"Попытка возврата (Книга первая)" - читать интересную книгу автора (Конюшевский Владислав Николаевич)

Глава 15

Про три дня, как выяснилось, несколько погорячился. Таскание тяжеленного трупа, разбередили рану и самостоятельно смог передвигаться только на 5 день. Но зато без всяких подозрений. Повезло, что одновременно с раненными разбомбленной колонны привезли большую партию с передовой. Причем в основном тяжелых. Легкие остались в ПМП. Наши там, очень вовремя разведку боем совершили и теперь госпитальные врачи зашивались. Я то все опасался, что они обратят внимание, на запущенность раны. Не обратили. А может и обратили, но решили - пока с передовой привезли, она так воспалилась. Нас ведь вносили в приемный покой общей кучей, вместе с недобитками, которых привезли от линии фронта. Прибывших раненных сортировали только по тяжести ранений и выкладывали рядком вдоль стен. Кого-то увозили сразу в операционную. Кого-то на улицу - в морг. Так что теперь я - рядовой Густав Шнитке из Перлиберга, занимаю законную койку с левой стороны прохода возле окна. Осколок извлекли и на перевязку хожу самостоятельно. А вот как вернусь к своим, найду доктора Густова Карловича и оподарачу всего, с ног до головы. Если бы не его *немецкая* штопка, меня уже в спецчасти, на предмет *собеседования* вовсю крутили бы…Про это, когда к дороге выходил, даже и не подумал. Не подумал и о том, что делать, если бы в моей палате сослуживцы этого Шнитке оказались. Да у меня тогда от большой потери крови, мозги вообще не работали! Все автоматом делал на одних инстинктах. Зато правильно придумал про сильнейшее заикание и даже частичную потерю памяти. Но это все обещают починить ударными темпами. Единственно, что не понравилось, так это то, что вчера ко мне подходил следящий по госпиталю от гестапо. Хотел записать мои данные в свой гроссбух. Правда он ко всем новеньким подходит. Душевный такой человек…Слушал мои заикания и даже не морщился, а когда спросил о доме, я вообще разрыдался. Так он, участливо покивал и обещал зайти попозже. Ага…вот кого буду ждать с нетерпением. Как же! Тем более, вчера же в палату зашла помощница начальника госпиталя. Увидев ее, сразу притворился мертвым. В смысле спящим. Нихрена себе струя! Бывают же такие совпадения! Это была та врачиха, колонну которой мы раздолбали в прошлом году. Ну, с другой стороны, фронт то один, и служит она в большом госпитале, единственном на этом участке. Про то, кем она здесь работает, рассказал сосед по палате. Веселый такой пулеметчик, которому ногу по колено отрезали. Он был крайне доволен, что больше не попадет на фронт и болтал гад, без остановки. А так как, я вообще старался рта не раскрывать, то найдя в моем лице слушателя, Отто Краус, как он мне представился, вываливал на меня все слухи, сплетни, байки и домыслы, которыми была забита его грушеобразная голова. Про оберарц Хелен Нахтигаль, так звали симпатичную докторшу, он рассказал, что она душевная девушка, хорошо относится к раненным, имеет папу - крупного медицинского чина в Берлине и не имеет жениха. Что при общей ее красоте наводит на странные мысли. К ней многие пытались подъехать, был даже один моложавый полковник, но она всех отшивает, и это повышает ее рейтинг в глазах остального госпитального контингента. Ну да…комсомолка, спортсменка, отличница…Знакомая песня. Мне вот только не понравилось, что когда она выходила из палаты, то оглянувшись и посмотрев прямо на меня, наморщила лоб, как будто что-то вспоминая. Завтра, край послезавтра надо отсюда сваливать. Тем более, поток раненых прекратился, аврал закончился и госпиталь начинает работать в штатном режиме. А там где наступает немецкий орднунг, заканчивается моя самодеятельность. Вообще не представляю, как можно так упорядоченно жить. Они блин как роботы какие-то! Даже не роботы, а как бы это сказать…даже слов подобрать не могу. Другие совсем. Я утром чуть не погорел, на этом их совсем другом укладе жизни. Двинул в курилку, рассчитывая стрельнуть сигарету. Хорошо сразу не полез со своей просьбой, а сначала посмотрел, что и как. Просто стоял рядом, делая вид что дышу свежим воздухом и прислушивался к разговорам. Так вот, к группе курящих подошел один раненый и обращаясь к другому, поздоровался и попросил курева. Причем уточнил, что лежат они в одной палате, и стрелок сразу вернет долг, как только сможет купить сигареты! После чего, ему дружелюбно дали никотиновую палочку. А выходит просто так, без возврата - не дали бы?! Даже в такой мелочи, их отличие от нас бросалось в глаза. Да и гестаповец ласковый тоже… Когда он подходит к раненому, последний старается, даже лежа, принять молодцеватый вид. Отто между делом рассказал, почему так происходит. Те кто нюнится и *умирает* получают низкую оценку в характеристике при выписке из госпиталя. И в дальнейшем, во время распределения разных благ, положенных солдатам вермахта - их номер шестнадцатый. То есть к примеру после войны, когда будут раздавать земли на благодатной Украине, такой нюня может либо вообще не получить участка, либо получить плохой. Внутренне подивившись немецкому оптимизму (они еще не поняли, что на Востоке им все обломилось) внимательно слушал говоруна, кивая в такт словам головой. Бывший пулеметчик мерзко подхихикивая добавил, что мой нервный срыв и последующие рыдания, обеспечат меня огромным минусом, исправить который сможет только геройство на фронте. Вообще одноногий, очень много говорил о геройстве. Наверное потому, что фронт ему не светил. Остальные больше помалкивали. Помалкивали днем и кричали ночью, во сне. Кто от боли, кто от кошмаров… Спать было совершенно невозможно. Особенно я оценил прелесть генеральской палаты, в которой валялся зимой, когда привезли двух горелых танкистов. Когда не орали, они скрипели зубами так, что у меня волосы на ногах шевелились.

