"''Альта'' против ''Барбароссы''" - читать интересную книгу автора (Лота Владимир)

Глава первая «Альта» и «Арбин»

Под псевдонимом «Альта» в военной разведке числилась немецкая журналистка Ильзе Штёбе. Удивительная женщина, жизнь которой напоминает судьбу библейской героини Есфири, которая стала женой персидского царя Артаксеркса и в трудный час защитила свой народ. «Альта» не стала известной, как Есфирь, но сделала гораздо больше и заплатила за это своей жизнью.

На связи у «Альты» в Берлине был агент «Ариец», который добывал ценную информацию. Второго члена группы – Карла Хельфриха (псевдоним «Хир») «Альта» завербовала в 1940 году.

«Альта» первой добыла сведения о плане операции «Барбаросса» – плане войны Германии против СССР.

Для того чтобы представить степень секретности этого документа, необходимо назвать только два связанных с ним факта.

Первый – план операции «Барбаросса» подписан Гитлером 18 декабря 1940 года. По указанию Гитлера было изготовлено восемь экземпляров этого документа. Четыре экземпляра Гитлер спрятал в свой личный сейф, а четыре других передал высшим политическим и военным руководителям Третьего рейха, которые отвечали за конкретную подготовку нападения Германии на Советский Союз.

Круг лиц, знавших о плане операции «Барбаросса», был ограничен...

Второй факт – сведения о плане операции «Барбаросса» стали известны «Альте» 28 декабря. Сообщение о том, что в Германии утвержден план войны против СССР, поступило генерал-лейтенанту Ф. Голикову 29 декабря 1940 года. Голиков незамедлительно доложил И. В. Сталину эти сведения, а также потребовал уточнить данные из Берлина, проверить их и добыть новые сведения по вопросу нападения Германии на Советский Союз.

5 января поступило новое донесение «Альты». В нем подтверждалось и уточнялось содержание первого сообщения.

Кроме И. В. Сталина это донесение военной разведки было доложено наркому иностранных дел СССР В. М. Молотову, наркому обороны СССР Маршалу Советского Союза С. К. Тимошенко и начальнику Генерального штаба генерал-полковнику К. А. Мерецкову. Эти государственные деятели входили в секретный «первый список» Разведуправления Красной Армии. Самые важные и неотложные сведения, которые касались безопасности государства, добывавшиеся военной разведкой, в первую очередь незамедлительно докладывались именно И. Сталину, В. Молотову, С. Тимошенко и К. Мерецкову. С первых дней февраля 1941 года, когда начальником Генерального штаба был назначен Г. К. Жуков, его фамилия была включена в «первый список» Разведуправления Красной Армии для рассылки специальных сообщений и специальных донесений, касавшихся неотложных проблем безопасности страны.

В первой половине 1941 года от «Альты» поступали данные, уточнявшие план операции «Барбаросса» и раскрывавшие сроки нападения Германии на СССР, а также ход поэтапной подготовки Третьего рейха к этой агрессии. Эти документы также направлялись И. Сталину, В. Молотову, С. Тимошенко и Г. Жукову.

В Разведуправлении существовал и «второй список», в который входили Л. Берия, А. Василевский, А. Микоян и другие первые лица советского государства. Этим лицам также направлялись разведсведения, полученные военной разведкой.

Когда же «Альта» стала сотрудничать с советской военной разведкой? Как ей удалось получить доступ к таким важным документам Третьего рейха? Обратимся к архивным данным и немецким источникам.

Ильзе Штёбе родилась 17 мая 1911 года в семье рабочих, проживавшей в пролетарском районе Берлина – Красный Веддинг.

Материальное положение семьи не позволило Ильзе закончить гимназию. После школы она поступила на курсы секретарей-стенографисток, получила диплом и устроилась на работу в издательский концерн «Моссе». В 1930 году стала сотрудницей газеты «Берлинер тагеблатт», которой более десяти лет руководил известный публицист Теодор Вольф. Он был широко известен в политических кругах Германии периода Веймарской республики. С помощью Вольфа Ильзе Штёбе сделала первые шаги в журналистике.

