"Дорогой богов" - читать интересную книгу автора (Балязин Владимир)

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ,

в которой от словоохотливых голландских матросов мы узнаем о «Маркизе де Марбёф», о поручении чрезвычайной важности, о карлике Калануро — большом любителе молока и риса, а также о королевских колдунах и недоверчивом короле Хиави

14 сентября 1773 года в Порт-Луи пришел голландский пакетбот «Капштадт». Голландец совершал более или менее регулярные рейсы между Иль-де-Франсом и Капштадтом, расположенном на самом юге Африки, и по имени этого города и был назван его хозяином.

Матросы пакетбота рассказали, что в тот день, когда они вышли из Капштадта, туда пришел двадцатипушечный французский фрегат «Маркиза де Марбёф». На фрегате находился какой-то важный господин не то маркиз, не то граф. Этот господин вместе с многочисленными слугами направляется в Иль-де-Франс. В порту называли и его фамилию, но никто из голландцев ее не запомнил. Фамилия была какой-то необычной — не то Боски, не то Бенески. Двое матросов видели Этого господина, когда он сходил на берег. Они заметили, что на нем был расшитый серебром полковничий мундир и что, спускаясь по трапу, он сильно хромал, кажется, на правую ногу.

Первым узнал эту новость Степан Новожилов. Весь вечер в доме у ботанического сада судили и рядили об услышанном. Новожилова в десятый раз просили пересказать все, что узнал он у голландских матросов. На следующее утро Ваня попросил Чулошникова отпустить его, пока не придет корабль с Беньовским, на рыбную ловлю. Три дня после этого с рассвета и до заката, не сводя глаз с горизонта, ловил Ваня рыбу в устье реки Гран. На четвертые сутки он не выдержал и ушел на своей небольшой лодочке к Пушечному острову. Там он соорудил шалаш и оставался в нем даже на ночь.

Ранним утром 21 сентября Ваня заметил на горизонте белые паруса большого корабля. Сердце его екнуло, к горлу подступил комок. Он бегом бросился к лодке, столкнул ее с песчаной отмели в воду и схватился за весла… Через час он стоял на палубе «Маркизы де Марбёф» с мокрыми от радости глазами в объятиях учителя.

Беньовский тоже растрогался и разволновался чрезвычайно. Он крепко сжимал Ваню, хлопал его по спине и, глядя на юношу счастливыми глазами, приговаривал:

— Нет, ты посмотри, Иване, каков ты теперь! Чудо-богатырь, да и только!

Обнимая учителя, Ваня и сам заметил, что за последние полтора года он здорово вытянулся и раздался в плечах: когда Беньовский отправился в Париж, Ваня был чуть выше его плеча, а теперь они как будто бы поменялись местами — Беньовский сейчас, стоя с ним рядом, оказался на полголовы ниже своего воспитанника.

На пристани Порт-Луи Беньовского ждали все десять человек из русской колонии. Лица их были радостны. Одеты все были как на праздник, а Агафья Андреянова надела такое платье, что Ваня, увидев ее, даже ахнул. Вечером в доме у ботанического сада за празднично накрытым столом, с пирогами и квасом, взаимным расспросам и разговорам не было конца. Рассказывая о жизни на Иль-де-Франсе, Чулошников прежде всего сообщил Беньовскому, что теперь в резиденции губернатора поселился новый человек — Пуавр. Полгода назад он сменил заболевшего Дероша, отозванного со своего поста во Францию.

