"Стена" - читать интересную книгу автора (Робертс Адам)

Глава 8

Тигхи отправился в полет на следующий день, и в день, который последовал за ним, а также на третий день после своего первого вылета. Каждый раз, когда Тигхи стоял на краю мира, страх проникал во все поры его тела. Он приказывал себе не смотреть вниз, однако ничего не мог с собой поделать. Его глаза опускались, словно подчинялись тем же законам притяжения, что и физические тела. Там, под ногами, находился мир, вечный и незыблемый, который простирался бесконечно вверх и вниз до того предела, пока каменная поверхность не скрывалась в тумане облаков, и все уменьшалось на расстоянии и становилось голубым. Одного взгляда в бездну хватало, чтобы ребра Тигхи сжимались вместе, как пальцы в кулаке, сердце начинало прыгать и колотиться, во рту появлялась неприятная сухость, в ушах звенело, а волосы на голове вставали дыбом.

Однако каждый раз Тигхи переступал край, шагая навстречу полуденному воздушному потоку, поднимавшемуся вверх, и змей на его спине начинал трепетать и поднимался. И каждый раз, когда это происходило, Тигхи плакал – плакал по-настоящему от радостного возбуждения.

Чем ближе он сходился с Ати, тем больше убеждался, что нижнестенщик владеет имперским языком не так хорошо, как ему казалось раньше. То, что Тигхи воспринимал как безупречное выражение, в действительности было неправильным с точки зрения синтаксиса. Однако сам Ати, несмотря на всю свою странность – странный вид и запах, особые повадки и привычки, – начал казаться Тигхи простым и неприхотливым парнем, настроенным дружелюбно по отношению к нему. Знакомым и близким.

Однажды утром, обещавшим очень яркий и солнечный день, когда платон рассредоточился по уступу для выполнения растягивающих упражнений и движений тайши, Тигхи собирался с духом и обратился к Уолдо.

– Командир? – произнес он. Его голос дрожал больше обычного, и это смущало юношу. – Командир?

– Тигхи, – пробурчал Уолдо.

Он ремонтировал сломанную перекладину змея. В правой руке у него был старый потрескавшийся горшочек из пластика, из которого он подливал клей в место перелома.

– Я хочу уйти, несколько дней, – сказал Тигхи. – В полевой госпиталь.

Уолдо ничего не ответил. Изуродованное лицо оставалось совершенно непроницаемым. Все его внимание было сосредоточено на сломанном змее. Обмотав склеенное место лыком, Уолдо прислонил змей к стене и спросил:

– Ты больной?

– Нет, командир.

– Сломанные кости?

– Нет, командир.

– Полевой госпиталь предназначен для этого.

– Там работает человек. Его звать Вивре, командир. Он вылечил меня после моего падения. Он мне отец. Я люблю его.

При этих словах Уолдо внимательно посмотрел на Тигхи своими глубоко посаженными, немигающими глазами небесно-серого цвета. Их взгляды встретились.

– Ты любишь его, – повторил Уолдо бесцветным голосом.

– Он мне отец, я люблю его, – нерешительно повторил Тигхи. – Я люблю его, отца.

– Нет, Тигхи, – сказал Уолдо, встав с земли на ноги. – Ты не можешь пойти туда. Наш день очень плотный, и мы не можем найти время для твоих прогулок. – Он хлопнул себя ладонями по овальному животу. – Теперь я твой отец, и ты должен любить меня. Ты должен любить меня, или мне придется снова побить тебя.

Затем он вдруг расхохотался и удалился пружинистой походкой, оставив Тигхи в недоумении и растерянности.

Как-то вечером, когда оба приятеля, сидя в некотором отдалении от остальных флатаров, поедали вечерний рацион, Тигхи спросил:

– Ати, это война?

Ати всегда очень серьезно относился к приему пищи и, уделяя этому процессу все свое внимание, как правило, был глух и нем ко всем внешним раздражителям. Вот и на сей раз он не стал отвечать на вопрос Тигхи, пока тщательно не пережевал и не проглотил последний кусочек мяса, после чего еще провел указательным пальцем по внутреннему краю миски и облизал его. Лишь после этого Ати произнес:

– Что ты говоришь, варвар?

– Война.

– Что насчет войны?

– Против кого мы война?

– Не говори: мы война, – сказал Ати, самодовольно ухмыляясь. Он обожал исправлять синтаксические ошибки Тигхи, хотя сам не слишком хорошо владел имперским языком и говорил на нем с запинками. Однако ему нравилось выступать в роли знатока по отношению к тому, кто говорил на имперском языке еще хуже. – Скажи: «Мы воюем».

– Против кого мы воюем? В этом воюем?

