"Расхождение" - читать интересную книгу автора (Шеффилд Чарльз)

8

Корабль Луиса Ненды выглядел неповрежденным. И снаружи, и внутри все было в полном порядке. Главный двигатель носил следы перегрузки, но как показали тесты, мог развить мощность, близкую к максимальной.

— Уверена, что перегрузка произошла на орбите Тектона, — сказала Дари. — Я же говорила, что они пытались уйти на полной тяге от той серебристой сферы.

— Да, но ты также сказала, что сфера затягивала их с ускорением в сотни «же», а этого вполне достаточно, чтобы расплющить в лепешку все, что угодно. — Ханс Ребка обвел рукой помещение, находившееся в полном порядке. — Ничего расплющенного я здесь не нахожу.

— Что объяснить совсем нетрудно. — Каллик ползала по полу возле люка и, пощелкивая, что-то вынюхивала. — Если корабль ускорялся под воздействием гравитации или любой другой силы, исходящей от другого тела, то ни он, ни его пассажиры не должны были пострадать. Они находились в невесомости, каким бы большим ни казалось ускорение стороннему наблюдателю.

— А раз корабль невредим, то Луис Ненда и Атвар Х'сиал живы. — Ребка внимательно осмотрел пульт управления. — Двигатели не заглушены, а лишь переведены на холостой ход. Стартовать можно в любую минуту. Это ставит перед нами единственный вопрос. — Он посмотрел на Дари и пожал плечами. — Куда они к черту подевались?

Они тщательно осмотрели «Все — мое». Совершенно очевидно, что Атвар Х'сиал и Луис Ненда здесь были. Однако сейчас никаких признаков их присутствия не наблюдалось, и все скафандры находились в хранилище.

— Господин Ненда точно был здесь, — произнесла Каллик, — более трех дней назад и менее одной недели.

— Откуда ты знаешь?

— Я чувствую его запах. В его каюте, у пульта управления и здесь, возле люка. Ж'мерлия определил бы время гораздо точнее. У него обоняние лучше.

— Вряд ли нам это поможет. Даже если бы Ж'мерлия разнюхал время с точностью до миллисекунды. — С унылым видом Ребка слонялся по просторной кабине, разглядывая расписные панели стен и водя пальцем по великолепному оборудованию. — Насколько мне помнится, Дари, ты говорила, что шар, унесший этот корабль, поначалу был серебристым, а затем превратился в черный…

— Я сказала «превратился в пустое место». Это было похоже на дыру в пространстве.

— Хорошо, в пустое место. Но не мог ли он совершить еще одно превращение? Что мне не нравится на этой, как ты ее назвала. Жемчужина, что ли? — так это правильная шарообразная форма. Сферические планетоиды в природе не возникают. Тебе не кажется, что это та самая сфера, которую ты видела?

— Я уже думала об этом, еще до того, как мы приземлились, но тогда происходящее становится еще загадочней. Нечто поблизости от Гаргантюа во время Летнего Прилива испускает луч, а шар, который я видела, принимает его. Если это — моя сфера, то что же посылало сигнал?

— Ладно, пусть не твоя. — Ребка, казалось, был удивлен ее собственническими интонациями. — Где же тогда они?

— Дай мне минутку. Возможно, у меня есть логичный ответ; понравится он тебе или нет — это другое дело. — Дари села на один из прекрасных диванов Ненды, чтобы собраться с мыслями, и оглядела интерьер корабля, сравнивая его со спартанской обстановкой «Летнего сна».

Разительный контраст. Звездолет Ненды был буквально напичкан незнакомыми приборами и изделиями. Все это было придумано и разработано зардалу много веков назад, задолго до крушения их империи и стало достоянием различных разумных существ, образовавших нынешнее Сообщество Зардалу.

Но особенно красноречиво «Все — мое» говорил о богатстве его хозяев.

Такой роскоши Дари еще не встречала, хотя прибыла из богатого мира. Если Луис Ненда действительно преступник, то его преступления хорошо оплачиваются.

