"Попытка возврата (Книга первая)" - читать интересную книгу автора (Конюшевский Владислав Николаевич)

Глава 13

Бабах! С потолка посыпалась бетонная крошка. Марат наклонился прикрывая от пыли котелок, в котором решил заварить чай. Я лежа на большом матрасе неизвестно кем притащенном в наш полуподвал, приоткрыв глаз следил за кашеварящим Шарафутдиновым. Хоть кипятку похлебать, и то дело. Третий день мы воевали без горячей пищи. Хорошо еще вещмешок с сухарями, заныканый хозяйственным Пучковым, не потерялся. А в городе творилось черти что. Слоенный пирог. Да был бы еще город, понятно…Но вот Богодухов городом назвать было тяжело. Непомерно разросшаяся деревня. Хотя и четырехэтажки встречаются. Вот в подвале одной из них мы и отдыхали. А после того, как эта поганая самоходка раздавила нашу полевую кухню отдыхать приходилось на голодный желудок. Правда, долго после этого она не проездила. Леха глядя совершенно круглыми глазами как StuG-III она же Артштурм подмяла под себя кухню, сразу выбросившую в морозный воздух облако пара издал горлом странный звук и не пригибаясь рванул к месту преступления. Похоже, главный желудок нашей группы, впал в полное отчаяние, от перспективы очередной раз остаться голодным. Кричать было бессмысленно и я с Бахой и еще четырьмя незнакомыми пехотинцами понеслись следом, на ходу отсекая от самоходки немецкую пехоту. Пешие фрицы, попав под фланговый огонь сначала заметались, а потом отошли к развалинам церквушки. Пучков же, добежав до медленно ползущего Артштурма, сходу швырнул гранату под гусеницу. Попал удачно- гусянка слетела. А потом, вскочив после взрыва, ловко запрыгнул на броню и сунул в приоткрытый люк две феньки одну за другой. Повезло гаду прожорливому - боезапас не рванул, только из распахнутого двойным взрывом люка к небу поднялся дымок. Добежав до недвижимой самоходки попадали за ней и начали отстреливать немцев, опять полезших от церкви. Но минут через пять, в тылу у фрицев появились наша пехота, и это сразу сбило наступательный порыв немчуры. Человек пятнадцать из них успели убежать, а еще трое пометавшись поняли, что дело швах и побросав винтовки задрали руки. Влепив вечно голодному Лехе, подзатыльник, пошли к нашей кухне. Возле нее уже задумчиво стоял повар Степаныч, успевший во время самоходного наезда вовремя смыться. Пучков, глядя на разлитое по грязному снегу варево, голосом ослика Иа, глядящего на лопнувший шарик, спросил:

–А что это было?

–Гуляш был…

Повар повздыхал, глядя на смятое орудие производства, но потом твердо пообещал что-нибудь придумать. Степаныч был мужиком ушлым и в его способности найти выход, я не сомневался. Правда, вот уже третий день никакого варианта ему не подворачивается…

–Илья, чай будешь?

Открыв оба глаза, увидел подошедшего Марата с дымящейся кружкой

–Спрашиваешь!

Забрав слегка погнутую посудину, грея руки начал прихлебывать кипяток, вспоминая как все начиналось…

Стратег из меня все-таки никакой. Ставка вовсе не собиралась устраивать котел - бассейн всей группе Армий Центр. Проломив оборону, наши за первые два месяца наступления подошли к Курску и Смоленску, только создавая угрозу окружения. Фрицы намек поняли и после того, как под Вязьмой была практически полностью уничтожена окруженная группировка, неспешно откатывались на Запад, правда огрызаясь все сильнее и сильнее. Зато на севере и на юге дела творились гораздо более солидные. Была взята Печенга, Петрозаводск, Выборг, бои шли уже под Псковом. А у нас на юге, Юго-Западный и Крымские фронты сходящимися ударами взяли Днепропетровск и подходили к Полтаве, отрезав таки армию Паулюса от основных сил. Видно планида у него такая. Не мытьем так катаньем кирдык его армии светит. Не под Сталинградом так под Харьковом. До них похоже, только сейчас весь ужас положения стал доходить. Гитлер то, еще осенью развонялся до невозможности и запретил оставлять Харьков. Вот там сейчас и идут основные бои. А так как зима в этом году вообще запредельно холодная, то фрицы оставшиеся без теплого обмундирования потихоньку вымерзают. Да и с горючкой у них напряги. Сдержав два мощных удара немцев, направленные на вызволение неудачливого командующего 6 армией, наши прочно удерживали позиции по реке Ворксла на севере и в районе Кировограда на юге. Тут еще Черноморский флот совершенно неожиданно для всех устроил налет на Констанцу. Левитан в сводке, минут пять только названия кораблей перечислял, что в походе участвовали. Мореманы, пожгли у румын нефтяные терминалы и ушли практически без потерь. Погода была крайне хреновая, поэтому немецкие самолеты и не сумели устроить мстю. Да и на Балтике кстати, началось активное траление немецких минных полей. Похоже, там тоже чего-то готовится.

