"Пленники Пограничья" - читать интересную книгу автора (Сертаков Виталий)

Глава 8 КРОВЬ И ВОЛОСЫ

Мне очень хотелось сорваться с места, подбежать к Анке и обнять ее, потому что я сразу почувствовал, как ей страшно. Боязно, конечно, было всем, но, вместе с боязнью, я поймал у себя в груди совсем иное чувство, нечто вроде радостного предвкушения полета. Наверняка то же самое чувствовали все мои кровники.

Потому что за многие десятилетия мы были первыми, кто проник в Пограничье.

Глаза еще очень сильно щипало от мази, но я послюнявил платок и протер их, чтобы ничего не упустить. Любой Фэйри, родившийся в семье, где чтут Традиции, с детства знает, что Пограничье — это еще не Изнанка, одолеть Запечатанные двери — вовсе не означает проникнуть в мир Неблагого двора. Если не соблюдать Обрядов и Запретов, можно навсегда застрять между дверями двух миров, и нет ничего страшнее этого. Застрявший человек будет биться, как комар между двух стекол, никем не слышимый и не замечаемый, пока за ним не придет…

Я чуть не произнес вслух одно из Запретных имен.

Анка и Мария поели еды Темного двора и запили медом. В преданиях упоминается о том, что это очень вредно для обычных, но нет ни одного живого человека, который смог бы высказаться по теме. Даже дядя Эвальд не встречал стариков, приходивших к Ферме-у-ручья в компании с обычными. Ходили слухи, что в Изнанку можно попасть не только с Черным псом, но и другими способами, и таких ушедших вроде бы помнили, однако назад ни один из них не вернулся. Потому что эльфийская еда отбивает память, однако дает человеку правильный запах.

А тех, кто неправильно пахнет, очень быстро сожрут.

Честно говоря, на Марию мне было наплевать, а за свою девушку я очень беспокоился. И все оттого, что кое-что об испытании знал заранее, но не имел права ей рассказать. Если бы мы подготовились, Камилла бы сразу почуяла и не пошла на сговор.

А так она согласилась принять плату. О деньгах договаривалась тетя Берта, а дядя Эвальд принял от старухи целый список трав на трех листах, которые предстояло собрать или купить. Некоторые травки росли на Тибете и в южном Китае. Дядюшка тут же перезвонил своякам, чтобы те занялись закупками, но даже этим наша плата не ограничилась. Камилле требовалось кое-что еще для размыкания вторых Запечатанных дверей. Волосы и кровь.

Вместо уютной фермы нас окружала смрадная пещера. Все исчезло — праздничный стол, камин и свечи. Место лакированного стола заняла поваленная гранитная плита, а Добрые Соседи теснились вокруг нее на сырых, заросших мхом булыжниках. Вместо неба в метре над головами нависал каменный свод, утыканный серыми сосульками. Стены узкой пещеры подпирали по кругу плиты, такие же, как та, что лежала в центре. Свет шел от двух факелов, воткнутых в глазницы огромного бычьего черепа. Череп висел на стене, прямо напротив выхода. Я не сразу заметил загнутый витой рог, торчащий у черепа между глаз. Черная вода сочилась из трещин на потолке и стекала на пол, в огромную лужу. Отчетливый запах гниющей листвы забивал все остальные ароматы. Я пошевелил ногой. Как выяснилось, кроссовки давно промокли насквозь, по брючине ползали несколько премерзких улиток и жуков, но самое страшное, ..

— О нет! — прошептала Анка, и еле успела отвернуться, прикрывая рукой рот.

Потому что увидела то, что совсем недавно ела. Конечно, такое не каждого порадует. Вместо изящной серебряной тарелки с аппетитными кушаньями на сыром граните стояла дырявая глиняная миска. В миске, в буром вареве, полоскались пучки почерневшей мерзлой травы, на поверхности дрожали маслянистые цветные разводы. Из бывшей бронзовой салатницы торчали какие-то обглоданные, точно полупереваренные и выплюнутые обратно корешки, по ним неспешно ползали сочные гусеницы с обвислыми животиками.

