"Скованные одной целью" - читать интересную книгу автора (Тучков Владимир)АППЛЕТ 13. ДЛЯ ДЕЛА И БМВ НЕ ЖАЛКОЗаверещал мобильник. Стрелка, не дождавшись положенного по этикету «Алло», сразу же заверещала в трубку: – С кем ты там, Танцоришка болтливый, треплешься? С девками, небось, крашеными? А я тут спины не разгибаю, я тут стараюсь… – Борщ, что ли, варишь? – прервал её Танцор. – Борщ?! Ты для этого дела себе какую-нибудь дуру найди, волоокую! – Что случилось-то? – Я все узнала. Подвалила сегодня в управу. Такой бизнесвуменшей. Специально сережки с бриллиантами нацепила. Ну, те, которые Весельчак подарил. Говорю, что хочу арендовать домотдыха, который в парке, рядом с конюшней. – Так, так, – оживился Танцор. – И что они? – Ну, поковырялась барышня в бумагах. И говорит, что нельзя. Уже арендован домотдыха. Я спрашиваю: а кто же это меня опередил? Как фамилия, где живет? А это, отвечает барышня, коммерческая тайна. Представляешь, смотрит в глаза нагло и ждет, вдруг ей что-то обломится. – Ну, и? – Обломила я ей полштуки. – Недорого, – сказал Танцор грустно, словно сожалел о том, что наши чиновники столь дешевы. – Ага, недорого! За одну фамилию-то! – Ладно, давай ближе к делу. – Короче, там сидит три О под названием «Нирагон-го». Директор то ли Петухов, то ли Кочетов, у меня записано. Дали адрес. В Текстильщиках. – Так, отлично! – Села я в наш фамильный БМВ и подалась в Текстильщики. – Зачем? – заскрежетал зубами Танцор. – Что за идиотская самодеятельность?! – Затем! Как только подъехала к дому, поняла сразу же, что этот бедолага тут абсолютно ни при чем. Наверно, вытащили у пьяного паспорт, переклеили фотку и все на него оформили. Короче, живет этот самый босс в хрущобе. Посчитала по номерам квартир, так и вообще даже в однокомнатной. – Надеюсь, тут же домой отвалила? – со слабой надеждой спросил Танцор. – Как же! Что я, дура, что ли?! Думаю, а вдруг у него там евроремонт, и ещё четыре квартиры присоединены. Чтобы, значит, жить богато, просторно и при этом тайно. Поднялась на третий этаж… Танцор только простонал. Причем молча. – Звоню в дверь. Открывает совершенно зачуханный мужичок. Спрашиваю: а Нину можно? Нет, говорит, тут никакой Нины. Вот и всё. – Да, – сказал задумчиво Танцор, – этот ларчик так просто не открыть. – Не, но я молодец или как?! – возмутилась Стрелка. – Конечно, Стрелка, ты будь здоров какая чувиха. Крутая. Умная. Ловкая. Я тебя, Стрелка, очень люблю! Очень сильно. – То-то же! – замурлыкала Стрелка. – А как ты меня любишь, это мы вечерком проверим. Кстати, долго вы там ещё торчать будете? – По обстоятельствам, дорогая, по обстоятельствам. Мы, в отличие от тебя, сегодня пока ни черта не сделали. Да ещё Сисадмин, скотина, подшутить решил. У нас чуть крыши не съехали. – Ладно, поосторожней там. Ну, целуй, давай. – Целую. – То-то же. Следопыт оказался человеком слова. Объяснив Илоне суть проблемы, он натравил её на программиста Евграфона. Та обрушила на двадцативосьмилетнего холостяка, не слишком удачливого в сердечных делах, но с красивым именем Йорик, всю мощь своих внешних данных плюс сексуальное обаяние, приобретенное в суровой конкурентной борьбе переходного периода от социализма к коммунизму. Бедный Йорик был обречен ещё до того, как увидел Илону. А увидев, был поражен сразу в несколько областей своей личности – в дух, в рассудок и в гипофиз. Сработано было чисто. Когда Евграфов у своего подъезда выходил из автомобиля, мимо проходила обольстительная девушка, в которой все было прекрасно. Включая зубы. Когда их взгляды встретились, девушка – читатель уже, конечно, понял, что это была Илона – внезапно ойкнула и грациозно упала на асфальт. Евграфов кинулся на помощь. Помог подняться, посочувствовал