Глава 4

До Санкт-Петербурга добирались пять суток. Ехали только ночью. Днями скрывались в придорожных лесках. Как партизаны фашистов, так они боялись ментов и гаишников. Не дай бог, ненароком кто-нибудь да остановит, документы проверит. А они уже во всесоюзном розыске. Тогда все, приплыли.

Но все обошлось. До Питера добрались без приключений. А вот и знакомые ворота контрольно-пропускного пункта их части.

Только Толик остановился, как из серого строения вышел дневальный в теплой камуфляжной куртке, на поясе штык-нож.

– Да это ж Лимон, – узнал своего старого приятеля Максим.

И месяца не прошло, как он уволился. И вот он снова здесь, как и обещал.

Он вышел из машины.

– О! Макс! – обрадовался Лимон. – А то прапор тут задолбал, смотри, бля, кто к нам подъезжает.

– Чего?

– Да Желудева убили. Бандиты.

– Желудева? Командира? – Максим оторопело уставился на Лимона.

– Ну да. Козел один собаку на его жену натравил. Ну, Желудь и собаку и козла этого наказал. А потом на киллера нарвался. Не буду утверждать, но так говорят. На прошлой неделе его похоронили.

– А где его дочь? – в тревоге спросил Максим.

– Ольга? Нету ее. Собрала вещи и куда-то уехала. Вместе с матерью.

– Куда?

– Никто не знает.

Все, приехали.

– Вообще никто?

– Слушай, кто там в машине, за рулем? – Лимон заговорил тише.

– Да это Бугай, он почти два года как дембельнулся. Здесь, в нашей части служил.

– Да? – протянул Лимон. – Тогда можно.

– Что можно?

– Я не утверждаю, но, похоже, Ольга козла, который Желудя приговорил, шлепнула.

– С чего ты взял?

– Какие-то типы ее ищут. Чистые бандиты. Морды во-о, глаза как у покойников. Вчера приходили. Да вон они и сегодня едут.

Кивком головы Лимон показал в сторону. На дороге перед оврагом, где когда-то Ольга отметелила двух алкашей, остановилась белая «Тойота». Из нее вышли два качка в кожаных куртках на меху. Точно, бандитские рожи.

– Вчера насчет Ольги пытали. Где она, мол, как ее найти. Только ничего они не узнали. Но вроде как им обещали помочь. Говорить не буду кто, а вдруг это за бабки. А там, где бабки, все круто завязано.

Насчет бабок Лимон стопроцентно прав. Значит, кто-то из части продался. Но кто?

– Да я и не спрашиваю, – равнодушно зевнул Максим. – Ладно, Лимон, мы поехали. У нас тут в Питере дела. Вечерком как-нибудь заскочим.

– Ну, бывай, – Лимон протянул руку.

Максим спровадил его и забрался в машину.

– Ну, че? – лениво спросил Толик.

– Командира убили, Желудева.

– В натуре?

– Ну не на картине же!

– Кто?

– Вроде как бандиты. За жену он заступился. Короче, скоро мы все узнаем. Видишь, два козла идут?

Двое в кожаных куртках уже подходили к контрольно-пропускному пункту.

– Ну?

– Ольгу мою ищут. А она в бега подалась. Скрывается от них. Надо их сделать.

– Да без проблем.

– Готовь стволы.

В «Тойоте» с правым рулем, стоявшей за оврагом, сидел водила. Бритоголовый, морда два на два, кирпича просит. Кожаный прикид. Максим даже серебряную цепочку у него на бычьей шее увидел. Не «левый» он, это ясно как божий день. Такой же бандюга, как и эти двое. Так что против него и Толика трое. И все, ясное дело, вооружены. Не так-то просто взять их на прицел и выбить из них информацию. Но они это сделают.

Толик принялся вскрывать тайники, извлек на свет божий свой «макаров», Максиму достал обрез.

Они дождались, когда крепыши переговорят на КПП с прапорщиком. Максим видел, как тот с сожалением отрицал что-то, мотая головой. Один из кожаных, видно, с досады, хлопнул его по плечу. На этом они и расстались. Прапор скрылся в дверях контрольно-пропускного пункта, бандиты двинули к своей машине.

– А теперь поехали. Легонечко так, легонечко царапни иномарку.

– Бамперочком я ее щас, бамперочком, – злорадствуя, потер ладони Толик.

«Нива» тронулась с места и плавно покатила по дороге. Медленно, но уверенно приближалась к «Тойоте». И вот он, момент истины. Легкий скрежет возвестил о начале операции.

Толик начал тормозить. Максим оглянулся. Увидел, как выскакивает из иномарки водила.

Из «Нивы» они вышли сразу оба. Толик выступил вперед, Максим встал за ним сзади.

– Э-эй, ты че, мудила? – промычал бандит, готовый наброситься на Толика с кулаками.

Возможно, он бы и ударил. Да чего-то испугался. Хотя почему «чего-то»? Толика испугался. Крепкий он, косая сажень в плечах. Не пальцем, сразу видно, деланный. И кулачищи будь здоров, и сила в каждом движении наружу прет. Только на лице у него заискивающее выражение. Как будто боится он этого придурка из «Тойоты».

– Извини, брат, не видел я, – пролепетал Толик.

Водила оглянулся. Прикинул расстояние до двух своих корешей. Они совсем близко. Это развязало ему и язык, и руки.

– Козел ты, в очко тебя дери! – Аж пена изо рта полезла. – Ты мне тачку угробил.

Он провел пальцем по свежей царапине. Ничего страшного, тем более что машина была не новой, местами поцарапанной.

– Извини, братан, – продолжал Толик.

– Хрен тебе конский, братан! Я с тебя, бля, все бабки скачаю.

Тут подошли два кожаных крепыша.

– Че тут за базар? – лениво спросил один.

Его массивные челюсти двигали жвачку.

– Да вот, уроды стебаные, наехали, – водила показал пальцем на Толика и Максима.

– Наехали? – Качок даже выплюнул жвачку. – Да я вас, гондонов!

– Да не в том смысле наехали, – жалобно промямлил Толик. – Мы машину вашу нечаянно задели.

– А-а, – успокоился бандит.

И полез в карман за новой пластинкой жвачки.

– Короче, придурки, – сказал второй мордоворот, – завтра тачка чтобы как новая была. И две штуки баксов штраф с вас.

– Но у нас нет таких денег, – выступил из-за спины Толика Максим.

Казалось, он вот-вот заплачет.

– А это че за мудозвон? – гоготнул первый бандит. – Сам на педераста чисто похож, и голос типа петушиный.

– Я не педераст, – скуксился Максим. – Я автомеханик. У нас тут мастерские неподалеку. Мы на японских иномарках специализируемся. И отрихтуем, и покрасим, и движок сменим, и ходовую. Тут больше, чем на две штуки баксов.

– Поехали, Рыдван, – бросил водиле первый качок, усаживаясь на переднее сиденье. – Тачку у этих козлов бросим, сами на «моторе» укатим.

Он уже считал, что рихтовка, покраска и смена мотора вместе с ходовой частью дело решенное.

Бандиты заняли свои места, Максим и Толик – свои. «Нива» поехала впереди, «Тойота» – следом. Остановились на отрезке дороги, проходившей между заснеженным леском и громадами новостроек. До высотных домов – метров двести через пустырь. Вокруг – ни души. Тишина, только воронье карканье и слышно. Идеальное место.

– Ну, бля, держитесь, уроды, – выскакивая из машины, процедил сквозь зубы Толик.

Первым из иномарки выскочил водила. Он сам бандит, но вроде «шестерки». А пыжится так, будто козырной валет.

– Че, бля, застопорились? – прорычал он. – Какого хрена?

Он снова был готов ударить Толика. И в этот раз не сдержался. Только ничего у него из этого не вышло.

Толик ловко увернулся от удара и нанес ответный. Согнутыми в фалангах пальцами в кадык. Водила захрипел, закатил глаза, рухнул на снег, задергался. Ничего, выживет.

Другие двое ничего не успели понять, как оказались под прицелом сразу двух стволов. Максим держал под дулом обреза того, который спереди. Толик кошмарил «макаром» второго.

– А теперь поговорим, – спокойно сказал Максим.

Хищный прищур, жесткий взгляд, напряженное лицо, мощная внутренняя сила. От него исходила смертельная опасность.

– Чего тебе? – спросил бандит, побелев как полотно.

– Из Челябинска мы. Под Рекрутом ходим. – Кличку несуществующего авторитета Максим придумал на ходу. – Слышал о таком?

– Да нет.

Не врет, и то хорошо.

– Ты, короче, сестренку мою пасешь. А я за нее сейчас тебе башку снесу.

Для пущего устрашения Максим щелкнул затвором. На снег полетел неиспользованный патрон.

– Э-э, да ты че? – вздрогнул мордоворот. – Мы же не по своей воле. Нас Вулкан послал.

– На кой хрен?

– Твоя сестренка «бригадира» нашего завалила.

Значит, Лимон ничего не насочинял.

– Кто это видел?

– Никто. Зато Бурлака до того, как его вальнули, с твоей сестренкой видели.

– Кто на Ольгу наводку дал?

– Да прапор один, из штаба, в документах рылся. Мы ему стольник «зеленью» отвалили.

– И?..

– Да ни хрена не узнали. Гадом буду!

– Короче, вы сестренку мою не ищите, а то пулю найдете. Все, пока!

Максим сделал неуловимо быстрое движение, и рукоять обреза врезалась бандиту в висок. Тот дернулся и осел на сиденье. Не скоро очухается. Одновременно вырубил своего подопечного и Толик. На прощанье они избавили бедолаг от стволов. Одному достался «люгер», другому «ЗИГзауэр». Неплохие «машинки». У водилы под курткой нашли отечественный «ТТ».

– Уносим ноги, – сказал Толик, срывая «Ниву» с места.

Машина взяла курс на выезд из города. Отныне в Питер им путь заказан. Впрочем, никто из двоих об этом особенно и не жалел.

– Как мы их? – возбужденно спросил Толик.

– Нормалек!

– То-то же! Слушай, жрать охота, не могу.

У них есть машина, четыре пистолета, обрез, но нет ни куска хлеба. Балык осетровый еще вчера доели. Да, подкрепиться бы сейчас не мешало. Но есть только бензин, на последние деньги купленный.

– Снимай ботинок.

– Э, не-е, – протянул Толик. – Здесь не Аляска, а я не Чарли Чаплин. Башмак свой варить и есть не стану.

– А зачем что-то варить? Просто палец на ноге пососешь. Может, легче станет.

– Соли у нас нет, чтобы посолить его. А так я не могу. Я лучше в ресторане пообедаю. И деньжата у меня есть.

Торжествуя, Толик достал из кармана стодолларовую купюру и выставил ее на обозрение.

– Ну, как тебе мой продаттестат?

– Неплохо, – удивился Максим. – Где взял?

– Да у бандюги своего одолжил. Дай, говорю, до зарплаты.

– Он не возражал?

– Само собой. Жаль, надо было больше попросить.

– А еще стволы нужно спихнуть, – подал идею Максим. – Чем быстрее, тем лучше. Нечего целый арсенал с собой возить. Да и бабки можно за пушки неплохие поиметь.

– В натуре, еще погорим на этом дерьме, – не стал спорить Толик.

– Ты давай на Москву курс бери.

– Почему на Москву?

– Искать нас будут. А Москва – город большой. Затеряться там как два пальца...

– Логично.

Где-то в Подмосковье Ольгина бабушка живет. Она говорила. Только город и улицу не уточнила. Искать Ольгу нужно у бабушки.

В Москву они въехали по Ленинградскому шоссе. В Химках на черном рынке сбыли каким-то нерусям-мандаринщикам стволы. Все три, которые изъяли у бандитов в Питере. Хороших денег за них не предложили. А искать других покупателей опасно. Можно засветиться. Благо эти подвернулись. За сто баксов уступили. Какие-никакие, а деньги.

– А ты знаешь, Макс, понравилось мне бандитов потрошить. Давай так каждый день. Хоп, руки за голову, стволы сюда, и по сто баксов в фонд безвозмездной помощи.

– Ты это серьезно?

Вроде не июль месяц на улице, солнце не жаркое, а голову Толику нагрело.

– Шучу, конечно.

Это хорошо, если шутит.

– Бабки нам все одно зарабатывать надо. Я, например, на гитаре играть могу.

– А я ни петь, ни играть. Разве что на нервах.

– Тогда отпадает. Одному в подземном переходе петь не с руки.

– Какие, на хрен, переходы?

– Подъем, товарищ сержант! – заорал над ухом Бугай.