Я не успел ее предупредить, что айрит-стью было настоящим, а то, что она видит после употребления мази, — это «искривления Пограничья», как обозвал их дядя Эвальд. Хотя можно все воспринимать наоборот. Дядюшка говорит, это зависит от того, с какой стороны заглядывать в нужную реальность. Если считать, что на мир необходимо смотреть только через человеческие глаза, увидишь одно, тот же мир, но через глаза Соседа — уже совсем другой, но сложнее всего увидеть и себя, и Соседа со стороны… В Пограничье все будет не так, как «наверху», — нарочно, чтобы запугать, чтобы случайно забредшему человеку захотелось немедленно вырваться.

Ведь Запечатанные двери, те, что ведут в обычный мир, до сих пор были чуть приоткрыты, и в щели задувал сквознячок. Только они совсем не похожи на обычные двери, какие мы привыкли ставить в домах. Просто между каменными монолитами висело Кружево, размером с простыню. Оно еле заметно поворачивалось, а по краям его дрожали холодные огни. Издалека это походило на бесформенный обруч, обмазанный горючим составом, через который прыгают в цирках львы и тигры. Если приглядеться, сквозь обруч можно было различить моргающие звезды и колючие терновые кусты.

Я не особо удивился, потому что тетя Берта тоже умеет ткать Кружево, когда женщины собираются вместе. Разница только в том, что сквозь тетушкино Кружево можно многое увидеть, хоть за тысячу километров, но нельзя пройти…

Младшую не вырвало только потому, что, отвернувшись, она лицом к лицу столкнулась с Камиллой. Готовые выскочить назад кушанья Темного двора застряли у нее в пищеводе. Ведьма скинула шляпу, присела на корточки и теперь рассматривала Анку широко расставленными круглыми глазками — такими же, как у ее лакея-ворона. Я удивился, насколько мало она походила на нас. В узловатых конечностях ведьма держала две неожиданно красивые вещи — начищенный до блеска серебряный соусник, оформленный драгоценными камнями, и такого же качества дамский кинжал. Улыбчивый карлик с перьями на голове находился тут же. Он опустился на одно колено, оказавшись при этом чуть ли не по пояс в зловонной ледяной воде. На вытянутых руках он держал отполированный, как зеркало, поднос. На ручках подноса в свете чадящих факелов играли рубины, а в центре лежали старинные, в заусенцах и царапинах, серебряные ножницы.

Анка замерла; я заметил, что ножницы испугали и отрезвили ее больше всего. Ее больше не тошнило, но сердце колотилось, а на лбу выступила испарина. Я чувствовал все, что переживала она, но ничем не мог помочь. Если бы я попытался дать ей подсказку, ведьма немедленно вышвырнула бы нас обратно.

Таковы правила Пограничья.

Несведущий должен пожертвовать чем-то дорогим для себя, добровольно и без сожаления.

— Сс-ладка-айа деффо-чка-а… — произнес чей-то скребущий голос у меня за ухом. Жесткие волосы оцарапали щеку, на миг показалось, что от раскаленного смердящего дыхания можно получить ожог во все лицо

— Не поворачивайся сразу, — окликнул со своего булыжника дядя Эвальд. — Это Капельтуайт, добрый пастух, назови его по имени!

— Молодец, мальчик, ты нравишься Черному пастуху! — похвалила тетя Берта. — Но здесь он откликнется на имя Ку Ши…

Камилла облизнула волосатый подбородок и протянула вперед руку с кинжалом.

— Ох, матушки-святы… — пробормотал где-то позади дядя Саня.

— Ка… Капель-туайт! — выговорил я и скосил глаза, стараясь вдыхать ртом.

Черный пес улыбнулся и вильнул хвостом. Он изменился больше всех. Если ворон подурнел, а ведьма просто потеряла большую часть светского лоска, то Ку Ши принял свой истинный облик. Он стал огромен, как взрослая лошадь, на спине его можно был усесться втроем, а нижние клыки превратились в бивни, как у носорога. А еще, как потом выяснилось он болтал на древнеирландском, а с Камиллой ругался на валлийском и мэнском диалектах. Хуже всего дело обстояло с современным английским, но все равно, из всей троицы пастух оказался самым образованным.

— Ку Ши! — позвал я, протягивая ему свою миску с кореньями.

