"Граната (Остров капитана Гая)" - читать интересную книгу автора (Крапивин Владислав Петрович)КареттаЕму опять хотелось искупаться. Избавиться от жары, смыть усталость и... ну, и мысли всякие тоже пускай смоются. Но когда Гай спустился с обрыва, сонливое утомление окутало его неодолимо. Гай только сбросил кеды и сел на ячеистый желтый камень. Небольшие волны перекатывали гальку, подбирались, заливали ступни. Гай привычно брал мокрые камешки, перебрасывал лениво, сыпал на колени... Потом глянул на горизонт и опять попытался представить остров. Не получилось. Остров появлялся лишь в такие минуты, когда не было на душе тревоги. А сейчас Гая все еще точило сомнение. Насчет гранаты. Уже не сильно точило, но полного покоя не было. Опять закружилась голова. Наверно, от ровного набега воды... Гай встал, встряхнулся. Скользя по камням, вошел в воду по колено. Плеснул в лицо полную пригоршню, фыркнул, выпрямился и... Что случилось?! Он никогда не испытывал такой боли! Ядовитая игла вошла в середину ступни, прошила Гая до затылка! Боль скрутила Гая, швырнула на берег, скрючила на гальке. Все стало едко-желтым — небо, море, камни, мысли... Хотя нет, мыслей не было. Только нестерпимая игла в ступне и ощущение яда в каждой клеточке тела! Гай заорал бы во всю силу, но горло перехватило, воздух стал твердым, Гай корчился и выгибался, не понимая, почему еще не умер. И никого не было рядом. Лишь в полусотне метров бултыхались несколько ныряльщиков с масками. Никто, конечно, не смотрел на скрюченного, задыхающегося мальчишку... ...Потом в боли появились как бы окошечки. Короткие послабления. В один из таких моментов Гай сел. Вытаращив глаза, стиснув ступню, он дышал разинутым ртом и с ужасом ждал, что игла вгонит в него новую порцию яда... — Ты что? В размытом желтом пространстве (которое тоже было болью) возникла девочка. Кажется, та самая, что была с мальчишками на бугре. Не все ли равно? Ой!.. Ну когда кончится эта мука?!! — Ну-ка, дай... — она оторвала от ступни его руки. Взяла ее в свои ладони. Холодные. — Ну-ка, ляг... Он откинулся на гальку. Руки, маленькие, мягкие и решительные, сдавили ступню раз, другой. Сильнее. Словно выдавливали иглу. Прошлись быстрыми пальцами от щиколотки до колена. Опять сжали ступню упругим кольцом. Прохладные ладони будто втягивали боль в себя, яд нехотя уходил из Гая. К небу, к морю медленно возвращались голубые тона. Гай со стоном приподнялся на локте. Боль все еще была отчаянная, но уже из тех болей, которые можно кое-как терпеть. И к тому же она все смягчалась. — Лежи, лежи, — сказала девочка. — Ты, наверно, на дракончика наступил. — На кого? — спросил Гай со всхлипом. — На рыбу такую ядовитую. Не знаешь разве? — Я не здешний... — А... Ну, лежи. Ты не сильно наступил, это ничего. Гай опять упал на спину. Ладони девочки снова прошлись по ноге, убирая еще один слой боли. И Гай, который всегда смертельно боялся щекотки, сейчас лишь благодарно улыбнулся. Девочка опять сказала, глядя на свои руки: — Ты не сильно наступил... У дракончика в плавнике такой шип ядовитый. Если глубоко воткнется, тогда всякое бывает. Даже больница... А у тебя поболит и пройдет... Болело уже совсем обыкновенно. Гай сел. Девочка подняла лицо. Оно было загорелое. Нос вздернутый и веселый, глаза серые и серьезные. Она смотрела сквозь длинные пряди волос. Потом, кажется, смутилась. Опять взялась за его ногу. И маленькие решительные ладони приказали боли стать еще мягче и глуше. Гай мигнул мокрыми ресницами и спросил вполне серьезно: — Ты колдунья? Она сказала без улыбки: — Я внучка колдуна. Он вон там... — и кивнула на море. Метрах в двухстах от берега стояли вехи рыбачьих сетей. Маячило несколько лодок. Стрекотал мотобот. — Значит, твой дедушка — рыбак? — Да, он в бригаде. Ставриду ловят... Был механик на траулере, а как на пенсии оказался, пошел в артель. Чего, говорит, дома сидеть. В море, говорит, и помру... — Девочка