Беньовский, выслушав Чулошникова, сказал, что все это стало ему известно еще во время пребывания в Париже. Однако, добавил он, неплохо было бы послушать, что из себя новый губернатор представляет. Чулошников и все сидевшие за столом, перебивая друг друга, стали рассказывать то, что знали или слышали о новом губернаторе. По их словам выходило, что Пуавр — не чета своему предшественнику. Если Дерош был откровенным сторонником испытанных временем колонизаторских приемов, основой которых являлся его излюбленный триумвират — палка, плеть и кандалы, то Пуавр был потоньше и похитрее своего предшественника. Хотя со времени его приезда в Порт-Луи прошло всего полгода, можно было понять, что новый хозяин Иль-де-Франса делает ставку на другое: Пуавр окружил себя тайными агентами, полицейскими и доносчиками. Его излюбленными методами были интриги. С первых же дней деятельности нового губернатора стало ясно, что он неискренен и лукав. И поэтому, по мнению всех, кто соприкасался с новым губернатором острова, в делах с Пуавром нужно было держать ухо востро.

Не менее внимательно Беньовский отнесся к рассказу Вани о его приключениях на Мадагаскаре. Выслушав Ваню, Беньовский сказал:

— Ты и сам не знаешь, Иване, какое великое дело ты сделал, подружившись с королевичем бецимисарков и занамалата. Наивеличайшее дело!

Как ни интересен был рассказ Вани, однако то, что поведал Беньовский, показалось всем еще интереснее. Весь вечер он рассказывал о том, как плыли они к берегам Франции, как добивался он свидания с королем Людовиком XV и как, наконец, благодаря заступничеству своих дальних родственников, капитана де Бертини и графа де Верженна, Это свидание состоялось. Два важнейших сановника Франции — министр иностранных дел герцог д'Эгильон и морской министр граф де Бойн — представили Беньовского королю. Людовик XV благосклонно его выслушал и поручил организовать отряд добровольцев, чтобы мирным путем, без насилия и кровопролития постепенно занять Мадагаскар. Вместе с ним, сказал Беньовский, в Порт-Луи приехали опытные торговцы, врачи интенданты и инженеры.

— Я не взял с собою ни одного попа и ни одного солдата, — добавил Морис, — хотя многие из них предлагали мне свои услуги. В Париже я получил королевский патент, который дает мне право беспошлинно торговать на Мадагаскаре, строить гавани и поселки, просвещать малагасов и оказывать им покровительство именем короля Франции. Мне, конечно, нужны будут добровольные помощники. И те из вас, кто пойдет со мною на Мадагаскар, не пожалеют об этом. Я крепко надеюсь на вас, друзья. А на тебя, Иван Алексеевич, — он повернулся к зардевшемуся от смущения Ване, — у меня особые виды. Но об этом скажу тебе после, по здравом обо всем рассуждении.

Следующие затем недели и месяцы промелькнули очень быстро.

Беньовский, Чулошников, Ваня, все другие русские, а также инженеры и интенданты, приехавшие с Беньовским из Франции, работали не покладая рук. Предстоящая экспедиция на Мадагаскар была делом ответственным и трудным, и подготовиться к ней нужно было как следует.

Беньовский старался учесть все. Он организовал занятия мальгашскими языками, и по его распоряжению все, кто собирался на Мадагаскар, должны были изучить или язык сакалавов, или язык бецимисарков. Каждый был волен выбирать, что ему угодно. Что же касается Вани, то ему было предписано заниматься языком бецимисарков. Сам же Беньовский ревностно занимался обоими языками, и, когда однажды Ваня спросил: «Для чего, Морис Августович, учите вы и тот и другой язык?» — Беньовский ответил: «Наша экспедиция, Ваня, будет совершенно особенной. Все европейцы, или вазаха, как называют нас малагасы, являлись на Мадагаскар либо для того, чтобы обокрасть туземцев бесчестной торговлей, либо для того, чтобы убить их и разграбить принадлежащие им дома, либо, наконец, для того, чтобы обратить их в рабство. Для этого ни солдатам, ни торговцам не нужно было знать языка тех, кому они несли смерть и горе. Мы же собираемся жить вместе с ними и прожить, возможно, очень долго и потому должны знать и язык, и обычаи, и нравы наших соседей».