Это очень важно — расположить Черного пастуха, и от тети Берты я уже знал, что умащивать его придется именно мне, потому что собаки быстрее привязываются к детям. Очень важно дать понять ему, что не боишься и готов разделить с ним пищу в своей тарелке, тогда он вынесет через Пограничье и не будет шалить.

Но самое главное не это, объясняла тетушка Берта. Самое главное, что спустившись вниз, Ку Ши надо как можно скорее прогнать, отправить к его кровникам, пасти подземные стада, иначе он притащит за собой смерть.

Пес одним глотком опустошил мою миску и в благодарность лизнул руку. Я сжал зубы, чтобы не застонать: шершавый и горячий, как сковорода, язык распорол рукав на клочки, на коже вспухли кровавые царапины. Но это была ласка, которую пришлось вытерпеть.

— Осталось мало времени! — Вороний глаз ведьмы сверлил мне затылок. — Если сладкая девочка не предложит сама, красное светило ляжет за сиды мертвых воинов круитни, и Тот не выйдет к вам!

Камилла смешно изъяснялась на языке Долины, но еще труднее было понять ее на английском.

— Ссла-адка-ая… — сипло прорычал Ку Ши, ударяя лапищей о камень, его когти выбивали искры. — Ссслад-кая кровь…

— Бернар, подскажи ей! — прошептала тетя Берта.

— Стойте, вы с ума посходили! — внезапно очухалась Мария. — Если вампирше нужна кровь, лучше я сдам. Не трогайте ребенка!

Анка беспомощно повернулась ко мне; она по-прежнему ничего не понимала. До Камиллы же никак не могло дойти, что девушка приехала из России, и никогда не слышала о наших Тайных обычаях и Запретных знаниях; даже мне не полагалось их изучать до достижения сорока лет. Я разозлился на старую каргу, совсем закисшую в своем болоте, никак не способную хотя бы на дюйм отойти от жестких правил Обряда.

Камилла помахала ножом перед носом у Анки, та дернулась назад; пламя факелов плясало на начищенном лезвии. Рука Марии медленно поползла за пистолетом. Саня плевался и вытирал рукавом глаза, тетя Берта тихо ругалась, карлик с ножницами распахнул клювообразный рот и захохотал так громко, что своды пещеры задрожали. Звук понесся вниз, по скрытым переходам, достиг гробниц спящих воинов и затерялся в чреве кургана.

— Бернар, — спросила моя девушка. — Бернар, чего она хочет от меня?

Я уже дважды назвал Анку своей девушкой. В первый раз вышло непроизвольно, да и никто меня не мог услышать, но теперь я сделал это вполне осознанно. Сие не означает, что мы станцуем когда-нибудь в Весеннем хороводе, а у обычных — так вообще ничего не означает, кроме пустого звука, но я поклялся отцу, что буду чтить Традицию. Папа назвал маму своей девушкой за год и четыре месяца до весеннего танца Полной луны, и с той поры они не расставались.

Это очень серьезно, когда ты называешь кого-то своим.

За своего надо драться и платить за его ошибки.

— Духам Священных холмов нужна кровь девственницы, — выдавил я. — Кровь взрослых женщин их не привлекает.

Стало очень тихо. Мария выругалась по-немецки, дядя Саня вылил воду из ботинок. Черный пастух фыркал, собирая остатки пищи со стола, по его колючей шерсти ползали блохи и клещи. Лица моей девушки я не видел, факелы горели все хуже, зато видел перекошенные от изумления лица Марии и дяди Сани. Они замерли в восторге при виде Ку Ши, как кролики перед удавом. Я же тогда только об Анке думал, меня бы и сам Большеухий не испугал, не то что собака…

— Это… это обязательно? — Голос Анки показался мне слишком ровным.

— Осторожней, Бернар, — на языке Горных Фэйри быстро произнес дядя Эвальд. — Мы внутри бруга, одно неверное слово — и мы погибнем…

Я проглотил слюну, в горле першило. Дядя Эвальд говорил правду, я и сам чувствовал, что мы погребены в глубине скалы. Камилла заманила нас, наложив хитрое заклятье, и даже тетушка Берта не заметила, как мы спускались под землю. Пусть в окружающих стенах разветвлялись коридоры и вели наверх, на свободу, но духи кургана могли запечатать выходы из бруга. Духи не любят чужих, особенно когда им поручено охранять покой королевских семей Фэйри. Особенно духи не любят, когда нарушаются Традиции и неверно проводятся Обряды.

