"На задворках Cовдепии" - читать интересную книгу автора (Чечило Виталий Иванович)

ГЛАВА 4

При переезде через грузино-армянскую границу поразил почти мгновенный переход из царства буйной зелени в мир приглушенных желто-коричневых тонов. Над бурыми холмами со скудной растительностью в зените стояло слепящее солнце на выцветшем небе.

Далеко к горизонту убегало, теряясь в холмах, извилистое шоссе. На нем не было видно ни милицейских постов, ни армейских КПП с голодными солдатами.

А ведь в стране было введено военное положение. Впрочем, тут все было понятно. Ландшафт позволял свободно объехать любую преграду по проселочным дорогам. Это ведь не Грузия, где с двух сторон – горы.

Первого человека в форме «туристы» встретили только в Ереване. Им оказался милиционер в белоснежной форменной рубашке с коротким рукавом. При нем не было никакого оружия. Невольно вспомнились киевские стражи порядка, которые все чаще стали появляться на оживленных улицах столицы в бронежилетах и с автоматами наперевес.

В Ереване пан Анатолий еще раз блестяще продемонстрировал свое умение устанавливать контакты на самом высоком государственном уровне.

Запыленная машина остановилась у республиканского комитета госбезопасности. Лупинос уверенно подошел к дежурившему у входа лейтенанту и попросил его позвонить по номеру, который он записал на листочке. Офицер неторопливо набрал номер. И вновь с точностью до деталей повторилась ситуация, которую можно было наблюдать в Тбилисском аэропорту. События на глазах стали приобретать ускорение. Дежурный стремительно бросился по лестнице вверх, мгновение спустя он уже мчался вниз с ворохом каких-то бумаг. В это время к подъезду подкатила черная «Вольво», поданная специально для дорогих гостей с Украины.

Лейтенант из всех сил старался одновременно выполнять роль гида, охранника и носильщика. В интуристовской гостинице «Баку» унсовцы тут же получили два уютных двухместных номера.

Спустя два часа полковник Боровец и Анатолий Лупинос ушли на конфиденциальную встречу с начальником Госбезопасности Армении, которая состоялась на его даче. А Журналист и Ризо попытались отоспаться за бессонную ночь. Впереди их ждала труднейшая дорога через горный перевал в Нагорно – Карабахскую республику.

Хлопцам не суждено было в полной мере насладиться отменным интуристовским сервисом. Вечером их бесцеремонно растолкал дед и коротко проинформировал, что отъезд будет через 2 часа. И вообще, в дальнейшем двигаться предполагается исключительно по ночам, а работать – днем. Такой график позволит, во-первых, сэкономить массу времени, а во-вторых, сделать передвижение максимально скрытым. К тому же это будет своеобразным профессиональным испытанием.

Что ж, приказ есть приказ. Хотя Журналиста не покидало ощущение, что Лупинос искусственно усложняет задачу, ища проблем на свою шею. И проблемы эти не заставили себя долго ждать.

Началось с того, что из-за несогласованности их не встретила машина с сотрудниками ГБ, которые должны были сопровождать «Волгу» до Степанокерта. Логично было бы переночевать в гостинице, а с утра утрясти все недоразумения. Но Дед уперся рогом. Он забрался в машину, хлопнул дверцей и скомандовал:

– Поехали. Ждать никого не будем. И не из таких передряг выходили. Это даже интересно: удастся ли нам ночью, без всяких карт, абсолютно не зная местности, добраться до цели.

Даже приблизительно не зная ни дороги, ни армянского языка, в кромешной темноте унсовцы отправились в долгий и трудный путь через знаменитый Лачинский перевал в Нагорный Карабах. Им приходилось едва ли не поминутно притормаживать у обочины, распрашивая черезвычайно редких в это время прохожих о правильном направлении.

К полуночи машина поднялась из уютной и теплой долины в горы, где ночной морозец пробирал до костей. Каждый спасался от холода по-своему. Журналист пытался заснуть. Боровец матерился на чем свет. Дед вел заумные разговоры о восточной философии при этом он с водителем Ризо непрерывно курил. Временами Дед засыпал, и тогда сигарета падала на брюки и выжигала в них очередную дыру. В этих брюках в сеточку Лупинос и заявился к Президенту НКР– Роберту Качеряну.

