ВТОРАЯ ФАЗА ОПЕРАЦИИ В КАДАРСКОЙ ЗОНЕ

Из книги Геннадия Трошева "Моя война":

Военно-политическое руководство обязано было переломить ситуацию, чему должны были способствовать и организационные и кадровые меры. 3 сентября 1999 года я был назначен руководителем оперативного штаба - командующим Объединенной группировкой федеральных сил в Республике Дагестан. В тот же день прилетел в Махачкалу и, выслушав доклады ряда должностных лиц и изучив местность по карте, уяснил обстановку. Ситуация вырисовывалась более-менее четкая. В 19.00 я доложил… свое видение операции в Кадарской зоне. При этом настойчиво попросил, чтобы никто "не дергал за рукав". По опыту знал: без этого не обходится, когда в дело вовлечены силы и средства различных силовых ведомств. Чтобы избежать накладок, несогласованности, потребовал жесткого подчинения мне представителей разных федеральных структур. Иначе успеха не добиться. И Рушайло, и Квашнин одобрили мой подход и дали полный карт-бланш. Я тут же приступил к делу. Оперативно были разработаны все необходимые документы: детальное планирование, решение на проведение операции, план перегруппировки сил и средств, планирование огневого поражения, схема организационно-штатной структуры управления, установочный приказ. Мне очень помогли мои заместители: генерал-полковник М. Лабунец (от российского МВД), генерал-майор А. Магомедтагиров (МВД Дагестана), генерал-лейтенант В. Смирнов (УФСБ по Дагестану), генерал-майор С. Бондарев (ФПС), полковник С. Савченко (ФАПСИ) и другие офицеры. Большую работу проделал начальник штаба Объединенной группировки полковник В. Василенко.

Трошев, уже успевший повоевать в первой войне, что назывется, пришелся ко двору. Он начал делать то, что от него требовалось: уничтожать, а не разоружать ваххабитов. Но прежде надо было произвести перегруппировку сил.

4 сентября из Каспийска начал марш мотострелковый батальон 242-го полка, имея приказ образовать на удалении 5 км от Кадарской зоны второе кольцо блокады из 17 блокпостов. Батальон десантников 76-й ВДД с приданной танковой ротой 242-го полка и пятью расчетами ПТУР вышел на западную окраину Кадара и оседлал Волчьи ворота. В Кадаре Трошев разместил свой КНП, батарею САУ медицинский отряд, узел связи и т.д. Охрану штабов осуществляла рота 205-й бригады и рота спецназа. Для обеспечения прохода колонн в ущелье Чанкурбе Трошев выслал группы спецназовцев, которые заняли прилегающие склоны. На севере в районе Верхнего Дженгутая заняла позиции гаубичная артиллерия, тяжелые минометы и батарея "Градов". 22-я бригада полковника Керского блокировала Карамахи с запада.

К исходу 4 сентября войска изготовились для дальнейшего наступления. Ваххабиты поняли, что "халява" кончилась.

Поздним вечеро около 22.00 на воздух взлетел жилой дом в Буйнакском военгородке. Теракт унес больше 60 жизней ни в чем не повинных людей. Саперам удалось предотвратить еще один взрыв около госпиталя. Адский заряд был заложен в ничем не приметную хлебовозку. Взрыв удалось предотвратить за 10 минут до конца отсчета.

Несомненно, теракт в Буйнакске был связан с Карамахи, но следы его тянулись дальше - в Чечню и в Афганистан. Как потом выяснилось, взрыв организовал брат и зять карамахинцев Хаттаб, а оплатил Бен-Ладен. Однако, целей своих террористы не достигли. Они не столько посеяли среди простых дагестанцев страх, сколько вызвали взрыв всеобщей ненависти к себе. Теперь даже колеблющиеся встали на сторону русских. На протекание операции в Кадарской зоне теракт в Буйнакске тоже не повлиял. Точнее повлиял, но в обратном смысле: наши солдаты и офицеры стали воевать не по присяге, а по желанию. Здесь, в Дагестане они наконец осознали, что защищают свои дома и свои семьи.

