"Расхождение" - читать интересную книгу автора (Шеффилд Чарльз)

19

Сторожевое чутье, запрятанное где-то глубоко в подсознании Ребки подсказало ему, что он видел в баке. Ничего подобного он прежде не встречал, но кожа покрылась мурашками, а волосы на затылке встали дыбом.

— Что с тобой, Ханс? — снова спросила Дари. — Ладно, хватит. Дай и мне посмотреть.

Она потянула его за рукав скафандра. Что-то в его напряженной позе подсказало ей, что здесь происходит нечто, необычное, и он не собирается сходить с места. Она притиснулась ближе и впилась глазами в иллюминатор.

Некоторое время глаза привыкали к слабому освещению. Пока она таким образом адаптировала свое зрение, в мозгу пронеслась яркая и отчетливая мысль: «Осторожнее! Это стазисный бак! Внутри и не должно быть света, вообще никакого. Не должно быть, пока бак находится в стазисном режиме. Что же происходит?»

Когда она наконец стала видеть, все мысли разом покинули ее. Не далее, чем в трех футах от ее лица, находился огромный глаз размером с ее растопыренную ладонь. Этот небесно-голубой шар был полностью закрыт веком. Он располагался на выпуклой голове темно-синего цвета, шириной более метра. Между далеко разнесенными глазами злобно торчал клюв, имевший загиб вверх и достаточно большой, чтобы запросто схватить и раздробить человеческую голову.

Остальная часть тела вытянулась во всю длину бака; но дальше Дари смотреть уже не требовалось.

— Зардалу. — Слово это шепотом слетело с губ, вырвавшись помимо ее воли.

Стоявший рядом Ханс Ребка пошевелился. Тихо сказанное слово вывело его из транса.

— Да, уж. Скажи мне, что я сплю. Их нет на свете. Больше нет.

— Он жив, смотри, Ханс, он шевелится.

Любопытство ученого в Дари Лэнг снова начало брать верх. Зардалу истребили в рукаве несколько тысяч лет назад, однако они все равно оставались галактическими пугалами, хотя все, что было о них известно, — это лишь теории, мифы и легенды. Подробностей не знал никто — ни их психологию, ни историю их эволюции, ни их привычки. Никто не мог сказать, каким образом головоногие, первоначально морские существа, ухитрились выжить и научиться дышать на суше.

Внезапно Дари осознала, что на последний вопрос способна ответить. Она заметила медленное волнообразное движение перистальтики, пробегающее вдоль всего тела существа. Наверняка зардалу дышали, используя тот же принцип, который применяется обычными морскими головоногими для реактивного движения; только вместо забора и выброса воды зардалу совершали то же мускульное движение для забора и выброса воздуха.

А как они двигались? Она внимательно посмотрела на тело. Верхняя часть представляла собой цилиндр с закругленным верхом, от которого тянулось вниз сплетение гладких мускулов. Глаза и клюв располагались на метр ниже. Под клювом виднелась длинная вертикальная щель, окруженная эластичной мышечной тканью. Разницы в ширине между головой и туловищем не наблюдалось, но под этой длинной ротовой полостью находилось ожерелье из, сумок с круглыми входными отверстиями, около шести дюймов в ширину, кольцом опоясывающее тело. Дари разглядела бледно-голубые овалы различных размеров, выступающие из стенок сумок. Вдоль тела, удлиняя его, раскинулись перепутанные толстые конечности, также бледно-голубого цвета. Видно было, что они достаточно сильные, чтобы на них ходить, несмотря на несколько широких перепонок, соединяющих их в самой толстой части. Два щупальца имели расщепленные, похожие на тонкие веревки концы.

Если этими отростками можно управлять независимо, подумала Дари, то способность зардалу к манипуляции выше, чем у любого человека и, вообще, у любого живого существа в рукаве.

Она ощутила неприятный страх. Зардалу внушали ей ужас, но в то же время она понимала, что они красивы. Красота эта порождалась функциональным совершенством их тел. В них все говорило о физической силе и ловкости. Единственной аномалией являлись перепонки, опоясывающие верхнюю часть щупалец.

— Зачем нужны эти складки, Ханс? — прошептала она. — Они не могут служить физической подпорой. Тебе не кажется, что они предназначены для деторождения, или для хранения запасов пищи, или же как оружие?