– Против кого мы воюем в этой войне? – еще раз поправил его Ати. – Ты полный невежа, если не знаешь, против кого мы воюем.

Тигхи поднес миску ко рту и стал вылизывать ее. Несмотря на то что язык у него был длинный, он никак не мог достать до самой середины. Ати подался вперед и стукнул по миске костяшками пальцев так, что она ударила Тигхи по переносице.

– Дерьмоед! – завизжал Тигхи и, бросив миску, щелкнул Ати прямо в лоб.

Ати рассмеялся, и Тигхи ответил ему улыбкой, однако в следующую секунду оба юноши стали с тревогой озираться по сторонам. Им вовсе не хотелось, чтобы Уолдо обратил на них внимание.

– Итак, – повторил Тигхи. – Против кого мы воюем?

– Ты невежа! Каждый знает, против кого мы воюем.

– Я – принц, – фыркнул Тигхи. – Ты – дерьмоед.

– Прошу прощения, ты принц, – произнес Ати, отвесив Тигхи насмешливый поклон.

– Скажи мне!

Ухмылка исчезла с лица Ати.

– Мы ведем священную войну, – сказал он, внезапно посерьезнев. – Это священная борьба. Так написали все три Папы. К востоку от нас на стене живет могущественная нация тьмы. Она носит название Отре.

– Отре, – торжественно произнес Тигхи.

– Они – зло. Они лишают глаз всех детей мужского пола, потому что почитают эль-даймона.

– Кто такой эль-даймон? – спросил Тигхи, придя в ужас. Ослеплять детей?!

– Это враг Бога, дьявол.

– Дьявол.

– Да, но дьявол – женщина. Женщина-дьявол, и отре почитают ее. Она приказывать им выкалывать глаза всем мальчикам, детям их врагов и отрезать их члены. Они берут двух детей-мальчиков и отрезают два пениса. Затем убивают одного мальчика и молятся женщине-демону, эль-даймону. – Ати был доволен тем впечатлением, которое он произвел на Тигхи, и потирал руки, хитро посматривая на собеседника. – Они убивают одного мальчика-ребенка и сбрасывают его мертвое тело с мира. Затем они берут два пениса, – и Ати для пущей убедительности пошевелил двумя мизинцами, – и вставляют их в глаза другого мальчика-ребенка.

Тигхи изумленно ахнул:

– В глаза?

– В глазные впадины. В дома для глаз, где были глаза. На нашем языке мы говорим «гнаж».

– Глазницы, – сказал Тигхи.

– Да, – нетерпеливо подтвердил Ати. – Они вставляют пенис в гнаж таким образом, что кончик каждого пениса торчит оттуда как глаз. В конце каждого пениса есть маленькая дырочка, правильно? Небольшой кружок. Это зрачки.

– Зрачки, – повторил Тигхи.

– Поэтому кончик пениса похож на глаз. И каждая женщина в Отре имеет юношу-раба. Его держат на привязи, на веревке, за шею. Вот так, – Ати для наглядности ущипнул себя за адамово яблоко, оттянув кожу двумя пальцами, – и они водят их с собой весь день.

– Ужасно!

– И если наши ребята попадут к ним в плен, они поступают точно так же и с ними. У мужчин они иногда отрезают яички и вставляют в гнаж.

– Неужели это правда? – спросил Тигхи, широко раскрыв глаза.

– Истинная правда, – ответил Ати и откинулся спиной к стене с довольным видом. – Это священная война, и мы распространим власть Империи на этих варваров, этих женщин-дьяволов.

– Мы будем воевать с их армией?

Ати презрительно фыркнул:

– У них маленькая армия. Бои идут за Сетчатым Лесом.

– Их армия состоит только из женщин?

– Что?

– В их армии нет мужчин?

– Нет, почему же. – Ати замялся с ответом и нерешительно добавил: – Нет, их армия из мужчин, я думаю.

– Но у них нет глаз!

Ати покашлял немного и сказал:

– У некоторых мужчин есть глаза. Наверное, у многих. Однако они злые люди, и мы уничтожим их!

– Злые люди, – повторил Тигхи.

– Да. К востоку отсюда находится Сетчатый Лес.

– Что это такое?

– Это огромный лес, не деревья, а… мы говорим «аш». – Он растопырил пальцы обеих рук наподобие когтей и потряс ими в воздухе. – Он простирается на много миль по поверхности стены мира. Отре живут по другую сторону. Мы двинемся туда через Сетчатый Лес и будем сражаться с Отре.

Следующим утром, в то время как платон отрабатывал упражнения, которые начинали походить на ритуал, явился Уолдо и встал перед цепочкой курсантов. Это было необычно, и стройный ритм движений, которые все выполняли в унисон, вскоре поломался.