Максим продрал глаза, поднялся с разложенного сиденья, выполз из машины в холод декабрьского утра. Спали они в машине, на платной автостоянке. Сторожу отстегнули, чтобы не возникал.

– Навести в машине порядок. Десять минут времени вам даю!

Блин, сегодня Толик старший машины. Это значит, что убирать сегодня очередь Максима.

А в машине и правда бардак. Проветрить надо – носками стоячими воняет. Кстати, неплохо бы в баньку сегодня сгонять. Чехлы надо вытрясти, коврики вымыть. Хорошо, что снаружи «Ниву» надраивать не надо. Вчера Толик «дневалил», машина с вечера блестит.

Порядок навели, поехали в кафе позавтракали.

– А теперь за работу, – сказал Толик.

– Именно?

– Таксовать будем. Давай, бомж, вали на заднее сиденье. Спереди клиент сидеть будет.

– А ты Москву-то знаешь?

– Тпр-ру! Приехали!

Толик почесал затылок.

Через полчаса в его руках был справочник по Москве. До самой темноты сидел над ним, спины не разгибая.

С утра следующего дня он повел свою «Ниву» по предпринимательскому пути. Ездил он хорошо, отлично ориентировался в любых дорожных ситуациях. И вроде как Москву уже знал неплохо. Но это если ему верить.

– А вот и первая рыбка, – сказал он, довольно грамотно оттеснив в сторону желтую «двойку», пытавшуюся причалить к девушке с поднятой рукой.

«Нива» остановилась аккурат рядом с ней. Толик потянулся и сам лично открыл дверь.

– Прошу, мадам!

Если честно, Максим сомневался, что девушка сядет в машину. Что ни говори, а остаться наедине с двумя молодыми людьми в замкнутом пространстве салона довольно-таки опасно. Тем более если у тебя есть чем поживиться. А этого добра на девушке хватало. Короткий полушубок из песца, в ушах дорогие сережки, и пальцы золотыми колечками унизаны. В руках кожаная сумка от Гуччи, наверняка там денежки водятся. И сама вроде ничего. Лицом, правда, не очень вышла. Широкие надбровные дуги, слегка приплюснутый нос, толстые губы. И прыщавая. Зато ноги – высший класс. Наверняка из-за них короткий полушубок носит.

Но девушка даже не взглянула на них. Легко впорхнула в машину, удобно устроилась на сиденье.

– К эмгэу, – коротко бросила она.

– Не понял, – выразительно посмотрел на нее Толик.

– Московский государственный университет, – по-прежнему не удостаивая его взглядом, объяснила она.

– Теперь понял, – важно кивнул он и выжал сцепление.

– А вы не боитесь ездить одна? – спросил Толик, когда машина уже лавировала в автомобильной толчее оживленных улиц.

– Чего бояться? – пожала плечами девушка.

– Ну, бандитов, например.

– Бандитов?.. Глупость какая!

– Почему глупость? – удивился Толик, да и трудно было не удивиться.

– Вы лично видели когда-нибудь хоть одного бандита? – Она по-прежнему смотрела только прямо.

– Ну не так чтобы часто.

– Не врите, вы ни разу их не видели. Бандитов только на страницах детективов полно. И по «ящику» их еще часто показывают, чтобы людей пугать.

Если она говорит всерьез, то она полная идиотка. А еще в университете учится. Максим с недоумением смотрел на нее.

– Эй, остановитесь! – Девушка повысила голос.

Бугай не заставил просить себя дважды.

– В чем дело? – спросил он, когда машина замерла на обочине.

– Мы едем совсем в другую сторону.

– Да? – Он хлопнул себя по лбу. – Извините, а где этот ваш эмгэу?

Вот так-так, знаток Москвы, зубрила хренов! Максим едва удержался, чтобы не рассмеяться.

– На Воробьевых горах.

– А где это?

– Из какой деревни вы приехали? – строго, как учительница нерадивого ученика, спросила девушка.

– Деревня Кузькина Мать.

– Вот в Кузькину Мать и поезжайте!

Она открыла дверь и выскочила из машины. Но далеко не ушла.

Максим видел, как словно из-под земли перед ней выросли два мрачных типа с небритыми физиономиями. Один схватил ее за руки, другой – за ноги. И потащили к желтой «двойке», стоявшей сзади. Видел все это и Толик.

– Во, бля, охренели гады! – Он открыл дверь.

Но выскочить наружу не успел. В живот ему ткнулся ствол «нагана». Прямо ему в лицо дышал перегаром здоровенный детина лет под сорок. На левой щеке у него был глубокий шрам.

– Тихо, пацаны! – Он посмотрел и на Максима. – Не дергайтесь и будете живы.

Толик не мог его нейтрализовать: находился в неудобной для этого позе. А про Максима и вообще говорить нечего. Куда ему, если в машине всего две двери – никакого маневра. И стволы в тайнике, быстро их не достать.

«Двойка» забрала девушку, подъехала к мужику с «наганом». Не причинив ни Толику, ни Максиму никакого вреда, тот нырнул в машину, которая сразу рванула вперед.

– А мы за ними, – Бугай пустил «Ниву» вслед за «двойкой».

– Зачем тебе это нужно? – спросил Максим.

– Да знаешь, надо все-таки узнать, где этот чертов университет находится.

– А, ну да.

Отговаривать Толика бесполезно. Впрочем, Максим и не собирался этого делать. Девчонка попала в беду, и ее нужно выручать.

Александр Михайлович Самсонов рос в неблагополучной семье. Отец пьяница. Мать шлюха. Дома вечные скандалы, пьяные разборки. И самого чуть по кривой не понесло. Шумные компании, драки на дискотеках, пьянки до утра. И хулиганили. Сначала по мелочам, беспричинно. Потом начали грабить прохожих. Вовремя его забрали в армию. А через месяц после этого всю их компанию замели менты, кентам навесили сроки. Девчонку одну в парке подловили, дочиста обобрали, а напоследок изнасиловали. До сих пор Александр Михайлович нет-нет да перекрестится, вспоминая те лихие времена.

После армии он закончил институт советской торговли, женился, дочь у него родилась. Майя. Сейчас ему уже за сорок. Дочери – восемнадцать. Еще совсем недавно он был обыкновенным завмагом. Был грех, не сторонился левого дохода, но чтобы наглеть сверх меры – этого за ним не водилось. Потом приватизация. Ужом вывернулся, но забрал в свое владение магазин, назвал его громко – супермаркет. Евроремонт там сообразил, витрины роскошные, вывеска – любо-дорого смотреть. И деньги немалые в обороте крутятся.

Александр Михайлович был доволен своей судьбой. Все у него есть. И деньги, и квартира четырехкомнатная, и машина, особняк загородный достраивает. Только любовницы в этом джентльменском наборе современного бизнесмена нет. Да она ему и не нужна. Семье своей он предан. Жену любит. Дочь обожает. От всех бед и жизненных невзгод Майю оградил. В тепле и довольстве дочь растет, слова грубого в доме не услышит. Одевается всем на зависть. В кошельке всегда купюры хрустят. Школу закончила с серебряной медалью, в университет поступила. Ездит туда на своей собственной машине, на новой «восьмерке». Только вот беда, вчера в поворот не вписалась, смяла правое крыло. Машину в ремонт, а она сегодня в университет на такси. Ничего, он в свое время в институт на троллейбусах и в метро добирался.

Александр Михайлович сидел в своем офисе, с удовольствием втягивая в себя дым дорогой сигареты. Зазвонил телефон. Самсонов не спеша потянулся к аппарату. Суетливость – удел плебеев. А он человек светский.

– Да, – бросил он в трубку.

– Господин Самсонов? – Голос сухой, неприятный.

– Он самый.

– Ваша дочь у нас в руках.

Александр Михайлович похолодел:

– Не понял.

А может, он и в самом деле не так все понял?..

– Если хочешь видеть свою Майю живой, готовь тридцать «тонн» баксов. Завтра к утру чтобы все было в ажуре.

Нет, он понял сразу и все правильно. Дочь похитили с целью выкупа. Тридцать тысяч баксов. Но это не так уж много. По-божески, можно сказать.

– Я вам не верю.

Действительно, а с чего он им должен верить?

– Сейчас поверишь.

Через несколько секунд Самсонов услышал всхлипывания дочери.

– Папа?

– Да, Майка, да!

– Папа, помоги... Они украли меня. Мне страшно!

На этом ее голос оборвался.

– Ну что? – спросил похититель.

– Деньги будут.

– Вот и ладненько. Завтра утром позвоню.

На том конце провода положили трубку. Короткие гудки отдавались в ухе гулом тревожного набата. Майя похищена, ей грозит опасность. Он получит ее только завтра утром. Но за это время может всякое случиться. А вдруг ее изнасилуют? Девочка этого не переживет. Она такая ранимая.

Тридцать тысяч долларов – сумма не такая уж и большая, но нужна наличка. А с ней всегда проблемы. Есть у него должник, Колька Верещагин, однокашник. Сейчас он владеет ночным клубом. Бар, ресторан, диско-шоу. Круто развернулся деятель. Деньжата у Самсонова водятся. Сорок тысяч долларов занял он у Самсонова месяц назад. Пора уже и отдавать.

Александр Михайлович набрал знакомый номер.

– Привет, Николай! Это Самсонов.

– А-а, Самсон, – вяло отозвался Верещагин. – Давно не виделись.

– А пора бы уже. Должок за тобой, пора и честь знать.

– О чем ты?

– Сорок тысяч долларов. Казино ты хотел раскрутить.

– С казино у меня все в порядке, но я тебе ничего не должен, – в голосе у Кольки звучало удивление.

Он что, совсем?.. Самсонову стало не по себе.

– У тебя что, память отшибло?

– А у тебя есть чем о долге напомнить? Распиской, например?

Расписки с него Александр Михайлович не брал. На честное слово понадеялся. Ну и гад!

– Нет у меня никакой расписки.

– Ну тогда о чем разговор? Я тебе ничего не должен.

Верещагин бросил трубку.

Вот сволота! На сорок штук хочет кинуть его. Или уже кинул?.. Ну нет, этот номер с ним не пройдет!

Как и у всякого бизнесмена, у Александра Михайловича была своя криминальная «крыша». Он исправно отстегивал бандитам, а те исправно оберегали его от всяких наездов со стороны. На этом их отношения исчерпывались. И слава богу! Если бандиты проявляют к тебе большое участие, создают, например, все условия для процветания твоего бизнеса, тогда берегись. Тебя растят как «кабанчика». Разжиреешь и под нож пойдешь, а все твои капиталы тю-тю, на корм бандитам. Из этих соображений Самсонов боялся впутывать своих «крышников» в личные дела. Даже о похищении дочери не собирался им ничего говорить. И в историю с Верещагиным впутывать их не следует. Они ему помогут, а потом удавку на шее затянут. Но все же если Верещагин не одумается, придется жаловаться Кадету, бандитскому авторитету.

С Верещагиным он разберется чуть позже. Сейчас главное Майя. Нужно срочно собрать требуемую сумму. О том, чтобы обратиться за помощью в милицию, он даже и не думал. Любая оплошность со стороны ментов может стоить Майе головы. А напортачить эти товарищи могут запросто.

Уже к обеду в «дипломате» Самсонова лежало ровно тридцать тысяч. Он готов был отдать их в обмен на дочь прямо сейчас. Но похитители почему-то не торопятся. Скоты! Уроды! Падлы!..

Вот уже восемнадцать лет, как она живет на белом свете. Хорошо живет, грех жаловаться. В квартире у предков и сухо, и тепло, и комфортно. По окончании школы папун тачку подарил, «восьмерку». Экзамен на права она сдала легко и быстро. Поступила в престижный вуз, на своих колесах туда добирается. Только машина в ремонте. Зазевалась, крыло об угол дома смяла. Хорошо, что не на полной скорости шла, могла бы и убиться.

На занятия она сегодня ехала на такси. «Ниву» поймала. Парнишка молодой за рулем. Язык как помело. И внешность вроде ничего. Только города совершенно не знает. Смехота. Но ей было не до смеха. Попросила остановить. Остановили. И на тебе, тут же ее похитили какие-то негодяи. Откуда-то со стороны подскочили, руки за спину заломили, сковали наручниками – и в машину. Хлоп, хлоп! Дверцы закрыты. Она в ловушке. Ну за что ей такое наказание?..

– Помогите! – закричала она.

– Тихо, сука! – прошипело над ухом.

И тут же ей рот перетянула широкая лента скотча. Машина тронулась с места.