Ханс Ребка все еще смотрел на медленные волнообразные движения, прокатывающиеся по телу зардалу.

— Дари, этого не должно быть. Это невозможно. Помни — это стазисный блок. Все там должно замереть, даже само время, а эта штуковина дышит. Посмотри на ее глаз.

Тяжелое веко чуть-чуть затрепетало. Вскоре кончик одного из щупалец дрогнул и согнулся на несколько сантиметров.

Ребка отпрянул от бака.

— Дари, этот зардалу не в стазисе, может, он в нем и был, но только несколько часов назад, а сейчас он начинает просыпаться. Понятия не имею, сколько времени уйдет на его реанимацию, но Посредник, наверное, включил ее, как только мы прибыли. Он сказал, что было «всего лишь две» формы, и я решил, что он имеет в виду нас двоих. Но теперь, похоже, он имел в виду две разумные формы — человека и зардалу. Необходимо найти его и расспросить. Вероятно, он не представляет, кто такие зардалу.

Он уже переходил от одного бака к другому, быстро заглядывая в каждый.

— Везде одинаково. Все начинают просыпаться.

Он поспешил к пищевому блоку и принялся охапками вытаскивать все еще замороженные пакеты, рассовывая их по карманам. Дари поразило, что даже в такой ситуации он способен думать о еде. Сама она сейчас не смогла бы проглотить ни крошки.

Он нетерпеливо повернулся к ней.

— Ну, давай же.

Дари с неохотой подчинилась. Это противоречило всем ее принципам: оставить нечто совершенно неизвестное, вокруг чего изломано столько копий в многочисленных дискуссиях по всему рукаву. Возможно, Ханс прав, предположив, что Посредник понятия не имеет, кто такие зардалу; правда, то же само можно сказать и о людях. Существуют лишь гипотезы и теории, но никто не знает ничего определенного. И ей, только ей представилась такая уникальная возможность…

Лишь одно заставило ее последовать за Ребкой: страх, от которого все внутренности смерзлись в ледяной ком, когда она впервые увидела темно-синюю кожу и округлое тело. Ей не хотелось оставаться с зардалу, пусть даже лежащим без чувств.

По мнению всех специалистов, люди никогда не встречались с зардалу. Великое Восстание произошло раньше, чем человек вышел в космос. Но существовали и иные сведения о древних временах, нежели те, что хранились в банках данных. Что-то в глубинах памяти Дари подсказывало, что встречи происходили, но задолго до начала письменной истории человечества.

Причем, это были кровавые и беспощадные столкновения. Когда-то давным-давно, зардалусские разведчики обратили внимание на Землю. Их что-то остановило, прежде чем они успели колонизировать ее. Но не первобытные люди, а, скорее всего. Великое Восстание. Десятки разумных рас и сотни планет навсегда исчезли в пламени этой революции. Ничего не подозревавшая Земля спаслась благодаря их самопожертвованию, а зардалу были уничтожены.

Или почти уничтожены. Идя вслед за Хансом, Дари вдруг почувствовала, что вся дрожит. Он прав. Они должны найти Посредника и предупредить его, даже если сами не вполне уверены в том, о чем предупреждают.

Добраться до него, полагали они, чрезвычайно просто. Они вошли в его тело и с тех пор не покидали его. Следовательно, они все еще находились внутри Посредника.

Но Дари сомневалась. Она больше не доверяла собственным чувствам. Залы, в которых находились стазисные баки, слишком велики, чтобы уместиться внутри Посредника. Похоже, Строители творили с пространством и временем такие вещи, о которых нынешние обитатели рукава и мечтать не могли. Посредник в этот момент, чего доброго, находится за тысячу световых лет от них.

Подойдя вслед за Ребкой к дверям комнаты — тем же самым, в которые они вошли меньше часа назад, она оглянулась. Громадные гробы по-прежнему молчаливо высились в центре зала, но теперь, когда она знала их содержимое, это молчание воспринималось как зловещее затишье, предвещающее скорую угрозу. Дари было немного не по себе, но покидать эту комнату все же не хотелось.