Как-то днем, примерно месяца через два после того, как фрегат «Маркиза де Марбёф» бросил якорь в гавани Порт-Луи, Беньовский позвал Ваню к себе и сказал ему:

— Я возлагаю на тебя, Иван, большие надежды. По моим расчетам, месяца через три мы сможем отплыть к Мадагаскару. Не скрою, что подготовка экспедиции может затянуться, ибо новый губернатор Иль-де-Франса всячески мешает осуществлению нашего замысла. На этот раз колониальная администрация на редкость единодушна с местными негоциантами: и чиновники и торгаши боятся, что мы крепко ударим их по карману. Им не дает покоя королевский патент, предоставивший мне право беспошлинно торговать на Мадагаскаре и не позволяющий никому более вести торговлю с малагасами. Пока губернатор Пуавр мешает нам здесь, но как только мы окажемся на острове, он станет мешать нам там. Поэтому мы не можем быть беспечными. Мы должны опередить Пуавра и обратить все интриги губернатора во вред ему самому.

Я решил отправить тебя на остров раньше, чем «Маркиза де Марбёф» уйдет к Мадагаскару. Ты высадишься в деревне Манандзари и добьешься встречи с королем бецимисарков Хиави. Капитан Жорж со своими людьми будет ждать твоего обратного возвращения в деревне Таматав. Прежде чем ты увидишься с королем, постарайся повидаться с его братом, спасенным тобою, и попроси его помочь нам. Ты должен рассказать Сиави и самому королю, что мы скоро придем на Мадагаскар. Придем как его друзья и как друзья всех малагасов. Скажи ему, что с нами не будет ни солдат, ни бесчестных торговцев, ни попов. Скажи ему, что мы придем во владения короля бецимисарков для того, чтобы его племя узнало от нас, как нужно лечить людей и строить корабли, что мы передадим бецимисаркам многое из того, что знаем сами, а у них возьмем только то, что они добровольно отдадут нам, как справедливую плату за сделанное нами для них. Мы придем как друзья.

Через Два месяца я буду ждать тебя обратно. Если ты не вернешься, я буду считать это дурным знаком. Однако экспедиция все равно отправится на Мадагаскар. — Беньовский подошел к стене и остановился у карты. — Вот здесь, — сказал он, — деревня Таматав. В тридцати трех милях к северу — залив Мангаб. Мы войдем в залив и бросим якорь в устье вот этой реки, туземцы называют ее Тунгумбали, и будем ждать тебя, если ты к назначенному времени не вернешься в Порт-Луи. — Беньовский отошел от карты, и Ваня понял, что разговор окончен.

Он встал, крепко пожал протянутую ему руку и ломающимся баском произнес:

— Я все сделаю, как ты сказал мне, учитель.

Ваня ушел в море через неделю после этого разговора, взяв множество подарков для короля бецимисарков. Ушел на новом пакетботе «Жанна д'Арк» с капитаном Жоржем и его четырьмя матросами.

Беньовский, готовясь к экспедиции, купил за умеренную плату небольшой крепкий пакетбот, нанял капитана Жоржа вместе со всей его безработной командой и по просьбе капитана дал кораблю имя святой девы из Орлеана.

На этот раз путешествие окончилось благополучно. Пакетбот за неделю дошел до Мадагаскара и в начале февраля 1774 года бросил якорь в бухте деревни Манандзари. Туземцы, увидев пакетбот, высыпали из домов с копьями, луками и трехметровыми духовыми ружьями — сарбаканами в руках. Когда «Жанна д'Арк» еще только входила в бухту, по всему берегу уже гремели хазулахи — боевые барабаны бецимисарков, сделанные из обрубков стволов, полых внутри и туго затянутых сверху и снизу высушенной бычьей шкурой.

Ваня сел в шлюпку один. Он не взял с собой никакого оружия. Легко и ловко спрыгнул он на прибрежные камни и пошел прямо на толпу бецимисарков, которые были удивлены таким неожиданным поступком храброго вазахи.