Внутреннее убранство корабля Ненды заставило Дари кое в чем изменить свое мнение о нем. Впервые повстречав Каллик на Опале и Тектоне, она приняла ее за бесправное существо второго сорта, почти за раба этого карелланца Луиса Ненды. Однако апартаменты Каллик на «Все — мое» оказались ничуть не хуже, чем у Ненды, и куда лучше, чем у кого бы то ни было на планетах Круга Фемуса. Каллик имела собственную лабораторию, оснащенную мощными компьютерами и научными приборами, свою спальню, украшенную изысканными и дорогими произведениями хайменоптского искусства.

Даже негодяи заслуживают справедливости. Эту мысль Дари отложила на потом. Возможно, Ненда обращался с Каллик чудовищно (возможно, он и был чудовищем), но увиденное на корабле явно противоречило ее первому впечатлению. Действительно, с Дари Ненда вел себя грубо, развязно и вульгарно, но соответствовало ли это истине или было всего лишь позой?

— Ну? — Ханс Ребка смотрел на нее с нетерпением. Дари с усилием вернулась к действительности и вдруг осознала, что мысли ее потекли в довольно неожиданном и неподходящем направлении.

— Извини, — произнесла она. — Во-первых: Ненда и Атвар Х'сиал были живы, когда корабль здесь сел. Каллик в этом уверена. Во-вторых: ни один скафандр не пропал. В-третьих: воздух на планетоиде пригоден для дыхания. В-четвертых — приемлемо как рабочая гипотеза — планетоид внутри полый. В-пятых: предположим, что внутри планетоида, как и на поверхности, есть какой-то воздух. Резюме: живы Луис Ненда и Атвар Х'сиал или мертвы, мы знаем, где их искать. — Она указала на пол.

— Внутри Жемчужины. — Ханс Ребка мрачнел все больше. — Я тоже так подумал, пока ты сидела здесь и спала с открытыми глазами. Не нравится мне эта идея.

— А я и не говорила, что она тебе понравится.

— Это создает дополнительную проблему.

— Я знаю. Если мы правы, значит, нам надо проникнуть внутрь, а никакого входа или люка мы не заметили.

— При посадке мы и не могли это сделать. — Ребка сел в пилотское кресло. — Еще бы, нас занимало тогда совсем другое. Возможно, проход лежит в сотне метров отсюда, или с другой стороны, которую мы вообще еще не видели.

— Но сидя здесь, мы никогда его не найдем. — Дари поднялась. Ее переполняла какая-то иррациональная энергия. — Знаешь что? Найти бы Ненду и Атвар Х'сиал и врезать им как следует за то, что они пытались убить нас на Тектоне! Но если они мертвы, я все равно хочу отыскать ход внутрь. И ты тоже. Ты убеждал меня, что тебе нет дела до артефактов Строителей, но ведь ты готовился отправиться внутрь Парадокса… А сейчас мы на одном из артефактов. Я изучила их все, тысячу двести тридцать шесть, и я уверена в этом. Пошли посмотрим, что там снаружи. — Дари положила было руку на дископульт скафандра, чтобы переключить его в герметичный режим, но затем остановилась. — Воздух снаружи, похоже, пригоден для дыхания. Я немного попробую его. Следи за мной.

Она двинулась к шлюзу, ожидая, что Ребка прикажет ей остановиться. Вопреки этому, он с восхищением произнес:

— Тебе прямо-таки не терпится сделать не одну, так другую глупость. Сумасшедшая, хоть меня подожди.

— И меня, — произнесла Каллик.

— Насчет воздуха не беспокойся, — добавил Ребка. — Как только мы его проанализировали и получили положительный результат, я перевел свой скафандр на частичную проницаемость. Атмосфера на Жемчужине чудесная.

— А сам назвал меня сумасшедшей. — Дари шагнула в шлюз.

За время, пока они пробыли внутри корабля Ненды, Жемчужина совершил четверть оборота вокруг своей оси. Виднелась лишь половина диска Гаргантюа, а Мэндел и Амарант скрылись за горизонтом. Дари было немного не по себе от ослепительных вспышек проносившихся в вышине обломков и оранжевого сумеречного света. Воздух, лишенный запаха и вкуса, приятно холодил нос и легкие. На выдохе изо рта у нее выходило облачко пара.

Что теперь?

Дари оглядела лишенный каких-либо деталей горизонт и, оставив «Летний сон» за спиной, двинулась внимательно изучая поверхность перед собой. Оказалось, что в отсутствие света Мэндела видимость заметно упала. Даже с помощью видеоусилителей скафандра не удавалось различить предметы за пределами пятидесяти метров.