В два часа ночи водитель, который, казалось, никогда не спал, обявил, что они, кажется, заблудились. Все тут же повыскакивали из машины, которая стояла на обочине узкой дороги, уходившей круто в гору. Было ясно, что это не центральное шоссе. Неподалеку одиноко стоял одноэтажный дом. Не оставалось ничего другого, как всей гурьбой подойти к нему и начать стучать в ворота.

При этом все были готовы к тому, что в ответ в лучшем случае пальнут из дробовика, в худшем – из гранатомета. И хозяева дома были бы правы. Именно так поступили бы даже в крупном городе, увидев глубокой ночью за окном пятерых обросших и помятых мужчин, не знающих ни одного слова на местном диалекте. А уж в горах, где ведутся боевые действия, нечего было даже расчитывать на снисхождение.

Но другого выхода не было, и унсовцы продолжали колотить в ворота. Вдруг одно из окошек осветилось трепетным огоньком зажегшейся свечи, скрипнули двери и на порог вышла пожилая женщина, зябко кутаясь в платок. С трудом поняв чего хотят незнакомцы, она подробно разъяснила, как выехать на основную дорогу. Однако женщина тут же предупредила, что ночью им будет нелегко выбраться отсюда, поэтому лучше всего подождать до утра в ее доме.

– А утром вернется с гор мой муж, он может проводить вас.

Но Лупинос ответил решительным отказом, сославшись на крайнюю ограниченность во времени. Тогда женщина зашла в дом и вскоре вынесла увесистый каравай домашнего хлеба, узелок с сыром и бутылку водки.

Даже не склонный к сентиментальности Боровец был расстроган. Он еще долго рассуждал о благородстве и мужестве этого народа, ища истоки этих прекрасных качеств в тяжелой истории Армении.

Еще затемно машина остановилась у шлагбаума контрольно-пропускного пункта. Солдат, наведя на поссажиров «Волги» автомат, бесцеремонно отконвоировал их в дежурное помещение. Здесь вповалку лежали укырывшиеся шинелями люди, продолжая даже во сне держать в руках оружие. У крохотной печурки грелся капитан в донельзя замызганной форме.

Первым в разговор вступил Боровец. Не располагающим к пререканию тоном он проинформировал, что они являются официальной делегацией Украинского правительства, которую с нетерпением ожидает Президент НКР. В доказательство своих слов он предъявил какие-то удостоверения, которые он имел в изрядном количестве на все случаи жизни.

Офицер взглянул на бумаги и перевел взгляд на стоявшую в углу рацию.

– Понимаешь, дорогой, нет связи. Горы мешают. Туман. Я не могу взять на себя ответственность за таких людей… Будем ждать утра! Унсовцы от негодования даже подпрыгнули. Но тут их мягко оттеснил плечом Лупинос. Проковыляв к печурке, он удобно разместился на колченогом табурете.

– Чайком не угостишь, землячок?

В ход была пущена безотказная тактика народной дипломатии. Без лишнего гонора, по свойски и неспеша Дед повел беседу о доме, о семье, о проклятых политиках, которые загнали всех их сюда. С нотками ностальгии погрустили о прежних временах, даже достали фотографии детей.

– Что – то я совсем вогнал вас в тоску, – вдруг широко улыбнулся Лупинос, поглаживая бороду. – Послушайте лучше анекдот. Однажды азеры чистили автоматы, а самый тупой из них и спрашивает сержанта: «И почему это Аллах не догадался устроить людей так, чтобы их, как автомат, можно было бы разобрать и заменить сломанную деталь?» «А вот почему, – разъясняет ему сержант. – Представь себе, что лежишь ты разобранный на детали, и вдруг тревога. Ты стал себя собирать второпях и вместо головы приделал задницу. Каска на голову не налазит, воротничок мундира не застегивается. А главное – все кричат «ура», а ты…?»

От хохота повскакивали с кроватей заснувшие солдаты.

Полчаса спустя, после нескольких кружек горячего чая с пряниками, унсовцев со всеми знаками внимания проводили к их «Волге». Крепко пожав на прощание руки украинским гостям, капитан самолично поднял шлагбаум.