Как только они миновали первую раздвижную дверь, а затем вторую, она сразу же поняла, что предчувствие ее не обмануло. Снаружи все изменилось. Они вышли вовсе не на безграничную равнину, где повстречались с Посредником, а в мрачную комнату с серыми стенами. И вместо пустого пространства с высоким потолком или мешанины паутин, кабелей, сетей и перегородок, как на Жемчужине, Ханса и Дари окружали сотни кубов цвета слоновой кости, различающихся по размерам: начиная с таких, которые легко было бы унести под мышкой, и кончая громадинами, во много раз превосходящими человеческий рост. Кубы были раскиданы по полу прямоугольной комнаты, словно брошенные великаном игральные кости.

Никакого движения. Никаких признаков Посредника.

К удивлению Дари, после внимательного изучения нового помещения Ребка подошел к двум небольшим кубикам и стал их рассматривать. Они стояли бок о бок и доходили ему до колена. На один из них он сел, вытащил из кармана упаковку, развернул ее и стал внимательно изучать находившийся в ней тонкокожий фрукт.

— Он все еще немного холодный внутри, — сказал он через некоторое время, — но привередничать нам не приходится.

— Ханс! Вспомни о зардалу! Мы должны разыскать Посредника.

— Хорошо бы. — Он откусил маленький кусочек, прожевал его и поморщился. — Не слишком вкусно, но лучше, чем ничего. Послушай, Дари, я не меньше твоего хочу найти Посредника и поговорить с ним. Но как? Я надеялся, что мы все еще находимся внутри него, и поэтому рассчитывал встретить его, выйдя наружу. Не сработало. Это самое странное место, какое мне только доводилось видеть, да и ты вряд ли чувствуешь себя здесь в своей тарелке. Ты видела размеры артефакта, когда мы приближались к нему. Можно весь остаток жизни искать здесь кого-то, но если он сам этого не захочет, мы никогда его не найдем.

Дари вспомнила гигантскую конструкцию, увиденную ими перед последним броском, и ее хрупкие ответвления, тянущиеся на миллионы километров. Ребка прав. Ее и глазом не охватить, а уж искать здесь кого-то… Но ведь надо что-то предпринять…

— Ты предлагаешь просто сидеть и ничего не делать?

— Нет. Я бы охарактеризовал наше положение другими словами: когда не знаешь, что делать, не делай ничего. Я же собираюсь поесть и тебе советую. — Он похлопал по лежавшей рядом коробке. — Прямо здесь. Ты же ученый, Дари. Сама подумай. Мы понятия не имеем, где сейчас Посредник, или каким образом искать его. Мы даже не знаем, как попасть туда, куда мы хотим; я имею в виду топологию этого места. Но если ты спросишь меня, где, по-моему, может находиться Посредник, я скажу, что он здесь, там, где нас оставил. А если ты спросишь меня, как нам лучше провести время, я бы предложил следующее. Нам необходимо поесть и отдохнуть, наблюдая при этом за происходящим в комнате с зардалу. Мы, конечно, могли бы есть и там, но при виде этих баков у меня кусок в горло не лезет.

Человеческие слабости у Ханса Ребки? Дари вовсе не была уверена, что наконец-то убедилась в их наличии. Она села на белую коробку с красивыми морозными узорами на стенках. Верх куба был слегка теплым на ощупь. Под ее весом он прогнулся на доли дюйма — как раз настолько, чтобы было удобно.

Возможно, в Ребке вообще не было никаких слабостей. «Когда не знаешь, что делать, не делай ничего». Эту фразу, пожалуй, должна была произнести она — ученый, отдавший своим исследованиям двадцать лет жизни. Но сейчас именно она испытывала неодолимую потребность делать хоть что-то — все равно что. Это Ребка, прирожденный искатель приключений, сотни раз уходивший от неминуемой гибели, мог спокойно сидеть и отдыхать.

Дари откусила кусочек холодного фрукта. Надо есть. Она съела. На вкус он показался слегка вяжущим, с зернистой структурой, и немного жестковатым. Никаких последствий. Здесь Ребка тоже оказался прав. Действительно, их не стали бы тащить сюда только для того, чтобы отравить или уморить голодом. Хотя — как они могут судить о мыслительных процессах чужаков, если все случившееся после их прибытия к Гаргантюа, выглядело абсолютной мистикой?