А утром 5 сентября из Хасавюрта пришла новость о вторжении в Новолакский район хаттабовских отрядов. Ваххабиты перешли к исполнению второму этапу операции в Дагестане, названному "имам Гамзат-бек" дней на десять раньше намеченного срока. Он был ускорен для того, чтобы помочь истекающим кровью карамахинским муджахедам.

Из интервью с Шамилем Басаевым:

Потом в Карамахи это началось. И карамахинцы к нам прислали делегацию, помощи просили. Сперва мы отказали им. У меня дома они были. Я сказал: 'У вас же договор был со Степашиным. Если мы во второй раз если пойдем в Дагестан, то в Чечне точно война будет, точно русские зайдут. Тем более, мы вас предупреждали'. Они ушли и через день опять пришли и сказали: помогите, у нас около 700 женщин и детей, русские их не выпускают, они их убивают, мужчины сражаются. Тогда мы опять посовещались. Через пару дней вот так практически операцию сделали.

В Новолакском с самого начала создалось тяжелое положение. Враг вышел на подступы к Хасавюрту, а остановить его было практически нечем. Операцию на этом направлении возглавил лично Казанцев. Трошев, впрочем, добился того, чтобы усиление этой группировки происходило не за его счет.

Из книги Геннадия Трошева "Моя война":

…некоторые "горячие головы" стали требовать от меня, во-первых, перебросить часть сил под Хасавюрт, а во-вторых, побыстрее заканчивать операцию по ликвидации ваххабитского анклава. Короче говоря, и торопить стали, и силы растаскивать.

Я категорически возражал и против одного, и против другого. Спорил, убеждал, доказывал. В конце концов, чтобы от меня отстали, пришлось пожертвовать частью авиации (детали тех событий я приводил уже в одной из глав). Неуступчивость моя объяснялась, конечно же, не упрямством и тем более - не личными амбициями. Теперь я отчетливо представлял, с кем и с чем имею дело в Кадарской зоне.

Втожение Хаттаба в Новолакский район карамахинцам тоже не помогло. Правда, авиация в этот день резко снизила свою активность - по Кадарской зоне было нанесено всего два бомбо-штурмовых удара. Но зато резко активизировалась артиллерия. 5 августа ваххабитское гнездо подверглось особенно мощному обстрелу. Затем вперед пошла пехота. Передовые подразделения обнаружили цех по производству оружия, и взорвали его, но огневые точки боевиков, казалось бы, надежно подавленные, ожили вновь. Особенно неивствовали снайперы, многие из которых были вооружены новейшими крупнокалиберными винтовками. Как только пошли потери, Трошев немедленно приостановил операцию. И опять заговорили орудия.

Впервые за эту войну применялась тактика выжженной земли, когда пехота останавливается при первых признаках организованной обороны, и по обнаруженным точкам начинает бить артиллерия. Это позволило снизить потери. Да и солдаты, наконец, поверили, что над ними стоит грамотное начальство. А это очень важно на войне - единство командира и подчиненного.

В эти дни главными действующими лицами стали не спецназовцы, а артиллеристы. Им помогали танки, выведенные на прямую наводку.

Из книги Геннадия Трошева "Моя война":

График огневого поражения мы уточняли на каждый день и на каждую ночь. Цели постоянно корректировались. Основная нагрузка легла на плечи артиллеристов, поскольку плохая погода (дожди и туманы) мешала активно применять авиацию. Однако мы выкатили на северную окраину Кадара танки, и они прямой наводкой дополнили огонь артиллерии. Фактически два дня - 5 и 6 сентября (что соответствовало ранее утвержденному плану) - наносилось огневое поражение позиций противника.

И вскоре пришли результаты: боевики запросили переговоры. Джарулла, как водится, потребовал "коридора". Трошев заявил, что ни о каком коридоре не может быть и речи. Или капитуляция, или уничтожение. Единственное, на что он соглашался - это на вывод из зоны боев оставшихся стариков, женщин и детей.