Майя привыкла жить в сытости и довольстве. Для нее существовал только один мир. Мир, который приспосабливается к ней. В нем все так легко и просто. Но был еще и другой мир. В нем жили люди, которым не выпал жребий родиться под счастливой звездой. Бомжи, нищие, неудачники. А еще бандиты с их постоянными войнами за место под солнцем. Кровь, грязь, насилие, деньги. Майя знала о существовании «подлунного» мира. Но она почему-то всерьез считала, что он существует вне ее собственной реальности. И даже имела неосторожность это утверждать. Тот парень из «Нивы» смотрел на нее как на идиотку. А она и есть идиотка!..

Ее похитили. Тут и гадать не надо. Похитили бандиты. Только зачем?..

«Двойка» шла по Ленинградскому шоссе к выезду из города. Майя сумела разглядеть это, хотя с двух сторон ее сжимали два похитителя. Оба рослые, крепко сбитые. Морды страшные, обросшие жесткой щетиной. А еще от них воняло потом, нечищеными зубами и грязными носками. Бомжи какие-то, а не бандиты.

С нее не пытались снять дорогую шубку, драгоценности. Значит, ее не собираются грабить. Или, по крайней мере, собираются не сейчас.

Один из похитителей вдруг просунул руку ей между ног, закрытых от взгляда только тонкими телесного цвета колготами.

Ее хотят изнасиловать!.. Майя была близка к обмороку. Не то чтобы она уж очень дорожила своей девственностью, но быть растоптанной и униженной какими-то уродами? Ну уж нет!

Она затрепыхалась, пытаясь отделаться от насильника, но куда уж там со скованными руками! Его лапа уже добралась до запретного места. Майю чуть не стошнило.

Сейчас ее изнасилуют, а отпустить не отпустят. В последнее время, она читала, вошли в моду изнасилования со смертельным исходом. Никогда не думала она, что это может коснуться ее самой.

– Совок, ты че там, бля, творишь? – полуобернулся с переднего сиденья главный бандит.

В старой, но вполне пристойной на вид дубленке и норковой шапке, этот похититель выгодно отличался от двух других и от водителя. А еще у него был «наган». Майя видела, как он сунул его в карман, усаживаясь в машину. Она заметила, как он держал на прицеле водителя «Нивы», того самого парня, который плохо знал Москву. Уж лучше бы она объяснила, как доехать до университета!

Тот, которого назвали Совком, рывком убрал руку. Но глаза по-прежнему маслились от похоти. Он смотрел на Майю с поганой ухмылкой.

Главарь похитителей заступился за нее. Значит, она нужна ему не для гребли. Значит, шантаж или выкуп. Так оно потом и оказалось.

Машина свернула в проулок и въехала во двор какого-то дома. Бандит достал сотовый телефон, набрал номер. Майя услышала, как он назвал фамилию ее отца. Потом речь зашла о выкупе. Тридцать тысяч долларов. А после она говорила с отцом сама. Молила о помощи. Но недолго. Бандит пообещал позвонить завтра утром и защелкнул крышку на телефоне.

Тридцать тысяч долларов. Не такая большая сумма. Отец мог бы уже и к обеду обернуться. Зачем тянуть до следующего утра?.. Майе стало еще страшней.

«Двойка» снова куда-то поехала. Примерно через полчаса остановилась во дворе пятиэтажного дома где-то в Марьиной Роще.

– Жить хочешь? – спросил Майю главный похититель.

Глупый вопрос. Конечно, хочет.

– Ну.

– Тогда будь умницей. Выйдешь из машины и спокойно в подъезд. Побежишь или позовешь на помощь, получишь пулю.

Он показал ей «наган». Мог бы и не показывать. Ей было и без того страшно. Куда уж тут бежать.

Ее привели в двухкомнатную «распашонку» без мебели. Маленькую комнату отвели ей. Ободранные обои на голых стенах, облупленная краска на голых, без занавесок оконных рамах. На полу валялся старый запыленный матрац. Место для ночлега или «ложе любви»?.. Майя с отвращением перехватила похотливый взгляд Совка. И его приятель тоже смотрел на нее не без гнусного умысла. Сейчас они раздевают ее только глазами, а что будет дальше?..

Весь день Майю не трогали. Она сидела в углу комнаты на матраце и мысленно старалась отрешиться от угнетающей действительности. Это ей не удавалось. В комнату то и дело заглядывали похитители.

Совок откинулся с зоны полгода назад. Пьяного обчистил до нитки, за это срок и отмотал. Вторая ходка, «пятилетка». На свободе случайно встретился с Мазутом, вместе зону когда-то топтали. А тот как раз команду набирал. Хлыст, Жлоб, тоже из татуированных. Но так, мелкая сошка. Впрочем, и сам Совок не очень котировался. Водился за ним грешок – не по теме любил языком чесать, врал много, больше собственного веса тянул. Не больно-то жаловала его за это братва на зоне. А вот Мазут – тот в авторитете. Не так чтобы уж очень, но для Совка, Хлыста и Жлоба достаточно. Его слово для них закон.

Мазут не хилым делом предложил заняться. Вычислить какого-нибудь «карася», подцепить на крючок кого-нибудь из его семьи – и вперед, за выкупом. Чего тут сложного? Только много не просить. Большие деньги – большие проблемы. А это попахивает встречей с ментами.

Первый раз банкира одного на женушку молодую крутанули. Сняли квартиру на пару дней, машину раздобыли, девку выследили, сломали ее, с собой забрали. Мазут с банкиром по левому, неучтенному, сотовому связался. Сорок штук баксов запросил. Сработало. «Карась» легко расстался с бабками. На следующий день банкир свою женушку получил обратно. Грех ей было жаловаться на дурное обращение. И поили ее, и кормили, а Совок даже вместо мужа с ней побыл. Цивильно трахнуть хотел. По стакану портвешка сначала хлобыстнуть, красивых слов наговорить, а только потом сделать ей приятное. Она пить с ним отказалась, гнать от себя стала. Ну и пришлось по морде ладонью укатать, а дальше за волосы и в позу. Нанизал ее на кукан как миленькую. Только Мазут потом его чуть не схавал. Так нельзя, мол, у нас все по-честному. И как точку в конце предложения кулаком под глаз хрясь!.. С тех пор Совок на пленниц только в мыслях залазит. А их хватало. Дочь чиновника какого-то, сестра нового русского.

А сегодня зацапали дочь одного коммерсанта. Два дня ее пасли. Она сама шла им в руки. Такси ловила. Они уже подруливали к ней, когда какая-то «Нива» им путь подрезала, опередила, подобрала девчонку. Они за ней. И удача. Девка вышла из машины и прямо им в руки. Быстро сработали, самим себе на зависть. Мазут пацанов из «Нивы» кошмарил, а они с Хлыстом девку вязали. Жлоб за рулем сидел. И вот они здесь, в этой квартире. Как всегда, на пару деньков сняли. Завтра девку «продадут» – только их после этого и видели. А сегодня с ней бы порезвиться надо. В машине не получилось – Мазут мешал. И весь день мешал. Но под вечер забрал с собой Жлоба и свалил. Сто пудов, в кабак оттягиваться отправились. А они с Хлыстом в пролете. Ладно, им тоже будет сегодня весело. Девка застоялась, пора ее поразмять. На рожу она не ахти, но фигурка по кайфу. И ляжки у нее такие крепкие, упругие. И задница ништяк. Как орех – так и просится на грех. Да, сегодня он согрешит, как в тот раз с женой банкира.

Только Мазут и Жлоб за порог, Совок и Хлыст ввалились в комнату пленницы. Совок приблизился к девушке, схватил ее за руки и стал заламывать за спину. Хлыст помогал.

Майя пыталась сопротивляться. Да куда там. Два здоровенных мужика легко завалили ее на спину, скрутили руки, начали раздвигать ноги. В нос ударила вонь немытых человеческих тел, грязного затасканного белья. И перегар. Насильники были пьяны. Майя плакала от боли и унижения. Она знала, чем все это кончится, и никто не мог ей помочь.

Вонючий бандит с омерзительной улыбкой на страшном лице навалился на нее всем своим телом. Еще мгновение, и его штука войдет в нее. Майя зажмурила глаза.

Но никто в нее не вошел. Послышался глухой удар, и тело бандита обмякло, навалилось на нее всей своей тяжестью. И тут же чья-то сильная рука оттолкнула его в сторону.

Майя открыла глаза и увидела знакомое лицо. На нее смотрел парень из «Нивы», от услуг которого она сегодня так неосторожно отказалась. Рослый, крепко сколоченный, с простым открытым лицом. Первый парень на деревне. Что он из деревни в Москву приехал – дело ясное.

За ним стоял еще один парень, его друг.

Первый парень протянул Майе руку. Она быстро оправила на себе платье и потянулась к нему. Он помог ей встать на ноги. Оба ее насильника валялись на полу в отключке.

– Как вы здесь оказались? – задыхаясь от радости, спросила она.

– Да так, ехали за этими козлами. Ты знаешь, я ведь забыл спросить, как тебя зовут, – парень улыбался во всю ширь своего молодецкого лица.

– Майя.

– А я Толик. Чего эти козлы от тебя хотели?

– Из-за выкупа похитили. Бандиты.

– А ты говорила, бандитов не бывает, – Толик ехидно усмехнулся.

Усмехнулся и красавчик за его спиной. Только Майя нисколько на них не обиделась.

– Дура была, поэтому и говорила.

– Ну, Майка, пора нам отсюда сваливать. Не то другие двое нагрянут. Руки марать о них неохота.

– Вы что, этих так здесь и оставите? – спросила она.

Она-то думала, что нужно вызвать наряд милиции. Так всегда в фильмах и книгах поступают.

– Так здесь и оставим, – кивнул Толик. – Они нам не нужны.

– Мне тоже, – согласилась Майя.

Совсем скоро она уже садилась в белую «Ниву», которая готова была увезти ее к отцу.

Еще несколько минут назад Александр Михайлович метался по квартире, как лев клетке. Он утешал жену, самого себя, но от этого никому легче не делалось. Где Майя? Что с ней? Почему бандиты не выходят на связь? Почему тянут до утра? Деньги уже наготове.

А потом звонок в дверь. И вот он обнимает свою дочь. Даже не верится.

– Тебя отпустили? – спросил он, передавая Майю матери.

– Сама отпустилась. Ребята мне одни помогли. Они за бандитами следили.

– Что за ребята?

– Да так, утром случайно познакомилась. Они в спецназе служили. Говорят, с любыми бандитами сладят.

– С любыми, говоришь?

Эти ребята явно преувеличивают.

– Если бы ты видел тех уродов, которые меня похитили!

– А где они сейчас, эти твои спасители?

– Уехали куда-то. Но мы завтра с ними встречаемся.

– Кто это мы?

– Ну, я и Полинка.

Полина – это подружка Майи. Но она-то здесь при чем?.. А ну да, два молодых человека и две девушки.

– Я тоже хотел бы с ними встретиться.

В голове сформировалась и начала крепнуть дельная мысль.

Толик не знал города, но машину он водил как бог. Прирожденный сыщик-водитель. Как сел на хвост «двойке», так и не слезал до самого дома, где ссадили пленницу. Дальше уже дело техники.

Не без труда, но они вычислили квартиру, где спрятали девчонку. А потом дождались, когда выйдут из дома двое из четверых похитителей. Это облегчало им задачу.

Толик с разгона вышиб дверь и пулей влетел в квартиру. Максим за ним. Один бандит выбежал им навстречу, другой пытался изнасиловать пленницу. Никакой шум не мог отвлечь его от этого занятия. Толик вырубил и того и другого. Максим остался как бы не при деле. Но он не расстраивался.

Ради кого геройствовал Толик? Ради пассажирки. Она хоть на лицо и не очень, зато вот ножки у нее фу-ты ну-ты. И сама вся из себя. Крепко запал на нее Толик. Так пусть она по достоинству оценит его труды.

Майя, так звали девчонку, его труды оценила. На Максима только один раз и взглянула. И ноль эмоций во взгляде. Как будто его здесь и нет. Зато Толику все. И восторг в глазах, и благодарность, а еще томный вздох. Сто пудов, произвел он на нее впечатление.

Вчера они довезли ее до дому, проводили до самой квартиры. И исчезли. А сегодня у них встреча. Кафе «Антрацит». Южное Тушино. Майя обещала с собой подругу привести. Двое на двое – это уж куда лучше, чем двое на одну. Только Максиму было как-то все равно, будет для него подруга или нет. После Ольги его уже не тянет на любовные подвиги.

Он и Толик устроились за столиком, сделали заказ. Вот-вот должны были появиться девчата. Но вместо них появился какой-то мужчина. Высокий, представительный, в дорогом строгом костюме. От него пахло хорошим одеколоном.

– Я отец Майи, – представился он.

И сразу все встало ясно.

