"Когда дьявол пляшет" - читать интересную книгу автора (Ринго Джон)

9

Возле Каюги, Нью-Йорк, Соединенные Штаты, Сол III

13 сентября 2009 г., 17:23 восточного поясного времени

Освещаемый лучами солнца, Майк сидел на холме Форт-Хилл и смотрел на череду болот и холмов, протянувшихся с юга на север от озера Каюга к озеру Онтарио и составлявших рубеж обороны «Монтесума».

Для оборонявшихся людей местность была превосходной: учитывая перерезанные дороги и мосты, атаковавшие из павших Сиракуз послины стали «пушечным мясом» с первых же дней войны. Преодолевая вброд многочисленные топи или карабкаясь по крутым холмам, они гибли сотнями тысяч. Потери же людей, хотя и большие, составляли лишь малую долю от этого. Считалось, что в сражении у холма Месснер-Хилл было достигнуто соотношение свыше тысячи убитых послинов на каждого землянина.

Соответственно решение отступать после всего лишь месяца войны стало роковым ударом. Именно на равнинах между Клайдом и Рочестером родились Десять Тысяч и умерли ББС. Принятое по политическим мотивам решение оборонять каждую речушку, контратаковать с каждого холма обратило шесть дивизий солдат-ветеранов в продовольствие для инопланетных захватчиков. Во время этого процесса было потеряно свыше трех тысяч танков М-1 и две тысячи незаменимых скафандров. Именно на равнине Онтарио война чуть не оказалась проигранной.

Но сейчас все вернулось назад. Стоило только послинам дрогнуть на разбитых в пыль развалинах Университета Рочестера, и они побежали. Чтобы этого добиться, и ББС, и Десять Тысяч врезали им как следует. Десять Тысяч в понуканиях не нуждались; от самого последнего рядового и вплоть до командира, все они до единого солдата исповедовали принцип «бей без передыха». А когда послинов припирали к стене и они пытались дать отпор, тогда обращались за поддержкой к ББС и артиллерии.

Последнее, однако, дорого обошлось ББС. Драгоценным был каждый скафандр, а в ходе преследования потери составили не меньше двух десятков бойцов. По слухам, ожидалось пополнение из нескольких скафандров. Но когда они прибудут, никто не знал.

Впрочем, глядя на поблескивающие болота, Майку оставалось только верить, что оно того стоило. Равнина Онтарио была самым слабым местом Восточных Соединенных Штатов. С ее возвращением в руках землян оказалась не только глубоко эшелонированная оборона — в отличие от начала войны, сейчас равнина была сплошь изрыта траншеями, — но и ее узловые точки удерживались солдатами-ветеранами, которые знали, что как бы люты ни были послины, а победить их можно. Послины тоже были смертны, а их увенчанные гребнями головы — служить отличным украшением над камином.

Майк даже не поднял головы на рокот вертолета позади. Это был явный признак безопасной местности; любой летательный аппарат был уязвим для огня бого-королей, и вертолеты намного более самолетов. Если слышишь стрекотание вертолета, значит, вокруг тебя все в порядке. Он улыбнулся и положил ногу на ногу на обезглавленном трупе бого-короля. Жизнь была хороша.

Джек вылез из «ОН-58» и покачал головой. Похоже, привезенный им приказ вовсе не является таким уж преждевременным. Признаков того, что и Первый Пятьсот пятьдесят пятого, и Десять Тысяч нуждаются в отдыхе, хватало. Но гребни, которые некоторые из бойцов Десяти Тысяч прикрепили к своим рюкзакам, меркли в сравнении с головой бого-короля, насаженной на торчащий меч. Сочащийся желтым трофей вымазал клинок-бома — наверное, собственный клинок бого-короля. Под ноги командира ББС натекла лужа крови.

Но Майк, казалось, не замечал этой мелочи, как и запаха, хотя был без шлема. Он продолжал смотреть на восток, в направлении Сиракуз и далекой Атлантики. В направлении врагов, удерживавших равнины.

Генерал прошел вперед и встал за спиной своего бывшего адъютанта, бросив взгляд на штаб Майка. Группа офицеров и сержантов держалась в почтительном отдалении, также смотрела на восток и переговаривалась тихими голосами. Большинство были молоды, как и их командир, и все прошли суровую школу. Но Хорнер понимал разницу: они не чудили, потому что на них не давил дополнительный вес командования.