А нам необходимо выбраться наружу.

Наружу, но не обратно.

Это оказалось невероятно сложным — говорить безо лжи, но и без правды. Не поручусь, что я не наделал ошибок в русском языке. Камилла хищно переводила взгляд с меня на Анку.

— Духи не любят одолжений, но они помогают тем, кто готов на бескорыстный подарок.

— Я готова… — она вытянула руку.

Ведьма полоснула кинжалом и подставила соусник. Ноздри Черного пастуха затрепетали; он прекратил вылизывать шерсть и шумно втянул воздух. Анка не произносила ни звука, зато Мария вытащила оба пистолета и навела их на колдунью.

— Эвальд, переведите этой суке на ее собачий язык, что девочка для меня ценнее жизни. Если с ней хоть что-то случится…

Камилла широко улыбнулась. Я так и не разобрался, понимает ли она английскую речь. Во всяком случае, ответить она не удосужилась, а направленных на нее стволов словно не замечала. Впервые в жизни я пожалел, что духи подарили Фэйри острый слух. Я очень старался, но не мог себя заставить не слушать, как вытекает кровь из Анкиной вены. Она билась горячей струйкой в мой череп, она разрывала мне нервы приторным журчанием. Минуту спустя колдунья щелкнула пальцами. Черный пастух легко перешагнул плиту, заменяющую стол, дотянулся мордой и лизнул девушке открытую рану. Он сделал это столь молниеносно, что наездница ничего не успела предпринять. Я уже знал, что последует за прикосновением языка, это получше вся — кого бинта. Во всяком случае, Ку Ши сам меня поранил, сам же и залечил, от глубоких царапин не осталось и следа. Потом дядя Эвальд объяснил мне, что так и должно быть. Черный пастух не может наносить вред, но он приманивает смерть…

Неизвестно, сколько крови высосала проклятая вампирша, но Анка держалась отважно. Она махнула мне рукой и сама, без подсказок, обратилась к Камилле.

— Я хочу подарить вашим духам волосы…

Никто не переводил, но и так все стало ясно, когда Анка развязала ленточку на голове, ее русые косички упали, закрыв лицо ниже подбородка.

— Чтоб мне сдохнуть… — вновь проворчала Мария, но пистолеты спрятала.

— А никак без этого нельзя? — несмело прокряхтел Саня.

Дядя Эвальд на него предостерегающе шикнул. Все-таки русские Фэйри совсем оторвались от септов, раз солидный человек говорит такие глупости… Любой ребенок Фэйри, прошедший к тринадцати годам курс Традиции, согласился бы, что всем нам крупно повезло. В нашей компании оказалась девственница, добровольно предложившая духам, защищающим сиды, свою кровь и волосы. Главное — что добровольно, духи очень тонко чуют, когда их намерены надуть. Например, тетя Берта легко могла усыпить Анку в машине…

Камилла послала бы нас куда подальше. Традиции уходят корнями в такую древность, что даже сама ведьма не вспомнит, почему так важна добровольность… Тетя Берта рассказывала такую легенду: во времена больших гонений жила в Ирландии принцесса Фэйри, одна из дочерей короля. Никто не помнит ее имени, время стерло из устных преданий имя ее отца и имена врагов. История произошла в те незапамятные годы, когда Добрые Соседи еще не делились на Благий и Неблагий дворы, когда у нас еще были свои короли и свои земли. Враги теснили королевскую семью со свитой и, наконец, загнали несчастных в бруг одного из могильников. Какое-то время Фэйри провели в осаде, внутри каменного мешка. Они собирали воду для питья с каменных сводов, доедали последние лепешки, но не желали сдаваться на милость неприятеля. А бруги в сидах имеют только один извилистый вход, и оборонять его могут всего двое или трое воинов против целой армии.

