"Дерзкая пленница" - читать интересную книгу автора (Хенли Вирджиния)

Глава 3

Настала суббота, тридцатый день сентября. Ей показалось, что слишком уж быстро, ему — наоборот. Церковь была маленькая, втиснутая между мельницей и кузницей, но алтарный покров был богато заткан красным и золотым узорами. В центре алтаря стоял большой золотой крест, усыпанный драгоценными каменьями, ограненными искусной рукой ювелира. По обеим сторонам креста стояли высокие подсвечники из серебра, а перед ним золотой потир для вина, инкрустированный прекрасными самоцветами. По случаю свадьбы всю церковку украсили поздними белыми астрами.

Внезапно разразившийся ливень кончился к восьми часам, и бледное солнце вышло из-за туч, но не смогло согреть утро. К девяти часам обе семьи прибыли в церковь. Общество собралось небольшое. Лили сопровождали мать, отец и Эдит, доводившаяся ей троюродной сестрой. С Вулфриком, кроме Эдварда, приехала его старая мать, леди Хильда. На Лили было снежно-белое платье и туника из белого бархата, изящно расшитая цветами белого жасмина. Волосы, по свадебному обычаю распущенные и открытые — единственный раз прилюдно, — ниспадали до колен, а очелье из жемчуга не давало им упасть на лицо. Чета преклонила колена перед священником. Пальцы Лили были холодны как лед, когда она вложила их в руку Вулфрика. Его рука, напротив, была горячей и мокрой. Испарения свежего воска и ладана подействовали на девушку так сильно, что на нее волной нахлынула дурнота.

— Согласна ли ты, Лили из Годстоуна, взять в мужья Вулфрика из Окстеда?.. — начал священник.

Ее ответ прозвучал отчетливо, тихо, сдержанно. Вулфрик же проговорил свой обет, запинаясь, но тем не менее они были обвенчаны — тяжелое кольцо надели ей на палец. Вулфрик поцеловал молодую жену, а ей удалось чуть-чуть улыбнуться. Лили думала, что расплачется, но вместо этого ее охватило какое-то оцепенение, словно она наблюдала все происходящее со стороны.

Выйдя из церкви, свадебная процессия чинно прошествовала между двумя длинными рядами воинов: по правую руку стояли воины Вулфрика, по левую — Этельстана. А дальше ее уже ждали все обитатели Годстоуна и несколько человек из Окстеда. Девушки бросали лепестки цветов… Новобрачной преподнесли пшеничный сноп, дабы она была плодовита.

Люди пировали под открытым небом. Во дворе развели огромные костры, на которых жарили овец, расставили столы и бочки с элем. Вскоре послышалось пение, начались танцы. Дети и собаки пришли в такое возбуждение, что шум стоял просто оглушительный. В одном углу двора устроили петушиные бои, и ставки были весьма высоки. Лили спешила пройти мимо этой жестокой забавы, но Вулфрик схватил ее за запястье и заставил смотреть, как два черных петуха стараются выклевать друг другу глаза.

Эдгар и Мей впервые за много месяцев ощутили некоторый достаток. После жатвы они получили свою долю припасов на зиму. Эдгар поставил мешки с мукой у задней стены хижины, и они с Мей решили не забивать причитающуюся им овцу, а пасти ее до холодов, когда в мясе действительно будет нужда. Свадьба леди Лили вызвала у Мей много воспоминаний. Когда они с Эдгаром сошлись, у них не было своего жилья. Эдгар не строил его до тех пор, пока она не понесла Эдвину. Мей обеспокоено завертела головой, пытаясь отыскать в толпе свою дочь. За девчонкой нужно присматривать — уж если надумает с кем-то уединиться в укромном уголке, то пусть хоть с парнем своего возраста, а не с одним из тех женатых мужчин, что вечно гоняются за созревшими девахами.

Эдгарсон не сводил глаз с родителей, и как только они выпустили его из виду, он тут же наполнил кружку элем. Эдгарсон и в обычном-то состоянии был бесенком, а под воздействием эля ему захотелось выкинуть что-нибудь особенное. Он поспорил с мальчишками, что залезет на крышу господского дома и украдет свадебный стяг, который гордо развевался на ветру.

— Струсишь! — насмешливо сказал его приятель, двумя годами старше Эдгарсона.