С самого первого контакта с послинами О’Нил занимал командные должности. В первые дни они зачастую сваливались на него неожиданно. И в отличие от Хорнера, перед войной у него не было времени освоиться с грузом ответственности или научиться маленьким хитростям командиров, помогающим справляться с нагрузкой. В результате его методы управления психологическим настроем шли в неожиданных и, предположительно, не слишком здравых направлениях.

Без вопросов, ему пора отдохнуть.

— Доброе утро, Майк, — сказал генерал.

— Обратите внимание, сегодня вторник, — сказал майор, поднимаясь. — И хотя мы не в Сиракузах, это не наша вина; меня проинформировали, что дальнейшее продвижение невозможно «с точки зрения тылового обеспечения». Спасибо за поддержку танками, кстати.

— Все нормально, — сказал Хорнер. — Мы взяли Саванну. И хочешь верь, хочешь нет, проблем нет по всем Восточным Соединенным Штатам. Худшее, о чем мне приходится беспокоиться, — это сфера в Джорджии, которая ведет себя не так, как полагается.

Командир ББС повернулся и посмотрел вверх на значительно более рослого генерала.

— Так вы говорите, что мы отправляемся на запад?

— Нет, — сказал Командующий Континентальной Армии. — Вы никуда не отправляетесь. Только назад в Буффало минимум на неделю ОиВ [18].

Майк нахмурился.

— Харрисберг?

— Атака отбита. И мы ухитрились доставить защитникам необходимое снабжение, так что теперь они снова в отличной форме.

— Роанок?

— Двадцать второй бронекавалерийский снова захватил передовые позиции. И послины, похоже, зализывают раны. На самом-то деле им ничего другого и не осталось, так как генерал Абрахамсон порвал их в клочья. Как следует подсчитать у него не получилось, но все выглядит так, что они потеряли там свыше двух миллионов. Лучше, чем Ричмонд.

— Чаттануга?

— Никаких поползновений за пару месяцев.

О’Нил подергал броню за ворот и нервно покрутил шеей.

— Калифорния?

— Много недель никакой активности, — вздохнул Хорнер. — Майк, тебе нужно отдохнуть. Ты сидишь, положив ноги на труп послина, и орешь «отсоси» командирам корпусов.

— Вы слышали об этом? — спросил майор без тени раскаяния. — Он это заслужил. Мы были готовы выступить уже два часа, когда показались его первые подразделения.

— Наверное, — признал Хорнер. — Но тебе все же нужен отдых. Хотя времени поехать повидаться с Кэлли у тебя не будет. Это ничего?

— Да, — сказал командир ББС, оглядываясь кругом, словно пробудившись ото сна. — Я просто… Я просто не знаю, что делать, Джек!

Хорнер фыркнул.

— Держи батальон наготове, суточной готовности вполне достаточно. Я скажу Дункану; он разберется с деталями. Поезжай в Буффало. Раздобудь зеленую выходную форму, побряцай медалями, прочисти трубы. Ты вдовец, а не аскет.

— Это бессердечно, Джек, — сказал О’Нил с ноткой гнева.

— А это как раз то, что до тебя еще не дошло, — ответил генерал. — Война бессердечна. А ты должен быть еще бессердечнее.

— Да уж, — сказал Майк, проводя по лицу бронированной перчаткой и с отвращением глядя на голову бого-короля. — Может быть, пара пива и вправду не повредит.

— Две недели, — сказал Хорнер. — А потом та сфера в Джорджии. Я хочу, чтобы ты ее пощупал. Я приказал командиру местного корпуса послать туда команду ПДР Флота, но они, похоже, не движутся. Поэтому возьми пару недель. Кроме того, мы одерживаем верх в партии с «ШеДо», и я послал «ШеДо» Девять на помощь Четырнадцатому. Если две «ШеДо» не смогут управиться, какой смысл посылать ББС, верно?

— О’кей, — сказал О’Нил. — Обстановку я понял.

Он бросил последний взгляд на болота и холмы на востоке.

— Хотя в целом, думаю, я предпочел бы оказаться в Джорджии.

— Ты нужен мне дееспособным, Майк. Эта война уже стоила нам многих хороших солдат.

Майк кивнул и поскреб одну из новых царапин на своем скафандре. Нанниты в конце концов ее заделают, но ремонт оставлял заметные глазом следы вроде шрамов, немного отличающихся цветом. Признак того, что скафандр побывал в деле.

— Вы вправду сказали тому полковнику с «ШеДо» меня переехать? — спросил он.

