Часть II

Глава девятая

На своем веку Ролан повидал немало транспортных средств. Ему приходилось перемещаться на троллейбусах, автобусах, автомобилях. В армии – БМД, БТР. Но сегодня впервые он ехал на совершенно непривычном для нормального человека виде транспорта. Ментовской автозак для перевозки заключенных представлял собой фургон, разгороженный изнутри решетками...

Ролан признал свою вину, следователь прокуроры предъявил ему обвинение. И вот теперь из одного изолятора его переводят в другой. КПЗ уже в прошлом. Впереди тюрьма. И неизвестность...

– Ты по первому? – спросил Ролана сосед.

Мужик лет сорока. Большая голова с глубокими залысинами, белесые брови, маленькие беспокойные глазки. Чувствовалось, что волнуется мужик. Но при этом он старался держать марку.

– Угу...

– Я по второму... Леша зовут... Хотя это неважно. Вряд ли в одну хату попадем... А если и попадем... В тюрьме каждый сам за себя, такой закон. Никому не верь, ничего ни у кого не проси. И бояться не надо. Не так все страшно, как кажется. Хотя, конечно, и хорошего мало... Мы теперь не люди. Мы ничтожества. Для вертухаев, для кума, для барина. А на хате как себя покажешь. Если чего-то стоишь, будут уважать. Если фуфло – сливай воду... Ты по какой статье?

– По сто сорок шестой.

– Рубль сорок шесть... Разбой, что ли?

– Угу.

– Ну ничего, с такой статьей уважают. Вот если за изнасилование, тогда плохо. Очень плохо... Ну да ладно, сам все увидишь. Главное, ничего не бойся...

Автозак объехал все изоляторы временного содержания, собрал на борт всех, кого можно. Человек двадцать в фургон набилось. Вонь, гул, теснота. Но Ролан уже не морщил нос, как в случае с Фрезером. Он уже смирился с мыслью, что ничего хорошего в жизни его не ждет. Скотское отношение, скотские условия... Скотская жизнь... Увы, он сам во всем виноват... И нужно радоваться, что на него повесили только разбой. Хорошо, что убийства остались за кадром... «Хорошо» – в данном случае понятие относительное. А вот в дерьме Ролан оказался основательно и надолго...

Наконец машина прибыла на место. Остановилась, качнувшись на тугих рессорах. Послышалось лязганье сдвигаемых ворот.

– В шлюз въезжаем, – прокомментировал Леша.

Ролан никак не отреагировал на это.

Машина проехала немного. И снова остановилась. Открылись еще одни ворота. Снова движение. Двор тюрьмы. Другая планета.

Начальник конвоя открыл дверь автозака. Первыми из фургона выпрыгнули конвоиры. Но для них земля под ногами своя. Здесь они как дома. Другое дело конвоируемые...

– Выходим по одному! – Голос прапорщика такой же жуткий, как лай собак. – Руки за голову! И бегом!

Куда бежать, он не объясняет. Зачем, если есть дорога, с которой, даже если очень захочешь, не свернешь.

Если бы в тюрьму приехал министр, ему бы устелили дорогу ковровой дорожкой. Для арестантов же другая дорожка, выстланная тюремщиками с автоматами и собаками.

– Бегом!.. Бегом!..

Прапора надрывно орут, собаки так же надрывно лают. Арестанты же молчат как овцы. И покорно бегут на заклание. Замешкался – или прикладом по ребрам получишь, или остроту собачьих клыков на себе прочувствуешь.

От нагнетаемой жути ноги прогибались в коленях, но Ролану повезло – он удачно стартовал, не сбавил ход на дистанции. И бежал согбенно, чтобы тюремщики не увидели в нем гордеца, которого следует опустить...

Еще с двумя арестантами его затолкали в крохотную, не больше полутора квадратных метров, камеру, в тюремном обиходе называемую «стаканом». Скамья узкая – задница целиком не помещается. Подвешенное состояние в ожидании чего-то ужасного.

Но ничего страшного не произошло. Через полчаса его выдернули из «стакана». И снова он попал в такую же камеру без окон, правда, гораздо большего размера. Но вместо заключенного там находился хмурый мужик в несвежем белом халате. Не врач, а именно мужик в халате. Откормленное лицо, мощные плечи, кисти рук с голову обычного человека. Ему бы быков на мясобойне забивать... Ролан напрягся. Уж не в пресс-хату ли он попал...