Навстречу ему из толпы воинов вышел высокий старик, желтолицый и скуластый, с властным и умным взглядом. Он сделал три шага вперед от толпы воинов и, скрестив руки на груди, молча смотрел, как высокий молодой вазаха, с нежным полудетским ртом и вздернутым носом, подходит к нему без тени страха в больших синих глазах.

— Рейнгахи! — сказал Ваня, остановившись перед стариком, и по местному обычаю в знак уважения присел перед ним на корточки. Он сказал это громко и четко, чтобы столпившиеся рядом воины могли услышать его обращение к вождю на их собственном языке. Медленно подбирая слова, Ваня громко и четко произнес: — Я друг андриамбахуаки Хиави и его брата Сиави, королевича бецимисарков. Я прошу тебя, андриана, привести меня к брату андриамбахуаки — Сиави. В сердце моем нет зла, в руках нет оружия. — Ваня протянул вперед руки и раскрыл ладони. Потом он расстегнул ворот рубашки и достал амулет, подаренный ему Сиави.

Старик медленно протянул руку, взял коричневый камень, с выбитым на нем изображением сокола. Внимательно осмотрев его, вождь шагнул навстречу Ване, положил правую руку ему на плечо и, повернувшись к воинам, торжественно произнес:

— В нашу деревню пришел друг! Идите по домам и готовьтесь к большому празднику. Сегодня вечером мы отпразднуем его приход к нам. — Затем, повернувшись к Ване, добавил: — Встань, вазаха. И пусть твои друзья тоже сойдут на берег. Они будут нашими гостями вместе с тобой.

Вождь деревни Манандзари направил к королю Хиави трех воинов-скороходов. Через три недели воины вернулись и сказали, что Хиави и его брат ждут вазаху в главной деревне бецимисарков.

Тепло распростившись с вождем и почтительно поблагодарив его, Ваня вместе с тремя воинами ушел к королю Хиави. Команда «Жанны д'Арк» осталась жить в деревне Манандзари.

Воины вели с собою трех быков-зебу, тяжело навьюченных подарками. Десять дней шли они через саванну, заросшую высокой травой — веру, затем через густой тропический лес, по узким тропинкам, известным только бецимисаркам.

Ваня поражался великому богатству и разнообразию природы Мадагаскара, поражался и тому, что множество деревьев, птиц и животных он до сих пор не видал ни на Формозе, ни в окрестностях Макао, ни в долине Пампльмус. В лесу совершенно не было обезьян, на ночлег воины устраивались в любом месте, потому что, кроме большой рыжей кошки-фоссы, на острове не было ни одного хищного животного. Но и фосса, как рассказали ему воины-бецимисарки, никогда не нападала на людей, если их было несколько.

Когда Ваня и его спутники шли через саванну, в синем небе над ними кружили коршуны — папанго — и серебряными колокольчиками звенели мадагаскарские жаворонки — сурухитры. Изредка из-под ног взлетали сизоворонки и пестрые куропатки — кибубу, да, шурша травой и палыми листьями, пробегали ласочка-вуаицира или крупный мадагаскарский еж — танрек.

Несколько раз они спугивали семьи диких свиней. С хрюканьем и визгом свиньи бросались наутек, ломая густые заросли маранги. И хотя все было мирно и тихо, по ночам его спутники нередко вскакивали и оглашали округу громкими воинственными криками. Просыпался и Ваня, со страхом всматривался во тьму, но через трое-четверо суток пугаться перестал, потому что тревога, поднятая воинами, всякий раз оказывалась ложной.

Где-то в середине пути Ваня спросил старшего воина, по имени Райлуви, почему каждую ночь воины кричат и размахивают копьями. Райлуви ответил, что леса и саванна Мадагаскара полны злых духов.