Она съела еще три кусочка незнакомой пищи. Ее желудок по-прежнему не выказывал никаких отрицательных реакций, но ей все же хотелось чего-нибудь горячего. Зябко здесь как-то. Поежившись, Дари переключила скафандр на более высокий уровень непроницаемости. Она уже хотела попросить еще фруктов, как вдруг увидела, что Ребка выпрямился и озирается по сторонам. Она проследила за его взглядом, но ничего не обнаружила.

— Что там?

Он покачал головой:

— Не знаю. Только… — Он вгляделся в дальний конец комнаты. — Чувствуешь? Я думал, мне показалось. Оттуда дует — и все сильнее.

Сквозняк. Дари поняла, что ощущает его уже некоторое время. Прохладный ветерок дул в спину, развевая его волосы и мягко касаясь ее скафандра.

— Откуда он?

Однако Дари уже знала ответ, несмотря на то, что Ханс мотал в замешательстве головой. В дальнем конце комнаты она заметила какую-то вихреобразную структуру. Там темнел, словно мутная вода по стеклу, растекался по полу вращающийся воздушный цилиндр. Он превратился в колонну, тянущуюся до самого потолка. Она вскочила и схватила Ребку за руку.

— Ханс, нам надо выбираться отсюда — он все усиливается.

Вихрь втягивал в себя все новые массы воздуха, и по комнате понесся самый настоящий ветер. Кто знает, какой силы он достигнет? Если он будет усиливаться, то ее и Ханса попросту свалит с ног.

Он кивал, стараясь не говорить против ветра. Держась друг за друга, они стали пробираться к двери. На выходе Ребка обернулся.

— Подожди секунду. — Ему пришлось кричать ей прямо в ухо, чтобы она его расслышала. — Он все крепчает, но начинает собираться. Смотри.

Вращающийся цилиндр сжимался. Вначале его диаметр был около пяти метров, а сейчас не превышал размаха рук. Его сердцевина уплотнилась и потемнела, став маслянисто-черной и непрозрачной. Рев ветра вырос до такого уровня, что резал уши.

Дари отступила в дверной проем. Сила ветра была ужасающа. Казалось, еще немного, и эта черная колонна сорвется с места. Дари потянулась, чтобы оттащить Ребку назад, и вцепилась в его скафандр. Вой бешено крутящегося смерча становился все выше и выше.

Она дернула Ребку, он потерял равновесие и повалился назад, припечатав ее к закрытой двери.

В это самое мгновение все кончилось. Ветер прекратился, звуки смолкли.

В комнате наступила абсолютная тишина; затем в этом жутком молчании раздался хлопок, не громче того, что производит вылетевшая из бутылки пробка. Вихрь поменял цвет на кроваво-красный и начал исчезать.

И тут тишина нарушилась более основательно. В редеющей сердцевине крутящегося столба стала проступать фигура. Человеческая фигура.

Это был Луис Ненда. С лицом желто-зеленого цвета, голый по пояс, он размахивал руками и ругался на чем свет стоит.

Маленькая черная сумка, всегда бывшая при нем, болталась на груди. В двух шагах за ним, беспомощно раскинув все свои шесть ног по полу, появилась слепая Атвар Х'сиал.

В прошлом, на Тектоне, они были врагами. Ненда и Атвар Х'сиал пытались убить Дари Лэнг и Ханса Ребку, и Ребке, естественно, хотелось отплатить им той же монетой.

Тридцать тысяч световых лет внесли в их отношения некоторые коррективы. Они приветствовали друг друга, словно давно не видевшиеся братья и сестры.

— Так где мы, черт побери? — спросил Луис Ненда, как только его тошнота прошла, позволив ему произнести что-то кроме ругани.

— Очень далеко от дома, — сказал Ребка.

— Я знаю, провалиться мне на этом месте, но где?

После обмена информацией — тем немногим, что им удалось узнать, — Дари поняла, что ее собственное путешествие было прогулкой по сравнению с тем, что пришлось испытать двум вновь прибывшим.

— Встали-поехали, — рассказывал Ненда. — Поехали-встали, и так всю дорогу. — Он громко рыгнул. — Одну минуту задницей вперед летишь, другую — назад. Пропади оно пропадом. Если б у меня в кишках хоть что-то болталось, я бы обблевался. — Он помолчал. — Ат говорит, с ней обстояло не лучше. А вы, значит, добрались без проблем? Выходит, нас доставили сюда четвертым классом и малость растрясли.