– Дети! – пролаял Уолдо.

Он держал что-то за своей спиной.

Парень, стоявший сзади Тигхи, незаметно протянул вперед руку и, ухватив Тигхи через одежду за кожу внизу спины, дернул изо всех сил. От неожиданности Тигхи громко вскрикнул. Мгновенно покраснев, он тут же замолчал. Уолдо на мгновение задержал на нем свой взгляд, и у юноши язык словно примерз к нёбу, однако через пару секунд глаза командира скользнули дальше.

– Сегодня вы полетите в Паузу.

Наступила абсолютная тишина. Раньше Тигхи никогда не слышал этой фразы, хотя значение слова ему было известно: перерыв во времени, момент ожидания. Впервые он услышал, чтобы это слово было использовано как существительное. Интересно, подумал он, что за штука. Тут Уолдо достал из-за своей спины причудливой формы коробку, и Тигхи на время забыл о Паузе.

– Это мои инвигораторы зрения, – объявил командир. – Вы знаете о них. Благодаря им я могу видеть вас, даже если вы будете находиться в Паузе. Через них я могу видеть каждого из вас.

Он помахал странным черным предметом, явно видавшим виды, в воздухе. Тигхи следил за движением руки командира, как загипнотизированный.

– Летите в Паузу, вы, несчастные земляные черви, обжоры! – продолжал радостно неистовствовать Уолдо. – Вы бойцы! Так дайте же бой своим страхам! Кое-кто из вас знает это, но многие еще в неведении. Все вы должны приобрести навык полетов в Паузе. Там странный воздух, и вы должны приспособиться к нему. Небо там не такое, как здесь, и потому вы должны соблюдать осторожность. Но вы полетите!

Все двинулись было к своим змеям, однако Уолдо опять остановил их.

– Эй вы, все! Будьте повнимательнее, не рискуйте зря! – крикнул он.

Командир казался очень возбужденным, можно было подумать, что он боялся чего-то. У Тигхи тоскливо засвербело пол ложечкой. Новое задание вселяло в него страх. Что же представляет собой Пауза?

– А ну, шевелитесь! Живее, живее, вы, сонные мухи! – завопил Уолдо.

Тревога и волнение вдруг сменились более привычным для него раздражением.

И тогда парни и девушки, вдруг засуетившись, стали поспешно разбирать свои змеи и застегивать на себе ремни. Все это они проделывали молча. Хмурое молчание было отпечатком предстоящего полета.

Тигхи оказался рядом с Мулваине.

– Мы – воины, – сказал он высокому худощавому юноше.

Мулваине удивленно взглянул на него:

– Что ты сказал?

– Мы начинаем войну с Отре, – сказал Тигхи.

Мулваине опять посмотрел на Тигхи:

– Ты странный парень, небесный мальчик. Вся стена знает об этом.

– Это нация женщин, – произнес Тигхи. – Там злые женщины.

Мулваине откашлялся и затянул потуже каждую петлю.

– Где ты слышал это, ты, мешок с дерьмом?

– Я слышал также, что они отрезают мужчинам члены?

Мулваине презрительно сплюнул.

– Этого я не слышал. Зато слышал, что они заставляют своих отцов и матерей поедать самих себя. Отрезают сначала ногу или еще что-нибудь и готовят. В тюрьме, где сидят их отцы и матери, просто нет никакой другой еды, и этим несчастным ничего не остается, кроме как есть свое собственное мясо.

У Тигхи глаза полезли на лоб.

– Отцов и матерей тоже?

– Конечно.

– Но ведь в той стране матери – принцы!

– Что?

– Папы в той стране. Папы – это матери, женщины, – сбивчиво стал объяснять Тигхи.

Мулваине опять сплюнул.

– Никогда не слышал об этом. Однако слышал, что они сажают своих родителей в тюрьму и отрезают им ноги и руки. Затем варят это мясо и оставляют своих матерей и отцов без всякой другой еды, как я уж говорил. Им больше нечего есть! Они либо будут есть самих себя, либо умрут от голода! Это муове, действительно муове, это плохо.

Они стояли на уступе. Вскоре им предстояло опять шагнуть в бездну, и сейчас услужливое воображение Тигхи рисовало отвратительные сцены зверств, совершаемых Отре.

Взмах ножа – и на землю падает отрезанный пенис. Мужчины и женщины без ног и без рук, жадно впивающиеся зубами в то, что еще совсем недавно было их собственной плотью. Какой ужас!

– Мулваине, – обратился он к соседу, – а что такое Пауза?

– Сам увидишь, – хмуро ответил тот.