— В траве, — сказал Райлуви, — прячутся маленькие Злые карлики — калануру. — Райлуви нагнулся и показал рукой, какого маленького роста бывают калануро. — У этого карлика, — продолжал Райлуви, — ногти и волосы такой же длины, каков он сам. Калануру прячется под волосами и незаметно подкрадывается к человеку, а затем впивается в него ногтями. Но если у постели поставить крынку молока или рассыпать горсть вареного риса, калануру не нападет на человека. Кроме калануру, — сказал Райлуви, — на острове множество других более страшных чудовищ. В лесу по ночам бегает бык-людоед Ци-аумби-аумби. Он мчится быстрее ветра, и ни копье, ни палица не могут остановить его. Столь же страшен похожий на человека волосатый великан Бибиулу. Но страшнее всех чудовищ семиглавая змея — фанампитулуха и ее брат людоед — великан Итримубё.

Вообще выходило, что остров густо населен чудовищами. Райлуви показывал на восток и говорил, что там живут ангалампона, поворачивался на юг и, округляя глаза, уверял, что в той стороне живут коколампи, а на западе, по его словам, жили злые и чрезвычайно хитрые карлики — вазимба.

— Очень жаль, — говорил Райлуви, — что с нами не пошел деревенский колдун Вурундула. Он знает столько заклинаний, что ни одно чудовище не приблизилось бы к нам и на два полета стрелы.

Но все обошлось благополучно. Ни одно чудовище так и не встретилось на пути Вани и воинов-бецимисарков. На десятый день они вышли к деревне короля Хиави — Таматав. Неподалеку от поселка, на краю леса, было расположено деревенское кладбище. На большой поляне стояло множество врытых в землю больших столбов. Наверху каждого столба был установлен гроб. Поляна была окружена еще более высокими столбами, чем те, на которых стояли гробы. Эти высокие столбы, образовывавшие правильный четырехугольник, были соединены между собой тонкими деревянными жердями, поверх которых лежали широкие пальмовые листья, образующие крышу кладбища. Трава на кладбище была тщательно выполота и земля между столбами засыпана чистым светло-желтым и белым речным песком. У каждого внутреннего столба с вырезанными на нем изображениями духов предков стояли глиняные тарелки со свежей едой и долбленые тыквы, калебасы, с местной водкой — туакой.

Воины прошли мимо кладбища, низко опустив головы и что-то тихо бормоча.

Примерно в километре от кладбища располагалась резиденция короля Хиави — Таматав, главная деревня бецимисарков. Она стояла на берегу широкой спокойной реки и издали была похожа на город: большое число домов, выстроившихся правильными рядами, и многоголосый шум свидетельствовали о том, что это не простой поселок, а столица большого и сильного племени.

Еще издали было заметно, что дома в Таматаве стояли на высоких сваях. На второй этаж каждого дома вели легкие лесенки. А внизу, под полом жилого помещения, располагались курятники и клетки для индюков и уток. Рядом с каждым домом были загоны — небольшие участки земли, обнесенные заборами из бамбуковых жердей. В загонах стояли козы и овцы, коровы и большие горбатые быки-зебу, которых бецимисарки впрягали в бороны и в тяжелые двухколесные телеги и перевозили урожай риса, бамбук для строительства хижин и другую поклажу.

Когда Ваня и воины-бецимисарки вошли в Таматав, не было ни одного человека, который не посмотрел бы с нескрываемым любопытством на странного чужака. «Вахини, вахини (чужой)», — неслось ему вслед.

Еще до того как они пришли в Таматав, Ваня пытался договориться с Райлуви, что прежде всего он увидится с братом короля Сиави, но Райлуви не согласился.

— Вазаху никто не пустит сразу к королю бецимисарков, — добавил он. — Может быть, вазаху сразу не пустят и к брату короля бецимисарков.

Однако почтительный Райлуви оказался неправ. Король Хиави, его братья, жены и сыновья, окруженные старейшинами, колдунами и воинами, вышли навстречу Ване не более чем через полчаса после того, как он, сопровождаемый воинами и нагруженными подарками быками, появился вблизи резиденции. Король и его свита прошли под натянутый на столбах парусиновый тент. Хиави сел на деревянный резной трон, украшенный изображениями соколов, крокодилов и гиппопотамов. Справа от него на низкой деревянной скамейке сел Сиави, слева — старший сын короля.