Они выходили из сел запуганные, с широко раскрытыми от страха глазами, на плечах узлы со скарбом. У некоторых на руках были младенцы. Дети шли по раскисшей от дождей дороге, утопая по щиколотки в грязи и держась за юбки матерей. Лица опустошенные. Тогда же боевики передали тела погибших 28 августа милиционеров.

7 сентября - большая антиснайперская охота. Испытанной ГСН 20-го отряда действовала в авангарде. Была задача: зайти во фланг обороняющимся, прикрыть огнем продвижение штурмовых групп. Выдвигались по ущелью, спутав все карты противнику. А дальше - вверх по почти отвесной стене, срываясь и обдирая в кровь ладони. Выбрались, отдышались - и вперед, к окраинным домам.

Здесь никого не было. "Духи" ждали наших на другом конце села - были уверены, что атака федералов начнется по классической схеме - со склонов гор вниз. Себе дороже с полной выкладкой переться по непроходимым местам, пока войдешь в контакт - язык вывалишь. А еще и воевать надо.

Пока подтягивались штурмовые группы, ваххабиты открыли из "зеленки" минометный огонь по высотам, пытаясь сбить оттуда силы прикрытия отряда. Засвистели снайперские пули. Вот где по-настоящему туго пришлось… Ранение за ранением - у Аташева, Докшева, Маусова и еще у девяти бойцов. Янклович приказал старшине Редяеву со всех сторон закрыть позиции дымами, рассредоточил солдат по скатам. Давая целеуказания, крепко поддержал стрелков из подствольника. Вытащил из-под огня и перевязал пятерых раненых.

Тем временем штурмующие подразделения с боем продвинулись к очередному рубежу на юго-западной окраине Карамахов. Дальше, в глубь села, без артиллерии - никак, Янкловичу скомандовали отходить. На этот случай еще утром Александр облюбовал пустующие дома севернее взятых высот. Там удобно и круговую оборону держать - из окон хорошо просматриваются подходы, и обеспечивать огнем атакующих.

Закрепившаяся на окраине Карамахи горстка "спецов" двое суток держала"под огнем позиции боевиков, не давала маневрировать силами, даже головы поднять. 9 сентября Александр Янклович и его солдаты были деблокированы подоспевшими омоновцами.

В ночь с 7на 8 сентября разгорелась стрельба в тылу у федералов - около села Доргели. Как выяснилось наутро, около 3.40 группа из 10 неизвестных наткнулась на пост ГУИН. Младший лейтенант Михаил Токарев засек боевиков и открыл огонь на поражение. Первая же очередь срезала троих, но остальные попадали на землю и ответили из всех стволов. В ходе перестрелки Токарев получил множественные ранения и скончался по пути в госпиталь. Ваххабиты тем временем растворились в темноте. Возможно, эта группа нащупывала маршруты отхода из Кадарской зоны.

8 сентября для комбрига Керского выдался тяжелым. Началось с того, что он едва не потерял сразу взвод солдат. И что обидно - от своих же. "Грач" вынырнул из облаков неожиданно и тут же уронил вниз бомбу. "По "духам" бы тебе так целиться", - процедил Керский. Бомба угодила в самую гущу бойцов на Волчьей горе. И не взорвалась. Одному рядовому, как бритвой срезало щиколотку - его тут же отправили в санчасть.