И они шагнули вперед, в пустоту.

Край мира остался за спиной, и, как всегда бывало в таких случаях, Тигхи испытал прилив мучительной эйфории, когда ветер напряг свои невидимые мускулы и поднял его в воздух. Шум ветра ворвался в уши, ощутимо давя на барабанные перепонки. Восходящий поток был порывистым и неустойчивым, и змей сильно вибрировал, что в значительной степени ухудшало видимость. Тигхи все же смог развернуться и увидел под собой уступ. Затем сделал еще один круг, и в поле его зрения попали другие курсанты платона, взлетевшие со стены.

Повернув влево, Тигхи набрал высоту и, лавируя между нисходящими и восходящими потоками воздуха, стал догонять товарищей. Вскоре он поравнялся с основной массой платона и сосредоточил все свое внимание на поддержании безопасной дистанции между собой и ближайшим змеем. Строй змеев удалялся все дальше и дальше от стены.

Через некоторое время Тигхи пришлось подняться по спирали, и он увидел, насколько далеко они оказались от стены. Среди сливавшихся друг с другом форм – квадратов и клиньев, полукругов и линий, серых, коричневых и зеленых – уже невозможно было различить ни уступ, на котором базировался платон, ни отрог. Тигхи напряг все свое зрение и подумал, что ряд крошечных точек – это скорее всего калабаши на своих стоянках у пирсов на выступе, хотя полной уверенности в этом не было.

Отсюда Тигхи хорошо видел, какой плоской была стена над военным лагерем – сплошное бороздчатое пространство серого цвета, испещренное также серыми пятнами, но более темного оттенка. Оно являлось естественной верхней границей Империи, ограничителем ее роста. Пустошь. Если только Империя не станет расширяться на запад или восток и найдет другой путь наверх в обход этой пустоши, по утесам и уступам, переходящим один в другой и соединенным тропинками. Тигхи просто не представлял, как иначе подняться по стене. Конечно, они могли подняться в калабашах, однако о том, чтобы доставить в их корзинах большое количество людей, продовольствие и стройматериалы, нечего и думать.

С содроганием сердца Тигхи осознал, что теперь эта же пустыня отделяет его от дома. Но значит, тогда он может угнать свой змей и, поднимаясь все выше и выше, если, конечно, ему удастся оседлать постоянный восходящий воздушный поток, доберется до своей деревни.

Воздух становился все холоднее и холоднее. Впервые Тигхи оказался на столь значительном удалении от плоти стены. Посмотрев вперед, юноша увидел перед собой весь платон.

Описывая круги, он начал набирать высоту, чтобы затем круто спуститься с нее с ускорением и догнать платон. При этом Тигхи не переставал размышлять. Возвратиться домой? Но к кому? К деду? К постоянным побоям и издевательствам? К человеку, который наглым обманом лишил его наследства? В деревню, где люди умирали от голода и откуда ушли почти все его лучшие друзья, потому что были слишком бедны, чтобы остаться? А самое главное – вернуться туда, где уже нет его па и ма. Кто же мог ждать его там? Только Уиттерша. Только красивая Уиттерша с ее чудным лицом и телом. Однако она, наверное, уже вышла замуж за кого-нибудь и теперь потеряна для него навеки.

Такой ход мыслей завел Тигхи в тупик, в болото отчаяния и безысходности. Меняя положение своего тела в подвеске, Тигхи начал маневрировать и опять занял свое место в строю. Нельзя впускать в свою голову эти мысли. Нужно думать о чем-то другом.

В этот момент впереди начали происходить события, которые заставили Тигхи на время забыть о своей душевной боли. Змеи, летевшие первыми, вдруг отскочили назад, словно натолкнулись на какое-то невидимое и непреодолимое препятствие. Они один за другим резко разворачивались и уходили вниз, по пологой кривой с немыслимой скоростью. От предвкушения встречи с чем-то необычным у Тигхи по коже поползли мурашки. Они были у Паузы.

Остальные змеи также по очереди подлетали к невидимому барьеру, внезапно отскакивали назад и падали вниз. В голове Тигхи ожили все старые детские представления о природе вселенной. Он вспомнил, как там, в своей деревне, сидел на уступе, уставившись в небо. Вспомнил, как к нему пришла мысль о том, что небо – это другая стена, более чистая и легкая стена; стена из света и воздуха, воздвигнутая тем же Богом, который сложил кирпич на кирпич и построил стену мира, одев ее землей и наполнив жизнью. Это была другая стена, которая удерживала воздух, чтобы он не растрескался в разные стороны и божьи люди могли дышать, могли жить в пространстве между стенами.