Мужчина занял свободное место за столиком.

– Спасибо за дочь, – сухо поблагодарил он их. – А теперь о деле.

У него еще и дело к ним!..

– Какие у нас с вами дела? – вылупился на него Толик.

– Пока никаких. Вы, насколько я знаю, в спецназе служили?

– Допустим.

– И с бандитами уже дело имели?

– Да вроде бы.

– А вы знаете, сколько с меня за дочь запросили?

– Нет.

– Тридцать тысяч долларов. Вы сохранили мне эти деньги. Я вам, пожалуй, по тысяче долларов каждому за спасение Майи презентую.

Тысяча баксов – это, конечно, хорошо, но мог бы и больше отвалить. Ну да ладно, уговора-то ведь не было.

– А че, штука баксов на дороге не валяется, – Толик тоже не выразил особой радости.

– Вы вдвоем можете заработать еще пять тысяч долларов, – продолжал мужчина с некоторым напряжением.

– Интересно.

– Должник у меня есть. Сорок тысяч долларов не хочет отдавать.

– Это непорядок.

– И я о том же. Вы возвращаете мне долг, я вам плачу – пять тысяч.

– Кто должник? Чем он занимается? – Толику предложение понравилось.

– Ночным клубом мой должник владеет. Солидный, скажем так, бизнесмен.

– Ночной клуб – это плохо, – задумался Толик. – У вашего должника наверняка есть «крыша».

– Ну, этого я точно не знаю.

Врет, все он знает. Недаром глаза забегали.

– Знаете вы это или нет, но вашего должника «кроют» бандиты, я в этом уверен. А это риск нарваться на ба-альшие неприятности. – Толик сузил глаза. – Короче, в вашем долге наша доля десять штук баксов и ни центом меньше. Нет, так и разговора не будет.

– Хорошо, пусть будет десять, – после недолгого раздумья согласился мужчина.

– Теперь я хочу знать все, что вы сами знаете о вашем должнике.

Скоро Максим и Толик владели исчерпывающей информацией о Верещагине Николае Анатольевиче. А еще через некоторое время заказчик исчез, оставив им по штуке баксов. Его место заняла Майя, рядом села ее подружка.

Подружку звали Полиной. Худощавая брюнетка с узким личиком и большими глазами. Довольно хороша собой. Одета по последней моде, хотя несколько небрежно – в этом особый молодежный шик. Только скучная она какая-то. Думает о чем-то своем, на Максима и не смотрит. Как будто его и нет здесь. На губах полупрезрительная усмешка: мол, не моего ты поля ягода. Возможно, именно так она и думала. Она из состоятельной семьи, коренная москвичка. И он, Максим, для нее никто. Обыкновенный провинциал. Да еще одет как последний чушок. Потертые джинсы, старый свитер домашней вязки. Да ну ее, эту зазнайку! Завтра он приоденется, приведет себя в порядок – бабки на это есть.

Максим и Полина сидели как воды в рот набрали. Толик и Майка болтали без умолку, нашли общий язык. Им было весело. Для них вечер не пропал даром.

Потом они все вчетвером забрались в «Ниву», и Толик направил машину в Митино, где жила Полина.

Они остановились возле двенадцатиэтажного дома из белого силикатного кирпича. Он строился лет десять назад, явно не для простых смертных. Сюда вселялась номенклатурная элита. Квартиру получал дед Полины, но он уже умер. Теперь здесь жили ее родители, и жили безбедно. Но Максиму было все равно. Он даже не хотел выходить из машины, чтобы проводить Полину до подъезда. Толик прозрачно намекнул, что надо бы уважить девчонку.

Вместе с Полиной они вошли в просторный холл подъезда. Когда-то здесь круглосуточно дежурил вахтер. Сейчас никого не было. Они прошли к лифту. Дождались его. Когда дверцы лифта распахнулись перед ними, Максим собрался уходить, но молчавшая доселе Полина вдруг цепко схватила его за руку и потянула за собой в кабину. Он повиновался. Лифт плавно пошел вверх. Полина прильнула к Максиму всем телом, обхватила тонкими руками за шею и припала губами к его губам. Целоваться она умела. Максим это почувствовал сразу.

Лифт остановился, и Полина, даже не взглянув на него, выпорхнула на свою площадку. Хотя бы ручкой на прощанье помахала. Интересная она все-таки девчонка. Максим нажал на кнопку первого этажа и стал спускаться.

Толик и Майя перебрались на заднее сиденье «Нивы». Им было не до Максима. Так тесно прижались друг к другу, так смачно целовались взасос под музыку из автомагнитолы, что ничего вокруг не замечали. Рука Толика забралась Майе под юбку. Максим на них не смотрел.

Ключ зажигания торчал в замке. Он сел за руль и плавно тронул машину с места. Водитель из него не ахти, да и права на категорию «С» – еще в школе на грузовике ездить учили. Но к дому, где жила Майя, доехал без приключений. Он, оказывается, неплохо ориентируется в Москве. Вчера ночью совсем из другого места подъезжали они к ее дому, а сегодня он уже сам нашел дорогу, никого не спрашивал, как проехать. Толик бы ему позавидовал. Но он даже не обращал на него внимания. И вообще, ощутил ли он движение собственной машины?..

– Все, приехали, – не оборачиваясь, сказал Максим.

На заднем сиденье что-то происходило. Может, даже большее, чем просто поцелуи. Музыка в машине не заглушала шорохов и постанываний. Максим старательно делал вид, что ему это вовсе не интересно. Мало ли чем могут заниматься взрослые люди! Хотя пора уже оторваться друг от друга, ненароком отец из дома выйдет, машину увидит, подойдет.

Но никто не подошел и не помешал любовной парочке.

Майя пришла домой уже за полночь. Обычно она редко допоздна задерживалась, но сегодня загуляла с парнем, который ее спас. Александр Михайлович нахмурился. Да-а, дела. Ну да ладно. Даже если он ее и того, ничего страшного. Майя современная совершеннолетняя девушка. Девственность сейчас не в моде. Только со своим ухажером она недолго проваландается. До поры до времени. Пока он не выбьет долг из Верещагина. Потом его пришьют бандиты-«крышники». А если нет, он сам лично запретит ему с дочерью хороводиться и ее отговорит. Опасно с таким парнем дружить, он в любой момент может подцепить пулю. И Майе пуля достанется. Она поймет. Да и не подходит он ей. Она достойна лучшей партии.

Александр Михайлович дождался, когда Майя прошмыгнет в свою комнату, и вышел на кухню. Достал пачку «Мальборо», вынул сигарету, прикурил, глубоко затянулся. Может, он зря связывается с Верещагиным? Как-нибудь не умер бы без сорока тысяч. Но нет, так нельзя. Долг должен быть возвращен любой ценой. Иначе он просто перестанет уважать себя.

Только от пацанов, которым долг вышибать, нужно будет потом избавиться. Хотя бы просто прогнать подальше.

...Николай Анатольевич Верещагин начинал заниматься бизнесом с нуля. Пять лет назад организовал с друзьями кооператив. Ремонтом квартир занимались. Сами хозяева, сами же и работяги. Работали, как говорится, не покладая рук. Неплохие деньги заколачивали. Только в карман себе не клали. Николай уговорил друзей пускать деньги на развитие кооператива. И кооператив, основанный на паях, развивался. Офис свой появился, наемные рабочие. Обороты увеличивались. А потом он своих друзей-компаньонов «обул». Избавился от всех. Нет, не убивал. Просто отстранил от управления фирмой, потом и вовсе удалил от дел. Для этого существуют десятки различных и вполне законных предлогов. Конечно, он поступал подло. Но не кинешь – не проживешь. Будешь жить по иным законам – как пить дать прогоришь. Многие прогорают.

Он приватизировал под офис своей фирмы старое, обветшалое, но весьма и весьма вместительное здание. Главное, чуть ли не в самом центре Москвы. Теперь в этом здании ночной клуб, его собственный, хотя чужих денег на него пущено навалом. Он занимал у частных лиц. Понемногу. Но безвозвратно. У него свой метод изъятия денег. Важно найти подходящего кредитора, не так чтобы очень крутого. И брать нужно не последнее, а, скажем так, излишки. Недавно он такой «излишек» у дружка своего школьного, Сашки Самсонова, изъял. Сорок «тонн» баксов. У Сашки крутой супермаркет, бабки там вертятся солидные. От него не убудет. Смирится с потерей, другие же смирялись. Хотя сорок тысяч для него многовато. Надо было вдвое сумму скостить. Ну да ладно. Казино нужно было устраивать в клубе. Деньги нужны были позарез, а своих кровных жалко. Ничего, Сашка с голоду не сдохнет.

Николай Анатольевич не был красавцем. Круглое рыхлое лицо, глазки маленькие, волосы жидкие. Низенький, толстенький, живот выпирает. Но женщины его и таким любят. Ведь у него есть деньги, положение в обществе, власть. И крутой он, многие это признают.

Раньше, когда был молодым, у него в кармане ветер свистел. В институте учился – не вышло, бросил. В техникум поступил. С грехом пополам получил диплом. На стройке мастером устроился. Руки у него золотые, спору нет. Но для женщин это никакого значения не имело. Им симпатяг подавай или богатеньких. Еще лучше и то и другое, а он сермяжный трудяга, неприметный да еще неказистый. О красавицах можно было только мечтать. Женился на простой бабе, грудастой, задастой. Все хорошо, только вот неплохо бы лицо полотенцем завесить. Спустя годы его Машка стала еще страшней. Этакое домашнее чудище. Развестись бы с ней давно, да крепко она его держит. Еще та сука, знает, чем его к стенке прижать. Дураком был, многим с ней делился, а она не дура, все на ус мотала. Да и дети у них. Ну да и хрен с ней. Пусть числится его женой. Спит он с другими.

Вот уже два месяца у него в любовницах Натали. Фотомодель с ногами, как говорят, из подмышек. Чем она там на работе у себя занимается, он даже не вникает. Ему важно, как она с ним себя ведет. В этом ее не упрекнешь. Мягкая, ласковая, как домашняя кошка, но в постели становится дикой. И, главное, профессионально все делает, с умением и на совесть. Не зря она у него так надолго задержалась и еще долго продержится. Настоящее сокровище эта Натали. Он ей и квартиру дорогую снял, и мебелью итальянской обставил, и счета ее оплачивает. Машина у нее своя. «Пежо». Хорошо хоть на транспорт тратиться не пришлось.

Сегодня он домой не поедет, Машке и без него неплохо.

Натали открыла дверь, улыбнулась, впустила в квартиру.

– Ты не голоден, дорогой?

Натали неплохая хозяйка, готовить умеет. У нее на кухне для него всегда припасено что-нибудь вкусненькое, да только не о том голоде она спрашивает.

– Голоден.

Он уже знал, что за этим начнется. Поэтому ничуть не удивился, когда ее рука потянулась к «молнии» у него на брюках. Ртом она работала отменно.

– Не хилая киска! – Толик даже присвистнул, когда увидел пассию их с Максимом клиента.

Она выходила из подъезда и направлялась к своей машине. Ослепительной красоты шатенка в норковой шубке нараспашку. Что и говорить, выглядела эта особа эффектно.

– Везет же некоторым, – вздохнул Толик, грудью наваливаясь на руль.

Под «некоторыми» он подразумевал Верещагина. Этот круглолицый уродец вышел из того же подъезда часом раньше. Все ночь с любовницей провел, а утром на работу. Клуб у него хоть и ночной, но и утром дел полно. Они пасли его уже неделю. Знали расписание. Сегодня он у Натали если и появится, то ненадолго; ночь проведет дома, с женой и детьми. Завтра в клуб на всю ночь, не все же на управляющего спихивать. Да и с какой-нибудь красоткой за свои бабки перепихнется. Еще тот кобель. Потом две ночи с Натали. Но это по его расписанию, а они с Толиком это расписание поломают.

Сегодня они пасут Натали. Надо узнать, где она работает. Так, на всякий случай. Но важно не это, другое. Сегодня Максим должен с ней познакомиться. Прикид у него крутой, сам выглядит свежо, эффектно. Вряд ли эта красотка устоит.

– А другим, интересно, сегодня повезет? – усмехнулся Максим.

Под «другими» он разумел себя. Ведь он еще и трахнуть должен эту особу. Так запланировано, но лучше бы обойтись без траханья.

– Хотел бы я быть на твоем месте!

– А как же Майка?

– Да ну ее! – отмахнулся Толик. – Надоела.

Вот так, обесчестил девку, и все, надоела. Впрочем, как он рассказывал, она сама на него нанизалась. Уж больно голодной баба оказалась. И потом, он Марину любит. До сих пор думает всерьез только о ней. Зачем она ему, спрашивается?.. Ну да это его личное дело.