Керский вздохнул: вот и верь после этого в приметы. Его 22-я бригада должна была поддержать "спецов" 20-го отряда, который наступал с юго-запада. Одновременно со стороны Кадара наносил удар 8-й отряд спецназа. Но вышло так, что больше всего в этот день досталось бойцам Керского. В пять вечера с гор в низины пополз предательский туман. Командиры штурмовых групп стали докладывать, что "духи", пользуясь туманом, заходят с флангов, просачиваются сквозь наши позиции. Керский полез за валидолом: вот так же 29 августа боевики, подобравшись с туманом к его разведчикам на горе Чабан, закидали их гранатами. Он как чувствовал…

…Группе старшего лейтенанта Алексея Полякова из семи человек предстояло прочесать лощину "Волчий зоб", названный так из-за узости входа. Но группа до лощины не дошла - еще на подходе ее обстреляли снайперы. Поляков получил несколько пуль и упал мертвый. Остальные начали отступать. В тумане у полуразрушенного дома лицом к лицу столкнулись с "духами". Стреляли в упор, сошлись в рукопашной. 'Духи' потеряли шесть убитыми и бросили миномет. В этот момент штурмовые группы получили приказ отходить. Младший сержант Александр Голошов и рядовой Вячеслав Красноусов шли замыкающими, тащили тяжелораненого Александра Струницкого. Последний раз их видели за сопкой, когда до укрытия оставались считанные метры. До 12 сентября они числились пропавшими без вести. Еще сутки оставалась надежда, что ребята добрались до своих, выжили, вышли на дагестанский ОМОН и, раненые, попали в госпиталь… Тела всех троих нашли после взятия села. Бандиты стреляли им в спины. Голошову и Красноусову не хватило нескольких секунд. В тот вечер на проклятых сопках полегло десять парней…

Рассказывает Сергей Хлестов:

Ротный приказал мне помочь забрать раненых. Полз в тумане на звук голосов. Вдруг слышу - стоны совсем рядом. Перевязал двоих, раздал бинты. Тогда же по цепочке передали, что Поляков убит. Отходили уже в темноте. Наших полегло много, но 'духов' еще больше. Спасибо ротному, капитану Гиревину, без него пропали бы. У нас в отделении убило пулеметчика. Пуля попала прямо в пах. Только вкололи ему промедол, и он умер. Я взял его пулемет и прикрывал отход Стрелял, а потом оружие заклинило: пуля попала в пулемет.

Обстрел Карамахи возобновился - стреляли не только САУ, но и танки, бомбила авиация.

Из представления к званию Героя Российской Федерации:

8 сентября 1999 года пара боевых вертолетов в составе: ведущий - майор Короткий С.Л., ведомый - майор Симонов А.Н., выполняла боевую задачу по авиационной поддержке передовых отрядов наступающих сухопутных и внутренних войск на восточной окраине населенного пункта Карамахи и северо-восточной окраине населенного пункта Чабанмахи. Наступление федеральных сил сдерживала хорошо организованная оборона боевиков. При появлении вертолетов над полем боя бандиты временно прекратили огонь, чтобы не демаскировать свои оборонительные позиции. Несколько предпринятых с высоты 500-600 метров попыток установить точное месторасположение района обороны боевиков и вскрыть их основные огневые позиции успеха не принесли. Тогда майор Короткий принял решение оставить вертолет ведомого в зоне дежурства на высоте 600 метров, а сам произвел барражирующий полет вдоль предполагаемой линии обороны противника на высоте 15-20 метров. Противник, поддавшись на хитрость летчика, открыл огонь по его машине. Мастерство и грамотное использование боевых и маневренных возможностей вертолета, а также умелое применение тактических приемов на предельно малой высоте с использованием рельефа местности позволили летчику вскрыть огневые позиции противника. При этом вертолет майора Короткого получил повреждения. Через минуту, использовав полученные в результате разведки боем данные, артиллерия нанесла точечный сокрушительный удар по вскрытым позициям противника. Были уничтожены 3 его огневые точки, 2 снайпера, что обеспечило успех наземной операции по окружению и уничтожению оставшихся боевиков в окрестностях населенных пунктов Карамахи и Чабанмахи'.

В этот день в плен попала группа ваххабитов, пытавшихся уйти из окружения, - девять человек: шесть мужчин (среди них - братья Хасбулатовы, брат жены одного из ваххабитских главарей - Джаруллы - Азиль Ирисбиев, и другие) и три женщины (в том числе жена Джаруллы - Барият).