Прибыл ли он на место? Что же такое Пауза – подход к чистой голубой стене из неба?

Воздух был холодным, как лед.

Тигхи пристроился за последним змеем, двигаясь под углом, чтобы погасить скорость. Если это огромная голубая стена, то он никак не хотел врезаться в нее. Тигхи попытался отвернуть немного в сторону. Интересно, подумал юноша, а что, если сначала пролететь мимо и посмотреть, какова поверхность этой стены. Однако он ничего не увидел; казалось, небо здесь было бесконечным, бездонным – ни малейшего облачка, которое могло бы испортить эту чистейшую голубизну, и только яркое, желтое, жаркое солнце, светившее справа.

Затем внезапно Тигхи оказался вверх ногами, и у него появилось неприятное ощущение внизу живота. Он не мог понять, что случилось, почему он перевернулся. Тело находилось в том же положении относительно рамы и системы ремней. Однако затем Тигхи почувствовал – и это казалось невозможным, – что скользит в воздухе в обратном направлении спиной вниз. Он кувыркался и падал. Солнце вращалось вокруг головы и слепило глаза, которые ничего не могли разобрать. Далекая стена вдруг вздыбилась, словно желая опрокинуться на него, а затем оказалась под ним.

Оцепенение продолжалось всего несколько секунд, после чего Тигхи пришел в себя и, энергично работая телом и руками, выровнял змей и перевел его в крутое пикирование с поворотом. Сделал круг, поймал восходящий поток и частично компенсировал потерю высоты.

Оглядевшись вокруг, Тигхи увидел, что его товарищи не смогли сохранить прежний строгий порядок. Их разметало по всему небу. Тигхи пролетел рядом с одним из них, так близко, что ему захотелось дотронуться до него рукой и спросить – что же случилось в конце концов? – однако это было бессмысленно, ибо свирепый свист ветра заглушил бы любые его слова. Затем юноша опять погасил скорость и, паря в воздухе, отчетливо увидел, как с уступа стартовал еще один змей. Он летел с большой скоростью и довольно быстро покрыл расстояние до Паузы. Однако и его постигла та же участь. Казалось, какая-то невидимая рука схватила его, перевернула и отбросила в сторону.

Тигхи не испугался происшедшего с ним. Он по-прежнему был в воздухе, ну а в полете его никогда не покидало чувство уверенности в своей безопасности. Это не поддавалось объяснению. Когда Тигхи стоял на самом краю уступа, ощущая под ногами надежную, прочную землю, беспредельный страх населял его; предстоящее падение отнимало у него способность нормально мыслить. Однако когда оно происходило, когда с миром его больше ничего не связывало, все начинало подчиняться логике сна или мечты. Только центробежные позывы в животе, только холодный ветер, проносившийся мимо, говорили о реальности его опыта. Во всем остальном это было похоже на волшебные, свободные галлюцинации.

Тигхи опять развернул свой змей в направлении Паузы и собрался с духом. Какое-то время он не ощущал ничего, кроме собственного стремления вперед, но затем в воздухе внезапно послышался какой-то звук, похожий на свист, и сила притяжения изменилась. Тигхи продолжал лететь, но почему-то спиной вниз. Перед ним открылась совершенно иная перспектива. Теперь он видел только небо. Затем змей заплясал и отскочил назад. Перевернувшись несколько раз через голову вместе со змеем, Тигхи повернул его на пятьдесят градусов, но избежать падения ему не удалось.

Змей начал быстро вращаться вокруг продольной оси, и Тигхи пришлось напрячь все тело, чтобы остановить вращение и подчинить аппарат своей воле. Это было так трудно, что он даже вспотел, несмотря на очень холодный воздух. В конце концов полет опять стал управляемым. Когда Тигхи сориентировался и определил свое положение, других змеев его платона уже не было видно. Тогда он направил свой змей к стене и так летел некоторое время, пока не нашел сильный, восходящий поток и не стал подниматься по спирали вверх. Вскоре он увидел несколько змеев.

Через некоторое время Тигхи поднялся еще выше и занял удобное положение, из которого мог наблюдать за тем, как несколько змеев пытались войти в Паузу. Они подлетали к ней, их скорость снижалась, а затем начинали кувыркаться в обратном направлении. Один змей – Тигхи, естественно, не мог разглядеть, кто его пилотировал, – набрал огромную скорость, круто спускаясь с высоты, и врезался в Паузу. Ему удалось пролететь в ней довольно значительное расстояние, а затем змей завалился набок, словно собирался пикировать. Однако по необъяснимой причине он несколько секунд продолжал висеть не двигаясь в таком неестественном положении, после чего начал двигаться в обратном направлении, словно кто-то медленно тащил его за невидимую веревку назад к стене, туда, где находился Тигхи.