Естественно, Эдгарсон только этого и ждал. Он быстро вскарабкался на высокий дуб, ветви которого протянулись почти до самых окон. От ветки до дома было немалое расстояние, но мальчишеская самоуверенность не знает преград, и Эдгарсон, прыгнув, благополучно приземлился на крышу. А там уже нетрудно было взобраться на флагшток и схватить стяг. К этому моменту многие внизу уже обратили на него внимание — они просто не верили своим глазам, глядя на дерзкого сорванца. У Эдвины, увидевшей брата, перехватило дыхание. А у Эдгарсона, едва он протянул руку к стягу, вдруг закружилась голова от хмеля. Он сорвался и покатился по крутой крыше к самому краю. Толпа внизу замерла в ужасе. Эдвина вскрикнула, увидев, что Эдгарсон скользит навстречу верной смерти. Вдруг от толпы отделился молодой человек и влез на крышу, не щадя своей рубахи из янтарного бархата. Он подхватил мальчишку, легко спустился по дубу и отпустил Эдгарсона не раньше, чем тот коснулся земли. Потом дал ему легкую затрещину и усмехнулся, когда дьяволенок умчался на поиски новых злоключений. Эдвина была очарована. В один миг она потеряла голову. Белокурые волосы и золотистая бородка Эдварда навеки запечатлелись в ее сердце. Долго смотрела она на молодого человека, и ее чувства были совершенно очевидны для окружающих. Эдвард прошел мимо, не взглянув на нее, и исчез в дверях дома.

А там все были в замешательстве. Леди Элисон, заметив восковую бледность Лили, увлекла девушку наверх.

— Пусть мужчины сами себя развлекают, пока не начнется пир. Дорогая, — прошептала она дочери, — придется положить тебе на губы и на щеки немного притирания, которое я приготовила из лепестков роз. Тебе что, дурно?

— Нет, матушка, я не упаду в обморок, — пообещала Лили. «Но может быть, умру?» — добавила она про себя. — Все будет хорошо. Эдит немного побудет со мной. Позовите леди Хильду и других дам: возможно, им доставит удовольствие посмотреть на красивые ковры, что вы мне подарили.

Когда они остались одни, Эдит сказала:

— Я спросила у Уолтера, нельзя ли, чтобы священник произнес над нами что положено сразу после вашего венчания, покуда в церкви так красиво, а на мне новое платье, но он побледнел и бросился прочь, заявив, что нужен лорду Этельстану. Мужчины такие трусы! — едко заметила она. — Не хотите ли отдохнуть, пока я буду складывать ваши новые наряды?

— Нет-нет, я помогу тебе! Мне нужно чем-то занять себя. Хорошо бы ты смогла поехать завтра поутру в Окстед вместе со мной, Эдит, — тоскливо сказала Лили. — Когда вы с Уолтером поженитесь, может, Вулфрик будет так добр и позволит мне взять к себе вас обоих.

Наконец все гости собрались, и пиршество началось. Подавали куропаток, тетеревов, диких уток, кабана и оленя, добытых на большой охоте. Еще зажарили барана и быка. В огромного приготовленного лебедя старательно воткнули его черные перья. Столы ломились от пирогов с дичью и крольчатиной вперемежку с блюдами, на которых горой лежали груши, сдобренные специями, и моченые яблоки. Разные фруктовые пироги и бисквиты со взбитыми сливками предназначались любителям сладкого. Заморское вино и домашний эль лились рекой, и собаки дрались из-за костей, которые бросали им гости.

Лили учтиво и чопорно беседовала со своим новоиспеченным супругом, чувствуя немалое облегчение оттого, что на этот раз на ее белом бархате нет никаких жирных отпечатков пальцев. Собрались музыканты, и после пира, который длился больше четырех часов, часть столов отодвинули, чтобы освободить место для танцев. Со всех сторон Вулфрика подстрекали потанцевать с молодой женой, но он со смехом отнекивался:

— Вы же прекрасно знаете, что я не умею танцевать. Хорошенькое будет зрелище! Вот воевать я мастер. Эдвард! Где Эдвард? Ах, вот ты где, мальчик мой! Слушай, покружи Лили, не упускать же ей такую забаву…

Он был полнейшим воплощением супружеской снисходительности и великодушия. Эдвард вспыхнул и попытался отказаться. Он понимал, как мучительно будет обнимать Лили, сознавая, что из его объятий она перейдет в объятия брата, но Вулфрик делал ему энергичные знаки и, казалось, не замечал смятения Эдварда. Поэтому тот решил все-таки потанцевать с Лили, чтобы отказом не вызвать ненужных замечаний. Сначала они молчали, испытывая неловкость от всеобщего внимания, но когда к танцующей паре присоединились другие и голоса стали неразличимы среди музыки, Эдвард прошептал:

— Лили, ты так прекрасна! Обещай, что дашь мне знать, если я тебе когда-нибудь понадоблюсь. Я сразу примчусь. Ты же знаешь: в этом мире нет ничего такого, что бы я не сделал ради тебя.