– Вот так Лупинос и государственную границу переходит, без всяких виз и документов, – шепнул Боровец на ухо Журналисту.

Позднее участники этого вояжа имели достаточно возможностей убедиться в справедливости этих слов.

Дорога петляла так, что дух захватывало. Иногда колеса машины буквально зависали над пропастью. Но Ризо уверенно вел «Волгу» от поворота к повороту. Уже достаточно рассвело. На обочине дороги виднелось множество покореженных остовов грузовиков и БТРов. Все чаще стали встречаться сожженные селения.

Экипаж машины подобрался, прекратил свои шуточки. Они крутили головами, вглядываясь в милые их сердцу пейзажи разрушения. На дорожных указателях были видны следы пуль.

– Хотел бы я оказаться со своими хлопцами здесь пару лет назад, – мечтательно проговорил Боровец, ни к кому конкретно не обращаясь. – Кавказ идеально подходит для войсковых операций с применением небольших мобильных групп, оснащенных только легким стрелковым вооружением. Горы не позволяют здесь задавить противника превосходством в живой силе и технике. Бойцы УНСО, с хорошей горной подготовкой и умением действовать индивидуально, на Кавказе могли бы во всей широте проявить свои самые сильные стороны. Ведь здесь решающее значение играют мужество, боевой опыт, личная инициатива каждого бойца. Дорога стала спускаться вниз, в прекрасную долину, где природа чудесным образом сочетала в себе лучшие черты грузинского и армянского ландшафтов. Буйно растущая на склонах гор изумрудная растительность кольцом охватывала залитую щедрым солнцем долину, в которой раскинулись невысокие строения Степанакерта. Укрепленная на бетонном столбике табличка «Добро пожаловать в Степанокерт» была наискось продырявлена пулеметной очередью. Слева высился памятник жолгожителям.

Улицы города казались пустынными. Только редкие прохожие спешили по своим делам. Транспорта почти не было видно. В этом тихом и уютном южном городке сама мысль о войне казалась кощунственной. Но в глаза бросались разрушенные здания, следы от разрывов бомб и снарядов.

У входа в здание Верховного Совета НКР одиноко стоял милиционер. На его поясе не было видно привычной кобуры.

– В городе запрещено появляться с оружием, – пояснил сержант. – Да в нем и нет необходимости. У нас практически нет серьезных преступлений. Даже появление в нетрезвом виде – уже настоящее ЧП.

– Да уж, порядок, – с кривой улыбкой ни к селу ни к городу сказал Боровец, повернувшись к нам так, чтобы не слышал милиционер. – Десять наших унсовцев вот так же утречком могли бы приехать на двух машинах сюда и перерезать все правительство с их сраным спецназом. А потом еще и азерам задать жару.

Лупинос несколько секунд мечтательно смотрел на чарующую природу долины.

– Когда-нибудь мы так и сделаем. Наверняка!

Борьбу за независимость в Нагорно – Карабахской республике начинали небольшие воинские формирования, которые создавались из местного армянского населения и переселенцев славянского происхождения. Потом в условиях высокой интенсивности и затяжного характера конфликта стало ясно, что без создания регулярной, хорошо вооруженной армии очень малочисленному ополчению республики не выстоять против азербайджанских вооруженных сил.

Армия обороны НКР начала формироваться на базе 366 мотострелкового полка, который дислоцировался в Степанокерте. В связи с природной обособленностью Нагорного Карабаха эвакуация гражданского населения была затруднена, поэтому большинство жителей остались проживать в условиях военного режима.

Фактически республика жила по законам, которые царили в СССР эпохи Великой Отечественной войны. Верховный Совет не действовал и был представлен в одном лице его председателем. Всем руководил Государственный комитет обороны, который возглавлял Президент республики Роберт Кочерян.

В республике сразу уяснили, что многочисленные стихийно появившиеся вооруженные отряды – ненадежные союзники. Поэтому их командирам присвоили офицерские звания и заставили выполнять приказ. Несогласных немедленно разоружали.

С самого начала поняв, что для косного армейского организма губительнее всего реформы, руководство республики сделало все, чтобы сохранить свои вооруженные силы как точную копию одного из подразделений Советской Армии. Никаких изменений в уставах, в форме одежды, в политической работе с личным составом.