Об Ильзе Штёбе написано много статей. В некоторых из них она изображается в качестве активной секс-шпионки. В частности, в книге И. Свеченовской «Секс и советский шпионаж», опубликованной в 2002 году издательством «ОЛМА-ПРЕСС», утверждается, что «Москва порекомендовала Шелия (агенту военной разведки „Арийцу“. – В. Л.) взять в секретари Ильзе Штёбе, работавшую раньше корреспондентом в «Берлинер тагеблатт». Их отношения очень быстро перестали быть только деловыми. Ильзе практически стала женой пожилого дипломата. Этот служебный роман принес внушительные дивиденды советской разведке».

Дивиденды были действительно серьезные, но получены другим путем.

Работая в газете «Берлинер тагеблатт», Ильзе Штёбе познакомилась с корреспондентом этой газеты Рудольфом Гернштадтом. Они были молоды, красивы, имели общие интересы, принимали участие в забастовках рабочих, о которых иногда публиковали материалы в своей газете. Вскоре они стали мужем и женой. Но брак не зарегистрировали, так как время было напряженное. Они хотели посвятить себя борьбе за свободную Германию. Одним словом, решили, что гражданский брак – это тоже путь к семейному счастью.

Рудольф Гернштадт был несколько старше Ильзе Штёбе. Он родился 18 марта 1903 году в городе Глейвиц в Верхнесилезском промышленном округе. Отец Рудольфа, Людвиг Гернштадт, был крупным адвокатом, зарабатывал в месяц до 1200 марок, достаточно большая сумма, если учитывать, что средний заработок промышленного рабочего в то время составлял только 80 – 150 марок в месяц.

Семья Гернштадта принадлежала к еврейской части мелкой буржуазии Германии. Родственники со стороны отца (дед и прадед) были ремесленниками и извозчиками, которые постепенно, как писал Р. Гернштадт в своей автобиографии, «в поколении моего дедушки развились до мелких торговцев».

Со стороны матери родственники Рудольфа были выходцами из богатых коммерсантов, которые «играли ведущую роль в эксплуатации верхнесилезских рабочих в 1870 – 1900 годах».

Представители семей родителей Рудольфа Гернштадта никогда не общались друг с другом. Семья матери свысока смотрела на семью отца, а семья отца презирала семью его матери.

Отец Рудольфа, будучи в 1894 году студентом Берлинского университета, вступил в Германскую социалистическую партию. Он руководствовался честными соображениями, но позднее отказался от них, «поскольку и германская социал-демократия позже изменила свой характер. Эта партия, и мой отец в том числе, – писал в автобиографии Р. Гернштадт, – после 1900 года базировалась на практике обмана масс, как и до 1900 года – основывалась на честных началах».

С 1912 по 1921 год Рудольф Гернштадт учился в католической гуманитарной гимназии в городе Глейвиц. Весной 1921 года по настоянию родителей Гернштадт отправился на учебу в Берлин. Отец считал, что его сын тоже должен осилить юриспруденцию и стать адвокатом.

Молодой Гернштадт год продержался в Берлинском университете. Перспектива стать адвокатом его явно не прельщала. Поэтому в середине 1922 года он переехал на учебу в город Хайдерберг. В октябре 1922 года Рудольф набрался смелости и заявил своим родителям, что он не хочет изучать юриспруденцию, а хотел бы стать писателем. Требования отца и просьбы матери не привели ни к чему. Рудольф считал, что у него есть способности красиво и точно выражать свои мысли. Это, как он писал через несколько лет, «привело меня к неправильному пониманию и уверенности, что я обладаю поэтическим талантом».

Но это прозрение произойдет позже. В 1922 году отец Людвиг Гернштадт отправил своего сына в бюро «Обершлесишен Цоллитоферверкен», которое находилось в Краппитце. Там сын адвоката должен был начать изучение других наук, которые бы позволили ему стать менеджером промышленной компании. Обучение проходило в рамках программы «Хартман-концерн», принадлежавшей группе германских промышленников, с которыми сотрудничал Л. Гернштадт.

Период с осени 1922 по осень 1924 года был самым неинтересным в жизни Рудольфа. Он учился и работал в качестве бухгалтера-кассира на заводе фирмы «Обершлесишен Цоллитоферверкен». Благодаря протекции отца, он одно время дослужился до начальника склада готовой продукции и прошел школу секретаря директора.