— Кто? — нахмурился Хорнер. — Я? Как ты мог подумать?

— Это было чертовски жестоко, — проворчал Майк. — У меня засорилась половина портов.

— Да ладно тебе, Мощный Мышь, — сказал Хорнер, хлопнув скафандр по плечу. — Ты нуждался в хорошей драке. Работенка была нелегкой, но кто-то должен был ее сделать.

Мюллер распластался на склоне над дорогой Крик-роуд и с кислым видом разглядывал мост.

Остальная команда находилась рядом, лежа на обнажении аспидного сланца, откуда одновременно были видны дамба и мост. Весной или летом дамбу было бы не видно с покрытого смешанным сосново-лиственным лесом склона, а с дамбы не видно было бы, кто на склоне. Но осенью от постороннего взора команду скрывали только камуфляж и неподвижность. Отсюда следовало, что переход по мосту окажется делом непростым.

Вытекающая из-под дамбы река огибала склон, на котором они находились, отклоняясь немного на восток, затем снова выпрямлялась, образуя букву «S». Мост перечеркивал середину этого «S» и с дамбы был почти не виден. На северной стороне дороги стелилась низкая поросль белой сосны, начинавшаяся в двадцати метрах от обочины и простиравшаяся до самой кромки воды. Полосу отчуждения дороги, судя по ее виду, не расчищали еще со времен, предшествовавших нашествию, и она густо заросла бурьяном и кустами ежевики. Укрытие в низине было гораздо лучше, чем где-либо на склоне.

На «ближней» стороне реки стояла небольшая электростанция, которая, судя по всему, еще работала. По крайней мере ведущую к ней дорогу недавно выровняли грейдерами, металлическая ограда выглядела отремонтированной. Если бы ею не пользовались, послины, вероятно, давно бы ее размонтировали.

После долгих лет опыта Мюллер не сомневался, в каком направлении двинется Мосович, но ему хотелось удостовериться.

— Ну? — шепнул он.

Разрисованное камуфляжной краской лицо Мосовича некоторое время оставалось неподвижным, затем он сморщился. Переправа ставила две проблемы. Первую представлял собой склон, который был не только открытым, но и чертовски крутым. Большинство гражданских назвало бы его отвесным, но на самом деле он являлся просто очень крутым и лесистым склоном, вполне стандартным для Аппалачей. Деревья сами по себе уменьшат трудность спуска, к тому же склон пересекали оленьи тропы и пара просек, напоминавших старые трелевочные дороги. За исключением Николса, команда потратила достаточно времени на карабканье вверх-вниз по подобным склонам, так что они стали ничем не хуже солдат любых горных частей в мире, за исключением, возможно, гурков. Поэтому они сумеют с ним справиться. Но он все же оставался чертовски крутым, а это означало возможность получить травму по пути вниз.

Если они пойдут прямо вниз, то также станут видимыми с дамбы. Несмотря на все свои разглагольствования, что послины не выставляют часовых, Мосович вовсе не собирался рисковать без нужды. Более того, слева проходил неглубокий овраг. Если они пойдут по нему, то не будут просматриваться с дамбы; любым идущим с востока послинам придется оглядываться через плечо, чтобы их заметить, и поверхность там была чуть менее крутой.

Очутившись на равнине, группа сможет укрыться в рощице у речки и будет вполне сносно укрыта до самого моста. Переход через него представлял мудреную проблему номер два.

— Влево. Спускаемся быстро. Ныряем в кювет у дороги, затем в лес.

— Понял, — сказал Мюллер и скатился с серого скального выступа, готовясь к броску вниз по склону.

— «Быстро» — понятие относительное, — заметил Николс. — Я не выиграю ни одной стометровки с этой тяжелой дурой.

Снайперская винтовка весила пятнадцать килограммов, да и боеприпасы к ней легкими не назовешь. Хотя снайперы носили с собой сравнительно мало патронов, их «полезная нагрузка» — носимое снаряжение — весила около пятидесяти килограммов. Николс увальнем не был, но и Годзилла не смогла бы сделать рывок с полусотней килограммов на спине. Во всяком случае, не слишком далеко.

— Мюллер, возьми у него один конец, — шепотом сказал Мосович. — Я первый. Когда скатимся вниз, бежим рысью, без спринтерских рывков. Но, бога ради, поглядывайте по сторонам, не спотыкайтесь и не мешкайте.

Он также подобрался, посмотрел по сторонам и кивнул.

— Пошли.