А на следующий день, Нахтигаль зайдя в палату, направилась прямо ко мне. Писец, приехали…Узнала, курва белобрысая и сейчас уверившись в своих подозрениях, свистнет орлов из комендантского взвода. Чтобы не выдать себя паническим взглядом, смотрел на ее ноги (очень даже красивые ножки) целомудренно прикрытые белым халатом уставной длины. Врачиха подошла к койке и остановилась. Пялиться на ноги, становилось неприличным и пришлось поднять взгляд. Нет, похоже комендачи пока отменяются. Вид у нее был какой-то нерешительный. С таким видом вражеских шпионов не раскрывают. Хелен улыбнулась и спросила:

–Здравствуйте господин Шнитке. Как вы себя чувствуете?

Сделал печальную морду и ответил:

–Хо-хо-хо-хорошшш-о.

Врачиха потеребила пуговицу на халате. Видно что-то спросить хочет, но не знает как. Потом все-таки решилась:

–Господин Шнитке, у меня очень хорошая память на лица и я уверена, что встречала вас раньше. Только не могу вспомнить где. Такое впечатление, что мы не только встречались, но и общались. В наш госпиталь вы попали в первый раз, но может быть, мы виделись в Берлине, в клинике моего отца Карла Нахтигаль?

Вот пристала! И не живется ей спокойно. До всего надо докопаться. Но какие глаза то красивые…Огромные, зеленые, с коричневыми крапинками. Прошлый раз, в свете горящего грузовика я их цвет так и не определил…А она все смотрит, в ожидании ответа.

–Ннннет. Я ва-ва-вас н-н-не з-з-знаю. Из-з-звин-н-ните.

Разведя сокрушенно руками, виновато улыбнулся, показывая, что и рад бы вспомнить, но чего не было, того не было.

Хелен покраснела и сказала:

–Это вы меня извините. Все-таки, даже моя фотографическая память, может давать сбои. До свидания!

И резко развернувшись, зацокала каблучками к выходу.

Ффууууу…разоблачение откладывается. Но вот сегодня же ночью, надо валить из этого гостеприимного места. Еще один ее подход и у меня просто нервы не выдержат. И так уже, мокрый как мышь лежу.

–Ха-ха-ха! Наша железная фройлян, запала на заику Шнитке! Вы слыхали, как она с ним ворковала?

Вот сука одноногая! Остальные, во время разговора сделали вид, что их здесь и нет, а этот козел Краус, теперь начал ржать, привлекая всеобщее внимание. Видя, что его не поддерживают в стремлении опустить врачиху, пулеметчик еще какое-то время повозился на койке, а потом повернувшись ко мне сказал:

– Она вообще-то так, еще ни к кому не подходила. Но все бывает в первый раз. Говорят в прошлом году, русские *невидимки* захватили колонну раненых, которую везли с передовой. Она была в той колонне. Так всех раненых убили, а ее изнасиловали. Представляешь, 10 здоровенных русских ее пропустили по кругу! После этого, у кого хочешь крыша съедет. Вот она в тебе и почувствовала родственную душу. У тебя же тоже - мозги не в порядке! Ха-ха…

Бум! Костыль лежащего с другой стороны сапера, ловко влепил по грушеобразной башке Отто. А его сосед, прежде чем одноногий начал вопить, привстал на койке и глядя на вытянувшуюся морду этой падлы, процедил:

–Заткнись свинья, пока я тебе последнюю ногу не сломал!

Я лежал глупо улыбаясь и сжимая под одеялом кулаки. Убил бы тварь! Причем докторша здесь была вовсе не при чем. Если сейчас начнется кипеж с последующими разбирательствами, то все мои планы могут полететь к черту. Но скандала не получилось. Пулеметчик почувствовав общее настроение палаты, глухо выругался и завернувшись в одеяло, притворился что неожиданно решил вздремнуть. Хм… Молодец сапер. Однако не все среди фрицев, отформатированы до невозможности. И нормальные люди встречаются. Этот же сапер к примеру. Такой вряд ли, жалкую сигаретку, в долг давать будет… Вечером сходив на перевязку, я в смотровой стырил на всякий случай бинтов и сульфидина, а вернувшись к себе уснул, потому как в ближайшее время, спать не придется. Рана на боку была уже чистой, не дергала и даже постепенно начала подживать. Вот и хорошо - окончательно на ходу заживет, тем более что к утру, ноги моей здесь не будет.

В двенадцать, когда заставили выпить какие-то таблетки проснулся и выждав еще минут десять после ухода медсестры, скользнул к двери. Если что - просто иду в туалет. Проскочив по длинному коридору выглянул в окно. Пусто, тихо…Белым приведением ухнул в палисадник. В боку слегка стрельнуло, но вполне терпимо, что не может не радовать. А прохладненько то, в одном бельишке. Зябко поджимая ноги, направился к домику, в котором хранилась форма раненых. Вообще, каптерок было две. Одна возле дежурной медсестры, туда мне соответственно ход заказан и вторая в этом домике. Даже если он и охраняется, то после пересменки, сделаю часовому козью морду и оденусь по человечески, а то брожу сейчас по кустам, как призрак замка Моррисвиль. Хотя днем, никакой охраны я не видел. Часового возле домика не было и ночью. Зато в беседке, стоящей рядом слышались голоса. Прислушался… Вроде мужской и женский. Вот скотобаза! Нашли время миловаться! Когда эта парочка свалит, никто не знает, даже они сами. А мне тут что - до утра торчать? Или в полуголом виде до фронта рысачить, изображая из себя спортсмена -разрядника? Хотя вроде, в романтической беседе парочки, наметился досадный разлад. Подобравшись поближе начал нагло подслушивать. Ого! Похоже в беседке сидит моя старая знакомая и еще какой-то хмырь. Причем Нахтигаль явно изволят гневаться. Правда не вопит, но зато шипит очень эмоционально:

–Господин майор, немедленно отпустите руку!