Конечно, изменения были. К примеру, Армия обороны НКР главный упор сделала на действие в бою мелких самостоятельных групп, отбросила характерную специфику Советской Армии действовать крупными массами войск, лобовую тактику. Были существенные изменения и в методике политической работы с солдатами. Но все это преподносилось не как коренные реформы, а как вполне естественное развитие уже имеющихся и по – прежнему незыблимых традиций. Демократическая общественность Нагорного Карабаха была представлена одним человеком, называвшим себя представителем Хельсинского движения. Но на него все смотрели как на простого блаженного и не обращали внимания. В республике царил обычный военный коммунизм. Люди работали за 0,8 доллара в месяц, получая необходимые продукты путем распределения. Трудовая повинность распространялась на всех без исключения. Даже бывший первый секретарь обкома партии был мобилизован на должность начальника рабочей столовой.

– Это просто поразительно, – восхищался обычно сдержанный дед. – Республика живет и развивается, находясь одновременно в состоянии войны и мира. Причем жизнь здесь идет не стихийно, как, к примеру, это было в Ливане, а под жестким контролем государства. В НКР осуществялется интенсивное и эффективное обучение всего мужского населения способам ведения войны. Строжайшая дисциплина и рационализм заменили глупые иллюзии о демократии. Здесь, в Нагорном Карабахе построен идеал УНСО – национально – авторитарный режим. И он на практике продемонстрировал свою жизнеспособность и самодостаточность. В НКР работает группа военных советников во главе с генерал-майором Ивановым. В состав группы входят 12 полковников и 16 подполковников, в основном специалистов ПВО, связи, танкистов. Кандидатура Иванова рассматривается на пост начальника штаба Армии обороны НКР.

– Начальник разведки Армии обороны НКР майор Армен Майлян, – представился подошедший к Лупиносу офицер в зеленом берете. – Я буду отвечать за организацию вашего визита и безопасность членов делегации.

Позади бравого майора плотно стояли два десятка плечистых парней в американских камуфляжных куртках и с японскими радиостанциями на поясе. Было ясно, что непрошенных гостей взяла под свой «колпак» служба безопасности республики.

Однако опека разведки на первом этапе визита оказалось весьма полезной. Прежде всего майор накормил прибывших изысканным завтраком, хотя в те дни рядовые жители республики не имели в достаточном количестве даже хлеба.

За завтраком был обсужден дальнейший план действий. Дядя Толя сообщил, что главной целью их поездки является стремление спасти жизнь офицеру украинского происхождения. Поэтому условились, что сразу же после трапезы они посетят городскую тюрьму, где находится под стражей Юрий Беличенко.

Тюрьма представляла собой очень аккуратное двухэтажное здание, сияющее белизной своих стен в лучах полуденного солнца. Камеры в ней были просторные, с необычно большими, хотя и зарешеченными окнами.

– Камфортабельное заведение, – по достоинству оценил увиденное Анатолий Лупинос, знавший толк в «местах не столь отдаленных». – Наша Лукьяновская тюрьма похуже будет.

В камере N2 вот уже более года содержался приговоренный к смертной казни через расстрел пилот сбитого над городом Су – 25 капитан Юрий Беличенко.

– У нас есть точные данные, – сообщил майор Майлян, – что этот азербайджанский наемник совершил 17 налетов на Степанокерт. За свою работу он собирался получить 5 тысяч долларов и квартиру в любом городе СНГ. На его совести десятки убитых граждан республики. Но наш народ гуманен. Никто не хочет его смерти. Одно условие – он должен отсидеть свой срок сполна.

Юрий стоял в углу просторной и чистой камеры. На кровати лежала раскрытая книга.

– Привет Юра, – кивнул ему охранник и протянул пачку сигарет. – Угощайся.

Выглядел офицер вполне нормально, но затравленный взгляд глубоко запаших глаз говорил яснее слов, что пришлось ему пережить за эти месяцы.

– Я прислушивался к каждому скрипу двери, – рассказывал Юрий, – и думал, что это пришли за мной, чтобы привести приговор в исполнение. Лучше бы меня убили сразу же там, у сбитого самолета.

– Ничего, парень, мы тебя вытащим отсюда, – твердо пообещал Дед.