9 сентября ничем не отличался от прошедших дней: все те же ракетно-бомбовые удары, артналеты, атаки штурмовыми группами. Как правило, солдатам удавалось зацепиться за окраинные дома, но дальше начиналась вязкая перестрелка, антиснайперская игра, погоня за постоянно перемещающимися огневыми точками. А ночью оставленные нами позиции снова занимали боевики. По сути все это "бодание" свелось к перемалыванию ваххабитов в бесконечных стычках и огневых налетах. Отступать им некуда - как в Брестской крепости все должно было закончиться полным уничтожением противника. Однако, потери несли не только ваххабиты, но и наши. 9 сентября погибли двое, 15 были ранены.

К 10 сентября спецназовцы 17-го отряда спецназа ВВ захватили южную (нижнюю) окраину Чабанмахи, 20-й отряд овладел юго-западной окраиной Карамахи, 1-й батальон успешно преодолел квартал новостроек и вышел на окраины так называемого "старого села" Карамахи.

Рассказывает капитан Александр Янклович, 20-й отряд спецназа:

Утром по распоряжению командира вывел свою группу на отдых. Три ночи без сна… Хоть бы часок нормально покемарить. Куда там! В Чабанмахах снайперы начали долбить 17-й отряд, не могут они прорваться. Надо отвлечь "духов". Опять мне задача. Генерал показал на карте маршрут. Из ущелья - в гору. Придали нам 50 омоновцев и 10 собровцев из дагестанского спецбатальона. Я их проинструктировал по вопросам взаимодействия - и пошли. Спустились в ущелье, впереди склон почти отвесный. Начнут сверху бить - не пройти нам. На наше счастье вижу десять армейских танков. Я к командиру: "Выручай, брат!"

Танки хорошо расчищали дорогу: клали снаряды иногда за 30 метров перед наступающей цепью. "Духам" даже высунуться не давали: как только где заговорит - туда снаряд. Так добрались до вершины - а дальше было мертове пространство. И сразу защелкали винтовки. После первого же выстрела омоновцев как ветром сдуло.

Рассказывает капитан Александр Янклович, 20-й отряд спецназа:

Упали на землю, чертыхаемся - место неудачное, открытое. Прижимают, гады, капитально, головы не поднять. Мы с Редяем работаем в паре. Рывочек - кое-как укрылись. Я за разбитым ЗИЛом, он метрах в пяти от меня - за КамАЗом. Крутится, как заяц, уворачиваясь от пуль. У меня похолодело внутри: еще немного, и достанут его волчары. Подползает Балаклеец со "Шмелем". Я ему: "Давай!" Слава - на пули ноль эмоций! - начал дома напротив крушить. И тут я снайпера упас. Нарисовался он в окне, я по нему из подствольника. Попал!

Бандиты чуть приутихли. А через минуту-две давай с новой силой по нам долбить. Я приказал Молокову с его бойцами зайти сбоку, между домами, и с Фланга прижать "духов", Остальным командую: "По моим сигналам из РПО синхронно, залпами!" Эта тактика у нас отлично отработана. Загасили несколько огневых точек. Три-четыре продолжают плотно работать, а у нас "Шмели" кончились.

Прикрываясь дымовыми шашками, собровцы и "спецы" зацепились за край села. Дело доходило до рукопашных, пускали в ход ножи, кулаки. Сам Янклович получил пулевое ранение в ногу. Но, совместными усилиями очистили юго-западную окраину. Ночевали уже в Карамахи…

С западного направления на Карамахи наступал спецназ "Руси". Бои за центральную площадь шли уже четвертый день. Четырежды "спецы" доходили до нее - и вечером отступали: никто на ночь в стреляющем селе оставаться не хотел.