А в этом самом Богодухове, поначалу было спокойно. Здесь мы и расположились, после того как вышибли немцев из города. Пять дней назад Колычев с Серегой умотали в Москву, то есть Иван Петрович в Москву, а Гусев в Балашиху. Ну а еще через день -началось… Из окружения пыталась пробиться очередная группировка и бои в этом городке, по напряжению стали приближаться к Харьковским, что были в начале зимы. Ей на встречу выдвигался Манштейн, с остатками своих танков, тех что не пожгли во время предыдущих ударов. Но опять застрял. Нарвавшись на бригаду тридцатьчетверок, которые при поддержке новых СУ-85 расколошматили 2\3 немецкой техники, фрицы слегка охренели. *Тигров* у них еще не было, а модернизированные *четверки*, даже с новыми орудиями не могли тягаться с истребителями танков. Зато те, кто остался под Харьковом всеми силами рвались соединиться со своими. Правда не как наши в 41 - разрозненными толпами, зачастую без командования и связи. Немцы и здесь проявляли склонность к орднунгу. Пробивались, не теряя взаимодействия с остальными частями. Поэтому пресечь такие попытки стоили нам большой крови…

Возле лестницы послышались голоса, и в подвал ввалился Степаныч. Все головы сразу повернулись к нему. Повар разгладил усы и гордо оглядев народ сказал:

–Ну что, товарищи бойцы и командиры. Обед доставлен!

Вот так нифига себе! Мы ломанулись на улицу. Там уже вовсю гремели котелками пехотинцы и какой-то незнакомый мужик в немецкой шинели, щедро отсыпал каждому, быстро орудуя большим черпаком. Вот те на…откуда у нас взялась немецкая кухня? Да еще и фриц с поварешкой? Наш повар объяснил, что это он, и ребята со второго батальона после проведения грамотно спланированной и тактически безукоризненно исполненной операции, захватили сей трофей прямо из под носа у немчуры. Тевтонцы, видя что обед тырят прямо изо рта, ломанулись в погоню. Но через квартал, нарвались на плотный огонь засадного взвода и вынуждены были отступить. Бонусом к кухне на колесах, оказался немецкий кашевар. Помощников у него ухлопали, а немецкого шеф-повара Степаныч лично гнал пинками перед собой. И теперь припахав пленного на раздаче, наш героический работник кухни рассчитывал стрясти с него массу разных рецептов, так как немец был не просто человеком прошедшим армейскую школу поваров, а на гражданке работал в ресторане в Мюнхене.

–Степаныч, как ты это у него узнал? Ты же по ихнему ни бум-бум?

– А я все больше жестами…

Наш кормилец, хитро улыбаясь погладил здоровенный кулак. Тут и я разглядел, свежий фингал у фрица под глазом. А вспомнив анекдот в тему, как наши кузнецы раскрыли таки секрет дамасской стали, начал ржать. Узнали они его очень легко- без всяких долгих проб и опытов. А просто подойдя с горячими щипцами к пленному персу, знающему тайну предложили:

–Ну что басурманин - давай рассказывай!