–Хелен, ну почему так официально? Я всегда для вас буду просто Фридрихом.

Голос мужика, сильно напоминал стенания самца оленя в брачный период. Господин майор пылая страстью, тем временем продолжал подкатывать шары к докторше:

–Ну же, Хеллен! Не для того, я прилетел сюда из Мюнхена, чтобы в очередной раз услышать ваш отказ. Тем более, я твердо намерен увести вас из этого ужасного места. Всюду грязь, вонь, эти дикие русские! Такая обстановка совершенно не приемлема для девушки. Тем более вашего положения.

Блин! Соглашайся уж скорее и уматывайте оба в теплую люлю! Я поджал замерзшую ногу и подышал на ладонь. У вас тут страсти, а я мерзнуть должен?!

–Господин майор, я еще в прошлый раз сказала вам твердое - нет. С того времени ничего не изменилось! А сейчас могу добавить, после того как узнала о ваших последних *геройствах*- вы садист и трус! Мало того, что совершили с той девушкой в Бретани, так еще потом, заметая следы, уничтожили всю ее семью!

Нет…не светит им теплая кроватка, а мне быстрое переодевание. Майор где-то во Франции накосячил, а мне теперь отдуваться приходится. Или обоих завалить? Хотя как-то стремно…майора-то без проблем, а вот докторшу жалковато. Да и красивая она. Вспомнив зеленые глаза Нахтигаль, я вздохнул и поджал другую ногу

–Это вам этот прощелыга Гюнтер успел сообщить? Но мне уже все равно!

Ух ты, как резко сменился голос мужика - с воркующего на лязгающий. Какой-то хреновый из него ухажер. Ну кто же так баб охмуряет? Этому козлу, у Сереги бы поучится. Десять минут от начала знакомства и - барыня как говориться, уже легли и просють. А этот недоделок, девчонке мозги запудрить не может. Майор тем временем продолжал:

–Да, вы тогда были правы. Меня очень интересуют средства вашего отца. И вы меня кстати тоже интересуете. Так что эти два интереса у меня удачно совпали. Но теперь, вы не сможете меня оттолкнуть как раньше. Или вы дорогая Хеллен, думаете мне не известно, как ваш любимый папочка списал тех пятерых жидов? Только за это ему грозит крупное разбирательство. Но вот русских врачей ему не простят. Он их актировал как умерших, наверняка по совету своей жены, а эта троица угнала грузовик и сумела прорваться во Францию. И теперь, они с этими бандитами - макизарами убивают наших солдат. За это ему уже полагается не разбирательство, а виселица! И не только ему - ваша мамочка, как подстрекатель, тоже пойдет под суд!

Во блин! Как заворачивает! Я такого, даже в театре не видел. Прямо любовник- шантажист. А папик то у Ленки, еще тот типус. Явно не доктор Менгеле. Евреев куда-то списывает, русских отпускает - шкурой рискуя. Прямо Айболит какой-то. Но у майора угрозы не шуточные, так что давай-ка Хелена не ломайся и быстренько в люлю! Или под венец! Да хоть к черту на рога, только быстрее отсюда сваливайте, а то я уже ног не чую! Ну тебе же не плевать на родителей? Ты же их любишь? Майор то не шутит -сдаст моментом. Поэтому, бегом ему брачную ночь устраивать!… После долгой паузы опять послышался голос Нахтигаль:

–Господин майор…

– Не майор, а штурмбанфюрер! Хватит меня уже унижать! Вы прекрасно знаете мое звание!

Все! Задолбали!!!!! Следующего раунда просто не перенесу! И так уже соплей полный нос скопился! Поняв, что упертая девка, ни хрена не даст майору, ни под каким соусом, я громко шмыгнув, сделал два шага ко входу в беседку. Там явно не ожидали посторонних. Рядом с врачихой сидел эсэсовец. И чего она выпендривается? Я то думал, майор какой-нибудь плешивый сморчок. А этот крепенький, габаритами с меня и морда - как у них на плакатах рисуют. То есть истинный ариец. Он удивленно пялился на белую фигуру в двух метрах от себя и уже хотел чего-то сказать, но его опередила докторша:

–Господин Шнитке, что вы здесь делаете? Немедленно идите в палату, вы же простудитесь!

Ишь ты - заботу проявляет! Конечно простужусь - на холодной земле, пол часа босыми ногами стоять! Сделав неопределенный жест рукой, продвинулся еще на шаг и пробил прямым в горло, начинающему подниматься штурмбанфюреру. Он только захрипел заваливаясь на бок. Я уже приготовился слегка *приласкать* Нахтигаль, но она повела себя очень странно. Ни криков ни визгов, только молча смотрела на меня и прежде чем успел шагнуть к ней, сказала:

–Густав, это было лишнее. Я бы с ним сама разобралась.

