на Тщательнике.

Джоанна подумала о соломе, которую Тщательник использовал в отливках. Народ Резчицы очень старался, но… Джоанна тряхнула головой.

— Я… кто знает?

Она встала на колени и выглянула из-за уступа. Все это было как картинка циркового представления из файла по истории. Были дрессированные звери и пушка. Даже цирковая палатка была: Хранитель настаивал на максимальном скрытии операции от возможных шпионов с холмов. Что-то враг, быть может, и увидит, но чем меньше он будет знать подробностей, тем лучше.

Стая Тщательника крутилась возле пушки, все время что-то говоря. Двое из него притащили кружку черного пороха и стали заталкивать его в ствол. За порохом последовал пыж из шелковой бумаги. Затолкав ее на место, Тщательник зарядил пушку ядром. Тем временем остальные его элементы разворачивали тележку, чтобы пушка смотрела из палатки.

Они находились с лесной стороны замкового двора, между старыми и новыми стенами. Сквозь низко висящие облака и дымку дождя были видны зеленые пятна склона холма. А старая стена была метрах в ста. Это была та самая полоса камня, где убили Описателя. Даже если эта чертова пушка и не взорвется, никто понятия не имел, как далеко долетит ядро. Джоанна была готова поспорить, что оно даже до стены не достанет.

Тщательник теперь собрался по эту сторону пушки, стараясь зажечь длинную лучину. Джоанна с сосущим чувством в животе вдруг поняла, что эта штука сработать не может. Они все дураки и любители, и она вместе с ними. И сейчас этот бедняга погибнет ни за что.

Джоанна вскочила на ноги. Это надо остановить! Но что-то схватило ее за ногу и потянуло вниз. Это был один из элементов Резчицы, один из толстых, которые не умели толком говорить.

— Мы должны попытаться, — мягко сказала стая.

Тщательник уже зажег лучину. Вдруг он перестал разговаривать. Все его элементы, кроме белоголового, бросились под защиту укрытия. Сначала это казалось каким-то странным приступом трусости, но потом Джоанна поняла. Ведь человек, работающий со взрывчатым веществом, тоже старается защитить свое тело — кроме той руки, которая держит спичку. Тщательник рисковал увечьем, но не жизнью.

Белоголовый оглянулся на остальные элементы Тщательника. Он был не столько взволнован, сколько внимательно слушал. На таком расстоянии он не мог быть частью разума Тщательника, но эта тварь была умнее любой собаки — и очевидно, получила какие-то указания от группы остальных.

Белоголовый повернулся и подошел к пушке. Последние несколько метров он прополз на брюхе, укрываясь, как мог, за грязью позади тележки, на которой пушка стояла. Он поднес лучину к стволу и медленно наклонил ее в сторону запального канала. Джоанна нырнула за бруствер…

Взрыв прозвучал резким хлопком. Резчица вздрогнула всеми телами и издала свист боли. Такой же свист послышался всюду вокруг навеса. Бедняга Тщательник! У Джоанны выступили слезы. Я должна посмотреть, я тоже за это отвечаю. Она медленно встала и заставила себя оглядеть поле, где минуту назад стояла пушка, — и она оказалась на месте! С обоих ее концов шел густой дым, но ствол остался цел. И более того: белоголовый тоже шатался, оглушенный, возле пушки, и его белая шерсть стала черной от сажи.

К нему бежали остальные элементы Тщательника. Они все пятеро стали прыгать вокруг пушки, наскакивая в восторге друг другу на плечи. Долгую минуту все остальные только смотрели. Пушка не развалилась. Канонир остался цел. Ах да… Джоанна посмотрела поверх пушки на склон холма: на верхушке старой стены осталась метровой ширины зазубрина, которой раньше не было. Да, Хранителю придется потрудиться, скрывая от шпионов такое!

Глухое молчание сменилось таким шумом, которого Джоанна в жизни не слышала. Было, кроме обычного бульканья, еще и шипение на самом пороге слышимости. На другой стороне навеса двое шипастых, которых она не знала, врезались друг в друга, и одно мгновение безумного восторга они были огромной стаей из девяти или десяти элементов.