Захлебываясь смехом рассказал анекдот остальным, для доходчивости показывая на Степаныча и заискивающе улыбающегося немца. Тут уже ржать начали все. А что- живые, сытые, чего еще солдату надо? Но с другой стороны примета- кто много смеется, тот потом поплачет - сработала. Этим же вечером, меня чуть-чуть не ухлопали резвые немецкие окруженцы…

В Богодухов подошли свежие части, для уничтожения прорывающейся группы и мы уже было вздохнули с облегчением, но вот нарвались. Причем нарвались на эсэсовцев. Эти козлы воевать умеют и в плен стараются не попадать. Не любят их в плену, до смерти не любят. Поэтому дерутся умело и до последнего. И вот сейчас, возвращаясь в свой подвальчик, в сопровождении группы пехотинцев, повернув за угол большого дома, нос к носу столкнулся с детиной в зимнем камуфляже. За ним виднелись еще несколько фигур. Влепив стоящему передо мной, стволом под ложечку, засадил длинной очередью по остальным. Но отскочить назад не успел… По ноге, как кувалдой влепило и я сразу упал. Боли сначала даже не ощущалось. Сгоряча попробовал вскочить, но нога подогнулась. На этот раз брякнулся на спину. А вокруг уже кипела драка. Наши дернулись вперед, пытаясь вытащить меня, а фрицы ломанулись рассчитывая прорваться. Стрельбы почти не было, потому что все сразу перемешались. В темноте раздавалось только пыхтение, маты, крики да буцкающие удары. Наступивший на меня немец, чуть дух не вышиб, но я ему отомстил, ударив здоровой ногой по коленке. Влепил удачно, потому что этот мамонт упал рядом заходясь в крике. И тут, из пролома, вылезли еще человек десять. Ситуация сразу повернулась не в нашу пользу. Рванув из разгрузки гранату завопил:

–Ложись!

И кинул ее, в молча бегущих к нам фрицев. Бабахнуло хорошо. В смысле кинуть получилось удачно. Прямо под ноги набегающим. Трое упало и в этот момент заговорил ППШ. Баха Абаев, наш следопыт с Алтая садил по нападавшим на расплав ствола. Ввиду маленького роста и субтильного телосложения, он как-то сразу выпал из драки и подпрыгивая возле подъезда, не решался открыть огонь, из опасения зацепить своих. А увидев отдельную толпу фрицев, среди которых не было фигур в наших шинелях и полушубках сразу показал себя во всей красе. Упало трое эсэсовцев, потом еще двое, а потом возле меня упала граната. Немецкая колотушка. Будь не раненным, успел бы к ней подскочить и откинуть- у нее запал долго горит. Но только и смог, что перевалил через себя орущего фрица, которому я ногу сломал, пытаясь хоть как-то им прикрыться. Успел даже крикнуть:

–Граната!

Больше ничего сделать не смог. Взрыва даже не услышал, просто звук, свет, боль и прочие ощущения как будто выключили. И все…

…Больницей пахнет. Интересно - я здесь или уже там? Открыл глаза. Белый потолок. Тихо. Не совсем правда тихо, голоса доносятся, но не разобрать что говорят. Лежу на койке. Посмотрел на право, и увидев висящую на стене тарелку радио понял - я еще здесь. Голова была тяжелая и сильно вертеть ею не получалось. Насколько мог - огляделся. Палата большая, но стоит всего четыре койки. Три из них пустые. А у меня, помимо ноги, замотаны голова и плечо. Сомнений, что я в нашем госпитале, даже не возникало. Немцам было не до раненного русского, чтобы его в плен брать, да еще и до санчасти переть. Попробовал шевельнуть рукой, но в грудь прострелило такой болью, что опять вырубился. Когда очнулся, возле себя увидел бабусю в белом халате и платке. Бабка, узрев, что я лупаю глазами, сразу заулыбалась и поинтересовавшись здоровьем, дала попить. Вот! Оказывается пить сильно хотел, даже когда без сознания валялся. Потом, видя что я начал ерзать, ловко подсунула под меня утку. Лежа, такие дела делать не привык, поэтому минут пять просто лежал, сосредоточенно сопя. Санитарка пыталась подбодрить, но это еще больше отвлекало. В конце концов, попросил бабусю выйти.