Этот период работы на заводе позволил Рудольфу больше общаться с рабочими, возбудил у него интерес к социальным вопросам и политическим проблемам. Он стал поддерживать выступления рабочих против дирекции, «возненавидел социализм своего отца», но глубоких выводов из того, что он видел, молодой Гернштадт сделать не мог – не хватало образования. Поэтому, второй раз нарушив волю родителей, он в ноябре 1924 года бросил работу в Краппитце и отправился в Берлин в качестве «независимого писателя». На помощь родителей больше рассчитывать он не мог и поэтому жил на скудные средства, которые удавалось зарабатывать. Одно время Рудольф читал лекции в драматургическом издательстве «Три маски». Мать иногда присылала ему денежные почтовые переводы, которые помогали «независимому писателю» кое-как сводить концы с концами.

Три года, с марта 1925 по май 1928 года, Рудольф, как он признался однажды Ильзе Штёбе, «потратил на драматические искания и литературные опыты, писал драмы, в которых пытался в качестве героев показывать не королей, а коллектив». Он действительно работал очень много, по «1100 раз переписывал отдельные сцены своих литературных произведений, но не достиг никаких положительных результатов».

Несмотря на крупные неудачи на литературном поприще, Рудольф Гернштадт делал успехи на других направлениях. Он приобрел много новых интересных друзей, стал более глубоко понимать социальные проблемы, которые беспокоили германское общество, начал принимать активное участие в рабочем движении. Неудачи в драматургии компенсировались его заметными успехами в журналистике.

В мае 1928 года Р. Гернштадту удалось устроиться на работу в газету «Берлинер тагеблатт» сначала в качестве «неоплачиваемого помощника редактора». Обязательный испытательный срок он выдержал успешно. С июня ему начали выплачивать построчный гонорар, как репортеру, а с сентября 1928 года Р. Гернштадт стал полноправным сотрудником редакции газеты.

В 1927 – 1930 годах газета «Берлинер тагеблатт» была одной из наиболее популярных буржуазных газет Германии. Рудольф придерживался коммунистических взглядов и не скрывал своих убеждений. В редакции его считали коммунистом. Молодые сотрудники газеты часто шутили, спрашивая Рудольфа о том, не «собирается ли он ускорить мировую революцию», печатая свои заметки в «Берлинер тагеблатт».

«Моему решению вступить в компартию и порвать свою работу в буржуазных кругах способствовал целый ряд обстоятельств», – писал Р. Гернштадт уже после войны.

Одним из таких обстоятельств была поддержка, которую Гернштадт оказал рабочим, которых рурские промышленники в мае 1929 года, остановив свои предприятия, выбросили на улицу[14].

Рудольф нашел в конституции Веймарской республики положение, согласно которому государство могло взять на себя управление предприятием, если промышленники заявят, что они сами не в состоянии управлять дальше процессом производства.

В первый же день после увольнения рабочих Р. Гернштадт встретил в редакции газеты «Берлинер тагеблатт» бывшего министра юстиции доктора Ландсберга, одного из лидеров фракции социал-демократической партии в рейхстаге. Ландсберг был также адвокатом газеты и защищал ее интересы в различных «нестандартных» ситуациях, которые возникали в отношениях демократически настроенных журналистов и владельцев местных промышленных предприятий.

Гернштадт обратился к Ландсбергу и предложил ему выступить в защиту прав рабочих на основе действующей конституции. Гернштадт выразил согласие по поручению Ландсберга сделать сообщение в газете «Берлинер тагеблатт» о том, что социал-демократическая фракция рейхстага хочет добиться от правительства временной или постоянной конфискации рурских предприятий. Такое сообщение Гернштадт собирался опубликовать в ближайшем номере газеты. Журналист считал, что публикация материала подтолкнет власти к официальному разбирательству и поможет разрешить конфликт между рабочими и предпринимателями.

Ландсберг внимательно выслушал Гернштадта и спросил:

– Какое мое личное участие должно быть в этом деле?

– Вы должны добиться, чтобы социал-демократическая фракция действительно поставила этот вопрос на обсуждение на заседании рейхстага, – ответил журналист и добавил: – Было бы хорошо, если бы газеты социал-демократической партии перепечатали в своих номерах мое сообщение. Эта акция в печати привлечет внимание широкой общественности и, несомненно, будет содействовать изменению позиции предпринимателей, которые должны прекратить незаконное увольнение рабочих...

Ландсберг молчал. С легкой иронией посмотрел на Гернштадта и пообещал:

– Могу передать ваши соображения редактору газеты «Форвертс». Возможно, он опубликует ваш материал. Однако гарантий дать не могу...