— Но зато быстро, — сказал Ребка. — Судя по всему, вы с Атвар Х'сиал вылетели с Жемчужины через несколько дней после нас. Нам казалось, что путешествие заняло лишь несколько минут, хотя неизвестно, сколько времени мы пробыли в «нигде» между перебросками.

— Ну мне, например, показалось, что мы летели несколько недель. — Ненда опять рыгнул. — Гры. Вот так-то лучше. Тридцать тысяч световых лет говоришь? Далековато от дома. Это будет тебе уроком, Ат. Жадность до добра не доводит.

— Она может вас понимать? — Дари глядела, как, испещренная наростами и отверстиями, часть широкой груди Ненды трепещет и пульсирует в такт его речи.

— Конечно. По крайней мере, когда я пользуюсь наращением. Я обычно одновременно произношу все вслух, потому что так проще. Но Ат воспринимает все. Смотри. Ат, ты меня слышишь?

Слепая белая голова кивнула.

— Тебе следовало бы тоже приделать наращение, чтобы болтать с Ат и другими кекропийками. — Он пристально посмотрел на грудь Дари. — Только помни, я не хочу, чтоб испортили такие хорошие сиськи.

Ничтожная доля симпатии Дари к этому карелланцу моментально испарилась.

— На вашем месте, Ненда, я бы поберегла свое красноречие. Как только мы вернемся в рукав, вас отдадут под суд. Советник Грэйвз уже запротоколировал наши показания.

— За что? Я ничего не делал.

— Ваш корабль обстрелял нас, — произнес Ребка. — После Летнего Прилива вы пытались уничтожить «Летний сон».

— Я? — Ненда ткнул себя в грудь. — Ты уверен, капитан, что это был я, а не кто-нибудь еще? Я и слыхом не слыхивал ни о каком «Летнем сне». Не помню, чтобы я вообще стрелял. Это совсем не в моих правилах. Ат, как думаешь, мы стреляли по какому-нибудь кораблю? — Он сделал паузу. Кекропийка не двигалась. — Ни в коем случае. Видишь, она согласна со мной.

— Она так же виновна, как и вы!

— Ты хочешь сказать — так же невиновна.

Лицо Ребки потеряло обычную бледность.

— Черт с тобой, я не стану дожидаться, пока мы вернемся домой. Я имею право предъявить обвинение прямо сейчас, так же, как и советник Грэйвз. — Он шагнул к Ненде.

Тот не двинулся с места.

— У тебя наверное с головой не все в порядке. Тоже мне, важная шишка. Ну, давай, арестовывай, только скажи: куда ты собираешься меня посадить? Может, ты запрешь меня там с твоей подружкой? Мне это понравится. Ей тоже. — Он восхищенно осклабился. — Как думаешь, малышка? Со мной ты получишь столько удовольствия, сколько никогда не получала с ним.

— Не заговаривай мне зубы. — Ребка сделал еще шаг, оказавшись с Нендой лицом к лицу. — Хочешь убедиться, что я могу тебя арестовать? А ну-ка, скажи еще что-нибудь в этом роде.

Ненда повернулся к Дари и подмигнул ей:

— Видишь, как он сходит с ума, когда кто-нибудь еще хочет кусочек?

Он наблюдал за Ребкой краем глаза и отдернул руку, когда тот попытался схватить его за запястье. Оба застыли, ненавидяще глядя друг на друга.

Дари глазам не верила. Она никогда прежде не видела, чтобы Ребка терял хладнокровие, да и Луис Ненда раньше был лишь холоден и циничен. Что с ними случилось? Напряжение? Усталость?

Нет. Она видела выражение их лиц. Они стремились одержать верх друг над другом, словно два петуха на навозной куче.

Именно так ведут себя люди в примитивных мирах. Если рассказать об этом дома, на Вратах Стражника, все решат, что это из-за нее.

Дари схватила Ребку за правую руку.

— Прекратите! — закричала она. — Вы, оба. Вы ведете себя как дикие животные.

Они не обратили на нее внимания, но Атвар Х'сиал протянула вперед две передних конечности, обхватила каждого за пояс и без видимых усилий подняла в воздух. Через секунду-другую она опустила их на пол, но продолжала удерживать на расстоянии.

Слепая голова повернулась к Дари, а хоботок развернулся и издал тихий свист.