Дари замедлила шаг. Каллик, обладавшая прекрасными вычислительными способностями, отстала на полсотни метров, и Дари пришлось поработать самой. Радиус планетоида чуть более одного километра; итак, площадь поверхности Жемчужины составляет менее семнадцати квадратных километров. Ясно различать предметы она способна не дальше пятидесяти метров в любом направлении. Предположим, они разделятся и обойдут всю поверхность.

Тогда каждому из них придется пройти более пятидесяти километров, чтобы ничего не упустить.

Не совсем приятно. Ей следовало подумать об этом еще до выхода из корабля. Дари остановилась, чтобы подождать Ребку и Каллик.

— Я передумала. — Она ознакомила их с сутью возникшей проблемы. — Это займет у нас слишком много времени. По-моему, нам следует вернуться и воспользоваться кораблем Луиса Ненды; ему он сейчас все равно не нужен. А мы облетим Жемчужину по низкой орбите на высоте нескольких сотен метров, включив все имеющиеся на борту сенсоры. Все, что обнаружим, — трещины, ходы, люки, отметины — зафиксирует бортовой компьютер, а потом мы обойдем их пешком. Ханс, ты сможешь управлять этим кораблем? Если нет, воспользуемся «Летним сном», хотя аппаратура на нем хуже.

— Уж это точно. Ненда летает первым классом. Я, конечно, сумею вести его корабль, но держу пари, что Каллик способна управлять им не хуже меня.

— Я часто водила его по межпланетным и межзвездным трассам, — сообщила хайменоптка.

— Итак, возвращаемся. — Дари уже поворачивала, как вдруг заметила на горизонте, позади Ханса Ребки, странный эффект. Сначала она подумала, что у нее просто двоится в глазах: кусок горизонта расплылся, а затем поднялся над поверхностью сферы. Тонкий светящийся слой становился все толще и плотнее; то здесь, то там в нем вспыхивали светлые искорки. Именно такой она увидела Жемчужину из открытого космоса. Дари застыла.

С возрастанием интенсивности стали проявляться цветовые оттенки. Облачко превратилось в оранжевый газовый клок возле однородной линии горизонта, распространившийся почти на четверть окружности.

Все время, пока Дари наблюдала за ним, ореол продолжал увеличиваться. Внутренние огоньки заблестели ярче.

— Ханс! — Она показала рукой. — Посмотри туда. Ты видел что-нибудь подобное, когда прежде ходил по поверхности?

Взглянув, он тут же схватил ее за руку и потащил к «Все — мое».

— Нет, не видел. Пойдем. И поскорее.

— Но что это?

— Черт меня побери, я не знаю. За всю свою жизнь не встречал ничего подобного. Может, мы с Каллик слишком увлеклись изучением внутренней структуры, выйдя на поверхность. Вроде как в дверь стучали — мол, привет, вот мы и прибыли. Он все еще держал ее за руку. — Давайте, пошевеливайтесь. Что бы это ни было, но я предпочитаю наблюдать за ним из корабля с включенными щитами. Закрой наглухо скафандр, сейчас именно тот самый случай. И не оглядывайся.

Дари тут же ощутила непреодолимое желание посмотреть назад. Оранжевый туман, разрастаясь, закрыл более трети линии горизонта и значительно приблизился. Каллик не двигалась, но это вовсе не означало, что она останется сзади. Когда ей захочется переместиться, восемь тоненьких ножек хайменоптки перенесут ее на несколько сотен метров в считанные секунды.

— У него дискретная структура, — раздался спокойный голос Каллик в шлемофоне скафандра Дари. — Светлые искорки — это блики от лучей Гаргантюа на мелких составляющих размером не более нескольких сантиметров. Углы отражения постоянно меняются, поэтому они как бы искрятся. Большая яркость вспышек объясняется, по-видимому, тем, что частицы обладают почти стопроцентным коэффициентом отражения. Никаких соединений между составными частями я не наблюдаю.

Когда хайменоптка наконец повернулась, ближний край облака находился уже в двадцати метрах от нее. Тонкие черные ножки стремительно распрямились, и через секунду она оказалась возле Дари.