Интересно как? Затрахала бы до смерти? В том что субтильная оберарц, владеет рукопашкой, я сильно сомневался. Она же, присев возле переставшего хрипеть эсэсмана, пыталась нащупать пульс. Чего тут щупать? Фирма гарантию дает. Я хоть и ослаб несколько, но уж больно ракурс удачный был. Так что твой несостоявшийся жених уже отчалил. Мда…Если она, поняв это начнет паниковать, то и ее придется слегка оглушить. Но докторша среагировала на удивление спокойно. Поняв что фриц отдал концы, она не вставая с колен, спокойно повернулась ко мне и хотела что-то сказать, но тут у нее глаза, стали совершенно круглые. Быстро оглянулся - не подходит ли кто сзади. Но смотрела она не за меня, а на меня. Потом немного покусала кулак и совсем писклявым голосом выдала:

–Я вспомнила…

Вот ведь зараза! Ну еще бы не вспомнить. Ночь, cлегка освещенное, в этот раз не пожаром от горящей машины, а дальним фонарем лицо, труп под ногами. Ассоциативная цепочка и сработала. Но память у нее действительно фотографическая…

–Поздравляю вас фройляйн! Только вот не надо делать резких движений. Я в прошлый раз вас отпустил и в этот раз живой оставлю. Не провоцируйте меня и разойдемся миром. Сядьте пока вот сюда.

Указав ей на лавочку, начал стягивать с трупа сапоги. Потом бриджи. Даже носками не побрезговал. Сапоги были чуть большеваты, но это фигня! Главное не маленькие! Затянув ремень с офицерским *Вальтером* снова почувствовал себя человеком. Пока одевался - согрелся. И нос сразу прочистился. Только сейчас почувствовал, что дохлый эсэсман явно злоупотреблял одеколоном. От кителя разит как от парфюмерной фабрики. Все это время, Нахтигаль сидела тихой мышкой. Под конец даже кулак изо рта вытащила. Ну и что с ней делать? Пока соображал, как половчее вырубить врачиху, чтобы без последствий было, она уже нормальным голосом сказала по-русски:

–Спасибо вам.

–Хм…с каких это пор, врач благодарит за убийство?

–Если бы вы не появились, это пришлось сделать мне самой. А я не уверена, что у меня такое бы получилось.

И эта мелкая пигалица достала из кармана *Браунинг*! Оп-па! Она же меня в любой момент завалить могла! Из подобного, Гусева чуть не до смерти подранили. Вот это косяк! Даже в голову не приходило, что оберарц может быть вооружена. Протянул руку за пистолетом, готовясь в любой момент уйти в сторону. Но *Браунинг* был спокойно отдан, без всяких эксцессов. Опять встал извечный вопрос - что делать? Теперь ее по башке бить, даже как-то неудобно. Да и труп свежий, может сильно ее репутацию подмочить. До этого не думал, а сейчас вдруг озаботился. Я то свалю, а как она отдуваться будет? Ведь хоть кто-то да был в курсе, к кому эсэсовец на ночь глядя намылился. Поймав себя на этой мысли, тут же задумался над другой - я что на эту Хелен сам запал? Хм…хм… С одной стороны вроде и нет, но вот с другой…Смелая деваха, да еще и симпотная. Правда вот немка… Ладно, потом на эту тему подумаю, а сейчас от трупа надо избавляться. Куда его можно деть? Спросил у врачихи. Она через пару секунд выдала ответ - за оградой есть заросший пруд. Если его туда спихнуть, не одна собака не найдет. Ну, собака то как раз и найдет, во всяком случае, до пруда доведет, но это будет позже. Когда этого чина активно искать начнут. Пока волокли труп к дырке в ограде, объяснял Хелен линию поведения. Типа да, она прогуливалась по госпитальному саду, а потом беседовала с господином штурмбанфюрером в беседке. Но позже, они слегка поругались и она ушла. Он же остался зализывать душевную рану. Что было дальше с ее женихом - она не знает. А вот следователи будут в курсе. Дальше - психованный Шнитке убивает эсэсмана и обобрав труп скрывается в неизвестном направлении. Вот и пусть ищут Густава, который уже неделю как, гниет в яме подо пнем. Все это тоже выложил Нахтигаль, опустив только процесс разложения истинного Шнитке. Пусть считает, что эти документы мне по *легенде* достались. За этой содержательной беседой дошли до забора. Дальше, опасаясь возможных гипотетических собачек, потащил тушу фрица сам. Примотав найденной тут же проволокой, тело покойного тезки философа к камню, пустил его в недалекое плавание. Ну, вроде все - пора разбегаться. Но тут Хелен удивила меня еще раз:

–Господин Шнитке - даже зная что я не немец, она упорно называла меня только так -Густав, если вы подождете меня десять минут, то я смогу вам собрать продукты. Знаю -вам идти далеко и они понадобятся

Помолчав несколько секунд, добавила:

–Не бойтесь, после того что мы сделали - она как то странно хрюкнула - выдавать мне вас совершенно не выгодно.

Ха, хорошая мысль! Так ей и сказал, заметив, что ждать ее буду ровно десять минут. После чего уйду. И демонстративно посмотрел на часы, приватизированные с трупа. Врачиха улыбнулась и поскакала к корпусу. В том что не выдаст, даже и не сомневался. Действительно - ей это совершенно не выгодно. В случае чего - висеть будем рядышком… На одиннадцатой минуте послышались шаги и идущая быстрым шагом Нахтигаль, влетела прямо мне в руки. Сама. Я только из-за дерева вовремя выступил.

–Ой!

Пискнув, она смущенно сунула мне обычный солдатский ранец.

–Там продукты и лекарства. Продолжайте их принимать, как вы это делали в госпитале. И постарайтесь поменьше двигаться. Тогда заживление пойдет быстрей.

