"Трое на острове (с иллюстрациями)" - читать интересную книгу автора (Губарев Виталий Георгиевич)

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ, в которой мы попадаем в плен к пиратам

— Ой, ой! — вдруг закричала Мила. — Смотрите, ребята, волны несут корабль прямо на камни!

Он сейчас разобьётся!

Молча и быстро, царапая до крови руки, мы начали спускаться со скалы. Внизу на камнях пенился ревущий океан. А дальше на волнах шевелилась широкая дорога. Тёмный силуэт корабля стремительно пересёк эту дорогу и скрылся за изгибом острова. А ещё через минуту мы услышали глухой удар и пронзительный треск ломающегося дерева.

Внизу мы сняли ботинки и побежали по песку.

Нагретый за день солнцем, он всё ещё был тёплым.

Потом нам пришлось вброд перейти через маленький заливчик. От океана его отделяла гряда рифов, на которых ревели и разбивались могучие волны.

За поворотом мы увидели корабль. Он лежал на камнях, и океанские волны перекатывались через него. Чёрные фигуры людей сновали по берегу.

Они что-то спасали с погибшего корабля, волны сбивали их с ног, но они поднимались и снова что-то тянули. Мне показалось, что это была бочка.

Наконец пираты выбрались на сухое место. Теперь нам хорошо были видны в лунном свете крепкие фигуры этих людей. Их было пятеро.

— А что, если они увидят нас? — наклонилась ко мне Мила, силясь перекричать шум прибоя.

— Пускай увидят. Не страшно! Но на самом деле мне стало очень страшно, когда я увидел, что пираты двинулись в нашу сторону. Мы пустились наутёк, в заливчике я споткнулся о подводный камень и с головой окунулся в солоноватую воду. Ребята помогли мне выбраться на песок в ту минуту, когда пираты подошли к заливчику.

Задыхаясь от волнения и быстрого бега, мы домчались до скалы и начали подниматься вверх. Мокрая одежда хлюпала и мешала мне. Я скользил на камнях и срывался.

— Скорей, скорей! — торопила Мила, насмерть перепуганная этим неожиданным приключением.

Можете представить наш ужас, когда мы увидели, что следом за нами к нашему костру поднимаются и пираты! Но тут я подумал: «А чего я боюсь? Ведь у меня есть волшебный платок!»

Я сунул руку в карман и крепко сжал платок в кулаке. Другой рукой я неторопливо подбросил в костёр хворосту и совсем спокойно взглянул на подходящих к нам морских разбойников.

Впереди выступал в полосатой тельняшке и в высоких ботфортах плечистый мужчина с рыжими бакенбардами. Я сразу узнал его. Он приближался к нам, держась за пояс, на котором висел большой изогнутый нож. Пламя костра сверкало в его чёрных глазах. Я сделал шаг ему навстречу.

Пират остановился, снял с головы блестящую клеёнчатую шляпу и сказал хрипловатым басом:

— Бедные моряки, потерпевшие кораблекрушение у этих берегов, приветствуют юную леди и юного джентльмена.

Он сделал знак остальным четырём пиратам, и все они также стянули со своих голов клеёнчатые шляпы и поклонились нам. Они были один страшнее другого — точно такие были нарисованы у меня в моей приключенческой книжке.

— Здравствуйте, Рыжий Пёс! — сказал я.

— О-ля-ля! — воскликнул пират с рыжими бакенбардами. — Юный джентльмен знает моё имя?

— Я читал о вас в книге.

Рыжий Пёс взглянул на своих спутников и горделиво тряхнул гривой рыжих волос.

— Тысяча чертей и одна ведьма! Я всегда был уверен, что моё имя переживёт меня!

— А это Рваное Ухо, — указал я на коренастого пирата с большим оттопыренным ухом, в котором отсутствовала мочка.

— Вы точно смотрели в воду, сэр! — кашлянул он.

— А это Кошачий Зуб! — продолжал я.

Низенький человек с большим носом и тонкими усами неопределённо хмыкнул.

— А вас, кажется, зовут Кривой Ногой? — сказал я пирату со смуглым восточным лицом, в ухе которого покачивалась серьга.

— Так точно, сэр.

— А меня, сэр? — почтительно склонился огромный человек с чёрной повязкой, закрывающей один глаз.

— Одноглазый!

— Ха! — восторженно воскликнул он.

Как я потом убедился, этим коротким словом он выражал восторг, и недоумение, и все другие свои чувства.

Пираты склонились к своему капитану и о чём-то пошушукались. У Рваного Уха был такой громкий и свистящий шёпот, что, когда он заговорил, мне сразу стало ясно, что их всех беспокоит.

— Капитан, — шипел человек с расплющенным ухом. — Нет ли здесь подвоха? Может быть, этих детей нарочно выпустили на нас и, пока мы точим с ними лясы, нас окружит стража?

— Молчи, Рваное Ухо! — пробасил Рыжий Пёс, небрежно отталкивая его. — Ты всегда был трусом. Посмотри, девочка, кажется, сама трясётся от страха. Сейчас мы все выясним.