Сделав несколько кругов, Тигхи подошел поближе к этому змею и стал наблюдать за ним. Он приближался, двигаясь под неправильным углом. Затем внезапно развернулся лицом к Тигхи и круто пошел вниз. Пытаясь последовать за ним, Тигхи начал снижаться, однако змей очень скоро исчез из виду.

После того как еще несколько попыток проникнуть в Паузу оказались безрезультатными, прошло немало времени, прежде чем змеи собрались вместе и, образовав походный порядок, полетели назад к стене. Солнце поднялось, восходящие потоки стали более хаотичными, и на подходе к стене походный порядок расстроился, и змеи рассыпались в разные стороны потому, что каждый старался в одиночку найти наиболее стабильный поток. Когда же флатары приблизились к стене настолько, что стало возможным сориентироваться, выяснилось, что они в миле западнее уступа – базы платона. Ведущий змей развернулся и полетел на восток. Тигхи пристроился в хвост.

Стена в том месте, мимо которого они пролетали, была испещрена впадинами и выемками, между которыми то здесь, то там виднелись одинокие, изолированные друг от друга уступы и входы в пещеры, куда не было никакого доступа. Все это пространство было покрыто различной растительностью в гораздо большей степени, нежели пустыня над военной базой, которую Тигхи заметил, когда вылетал на задание. Однако и оно было совершенно недоступно; изрезанная и необитаемая местность. Правда, один раз Тигхи показалось, что он увидел дым, выходящий из зева пещеры. Однако стена вокруг этого отверстия была гладкой и голой, и доступ туда был явно невозможен, и поэтому Тигхи решил, что ошибся.

Наконец ведущий змей начал снижаться, и остальные последовали его примеру. Они приблизились к своей базе, пролетев над отрогом. Внизу промелькнул военный лагерь, где по-прежнему копошился людской муравейник. Сбоку покачивались огромные калабаши. Затем показался и их уступ. Ведущий змей повернул влево и спикировал вниз, в последний момент вышел из пике и взмыл вверх, чтобы погасить скорость. Все другие змеи повторили эти маневры в воздухе. Не стал исключением и Тигхи. Его ноги коснулись уступа, и, пробежав немного вперед, юноша резко откинулся назад всем телом, чтобы не врезаться в стену.

Выпутавшись из подвески, Тигхи отдышался и огляделся вокруг. Юношу до сих пор била нервная дрожь оттого, что ему довелось увидеть нечто невероятное.

– Дети! – забухал гулкий голос Уолдо. Он уже спешил к ним от края уступа, с которого он вел наблюдение через свои инвигораторы. – Один из вас не вернулся.

Не вернулась Бел, девушка. Это выяснилось после переклички. Все остальные отозвались.

– Командир! – обратился к Уолдо Мулваине. – Я видел, как Бел глубоко проникла в Паузу. Я уже подумал было, что ей удастся прорваться, однако ее все же вытолкнуло назад, а затем Бел быстро потеряла высоту, и я ее больше не видел.

Уолдо выругался и затопал ногами.

Вскоре он построил весь платон на уступе, в лучах высоко поднявшегося солнца. Авось с Бел не случилось ничего плохого и нам не придется долго томиться здесь, ожидая ее, промелькнуло в голове Тигхи.

– Я не намерен больше терять курсантов во время обучения! – напыщенно произнес Уолдо, прохаживаясь перед строем. – Это никуда не годится.

Парни и девушки, пораженные случившимся, притихли и стояли понуро опустив плечи. Похоже, никто из них уже не верил в то, что Бел вернется. Когда Уолдо отошел к краю уступа и стал вглядываться в небо, курсанты начали перешептываться.

– Бел слишком растолстела, и полеты на змеях теперь не для нее, – прошептал Ати на ухо Тигхи.

Уолдо разрешил им сесть на землю, и теперь они сидели рядами на уступе и смотрели вверх. Уолдо же ходил взад-вперед перед ними и, то и дело прикладывал к своим глазам инвигораторы в надежде узреть змей Бел.

Тигхи согласно кивнул. Он пытался вспомнить, как выглядела Бел: такая же жилистая, как и все остальные парни и девушки, однако шире в кости большинства других, и теперь она достигла того возраста, когда начинают выпирать груди. У нее были большие груди и широкие бедра, что является серьезным недостатком для флатара.

– Как ты думаешь, что произошло?

Ати пожал плечами и задержался с ответом, настороженным взглядом следя за Уолдо. Он старался говорить в те моменты, когда мог быть уверен, что командир не обратит на них внимания.