Участие, которое она прочла в его глазах, наполнило ее дурными предчувствиями, но она понимала, как он несчастен, поэтому , и виду не подала, что чего-то боится.

— Благодарю тебя, Эдвард. Я всегда буду твоим другом, — мягко сказала она.

Эдвард подвел Лили к Вулфрику, и тут отец пригласил ее на танец. Вулфрик усмехнулся.

— Чему ты улыбаешься? — спросил Эдвард.

— А тому, что ты хочешь Лили не меньше, чем я. Эдвард открыл было рот, чтобы возразить, но

Вулфрик, запрокинув голову, разразился хохотом.

— Не пытайся это отрицать, братец, я не слепой. Ты так возбужден, что прямо задыхаешься. Так и быть, Эдвард, я докажу тебе, что я добрый малый: покатаюсь на ней, а потом проедусь разочек и за тебя!

Рука Эдварда потянулась к рукояти кинжала, но он обуздал свой гнев. У него тут же созрел план. Надо напоить Вулфрика как следует, тогда Лили проведет эту ночь в тишине и покое. Он похлопал Вулфрика по плечу.

— Опять похваляешься, брат! Как в ту ночь, когда мы были в дозоре и ты клялся, что можешь выпить в один присест двенадцать рогов эля. Ну, я и подучился, и бьюсь об заклад: мне для этого понадобится меньше времени, чем тебе.

— Идет! — закричал Вулфрик, который к этому моменту уже достаточно набрался.

Эдвард с трудом пытался одолеть шестой рог, когда Вулфрик уже принялся за двенадцатый. Их окружили воины, спорили, чья возьмет, держали пари, подстрекали Эдварда не сдаваться, но никто не решался помериться силами с победителем.

Эдвард тронул за локоть Эоварта и тихо сказал:

— Если ты осилишь моего брата, я верну того коня, что выиграл у тебя вчера в кости.

— Договорились, дружище! — засмеялся воин. Соперник Вулфрика выпил пять рогов, а сам

Вулфрик приканчивал седьмой, когда заметил презрительную усмешку Эдварда. Он тут же понял замысел брата и, отложив рог, объявил, что Эоварт одержал над ним верх. Эдвард чертыхнулся, сожалея о потере коня, но все же надеялся, что эта жертва не напрасна. Вулфрик был пьян, как и все мужчины в зале, однако держался на ногах. Он бросил на Эдварда насмешливый взгляд и вышел со своими воинами облегчиться.

Сумятица чувств измучила Лили, но когда Вулфрик устремил на нее взгляд с противоположного конца зала и мотнул головой по направлению спальных покоев, она сделала вид, что ничего не заметила, и внезапно ей очень захотелось танцевать. Эдит, ждавшая подобного знака, наклонилась к ней и прошептала:

— Я пойду наверх, посмотрю, все ли готово в комнате для гостей, и когда вы подниметесь, помогу вам управиться с волосами.

Лили вдруг охватило безудержное веселье, она готова была плясать всю ночь напролет. Но к ней подошел Вулфрик и схватил ее за запястье. Потом насмешливо улыбнулся гостям:

— Вот уже целый час моя жена подает мне знаки. Кажется, ей хочется в постель!

Лили раскрыла рот, чтобы возразить, но он так сжал ее руку, что она смогла только охнуть.

Вулфрик потащил ее к лестнице, бросая гневные взгляды на своих людей, двинувшихся было за ними. Воины с досадой попятились, недовольные тем, что их лишили потехи, но Вулфрика, когда он был в таком настроении, лучше было не задевать.

— Прошу вас остаться здесь, не стоит прерывать веселье… Помощь мне не потребуется, уверяю вас.

По лестнице он шел, покачиваясь, и Лили поняла, что он очень пьян; тем не менее хватка его не ослабевала. Вулфрик распахнул дверь в спальный покой и втащил туда Лили. Эдит уже зажгла свечи и откинула на ложе белоснежные льняные простыни и меховые одеяла.

— Убирайся! — приказал он Эдит.

Она вопросительно посмотрела на Лили, та чуть заметно кивнула головой.