Специально ведь редиска, говорит строгим врачебным голосом, чтобы скрыть смущение. Помолчали. Потом Хелен протянула руку сказав с улыбкой:

–Прощайте господин Шнитке. Теперь я вас - точно не забуду

Взяв теплую ладошку, слегка пожал и не отпуская ответил:

– До свидания фройляйн Нахтигаль. До свидания.

Она явно удивилась

–Вы что, рассчитываете встретиться еще раз?

–Я на это не только рассчитываю. Практически уверен во встрече. Тем более зная, где вас можно искать в Берлине…

–Откуда?

–Ну вы же сами сказали, что у вашего отца там клиника. Так как вы не замужем, то выходит, живете с родителями. А уж найти в таком маленьком городе, такую красивую девушку, тем более зная ее имя и фамилию не составит никакого труда.

И став серьезным, добавил:

–Запомните что вам сейчас скажу. Эта война закончится в Берлине. Я это знаю точно. Если вдруг жизнь повернется так, что вы попадете к русским, то немедленно требуйте встречи с представителем особого отдела. А ему скажите, что работаете на Лисова, позывной - Колдун. И просите, чтобы связались с ним немедленно.

–А кто это - Лисов?

–Я…

–Это ваш псевдоним?

–Это моя фамилия. Вы вон тоже Нахтигаль, то есть Соловьева, но я же не считаю это псевдонимом.

Хелен хихикнула, а я взял и поцеловал ее. А что? Вот захотелось вдруг. Тем более обстановка романтическая - сверчки чвиркают, ночь весенняя, труп свеженький метрах в тридцати отсюда, в тину погружается. Почему бы не поцеловать красивую девчонку? Она сначала слабо трепыхнулась, а потом затихла. Я правда не стал затягивать удовольствие, и с трудом оторвавшись от податливых губ, подмигнул и повернувшись кругом, быстрым шагом двинул вдоль забора, хоронясь в тени кустов.

Из городка выбрался нормально, благо патрули так топали по ночным улицам, что звук шагов за 2 квартала можно было услышать. Ну и то, что госпиталь на окраине располагался, тоже помогло. А выбравшись сильно озадачился, как быть дальше. То есть понятно - к своим выбираться. Но это - под сотню километров! Каждого куста опасаясь. И через линию фронта, в одиночку да недолеченным, тоже как-то стремно идти. Даже до заимки Окунина и то было километров 40, а для разведки того района, очень серьезно готовились. Все пути просчитывая. Может партизан поискать? Нет, не выйдет. Они же не грибы, чтобы под каждым кустом расти. Да и нет их здесь, насколько я знаю. В лесу же, в своей щегольской форме, буду отсвечивать как прыщ на носу у невесты. Значит задача первая. Надо найти гражданку. Не в смысле добрую фигуристую бабенку, которая бы меня приютила, (хотя это тоже вариант), а цивильную одежду. И вот тогда, двигаясь в стороне от дорог, попробовать проскочить поближе к передовой и уже на месте разнюхать обстановку. Про то, что можно захватить машину, я и не думал. Это не 41 и даже не 42. Сейчас на дорогах совсем глухо. Фельджандармерия работает как зверь. Даже если и угоню транспорт, то проеду максимум пять километров, после чего благополучно cпалюсь. А еще надо учесть, что тут полицаи, слегка пугаными(в связи с приближением фронта) толпами ходят. Да разные ОУНовцы с УПАшниками. Тяжеленько выйдет…Блин! Совсем упустил, что еще Сулу форсировать придется… А ведь не май месяц. То есть как раз таки май, но вот вода еще холодная… Ничего толком не придумав, устав к рассвету как собака, зашел подальше в лес и завалился отдыхать в каких-то буреломных зарослях. Заодно подкрепился. Ленка сунула в ранец и консервы, и здоровенный шмат сала с хлебом. Но вот ножа не было… Зато было сразу две фляги. Одна с водой, а другая со спиртом. Для начала выпил таблетки, и начал задумчиво крутить сало, соображая с какого боку к нему подступиться. Вгрызаться в этот шмат целиком, как-то несподручно, но выхода не было. Пока жевал - ругал себя последними словами. Тоже мне разведчик! Увидел бабу и растаял. На хрена спрашивается, ей свою фамилию сказал? Вполне достаточно было позывного. Вот что значит, мое почти полуторамесячное воздержание и ее красивые глазки. Воистину - язык быстрее мозгов работает…Но потом, вспомнив приятные округлости Нахтигаль незаметно успокоился и хряпнув из второй фляги - для сугрева, уснул. Вечером, закинувшись таблетками, снова двинул на восток. Хоть и топал почти всю ночь, но прошел километров 15 не больше. Сначала наткнулся на дорогу, и пришлось делать большой крюк. Потом чуть не влетел в здоровенный овраг и не свернул себе шею. Его тоже пришлось обходить. А под утро, услышал шум моторов. Но не автомобильных. Самолеты летят. Через 5 минут, до меня дошло, что они как-то долго летят. Что за фигня? Приставив ладони к ушам, начал крутить головой, пытаясь определить откуда идет звук. В лесу это получалось плохо, но вроде направление определил. Слева по ходу движения… Подумал, почесал репу…Любопытство конечно и кошку сгубило, но вот посмотреть что там происходит надо. Нельзя такие непонятки у себя в тылу оставлять. Шум конечно был очень похож на тот, что издают множество самолетов прогревающих двигатели. Только вот куда они намылились? До рассвета еще часа полтора. До наших позиций лету, ну максимум с пол часа. По темнякам заниматься бомбежкой - дело неблагодарное. Это если только города бомбить. Тот же Харьков к примеру. Но там уже бомбить нечего - и так одни руины… За этими рассуждениями дошел до края деревьев. Так и есть - аэродром. Пока пялился - на взлет пошло очередное звено. Видно было плохо, но на *лаптежников* не похожи. *Дорнье* скорее всего. А еще через час, когда все самолеты улетели и в рассветной дымке начали проступать силуэты, я с удивлением наблюдал эвакуацию аэродрома. Немцы, споро грузили в *Татры* различное барахло. По мере загрузки, машины выстраивались в колонну. Последними снялись зенитчики. Пока наблюдал за этой неожиданной сменой дислокации, метрах в ста от меня затарахтел двигатель. Епрст! А это что такое? Уже достаточно различимый в свете поднимающегося солнца, возле деревьев стоял маленький самолет. Как наш кукурузник примерно. Только не с двумя, а с одной парой крыльев. Моноплан однако. *Шторьх* называется. Вспомнив наименование немецкого связного самолета, я удовлетворенно шмыгнул. А что - всего третий раз вижу это чудо. Говорят, он может в воздухе зависать, при хорошем встречном ветре. Или лететь со скоростью 50 км\ч. А может и 150 выдать. Ну точно как наш ПО-2. Только у него кабина закрытая и он трехместный. Пока разглядывал самолетик, меня посетила мысль. Даже - МЫСЛЬ! Елки палки, или сейчас один раз рискнуть и через пол часа, я уже Гусеву *подъем* в ухо орать буду. Или с непредсказуемым результатом, попытаться дойти до передка и проскочить через хорошо укрепленную линию фронта. А ведь бок, после вчерашней ночевки, опять себя как-то нехорошо ведет. Пока соображал, ноги сами понесли в обход открытого места, к прогревающему двигатель самолету. Краем глаза увидел, что у меня появились конкуренты. Пока я давал кругаля, к *Шторьху* напрямую подходили две фигуры. Одна худая и длинная, а вторая поменьше и с портфелем. И тут они увидели мою тушку, резво рысящую в их сторону. Длинный, очищал палочкой сапоги и не сразу меня разглядел. Зато я его напарник уже удивленно пялился в мою сторону. Паники пока не было - форма делала свое дело. Да и что было паниковать? В 300 метрах, целая толпа солдат или уже сидящая в грузовиках, или готовящаяся сесть. А я пока от всех прикрыт корпусом самолета. Да и туман рассветный сильно помогает. Не дойдя до парочки шагов 20, но уже разглядев знаки различия, достаточно громко, чтобы услышали через шум движка крикнул:

–Господин полковник, помогите!

Вообще то, это был подполковник, судя по всему с адъютантом. Но думаю, он не обидится, если незнакомый штурмбанфюрер его с переполоху повысит в звании. Мой панический вид, похоже произвел впечатление. Подпол расстегнув кобуру, уже смотрит не на меня, а в лес откуда я выскочил. Пять шагов, три…

–В чем дело? Что случилось?

Мда… Как бы тебе ответить…В общем то ничего, только я вас сейчас гасить буду. Вымученно улыбнувшись подполковнику, сказал:

–Спасибо, спасибо…

И ударом в висок, убил адъютанта. Он еще не упал, когда я двинул в челюсть самого подпола. А следующим движением скользнул в открытую дверь к летчику, который только и успел, что вытаращить глаза. Вот с ним надо понежнее. Поэтому достав из-за ремня пистолет, который я заранее переложил из кобуры, вмазал ему стволом под нос и рявкнул:

–Взлетай!

Вообще, точка под носом очень болючая, и летчик на какую-то секунду даже отрубился. Но я его сгреб за шиворот и выдернув у него из кобуры оружие, надавил стволом на один глаз, прорычав прямо в испуганно распахнутый другой:

–Взлетай, а то я тебе глаз высосу!

И оскалив зубы издал громкий шип. Угроза, которую в шутку применял наш повар Степаныч, произвела на фрица мощное впечатление. Малахольный штурмбанфюрер, грозящийся высосать глаз орлу Геринга-это нечто!

–Ну!

Я надавил стволом еще сильнее и летун сломался. Он потянул какой-то рычаг и двигатель прибавил обороты. Самолет медленно покатился. Полковник застрявший в проеме дверцы начал волочится следом. Вот гад! Перекинув пистолет в другую руку, рывком втянул бесчувственного подпола внутрь и захлопнул дверь.

–Взлетай!

Я рычал так, что сам себя испугался. Причем рык этот был - больше от боли. От рывка, рана на боку опять открылась, и китель стал быстро намокать. Пощупав больное место, перемазал руку в крови. Ну что, продолжим запугивания? Продемонстрировав летчику кровавую ладонь, демонстративно облизал пальцы. Он не видел где я ее вымазал и подумав, что это кровь подполковника, которого я в ближайшие минуты начну жрать прямо в самолете, аж взвизгнул.

– На дорогу смотри!

Самолет набирая скорость катился как-то косо. А все из-за того, что наш рулевой, как хамелеон - одним глазом смотрел на мою окровавленную руку, а вторым на пистолет прижатый к его голове. После моей команды, наконец начал смотреть, куда едет и самолет подпрыгнув еще пару раз, оторвался от земли. Блин! Сидеть друг на друге, было очень неудобно. И пусть третий пассажир, большей частью находится на заднем сидении, но все равно было крайне тесно. Перевалив бесчувственное тело назад, сам перелез туда же. Глянув в наклонное окно со своей стороны, обратил внимание, что на аэродроме похищения своего подполковника не заметили. Самолет и так собирался взлетать, поэтому его отлет и восприняли как должное. Конечно, когда найдут труп адъютанта кипеж поднимется, но я буду так далеко, что все эти дела меня будут касаться, так же как и бури на Марсе. *Шторьх* продолжал лететь по прямой, набирая высоту. Куда-то, не туда летим… Найдя на приборной доске то, что при некотором размышлении решил принять за компас, скомандовал:

–Курс 100

Самолетик послушно начал разворачиваться. Ага! Действительно - компас! Как я угадал.