– Раздевайсь! – оглушающим голосом приказал мужик. Чем еще больше встревожил Ролана.

Но, как ни странно, ничего из ряда вон выходящего не случилось. Мужик спокойно осмотрел его. Занес в специальную карту особые приметы – родимое пятно на правой стороне груди, глубокий рваный шрам на правом плече.

– Жалобы на здоровье? Туберкулез, сифилис? Инвалидность?

– Нормально все.

– Следующий!..

Далее был шмон. То есть обыск. Снова последовала команда раздеться. На этот раз догола.

Ролан очень хотел оставить при себе одну-единственную стодолларовую купюру. В камере предварительного заключения спрятал ее под стельку кроссовки. Но, увы, маленький щуплый прапорщик унюхал ее в момент.

– В карцер хочешь? – тихо спросил он.

– Нет, – покачал головой Ролан.

– Тогда ничего не было.

– Ничего...

Прапорщик растворил купюру в воздухе с ловкостью маститого фокусника.

Но на этом досмотр не закончился. Ролана заставили присесть на корточки, раздвинуть ягодицы... Видать, прибыльное это дело заглядывать в задницу арестантам...

Затем Ролан попал в руки парикмахера. Маленький щуплый человечек энергично орудовал затупившейся машинкой, с наслаждением завзятого садиста через боль сдирал волосы с головы... По закону нельзя было брить наголо до суда. Но в СИЗО свои законы. Начальство всегда могло объяснить свое чрезмерное рвение борьбой с вшами и чесоточным клещом.

Парикмахер превратил Ролана в тюремного зэка. А фотограф увековечил его новый образ бритого уголовника. Фас, профиль...

Закончилась эта крайне нудная и утомительная процедура «карантином» – так называлась транзитная камера, откуда арестантов забирали для перевода в обычные камеры.

Большое помещение с облезлыми стенами. Дощатые коммунальные нары вдоль стен. Прибитые жизнью люди с беспросветными лицами. Кто лежит, кто стоит, кто-то меряет шагами скудное свободное пространство.

Воздух буквально наэлектризован страхом и неопределенностью. Всех пугает неизвестность. На «сборке» вроде все спокойно. Никто ни на кого не наезжает, шакалы не рыщут в поисках слабого, чтобы оскорбить, унизить, урвать вкусный кусок. Но это все временно. Завтра-послезавтра тебя отправят в общую камеру. Там новичков ждет прописка. Там, если дашь слабину, могут опустить морально или даже физически...

Спасибо Фрезеру, он объяснил Ролану, как нужно вести себя в тюрьме. Не все, конечно, сказал. На все времени просто не хватило. Но основные правила Ролан знал. Не верь, не бойся, не проси. И Леша из автозака о том же говорил...

Не долго думая, Ролан выискал взглядом свободное место на нарах. Ни матрацев здесь, ни подушек, о белье и говорить нечего. Все это будет там, в камере, куда он скоро должен попасть. Там будет весело... А пока есть возможность, надо поспать. За вещи беспокоиться не нужно. Как говорил Фрезер, здесь не воруют.

Не успел Ролан закрыть глаза, как рядом опустился паренек лет двадцати. Шишковатая голова, узкие глаза – то ли от природы, то ли прищур такой. Грязный свитер, засаленные брюки.

– Слышь, братишка, это мое место, – вроде бы незло сказал он.

Но в словах звучала угроза.

– Здесь нет своих и чужих мест, – покачал головой Ролан.

– Слышь, ты так не говори, не надо. Сказал, мое место, значит, мое... Но, в принципе, я могу и уступить. Это... холодает, да. А костюм у тебя холодный. Не то что свитер у меня. И штаны у меня с начесом... Это... давай меняться, а? Ты мне свой костюмчик, а я тебе свой. Даже в довесок у тебя ничего не попрошу...

– Я тебе довесок так дам, без обмена. Вали отсюда, пока башку не скрутил!

Ролан знал себе цену, был уверен в своих силах. И, видимо, это нашло свое отражение и в голосе, и во взгляде.

– Не, зачем ты так! – шарахнулся от него доморощенный вымогатель.