Взгляды Сиави и Вани встретились. Было видно, что Сиави не терпится подбежать к своему другу, обнять его и расспросить обо всем, что привело его в Таматав. Однако этикет королевского дома не позволил Сиави стронуться с места. И поэтому, пока Ваня стоял на другой стороне деревенской площади, вдали от королевского трона, Сиави только и оставалось, что улыбаться ему во всю ширину лица и ободряюще смотреть на Ваню и его спутников.

Как только король Хиави вышел на площадь, перед его троном встали четыре колдуна с горящими головнями в руках и двенадцать рослых, атлетически сложенных воинов с сарбаканами и боевыми топорами. После этого Хиави дал Ване знак подойти к нему поближе. Когда Ваня и сопровождавшие его бецимисарки подошли к трону шагов на двадцать, колдуны вышли вперед и приказали всем им остановиться. Райлуви и его воины остановились. Остановился и Ваня. Колдуны, бормоча заклинания и размахивая горящими головешками, обошли несколько раз вокруг пришельцев. Затем каждый из колдунов взял за руку одного из пришельцев и отвел его в сторону. После этого колдуны еще по нескольку раз обошли вокруг Вани и воинов-бецимисарков, а затем все четверо стали быстро крутиться вокруг Вани, сильно и резко размахивая головешками. Голубоватый дым клубами поплыл над поляной. В воздухе запахло сандалом.

И вдруг, несмотря на волнение и на необычность обстановки, Ваня улыбнулся: это напомнило ему богослужение в Ичинской церкви, когда Ванин отец, размахивая кадилом, ходил вдоль алтаря и синеватый дымок ладана поднимался к потолку церкви. Глядя на колдунов, юноша вспомнил недавний разговор с Говердэном и понял, что колдуны отгоняют от него злых духов леса, которые могли бы прийти с ним вместе к трону короля. Закончив вертеться вокруг Вани, колдуны окурили дымом вьюки с подарками, снятые с быков-зебу и лежащие на траве, неподалеку от того места, где остановился Ваня и воины из деревни Манандзари.

После того как злые духи и недобрые помыслы были отогнаны от людей, пришедших к андриамбахуаке Хиави, телохранители короля поднесли тюки с подарками к его трону. Телохранители разрезали веревки, и перед семьей короля Хиави оказались яркие и мягкие ковры, разрисованные диковинными птицами и животными, мушкеты и кинжалы, связки бус, ожерелья и кольца, зеркала и куски разноцветного шелка. Кроме того, здесь было множество посуды и домашней утвари, невиданной дотоле окружившими площадь бецимисарками. Ваня заметил по выражению лиц собравшихся, что подарки произвели на короля, его свиту и всех толпившихся на площади людей сильное впечатление. Хиави встал с трона, подержал в руках наиболее понравившееся ему из поднесенных вещей и подозвал Ваню к себе.

Воины-телохранители расступились, и Ваня, подойдя к трону, присел на корточки, как этого требовал обычай малагасов, когда младший разговаривал со старшим. Перед ним на троне сидел желтолицый, сухощавый мужчина лет сорока. На короле была надета белоснежная ламба — широкий плащ, заколотый на левом плече золотой булавкой. Жесткие курчавые волосы Хиави были тронуты сединой. У короля были черные хитроватые глаза, редкая бородка и широкий, приплюснутый нос.

— Кто прислал тебя, вазаха, к королю бецимисарков? — спросил Хиави низким спокойным голосом человека, привыкшего повелевать.

— Великий король, — почтительно ответил Ваня, — меня послал знатный и благородный человек, который хочет стать другом тебе и твоему народу.