К вечеру Гернштадт написал свою статью. В то время когда он уже собирался поставить последнюю точку, в рабочий кабинет журналиста вошел заведующий отделом и сказал, что его материал не может быть опубликован на страницах «Берлинер тагеблатт».

Гернштадт передал свою статью в редакцию газеты «Берлинер фольксцайтунг». Статья была опубликована в тот же день, она занимала практически целую газетную полосу. Но эффект от публикации его материала получился не такой, как он ожидал.

На следующий день в его «родной» газете «Берлинер тагеблатт» напечатали статью под броским заголовком «Большевизм в доме Моссе». В этом же номере газеты была и другая, не менее острая статья – «Рука Москвы на Ерусалименштрассе».

Газета «Форвертс», поддержку со стороны которой обещал Ландсберг, молчала. Фракция социал-демократической партии в рейхстаге тоже молчала и ничего не делала в поддержку рабочих. Ландсберг исчез. Точнее, Гернштадт нигде не мог его найти.

В дело вступили закулисные силы. Представитель предпринимателей заявил редактору газеты «Берлинер тагеблатт», что пока Гернштадт будет находиться в штате газеты, редакция не получит от предпринимателей ни одной рекламы... Гернштадта уволили.

Через несколько дней, когда страсти вокруг публикации Гернштадта в «Берлинер фольксцайтунг» несколько стихли, главный редактор «Берлинер тагеблатт» Теодор Вольф снова пригласил Рудольфа на работу в редакцию. Гернштадт знал, что Вольф, несмотря на весь свой «демократизм», не разделял точки зрения Гернштадта, но он не был согласен и с хозяином газетного дома Моссе, который уволил журналиста с работы.

Этот случай, а также многие другие подобные ситуации, которые возникали в то время в жизни Рудольфа Гернштадта, убедили его в том, что выступления одного человека против зла и несправедливости бесперспективны. Он понял, что общие интересы можно защищать только общими усилиями. Гернштадт решил вступить в германскую компартию. Так же решили поступить еще два сотрудника редакции – журналист Р. Оттс и секретарь главного редактора Ильзе Штёбе, с которой Рудольф уже поддерживал теплые дружеские отношения.

21 ноября 1929 года трое инакомыслящих из «Берлинер тагеблатт» отправились в Карл-Либкнехт хауз. Их принял депутат от КПГ Гольке. От имени всех троих Гернштадт попросил Гольке принять их в члены компартии и сказать, где и каким образом они могут начать работать в интересах партии.

Гольке выслушал всех троих, поинтересовался, где они работают, почему приняли такое решение, что хотели бы делать в партии. А затем неожиданно для Гернштадта и его друзей сказал:

– Мы могли бы сейчас же принять вас в нашу партию и определить в одну из ее ячеек, как и любого другого немца, который желает вступить в наши ряды. Но я бы хотел попросить не настаивать на немедленном приеме вас в партию. Вы можете быть более полезны для партии, если мы и не определим вас в какую-нибудь ячейку...

– Каким образом мы можем быть полезны общему делу, если не будем членами партии? – спросила Ильзе Штёбе.

– Ответ я вам дам через некоторое время, – прощаясь с журналистами, сказал Гольке, – мне нужно посоветоваться кое с кем. Подождите недели две-три. Я с вами свяжусь...

Ждать пришлось долго. В тот год Гернштадт и его коллеги по работе членами Компартии Германии не стали. В феврале 1930 года Рудольф снова посетил Карл-Либкнехт хауз, но Гольке не нашел...

В марте 1930 года над головой Р. Гернштадта вновь сгустились тучи. Его выступление в защиту рабочих не забывалось. Хозяева издательского дома Моссе предложили молодому журналисту выехать на работу в провинциальный город Бреслау, где Гернштадт пробыл несколько недель. Теодор Вольф добился назначения Рудольфа в Прагу в качестве корреспондента «Берлинер тагеблатт». 15 июня Гернштадт выехал из Германии на работу в Чехословакию. Ильзе Штёбе осталась в Берлине.

18 июня Рудольф явился в штаб-квартиру Компартии Чехословакии, встретился с представителем партии неким Гутманом, рассказал ему о себе и попросил принять его в члены компартии. Гутман, как и Гольке, предложил подождать недели две-три.