— Я согласна с капитаном Ребкой. Этот феномен находится за пределами моего опыта.

— И чьего-либо опыта вообще. — «Все — мое» находился уже в каких-то сорока метрах. Дари не удержалась, и вновь посмотрела назад. Они успевали заскочить в воздушный шлюз и закрыть его еще до подхода сверкающего тумана; а с учетом того, что двигатели находятся на холостом ходу, они, скорее всего, смогут взлететь с Жемчужины, прежде чем передний край облака коснется обшивки корабля.

— Спереди! — раздался голос Каллик как раз в тот момент, когда Ребка начал ругаться.

Дари обернулась. Светящийся газ был прямо перед ними, поднимаясь, словно пар, прямо из непроницаемой поверхности Жемчужины. Пока она смотрела на него, он делался гуще, распространяясь во все стороны и создавая зыбкий барьер между ними и звездолетом.

Ребка резко затормозил, и они огляделись. Облако за спиной продвигалось вперед, став уже непрозрачным, а края его раздвигались все шире и шире. Через несколько секунд они сомкнутся с передним облаком, полностью окружив всю троицу.

Каллик двинулась вперед. Ребка закричал ей.

— Каллик! Вернись! Это приказ!

— Цык-цык. — Хайменоптка не останавливалась. — Прошу прощения, капитан Ребка, но этот приказ я не выполню. Не хочу рисковать жизнью людей, когда этого можно избежать. Я буду рассказывать о своих ощущениях, пока смогу это делать.

Каллик ступила в облако. Оно окутало ее тонкие ножки и бочкообразное тело. Очень быстро она превратилась в темное пятно, окаймленное искрящейся полоской.

— Я уже различаю структуру отдельных компонентов. — Ее голос звучал как всегда спокойно. — Они действительно ничем между собой не соединены, каждый имеет собственную форму и может независимо перемещаться. У них определенно кристаллическая природа. Мне они напоминают водяные снежинки — то же разнообразие форм и фрактальная структура. Я ощущаю их давление на скафандр, подобно обычному наружному давлению. А теперь… они внутри скафандра, хотя он включен на полную непроницаемость! Очевидно, они способны проникать сквозь наши защитные материалы с той же легкостью, с какой проходят сквозь поверхность планетоида. Хотелось бы знать, защитит ли от них корабль.

— Теперь снежинки охватили мою грудную клетку и живот. Они ощупывают меня, словно исследуя мое строение, проникают внутрь меня — я чувствую их. Трудно определить их температуру, но она явно не высокая и не низкая. Не ощущаю никакого дискомфорта.

Каллик исчезла из вида. Ее голос ослаб, но затем вновь зазвучал в полную силу:

— Капитан Ребка, вы меня слышите? Ответьте, если можете.

— Слышу тебя хорошо, Каллик. Продолжай рассказывать.

— Продолжаю. Я сделала уже семь шагов внутри облака; оно довольно разреженное, но непроницаемое. Я не вижу ни неба, ни поверхности планетоида. Отмечаю также утечку энергии из моего скафандра, но в пределах, которые я способна скомпенсировать. Одиннадцать шагов. Чувствую небольшое сопротивление моему движению вперед, но недостаточное, чтобы помешать ему. Поверхность под ногами без изменений; никаких проблем с дыханием, мышлением, движением конечностей.

Восемнадцать шагов. Сопротивление движению ослабло. Видимость улучшается, я уже различаю впереди контуры корабля господина Ненды. Двадцать два шага. Вновь вижу звезды. Большая часть облака осталась позади. Я стою на поверхности планетоида и, похоже, перемещение сквозь него никак не отразилось на моем физическом самочувствии. Двадцать семь шагов. Я вышла на чистое место.

Капитан Ребка, покорнейше рекомендую вам обоим как можно быстрее пройти сквозь облако и присоединиться ко мне. Сейчас подготовлю воздушный шлюз к групповому проходу и переведу управление на немедленный старт. Вы меня еще слышите?

— Я тебя слышу. Мы уже тронулись. Встретимся через несколько минут. — Ханс Ребка вновь потянул Дари за руку, но подгонять ее уже не требовалось. Они вместе вошли в поблескивающий оранжевый туман. Дари начала считать шаги.