Из статьи Дмитрия Белякова "Карамахи: два ракурса одного боя", журнал "Братишка":

Не сразу, со второй попытки танкист поставил тяжелую машину вплотную к сараю напротив мечети, и радист стал запрашивать координаты какой-то цели. Наводчик спецназовцев долго не мог добиться от танкиста, понял ли он указание. Матюкаясь, прижимая истертые наушники к ушам, он трижды повторил все градусы и цифры, но, видимо, радист в танке совершенно оглох. Неожиданный, ошеломляюще громкий орудийный выстрел лопнул в нагретом до тридцати градусов воздухе, подняв столбом пыль до самой крыши разбитой снарядами постройки.

'Куда!? Не туда, мать твою! Что? Б…!!! Не слышу! Что?! Какое дерево?! Сам ты дерево, чурка, е… твою…!!!' - спецназовский наводчик, седой от пыли, с побагровевшим лицом натужно орал в микрофоны. Наконец не выдержал, сорвал к черту наушники, пнул ногой пустой пулеметный 'цинк' и, свирепо сверкая глазами, побежал к танку, не обращая внимания на окрики лейтенанта. Зайдя за угол здания, спец быстро перекрестился и в три прыжка заскочил на броню. Озираясь, сержант яростно стал колотить кирпичом по крышке люка. Она с лязгом распахнулась, и кто-то, не высовывая головы, что-то замяукал наводчику в ответ. Я разобрал только несколько слов: 'не слышал', 'на два градуса вправо' и 'сам мудак'…

Второй выстрел, видимо, был в яблочко. Наводчик, прильнув к окуляру, хрипло орал: 'Есть! Навесил! Уже горит!'…

К 11 сентября разведрота 22-й бригады оседлала господствующую над местностью гору Чабан и фактически обеспечила тем самым успех спецназовцев, которые заметно продвинулись вперед. 8-й отряд взял высоту над срединной частью села Чабанмахи, а 20-й отряд овладел всей южной частью села и вышел на его восточную окраину. 17-й отряд 11 сентября штурмовал и захватил часть Чабанмахи, забравшись на самую макушку, немного не дойдя до сердца вражеской обороны, центральной мечети.

Вместе со спецназовцами на гору Чабан наступали омоновцы из Ярославля. Показали они себя не с лучшей стороны, что для омоновцев было, в общем-то, делом привычным.

Из книги Геннадия Трошева "Моя война":

Тот сентябрьский день был отмечен не только успехами, но и доставил свои огорчения. Ожесточенное сопротивление боевиков, дождь и слякоть, затруднявшие продвижение вперед, - все это, видимо, не лучшим образом повлияло на боевой дух двух отрядов ОМОНа, которые отказались идти в бой. Я вынужден был доложить об этом В. Рушайло. Поведение омоновцев его рассердило.

- Прими все возможные меры, - попросил министр внутренних дел. - Я после с ними разберусь…

Между тем мой заместитель генерал-полковник М. Лабунец (командующий Северо-Кавказским округом ВВ) и генерал-полковник Л. Шевцов (представитель МВД РФ) сами быстро навели порядок в подчиненных подразделениях. Лабунец даже охрип от крика, а Шевцов поехал на "броне" в боевые порядки дрогнувших милиционеров, лично поднял их в атаку. Так по-русски обложил трусов, что тем действительно стало стыдно.

Как именно обкладывал Лабунец ярославских омоновцев, зафиксировыал Сергей Тютюник, оказавшийся в тот момент на КНП:

Из статьи Сергея Тютюника "Кадарская зона":

'Двадцатый', что ж ты мне врешь, сволочь! Я же вижу отсюда в бинокль, как ты атакуешь: твои бойцы за курями гоняются, а не снайперов выкуривают!.. 'Двадцатый'! Я тебе покажу 'подведение итогов'. Ты у меня кровью смоешь трусость и мародерство! Если через две минуты в атаку не пойдешь - накрою тебя минометами!"

Выключив рацию, он зло плюет себе под ноги в чавкающую под сапогами грязь: "Врет, подлец, что его снайпера прижали, и отсиживается в подвале, кур ощипывает на обед! Неделю уже здесь мурыжимся!"