Избегает Толик Майю. Уже дня три, как не встречается с ней. Максим этому только рад. Ведь вместе с его подругой приходит Полина. Целуется эта девчонка классно, спору нет. Пять дней подряд он ее провожал. И каждый раз в лифте затяжной поцелуй. Казалось бы, они должны быть на короткой ноге. Но нет, Полина бывает страстной только в лифте. А так, в кафе или еще где-то – холоднее льда. Как будто и нет его. Одет он теперь хорошо и при деньгах – две сотни баксов в кармане. Девчонки со стороны все жгут его взглядами, завидуют Полине. Но ей все по барабану. Да ну ее!..

Больше он ее никогда не увидит.

Натали села в свой «Пежо» и начала выезжать со двора. Толик направил «Ниву» следом. Они провожали ее до Сокольников. Остановилась она в маленьком уютном дворике трехэтажного дома сталинской постройки. Закрыла машину и зашла в подъезд. Максим подмигнул Толику и направился за ней.

Стук каблуков оборвался на самом верху. Максим обозрел площадку третьего этажа как раз в тот момент, когда захлопнулась дверь в одну из двух квартир. Коммуналка или нет? Это предстояло выяснить. Судя по тяжелой бронированной двери с золочеными ручками, квартира принадлежала одному хозяину. И звонок был один.

Дверь открыл невысокий полноватый мужчина в очках. Кто это? Может, еще один любовник Натали?.. Мужчина недовольно посмотрел на незваного гостя. Максим уже готовился получить от ворот поворот.

– Извините, – сказал он. – Я, кажется, ошибся дверью.

– Ты Леонид? – буркнул очкарик.

– Ну да, – согласился Максим.

– Ничего ты не ошибся, входи.

Что ж, можно побыть и каким-то там Леонидом.

Максим оказался в роскошной четырехкомнатной квартире. Высокие потолки, евроремонт, дорогая мебель, свежий ароматизированный воздух.

– Проходи, – хозяин провел гостя в светлую комнату, указал на кресло. – Располагайся. И раздевайся. – Он посмотрел на часы. – Ровно через полчаса твой выход.

Он кивнул на закрытую дверь комнаты напротив и исчез. Максим остался один.

Его просили раздеться. Так он и сделал: скинул с себя дубленку и бросил ее на спинку кресла. Разулся он еще в прихожей. От нечего делать включил видеодвойку. На экране замелькали обнаженные тела. Порнуха. Нет, не пойдет. Не тот сейчас у него настрой. Он переключился на телевизионный канал. Блин, одни телесериалы по всем программам. Сговорились они там, что ли?

Натали нигде не было. Комнат в квартире много. Может, она трахается со своим любовником, поэтому не появляется. Ничего, скоро он все узнает.

Через полчаса, как и было договорено, Максим открыл дверь в комнату, на которую ему указали. Его выход. Он еще не знал, что означали эти слова.

В просторной комнате на широком, как аэродром, ложе на коленях и локотках стояла обнаженная Натали. Тело ее содрогалось под натиском волосатого мужика. Оба страстно стонали. Натали скребла ногтями по деревянной спинке кровати. Пикантная ситуация. Но почему тогда она занимается сексом в свете «юпитеров», а вокруг нее с видеокамерой в руках порхает бабочкой тот самый очкарик? В углу комнаты в глубоком кресле сидит бородатый мужик с бесстрастным лицом и дает какие-то указания жестами.

Да это же порносцена. Очкарик – кинооператор. А бородатый – режиссер. Значит, Натали – порноактриса. Максиму стало грустно. Еще бы, ведь ему, возможно, придется трахнуть эту сучку, а теперь у него на нее может и не подняться. Не думал, что она такая дешевка.

– Кто такой? – «Режиссер» вскинул на Максима удивленный взгляд.

Быстрым, но по-кошачьи мягким движением он выбросил свое поджарое тело из кресла и подступил к Максиму вплотную. Постельная сцена продолжалась. «Оператор» по-прежнему работал камерой. Все шло своим чередом. Видимо, Максим был несущественной помехой.

«Режиссер» вывел его в коридор, вместе с ним прошел в комнату, где он только что смотрел телевизор.

– Ты кто? – еще раз спросил он, впившись в него угрожающим взглядом.

– Да так, адресом ошибся, – Максим изобразил полное смятение чувств. – Ваш приятель в очках не за того меня принял. Ну и впустил.

– Как тебя зовут?

– Леня.

– Все понятно. Арнольд ждал другого Леню, а пришел ты. Где же Леня?

Бородатый посмотрел на часы.

– Какой Леня?

– Актер новый. Слушай. – «Режиссер» явно занервничал. – Я тебе дам полста баксов. Ты за это будешь молчать. Понимаешь, каждый занимается чем может. Я снимаю порно. Это мой хлеб. Короче, мне лишние проблемы не нужны. Ты меня понимаешь?

– Да понимаю, – с готовностью кивнул Максим.

– Тогда иди, – бородатый протянул ему пятидесятидолларовую купюру.

– Иду и молчу.

Ему и самому хотелось убраться отсюда поскорее. Все, что нужно, он уже узнал.

– Нет, постой, – «режиссер» принял какое-то другое решение.

– Ну чего?

– А если я тебя в свой штат возьму?

– Не понял.

– Ну, парень ты на внешность вполне, – бородатый смотрел на него как на породистую лошадь.

Еще бы в зубы заглянул.

– Да, девки жалуют, – легко согласился Максим.

– Вот и я о том же. Будешь у меня баб топтать. Я тебя прямо сейчас к Наталке подпущу. Ты уже видел ее в деле. Она тебе минет изобразит, а потом ты ей в зад впердолишь. С Ромой в паре поработаешь. Сто баксов тебе отстегну.

– Да нет, не тянет меня на нее.

– На баб не тянет? – почему-то вдруг обрадовался бородатый. – Слушай, это же класс. Ко мне тут заказ из Европы поступил. Мужик с мужиком. Ну, ты понял. Так ты «тонну» баксов заработать можешь. Сечешь?

– Я не голубой! – возмутился Максим.

– Так я тебя покрашу! – загоготал в восторге от собственный шутки «режиссер».

– Да пошел ты, каз-зел!

– А вот это ты зря!

Бородатый был дядя крупной комплекции. По сравнению с ним Максим выглядел цыпленком. Но это только так казалось.

«Режиссер» протянул к нему руку, пытаясь ухватить за ворот пиджака. Но Максим уже был наготове. Он резко развел в стороны ноги, низко присел и ударил противника кулаком в пах. Потом быстро спружинил вверх, головой, как тараном, врезал ему в подбородок. «Режиссер» отлетел к стене, не удержался на ногах и мешком осел на пол. Его затуманившиеся глаза невидяще смотрели на Максима.

– Ублюдок! – бросил Максим, снимая с кресла свою дубленку.

Он вышел из квартиры, бесшумно закрыв за собой дверь.

Натали сегодня, можно сказать, повезло. На съемках ее должны были трахать двое сразу. Но что-то не сработало, и она досталась только одному Роме. Лучше бы, конечно, обойтись и без него.

Надоела ей эта сучья мерзость. Полжизни отдала бы, чтобы завязать с порнофильмами. Но Борода не позволяет. Из его рук не вырваться.

Летом прошлого года Натали приехала в Москву в поисках счастья. Пыталась поступать в театральное училище. Но, увы, фортуна обошла ее своим вниманием. Как жить дальше? Ни денег, ни жилья, ни работы. А тут Борода подвернулся. Забрал к себе жить, подарки делал, по ресторанам возил. Ну и не без этого самого... Но все культурно, без всяких зазорных излишеств.

Потом случилось то, о чем она вспоминает с болью. Друзей своих Борода на вечеринку пригласил. Водка, вино, марихуана... Дело дошло до самой развязной оргии. Натали ничего не помнила. С кем, как и что. Узнала обо всем на следующее утро. Борода ей кассету прокрутил. Чистой воды порно. Она и еще трое молодчиков крутили извращенную любовь. Со всех сторон ее бедную обступили, куда только можно свои штуки совали. Она была в шоке. А Борода ее добил. Вынул кассету из видеомагнитофона и вложил в картонную коробку. При ней же коробку эту и запечатал. На коробке адрес: Тамбов, Симбирцевой Татьяне Ивановне. Он грозил отправить кассету ее матери, но ведь она у нее учительница. Дочерью всегда гордилась, в пример всем ставила. Она бы не перенесла такого позора.

Натали тогда забилась в истерике. Белугой ревела, но слезами горю не поможешь. Борода пообещал не отправлять кассету, однако баш на баш. Взамен он обязал Натали время от времени сниматься в его фильмах «домашнего производства». Заказы к Бороде шли с Запада. Там особенно ценили порнофильмы без намека на режиссуру. Живое мясо, больше ничего не надо. И он старался. Все фильмы уходили за бугор. В России ничего не оставалось. Так было безопаснее для самого Бороды и тем более для Натали. Она согласилась и вот уже целый год в постыдной кабале. Хорошо хоть бабки неплохие за это дело получает. Впрочем, что хорошего – у ее хозяина на нее уже целая видеотека самого крутого компромата, чтоб он сдох, сукин сын!..

Сегодня этому ублюдку не поздоровилось. Какой-то парень навешал ему трендюлей. До сих пор отходит, урод. Только ей от этого, увы, не легче.

Проклиная судьбу, Натали подошла к своей машине, села за руль, завела мотор. И в это время к ней подошел молодой человек. Черноволосый, синеглазый, лицо как у античного бога. В глазах сила, она завораживала, возбуждала.

– Девушка, милая, в Раменки позарез надо. Мичуринский проспект.

Он явно куда-то спешил. И голос у него такой приятный, убаюкивающий. В Раменки ему нужно, там она и живет. Как раз на Мичуринском проспекте. Надо же, какое совпадение. Впрочем, даже если бы этот молодой человек на другой конец Москвы спешил, она бы ему не отказала. Похоже, этому парню трудно будет в чем-то отказать. Ее дыхание участилось.

– Садись, – небрежно бросила она, пытаясь скрыть возбуждение за маской неприступности.

Она везла молодого человека в Раменки, где жила со своим любовником. Коля – преуспевающий бизнесмен. Она снял ее в ночном клубе, которым сам и владел. Страшненький, но она его не оттолкнула. Подленький он в душе, но не злой и на деньги не жадный. Квартиру дорогую снял ей и содержал. Но главное, он сумел создать иллюзию домашнего очага, к чему она всегда тянулась. Образцовой хозяйкой стала. Не для него, для себя старалась. Только вот иногда из дому уходила. Не по хозяйственным, по совсем другим делам. Коля ни о чем не подозревал. Уж слишком он самонадеян, слишком верит в нее. И правильно делает. Кроме порно, она ему ни с кем не изменяла, а сейчас вот возьмет и изменит. Уж больно волнует ее этот молодой человек. Максим. Как он смотрит на нее!

– Что вы сегодня вечером делаете? – робко спросил он с застенчивой улыбкой.

– Ничего.

Наконец-то он заговорил о самом важном. Она так ждала этого момента. У Коли сегодня по расписанию ночь с семьей. Жена у него стерва, но никуда ему от нее не деться. Возможно, заскочит он и к ней вечером, на пару часов.

– Давайте проведем вечер вместе?

Зачем ждать вечера, если можно начать все прямо сейчас? Натали посмотрела на часы. Третий час дня. Коля появится не раньше шести, если вообще появится.

– А ты в Раменки надолго? – спросила она.

– Да нет, к другу на пару минут забежать надо. А что?

– Можно после друга ко мне заехать.

Максим от удивления открыл рот. В глазах дикий восторг. Мальчишка еще совсем, но какой мальчишка!..

– Я не против.

Еще бы он был против!

В половине четвертого они уже были у нее в квартире. Никак не ожидал Максим такого поворота событий. Он, кажется, еще не верит, что скоро сможет обладать ею. Два часа у них, и еще где-то час в запасе. Должны успеть.

– Пить будем? – обворожительно улыбнулась Натали и подошла к бару в гарнитурной стенке.

От ее холодной неприступности не осталось и следа. Современная женщина без комплексов. Легкомысленная и доступная.

Порция виски раскрепостила Максима, сняла напряжение. Он начал травить анекдоты, о чем-то весело рассказывать. Сидит себе в кресле и чешет языком. Хорошо, конечно, что он растормозился, но ей нужно от него не это.

– Я сейчас, – Натали вышла из комнаты.

Она направилась в ванную, наскоро приняла душ, надела нижнее белье повышенной сексуальности, накинула на себя шелковый халат и снова предстала перед гостем. Терпеть уже не было сил.