Самым безопасным и тихим способом спуститься по покрытому ковром листьев косогору было бы осторожнее, шаг за шагом, продвижение по оленьим тропам. Время от времени можно было бы срезать пару уровней, пользуясь выходом скальных пород или поваленным деревом, и, таким образом, спуститься на ровное место чуть быстрее, но в общем и целом это было бы медленное, зигзагообразное сползание на дно долины.

Однако такое змееобразное сползание означало торчание на виду в течение десяти или пятнадцати минут на покрытом редкой растительностью холме, Мосович поразмыслил и отбросил этот метод, предпочитая добраться вниз, до более или менее сносного укрытия, как можно быстрее. Что означало спуск тобогганом.

При спуске всегда есть опасность поскользнуться на листве. Но это скольжение можно было обратить команде на пользу, и Мосович более чем охотно им воспользовался. Он сел, слегка согнул ноги и оттолкнулся.

Ощущения напоминали катание на санках, и скорость почти та же. Скольжение было также тихим, хотя особой роли это не играло: если какой-нибудь послин находился достаточно близко, чтобы их услышать, то он бы их и заметил. Метод отличался от спуска на санках тем, что понизить скорость было легче, и Мосович тщательно держал ее под контролем. К счастью, на спуске не только росли деревья, за которые периодически можно было ухватиться, но имелось и несколько естественных препятствий.

Он достиг первого, разбитого участка когда-то, видимо, трелевочной дороги, насыпанной на склоне, и некоторое время лежал, прислушиваясь. Отряды послинов тишину не соблюдали, и существовал шанс, что, если с востока приближается такой отряд, Мосович его услышит раньше, чем увидит. Про западную сторону сказать того же самого было нельзя, и она являлась более опасным направлением, но жизнь всегда рискованная игра, особенно для ПДР.

После короткой паузы Мосович поехал дальше. Здесь склон был еще круче, и несколько раз ему пришлось цепляться за деревья. Он чувствительно ударился о маленький скрытый пенек и успел ухватиться за молоденькую березку прямо на краю отвесного обрыва. Он снова прислушался, но не услышал ничего, кроме вздохов ветра среди деревьев и слабого жужжания электроподстанции не далее чем в двадцати метрах. И десятью метрами ниже.

Десятиметровый обрыв не опускался точно под девяносто градусов. В стародавние времена Мосович бы развернулся и осторожно спустился вниз, нащупывая опоры для рук и ног. Но когда-то в стародавние времена, и в тридевятой стране под названием Вьетнам, заезжий гурка сначала чуть не помер со смеху, затем показал ему, как преодолевать подобный склон надлежащим образом. Так что он встал, наклонился вперед и пустился бежать. Лучше всего движение можно было описать, как контролируемое падение. Остановиться было невозможно, пока не достигнешь низа и сможешь сбросить скорость. Или бежать дальше, если это нужно.

Ему никогда не удавалось осознанно определять, куда ставить ноги в таких ситуациях, да реально это и не играло роли, потому что спустя секунду после старта он промчался десять метров вниз — ноги перелетали от одного хрупкого выступа усеянной кварцем глины к другому — и очутился на ровном месте, с топотом несясь к дренажному кювету у дороги. Он хлопнулся животом в стоячую воду кювета, повел камерой, оглядываясь вперед и назад, и развернул направленную антенну.

— Парни, вы идете или как?

С момента первого толчка на вершине прошло ровно две минуты тридцать пять секунд.

Остальная команда спускалась более осмотрительно, но Мосович уже находился на месте и имел достаточный обзор, чтобы заранее предупредить о приближении патруля послинов. Если команда замрет в неподвижности, их камуфляж и темнота, вероятно, помогут им остаться незамеченными. Оказалось так, что за потребовавшееся им для спуска время патрулей не случилось. Небольшой патруль, не более двадцати, прошел мимо, когда они пробирались по рощице белой сосны вдоль реки. Но люди просто пригнулись среди густо растущих деревьев — место напоминало питомник рождественских елок, — пока послины не миновали, затем команда землян приблизилась к мосту.

Мост представлял собой простую плоскую конструкцию из бетона, которая лишь немного возвышалась над бурлящим потоком. Оглядевшись по сторонам, словно проверяя, нет ли машин, Мосович перескочил ограду и побежал по настилу, остальные члены команды не отставали. Слева на противоположной стороне лежало еще одно маленькое поле, выезд на основную магистраль и размытая боковая дорога, идущая параллельно реке по западной стороне. Поле покрывали кустики ежевики и низкая сосновая поросль, не выше колена, но оно выглядело вполне подходящим укрытием для Братца Мосовича, и он перепрыгнул ограду и снова припал к земле.