В этот же день состоялась беседа лично с Президентом НКР Робертом Кочеряном. Рассматривая Украину как возможного партнера в сделках по продаже оружия, Кочерян не хотел обострять отношения с этой страной. Поэтому он пообещал, что в течение недели Верховный Совет смягчит меру наказания украинскому наемнику, а позднее возможно согласится на его возвращение в Украину. Одно условие – она должна обратиться к НКР письменно, как к официально признанному государственному образованию.

Боровец и Журналист, принимавшие участие в этой беседе, не стали спорить. Главное было сделано – положено начало переговорному процессу о судьбе летчика. И это уже немало. До сих пор МИД Украины ничего не сделал для Беличенко. А вот УНСО сделало! И уж они постараются, чтобы этот факт дошел через средства массовой информации до граждан Украины.

Вечером унсовцы еще успели посетить казармы учебного полка, дислоцированного под Степанокертом, и ознакомиться с системой подготовки кадров младших командиров для Армии обороны НКР. С помощью командира полка подполковника Вачана Айеряна они получили довольно полное представление о боевых возможностях воинских формирований республики.

На следующее утро Лупинос планировал посетить город Физули, ставший настоящей крепостью Армии обороны. Там, на передовой, Боровец надеялся расширить информацию о путях снабжения армии вооружением и боеприпасами. К тому же, у Боровца закралось подозрение, что в армии воюют не только граждане НКР. Еще на КПП, где они вынуждены были задержаться, Боровкц обратил внимание Лупиноса на группу крепких парней с европейского типа лицами. По уверенному взгляду колючих глаз и явному стремлению оставаться в тени в них можно было сразу угадать типичных «диких гусей». Пан Анатолий успел выяснить, что они направлялись через Степанокерт в Физули.

Однако поездке не суждено было состояться. Поздним вечером, когда украинские боевики собирались возвращаться в гостиницу, стоявшую на окраине города, Борвец заметил, что его внимание пытается привлечь стоящий в тени дома человек. В нем с удивлением узнал в нем того самого полусумасшедшего представителя Хельсинского движения, на которого им сегодня утром со смехом показывал майор разведки.

Боровец без опасений шагнул ему на встречу. По заострившимся скулам правозащитника и непрерывно дергающемуся кадыку было заметно, что он страшно взволнован и чего-то сильно боится.

– Умоляю вас, тише! – схватил правозащитник за рукав Боровца. – Если меня заметит кто-то из «зеленых беретов» майора Майляна – мне конец. У меня для вас есть важное сообщение. Днем, пока вы были в тюрьме, сюда приехали русские офицеры – инструкторы из танкового полка, стоящего под Агдамом. Они потребовали немедленно вас арестовать. Думаю, что захват будет произведен ночью в гостинице. Все, я должен идти.

Доброжелатель скрылся в вечерних сумерках.

– Ну что ж, – протянул Боровец, узнав о предупреждении сердобольного правозащитника, – как говорится, хотели как лучше, а получилось как всегда. Опять приходится сматываться, пока не загребла российская разведка. Выезжаем через час, когда все успокоятся.

Осторожно проехав с погашенными фарами по Степанокерту, унсовцы стали быстро удаляться в сторону Лачинского коридора. Одна проблема все еще беспокоила их – КПП, которое перекрывало дорогу в 30 км от города. Надежда была на то, что плохая связь в горах, о которой говорил капитан, не позволит быстро предупредить часовых и перехватить беглецов.

Так оно и произошло. Начальник поста приветствовал пассажиров «Волги», как старых знакомых. Как и прошлый раз, все вместе долго пили чай и вели неторопливую беседу, под мощный храп развалившихся на полу солдат.

Уже под утро, когда все, включая и часового, спали без задних ног, унсовцы осторожно выбрались из домика КПП.

– Только без шума, – шепнул Боровец.

Все дружно принялись выталкивать машину наружу. Надо было незаметно добраться до того места, где дорога идет вниз. Наклон начинался тут же, за КПП. Стало легче, и беглецы уже подталкивали машину не сзади, а держались за передние дверцы. «Волга» катилась все быстрее, и вот уже пассажиры на ходу втиснулись в салон. И тут началось!