Прошел месяц. Гутман о себе не давал знать. Тогда Гернштадт отправился в Берлин, нашел депутата рейхстага от компартии Мюнценберга, пришел к нему домой и рассказал о своих попытках вступить в члены компартии. Мюнценберг обещал позаботиться о Гернштадте и одновременно предложил место редактора в одной из газет Компартии Германии. Рудольф принял это предложение и выехал в Прагу, чтобы завершить в Чехословакии все свои дела и уволиться с работы в газете «Прагер тагеблатт», корреспондентом которой он был по рекомендации Теодора Вольфа.

Все складывалось так, как и хотел Р. Гернштадт. Но не зря же говорят, что человек предполагает, а Бог располагает. Судьба и на этот раз вмешалась и внесла в планы Рудольфа Гернштадта свои коррективы. На этот раз коррективы оказались настолько серьезными, что они предопределили дальнейшую жизнь этого активного человека и ввергли его в тайную борьбу, которая шла между государствами на Европейском континенте. В центре этой борьбы оказались Германия и Россия.

Накануне отъезда Р. Гернштадта из Праги к нему в гостиницу прибыл неизвестный человек. Незнакомца звали Людвиг Фрейнд. Он являлся членом компартии Чехословакии, одним из ее функционеров. Людвиг сообщил Гернштадту, что главный редактор газеты «Руде право», который не так давно был арестован полицией, поручил ему, Людвигу, связаться с немецким журналистом Гернштадтом и помочь вступить в компартию.

Выслушав гостя, Рудольф ответил, что уже в такой помощи надобности нет. Он решил переехать в Берлин, где ему господин Мюнценберг предложил работу в одной из немецких коммунистических газет.

– Фамилия Мюнценберга мне хорошо известна, – сказал Фрейнд. – Его предложение не вызывает сомнения. Однако, – продолжил Людвиг, – я считаю, что вы, принимая его предложение, можете допустить серьезную ошибку.

Неожиданный вывод заинтересовал Гернштадта.

– Да, да, – продолжал рассуждать гость. – Считаю не только ошибочным, но и недопустимым с вашей стороны принимать предложение Мюнценберга...

Гернштадт попросил уточнить, почему к такому выводу пришел его гость.

Людвиг улыбнулся и сказал в ответ:

– Вы, мой дорогой друг, должны остаться на работе в газете «Берлинер тагеблатт». Работая в этой влиятельной газете, вы можете оказать партии больше помощи, нежели редактируя одну из мелких газет партии в Германии.

Разговор был похож на движение по улице с односторонним движением. Людвиг знал что говорил и двигался к своей цели, пытаясь убедить собеседника отказаться от предложения Мюнценберга. Странным было то, что он, являясь партийным функционером, тем не менее рекомендовал Гернштадту не торопиться с вступлением в члены коммунистической партии.

Гернштадт, который уже принял решение выехать в Германию и заняться редактированием газеты, о которой говорил ему Мюнценберг, не понимал Людвига. Более того, он должен был отказаться от уже принятого решения неизвестно во имя чего. Гернштадту нужны были серьезные аргументы.

Поняв, что в разговоре настал критический момент, после которого его собеседник может нарушить правила движения, Людвиг Фрейнд открыто сказал:

– В Праге находится один мой очень хороший друг, который, если вы не возражаете, может указать вам правильный путь в жизни.

Людвиг помолчал. Затем, подчеркивая каждое слово, повторил:

– Единственный и правильный путь...

Внимательно посмотрев на собеседника, Людвиг спросил:

– Можете ли вы, господин Гернштадт, сейчас же прекратить свои связи с Мюнценбергом?

Вопрос был для Гернштадта совершенно неожиданным, тем не менее он быстро отреагировал:

– Если вы гарантируете, что сейчас же я буду принят в партию тем путем, каким предлагаете вы, то мой ответ лаконичен: да!

Ответ Людвига был тоже положительным. Он гарантировал немецкому журналисту членство в партии.

Через день они встретились в одном из ресторанов. Людвиг представил Гернштадта незнакомцу, которыйназвал себя Альбертом. Незнакомец прекрасно владел немецким языком, но Гернштадт понял, что Альберт вырос не в Германии.

Так в Праге Рудольф Гернштадт впервые познакомился с представителем Разведуправления Красной Армии и стал сотрудничать с советской военной разведкой.

По рекомендации Альберта, Рудольф, которому в Центре был присвоен псевдоним «14-й», возвратился в Берлин и продолжал работать корреспондентом «Берлинер тагеблатт».

