"Агей" - читать интересную книгу автора (Бахревский Владислав Анатольевич)День пирогаУтром на улице было как на праздничной кухне: запахи уж и не питали, а ходили хороводами. Встречные люди хитро поглядывали друг на друга и улыбались. Ведь в каждом доме у каждого очага совершалось вкусное таинство. Из громкоговорителей ясно, чисто, до мурашек, пропела вдруг волшебная труба и пролилась, как золотой дождь, «Песнь петушка», залетевшая на берега Черного моря из-за океанских далей. В школе тоже что-то было не так. Агей сначала не понял, а вошел в класс – наполовину пуст. Ни одной девочки. – Ребята! – ахнул Вова с первой парты. – А ведь Вячеслава-то Николаевича нет… Что будем делать? – А что мы должны делать? – спросил Агей Огнева. – Петь и дарить цветы. Перед классом вышел Борис Годунов. – Братцы! Новую песенку слыхал. Песенка тихая, но главное, припев у нее простой: «Тру-лю-лю! Тру-лю-лю! Тру-лю-лю!» Чтоб у каждого была гитара и – тру-лю-лю! Остальное беру на себя. Прорепетируем. – И, отбивая пальцами ритм по учительскому столу, он негромко запел: Взмахнул руками, и ребята нежданно стройно подхватили: – Хорошо, – похвалил Годунов. — – Тру-лю-лю! Тру-лю-лю! Тру-лю-лю! – Агей грянул вместе со всеми. – Тихо-о-о! – Годунов махнул перед грудью руками. – Теперь о форме одежды. Верх и низ – черный, на груди у каждого алая живая роза. Розы в честь праздника бабки будут продавать по рублю, но уж… разоримся. – Не учимся, что ли, сегодня? – спросил Агей. – Чудак! – засмеялись ребята. – Сегодня День пирога. Годунов скомандовал: – Ребята, по домам! В одиннадцать пятьдесят пять каждому быть за своей партой, без портфеля, но в полном параде. В двенадцать ноль-ноль дверь класса отворилась и три грации с золотыми коронами на головах: Крамарь, Чудик, Ульяна – вошли с подносом, на котором весело громоздились совсем крошечные пирожки. – Отведайте. Откуда только степенность взялась в семиклассниках?! Не через голову друг друга, не гурьбой, без гогота, без воплей, выходили, брали двумя пальчиками, отведывали. – А теперь пожалуйте! Пожаловали. Встали рядком и пошли за девочками в зал. – Вкусно, – шепнул Агей Годунову. – Это же наши девочки! – В голосе Годунова звучала «собственная» гордость. В зале по стенам стояли столы, а на столах!!! Пирог шестиклассниц был в виде толстой румяной свиньи, окруженной множеством румяных поросяток. Семиклассницы ударились в лирику. Седьмой «А» напек «лебедей», «Б» – морского царя в окружении морских звезд. Пирог родного «В» изображал почему-то «Фудзияму». – Наши – во! – толкнул Годунов Агея. Заиграли невидимые гусли, мгновение тишины, всего мгновение, и ребята дружно, не жалея голосов, грянули «Славу». Потом каждый класс выступил со своим номером. «Тру-лю-лю!» седьмого «В», их черные костюмы, их розы очень всем понравились. Цветы мальчики подарили девочкам и учителям. У Агея сердце дрогнуло, когда он подошел к столу своих семиклассниц. Он хотел положить цветы перед Крамарь, но увидал, что у нее в руках уже целая охапка. Он подарил букет Чхеидзе. – А теперь пошли мой цветок дарить, – сказал Годунов, в руках у него была коробка. – Екатерина Васильевна! Она обернулась. – С праздником, мальчики. – Это вам, – сказал Годунов. – Мне?! – Екатерина Васильевна вспыхнула, и ее белые волосы стали еще белее, нежнее. – Что здесь? – Я прямо с горшком, – сказал Годунов, поднимая крышку. – Орхидея! – ахнула Екатерина Васильевна. – Годунов, милый, да откуда же у тебя такое чудо? – Саженец брат привез, а я вырастил. – Какие же вы