Приблизительно унсовцы знали, что их ожидает впереди. Но действительность превзошла все ожидания. Машина рванулась вниз, набирая скорость, как космическая ракета. Проклятая дорога была страшно узкой. Покрышки взвизгнули раз, другой, потом уже в ушах стоял сплошной визг. Ризо давил ногой на педаль тормоза, стараясь не поддаваться панике.

Сколько еще могли выдержать тормоза? Через минуту они полетят к черту, и вся эта придурочная компания вместе с ними. Ведь тут положено ехать с включенным сцеплением, на низкой скорости, тормозить мотором. Одних тормозов мало. О боже, что делает водитель?

Пропасть мелькала попеременно то слева, то справа. «Волга» вся содрогалась от напряжения и, казалось, вот – вот рассыпется на отдельные винтики. Но это никого не волновало. Главное сейчас – спасти свои жизни.

Ризо с округлившимися глазами пытался совладать с машиной. Чудом затормозил он перед очередным поворотом так, что левые колеса пронеслись по воздуху. Никакого предохранительного барьера на дороге, черт бы их побрал!

До отказа нажав тормоза перед очередной петлей и всей своей шкурой ощущая их нежелание подчиняться, водитель прогнал машину вокруг скалы со скоростью 5 км в час. До следующего виража было метров 15 дороги, идущей отвесно вниз. «Или заведется мотор, или нам крышка», – удивительно спокойно подумал Ризо. Все последующее он сделал одновременно: отпустил педаль тормоза, выжал сцепление, включил скорость, нажал на газ. Ворчание мотора прозвучало в ушах ангельской музыкой. Переключившись на вторую скорость, грузин почувствовал себя увереннее. Машина буквально завывала на высоких оборотах.

Такой жуткой дороги, такого серпантина унсовцам не приходилось видеть. Счетчик показывал, что они проехали всего восемь километров, а чувствовали себя так, буд-то проехали от Степанокерта до Владивостока и обратно. Когда же наконец появится мост?

Самое плохое было то, что никто из них точно не помнил дороги. Водитель не имел представления, что его может ожидать за очередным поворотом. Поэтому он то совершенно напрасно тормозил, то приближал пассажиров на волосок от смерти – чуть не врезался в скалу или не летел в пропасть. Только от одних этих сюрпризов можно было свихнуться. Но машина упорно продолжала ехать.

До моста, как оказалось, было 26 километров. По нему они промчались беспрепятственно и с облегчением вздохнули. А дальше снова пошли жуткие повороты, но теперь уже с легким подъемом. Ризо помнил, что потом дорога опять пойдет вниз и приведет их к долине.

«Интересно, почему нет погони?» – промелькнуло у него в голове.

Правда, беглецы рассчитывали, что в распоряжении будет два часа, пока не обнаружат их исчезновения. Но это был оптимальный вариант. К тому же они не представляли, что мотор будет производить столько шума.

Постепенно водитель приспособился к этой чертовой дороге и даже увеличил скорость, но это привело к тому, что он тут же содрал лак с левого крыла. Машина змеей извивалась между скалами, время от времени ревя мотором как раненный буйвол.

Теперь уже становилось все более очевидным, что им удалось в очередной раз выйти сухими из воды, вырвавшись из цепких рук российских спецслужб, доставших их даже в этой глуши. Перед ними появился удивительно длинный, метров сто, участок прямой дороги с небольшим подъемом. И в этот момент из-за скал выплыл вертолет.

С оглушительным ревом он пронесся над головой и полетел дальше вдоль дороги. Ризо немедленно воспользовался этим и рванулся вперед с одной мыслью: найти подходящую тень.

Вертолет возвращался. Но «Волга» уже успела втиснуться в какое-то жутко узкое место. Когда Ми-8 пролетел вперед и скрылся из глаз, унсовская «Волга» задом выехала из ущелья и помчалась дальше. Под защитой скалы они успели промчаться довольно большой отрезок дороги. Вертолет, потеряв их из виду, пролетел вперед и скрылся за вершиной горы. Вот теперь путь был окончательно свободен.

Экипаж «Волги» окончательно расслабился только тогда, когда за окнами стали мелькать привычные равнинные пейзажи. Заезжать в Ереван не было смысла. И они круто взяли вправо, выезжая на ведущую в Грузию магистраль Впереди была Ичкерия.