Ваххабиты, чувствуя близкую развязку, сопротивлялся отчаянно. Вечером на связь с нашим штабом вышел Джарулла, предлагал переговоры на правительственном уровне. В ответ ему снова был предъявлен ультиматум о безоговорочной сдаче оружия, на что последовал отказ.

"Остатки разгромленных банд скатились в лесистую лощину возле северо-западной окраины Карамахи." - пишет Трошев. С удовольствием рассказывая об успехах, он как-то вскользь проскакивает этот эпизод. Оно и понятно: хвастаться особоенно нечем. Дело в том, что в ночь с 11 на 12 сентября боевики во главе с Джаруллой пошли на прорыв. К тому времени в живых у них оставалось не более ста человек.

Из статьи Александра Бородая и Игоря Стрелкова "Кадарская зона":

Между десятью и одиннадцатью часами вечера вдруг стали часто бить самоходки. Под маскировочной сетью КП в тесноте сгрудились штабные офицеры. На дальней высоте - там, где самый центр аула Чабанмахи, ведет тяжелый бой 17-й отряд спецназа внутренних войск и ОМОН. В темноте вспыхивают трассера и разрывы. Изредка почти безлесные горные хребты озаряются бледным светом мощных осветительных ракет.

Контратака началась за час до полуночи. Более пятидесяти боевиков, скрытно подобравшись к нашим позициям, атаковали их с храбростью обреченных. Замысел был простой: сбить федералов с высоты и удерживать ее до тех пор, пока остальные не уйдут в "зеленку". Среди окопов и разрушенных строений, в густом кустарнике, покрывающем крутые склоны, разгорелся ночной бой. Противники стреляли друг в друга в упор. Бешеная атака ваххабитов увенчалась успехом. Бойцы 17-го отряда были отброшены с гребня. Потери спецназовцев в этой схватке составили 6 убитых и около 20 раненых, больше всего пострадал разведвзвод, оказавшийся на самом острие вражеской атаки. Ефрейтор Руслан Чесников, прикрывая отход остальных бойцов, погиб вместе с шахидом, который бросился на него с гранатой в руке. Другой ефрейтор - Игорь Клевцов - с разорванным осколками легким погиб от пули снайпера уже при отходе. Обоим оставались считанные дни до демобилизации…

В Чабанмахи, закрывая дорогу к бензоколонке, расположились ярославские омоновцы. Ваххабиты пустили впереди себя буренок, и прикрываясь этим живым щитом, подошли на бросок гранаты. Один из шахидов, обвешанный взрывчаткой, прыгнул прямо в омоновский окоп и подорвал себя вместе с прапорщиком Игорем Серовым. Тогда же были буквально изрешечены пулями прапорщики Александр Селезнев и Сергей Сниткин. Остальные ярославцы, невзирая на то, что их было около 70 человек, дружно показали тыл.* Их не преследовали. Оставив на склонах горы двадцать трупов, ваххабиты во главе с Джаруллой пересекли шоссе и растворились в густой "зеленке". Далее разбившись на мелкие группы, они благополучно миновали блокпосты: по горячим следам взять удалось только двоих. Еще двое позже попадутся на Кизлярском КПП. Остальные же доберутся до Чечни, и в частности, отметятся в расправе над пермскими омоновцами в марте следующего года.

ПРИМЕЧАНИЯ:

*Троих погибших омоновцев позже сделают героями, хотя из наградных листов не совсем понятно, в чем именно проявилось их геройство. Остальных тоже не обойдут наградами. По возвращении домой вокруг омоновцев начнется патриотическая истерика: именами погибших будут называть школы, вешать памятные доски, устраивать в их честь спортивные состязания. Вместе с тем, это не помешает кому-то прикарманить полтора миллиона боевых, причитающихся омоновцам. В результате "герои", так и не дождавшись обещанного, подадут на родной УВД в суд.