–Ой сынок, да ты никак стесняешься? Я конечно выйду, но ты привыкай, своими ногами до уборной, тебе еще не скоро ходить придется.

Да уж…то что заметил еще осенью, теперь предстало во всей красе. Организм стал совсем обычным, со всеми вытекающими отсюда неудобствами. Выходит, что об ускоренном выздоровлении, придется окончательно забыть… После медсестры пришел доктор. Чем закончился бой, он разумеется не знал. Зато знал, что меня привезли с аэродрома и целый полковник ГУГБ НКВД, имел насчет свежедоставленного раненого беседу с начальником госпиталя. Сам госпиталь находится в городе Лиски, а я в генеральской палате, поэтому соседей у меня нет. Из ранений - помимо дырки в ноге, имею контузию и множественные осколочные. В голову, грудь и плечо. Лицо почти не затронуто, и то что глаза на месте - должно меня радовать. А лежу я здесь, уже пятый день. Потом он попросил заткнуться, и воткнув в уши эту хреновину, которую каждый уважающий себя врач таскает на шее, заставил дышать и не дышать. После чего, меня уволокли на болючую перевязку.

…Мда… быть раненым - невыносимо скучное занятие. Тем более, когда валяешься один в палате, где и поговорить не с кем. На просьбу перевести в другую, доктор сказал, что не положено, а медсестра добавила, мол госпиталь в связи с наступлением переполнен, и мне гораздо лучше выздоравливать и набираться сил в тишине, а то в других палатах, из-за криков и стонов раненых, спокойно спать не получится. После этих слов, у меня точно спать спокойно не получилось. Чувствовал себя, эдаким привилегированным снобом. Ныл и канючил до тех пор, пока сразу после нового 1943 года, ко мне не подселили двух соседей. Майора танкиста и подполковника летчика. Танкист с контузией и осколочными, а летун с переломами- неудачно на вынужденную сел. Стало гораздо веселей. Парни оказались компанейскими и время полетело быстрей. Было очень интересно послушать их мнение о новой технике, что у нас что у фрицев. Да и рассказы о геройских похождениях тоже были завлекательны. После того, как я представился штабным, они форся перед *тыловиком* столько лапши на уши навесили, что только глазами хлопал. Правда байки рассказывали мастерски, поэтому слушал с удовольствием. А в начале февраля, танкист вернувшись с перевязки, суетливо подскакивая и радостно чего-то выкрикивая сразу включил радио. Там шло очередное выступление Левитана. Полный разгром окруженной группировки под Харьковом. Около двухсот тысяч пленных во главе с командующим. Ххе!… Паулюсу похоже на роду написано, к нам в плен попасть, как бы история не менялась. И ведь тоже, чин генерала-фельдмаршала получить успел. Ну тем приятней было его захомутать. А вообще на фронтах складывалась очень интересно. Наши взяли Кировоград и на севере шли бои за Витебск. Фронт выгнулся гигантской дугой. То есть, только в центре было достаточно сильное сопротивление. А вот по флангам Красная Армия давила со все нарастающей мощью.

На очередной процедуре, присутствовала стайка выпускниц медицинского института. Когда меня привезли в перевязочную, старшая медсестра, подвела их к моей, взбодрившейся от вида девочек фигуре.

–Обратите внимание, товарищи. Этого раненного оперировал Густав Карлович. У него своеобразный способ *штопки*. Видите, как идут швы? Это немецкая школа.

Четыре девчонки, сунули нос в немецкую школу штопки, а я почувствовал смутное волнение. Потом одна из них, увидев что-то интересное для себя, спросила:

–А шовный материал?

–Тоже немецкий. Во время наступления, к нам попало некоторое количество немецкого медицинского оборудования. Работа с трофейным материалом требует некоторых навыков, а Густав Карлович ими обладает в совершенстве. Поэтому он и взялся их использовать.