и посокрущался. Девушка попыталась шагнуть. Однако ей это не удалось. Стон, который она при этом издала, был столь эротичным, что у Евграфова заломило в висках. Ну, а когда она сказала: «Не надо было на меня так смотреть. У вас такая энергетика во взгляде», из Евграфова можно было уже веревки вить. Он вызвался отвезти её в больницу. Однако девушка отказалась, сказав, что перелома, по-видимому, нет. Что просто надо сделать холодный компресс. И через час она сможет самостоятельно передвигаться. Поскольку Евграфов жил именно в этом доме, то было решено делать компресс у него в квартире. Бедный Йорик буквально на руках внес Илону в подъезд, поднял на лифте на восьмой этаж и, отперев бронированную дверь, аккуратно положил больную на диван. Извинившись при этом за царящий в квартире холостяцкий беспорядок. Затем они около двух часов делали холодные компрессы. Ну, а в перерывах между компрессами Илона выведывала у Йорика сведения о его работе. Врал он, конечно, совершенно безбожно, заявив, что работает в филиале крупной британской фирмы –Рзюп РBС, которая занимается внедрением на российский рынок микрокомпьютеров нового поколения. Что дела у филиала идут прекрасно, рынок продаж расширяется в основном за счет городов красного пояса России. Что зарплата у него хорошая, и он смог бы обеспечить достойное существование семье, которой у него пока ещё нет. И при этом по-особому заглянул в глаза Илоны. И, как ему показалось, увидел в них, в самой глубине, дно души, мозаично выложенное разноцветными камешками, на фоне которых резвилась стайка беззаботных серебристых рыбок. Илона, в перерывах между деланием холодных компрессов, при помощи наводящих вопросов пыталась направить бедного Йорика в нужное русло. Однако он, словно уже был женихом, усиленно создавал образ добропорядочного человека. Единственное, что у него удалось узнать, – то, что фамилия менеджера, которому он подчинялся, была Вильнев. Да ещё то, что директор их фирмы настолько могущественный и занятой человек, что никто его ни разу не видел. И что всей работой он управляет исключительно при помощи электронной почты. Еще Илона узнала, что Евграфов – страстный автогонщик, для которого не писаны правила дорожного движения. Именно этим обстоятельством и решил воспользоваться Танцор, чтобы взять за жабры бедного Йорика, который страстно желал присоединиться к стайке серебристых рыбок Илониной души. – Танцор, – позвала Стрелка милдруга, который ушел в кухню ставить чайник. – Весь к вашим услугам, моя королева! – сказал он с большим чувством, решив, что срочно вызван для радостного секса. Уловив интонацию, Стрелка заявила, что не сейчас, а чуть позже. – Вот, смотри, что я в Сети откопала. Что-то совершенно непонятное. Какой-то бред. – Ну, так и плюнь на него, – посоветовал Танцор. – Что ж чужой бред на свой накладывать? Это ведь такой коктейль может получиться… – Нет, но какой-то он очень притягательный, завораживающий. Глянь-ка. Вот на http://….. – Притягательный бред – это опасно, дорогая. Однако Танцор подсел к монитору и начал читать. ИМПРОВИЗАЦИЯ НА МИЛИЦЕЙСКУЮ ТЕМУ Пройдя деревней, стряхнули яблоки, обломали подсолнухи. И в росистые потом уж луга, где жаворонки, гнезда не вьющие, пели, не взирая. За лугами – лесами хрустящими, зверье на версту оповещающими. Но грибы-ягоды не брали, брели на другой конец, переходящий в опушку. И тут одному оперу, на ходу уснувшему, сон приснился про то, что он маленький играет в стогу со спичками, и в ясном небе орел парит, лениво пошевеливая крыльями и оглашая окрестности пронзительным своим воплем, в котором собрана вся скорбь мира неродившихся людей, на которых не хватило… И тут – стоп, детский его, неокрепший