— Кто он и как его имя? — быстро спросил Хиави.

— Он начальник над многими людьми. И у него много оружия и денег. В своей стране он был богатым и знатным. Его имя Морис Август.

— Зачем Морису Августу моя дружба? И зачем ему дружба моего народа? — также быстро спросил Хиави.

— Он просит у великого короля разрешения приплыть на больших кораблях и прийти в его землю. Он просит разрешения привезти с собой товары, которых нет у бецимисарков. Он просит великого короля дать ему за эти товары Эбеновое дерево, и сандал, и красное дерево, и другое, чем богата земля бецимисарков, — ответил Ваня.

— Если Морис Август так силен и богат, как ты говоришь, зачем он просит разрешения у короля бецимисарков? У меня, и у моего отца, и у отца моего отца белые, приходившие к нашему острову на больших кораблях, никогда не спрашивали разрешения. Они стреляли из пушек, жгли деревни и ловили молодых и сильных мужчин и женщин, а стариков и детей убивали. Почему твой господин не идет старой тропой белых? Разве он не такой, как они?

Мертвая тишина воцарилась на площади после того, как король сказал все это.

И Ваня промолчал. Он понял, что если скажет Хиави, что Морис Август не такой, как все, и что Морис Август не хочет бецимисаркам зла, король не поверит ему. А в это время Хиави лихорадочно думал: что же такое за всем этим кроется? Какая новая дьявольская хитрость проклятых белых разыгрывается у него на глазах? Два века его народ видел от белых только горе. Два века его народ насмерть бьется с белыми, а они идут и идут к его острову на больших кораблях, как морские волны во время прилива, и нет силы, которая была бы способна остановить их. А теперь они прислали ему подарки. Богатые подарки — нет слов. Но чего они потребуют за них? И не было ли все это с самого начала ловко подстроенной хитростью? И чудесное спасение Сиави, и эти подарки, и эта просьба?

А Ваня молчал. И его молчание успокоило короля бецимисарков больше, чем любые слова и клятвы, произнеси он их сейчас хоть тысячу. Ваня молчал, а Хиави думал: «Если бы вазахи хотели обмануть меня, они не прислали бы такого молодого воина. Они прислали бы старого, хитрого колдуна в черной одежде до земли, с золотым амулетом на шее в виде двух перекрещенных палок, к которым гвоздями прибит голый человек — их бог. Если бы они хотели употребить силу, они не прислали бы мне в подарок кинжалы и мушкеты. Они прислали бы десять раз по десять больших бутылок с огненной водой — туаки вазахи, — и воины напились бы воды и уснули, а белые хватали бы их, и тащили на корабли, и кидали бы их в темные трюмы, полные гнилой воды и крыс. Если бы они хотели добиться своего, — думал король далее, — их корабли пришли бы к берегам острова, и белый господин позвал бы короля Хиави к себе, и привел бы его на корабль, и показывал бы ему мушкеты и пушки, а потом дал бы ему огненной воды и безделушек и потребовал бы от него рабов и золота. И он не стал бы посылать к нему юношу, и дарить оружие, и говорить слова уважения и мира».

Хиави встал и подошел к Ване.

— Ты останешься в Таматаве, вазаха, — сказал король. — Ты проживешь здесь одну луну, и после этого король Хиави снова позовет тебя в свой дом.

Ваня не дождался конца луны, когда король Хиави должен был позвать его в свой дом. Однажды глубокой ночью со стороны леса донеслись звуки барабанов-ампонгов. Звуки Эти, сначала совсем далекие, раздавались все ближе и ближе и наконец загрохотали у самой околицы деревни. С их первыми раскатами воины-мужчины стали выскакивать из хижин и один за другим побежали на главную площадь к дому короля, возле которого уже горели многочисленные факелы и слышались воинственные возгласы. Ваня прибежал на площадь вместе со всеми и увидел, что в центре площади, окруженный толпой воинов, стоял высокий, худой человек. Тяжело переводя дыхание, он отрывисто и односложно отвечал на вопросы собравшихся, то и дело мельком поглядывая на двери королевского дома.