– Два месяца назад хороший флатар по имени Пегивре сделал ошибку при посадке. Он столкнулся со стеной, с краем уступа. – Ати очень тихо присвистнул. – Он наверняка упал бы, если бы те, кто стоял у самого края, не подхватили его и не втащили на уступ. Однако он сильно разбился. У него были переломаны все кости, а изо рта и носа шла кровь. Его отнесли в полевой госпиталь, однако… – Ати прервал свой рассказ, заметив, что Уолдо смотрит в их сторону. Когда командир отвернулся, он продолжил: – Он умер, умер. Командир был очень расстроен. Он был вне себя. А полгода назад, когда мы проходили обучение в Имперском Городе…

Однако Уолдо уже оставил свои бесплодные попытки и пошел назад к курсантам. Ати замолк на полуслове. Они все сидели там, пока солнце не начало переваливать за верхушку стены и его лучи не стали серыми. От скуки некоторые курсанты стали забавляться тем, что стукались ладонями, щипали соседей или ковыряли пальцами глину и лепили из нее примитивные мужские члены или шарики. Все это, разумеется, делалось тогда, когда Уолдо не смотрел в их сторону.

– Все же ему придется выдать нам ужин, – прошептал Ати Тигхи. – Мой желудок пуст и требует еды.

– И мой тоже, – произнес Тигхи.

– Там! – вдруг гаркнул Уолдо. Все курсанты восприняли это как крик отчаяния и, хорошо зная непредсказуемый и неукротимый нрав своего командира, вздрогнули от страха. Однако они ошиблись. Так Уолдо выразил радость: – Она летит! Вон там!

И наконец все увидели змей, который зависал в воздухе, снижался по спирали и снова с мучительной для всех медлительностью набирал высоту. Он становился все больше и больше и в конце концов показался над самым уступом. Изумленным глазам курсантов предстало лицо Бел, белее белого, заострившееся и измученное. Не дожидаясь команды Уолдо, юноши и девушки дружно вскочили на ноги и бросились помогать Бел. Одни держали змей, другие снимали с девушки ремни.

Ужин в тот вечер проходил в гораздо более веселой, чем обычно, атмосфере. Даже Уолдо казался счастливым. Он то и дело прикладывался к маленькой пластиковой бутылочке и время от времени исчезал, чтобы вновь наполнить ее. Бел несколько раз рассказывала свою историю, которая с каждым разом обогащалась все новыми, более красочными подробностями; как она падала по спирали вниз по стене после выхода из Паузы. Сначала это было несколько миль, затем – десятки, и в третий раз она упала вниз на сотни миль, и только затем ей удалось подчинить змей своим командам. Возможно, она даже потеряла сознание, Бел не могла сказать точно, хотя нет, почему же, она хорошо помнит, что полностью отключилась – а может, заснула и ей приснился чудесный сон. Бел знала, что падала очень долго, и потому потратила очень много времени, час или даже больше, кружа в поисках восходящих потоков, которые становились все реже и слабее по мере того, как день подходил к концу. Места на стене, мимо которых она пролетала, были ей совершенно незнакомы, и Бел охватил ужас. Она плакала, молилась, металась на запад и на восток, медленно ползла вверх, используя последние, чахлые восходящие потоки, и теряла с таким трудом завоеванную высоту, тратя ее на долгие, пологие спуски, во время которых пыталась отыскать знакомые ориентиры на стене. Наконец, двигаясь с востока, она пролетела над верхней частью самого Имперского Города! Да, она побывала так далеко внизу и даже еще ниже (наверное, достаточно далеко, чтобы увидеть основание стены, сказал кто-то, и все рассмеялись). Дорога оттуда была ей знакома, однако восходящие потоки к тому времени уже настолько иссякли, что ей пришлось потратить несколько часов, чтобы подняться всего-навсего на милю с небольшим, отделявшую ее от уступа – базы змеев.

И все же Бел вернулась; и она так устала, что заснула прямо на уступе под стук ложек, которыми курсанты хлебали вечернюю похлебку. Уолдо самолично отнес ее в спальню и накрыл одеялом, после чего негромко объявил:

– А теперь всем спать.

Он тоже стал готовиться ко сну. Обычно перед сном командир оставлял их на некоторое время одних, совершая вечернюю прогулку. Так объясняли некоторые его отсутствие в это время. Однако нынешним вечером он, похоже, изменил своей привычке. Курсанты немного приуныли, поняв, что сегодня им не удастся пошептаться перед сном, как обычно. Но вдруг явился вестовой и передал Уолдо приказ явиться на офицерское совещание. Натянув штаны и чертыхаясь, командир поспешил к выходу. Встревоженные курсанты стали гадать, что бы это могло означать.