Тут не вовремя замычал подпол. Не глядя, добавил ему на орехи и худой фриц опять впал в нирвану. Летун при этом, только голову в плечи втянул. Так. Похоже, надо его слегка воодушевить. А то он сейчас как зомби - ни одного лишнего движения, без приказа хозяина не делает. Нам же еще передок перелетать. И фиг его знает как лучше это сделать, чтобы не сшибли. Поэтому достаточно спокойным голосом спросил:

–У тебя семья есть?

Летчик даже не понял, что это я с ним разговариваю, поэтому повысив голос, повторил вопрос. Ага, дошло… Воздушный извозчик закивал головой.

–Жена, дети?

–Нет, только мама.

–А невеста есть?

Летчик, опасливо покосившись на меня, опять кивнул.

–Красивая?

–Да, очень!

Хм…похоже начинает приходить в себя. Ну, теперь надо обговорить условия совместного существования, а то вдруг, от общего отчаяния, он свою стрекозу в землю направит. Хотя на камикадзе и не похож, но мало ли…

–Хочешь ее еще увидеть?

–Да…

–Ну в таком случае, слушайся приказов и я тебе гарантирую жизнь. Тебя как зовут?

–Пауль Бергман

– Ну вот видишь как хорошо. Пауль, а у тебя есть карта?

Бергман опять закивал и протянул планшетку. Посмотрев на лист под целлулоидом, я вытащил карту и разложил ее. Надо же как! Маршрут, отмеченный на карте уводил на север. Туда же куда и танки уходили…То есть выходит на центральном направлении, что-то серьезное готовиться. Но это - после разберемся. Хорошо, что на ней, правда на самом краешке отмечена железка, что проходит через Славнинск. Если двинуть вдоль железной дороги, то дальше я нашу базу в Рыжах и сам найти смогу. Объяснил свою идею фрицу. Тот врубился сразу, и после моего повторного психотерапевтического сеанса, с гарантией ему в будущем долгой и счастливой жизни, был готов лететь куда прикажут, но уже с подключением собственных мозгов. Линию фронта пролетели без проблем. Потом немного запутались в железнодорожных ветках, потом нас пытались атаковать две пары наших *Яков* идущие в сопровождении возвращающихся со штурмовки *Илов*. Вот козлики резвые! Есть у вас приказ -охранять штурмовики - так его и выполняйте! А если сейчас, мессеры появятся? Вон, горбатые, уже как далеко ушли! *Яки*, очередной раз проскочив мимо почти стоящего на месте *Шторьха* наконец занялись своим прямым делом. А я вживую оценил возможности этого самолетика. То он удирал на всех парах, то почти останавливался в воздухе, идя километров 60 не больше. На истребителях, просто прицеливаться не успевали. Сам весь мокрый от пота и от крови, так и текущей из бочины нашел в себе силы похлопать летчика по плечу:

–Молодец Пауль! Ты очень хороший пилот!

Бергман даже улыбнулся в ответ. А у меня силы окончательно кончились. Все-таки я земной человек и первое участие в воздушном бою, произвело на меня самое хреновое впечатление. Чуть не обгадился от всех этих кульбитов. Да и от страха тоже…А еще очень было бы обидно, быть сбитым почти на подходе к дому.

Через 10 минут, увидел наконец знакомую водокачку. Показав пальцем, приказал садиться возле нее. Самолет еще подскакивал на кочках, а к нему со всех сторон бежали солдаты, причем какие-то незнакомые. Нас выдернули из тесной кабинки, как репку. В две секунды. Так же быстро повязали, не обращая внимания на мои возмущенные вопли. Только потом стали проявлять удивление - а что это мастистый эсэсовец, так чисто по-русски лается? Пока судили и рядили наконец подъехал офицер на ГАЗоне. Ха! Прохоров из комендантской. Он меня тоже сначала не узнал, но потом ринулся обниматься. Заметив как я от этого скривился, тут же загрузил в машину и приказал рулить в санчасть. Пришлось вмешаться:

– Нет Петя, сначала к Колычеву. За пол часа, со мной ничего не случится.

Когда подкатили, то увидел полковника стоящего на крыльце. Видно он был весь в непонятках, гадая, что там на его задний двор приземлилось. Вот кто узнал сразу, не взирая на чужую форму. Успел даже подхватить мою выпадающую их кабины тушку. Стиснул плечи, слегка потряс и отстранившись, улыбаясь от уха до уха сказал:

–Живой! Живой чертяка! А я и не сомневался! Ты же везунчик, ты всегда возвращаешься!

А потом неожиданно отвернулся. Ну надо же, какой у нас командир оказывается чувствительный! Или это уже старческая сентиментальность? Как будто услышав мои мысли, он опять повернулся и уже твердым голосом сказал:

–Сейчас ко мне с докладом, а потом отдыхать

И только сейчас заметил общий перекос моей фигуры и как я придерживаю бок.

–Ты что-ранен? Санитара!

И подхватив под локоть, опять стал добрым дядюшкой

–Чего же ты молчал, дубина? Сильно зацепило?

–Да нет тащ полковник. Просто крови много потерял. А немцы меня уже заштопали, так что сейчас перевязаться да отлежаться и все.