Но мы же еще не отбили корабль!

Джоанна повернулась и обняла Резчицу. Но королева не ликовала вместе с остальными. Она сдвинула все головы вместе и дрожала.

— Резчица?

Джоанна погладила шею одного из больших, толстых. Он отдернулся, и тело его свело судорогой.

Удар? Сердечный приступ? Почему-то всплыли эти названия убийственных болезней старых времен. А может ли такое случиться со стаей? Происходило что-то ужасное, и никто этого не замечал. Джоанна снова вскочила и заорала:

— Странник!

Через пять минут Резчицу вытащили из-под навеса. Там по-прежнему творилась сумасшедшая суета, но для ушей Джоанны это была мертвая тишина. Она помогла положить королеву в ее экипаж, но после этого ее уже близко не подпускали. Даже Странник, вчера еще так охотно переводивший, только от нее отмахивался.

— Все будет хорошо, — бросил он на ходу, забегая вперед повозки и хватая под уздцы этих, как они там называются. И карета поехала дальше в окружении нескольких стай-охранников. Как-то мгновенно Джоанна снова увидела странность мира стай. Явно происходило что-то срочное. Возможно, умирала личность. Народ суетился во все стороны. И все же… Стаи были сами по себе. Никто не подходил близко. Никто никого не мог коснуться.

Но этот миг прошел, и Джоанна уже выбегала из-под навеса вслед за каретой. Она старалась не отстать на раскисшей тропе, и это ей почти удалось. Все вокруг было мокрым, холодным, серым, как ружейный металл. Все так настаивали на испытании — а что, если это был очередной коварный ход Свежевателя? Джоанна споткнулась и упала на колени в грязь. Карета свернула за угол, на мостовую и скрылась из глаз. Джоанна встала и пошла по мокрой тропе дальше, но теперь чуть медленнее. Она ничего, совсем ничего не могла сделать. Она подружилась с Описателем, и его убили. Она подружилась с Резчицей, и вот теперь…

Джоанна шла по мощеной улице между кладовыми замка. Карета скрылась из виду, но слышен был стук ее колес по камням. По обеим сторонам от нее шли стаи-охранники из службы Хранителя, иногда прячась в ниши, чтобы пропустить встречных. На ее вопросы никто не отвечал — может быть, никто из них не говорил по-самнорски.

Джоанна чуть не заблудилась. Карета была еще слышна, но она куда-то свернула. Теперь стук ее колес слышался позади. Они везли Резчицу домой к Джоанне! Она повернула обратно и пошла вверх по холму к двухэтажному дому, которые делила с Резчицей последние недели. Джоанна уже слишком выдохлась, чтобы бежать. Поэтому она медленно брела по склону, почти не замечая, как промокла и замерзла. Карета стояла метрах в пяти от двери. Стаи охранников растянулись по холму, но луки не натянули.

Полуденное солнце нашло брешь в облаках и на миг озарило мокрый вереск и блеснувшие бревна, ярко засветившиеся на фоне темного неба над холмами. Такая игра света и темноты всегда казалась Джоанне особенно красивой, Только бы с ней ничего плохого не случилось.

Охранники ее пропустили. Вокруг входа расположился Странник Викрэкшрам, три его элемента следили, как подходит Джоанна. Четвертый, Шрамозадый, просунул длинную шею в дверь, глядя, что творится внутри.

— Она хотела быть здесь, когда это случится, — пояснил он.

— Ч-что случится? — спросила Джоанна со страхом. Странник сделал жест, эквивалентный пожатию плечами.

— Это был шок от выстрела пушки. Но это могло случиться от чего угодно.

Как-то странно мотались в воздухе его головы. Джоанна вдруг поняла — и ее это потрясло, — что стая улыбается, не в силах сдержать радости.

— Я хочу ее видеть! — Джоанна бросилась вперед.

Шрамозадый поспешно освободил ей дорогу.