Блин! Мало того, что как-то не по-русски залатали, так еще и эти девчонки лезут, щупают дышат… У черненькой, торчащая перед моим носом грудь, только что халат не прорывала! До этого меня только почтенные матроны перевязывали… Смутное волнение, ощущаемое раньше, переросло в видимое беспокойство. Причем видимое невооруженным глазом. Молодые врачихи прыснули, а старшая медсестра, не моргнув глазом сказала, что это нормальная реакция организма и чтобы они привыкали. Обращаясь уже ко мне, добавила:

– Ну что вы насупились? Радоваться надо - вот видите, все работает. Значит контузия на самую важную для вас, мужиков, функцию не повлияла.

Я и сам знаю что не повлияла…Только вот сижу сейчас как дурак, красный и смущенный… Хотя конечно и радуюсь, а то мало ли как бы оно повернулось. Бегал бы как тот грузин в поисках мацони…

Еще через две недели, когда я уже начал чувствовать себя забытым и покинутым, нарисовались Гусев с Шарафутдиновым. Сначала за дверью услышал возмущенный писк медсестры, а потом довольное ржание. Этот смех нельзя было спутать ни с чьим другим. Так только Серега может ржать, после того, как ухватит барышню за филейные части - счастливо и самозабвенно. А через секунду, в дверь скользнул наш подрывник, за которым топал Гусев. Майор орлом оглядел палату и еще с порога начал вопить:

–А вот и наш сокол сизокрылый! Отощал, позеленел, но к сестричкам пристает, мне уже рассказали. Значит все нормально! Жить будешь долго и счастливо!

И мужики осторожно, чтобы не зацепить плечо, принялись меня тискать, попутно выставляя из вещмешка разные вкусности. Потом Серега извинялся, что так долго ко мне вырваться не могли, но я его особенно не слушал. Расчувствовался блин так, что аж отвернуться пришлось. Соседи по палате деликатно вышли покурить, а мужики стали рассказывать последние новости. Их было не так уж много. Судя по тому, что наши группы сейчас разнюхивали обстановку в районе Николаева, то похоже следующий удар будет нанесен именно туда. Рассказали и чем закончился мой неудачный ночной бой. На шум стрельбы, вовремя подтянулись пехотинцы и немцев сумели отогнать. Меня же, сначала отправили в ПМП, а потом, уже в тыл. Как раз успел вернуться Колычев, который очередной раз показал себя отцом-командиром и полетел со мной. Еще рассказали, что в Ярославле и Ульяновске, будут строиться заводы по производству *студебеккеров* и *додж 3\4* Чем наши уломали американцев и что за это пообещали, парни были не в курсе, но строительство уже идет вовсю. Это Гусев в Балашихе узнал от парней, которые новую самоходку курсантам показывали. Совершенно новую. С орудием 100 мм. Но фронте уже несколько раз мелькали *Тигры* и весь наш технический парк сразу стал проигрывать в классе. Что тридцатьчетверки с новым орудием, что самоходки с 85 мм. То есть они, конечно могли бороться с бронированной кошкой, но при этом соотношение потерь было 1-8, причем не в нашу пользу. Давала о себе знать гораздо лучшая оптика а так же запредельная дальность и бронепробиваемость 88 мм дуры установленной на T-VI. Да и в небе появился какой-то новый *Фокке-Вульф*. Вернее его модификация. Валит наши МиГи и ЯКи только шум стоит. Я правда, от соседа летчика про этот самолет уже слышал. Слышал так же и то, что у нас уже пытаются довести до ума новый ЯК с улучшенными характеристиками. Как летными так и в вооружении. Потом Серега хлопнул себя ладонью по лбу и извлек из второго вещмешка форму. Обычную полевую, но с погонами! На ней были прицеплены все мои регалии, которые я во избежание потери, держал у наших радистов. Оказывается, в начале февраля, вышел приказ по армии, о переходе на новую форму и введении единых званий. Погоны были еще огромным дефицитом, но мужики постарались их добыть для меня. Самим не досталось, но о товарище позаботились. Очередной раз растрогавшись, поблагодарил друзей.

–Ну так ведь тебе, как болеющему нужны положительные эмоции. Вот и расстарались.

Гусев подмигнул и добавил:

– Себе мы по приезду тоже добудем, ты не сомневайся!

– Да я и не сомневаюсь. А когда вам назад?

–Епрст!

Серега глянул на часы и начал ускоренно прощаться. После того как они убежали в палату вернулись майор с подполковником.