После седьмого окружающий мир померк. Звезды над головой расплылись и скрылись. Она увидела сотни изящных кристаллов на расстоянии вытянутой руки от собственного лица. Раздался голос Ребки:

— Семь шагов, Каллик. Мы прошли почти треть пути.

Одиннадцать шагов. Небольшие точечные прикосновения ощущались по всему телу и внутри. Так же, как и у Каллик, Дари не могла определить температуру кристаллов. Она чувствовала, как они касаются внутренностей, будто измеряя и оценивая ее. Она поймала себя на том, что задержала дыхание, непроизвольно опасаясь вдохнуть облачко кристаллов. Из-за небольшого сопротивления движение в этом тумане напоминало прогулку под водой.

— Четырнадцать шагов, — раздался искаженный голос Ребки, словно он на самом деле находился под водой.

Восемнадцать шагов. По словам Каллик, в мерцающем тумане уже должен появиться просвет. Дари напряженно вглядывалась вперед, но видела лишь клубящиеся светлые точки. Сопротивление движению нарастало.

Все происходило не так, как предполагалось!

Она с силой рванулась вперед, но поверхность под ее ногами, казалось, перестала оказывать поддержку ступням. Казалось, она превратилась в губку, прогибающуюся под ее весом.

Ей захотелось опуститься на колени и ощупать эту нереальную почву собственными руками, но мерцающие точки сжимали ее все сильнее и сильнее, не позволяя шевелить руками и ногами.

— Дари? — Она едва расслышала голос Ханса Ребки в шлемофоне, какое-то слабое подобие звука, доносившегося издалека, сквозь треск статических разрядов.

Она попыталась двинуться. Бесполезно. Она была в полном сознании, но не могла пошевелиться, зафиксированная в одном положении, словно муха в куске янтаря. «Только не теряй голову! — мысленно твердила она себе. — Не поддавайся панике».

— Ханс! — попробовала она позвать его, стараясь не выдать своего страха. Старания не имели смысла, поскольку ни единого звука издать она не смогла; до нее тоже не доходили никакие звуки, даже постоянные статические потрескивания исчезли. Давление кристаллов на тело ослабевало, но двигаться она все равно еще не могла. Искрящийся туман сменила абсолютная темнота.

— Ханс! — То был беззвучный крик. Страх охватил ее. — Ханс!

Она вслушивалась и ждала.

Ничего — ни звука, ни света, ни прикосновения, вообще никаких ощущений, даже боли. Неужели вот так исчезает живое, погружаясь во вселенскую тьму? Неужели смерть, которой удалось избежать на Тектоне, настигла ее здесь?

Дари ждала и ждала.

Внезапно ей подумалось, что индивидуальный ад после смерти именно таков: полное сознание, вечная жизнь и абсолютная невозможность двигаться, видеть, говорить, слышать и ощущать.

Каллик, пройдя невредимой сквозь кристаллический туман, имела все основания полагать, что Дари Лэнг и Ханс Ребка способны сделать то же.

Она слышала, как Ребка произнес: «Семь шагов. Каллик. Мы прошли почти треть пути». Это звучало вполне удовлетворительно. Она услышала сообщения на двенадцатом и четырнадцатом шаге.

Очередной сигнал не поступил; однако еще до того, как она забеспокоилась, стена искрящегося тумана изменила свое поведение, разбившись на множество вихрей и ввинчиваясь в твердую поверхность. Она терпеливо ожидала появления людей из клубов тумана.

Туман рассеивался, но знакомые человеческие очертания не появились. Когда туман полностью исчез, пространство перед Каллик оказалось пустым.

Она бросилась вперед со скоростью, которую хайменопты развивают только в случае смертельной опасности. Преодолев за две секунды сто пятьдесят метров, она остановилась. Если принять во внимание черепашью скорость людей, то за прошедшее время Ханс Ребка и Дари Лэнг не ушли бы далеко.

Каллик выпрямилась во весь свой рост и напрягла все свои глаза.

Она увидела над горизонтом Гаргантюа, увидела корабль Луиса Ненды, а позади него «Летний сон», почти скрытый кривизной поверхности планетоида. И все.

Каллик осталась одна на пустынной поверхности Жемчужины.