Тигхи подвинулся к Ати.

– Что это такое, Ати? – спросил он. – Пауза, что такое Пауза?

Ати рассмеялся:

– Ты же сам видел сегодня. Ты летишь далеко, очень далеко, вперед и вперед, и вдруг перед тобой Пауза. Воздух там какой-то странный, я думаю.

– Туда его поместил Бог, – сказал Тигхи.

Ати сделал священный жест, проведя по груди несколько раз большим пальцем. Он всегда поступал так, когда при нем упоминалось о Боге.

– Но это ничего не говорит, – заявил он, – потому что Бог создал все.

– Я думаю, – начал объяснять Тигхи, – что небо – это другая стена. Если мы пролетим достаточно далеко, то достигнем небесной стены, однако Бог поместил туда Паузу, чтобы не дать нам врезаться в нее и разбиться.

Ати задумался и некоторое время сосредоточенно молчал.

– У тебя представления варвара. А ты теперь флатар. Ты должен верить в то, во что верим все мы. А мы верим, что однажды пролетим через Паузу. Если наберем достаточную скорость, – как Бел, может быть. – Он показал подбородком в направлении спящей девушки. – Только еще больше, и тогда мы пробьемся через Паузу.

– А что там, на другой стороне? – спросил Тигхи.

– Кто знает? – ответил Ати.

Уолдо отсутствовал очень долго. Прошло целых полчаса. Все, о чем только можно было сказать, было сказано. В спальне наступила тишина.

Тигхи задремал, подложив под голову руку, согнутую в локте. Она затекла, и юноша проснулся. Высвободив руку из-за головы, он несколько раз согнул и разогнул ее, а потом принялся растирать, чтобы разогнать кровь и избавиться от неприятного онемения. После этого перевернулся на другой бок и сразу же заснул. Довольно скоро ему пришлось проснуться еще раз. Его разбудило топотание Уолдо, который вернулся с совещания. Тигхи лежал и прислушивался к ворчанию и кряхтению великана, который сначала стягивал с себя рубашку и штаны, а затем заворачивался в одеяло. Наконец все стихло.

Тигхи опять провалился в сон, но через некоторое время проснулся от противного посасывания внизу живота, которым всегда сопровождалось падение то ли во сне, то ли наяву. Точно так же он просыпался у себя дома, в деревне. Тело покрылось холодным потом. В памяти возникли какие-то смутные, бессвязные образы, которые сразу же исчезали, когда Тигхи стал усиленно думать о них, пытаясь придать им четкость. Он видел себя и Уиттершу. Он лежал на ней сверху, и они занимались любовью. И тут же он вдруг осознал, что они оба падают. А затем оказалось, что Уиттерша – это змей, змей в обличье человека. Тигхи вспомнил, что он очень сильно испугался, потому что Уиттерша вела себя совсем не так, как вел его змей, и он был уверен, что падение закончится смертью для них обоих. Однако она продолжала улыбаться и все крепче сжимала Тигхи в своих объятиях, а он проникал в нее все глубже. У него возникла мысль… о чем же он тогда подумал? Сон ускользал, таял в памяти.

Какое-то время Тигхи лежал совсем неподвижно. Пот высох, и юноше стало холодно. В спальне стояла почти абсолютная тишина, которую нарушало лишь ровное дыхание спящих юношей и девушек. Однако чье-то дыхание явно сбивалось с ритма. Повернув голову, Тигхи установил место, откуда доносился звук, и увидел какое-то неясное движение в горизонтальной плоскости. Понаблюдав немного за этим движением, он понял, в чем дело. Вместе с Бел на ее матраце и под ее одеялом был еще кто-то. Один из парней, но Тигхи не мог разглядеть, кто именно, подполз к Бел и забрался под ее одеяло, и теперь эта парочка совокуплялась, их лица тесно прижались друг к другу, рот в рот, заглушая страстные стоны, которые могли вырваться оттуда. Сердце Тигхи гулко забилось, а вик зашевелился и напрягся. Более всего Тигхи изумляла дерзость Бел и ее дружка. Что будет, если они разбудят Уолдо? Их наверняка ждет жестокое наказание. Он изобьет обоих. Он закричит: «Отвратительно! Отвратительно!» – и выставит их на посмешище. Эти двое рисковали очень многим.

Тигхи лежал и прислушивался к шороху одеяла, прерывистому дыханию и сдавленным стонам, которыми сопровождалось совокупление. Затем тела перестали двигаться. Прошло еще немного времени, и тот, кто наслаждался телом Бел, осторожно выбрался из-под ее одеяла и пополз на четвереньках в дальний угол спальни, где находился его собственный матрац.