На столике стояли два полных бокала виски, но она уже была пьяна и так. От желания.

Не говоря ни слова, она подошла к Максиму, забралась к нему на колени, обвила рукой за шею и прильнула губами к его губам. Максим отстранился. Она насторожилась. Может, он что-то знает про нее? Или догадывается?..

– Давай по чуть-чуть, – он показал на бокалы.

Натали с удовольствием выпила и снова набросилась на Максима, но нарвалась, образно говоря, на контратаку. Он с силой скинул ее с себя, бросил на диван, сорвал с нее белье. Его язык теребил набухший сосок ее груди. Натали задыхалась от восторга и наслаждения. Она ждала, когда он, мужчина ее мечты, войдет в нее. Голова сладко кружилась, глаза слипались. От кайфа, наверное.

Натали отключилась, так и не дождавшись вторжения мужской плоти.

Блин, домой надо сегодня. Машка, конечно, не дура, все понимает. И о любовницах его знает, но не мешает, лишь бы только ее не бросал да деньги в дом приносил. Но если совсем не уделять ей внимания, она взбесится. Придется ее трахнуть. Супружеский, мать его так, долг. Может, к Натали сегодня не заезжать? А то на Машку может не подняться. Да хрен с ним, пусть не поднимается! Он не в силах отказать себе в удовольствии побаловаться с желанной женщиной.

Николай Анатольевич был в Раменках ровно в полшестого вечера. Знакомый дом, родная почти что квартира. Позвонил в дверь. Минута, две, никто не открывает. Он позвонил еще. Тот же результат. А вдруг Натали его сегодня не ждет? Вдруг она сегодня со своим любовником. Он вообще-то доверял ей, но вдруг...

В предчувствии разоблачения он открыл дверь своим ключом и крадучись прошел к спальной. Так и есть. Натали лежит на шелковых простынях совершенно голая. А рядом с ней молодой человек, тоже в чем мать родила. Она на спине, он на животе. Его рука лежит на ее груди. Сука!..

Николай Анатольевич почувствовал тяжесть в голове, как будто рога на ней выросли. Почему как будто?..

Только что это? Натали лежит как не живая. И любовник ее не шелохнется. Спят? Но почему тогда у нее на лбу дырка, как от пули. И запекшаяся кровь вокруг. И подушка кровью залита. На затылке у молодого человека тоже дыра. И тоже кровь вперемешку с мозгами. Да их убили!

Коленки затряслись, ладони вспотели, лоб покрылся испариной. Вдруг это его хотели убить? Просто пуля нашла другого.

– Киллер ошибся?

Он и сам не заметил, что начал рассуждать вслух.

– Киллеры не ошибаются.

Только это уже не его голос. Он резко обернулся и увидел за спиной человека в черном. Лицо скрывала шапочка «ночь» с прорезями для глаз. В руке пистолет с глушителем. Жерло ствола смотрит прямо на него.

– Я... не понимаю, – пробормотал Верещагин, отступая на шаг.

– А чего тут понимать? – насмехался над ним человек в черном. – Я исполнил этого, – он кивнул на убитого. – Его баба свидетель. Свидетелей не оставляют.

– Но и я...

– И ты свидетель. И тебя уберу.

Никак не хотелось верить, что наступила последняя минута его жизни. Это киллер, и он уберет его сейчас как опасного свидетеля. Во рту пересохло, грудь сдавили спазмы, воздух в легкие поступал с большим трудом.

– Но я никому ничего не расскажу.

Против киллера эта никудышная защита. Они оба это понимали.

– Значит, ты хороший дядя. Значит, ты попадешь в рай, – равнодушно покачал головой убийца.

Еще мгновение, и он выстрелит.

– Не убивайте. Я вам заплачу. Я вам много заплачу.

И это подействовало. Киллер опустил пистолет.

– Сколько?

– Десять тысяч долларов.

– Не смеши.

Он снова направил на Верещагина ствол.

– Скажите, сколько вам надо? – в панике закричал Верещагин.

– Пятьдесят тысяч долларов. И немедленно.

– Но у меня нет таких денег.

– Может, они появятся у тебя на небесах?

– Подождите, не стреляйте! У меня есть деньги. Но не здесь. Они дома. В тайнике. Поехали ко мне. Я вам сразу же и дам.

В тайнике у него лежало семьдесят тысяч долларов на черный день. Придется отдать пятьдесят. Жизнь дороже любых денег.

– Ты с охраной? – деловито спросил убийца.

– Нет.

У него не было телохранителей. Только вышибалы и охранники в клубе. Но он их с собой не возил. И свой «Мерседес» водил сам.

– Тогда поехали.

На улице уже было темно как ночью. Киллер шел за его спиной без маски. Пистолет он спрятал в карман куртки. Верещагин даже подумать боялся, чтобы обернуться, посмотреть на него. Страшно.

Он занял место за рулем машины. Наемный убийца сел сзади. Он снова взял его на прицел. Только сделай что-нибудь не так, и пулю башкой словишь.

В квартиру они вошли вместе. Машка выбежала навстречу, но тут же ее лицо исказила гримаса ужаса. Киллер и ее взял на прицел.

Вместе с женой Николай Анатольевич открыл тайник и отсчитал пятьдесят тысяч. И только когда киллер взял деньги, сунул их в карман куртки и исчез за дверью, они оба облегченно вздохнули. А их ведь действительно облегчили. На пятьдесят «тонн» баксов. Зато живы остались.

В милицию Верещагин звонить не собирался. Еще чего! Глядишь еще, на него смерть Натали спишут... Жаль, конечно, девку, но на хрен было изменять ему!

Кучеру, бандитскому авторитету и своему «крышнику», он все же позвонил.

Едва за Толиком и Верещагиным закрылась дверь, Максим соскочил с постели. Первым делом он отцепил от затылка резиновую аппликацию под пулевое ранение. Точно такую же дрянь содрал со лба Натали. Снял красные пленки под кровь с подушки и простыни. Потом достал из кармана своей куртки одноразовый шприц и ампулу со стимулятором, сделал девушке укол. Где-то минут через пятнадцать она проснется. До этого он должен успеть уничтожить аппликации, шприц, использованную ампулу. Кроме того, он смыл в унитаз и коробочку из-под сильнодействующего снотворного. Щедрую порцию всыпал он ей в виски. Уснула еще до того, как он должен был войти в нее. Хорошо, что не пришлось ее трахнуть. Девка она, может, и не плохая, да еще и красивая, но Ольга дороже. Изменять ей неохота. К тому же Натали используют в порнухе. И так и этак. А вдруг она СПИДом заражена?..

Натали проснулась, когда он уже был полностью одет. Она в недоумении посмотрела на него, захлопала глазами.

– Выспалась? – спросил он как ни в чем не бывало.

– А я спала? – удивилась она.

– А разве нет?..

– Да вроде. Слушай, а мы были вместе?

– А как ты сама думаешь?

– Я не думаю, я чувствую. А чувствую я, что твоей штукой, которая у тебя в штанах, и не пахло. Я не вовремя заснула. Сама не знаю, что со мной. Иди ко мне, мы наверстаем упущенное.

– Ты не сама заснула. Я тебя усыпил.

Максим прикидывался наивным мальчиком, для которого в диковинку такая женщина, как Натали. Робел, стеснялся, даже краснел. Но сейчас необходимость в этом отпала. Сейчас он такой, каким бывает в минуту опасности. Жесткий, собранный. А опасность существует. В любую минуту могут прийти или менты, если Толик прокололся, или бандиты, «крышники» Верещагина. Все может быть. И оставаться здесь опасно и ему и ей.

– Ты? Меня усыпил? – возмутилась она. – Слушай, ты...

– Цыц, телка! – как по щеке ладонью хлестнул он ее словом.

Натали обомлела и с удивлением уставилась на него. Сейчас она видела в нем крутого парня. С таким связываться опасно.

– Одевайся, быстро. И за мной, – как ножом резал он. – Здесь оставаться нельзя.

– Почему? – спросила она, невольно поднимаясь с постели.

– Потом узнаешь!

Натали больше не задавала вопросов. Она полностью вверила себя Максиму. Быстро оделась, собрала в сумку кое-какие вещи, сунула в сумочку все свои деньги, драгоценности. В шубке, меховой шапке и теплых сапогах вместе с ним вышла на улицу, выгнала со стоянки свой «Пежо». На нем они добрались к условленному месту, где должен был появиться Толик. Он их уже ждал. Глаза его радостно блестели.

– Что, рожа довольная, вернул должок? – спросил его Максим, когда он сел в машину.

– Все путем. И десять штук сверх того. Как добазарились.

– А теперь я хочу знать, что все-таки происходит, – заговорила наконец Натали. – Меня усыпляют, потом будят, потом на мороз, в машину и черт знает куда.

– Тихо, девочка, спокойно, – Максим пальцами прикрыл ей рот. – Дела такие.

Стараясь не вдаваться в подробности, он рассказал ей о том, какой подлец ее любовник, как хотел «замылить» сорок штук баксов. А они всего лишь возвращали долг владельцу. За гонорар, разумеется. Только вот жаль, что ее пришлось подставить... Теперь, если Верещагин узнает про подлог, пиши пропало. Натали понимала это даже лучше, чем он и Толик.

– Козлы вы! – Ее возмущение было вполне законным.

– Каждый крутится как может, – философски рассудил Толик.

– Ты вот, например, в порно снимаешься, – добавил Максим.

Не нужно было бы это говорить. Но сейчас это просто необходимо. С девочки нужно сбить спесь.

– Что?!

Натали испуганно посмотрела на него, побледнела, сникла.

– Видел я сегодня, как ты с Ромой забавлялась. И «режиссеру» твоему по яйцам вкатал.

– Так это был ты? – Голос ее звучал тускло-тускло.

– Больше некому, но я тебя не осуждаю. Кстати, мы тебе моральный ущерб возместим.

Максим посмотрел на Толика. Тот вздохнул и полез в карман за деньгами.

– Это тебе, – он протянул Натали десять штук баксов в банковской упаковке.

– Не надо, – она оттолкнула от себя деньги.

– Ты это бросай, ладно? – нахмурился Толик. – Хреново тебе, понятно. Но бабки не помешают. Тебе нужно исчезнуть. Хоря твоего, Верещагина, забудь. Да и педераста этого, «режиссера», в одно место пошли.

– С хорем своим я как-нибудь разберусь. А вот от Бороды, от «режиссера», мне никуда не деться. Шантажирует он меня. Знаете что? – Ее глаза вдруг загорелись. – А если вы с Бородой поговорите? Можно же его заставить кассеты с порнофильмами моими отдать? Припугнуть или еще что-нибудь там, я не знаю. А эти деньги, – она кивнула на пачку баксов в руках Толика, – пусть будут вашим гонораром за работу. Ведь Борода тоже кое-чего стоит.

– А че, я за! – Толик готов был браться за все, что угодно, лишь бы только бабки получать.

И если Максим откажется сейчас от десяти штук баксов, согласится урезонить «режиссера» задарма, он тем самым обидит друга. Но не смертельно же!

– И я за. Только десять «тонн» баксов за какого-то урода – это слишком много. Хватит и пяти.

И Толика не хотелось обижать, и Натали. Да и о себе он не забывал. Две с половиной штуки ему, столько же другу. И это плюс к тем десяти тысячам, которые они заработали сегодня.

Борода не спал всю ночь. Болели отбитые яйца. А еще он не мог есть. Жевать было больно. Да-а, дела. И все из-за какого-то женоподобного пацана. Крепким того красавчика никак не назовешь, а надо ж, так врезал! Ладно, как-нибудь переживем. И не на такое нарывался.

С начала девяностых Борода занимался порношоу-бизнесом. Девок отвязных подбирал, которым все нипочем. Некоторых цеплял на крючок шантажом. Натали тому пример. С мужиками проблем не было. И бабу поиметь, и сто баксов еще за это получить – ну какой дурак от такого откажется? Хотя находились дураки. В России он свою продукцию не распространял. Можно нажить крупные неприятности. На Запад работал. Сумел наладить сбыт, в последнее время чисто на заказы работает и неплохие бабки имеет. Квартиры снимает дорогие, с шиком их обставляет. С техникой никаких проблем. И актрис хватает. Даже под собак, есть такие твари, ложатся. Все, как говорится, о\'кей. Только бы с ментами встреч избежать. Но пока бог миловал.

К утру боль в паху утихла, скулы перестали болеть. Настроение поднялось. Борода прошел на кухню, налил рюмку водки, выпил, наскоро закусил. Стало еще лучше. Он снова потянулся к бутылке. И тут звонок в дверь.