Внутренность дома была освещена только открытой дверью и щелями окон под потолком, и Джоанне пришлось подождать, пока глаза привыкнут. Пахло чем-то… влажным. Резчица лежала кольцом на матрасах, на которых всегда лежала по вечерам. Джоанна подошла к стае и встала на колени. От ее прикосновения стая нервно вздрогнула и отодвинулась. В середине кольца матрасов была кровь и что-то, похожее на клубок внутренностей. Джоанна почувствовала, что ее может стошнить.

— Резчица? — тихо позвала она.

Один из элементов Резчицы пододвинулся к девочке и ткнулся мордой ей в ладонь.

— Здравствуй, Джоанна. Как это странно… когда кто-то с тобой… в такую минуту.

— У тебя кровь. Что случилось? Тихий человеческий смех.

— Мне больно, но это хорошо… вот, смотри.

Слепой держал в челюстях что-то маленькое и мокрое. Один из остальных это вылизывал. Что бы это ни было, но оно шевелилось, оно было живым. И Джоанна вспомнила, какими неуклюжими были последнее время части Резчицы.

— Ребенок?!

— Да. И через день-другой будет еще один.

Джоанна плюхнулась на доски пола, закрыв руками лицо. Она готова была снова заплакать.

— Почему же ты мне не сказала?

Резчица ответила не сразу. Она облизала малыша с головы до ног и положила под живот элемента, который, наверное, был его матерью. Новорожденный прижался потеснее, тыкаясь носом в густой мех. Если он и издавал какие-то звуки, Джоанна их не слышала. Наконец королева сказала:

— Я не знала, смогу ли тебе объяснить. Мне… мне это было трудно.

— Трудно иметь детей?

Руки Джоанны были липкими от залившей подстилку крови. Конечно, это должно быть трудно, но ведь только так и может начинаться жизнь в мире, подобном этому. Это была боль, которая требовала поддержки друзей, боль, которая вела к радости.

— Нет, иметь детей нетрудно. Я на своей памяти родила больше сотни… Но эти два… это мой конец. Как я могу дать тебе понять? У вас, людей, нет выбора — продолжать жизнь или нет; ваши отпрыски никогда не будут вами. Но для меня это конец жизни длиной в шестьсот лет. Понимаешь, я собираюсь сохранить этих двоих как часть меня самой… и впервые за столетия я не буду им одновременно матерью и отцом. Я стану новой.

Джоанна поглядела на слепого и на слюнявого. Шестьсот лет инцеста. Сколько еще могла бы протянуть Резчица, пока не начал бы угасать сам ее ум? «Не буду одновременно матерью и отцом».

— А кто же тогда отец? — вырвалось у нее.

— Как ты думаешь? — Этот голос донесся из-за двери. Одна из голов Странника Викрэкшрама просунулась в дверь так, что был виден ее глаз. — Когда Резчица принимает решение, она не останавливается на полпути. Она была самой строго сберегаемой душой всю свою жизнь. Но теперь в ней есть кровь — Компьютер сказал бы «гены» — от стай со всего мира, от одного из самых чокнутых странников, кто когда-либо бросал душу на ветер.

— И от одного из самых умных, — добавила Резчица голосом одновременно насмешливым и присвистывающим от боли. — Новая душа будет уж точно не глупее предыдущей и куда более гибкая.

— А я сам тоже немножко беременный, — добавил Странник. — Но мне это ну ни капельки не грустно. Слишком долго я был четверным. И к тому же вообрази: иметь щенков от самой Резчицы! Может быть, я стану солидным и где-нибудь осяду.

— Ха! Даже двоих от меня не хватит усмирить твою бродяжью душу.

Джоанна слушала. Сами идеи были такими чуждыми, но интонации и юмор были очень знакомы. Откуда-то… и вдруг она вспомнила. Когда ей было пять лет, мама с папой принесли домой маленького Джефри. Слов их Джоанна не помнила, даже смысла их не помнила, но тон — тон был тот же, что сейчас у Резчицы и Странника.

Джоанна снова села, и напряжение этого длинного дня отпустило ее. Артиллерия Тщательника действовала, был шанс отбить звездолет. И даже если нет… у нее появилось чувство, что она немножко дома.

— А м-можно погладить твоего щенка?