–Какие немцы? Когда заштопали? Ты что, бредишь? Санитар бл…

Иван Петрович в раздражении оглянулся

–Где эти помощники смерти?!

Тут подскочившие санитары упаковали меня на носилки и трусцой поскакали к санчасти. Вот блин тормоза - даже про машину забыли…Хотя здесь недалеко бежать Метров семьсот. Полковник рысил рядом, озабоченно поглядывая на мою ухмыляющуюся морду. А вот после того, как врачи вдоволь поиздевались надо мной, появился в палате и снова затребовал отчета. Ну отчет так отчет. Только я вначале узнал, как прошел наш спасательный рейд. Оказывается, всех вытащили. В смысле и детей и Окунина. Абаев сейчас в госпитале. А вот группа Грома так и сгинула. Но пока надежда есть, что они сумели отбиться от немцев и выйдут к нашим. Узнав, что меня волновало последние дни, начал доклад. Рассказал все, даже то, что назвал свою фамилию Нахтигаль. Колычев на это обозвал балбесом, но в целом действия одобрил. После чего приказав отдыхать, ушел допрашивать немецких летчиков. Из санчасти, я свалил уже на следующее утро. Точнее меня нагло выкрали Гусев со товарищи. Запугав толстенького капитана - начальника медиков, уволокли чуть ли не вместе с койкой. Их вчера в расположении не было, и вернувшись ночью, да узнав о моем возвращении начали суетиться так, что только прямой приказ полковника их остановил от ночного посещения раненного товарища.

А еще через три недели, все слушали сводки с центрального фронта, где развернулось грандиозное сражение на линии Ромны - Конотоп - Стародуб. Все таки я был прав…Прохоровки не было, она осталась у нас в тылу. Но зато была деревня Масловка, возле которой и развернулось самое наверное страшное сражение этой войны. Тысячи танков, миллионы солдат, сейчас перемалывали друг друга в надежде вырвать победу. Но с каждым днем, с каждой сводкой становилось все яснее - хана фрицам. Не сдюжили они. И их широко разрекламированные *Тигры*, *Пантеры* да *Фердинанды* горели за милую душу сталкиваясь с новыми тридцатьчетверками с 85 мм орудием. А СУшки со своими 100 мм стали просто королевами поля боя, гоняя бронированных кошек. Правда и у нас потери были огромными, но сейчас всем ясно, что уничтожить немчуру именно в этой битве - основная задача. И выполнить ее надо не считаясь ни с какими потерями. От такого, они не очухаются уже никогда. Останется только гнать их обратно и добивать.

12 июля 1943 года был наверное самым поворотным днем в этой войне. В утренней сводке, Левитан сначала сказал, о переименовании фронтов, в зависимости от новых целей, а потом перечислил перешедшие в общее наступление. Западный, Белорусский, 1,2, 3 и 4 Украинские фронты. Очередной раз, опять срывались с насиженного места. Но вот то, что за последний год, с каждым своим перемещением становились все ближе и ближе к Берлину, сильно радовало. Поэтому собирались легко и быстро. Во время сборов нас навестил Окунин. Он проводил таки разведчиков и саперов по своей тропе. И танки по ней прошли почти без проблем. Только три единицы техники было потеряно, но это больше, из-за раздолбайства механиков. Зато укрепрайон был взят быстро и с минимальными потерями. Савелий Игнатьевич зашел попрощаться. И не просто попрощаться, а продемонстрировать новенький орден *Отечественной Войны* 2 степени

–Царские-то награды, за первую войну с германцами, у меня так и сгинули. Еще в гражданскую. Но уж этот то, со мной похоронят…

Старик, с заблестевшими глазами, протер орден рукавом. Хором его начали уверять, что до смерти ему еще далеко, тем более, что он за детей по прежнему в ответе. Мы уже знали, что командарм Игнатьев, договорился с Окуниным, и тот будет жить с Петькой и Таней в Москве ну, соответственно приглядывая за ними. Савелий Игнатьевич после недолгих колебаний согласился, так что теперь, он у нас будет столичным жителем. Отметили и награду и новый статус. Правда старик себя контролировал и напиваться не стал, чем вызвал еще большее уважение присутствующих. А на следующий день мы были уже в пути.

Новое место дислокации было недалеко от станции Новый Буг. Фрицев отсюда выкинули только позавчера и поэтому мы с интересом осматривали оставшиеся следы их пребывания. Следов было много и в основном нехороших. Особенно раздражал, специфический запах немецкого порошка от насекомых, которым провоняло наше новое жилище. Позже, Пучков нарыл где-то порнушный журнал и теперь пребывал в приподнятом настроении. Шарафутдинов, зацепился языками с саперным майором. Сначала они о чем то спорили, а теперь ушли за околицу, испытывать какое-то новое изобретение Марата. Мы с Гусевым, организовали починку слегка разрушенной близким взрывам бани и теперь контролировали процесс. В общем, каждый был при деле. А приехавший к вечеру Колычев, разрушил всю идиллию. По своему обыкновению, сначала дал всем нам транды, а потом остыв пригласил в дом на совещание. Подождав пока все рассядутся, взял карандаш и расстелив на столе карту, начал говорить:

– В общем так, товарищи офицеры. Немцы спешно перебрасывают с запада свежие части и командованию необходимо знать откуда они сняты и главное - куда направляются. Террор - группы уже получили задачу, всеми силами срывать передислокацию войск. Так что от вас не требуется заниматься диверсиями. Для этого есть другие. Сейчас вы будете заниматься своим прямым делом - разведкой. Ну, теперь давайте уточним детали…

И мы склонились над картой…

 КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