вздохнула и поправила волосы. — Ты же сказала, что он колдун, — слабо улыбнулся Гай. — Колдуны не умирают. — Так это он сам говорит... Но он еще крепкий. — А почему колдун? — Потому что все про море знает. Про ветры, про рыб... И меня маленько научил разбираться. — Ничего себе «маленько», — опять улыбнулся Гай. — Нога уже почти не болит... То есть болит, но так... по-человечески. — И еще поболит. Но не сильно. А завтра совсем пройдет... Если будет больно ходить, ты не бойся, все равно ступай. Дедушка говорит, это полезно... Ты далеко живешь? — Ох, далеко, — огорчился Гай. — На ГРЭС. — У-у... — А ты здесь? — Нет, я в городе... Я дедушке поесть приносила, а потом он попросил за папиросами сбегать. — Разве колдуны курят? — опять улыбнулся Гай. — Да. «Беломор»... А еще велел робу домой отнести, зашить. — Девочка шевельнула на песке брезентовую куртку. — Тебе, наверно, домой надо, — виновато сказал Гай. — А ты со мной возишься... — Я не тороплюсь. Когда сможешь, вместе пойдем. Я тебя до Графской пристани провожу. — Да ну... — с неуверенной бодростью отозвался Гай. — Я сам дойду. — Он поднялся. — Вот, уже можно ступать. Ой... — Нам все равно по пути до Графской, — сказала девочка. — Тогда ладно. Гай не ощущал скованности, какая бывала раньше при знакомстве с девчонками. С этой девочкой ему было хорошо и спокойно. Ну, почти как с Галкой. Только сестра старше Гая на шесть лет, а эта — ровесница. Одного с Гаем роста, тоненькая, в бело-синем выгоревшем платьице, с облупленными мальчишечьими коленками и в старых полукедах... Она заметила скользящий взгляд Гая, а Гай понял это и смутился. Но смущение было легкое, даже приятное. И Гай опустил глаза, посопел и спросил: — Тебя как зовут? — Ася. Гай вздохнул удивленно — так подходило ей имя. Почему-то представился тростник с белым волокном головок и спокойный посвист ветра в стеблях. — А меня... Мишка... — Он поморщился от досады на себя и сказал решительно. — А чаще меня зовут Гай. Из-за фамилии. Ася кивнула без улыбки: — Гай — это хорошо. Похоже на Гайдара, да? — Ну... не знаю... — Сравнивать себя с Гайдаром было бы большим нахальством. Но стало все-таки приятно. — Тебе у Гайдара какая книжка больше нравится? — спросила Ася. — Не знаю... — Гай никогда об этом не думал и теперь старался сообразить. — Может быть, «Школа»... — А мне «Судьба барабанщика»... Книжка и кино. Ты смотрел этот фильм? Гай кивнул. Ася наконец улыбнулась. Неожиданно. — Я когда в первом классе была, думала, что байдарка называется «гайдарка». Лодка для пионерских походов. Пела: «На гайдарке, на гайдарке по реке наш путь далек...» Гай обрадованно сказал: — А я раньше думал, что «пирога» от слова «пирог». Потому что бабушка такие острые пирожки стряпает, как лодочки... Смотри, Ася, я уже ступаю. Они ехали в город в полупустой «пятерке», что ходит от Херсонеса до площади Нахимова. Автобус неторопливо подвывал на подъемах. Гай держал на коленях твердую брезентовую куртку. От нее пахло рыбой и табаком. — Ты откуда приехал? — спросила Ася. — Из Среднекамска. Слышала? — Конечно, слышала... Далеко-то как. — Всего три часа на самолете. — Я на самолете только в Москву летала. Один раз... У меня там тетя. А у тебя здесь кто? — У меня?.. Мы так приехали, ни к кому. С Толиком... — С братом? — Ага... То есть это мой дядя, но он все равно что брат. Я его раньше «дядя Толя» звал, а потом он сказал: «Какой я тебе «дядя»! Не старь меня перед девушками». — Значит, молодой еще... — Он с виду будто студент. А вообще-то уже тридцать лет... Ты думаешь, он отдыхать сюда приехал? Он подводный аппарат испытывает. Такого робота-разведчика... Ася, этот аппарат может и рыбные косяки в море искать! Толик рассказывал... — Рассказывал? — слегка удивилась Ася. — Значит, это не секретный аппарат? — Ну... не знаю. По-моему, нет. С чего ты взяла? — Я «Судьбу барабанщика» вспомнила. Там мальчик Славка отца-инженера спросил про новое изобретение. Отец