Как только остальная команда оказалась на месте, Мосович, удостоверившись в отсутствии послинов, потрусил сквозь заросли ежевики к боковой дороге. Чтобы добраться до ближайшей лесной опушки, надо было преодолеть откос высотой по грудь и пересечь еще одно покатое маленькое поле, заросшее сорняками, шириной не более семидесяти метров. Сразу за ним люди нырнут в лес и скроются из виду: лес здесь был гораздо гуще, чем на том склоне.

Джейк вспрыгнул на откос и подождал Мюллера и Николса. Командир группы помог вспотевшему снайперу втащить винтовку на насыпь и направился к лесу.

Кругом буйно разрослись нарциссы и какие-то розы, и мелкий кратер свидетельствовал о когда-то стоявшей здесь усадьбе. Предстояло преодолеть еще и низкую каменную террасу. Когда Джейк на нее вскарабкался — забравшись поглубже в тень здоровенной сосны, — он взглянул на восток и распластался на животе: патруль послинов как раз вышел из-за поворота на противоположном берегу реки.

Солдаты увидели, как он припал к земле, и последовали его примеру, надеясь, что темнота и камуфляж их укроют. Сестра Мэри пошла на рассчитанный риск, отвела руку назад и распустила собственную сеть-гилли, которая лежала скатанной поверх рюкзака. Чуть поерзав, она замаскировалась так, что человек мог бы пройти в паре метров и не догадаться о ее присутствии.

Костюмы «Лэнд Уорриор», которые они носили, располагали неплохим набором «сенсоров», в том числе волоконно-оптическим перископом. Сейчас и Мосович, и все остальные воспользовались ими, медленно поднимая выше уровня травы и глядя назад, в направлении моста. Маленький диаметр оптики, даже с самой лучшей в мире обработкой, не мог передать много деталей в кромешной тьме, но некоторые общие очертания разобрать было возможно. Патруль послинов пришел с северо-востока, примерно со стороны Тайгер-Крик. Сейчас они сбились с ритма и поломали строй, чтобы пройти по небольшому сооружению.

Пока группа вела наблюдение, отряд послинов, численностью около двухсот штыков, построился у ближнего конца моста, не далее пятидесяти метров, и порысил к дальнему холму.

Мосович подождал, пока они не скроются из виду, затем осторожно встал.

— Так почему они, черт возьми, не увидели наши следы? — озадаченно спросил он.

— Я не знаю, — отозвался Мюллер и взялся за ствол снайперской винтовки. Четыре следа ясно отображались в системах ночного видения, примятая трава указывала прямо на их позицию.

— Я не знаю, — повторил он. — Но давайте поскорее уносить ноги.

— Согласен, — сказал Мосович и снова направился к деревьям умеренным, но целеустремленным шагом. — Дареному коню в зубы не смотрят.

Нормал послинов обладал очень скудными жизненными устремлениями. Есть. Спать. Размножаться. Удовлетворять пожелания своего бога. Убивать все, что угрожает ему самому или его богу.

В данный момент он удовлетворял своего бога тем, что старался как можно лучше выполнить его распоряжения. Данные ему приказы граничили с пределами его понятливости. Почти все свои умственные способности он тратил на следование сложным патрульным маршрутом, который ему установили. Оставшаяся часть мучительно пыталась разгадать, что означает «признаки трешкринов». Он знал трешкринов; он пережил все три сражения, в которых участвовал его бог. В большинстве своем они носили зеленое и коричневое. Они носили оружие, не слишком отличающееся от оружия Народа. В основном они были жесткими и жилистыми.

Но, как ни посмотри, трешкрины либо были, либо их не было. Это… как бы присутствие, что они были прежде, но теперь их нет, но могут снова быть, являлось высшей математикой для бедного нормала.

Однако когда он перешел мост, готовый сделать запрограммированный поворот, он задержался. Часть оолта собралась вокруг него, оглядываясь в поисках угрозы, которая отвлекла их временного хозяина от продолжения пути. Ни угрозы. Ни треша, ни трешкринов. Лишь угрюмая тишина безлунной ночи.