покамест умишко натыкается на непреодолимую преграду, непрозрачную, но из-за которой слышны неотчетливые голоса, шепчущие и как будто его зовущие, приманивающие. Он стучит маленькими своими кулачками в твердокаменную стену, и она вдруг начинает потихоньку вначале, а потом все сильнее раскачиваться. Голоса все сильнее, все страстнее зовут-увещивают-подманивают с неизбывной надеждой. Вот уже сфотографировалась маленькая трещина на стене… И тут врывается мать, вся в слезах и стенаньях, хватает его и оттаскивает, несмышленого, от стены, за которой хотят выпить из её драгоценного сынишки душу её нерожденные, её полуторамесячные, её во время абортов ушедшие в неизвестность… Второй опер-мент, в сапогах путаясь хромовых, как одинокий патрон в барабане во время русской рулетки, очищал подноготную от позднейших лингвистических наслоений, загоняя иголки под ногти подследственного: – «Гёссер»?! – О-о-о! «Гёссер»! – А, может быть, «Хайникен»?! – Да-а-а! «Хайникен»! – Или «Бавария»?! – О-о-о! «Бавария»! – Или «Хольстен»?! – О-о-о! «Хольстен»! – Наверное, все же «Пльзеньское»?! – «Пльзенъское»! – Или «Туборг»?! – «Туборг», «Туборг»!.. И так до рассвета, пока аккуратной рукой не впишет в графу «Любимый напиток»: «Жигулевское» пиво завода имени Бадаева». Тут и дежурству конец. Третий опер, весь в портупеях, весь скрипит, словно дуб под ударами крепкого норда. Морда лоснится, по якорю на запястьях и «Казбек» в портсигаре и в крепких зубах. Желваки пробегают, как седые барашки по сердитому синему морю, где безвольный старик, а старуха совсем оборзела. Онс экрана глядит, снятый в фильме, и стучит кулаком по столу так, что чернила из чернильницы выплескиваются в первый ряд зрительного зала, в котором молодые курсанты школы МВД коротают время, свободное от службы, учебы, дежурств. – Ну, что? – спросила Стрелка, когда Танцор, закончив чтение, многозначительно кашлянул. – Типичный экспрессионизм с элементами стеба и фрагментом мистики. – А автор кто? – Этого тебе лучше, Стрелка, не знать. Здоровей будешь. – Не Петр Капкин? – Нет, – испуганно посмотрел Танцор в темный угол. – Не Капкин! На ночь глядя вздумала!.. И, действительно, опасения Танцора были не напрасны. Из кухни донесся звук то ли выстрела, то ли взрыва. Когда пришли с Макаровыми наготове, то увидели на полу две половинки выкипевшего и расколовшегося чайника. Пришлось кипятить чай в кастрюле, что было абсолютно по-капкински. Маршрут, по которому Евграфов возвращался домой, был известен. Было известно и время, когда он закончит работу и сядет за руль своей бешеной девятки. Поэтому Танцор со Следопытом без особого труда встретили его в нужный момент в нужном месте. Пристегнулись ремнями безопасности и надели купленные специально для этого случая мотоциклетные шлемы. Пристроились сзади и пошли, приглядываясь и изучая особенности вождения клиента. Главная особенность заключалась в том, что Евграфов в любой дорожной ситуации поступал не так, как того требуют правила, а в соответствии с интуицией и сидящим в заднице шилом. – Глуп и горяч, – прокомментировал Танцор, рискуя раньше времени вмазаться в какое-нибудь ни в чем не повинное железо. – К тому же паренек, судя по всему, не застраховался на случай гражданской ответственности. Нет сзади нашлепки страховой компании. Большая оплошность с его стороны. – Да, – согласился Следопыт, стукаясь на поворотах о боковое стекло шлемом, – отвечать человеку придется непосредственно, без помощи страховой фирмы. Вышли на Садовое. И тут уж Евграфов начал творить чудеса, перепрыгивая из ряда в ряд, подрезая мерсы, выжимая запредельные ускорения и изнашивая и без того лысую резину. Танцор, предельно цинично матерясь, ждал подходящего