стал объяснять, а Славка как закричит: «Ты же мне про сепаратор рассказываешь, который у бабки в деревне!» Помнишь? — Ага... — соврал Гай. — Но Толик не про сепаратор... Он сперва сказал: «Представь, что океаны — это космос. Так вот, наша штука — это то же, что спутник в космосе». Ася осторожно возразила: — Спутники в космосе всего десять лет летают. А в морях подводные лодки уже давным-давно. И аппараты всякие... — Я Толику так же сказал. А он говорит: «У нас совсем другое дело. Системы не те, и задачи другие. И объяснял про всякую автоматику. Я тогда вроде бы все понял, а сейчас в голове перепуталось... У них теперь в лаборатории последняя подготовка, Толик там с утра до вечера. А я, видишь, гуляю... — Гай виновато посопел: — На дракончиков наступаю... — Нога ныла ровной несильной болью. Аня сказала с шутливой назидательностью: — Маленьких мальчиков нельзя оставлять без присмотра. — Ага, — подыграл ей Гай. — Но выхода не было. Отец с зимы в Алжире, там химический завод строят, он специалист. Маму к себе в отпуск вызвал, а про меня сказали, что нельзя. Галка, это сестра моя, в студенческом отряде, они Ташкент восстанавливают. А бабушке наконец-то путевку дали в Ессентуки... А с дедушкой ни мама, ни бабушка меня ни за что на свете оставить не решились бы. Говорят: все равно что двух младенцев со спичками дома запереть... А тут как раз Толик приехал. Он вообще-то в Москве живет... — Повезло тебе, да? — Ага... Мама говорит: «Толик, спаси, а?» Он спрашивает: «А ты не боишься этого пирата со мной отпускать?» Это меня то есть... А она: «Боюсь, конечно. Но все-таки ты серьезный человек, кандидат наук...» Ну вот, приехали, а здесь все не так, как думали: Толик по уши в работе, а я шастаю... Мне-то даже лучше, только он переживает... — Тебе у нас нравится? — Еще бы, — вздохнул Гай. — Первые дни я как-то ошалел. От моря, от всего... А сейчас будто давным-давно здесь живу... У меня дедушка почти севастополец. Это вырвалось у Гая неожиданно, хвастаться дедом он не собирался, просто захотелось показать, что он, Гай, здесь не совсем чужой. — Он что, раньше в этих местах жил? — спросила Ася. — Он не жил... Он здесь воевал и погиб... Это не тот дед, который в Среднекамске, а мамин отец. И Толика... Автобус потряхивало. Ася сбоку молча смотрела на Гая. Волосы ее качались над плечами. Гай сказал тихо: — Он в этих местах погиб, у Херсонеса. От мины... Дед — политрук Нечаев — всегда казался Гаю похожим на командира с известного фотоснимка «Комбат». Как он с пистолетом поднимается из окопа и зовет бойцов в атаку. Но сейчас дед представился другим. Лежащим в земле. Вроде каменного великана, вросшего в глубинные толщи херсонесских берегов, спаявшегося с глыбами древней разрушенной цитадели. И с бетонными блоками дотов и орудийных гнезд. Он — сама эта земля. Громадный, просто километровый, лежит он, сложив на груди каменные руки... И... сверху через черную нору скатывается ему на руку тяжелая лимонка. «Что это»? — спрашивает дед, не поднимая бетонных век. «Это... так. Дедушка, это случайно. Я потом уберу...» «Уберешь? Куда? И зачем?..» «Ну... это вроде трофея...» «А! Значит, ты добыл его в бою?..» Что за подлая штука — непрошеные мысли! Гай с досадой трахнул пяткой о стойку сиденья. И выгнулся, охнул: ядовитая игла снова прошла от ступени до колена, — Что? — испугалась Ася. — Опять? — Да нет, я сам, нечаянно... — Боль милостиво отступила. Гай вытер лоб. — Все-таки ты молодец, — сказала Ася. — Другие знаешь как орут от дракончика. — А ты и не пикнул. Там, на берегу... — Думаешь, почему не пикнул? — усмехнулся Гай. — Дух перехватило. А то знаешь как орал бы... — Другие все равно орут, хоть и перехватывает... Они сошли на площади Нахимова. — Ну, как? Ступаешь? — Нормально, — прихрамывая, сказал Гай. — Плохо только, что рано приехали. Мы с Толиком должны в полвосьмого на причале встретиться, а еще шесть. — Ничего, подождем... Не