Через некоторое время Гернштадт с разрешения Центра привлек свою жену Ильзе Штёбе к сотрудничеству с советской военной разведкой. В Центре ей был присвоен псевдоним «Арним». Ильзе занималась сбором и обработкой сведений политического характера.

В январе 1931 года Р. Гернштадт был переведен в Варшаву в качестве корреспондента «Берлинер тагеблатт». Затем некоторое время он был корреспондентом этой же газеты в Москве.

Когда Р. Гернштадт выехал на работу в Польшу, Ильзе Штёбе продолжала быть секретарем Теодора Вольфа. Вторым ее тайным руководителем стал советский разведчик-нелегал Яков Григорьевич Бронин. Он был резидентом, имел псевдоним «Абрам» и занимался сбором информации о Германии и ее вооруженных силах.

В 1931 году Я. Бронин заполнил учетный лист на «Арним», в котором указал:

«Социальное происхождение: из мелкобуржуазной семьи. Отец умер. Имеет мать и брата».

Здесь надо сделать существенное дополнение к содержанию учетного листа, который был заполнен резидентом «Абрамом». У Ильзе Штёбе не было родного брата. После смерти мужа фрау Фрида Штёбе, мать Ильзе, через некоторое время снова вышла замуж за некоего Мюллера. У второго мужа был ребенок. Его звали Курт. Ильзе и Курт росли вместе, были очень дружны. Впоследствии Курт тоже принимал участие в борьбе против национал-социалистов.

«Партийность: беспартийная, симпатизирует коммунистической партии. Работает с нами по убеждению.

Профессия: секретарь-машинистка.

Род занятий: секретарь-машинистка главного редактора «Берлинер тагеблатт» Теодора Вольфа.

Круг связей: связи ограничены составом редакционных работников. Главная связь – хорошие отношения с Вольфом, который ей доверяет и многое рассказывает. В газете работает несколько лет. Возможности ее исчерпываются редакцией. Может давать отдельные, не предназначенные для публикации материалы на основании устных бесед»[15].

В учетный лист не вошли личные наблюдения «Абрама» об «Арним», о которых он рассказал после окончания Великой Отечественной войны. В 1961 году Яков Бронин писал об Ильзе Штёбе: «Когда я ее впервые встретил, ей шел двадцать первый год. Стройная, выше среднего роста, с правильными чертами продолговатого лица и живыми серыми глазами, она была, бесспорно, красивой женщиной. На нее обращали внимание, потому что у нее были заметные черты сходства с популярной тогда в Германии киноактрисой Бригиттой Хелм.

Внешняя красота у Ильзе Штёбе сочеталась с ее личным обаянием, связанным с природным умом и умением расположить к себе людей. Она отличалась наблюдательностью, умела быстро схватывать наиболее характерные черты людей, с которыми сталкивалась, обладала чувством юмора, способностью подмечать смешное в людях и событиях. В общении с людьми она вела себя так, что в центре разговора как-то само собой оказывались интересы собеседников. К ним «Арним» проявляла умное, отзывчивое отношение, сопровождавшееся теплой, приветливой улыбкой. Беседовать с ней было приятно и интересно; без всяких видимых усилий она вызывала собеседника на откровенность...»[16]

В декабре 1932 года «Абрам» дал И. Штёбе такую характеристику: «"Арним" на работе доказала свою преданность делу... Все данные говорят о том, что при соответствующем политическом влиянии с нашей стороны из нее со временем выйдет хороший работник»[17]. Он не ошибся...

«Абрам» встречался с «Арним» один раз в неделю. И. Штёбе передавала резиденту донесения, которые она составляла на основании бесед в основном с Вольфом, приносила копии материалов, которые находились в закрытых редакционных папках.

Опытный разведчик-нелегал Я. Бронин понимал, что информационные возможности «Арним» были еще невелики, но он с первых же встреч с ней почувствовал, что имеет дело не с агентом, а с единомышленником, молодой женщиной, которая хотела не допустить превращения Германии в фашистское государство. Бронин учил «Арним» премудростям разведывательной работы, ставил перед ней конкретные задания, объяснял, как лучше и безопаснее их выполнять, всегда находил время, чтобы провести анализ подготовленных «Арним» донесений, учил выбирать среди ее соотечественников тех, кто мог бы оказать помощь в борьбе против фашизма.

Во время суда по делу о поджоге рейхстага советских журналистов не допустили на процесс. В знак протеста они были отозваны из Германии. Немецким журналистам также было предложено покинуть пределы СССР. Среди них был и Р. Гернштадт, который выехал в Варшаву. По заданию советской военной разведки он приступил к созданию агентурной группы, главными целями которой было добывание сведений об истинных намерениях и планах Германии против СССР.