момента. Евграфов шел в четвертом ряду. Танцор – в третьем. Заметив, что справа начинает образовываться небольшой просвет, Танцор начал потихоньку притормаживать. Как бы приглашая безумца перескочить из четвертого ряда во второй перед неповоротливым ВМW750IL. И безумец дернулся. Резко и интуитивно. Танцор до конца утопил педаль акселератора. Девятка вмазалась в левый бок ВМW. В то место, где сидел водитель. Сработали подушки безопасности. Посыпались стекла. В ушах стоял звон от легкой контузии и скрежет пытавшейся ползти по инерции машины. Сзади, как и надеялся Танцор, никакого особого кошмара не было. Лишь пара поцелуйчиков на сумму в тыщу баксов. Поскольку Танцор перед началом маневра помигал габаритными огнями. К счастью, особо не пострадал и Евграфов. Поскольку удар был скользящим, то его не закрутило и не вышвырнуло куда-нибудь, откуда есть выход только на тот свет. Евграфов был жив и даже не покалечен. Лишь осколки лобового стекла немного посекли лицо. ВМ\У же представлял собой плачевное зрелище. Вскоре, завывая сиреной и мигая маяком, прилетел товарищ инспектор дорожного движения. Быстро осмотрел место происшествия и, как Истинный профессионал своего дела, безошибочно определил виновного. – А чего он меня не пропустил? – попытался вяло ухватиться за соломинку водитель «Жигулей» девятой модели. – А не хера через ряд прыгать! Для вас же, дураков, правила придумали, чтобы вы друг друга не давили! – совершенно резонно заметил товарищ инспектор. И тут же грамотно составил протокол о дорожно-транспортном происшествии. Для Евграфова это было полное жизненное крушение. Несомненно, денег для оплаты ремонта шикарного автомобиля у него не было. Это было ясно из рассказа Илоны, которая в перерывах между компрессами внимательно изучала его однокомнатную квартирку в типовом доме П-44. Танцор действовал стремительно. В тот же вечер пригласил оценщика из солидной фирмы, который в присутствии бедного Йорика подсчитал ущерб, нанесенный владельцу элитного автомобиля ВМW750IL, стоимость которого до аварии составляла 110 тысяч долларов. Ремонт, необходимый для восстановления машины, был оценен в 45 тысяч долларов. – Будем платить? Или как? – поинтересовался заклеенный пластырем Танцор у перемазанного зеленкой Евграфова. У Евграфова задрожала нижняя губа. Однако он собрал остаток мужества и сказал, что всё сделает через адвокатов. Встреча с адвокатами была назначена на следующий день. На послерабочее время. В парке Сокольники. В офисе, в который Евграфов сам приведет пострадавших. Потому что просто так, без провожатого, туда попасть невозможно. Поскольку в парке отсутствуют улицы и на домах не проставлены номера. – Отлично, – сказал Танцор, положив трубку. – Это упрощает ситуацию. И начал готовить к бою два пистолета. Тем же самым занялся и Следопыт. В 19.10 встретились с Евграфовым на платформе «Маленковская». И молча пошли по тропинке на северо-восток. Евграфов заметно нервничал. Поскольку идти приходилось впереди, подставив двоим незнакомым людям затылок. Через десять минут вышли на берег Яузы. Почему-то совершенно безлюдный в эту пору. Двое адвокатов уже поджидали, сидя на корточках и покуривая. Сигареты держали характерно: большим и указательным пальцами. Поднялись навстречу и сказали, что не дадут в обиду своего клиента. – А лицензия на адвокатскую практику у вас есть? – спросил Танцор. – Разрешите взглянуть. – Есть, всё у нас есть, – осклабился первый. Второй огласил содержательную часть: – Значит так, братаны. Вы на нашего клиента наехали, вам и платить. Десять штук. А то клиенту ездить не на чем. Все понятно? – А если наоборот? – предельно культурно спросил Танцор. – Не понял, – честно сказал первый. – Не мы клиенту