Держа в руках шляпу, капитан сделал шаг вперёд и продолжал, обращаясь к нам:

— Не скажут ли молодая леди и юный джентльмен, где находятся их достопочтенные родители? Клянусь брюхом акулы, нам не терпится засвидетельствовать им своё почтение.

— Это невозможно, капитан, — сказал я.

— Почему, сэр? Разве нельзя послать за родителями вашего слугу? — и Рыжий Пёс ткнул пальцем в чернолицего Юрку.

— Я не слуга! — вздрогнул Юрка.

— Молчи, бой! — рявкнул Рыжий Пёс. — Клянусь брюхом акулы, ваш чернокожий дьяволёнок не умеет разговаривать с господами!

— Что? — вдруг громко вскрикнула Мила, которая до сих пор робко жалась к скале. — Он не дьяволёнок, а наш хороший товарищ! И вы не имеете права так называть его!

Она говорила все это очень быстро, наступая на Рыжего Пса и размахивая руками перед самым его носом. Я никогда не видел Милу такой сердитой. Капитан отмахнулся от неё, как отмахиваются от назойливой мухи, пожал плечами и расхохотался.

— Не вижу ничего смешного! — кричала рассерженная Мила.

Рыжий Пёс с любопытством рассматривал её. Он даже отступил на один шаг.

— Прошу прощения, миледи. Я обошёл на своей лоханке полсвета, пока она не разбилась на этих проклятых рифах, но я никогда не видел, чтобы белые дружили с чёрными.

Я потянул Милу за рукав и сказал пирату:

— Видите ли. Рыжий Пёс, есть другие полсвета, где дружат все люди.

— Ноне хотел бы я туда попасть!

— А вас туда и не просят! — громко выпалила Мила.

Стоявший в отдалении и не перестававший что-то жевать Кошачий Зуб невнятно пробормотал:

— Не могу сказать, что хозяева гостеприимно встречают своих гостей.

— А пусть гости не обижают хозяев! — не унималась Мила.

— Ха! — словно выстрелил Одноглазый. — Разве чёрные могут быть хозяевами?

Он стоял перед нами, расставив ноги в ботфортах и уперев руки в бока.

— Такими же, как белые! — резко проговорил Юрка, заражаясь горячностью Милы.

— Ха!

Человек с серьгой в ухе неторопливо подошёл к капитану, припадая на одну ногу.

— Капитан, не вздёрнуть ли нам негритёнка на этой пальме?

— Не торопись, Кривая Нога, всему свой черёд, — поморщился Рыжий Пёс и, заметив, что я их слушаю, сладко улыбнулся мне: — Скажите же, сэр, как нам повидать ваших родителей?

— Наших родителей нет на этом острове, — ответил я простодушно. — Мы здесь одни.

Это было непростительной глупостью. Пираты переглянулись, а Кошачий Зуб зажевал что-то ещё быстрее.

— Вы жуёте табак? — наконец сообразил я, с интересом наблюдая, как перекатываются под его загорелой кожей желваки и смешно топорщатся усы.

— Так точно, сэр… — заулыбался Кошачий Зуб.

— Так я и думал! — сказал я Миле и Юрке. — Настоящие морские волки всегда жуют табак и курят трубки.

Мягко ступая на носках, как будто крадучись, ко мне подошёл Кошачий Зуб. Я уже заметил, что все его движения были лёгкими и даже грациозными.

Он очень походил на артиста балета. Церемонно кланяясь мне. Кошачий Зуб проговорил мурлыкающим, грудным голосом:

— Хотите попробовать, сэр? Чудесный табачок, сэр! Всегда такое ощущение, точно у тебя во рту ночевали лошади.

Пираты захохотали дружно и громко.

— Нет… не надо… — сказал я. — Спасибо… Кривая Нога протянул мне дымящуюся трубку.

— Может быть, вам дать мою трубочку, сэр?

Две-три затяжки, и у вас будет такое блаженное состояние, словно вы наглотались гвоздей пополам с паукам и пиявками.

— Нет… спасибо…

— Ха! — проговорил Одноглазый. — Молодой джентльмен не жуёт и не курит табак. Зато он любит, наверное, этот напиток, сладкий, как змеиный яд! — Одноглазый протянул мне большую фляжку.

— Вино? — догадался я.

— Нет, сэр! Ром! Отхлебните, сэр. Нам удалось спасти целый бочонок. Чем больше пьёшь, тем короче путь на кладбище.

Я отстранил рукой фляжку, которую Одноглазый держал у моих губ, и покачал головой:

— Я не тороплюсь на кладбище.

Пираты снова расхохотались.

Рыжий Пёс издал вдруг какой-то странный шипящий звук. В ту же секунду пираты бросились на нас и скрутили нам руки. Я слышал, как громко стонала Мила и как кряхтел и сопел, отбиваясь от пиратов. Юрка.

— Пустите! — что было сил закричал я. — Вы не имеете права!

— Ха! — усмехнулся Одноглазый, связывая мне руки.

Он приблизил свой единственный глаз к моему лицу, и я увидел в чёрном зрачке столько ярости и жестокости, что почувствовал, как весь холодею от ужаса.