Кого там черт принес? Рано еще, восьми нет. Сегодня даже съемок не будет, вчера закончили. Перерыв на неделю, но раз пришли, надо открывать.

Он направился к входной двери. Посмотрел в «глазок». Натали. Стоит, улыбается. Может, самому ее сегодня трахнуть? Давненько он ее уже не имел. Все другие да другие.

Борода открыл дверь, но Натали уже куда-то исчезла. Вместо нее вчерашний красавчик брюнет. Стоит, мило так улыбается. Глаза у него – обалдеть. Может, он передумал? На съемки потянуло?

– Пошел ты! – грубо цыкнул на него Борода.

Пусть убирается. Хрен ему, а не съемки!

Дверь он закрыть не успел. Брюнет выставил ногу вперед и зарядил ему в пах. Снова адская боль! Борода застонал, согнулся в три погибели и тут же отлетел в глубь коридора. В квартиру входили брюнет и еще один тип – косая сажень в плечах. Дверь за ними закрыла Натали.

– Ну че, чертила? – спросил Бороду крепыш, ухватил «режиссера» за чуб и задрал ему голову вверх. – Гони кассеты!

– Какие кассеты? – задыхаясь от боли и унижения, спросил Борова.

– А такие! Натали видишь?

– Ну?

– И я хочу ее увидеть. Только голую. Как она там с чуваками харится. Я ее брат. На сеструху поглядеть хочу.

– А-а...

На Натали у него был компромат на двух кассетах. Только он его не отдаст. Он еще покажет этой сучке!

– Нет у меня ничего.

– А если еще раз по яйцам? – очень вежливо спросил крепыш.

Бороде стало не по себе.

– Ладно, отдам.

– Умница!

Он отдал незваным гостям обе кассеты. Только они не торопились уходить. Сначала устроили в квартире погром. Перебили все камеры и осветительные приборы в комнате-студии. Затем и по нему ногами и кулаками прошлись. Хорошо хоть по причинным местам больше не били.

– Слушай сюда, урод, – сказал брюнет. – Если ты не оставишь Натали в покое, мы вернемся.

А вот этого не надо. Все, он оставляет Натали в покое. Только идите вы все.

И они все ушли. Но не туда, куда их послал Борода.

Наконец-то она избавилась от Бороды. Каким героем он всегда выставлял себя перед ней! А как в переплет попал, стал тряпкой. Как миленький кассеты отдал. Если что и оставил, никому не покажет. На всю жизнь урок запомнит. Все-таки классные они пацаны, Максим и Толик.

Вроде и крутые на вид, но не похожи на бандитов. Есть в них человеческое, хотя, по сути, бандитским ремеслом занимаются. Долги возвращают, за бабки разговоры «задушевные» ведут. И ее подставили. Через нее у Верещагина долг чей-то вышибли. С фантазией сработали. Только куда ей деваться после их фантазерства?..

Деньги у Натали были. Почти десять тысяч долларов. Да еще в счет морального ущерба пять штук получила. Были и драгоценности: сережки золотые с камушками, перстни, цепочки, браслеты. Шубка норковая. Машина. Мебель, которая в квартире осталась, принадлежит Верещагину. Так что не слишком много она потеряла. Найдет себе другого любовника. Москва большая, вряд ли ее пути снова пересекутся с Колей. А если и пересекутся, что с того? В чем она перед ним виновна? Ни в чем. Кроме того, что изменила ему. Предавать она его не предавала. Ее усыпили, нет в этом ее вины.

Максим и Толик сделали свое дело да исчезли. Поминай как звали. Обратно на старую квартиру возвращаться не велели. Ей же худо будет. Она с ними полностью согласилась и даже новую квартирку для себя присмотрела. Триста баксов в месяц. Кое-какая мебель. Только гардероба нет. На старом месте гардероб остался. Ее начала душить жадность. Надо бы съездить на прежнюю квартиру, забрать шмотки. Их много. И съездила.

Натали вошла в квартиру. Тишина. Никого нет. Собрать вещи, а потом исчезнуть. Что может быть проще? Но в комнате в кресле сидит какой-то человек. Сидит тихо, не шелохнется, только взгляд свой тяжелый вдолбил в нее. И усмешка такая ехидная. Явилась, мол, не запылилась. Ее как током пронзило. Бегом к дверям, ан нет, уже поздно. В дверях стоит еще один. Здоровый как бык, стрижка «ежиком», спортивный костюм, кожаная куртка. Стоит, лицо кривит. Стопроцентный бандит.

Все, дверцы в ловушке захлопнулись.

Натали не хватали за руки, никуда не тащили. Но разве это обязательно?.. Она обреченно склонила голову на грудь, тяжело вздохнула и поплелась в гостиную. Села в кресло. Бандит достал трубку сотового телефона и набрал номер. Спросил какого-то Кучера. Натали вдруг стало холодно.

Юра Кучеров уже пять лет назад разменял четвертый десяток. Весьма почтенный возраст для бандита. Не всякий так долго живет, а он все еще жив. Все потому, что не жадный. Всего пятнадцать пацанов у него в команде. Но и территория не ахти какая. На большее он и не зарится. Вся Москва уже давно поделена. Раззявишь роток на чужой кузовок, вмиг зубов недосчитаешься. И пулю в череп еще вдобавок получишь.

Чужого ему не надо. Но и своего он не отдаст. Небольшой оптовый рынок в его владениях, три торговых ряда из ларей. Бензоколонку контролирует, и еще клуб ночной на его территории. Крепко он хозяина в оборот взял. Чуть ли не совладельцем заведения числится. Как-никак за процент «крышей» «кроет». Что и говорить, Верещагин самый крупный бриллиант в его скромном ожерелье. Его нужно беречь. И он бережет. По-своему.

На пятьдесят кусков нагрели Верещагина. Киллер его какой-то на пушку взял. Мол, гони бабки, если жить хочешь. Он, дурак, и раскололся. Хорошо, сразу позвонил ему, Кучеру. Он в два счета во всем разобрался.

Взял трех пацанов и с ними приехал на квартиру, где все произошло. Так и есть, никаких трупов. Даже следов убийства нет. И телки нет. Тут и голову ломать не надо – инсценировка чистой воды. Наколола своего полюбовничка Натали, сука хренова. Разыграла спектакль, на мякине провела Верещагина и смылась с его бабками. Хорям своим ну половину пусть отдаст, и то в наваре.

Денег не вернешь. Он это чувствовал. Но бабу найти надо. Верещагин должен знать, что Кучер всегда на страже его интересов. И он начал ее искать. Двух «быков» в брошенной хате поселил, хотя надежды на ее возвращение почти не было. Ан нет, вернулась, сука. За шмотками приперлась. Жадность фраера сгубила.

На хату он прибыл через час после звонка. Девка сидела в кресле белее мела. Дура, по самые уши в дерьмо влезла.

– Ну че, тварь, сорвала куш?

Он взял ее за руку и сдернул с кресла. По инерции она отлетела в угол комнаты, стукнулась головой о гарнитурную стенку. Ее место занял он сам.

– Я не понимаю, о чем это вы? – заскулила она.

– Щас в торец заеду, сразу все поймешь. Где пятьдесят штук баксов?

– Какие пятьдесят штук?

– Не понимаешь, значит?

Кучер подал знак Мотылю. Тот подорвался с места, схватил девку за волосы и залепил ей пощечину. Она не удержалась на ногах и хлопнулась на задницу. А задница у нее, стоит признать, ничего.

– Теперь поняла?

– Я знаю, Николая на пятьдесят тысяч раскрутили, но я ни в чем не виновата.

– Ну, конечно, бабки же не ты брала. Но ты, падла, козлов своих на дело подбила. Только не тренди.

– Да я ничего не знала. Я с парнем одним познакомилась, а он мне снотворное в виски. Я спала, Николай меня за убитую принял. Я ни в чем не виновата!

– Я же сказал, не тренди!

– Да честно! Те парни мне потом все рассказали. Верещагин одному бизнесмену сорок тысяч задолжал, но долг отдавать не хотел. Те парни долг у него выбили. Он даже ничего и не понял.

А вот это походило на правду. За Верещагиным водился такой грешок – взять деньги и не отдать. Кидала хренов! Только никто еще на этот счет не возник. С умом толстячок работал. Но, видно, вышел прокол. Кто-то сделал на него заказ. Не напрямую деньги вышибали, а в обход. Сцену разыграли. Он и в самом деле ничего не понял. Почему же кредитор напрямую не стал свои кровные возвращать? Боится его, Кучера. Знает, не даст он Верещагина в обиду. Кучер почувствовал, как губы расползаются в самодовольной улыбке.

Только кредитора он дербанить не будет. У кредитора может быть своя «крыша». Да и не по понятиям это – за козла заступаться. А Верещагин козлом оказался. Долги нужно всегда возвращать.

– Что за пацаны? Кто такие? Откуда?..

– Приезжие они. С юга откуда-то. Я так поняла, сами на себя работают. Кто наймет. Только я не знаю, где они. Честное слово, не знаю.

Натали была сейчас в том состоянии, когда расскажешь все, даже если не хочешь. Закошмарили девку.

Надо бы наведаться к неизвестному кредитору. Узнать бы о тех пацанах, которые на бабки Верещагина нагрели. Левые они, сами по себе. Сто пудов, никакого прикрытия за ними. С такими козлами разговор короткий. Мешок на голову, и привет. Но за так он их наказывать не станет. С Верещагина сдерет за каждого по двадцать штук баксов.

– Смотри, если за нос меня водишь, я тебе глаз на задницу натяну, – пригрозил Натали Кучер.

– Да не вру я!

– Свободна.

– Я могу идти? – Она даже ушам своим не поверила.

Слишком уж легко он ее отпускает. Но в чем она виновата? В том, что ее какой-то козел снял, а потом снотворным накачал?.. Тем более она искупила свою вину чистосердечным признанием. Хотя нет, оказывается, еще не искупила...

– Иди, но только после того, как я тебя трахну.

Натали понимающе кивнула и потянулась к «молнии» на юбке. Понятливая девка, это хорошо.

Николай Анатольевич всегда чувствовал себя не в своей тарелке, когда разговаривал с Кучером. Матерый волк. Запросто может с потрохами съесть. И не подавится. А тут еще эта история с бабками.

– Помнишь, я тебя предупреждал, – Кучер смотрел на него исподлобья.

– По поводу?..

Он и Кучер – кролик и удав. Иначе и не скажешь.

– Ты людей на бабки кидаешь. Нехорошо это!

– Да я вроде как уже не того...

– Кого в последний раз кинул? Только горбатого лепить не надо.

Если Кучер спрашивает, нужно отвечать честно.

– Коммерсанта одного, Самсонова. На сорок штук.

– Но долг ты ему возвратил?

– Нет, не возвращал.

– А пятьдесят штук, которые с тебя скачали?

– Но так то ж киллер.

– Фуиллер! Лох ты по жизни, в натуре, – глумливо рассмеялся Кучер. – Как последнего тебя кинули. Не убивал никто твою девку. И киллер игрушечный, он тебя на пушку взял. А ты в штаны наложил и бабки на блюдечко ему вывалил. Должок отдал. И еще десять штук сверху положил. Придур ты!

Верещагин сидел, не зная, чем крыть. Крыть нечем. Лоханулся он. Тут Кучер прав на все сто.

– Короче, пацанов я тех найду. И накажу. Но ты мне за каждого по двадцать штук... нет, по двадцать пять отстегнешь.

– Но...

– Короче, как я сказал, так и будет!

Да, с Кучером спорить бесполезно.

Александр Михайлович проводил взглядом двух бандитов, выходивших из его кабинета.

Нет, они ему не грубили. Напротив, были с ним крайне вежливы. Но спрашивали не о здоровье супруги или дочери. О долге Верещагина спрашивали. О том, как он его обратно забрал. Нет, к нему самому претензий никаких, а вот Максим и Толик им бы не помешали. Заинтересовались мальчиками. Так оно и должно было случиться. Теперь им крышка.

Ему было страшно. «Крышники» Верещагина зашевелились. Вопрос как-никак денежный. Однако страх поутих. Ведь и у него своя «крыша». Против нее эти бандиты переть не собираются. И все же он сдал Максима и Толика. Да, мол, работали на него такие-то такие, принесли ему на блюдечке тридцать тысяч «зеленью». Только вот где их искать, он не знает.

Пропали мальчики. Забрали свою долю и как в воду канули. Ни слуху о них, ни духу. И хорошо. Некому будет больше Майке голову морочить. А то она, похоже, в Толика втюрилась. Дура! Надо бы с ней поговорить.

– Где же этих козлов искать? – спросил Кучер у Мотыля.