Для продвинутого нормала, однако, существовала проблема. Когда бог последний раз говорил с ним — при этом воспоминании его пробрала дрожь удовольствия, — бог спросил, не видел ли он чего-нибудь ненормального. Это, значит, эти… следы в высокой траве и шипастых кустах, это не было нормальным. Далее, наверное, ему следовало позвать на помощь, если что-то не было нормальным. Однако в его приказах про это ничего не говорилось. Ему было приказано выстрелить одну очередь, если он увидит «признаки трешкринов».

Но… это могло быть тем самым загадочным «признаком». Бегущий треш оставлял как раз такие следы; это был хороший способ найти и собрать треш. Хотя трешкрины имели склонность сами оставлять разные штуки на своих следах, поэтому ходить по ним, когда собираешь трешкринов, не дозволялось.

Но даже треши на четырех ногах в этих холмах время от времени оставляли такие следы. Их мог спугнуть другой патруль, отогнав от дороги своим появлением. Это даже могли быть дикие оолт’ос; некоторые их них водились среди этих осененных смертью холмов.

Настоящая высшая математика. В конце концов нормал опасливо приблизился к следам, высматривая и вынюхивая хоть какую-то зацепку. Следы шли от дороги, пересекали поле с чем-то вроде остановки или лежки в одном месте, затем вели к холму. Он осторожно прошел параллельно одному следу. Он чуял запах масла, запах оружия, эту комбинацию метательного вещества, металла и чистящих средств. Но он мог быть откуда угодно. Его нос мог чуять собственное оружие патруля. Нормал остановился.

Покрытое колючими кустами и травой поле, простой треугольник между деревьями и рекой, дорога, что шла параллельно ей, и главная дорога, которую они патрулировали. Параллельная дорога, сейчас размытая грунтовка после того, как первое нападение очистило эти холмы, также была повреждена проходом того, кто бы там ни оставил эти следы. И в грязи на дальней стороне, под невысоким обрывом, которым оканчивалось лежащее позади поле, виднелся ясный и безошибочный отпечаток подошвы ботинка.

Нормал не знал, что это отпечаток подошвы ботинка. Но теперь он знал, что имел в виду его бог под «признаками трешкринов», потому что он видел такой раньше. И когда он его увидел, он поднял ствол своего рэйлгана вверх и выстрелил.

— О, мать твою, — негромко сказал Николс.

— Кто-то заметил след, — добавил Мюллер без необходимости. — Джейк?

— Сестра, вызови огонь на это поле, и попроси набросать мин на наш след тоже. Давайте, ребята, диди-мао [19].

Чолоста’ан почесывал затылок продвинутого нормала, пока вынимал клинок. Он досадовал, что приходится отдать его на сбор. Нормал, без сомнения, был лучшим из его оолт’ос, но он был сильно изранен, и долг был ясен. Чолоста’ан почесывал косслэйна и говорил ему, какой он хороший, что нашел след трешкринов, и приставил мономолекулярное лезвие к горлу нормала.

— Погоди, — негромко произнес Оростан. — Это тот, кто обнаружил след?

— Да, оолт’ондай, — ответил юный кессентай. — Мне… досадно, что приходится передавать его на сбор. Но путь ясен.

— Оставь его. Мы обеспечим его едой. При достаточной еде и отдыхе он может поправиться.

— Даже если он выживет, он останется калекой, — слабо запротестовал Чолоста’ан. Идея была привлекательной, но оолт’ос лишь обременит его балансовую ведомость.

— Если ты не будешь его поддерживать, я буду, — сказал Оростан. — Сохраняй гены. Сохраняй материал. Поручи ему работу кенстайна, по его способностям. Нам нужны такие, как он. А ты займешься другим делом.

— Как прикажете, оолт’ондай, — сказал Чолоста’ан, пряча клинок в ножны. Он дал оолт’ос немного еды из собственного рациона, оказав тому особую честь, и встал. — Что ж, вы предложили мне избавиться от половины моего оолта, и это более или менее и произошло.

— Не совсем так, как я намеревался, — сказал Оростан. — Но нет худа без добра. Мы теперь локализовали этих проклятых трешкринов, эту команду «пэ-дэ-эр». Мы можем разместить все наши патрули на нескольких дорогах и даже еще больше сузить район поиска. Как только мы запрем их в крохотном квадрате, мы их найдем и уничтожим, даже если для этого придется положить все войско.

— Хорошо, — кровожадно произнес Чолоста’ан. — Когда это произойдет, я хочу отведать их сердец.

Оростан зашипел в приступе веселости.

— Я не отношусь к людям с обожанием, но у них есть несколько хороших выражений. Они называют это «отплатить».