Наступило утро, когда у свиты короля не осталось сил обороняться, кончилась вода и погас последний факел. Впереди их ожидала голодная смерть или позорное рабство. И тут принцесса услышала плач. Плакало маленькое замерзшее существо, один из духов сида. Как ни странно, оно озябло и проголодалось, хотя, по логике, духи не могут чувствовать холод и голод…

Ха, до сегодняшнего дня я тоже так считал! Одним словом, принцесса была единственная, кто заметил странное печальное создание. О дальнейшем догадается и младенец. Полуживая принцесса предложила духу единственную пищу, которая у нее была — ее кровь, и единственную одежду, которая подошла бы бестелесному созданию — прекрасные волосы Фэйри. Если девственница отдает духам кровь, это все равно, что… гм… Короче, тетя Берта считает, что в древности это могло трактоваться весьма двусмысленно. Вроде как принцесса отдалась хранителям сида. А что касаемо волос, то позорнее для девушки благородного рода ничего нельзя было и придумать, я уже не говорю о физической боли! Так или иначе, королевская дочь поступила мудро. Перед лицом смерти она не стала умолять духа о помощи, а добровольно предложила свою…

Когда враги, с большими предосторожностями, кидая впереди себя горшки с горящим маслом, спустились в сид, они там никого не обнаружили. Духи открыли Запечатанные двери, и путники смогли укрыться в Пограничье. Что с ними произошло дальше — неизвестно, спаслись они окончательно, вышли в мир в другом месте или навсегда остались в Изнанке… Важно то, что девушка отдала самое дорогое, и не потому, что ей светила выгодная сделка…

Ведьма сняла шляпку. Ворон склонился в глубоком поклоне, приподнимая перед собой поднос. Факелы вспыхнули, словно их облили бензином. Камилла подхватила ножницы, ее железные зубы сухо стукнули, как кастаньеты, а редкие седые волосы поднялись дыбом, так что стал виден голый череп в прожилках сосудов и болячки на висках.

Хрруп! Хрруп!

Я моргнуть не успел, а моя девушка уже выглядела, как обычный мальчик. Я хотел ей крикнуть, что мне она нравится любая и что не надо плакать, но тут факелы потухли, поднялся дикий свист, и Кружево заколыхалось.

— Быстро и не оглядываясь! — на языке древних ирландцев взвизгнула ведьма.

Это заклинание я слышал от мамы, еще в те времена, когда меня сажали во время готовки обеда на барную стойку. Так полагалось говорить, если во время игры принимаешь какое-нибудь решение, а дальше все зависит от твоей скорости, и решение ни в коем случае нельзя менять…

— Бегом! — фальцетом воскликнул дядя Эвальд. — Саня, Мария, держите девочку!

Кружевной обруч, до того спокойно висевший между каменными плитами, вспыхнул по краю сиреневым огнем. Запечатанные двери начали медленно открываться.

— Бысс-строо!! — выдохнул Черный пастух. Свист нарастал, переходя в оглушительный вой,

затевался нешуточный сквозняк между двумя мирами. У нас оставалось буквально несколько секунд, чтобы вырваться. Я рвался на свет, а ветер бил в лицо с такой силой, словно задумал вырвать мне все волосы или выдавить глаза.

— Быстрр-ррро! — придушенно каркнул во мраке ворон.

Кружево вращалось все скорее, белые нити по центру разошлись, теперь огненный обруч стал не меньше трех метров в диаметре, через него свободно мог бы проехать небольшой автомобиль. Я ничего не видел, кроме потока красноватого света, по щекам чиркнули несколько мелких камней, где-то вдали вскрикнула тетя Берта, и вдруг…

Шею обдало жаром, мощные челюсти схватили меня за ворот куртки и потащили вперед.

Ку Ши выпустил меня в том же месте, с которого мы начали спуск в курган. Разумеется, никакого дома тут не было в помине, как не было и самой Камиллы. Голая тоскливая плешь, мелкие камни, колючая трава. Туман клубился, сворачивался воронкой над неровной щелью в земле, откуда Ку Ши уже тащил тетушку Берту. Очевидно, кровница упала и ударилась головой. По щеке ее текла кровь, руки болтались, как у тряпичной куклы; мне было жутко видеть всегда деятельную, улыбчивую тетушку в таком состоянии.