В Германии действовал антиеврейский закон, в соответствии с которым дорога в Германию Гернштадту была закрыта. По крайней мере, на тот период времени, когда у власти в Германии заправлял Гитлер и его национал-социалистическая партия, Рудольф Гернштадт был лишен права въезжать на свою родину, видеться со своими родителями и встречаться с женой, немкой Ильзе Штёбе. По новому закону Ильзе Штёбе не могла быть женой еврея. Это грозило ей арестом за осквернение чистоты расы.

Политический режим, который утвердился в 1933 году в Германии, был страшен и для немцев, и для евреев, и для народов других европейских государств. Супернация, арийское происхождение, мировое господство – эти лозунги туманили головы одним и вызывали непоколебимый протест у других. Гернштадт оказался среди тех, кто понял, какую опасность всем народам несет германский фашизм.

...Ильзе Штёбе некоторое время продолжала работать в Бреслау. Пользуясь положением корреспондента влиятельной газеты, она выполняла различные задания советской военной разведки.

Работа Ильзе Штёбе под руководством Я. Бронина завершилась в середине 1933 года. Именно в это время Центр принял решение поручить «Абраму» новую работу. Я. Бронин был евреем, и оставлять его на работе в фашистской Германии было опасно.

Выехав в Китай, «Абрам» должен был возглавить резидентуру в Шанхае, которой руководил Рихард Зорге. Ян Берзин, учитывая возрастающую со стороны Японии опасность для СССР, решил направить Р. Зорге в Токио для создания резидентуры военной разведки.

Яков Бронин в 1933 году оказался в Китае, Рихард Зорге обосновался в Японии. Руководителем нелегальной резидентуры военной разведки в Германии стал Оскар Стигга.

Выполняя задания нового резидента «Оскара», «Арним» ездила в Австрию, Швейцарию, Францию, Польшу, Румынию, Чехословакию и другие европейские страны. Ильзе постепенно набиралась опыта разведывательной работы, которая требовала большой осторожности.

Однажды появилась возможность внедрить «Арним» в немецкую военную разведку. Перспектива была многообещающей, но Ильзе Штёбе сотрудничала с Теодором Вольфом, который преследовался нацистами за демократические убеждения, поэтому от реализации этого плана Центр отказался.

После этого Центр направил «Арним» на оперативную работу в Бухарест. Но в столице Румынии ей закрепиться не удалось – возникли трудности при вступлении в союз немецких журналистов. У Штёбе не было специального образования и не хватало стажа журналистской работы.

В сентябре 1935 года в жизни «Арним» произошло событие, которое сыграло важную роль в ее последующей жизни.

Дело в том, что после одной из поездок Ильзе Штёбе в Прагу по заданию «Оскара» на первой полосе пражской газеты «Лидовы листы» неожиданно была опубликована статья под заголовком «Красивая дама из Берлина – сообщница гестаповского агента Бертольда». В статье говорилось о том, что в обществе германского подданного Бертольда, арестованного за шпионскую деятельность в пользу гестапо, часто можно было видеть молодую даму, которая не является ни его женой, ни женой другого господина, арестованного по тому же делу. Имя этой таинственной красавицы – Ильзе Штёбе...

Фрейлейн Штёбе была частой гостьей в Праге, там она останавливалась в отеле «Голубая звезда», выезжала в те районы города, где проживают немецкие эмигранты. 9 мая, как утверждала газета, Ильзе Штёбе видели в обществе Бертольда.

Газета писала: «В последний раз Штёбе была опять в Праге между 30 июля и 5 августа; останавливалась в отеле „Централь“, на улице Рыбина. Персонал гостиницы назвал ее „таинственной иностранкой“. Она вела себя очень сдержанно, получала ежедневно почту из Германии, но никто ее не посещал. С девяти утра до вечера она отсутствовала и заявляла, что учится в Праге. С Бертольдом у нее были свидания 4 и 5 августа в ресторане Вильсон-вокзала. 5 августа Штёбе выехала из отеля „Централь“, но из Праги уехала лишь 7 августа; где она провела эти два дня, до сих пор не выяснено. Она окончательно уехала 7 августа с Вильсон-вокзала поездом, отходящим в 22.40, в Словакию...»