И затерялся где-то на нарах.

Вот тебе и спокойно в «карантине». Не успел Ролан оглянуться, как на его костюмчик фирменный позарились. Он покупал его незадолго до того, как попал в переплет. Хорошие деньги за него отдал. И кроссовки у него классные, настоящий «Nike». Запылились, правда, изрядно. Да и шнурков нет... Как говорил Фрезер, за вещи в камере можно не волноваться. В тюрьме воровать не принято. Что-то не очень верится в это.

Ролан поправил под головой вещмешок. И снова закрыл глаза. Спать хотелось. К тому же сон неплохо успокаивает нервы. Если, конечно, они не на пределе – тогда вообще не заснешь.

Но Ролан заснул. Проснулся под тот же гул, под который засыпал. За окном темень, а в камере светло как днем: лампочка ярко горит. И никто не догадается зашвырнуть в нее сапогом...

– Так ты че, Васек, у самого Мазая в бригаде, да? – откуда-то из-за головы донесся знакомый голос.

Доморощенный вымогатель. С каким-то Васьком разговаривает. Громко голос звучит. Плевать нахалу, что люди спят. Или пытаются заснуть...

– Ага, у Мазая, – важно отозвался Васек. – Он меня за крутого пацана держит...

– Видал, Геша, с какими людьми я в кентах, – все тот же противный голос.

Еще и Геша какой-то в его компании.

– А ты че, думаешь, я левый? Я, между прочим, на стрелку вместе с Кречетом ездил! Разборка с пролетарскими была, да...

Голос у Геши густой, объемный. Ролан бы удивился, если бы его обладатель оказался каким-нибудь задохликом.

– Так ты и щас у Кречета? – обеспокоенно спросил Васек.

Видать, не хочется пацану опуститься по своему статусу ниже Геши.

– Ну, в общем, да... Если надо, то Кречет меня зовет. Ну, если там разборка какая-то. А так у меня свой ларек...

– Барыга, значит, – успокоился Васек.

– Да не, какой барыга. Кречет меня даже не трогает, ну, в смысле, я ему ничего не плачу. Потому что, если надо, я всегда за него подпишусь...

– И много ты на разборках был?

– Ну, раза три-четыре...

– Что, со счета сбился? – хмыкнул Васек.

Не очень-то он верил, что Геша был причастен к банде какого-то Кречета... Да и сам Васек мог оказаться таким же вруном. Чужие уши все стерпят...

– Да не, просто три раза махач был. А в четвертый – так, побазарили и разошлись...

– Ну ладно, раз такое дело, то держи пять!

Ролан не видел, как доморощенные братки жмут руки. Но, по всей видимости, братание состоялось.

– Нам, пацаны, вместе держаться надо, – вслух решил Геша. – Вместе не пропадем... Ты как, Вовчик, с нами?

– Да не вопрос! – важно отозвался паренек, не так давно наезжавший на Ролана. – Вместе мы – сила!

– Вовчик, а че у тебя видон такой стремный? – насмешливо спросил Васек. – По каким помойкам тебя носило?

– Ты че гонишь, какие помойки!.. – обиделся парнишка. – Нормальный видон... свитер, знаешь, какой теплый!

– Ну, может, и теплый, а все равно стремный...

– Так у меня костюмчик фарсовый был, да. Только холодный, синтетика... Я с чертом одним поменялся... Может, зря, а?

Ролан напрягся. Разговор шел о нем. Как бы он бедой для него не обернулся.

– А может, этот черт на тебя наехал, а? – пробасил Васек.

– Да нет...

– Да что нет, если да!..

Васек не мог понять, как можно было фарсовый спортивный костюм обменять на вшивник, в котором грелся Вовчик.

– Где этот черт? – спросил Геша. – Далеко, а?

– Да нет, здесь. Вон, рядом лежит...

– Так, а ну пойдем, глянем!

Доморощенная братва сорвалась со своих мест. Но и Ролан тоже спустил ноги с нар, обулся.

– Этот, что ли? – показал на него Геша.

Ролан узнал его по голосу... Действительно, здоровый мерин. И Васек тоже... Крепкие ребятки. Да и Вовчик не слабо смотрится. Хотя Ролан на полголовы выше. Да и в плечах вроде бы пошире.