–Давай мужики, угощайтесь

Я кивнул на тумбочки, на которых горой высились продукты.

–Вот это дело, а то без доппайка ноги можно протянуть! Хорошие у тебя друзья капитан!

Майор потирая руки двинул к вкусняшкам, но потом остановился. Проследив направление его взгляда, внутренне усмехнулся. А разглядывал он мою гимнастерку, аккуратно разложенную на стуле. Там было на что посмотреть. Боевик, Красная Звезда и в заключении - орден Ленина со Звездой. Не хватало только моей, потерянной еще в Крыму Отважной медали. Но и без нее, набор впечатлял. Летун глянув туда же, только присвистнул:

–Говоришь, все больше по тылам отсиживался? Да в штабах? В свете вновь открывшихся фактов возникает вопрос- по чьим тылам отсиживался? А, товарищ капитан?

Рассмеявшись, глядя на ошарашенную физиономию Вити-танкиста, ответил:

–Ну да, по тылам, а по чьим- вы же не уточняли? Ладно не парьтесь, лучше давай порубаем, а то у меня уже слюнки текут

Ну и порубали. Чем бог, в лице Сереги и Марата послал. Пожалели, что запить практически не чем. Но с красивой бутылки трофейной *Граппы* ослабленные организмы развезло конкретно. Так что нам хватило. Мужики меня начали стыдить, за то что их наколол и заставил себя за штабного держать. Я отшучивался. Потом, обсудили введение погон, потом, перспективы продолжения наступления, потом, медсестер Иру и Ларису потом пришел врач и дал всем звездюлей. Прооравшись, забрав вторую бутылку и новую форму, сказав что в палате держать это все не положено. Забирая, разглядел на форме золотую звезду и смущенно хмыкнув, сказал что бутылку отдаст послезавтра, на день Красной Армии. Продукты же заберет медсестра, чтобы не пропали в тепле и тоже выдаст их на праздник.

А еще через месяц, я ехал в лимузине на подмосковную дачу Лучшего Друга Советских Детей. Ко мне, еще за неделю до выписки пришел представитель местного НКГБ и лично в руки дал предписание, обязывающее через 8 дней прибыть в Москву. Получив роспись в корешке, он протянул листок бумаги с номером и сказал:

– Вот мой телефон. Когда будете готовы, позвоните, за вами придет машина, которая отвезет вас на аэродром.

После чего, откозыряв ушел.

Машина, действительно появилась после звонка и доставила к самолету. После не очень продолжительного полета, уже на подмосковном аэродроме, пересел в другую, которая и привезла меня на знакомую фазенду. Всю дорогу думал - на хрена я понадобился главе государства. Сам на встречу не напрашивался и что сейчас говорить, не знаю вообще. К 43 году, мои знания истории, на военном поприще - стремились к нулю. Уж очень сильны были изменения.

Машина подкатила к крыльцу, и я пройдя всю процедуру передачи из рук в руки, дошел до человека из охраны, который проводил к двери. Постучав, выждал несколько секунд и открыл ее, жестом приглашая войти. Надо же, хозяин кабинета, за время прошедшее с последней встречи, совершенно не изменился. Не то что не постарел, а наоборот - бодрее выглядеть стал. С другой стороны - на фронтах все хорошо, с чего бы ему переживать и плохо выглядеть? Сделав положенные три строевых шага вытянулся по стойке смирно:

–Здравия желаю, товарищ Сталин!

–А, это вы товарищ Лисов. Проходите, садитесь.