десять штук, а клиент нам сорок пять. – А тогда у нас будет уже совсем другой разговор, – сказал второй и вытащил Макарова. Танцор выхватил Стечкина и двумя выстрелами завалил второго. Следопыт то же самое сделал с первым. То же самое и в то же самое время. То есть синхронно и параллельно. Евграфов попытался бежать. Однако был мгновенно схвачен за шиворот крепкой рукой Танцора. – Ну, говнюк, есть у тебя ещё адвокаты? Тот молчал и был близок к обмороку. Для приведения в чувство – не тащить же козла на себе – Следопыт отвесил ему две оплеухи. Подействовало. – А теперь, – деловито сказал Танцор, – в наших общих интересах свалить отсюда по-быстрому. Говорить будем в другом месте. Понял? Евграфов вроде бы понял. Во всяком случае, кивнул головой. – Да, и не дрожи, как овечий хвост, ты нам живой нужен. Если бы хотели замочить, то давно бы уж… Танцор со словами: «Солить их, что ли?» забрал у трупов два пистолета и кинул в сумку. До джипа добрались без помех. В связи с чем Танцор спросил у Следопыта как у бывшего милиционера: – Слушай, там, в органах, рабочий день, что ли, тоже до семи? Следопыт смолчал. Доехали до парка Победы. На всякий случай убрались подальше от Сокольников. Вдруг не все менты разошлись по домам. И оставшиеся на посту затеяли операцию с военно-воздушным названием «перехват». Начал Танцор. Как старший. И как человек, умеющий профессионально нагонять на людей жуть голосом, мимикой, жестами и смыслом. – Ну, господин Евграфов, вы в дерьме по самые уши. С одной стороны, за вами долг в размере сорока пяти тысяч долларов. А это означает, что судебные исполнители оставят вам один лишь паспорт. И, следовательно, вам придется либо бомжевать, что при суровых климатических условиях России не мед с сахаром, либо проситься контрактником в горячую точку. Со всеми вытекающими скорбными последствиями. Ведь нет лишних сорока пяти штук, так? Евграфов, на которого жалко было смотреть, кивнул головой. – С другой стороны, – с садистским наслаждением продолжил Танцор, – по вашей вине только что погибли два охранника из конторы, в которой вы работаете, как я понимаю, за сущие гроши. И эта оплошность, если о ней узнают эти отморозки и их командир, наверняка будет стоить вам жизни. Таковы бандитские понятия. Евграфов уже почти плакал. – Но мы с товарищем генерал-майором, – Танцор кивнул головой на приосанившегося Следопыта, – люди великодушные. Все это тебе, говнюку, можем простить, все можем уладить. Ну, говорить про условия? – Да, да, конечно, – заметно оживился бедный Йорик. – Все будет улажено, если ты прямо сейчас расскажешь нам про свою контору. Абсолютно все, что знаешь. И о чем догадываешься. Понял? – Да, конечно, понял. – Согласен? Евграфов задумался секунд на десять, прокручивая в голове все возможные расклады, повороты и следствия. И согласился. Твердо сказал: – Да! – Отлично. Но вначале мы позаботимся о том, чтобы два трупа не отравляли экологию поймы Яузы. Какой телефон в сторожке? Евграфов назвал. Танцор позвонил и без пауз выдал в трубку следующий текст: – Алло, братаны. Там, на берегу Яузы, двести метров от железки, сокольническая урла напала на двоих ваших пацанов. И замочили, суки. Нехорошо, когда правильные ребята прямо вот так вот лежат. И любой ментяра может их найти. И тогда увезут их в ментярский морг. А для честных пацанов – это самое паскудное место. – Ну, теперь их в печь? – сказал наугад Танцор. И попал в точку. Евграфов кивнул. – Что ты такой неразговорчивый? – вмешался Следопыт. – Давай все подробно рассказывай. И не вздумай врать. Тут тебе и конец настанет. А сначала давай про вашего Вильнева. Это был точный психологический ход. Если знают про Вильнева, то, значит, врать не стоит. |
||
|