Наведались его пацаны к Самсонову. Вежливо так, культурно поговорили с ним, он и раскрылся. Только не знает, куда те двое подевались, но это и неудивительно. Сделали пацаны дело и свалили. На хрен им этот коммерсант сдался?.. Варят у них черепки.

– Тут сорока на хвосте принесла, что козел один с дочкой этого Самсонова тусовался, – сообщил Мотыль.

– А дальше?

– И дочка тоже ничего не знает. Мы с ней по душам поговорили. Она даже не испугалась.

– Точно не знает?

– А это мы проверим. Я Смальцу и Клоуну отмашку дал. Они эту кобылу пасти начали.

– Сечешь, Мотыль, в корень зришь!

Кучер почему-то был уверен, что те двое никуда от него не денутся.

Исчез Толик. Поматросил и бросил. Майе было обидно до слез. Она ему девственность свою отдала, а он...

– По Толику своему горюешь? – Ее переживания не укрылись от всевидящего ока отца.

Все-то он знает!

– Да нужен он мне, – обиженно протянула она.

– И правильно, он тебе не пара. Если он вдруг появится, гони его прочь.

– Это еще почему?

– Опасность вокруг него, – отделался отец туманной фразой.

Появится Толик, как же! А если и появится, не сможет она его прогнать. Вдруг он в беду попал? Потому отец и предостерегает ее.

Надо его найти. И Полинка хочет найти Макса. Странная она какая-то. Когда он был рядом, этот красавчик, так она как бы его и не замечала, а когда пропал, задница вдруг зачесалась. Нужен он ей!

Только где их найти?

В последний раз, когда виделись, она Толику о ночном диско-шоу рассказывала. Крутое шоу. Туда только за большие бабки и попадешь. Клево там. Оттянуться можно на полную катушку. Там звезды эстрады тусуются и на сцене там поют. Одна звезда другую сменяет. Пол-Москвы туда рвется. Уж больно внимательно Макс слушал, когда она про звезд рассказывала. Что, если они сегодня там объявятся?..

В предчувствии удачи Майка набрала номер Полины.

Всего за какую-то неделю они с Толиком заработали уйму денег. Шутка ли, семнадцать тысяч баксов. Одну девчонку спасли, другую из порнографического дерьма вытянули, мужику долг вернули. И все против разных негодяев: бандитов, мошенников, извращенцев. Все вроде бы благородно. Только, если честно, он и Толик действовали как те же самые бандиты. К тому же за бабки работали. Ну да ладно, в святые они не набиваются.

Дела сделаны, карманы полные – можно сменить и обстановку. Исчезли они из поля зрения Самсонова и Майку с Полиной оставили в стороне. И Натали побоку. Так безопасней. Для всех. Кто его знает, как Верещагин на наезд отреагирует. Вдруг его «крышники» их уже ищут? Ну и пусть ищут. Не достать их. Он и Толик на другую сторону Москвы перебрались, в Загорье квартиру сняли. Хватит в машине спать.

Живут они и радуются. Вчера в кабаке откисали. Сегодня на ночной дискотеке оттягиваются. Крутое диско-шоу. Майка о нем рассказывала. Эстрадных звезд, дескать, здесь видимо-невидимо. А Максим сам где-то в глубине души на большой сцене петь мечтает. Вот и потянуло его сюда. Только звезд здесь раз-два и обчелся. Но хоть так.

Они сидели за столиком в огромном переполненном зале. Знаменитости, бизнесмены, бандиты – кого здесь только нет! Отстегивай полста баксов за вход, и добро пожаловать. Клуб недавно открылся, постоянный состав посетителей еще не сформировался, поэтому на новичков косых взглядов никто не бросал. Максим и Толик чувствовали себя здесь раскованно, вольготно.

Все хорошо. Только если бы еще Ольга была рядом. Ничего, на днях он домой бабушке звонить будет. Ольга узнает его адрес, напишет ему письмо, сообщит свои координаты. Они еще встретятся.

На сцене появилась и закрутилась какая-то певичка. Роскошная девочка, спору нет. Кукольное личико, обалденная фигура и длинные-длинные ноги от самых ушей. А еще глаза. От одного взгляда пьянеешь. И поет неплохо. Максим впервые ее видит, но, возможно, скоро она станет знаменитостью. Есть у нее для этого данные.

Он смотрел на нее с восхищением. И она, казалось, выделила его из толпы. Пару раз задержала на нем свой волшебный взгляд. Ему даже жарко стало. На месте уже не сиделось. Он уже хотел взять Толика в охапку и вместе с ним окунуться в море танцующих тел. Но тут появились они. Майка и Полина.

– Какого хрена? – пробормотал Толик, глядя, как они пробираются к ним.

– Повезло, – Максим обреченно вздохнул.

Хоть и натянуто, но улыбнулся девчонкам.

– Привет! – как ни в чем не бывало весело бросила Майка, как будто они должны были здесь сегодня встретиться.

Полина не сказала ничего. На Максима даже не взглянула. Молча уселась на свободное место, недовольно скривила губы и ушла в себя. В своем репертуаре девочка. Да ну ее!

Полина молчала. Максим тоже. Но это, можно сказать, обычное явление. Однако не находили общего языка и Толик с Майкой. Пытались о чем-то говорить, да все невпопад.

Максим не скучал. Он слушал певичку, не сводил с нее глаз. Один раз та даже подмигнула ему. Или ему только так показалось?.. Когда она сошла со сцены, он направился танцевать, и Толик с Майкой устремились за ним, только Полина осталась на месте. Она тянула через соломинку свой коктейль и смотрела куда-то в пустоту.

Дерганье под быстрые ритмы прогнало скуку. Когда зазвучала медленная музыка, Толик и Майка прижались друг к другу. Вроде бы их отношения вошли в прежнее русло. Неужели снова будут встречаться?

У Максима не было пары. Можно было сходить за Полиной. Он уже собирался сделать это, когда перед ним словно из-под земли выросла та самая певичка со сцены. Она была немного пьяна, в ее глазах мигал шальной огонек. Ей было весело.

– Какие тут у нас кавалеры! – Она положила ладони на грудь Максима и прильнула к нему всем телом. – Зови меня Викторией.

От неожиданности у Максима отнялся язык. Хотел выдать ей комплимент, но не смог.

– Максим, – только и сказал.

Виктория висела на нем с закрытыми глазами. Ей было хорошо. Вместе они медленно покачивались в плавном танце.

Все испортила Полина. Какой черт ее принес?.. Она подскочила к ним, с силой оторвала Викторию от него и набросилась на певицу.

– Я не знаю, кто ты, звезда или ...зда? – орала она как сумасшедшая. – Но только попробуй подойди еще к Максу! Я тебе горло перегрызу!

Виктория посмотрела на нее как на чокнутую. Даже пальцем у виска покрутила. А потом исчезла в толпе. Только ее и видели.

Максим тоже думал, что Полина сошла с ума. Всегда тихая, озабоченная только собственными проблемами. Он ей вообще не был нужен. Подумаешь, несколько поцелуев в лифте! А тут на тебе, прорвало. Матом певицу обложила, чуть с кулаками на нее не кинулась. Странная она все-таки девчонка. Но в этой странности ее очарование.

Первой Полину попыталась успокоить Майка. Она взяла ее за плечи и встряхнула. Вроде помогло.

– Че это с ней? – спросил у Максима Толик.

– У нее спроси.

– Может, крыша поехала из-за тебя. Ты бы на воздух с ней вышел. Глядишь, отойдет?..

Да, тут он прав. Полине сейчас в зале не место. Максим подошел к ней, взял за руку и повел к выходу. Она покорно пошла за ним. Ее колотила мелкая дрожь.

Они шли к «Ниве». До нее всего метров пятьдесят вдоль здания по тротуару. Дорогу освещали неоновые лампы фонарей. Было бы темно, они с Полиной, возможно, провалились бы в открытую канализационную шахту.

– Вот страна! – хмыкнул Максим. – Что угодно стащат.

Два часа назад, когда они шли по этой дороге с Толиком, крышка была на месте. Он хорошо это помнил.

– Ладно, пошли.

Они обогнули люк, но не прошли и трех шагов, как Полина резко остановилась. Развернула Максима на себя. Ничего не говоря, прильнула к нему, впилась в него губами.

Целовались долго. Максим не мог оттолкнуть ее от себя, не хотел обидеть. Похоже, девчонка влюбилась в него до безумия.

– Я не могу без тебя, – тихо сказала она, наконец отстранившись от него.

Это, наверное, были первые ее слова, обращенные к нему за все время их знакомства. И какие слова!

– Но я не могу быть с тобой. – Максиму стало неловко. – У меня есть девушка.

– Я никому тебя не отдам. Лучше умереть.

В ней чувствовалась настойчивость одержимой.

– Нет, нужно жить.

Она хотела ему что-то сказать, но ей помешали.

Два крепких парня в теплых кожаных куртках подошли к ним бесшумно. Максим их заметил, когда они остановились перед ними. И насторожился. Рука невольно дернулась к карману, но тут же замерла. Верного «макара» у него нет. Он в «Ниве», в тайнике.

– Ты Макс? – зловеще спросил первый парень.

Руку он держал в кармане куртки.

– Ну, Макс он, ну и что? – крикнула Полина.

Из-за него она готова была воевать с целым миром.

– Извини, – Максим резко отстранил ее, шагнул вперед, оставляя девушку позади себя. – Уходи!

Он уже догадывался, что сейчас произойдет. Это бандиты, и они пришли по его душу. Ему уготована пуля – это как довесок к тем пятидесяти тысячам, которые они забрали у Верещагина. Но Полина здесь ни при чем. Она не должна пострадать. Надо оттянуть время, дать ей возможность уйти.

– Тебе привет от Верещагина, – сказал второй и выхватил пистолет с глушителем.

Времени Максиму не давали. Сейчас он умрет.

И тут кто-то с силой дернул его сзади на себя. Перед ним, заслоняя его собой, встала Полина.

Пистолет в руках у бандита кашлянул два раза. Полина схватилась за живот и стала медленно оседать на землю. Ублюдки!

Она умирала за него. И если он погибнет, никто не сможет отомстить за нее. Максим знал выход из положения. Он рванулся назад и, уходя с линии огня, прыгнул в канализационную шахту.

Он рисковал напороться на какой-нибудь штырь, но ему повезло. Он сильно ударился ногами о трубы, подвернул ногу, разбил коленку, зато избежал встречи со штырем. Плюхнулся в вонючую жижу и пролез под трубу, обретя надежное укрытие от пуль, посыпавшихся сверху. Правда, рука осталась снаружи. В руку его и ранили, но легко.

Бандиты стреляли недолго. Где-то вдалеке послышался вой ментовской сирены, и они исчезли.

– Эй, кто там? – услышал он через некоторое время голос сверху.

Он увидел склонившееся над люком лицо в ментовской шапке и ствол автомата.

– Да есть тут один, – отозвался он, выбираясь из укрытия.

Ему помогли подняться наверх, подвели к машине патрульно-постовой службы. К нему подбежал Толик. Он уже был в курсе дела.

– Кто такой? – остановил его сержант.

– Да мы вместе.

– Ну ладно, – кивнул милиционер и пропустил его к Максиму.

Он достал из машины аптечку и протянул Толику, чтобы тот позаботился о друге, а сам подошел к телу Полины.

Она лежала совсем рядом с Максимом, на тротуаре, согнувшись вдвое. Держалась руками за пробитый живот. Глаза безжизненно смотрели куда-то вдаль. Под ней растекалась лужа крови. Кругом толпился народ. Майка уже знала о смерти подруги. Она стояла рядом и с ужасом смотрела на Полину, не в силах поверить в случившееся.

Менты знали свое дело. Вызвали оперативно-следственную бригаду, а до ее приезда ковали железо, пока горячо – выявляли свидетелей происшедшего. Ведь должен же был кто-то видеть, как стреляли в девушку и ее спутника.

Максим не чувствовал боли. Толик снял с него дубленку, пиджак, рубаху, перебинтовал руку, но Максим этого будто и не замечал. Взгляд его был прикован к мертвой Полине. Она погибла из-за него, и хотя он ни в чем перед ней не был виновен, не мог себе этого простить.

Увидел он и Викторию, которая стояла рядом с Майкой. Она была потрясена. Долго смотрела на убитую. Потом перевела взгляд на Максима, но смотрела на него недолго. Кто-то ее позвал, и она исчезла. Но Максим отметил это чисто механически. Певица Виктория его сейчас не волновала.

Полина. Она погибла из-за него. Ну зачем она, глупенькая, подставилась под пули?

Он зажмурил глаза и отвернулся.