Дядя Джо, как его называли союзники, улыбаясь указал куда мне приземлиться. Подошел к большому столу, но вот садиться не стал. У верховного была странная привычка - зайти за спину сидящему человеку и оттуда что-то спрашивать. При этом вставать не разрешал, показывая рукой- мол сиди, сиди. И отвечающему приходилось выворачивать шею, чтобы видеть собеседника. Со мной он таких штучек пока не делал, но вот как с другими, таким макаром развлекался - видеть уже приходилось. Поэтому, ну его нафиг, лучше постою, подожду, когда он сам сядет. Тем более, по уставу не положено сидеть, если старший стоит. Вождь, поглядел на мою торчащую возле стула фигуру и неопределенно хмыкнув, уселся первым. Ну, теперь и мне можно. Сталин несколько секунд молчал, а потом издалека начал разговор. Поинтересовался здоровьем и тем, как сейчас лечат в Советских госпиталях. Я даже не знал, что именно рассказывать. Пока бекал и мекал, Виссарионыч, видно приняв решение, прямо спросил - какие у меня предвидения были после ранения. Хм… Он наверное рассчитывает, что после того как Лисова, чуть не ухлопали, тот ему прогноз на 20 лет вперед сразу выдаст. Вроде встряска такая была -круче некуда. Но я уже - практически пустой. Последним из значащих вещей, был атомный проект. Про все остальное, ему уже давно рассказал. Молчание затягивалось, и от этого, почувствовал даже некоторое неудобство. Ну что у нас в 43 году было? Только Курская битва. Но теперь это только название. Будет ли подобное сражение или нет, а главное где, сказать уже не могу. Хотя ситуация, на центральном направлении, очень похожа на то, что было в реальности. Вот только на севере и юге она совершенно другая, так что про Курск можно наверное забыть. Союзники второй фронт, только через год откроют. Что еще может быть?… И вдруг вспомнил! Тегеранская встреча будет! Правда о ней знаю в основном по фильму *Тегеран-43*, но и этого выше крыши хватит. Вот и начал расплывчато вещать, про встречу на востоке, скорее всего в Иране, лидеров трех держав. Рассказал, что именно от ее итогов, будет зависеть открытие второго фронта. Сказал и про то, что Англия собирается его открыть на Балканах, а Америка, которая очень опасается усиления роли Англии согласиться на высадке во Франции. То есть, все друг друга очень боятся. Американцы -сильную Европу во главе с Англией, англичане - сильный Советский Союз во главе со Сталиным. Пыжился, вспоминая, все что было известно. Припомнил даже то, что Рузвельт остановился в нашей миссии, а Черчилль по этому поводу сильно злобствовал. Верховный еще долго меня мучил наводящими вопросами, пытаясь выжать побольше, и кое-что даже, удалось вспомнить еще. В частности, что немцы попытаются убрать глав правительств послав три группы своих диверсантов. Даже камикадзе найдут, который заряженный взрывчаткой самолет согласится направить на здание, где будут проходить переговоры. Только вот пока фрицы будут телится, переговоры уже закончатся.

В конце концов выдохся окончательно. Сталин же, выглядел вполне удовлетворенным, хотя и попенял, что мол раньше конкретики в предсказаниях было больше. Потом он поинтересовался, могу ли я сказать, про будущие события на фронте. Прокрутив в голове варианты, все-таки решил, что грандиозного танкового сражения не избежать. Ведь вся эта накопленная немцами сила еще никуда не делась и обязательно где-то проявиться. Поэтому, встав и глядя прямо в глаза верховному сказал:

–Товарищ Сталин, я точно не могу сказать, но мне так кажется, что летом, скорее всего на центральном направлении немцы попытаются взять реванш. Огромные массы войск, при поддержке авиации и нескольких тысяч новых тяжелых танков, попытаются прорвать нашу оборону. Ситуация будет очень тяжелая. Где и когда конкретно все случиться - не знаю, знаю только что это будет и уже сейчас надо принимать меры. Задействовать разведку, попытаться ускорить поступление в войска новой техники.

Сталин слушал меня внимательно, а когда я закончил сказал:

–Мы предполагали, что-то в этом роде. Конечно, жалко что вы, Илья Иванович, не можете точно назвать место и время наступления, но ведь помимо потусторонних сил, как вы правильно заметили, у нас еще есть агентурная и войсковая разведка.

При этом еще и подмигнул мне ободряюще. Дескать не бзди Лисов - прорвемся. Мигающий верховный настолько выбил из колеи, что смог только глупо улыбнуться в ответ. Потом Виссарионыч как-то быстренько свернул разговор, поинтересовавшись на прощание, не нужен ли мне отпуск, для поправки здоровья. Я ответил отрицательно и тем же вечером уже летел на самолете, по направлению к фронту.