Пес очень торопился помочь остальным. Видимо поэтому он не стал церемониться, а просто опустил женщину на меня. Некоторое время, пока она приходила в себя, я никак не мог вдохнуть. Я всегда подозревал, что тетя Берта не самая худая в нашем септе, но оказалось, что я сильно ее недооценивал. Перед глазами уже плавали круги, я изо всех сил пихался ногами, но тут из тумана возникла борода дяди Сани, и меня спасли. Дядя Эвальд уже был здесь, он подхватил тетю Берту и начал совать ей под нос пузырек с лекарством. Наконец она закашлялась, оттолкнула его и упала на колени. Саня подхватил с земли ее кофту, затем опять бросился ко мне. Мария спиной укрывала от ветра Анку. Она ее обняла так, что я даже немного заревновал, но тут мне в шею с размаху воткнулась здоровенная колючка, и стало не до ревности.

Ветер завывал так, будто затевалась сумасшедшая гроза или тайфун, над головой пролетали листья, сучья, всякий мелкий мусор. Стало капельку светлее, чем раньше, небо стремительно расчищалось с одного края, но стоило мне задрать голову, как в глаза угодила целая туча песка. Я не понимал, почему мы торчим тут, на открытой всем ветрам вершине вместо того чтобы укрыться. Я вообще ничего не понимал.

Куда делась ведьма? Почему нас выкинуло обратно, неужели волосы и кровь Анки не помогли? Если Камилла нас разыграла, все подстроила, то почему вместе с ней не сбежал Черный пастух? Огромный пес являлся самым реальным доказательством того, что нас не обманули. Он успел дважды обернуться вниз и обратно, а теперь опять куда-то ускакал, словно потерял к нам всякий интерес.

Но я был уверен, что провожатый вернется.

— Бернар, ты где?.. — донесся до меня самый прекрасный голос на свете.

Тетя Берта закашлялась. Мужчины помогли ей сесть. Дядя Саня ругался и вынимал из бороды колючки.

Я кое-как подобрался к Марии, схватил Анку за руку. С короткой стрижкой Анка смотрелась нисколечко не хуже.

— Ты очень красивая, — сказал я.

Анка хотела мне ответить, но не успела.

— Добрый Сосед, ты не видел, где спряталась эта усатая жопа со стальными коронками? — осведомилась Мария. — Я планирую исправить ей прикус!!

— Дети, не вставайте! — К нам подполз дядя Эвальд. — Берегите головы, ждем, пока не закроются двери!..

— У меня кошки в мешке просыпаются! — пожаловался Саня.

— Эвальд, простите меня, но вы еще долго собираетесь играть в скаутов? — зло спросила Мария. Она с такой силой прижимала Анку к себе, что я стал бояться за ребра моей девушки. — Вы что, слепой? На сколько сотен лысая грыжа вас надула?! Нет никаких Изнанок, мы только потеряли время, а у меня, ко всему прочему, кто-то из ее ряженых дружков спер телефоны!

Дядя Эвальд растерянно посмотрел на меня, затем перевел взгляд вверх. Я проследил за его взглядом и замер. Мария сидела спиной, и потому не видела того, что видели мы. Зато Саня и тетушка Берта глядели, не отрываясь, забыв об ушибах. Несмотря на возраст, сейчас они походили на пару маленьких детей, впервые попавших в Диснейленд.

— Эвальд! — Мария настойчиво потрясла его за руку. — Нам нельзя тут торчать! Пока не прилетит Тхол, надо найти укрытие… О, дьявол!!!

Она, наконец, соизволила оглянуться и моментально забыла о своих претензиях.

По сути, наездница была права. Мы вылезли из пещеры там же, где вошли. Никакой подземной глухомани с озерами кипящей серы и вурдалаками. Мы сидели на вершине того же самого кургана, непогода стихала, а нора с неровными ступенями осыпалась и исчезала на глазах. Зато на близком пурпурном небе поднимались в зенит сразу две луны.

Из сужавшегося отверстия в земле рывком вылез черный буйвол с ушами дога и клыками тигра. Он игриво махнул хвостом и не спеша побрел вниз по склону, а потом нетерпеливо рявкнул из темноты, зазывая нас за собой.

Мы угодили в Пограничье.