– В чем проблема, пацаны?

Ролан прекрасно понимал, что главное в разговоре с такими вот борзогонами не терять присутствия духа. Они, как те псы, реагируют на выброс адреналина. Учуют страх – на куски порвут.

– Костюмчик не жмет, а? – спросил Васек.

– Не жмет, – мотнул головой Ролан. – Потому что размер мой. И костюм мой...

– А оправдываешься чего? – хищно сощурился Геша.

– Не оправдываюсь. Просто говорю, что мой костюм. Слышал я, как Вовчик баки вам заливал... Да вы сами гляньте, пацаны, он же в моем костюме утонет.

Ролан должен был уладить проблему мирным путем. Нельзя начинать свой первый день в тюрьме с драки. И без того жизнь здесь не сахарная, а если еще и усугубить ее, так совсем невмоготу будет...

Похоже, Васек и сам понял, что Вовчик лапши ему на уши навещал насчет костюма. Да и Геша задумался...

– Вовчик, что скажешь? – спросил Васек.

Не думал Ролан, что Вовчик вместо слов пустит в ход кулаки. Резко размахнулся и ударил его в лицо. Метил в нос, а попал в захват. Рычаг плеча с разворотом тела на сто восемьдесят градусов и удар ногой по копчику. Закономерная реакция на крайне неосторожные движения. Но, увы, Васек и Геша Ролана не поняли. Или перепутали отступление с нападением. Им бы назад сдать, а они вперед поперли. И все разом... Пришлось устанавливать очередь. Вернее, самому занимать позицию, при которой противник выстраивался в ряд друг за другом. Занимать позицию и сразу же атаковать.

Левая рука сама, на автомате пошла на стыковку с Гешей. Подушечкой ладони снизу вверх в нос. Противник потерял ориентацию в пространстве и стал легкой добычей для Ролана. Подсечка, и бедный парень кувырком летит на пол. И тут же добивающий удар. Но нанес его Васек. Метил в Ролана, а достал своего кореша.

Ролан отошел назад. Он очень надеялся, что Васек опомнится. Но не тут-то было. Парень переступил через лежащего Гешу и попытался провести удар ногой. В голову. Видно, что растяжка у него отменная. И удар поставлен хорошо. Но вот мозгов не хватает. Не стоило бить ногой так высоко, да еще в тесном пространстве. Ролан нырнул под ударную ногу, корпусом снес опорную. Уложил противника на пол и рукой ударил в пах. Васек взвыл от боли с такой силой, что в камере задрожали стены.

Поднимаясь, Ролан заметил надвигающегося на него Вовчика. Ну почему он такой тупой?!. Ролан резко пошел с ним на сближение, уклоняясь от летящего кулака. И лбом боднул в переносицу. И тем самым сковырнул его с копыт.

Геша тоже пришел в себя. Но нападать на Ролана не рискнул. И метнулся к двери с такой прытью, как будто за ним несся разъяренный тигр. Ролан же и не думал его догонять...

– А-а, убивают! – заорал парень.

И стал барабанить по двери. И надзиратель отреагировал на его призыв о помощи. Заглянул в камеру через «кормушку» – цепким взглядом зацепил возмутителя спокойствия. Поскольку Ролан был единственным, кто стоял посреди камеры над распростертыми телами, то все шишки посыпались на него. Минут через пятнадцать в камеру вломились крепкие парни с дубинками. Сорвали его с нар, для острастки треснули палкой по загривку.

Ролан успел схватить свои вещи. Как знал, что в эту камеру он больше не вернется.

В коридоре его ждал офицер с красной повязкой «дежурный по корпусу». Капитан лет сорока. Землистого цвета лицо, усталые глаза с желтыми белками.

Он вопросительно посмотрел на Ролана.

– Заключенный Тихонов Ролан Кириллович, – подтянулся тот. – Статья сто сорок шесть, часть вторая...

– Разбойник?.. На воле разбойничаешь. Здесь разбойничаешь. Нехорошо. Очень нехорошо... Не с той ноты жизнь свою начинаешь... Что ж, для первого раза в карцере посидишь. Подумаешь на досуге...

Ролан сокрушенно вздохнул. Действительно, не с той ноты новая жизнь начинается... А может, с той?..