удивительные у нас! Как мало мы вас знаем! – ахала Екатерина Васильевна. – Бежим! Пировать пора! – шепнул Годунов Агею. Пир был на весь мир. На пиру вдруг объявился Вячеслав Николаевич. – Что-то вас не видно было? – удивилась Валентина Валентиновна. – Я прямо с поезда… Ну, как мои? – Седьмой «В» – это седьмой «В». Между прочим, Снежный Человек сдал историю и аттестован по зоологии. Что-то я этого в ум не возьму. Его надо вроде бы в восьмой переводить, а он и в десятом будет на своем месте. – С Агеем все в порядке, – улыбнулся Вячеслав Николаевич и похлопал себя по нагрудному карману. – Я привез ему вызов в математическую школу. – Да-а, – сказала Валентина Валентиновна не очень-то радостно. – Я вижу, вы довольны. – Ну конечно, доволен. Агей – прирожденный математик. – Хотите ложку дегтя? – Дегтя? Валентина Валентиновна – праздник! – Да я не для того, чтоб испортить… Радость ведь и задумчивая может быть… Агей не один сдал историю. – С Ульяной? – Не угадаете, Вячеслав Николаевич. – Я?! Огнев? – Прянишников. – Камчадал?! – А у Годунова по английскому пять. – Да… – Теперь уже Вячеслав Николаевич задумался. Агей, путешествуя от стола к столу, наконец-то разглядел кулинарное произведение пятиклассников. Это тоже был пирог. С одной стороны солнце, с другой месяц, посредине русский терем с маковками, с золотым петушком на спице. Здесь же с пятиклассницами стояла их классный руководитель – географичка. – Лидия Ивановна! – не сдержал восторга Агей. – Какое чудо у вас! Вот оно, ваше призвание! О, язык! Друг наш и погубитель! Расцветшее было лицо Лидии Ивановны стало острым, носик вытянулся, в глазах заблестели слезы… Все отправились в спортивный зал, на дискотеку. Агей же поднялся по лестнице на второй этаж, но никуда не пошел, остался на площадке. Ему было горько: хотел доброе слово сказать – и обидел. – Ах, вот он где, наш одинокий гений! – По лестнице поднимались Лидия Ивановна и Вера Ивановна, историчка, она-то и приметила Агея. – Как я рада, Богатов, что наша милая школа избавилась наконец от тебя. Агей ничего не понимал, он только видел, что учительница сердита. Они прошли мимо него, и Вера Ивановна сказала, для него сказала: – Лидочка, на всякую грубость реагировать никаких сил не хватит. Они, наши мучители, приходят и уходят, а мы остаемся. И вдруг Лидия Ивановна ответила: – Но он – прав! Он прав, а жизнь моя все равно погублена. Мне из школы сразу надо было бежать, а я толклась в ней, толкусь и до самой пенсии буду тянуть лямку. Агей кинулся вниз по лестнице и столкнулся с Аллой Харитоновной и Вячеславом Николаевичем. – Агей! Поздравляю! – расцвела англичанка. – Тебя приняли в математическую школу! – обнял его за плечи Вячеслав Николаевич. – Ты не рад, что ли? Я по министерствам гонял, по академиям! Агей поднял на учителя глаза. – Мне сказали, что школа счастлива от меня избавиться. – Кто?! – У Вячеслава Николаевича опустились руки. Покачал головой сокрушенно и сердито. – Кто? Агей, кому-кому, а мне так горько с тобой расстаться. Горько. Только математика превыше наших чувств. – Я к ребятам привык, – сказал Агей, опуская голову. – А ты на каникулы приезжай. В наш трудовой лагерь. – Правильно! – просияла Алла Харитоновна. – Агей, куда ты пропал?! На катание опаздываем! – Годунов, Курочка Ряба, Прянишников, взмыленные после танцев, махали ему снизу. – Он вас догонит, – сказал Вячеслав Николаевич. – Ну, так что – рад? Математиком будешь! – Рад, – сказал Агей. – Руку, коллега! – Пожал, как мальчишка, – крепко, до боли. |
||
|