И. Штёбе действительно время от времени приезжала в Прагу из Берлина. К Бертольду, агенту гестапо, который был арестован в Праге, она никакого отношения не имела.

И. Штёбе попала в поле зрения бдительных прогрессивных немецких эмигрантов, проживавших в Чехословакии, потому что они опасались агентов гестапо, которые вели активную работу в немецких общинах, находившихся в Чехословакии.

Сенсация газеты «Лидовы листы» завершилась 9 ноября 1935 года. Газета опубликовала небольшой материал под заголовком «По поводу статей о фрейлейн И. Штёбе». Выражая извинение по поводу сентябрьской публикации, газета писала: «В сентябре мы поместили статьи, в которых писали о немецкой подданной Ильзе Штёбе в связи с сенсационным делом гестаповского агента Бертольда. Утверждалось, что фрейлейн Штёбе была связана с Бертольдом, что она замешана в его деле, что она с ним встречалась и также работала для гестапо. Мы убедились в том, что фрейлейн Штёбе ничего общего ни с гестапо, ни с Бертольдом не имеет...»[18]

История с публикацией в газетах об Ильзе Штёбе не подорвала, а, наоборот, укрепила ее авторитет в глазах нацистов. Тем не менее в Центре приняли решение – «Арним» из Румынии отозвать. Некоторое время она работала в Вене, затем перебралась в Варшаву.

Ильзе Штёбе и Рудольф Гернштадт встретились в польской столице в ноябре 1935 года. Это была теплая встреча двух старых друзей, мужа и жены, соратников по борьбе, двух замечательных людей, втянутых в водоворот сложной и трудной борьбы, которая уже охватывала все европейские государства.

В польской столице Ильзе Штёбе стала помогать мужу в формировании резидентуры военной разведки. Они работали вместе практически до самого начала Второй мировой войны. Период с ноября 1935 по сентябрь 1939 года является самым счастливым в их совместной жизни.

После прибытия в Варшаву Центр присвоил И. Штёбе оперативный псевдоним «Альта». В ее обязанности входило поддержание связи с лицами, оказывавшими услуги разведке, и фотографирование документов, которые добывал «Арбин».

С 1931 по 1936 год Р. Гернштадт работал в Варшаве специальным корреспондентом «Берлинер тагеблатт». Когда «германский антиеврейский закон» достиг польской столицы, Гернштадт навсегда распрощался с газетой Теодора Вольфа. Без работы он не остался. Чехословацкая правительственная газета «Радио централь» приняла Р. Гернштадта в качестве второго варшавского корреспондента.

События в Европе развивались стремительно. После оккупации Чехословакии, Гернштадт устроился работать варшавским корреспондентом двух швейцарских и французских журналов. Но и это сотрудничество продолжалось недолго. В конце 1936 года журналистская деятельность Рудольфа Гернштадта стала фикцией, которую он всячески поддерживал. Однако с каждым месяцем делать это ему становилось все труднее и труднее.

К концу 1936 года «Арбин» создал в Варшаве одну из лучших резидентур военной разведки. В эту нелегальную резидентуру входили агенты «ХВЦ», «ABC», «ЛЦЛ», «Ариец» и некоторые другие. Наиболее ценными были «Ариец», «ХВЦ» и «ABC». «Ариец» – барон Рудольф фон Шелия, советник германского посла Мольтке в Варшаве, добывал ценную информацию практически по всем вопросам внешней политики Германии в отношении Польши и Советского Союза. Советник фон Шелия, завербованный «Арбиным» на материальной основе от имени британской разведки, получал доступ к переписке министерства иностранных дел Германии с послом Мольтке раньше, чем германский посол.

«Альта» проводила активную работу среди членов семей немецких дипломатов в польской столице. В конце 1938 года она получила назначение на должность референта по вопросам культуры женского отдела национал-социалистической организации в Варшаве. «Арбин» 4 января 1939 года докладывал в Центр по этому поводу следующее:

Как референт по культуре «Альта» должна воспитывать немецких женщин в Варшаве в национал-социалистическом духе. К этим женщинам относятся в числе других все жены чиновников и секретарши. Один раз в месяц имеет место совместная встреча, на которой по выбору «Альты» три-четыре женщины должны делать короткие доклады. Так как почти все женщины боятся делать такие доклады, то для «Альты» открываются большие возможности проявления заботы, оказания помощи и в первую очередь – установления личных контактов[19].