Наконец из дверей быстро вышел король, окруженный старейшинами и воинами. Толпа замолчала и расступилась. Хиави подошел к запыхавшемуся воину-скороходу и спросил его:

— Почему гремят ампонги?

— Сафирубаи напали на земли бецимисарков, великий король, — ответил воин.

— Откуда идут сафирубаи? — быстро и резко спросил Хиави.

— Они идут с севера, со стороны реки Антанамбаланы, великий король, — ответил воин.

— Хорошо, — сказал Хиави. — Пусть сафирубаи идут дальше в землю бецимисарков. Мы не пойдем им навстречу. Мы будем ждать их здесь. В глубине наших владений. Пусть воины с рассветом снова придут к моему дому, — сказал Хиави и, сопровождаемый сановниками и телохранителями, возвратился к себе в дом.

Ваня заметил, что многие воины, слышавшие разговор, удивились решению короля. Удивились они и тому, что Хиави прямо на площади высказал то, чего не должен был говорить вождь, начинающий войну. Однако старые и опытные воины, успокаивая тех, кто волновался, говорили: «Хиави не первый раз начинает войну. Он знает, как победить врага. Король знает, что не следует пугать птицу, если собираешься в нее стрелять».

Ваня еще не ушел с площади, как на крыльце королевского дома появился воин и прокричал:

— Вазаху зовет великий король! Вазаху к королю!

Ваня увидел, как несколько молодых воинов бегом помчались к тому дому, где он жил. Тогда он поднял руку вверх и крикнул:

— Я здесь! Я иду к великому королю!

Хиави широкими шагами ходил взад и вперед по одной из просторных комнат своего дома.

Когда Ваня вошел, король на ходу говорил стоящему возле него Сиави:

— Ты сейчас же поедешь к Махертомпе и скажешь ему, что король бецимисарков просит мира. Ты будешь вести переговоры с Махертомпой столько времени, сколько будет нужно для того, чтобы вазаха успел вернуться к пославшему его господину Морису Августу и чтобы господин Морис Август успел прийти со всеми своими силами к берегам Мадагаскара. Ты будешь обещать Махертомпе все, чего он пожелает, но соглашаться с ним сразу ты не станешь. Ты будешь вести переговоры много дней. Может быть, полторы луны, а может быть, и две. Но ты дождешься моих новых гонцов и только тогда вернешься в Таматав.

— Я все понял, брат и король, — ответил Сиави и вышел из комнаты.

Король повернулся к Ване:

— Ты все понял, вазаха? Ты немедленно отправишься в деревню Манандзари. Оттуда ты уйдешь на корабле к своему господину. Ты придешь к Морису Августу и скажешь ему, что если он действительно хочет дружбы с королем бепимисарков, пусть поспешит со всеми своими силами к заливу Мангаб. К его приходу мои воины будут стоять на расстоянии одного дня пути к югу от устья реки Тунгумбали. Когда мои воины увидят корабли Мориса Августа, они пойдут навстречу сафирубаям, и пусть твой господин тотчас же нападет на сафирубаев с севера. Скажи своему господину, что если Морис Август не придет через полторы луны в залив Мангаб, значит, он не хочет, чтобы бецимисарки были его друзьями. — Король помолчал, затем добавил: — Ты пойдешь в путь сегодня до восхода солнца.

Когда Ваня повернулся к выходу, Хиави сказал:

— Подожди!

Он вышел в другую комнату и через минуту вернулся, держа в руках маленький сверток. Подойдя к Ване, король протянул этот сверток ему, и юноша, взяв его в руку, почувствовал, что сверток необычайно тяжел. Ваня вопросительно взглянул на короля.

— Это золото, — сказал Хиави. — Ты отдашь его тому старому белому колдуну, который помог тебе спасти моего брата.