торопясь, дошагали они до пристани. Ниже колоннады и лестницы, на дощатом широком настиле, толпились экскурсанты, и морской патруль вежливо требовал у растерянного дядьки вынуть из аппарата пленку: незачем снимать на рейде то, что не положено, город военный. Синели в бухтах боевые корабли, сновали катера. От них разбегались волны и звонко хлюпали под досками. Рядом с начищенными медными кнехтами сидели мальчишки-краболовы. Спускали на шнурах круглые сетки с наживкой и ждали, когда простодушные крабы сами заберутся в ловушку. — Не люблю, когда крабов ловят, — сказала Ася. — Жалко их... Гай кивнул: — Если рыбу, это понятно. А их-то зачем? — Их тоже едят... А еще чучела делают или сувениры — клешни на цепочке. Все равно жалко. Они пользу приносят, дно очищают... Гай, ты был в нашем аквариуме? — Нет... В Панораме был, в Музее флота, на Малаховом кургане. А в аквариум пошли с Толиком, да там очередища... — А хочешь? — Сейчас? Билеты не купим. — Если шагать можешь, пойдем... Очередь была в самом деле большущая. И у кассы, и у входа. Но Ася решительно подвела Гая к дверям и что-то шепнула контролерше — дородной загорелой тете. Та заулыбалась и кивнула. Внутри обняла Гая благостная прохлада с резкими морскими запахами. В застекленных шкафах он увидел чучела рыб, кораллы, раковины. Со стен скалились чучела акул. Гай вздохнул и стал оглядываться. Но Ася сказала: — Да здесь все мертвое. Пойдем... В следующем зале морской запах был еще сильнее. В круглом бассейне ходили осетры и похожие на куски черной клеенки морские коты. Из «клеенки» торчали острые, как шипы, хвосты, и у Гая опять сильно кольнуло ступню... Стены состояли из громадных аквариумов, просвеченных солнцем. Ася и Гай медленно пошли вдоль стекол. За стеклами проплывали стаи серебряных и разноцветных рыб — узких и круглых, больших и мелких; юрких, как пацаны, и солидных, как пенсионеры. Пронеслись морские ласточки, важно глянул на Гая пестрый морской петух... Шелестели среди водорослей пузырчатые струйки воздуха, ходили по камням замшелые старые крабы. — А вот дракончик, — сказала Ася. Гай увидел невзрачную рыбку с коротким, словно подрубленным хвостом. — Да ну его, — поморщился он. — Все-таки запомни. Знать-то надо... Ой, Гай, иди сюда, смотри. Сверху в пустой, без рыб, аквариум тихо вплыла исполинская ластоногая черепаха. Больше метра в поперечнике. — Средиземноморская, — прошептала Ася. Черепаха глянула на Гая печальными, совершенно человеческими глазами. Ему даже неловко сделалось: он на воле, а она здесь. Наверно, грустит по Средиземному морю". — Я читал, что такие черепахи очень умные. — Конечно, умные... Этой больше ста лет... Знаешь, как такую породу зовут? Каретта. — Карета? — Да, только с двумя «т»... На ней и правда можно кататься, как на карете, на облучке. Я видела в кино, как ребята катаются. Эти черепахи добрые, они даже моряков спасают, если корабль потонет... Гай сказал со вздохом: — Ты меня сегодня тоже спасла, как каретта... Ася рассмеялась так звонко, что на нее оглянулись, а черепаха обиженно отвернулась. — Каретта скорой помощи, — сказала Ася. — Ага, — засмеялся и Гай. В половине восьмого Толика на пристани не оказалось. Это не встревожило Гая. Утром Толик сказал: «Если меня не будет, значит, я уехал раньше. Добирайся один, а я за это время ужин приготовлю... В четверть девятого дома будь как штык». Что же, Гай так и будет, успеет. Вот и катер подошел... При прощании с Асей возникла грустная заминка. — До свиданья, — сказала Ася. — Пока... — вздохнул Гай. Что еще сказать? Он набрался смелости и спросил: — А завтра дедушке обед понесешь? — Не знаю... Мне завтра с утра на рынок надо... — Мы утром с Толиком тоже на рынок заходим иногда, — неловко сказал Гай. — Вы каким катером приезжаете? Гай повеселел: — Обычно в восемь сорок пять. Ася укладывала в сумку дедушкину куртку. Не разгибаясь, быстро глянула на Гая. Сказала серьезно: — Я запомню. |
||
|