— Знаю, знаю, — ответила Дари. — Они прямо как звери, не так ли? Подержи их еще пару минут. — Она расставила руки, как будто разводя мужчин в стороны. Ее слов Атвар Х'сиал могла и не понять, но этот жест наверняка будет ей ясен.

Дари встала между ними.

— Послушайте меня, вы, оба. Не знаю, кто из вас больший дурак, но свое идиотское состязание вы продолжите позже. Я хочу сказать вам только одно слово. — Она сделала паузу, ожидая, пока они не обратят на нее внимание. — Зардалу! Вы слышите меня? Зардалу!

— А? — Руки Луиса Ненды все еще тянулись к Хансу Ребке. Теперь он их опустил. — О чем ты говоришь?

Дари жестом указала на дверь за собой.

— Вон там. Четырнадцать зардалу.

— Туфта! Зардалу уже нет тысячи лет. Их истребили.

— Парень, ты ведь не в рукаве. Ты в тридцати тысячах световых лет от плоскости галактики. Там в комнате стоят четырнадцать стазисных баков и в каждом зардалу. Живые.

— Не верю. Никто никогда не видел зардалу, ни живого, ни сушеного. — Ненда повернулся к Хансу Ребке. — Ты слышал? Она шутит?

— Нет, не шутит. — Ребка поправил скафандр. — Это правда. Они лежат в стазисных баках, но неизвестно, сколько еще это продлится. Когда мы видели их, стазис уже заканчивался.

— Так ты затеваешь со мной драку, когда там просыпаются зардалу? И меня еще называют дураком! Да это ты настоящий сумасшедший.

— Что? Я затеваю драку?

Дари вновь встала между ними.

— Вы оба сумасшедшие, будьте вы прокляты. Опять начинаете? Если так, то, надеюсь, Атвар Х'сиал достаточно хорошо все понимает, чтобы треснуть вас головами и вбить в них хоть каплю рассудка.

— Она-то понимает. Уж она-то треснет. — Ненда пристально посмотрел на закрытую дверь. К нему вновь вернулась его холодная невозмутимость. — Зардалу, значит. Не знаю, что вы мне тут заливаете, но лучше сходить туда всем вместе. Я расскажу Ат, что здесь происходит. Она, как и я, хотя… никогда не поверит, пока сама во всем не убедится.

Он повернулся к Атвар Х'сиал.

— Ладно, кончай, Ат. — Серые наросты запульсировали в такт его речи. — Эти двое шутников говорят, что там лежат зардалу. Ты меня слышишь? Их четырнадцать, в стазисе, но живых и уже шевелящих пальцами. Я знаю, я знаю.

Кекропийка откинулась на задние лапы, свернула антенны и спрятала хоботок в складчатый мешочек.

— Ей не нравится то, что она услыхала, — произнес Ненда. — Она говорит, что кекропийцы не боятся ничего во вселенной, но образы зардалу являются частью ее расовой памяти. Плохой частью. Никто не знает, почему.

Ханс Ребка отодвинул первую из дверей.

— Будем надеяться, она так и не узнает, почему. Предлагаю вам с Атвар Х'сиал держаться немного сзади — на всякий случай.

Он открыл вторую дверь. Дари, вздохнув, задержала дыхание, но тут же с облегчением выдохнула. Большие пятиугольные призмы лежали на прежних местах, молчаливые и закрытые.

— Все в порядке. — Ханс Ребка двинулся вперед. — Вам нужны доказательства? Они здесь. Загляните туда.

Ненда осторожно подошел к иллюминатору на торце стазисного бака и заглянул внутрь. Через несколько секунд он протяжно вздохнул.

— Я знаю, — тихо сказал Ребка. — Впечатляет, а? И пугает тоже. Надо найти способ опять включить стазисное поле, прежде чем они проснутся и попытаются выбраться.

Луис Ненда покачал головой.

— Не знаю, в какие игры вы здесь играете, капитан Ребка и профессор Лэнг. Чувствую только, что в очень глупые. — Он отошел от длинного ящика. — Там есть еще тринадцать, в которые можно заглянуть, но готов поспорить, что они точь-в-точь как этот. — Он обернулся к Дари. — Они пусты, радость моя. Пусты, как голова дитронита. Что ты на это скажешь?