Как только дверь закрылась, Вулфрик опустил тяжелый засов. Потом грубо притянул к себе Лили и, впившись губами в ее рот, так глубоко засунул в него свой язык, что она чуть не подавилась и с содроганием отпрянула от него.

— Так тебе не по нраву мои поцелуи, да? Что ж! Я найду для твоего рта занятие получше.

Лили не поняла, что он имеет в виду, но бросила на него презрительный взгляд и потерла свое запястье, покрытое синяками.

— Вулфрик, вы сделали мне больно. Это не лучший способ завоевать любовь своей молодой жены, — сказала она.

— А я и не хочу, чтобы ты меня любила, я хочу, чтобы ты мне повиновалась — заорал он.

Презрение, которое она испытывала к этому грубому, пьяному дикарю, перехлестнула бешеная ярость. Да, женщине положено во всем слушаться мужа, но обращаться с ней подобным образом — такого еще никто и никогда не позволял себе.

— Как вы смеете, сэр, так со мной разговаривать? Вы пьяны, но это вас отнюдь не извиняет! — зашипела она. — Кажется, меня выдали замуж за сумасшедшего!

Вулфрик схватил ее за волосы, намотал их на кулак и дернул с такой силой, что она упала на колени.

— Тебе придется ко многому привыкнуть и многому научиться, Лили. Покорность — это только первое правило. Я заставлю тебя слушаться, сука, и ты еще будешь рада выполнять мои приказания!

Вцепившись в ворот ее красивого платья, так изящно вышитого мелким неровным жемчугом, Вулфрик крякнул и разорвал платье сверху донизу. Оно упало на пол, и Лили оказалась перед ним беспомощно обнаженной. Ее гнев мгновенно перешел в ослепляющий страх, и у нее задрожали руки и ноги.

— Помоги мне раздеться! — приказал он и грубо сжал руками ее груди.

Вскрикнув, Лили нехотя помогла ему снять то, что на нем еще оставалось.

— Еще раз крикнешь, заткну рот вот этим! На этот раз было предельно ясно, о чем идет речь, потому что он ткнул свой твердый член прямо в лицо Лили.

Ее охватил ужас, смешанный с отвращением. В голове проносились планы спасения, и она уже видела, как голая вбегает в переполненный трапезный зал. Изловчившись, Лили выскользнула из его цепких рук и бросилась к дверному засову. Вулфрик ринулся за ней. От резкого движения он потерял равновесие и чуть не упал, но все-таки успел поймать Лили и стиснуть в железном объятии. Он швырнул рыдающую Лили на ложе вниз лицом. Раздвинув ей ягодицы, он взял ее сзади, как уже много лет проделывал это со своим мальчиком-оруженосцем. Лили вскрикнула от боли и, собрав все силы, ударила его локтем в брюхо. Он взревел, потом оглушительно рыгнул, скатился с нее и, заблевав всю постель, потерял сознание.

Лили не знала, сколько времени пролежала в оцепенении. Придя в себя, она ощутила почти невыносимую боль и увидела на себе пятна крови. Смутно она осознала, что слышит какой-то шум. В криках мужчин и воплях женщин были страх и смятение. Кто-то барабанил в дверь… Лили поднялась, закуталась в бархатное платье, подошла к двери и сняла тяжелый засов. Дверь тут же распахнулась, и она увидела свою мать.

— Прошу прощения, что помешала, дорогая, но Вулфрик срочно нужен отцу!

Лили показала рукой на голого мужчину, лежащего в крови и блевотине.

— Милости прошу, отец может забрать его. В следующий раз, когда я увижу своего мужа, я его убью, — спокойно сказала Лили.

— Боже мой, что здесь произошло? Норманны высадились у Певенси. Огромное войско, семь или восемь сотен кораблей, а наши мужчины оставили свои посты! Гарольд взбесится, когда узнает об этом!

Лили прошла мимо матери, будто не слышала ни единого слова. Сейчас ей было не до этого. Она спустилась по лестнице, не обращая внимания на людей, пытавшихся с ней заговорить, и направилась прямиком в оружейную. Поискав, Лили, в конце концов, нашла острый кинжал в ножнах, украшенных самоцветами. Она крепко зажала его в руке и тем же путем вернулась к себе. Войдя в комнату, Лили захлопнула дверь, опустила засов и подтащила большой сундук, набитый ее вещами, к тяжелой деревянной двери. Она легла на свою кровать, и только тут слезы хлынули у нее из глаз и, обгоняя друг друга, заструились по щекам.

Еще до наступления рассвета первого дня октября, как только владельца Окстеда привели в чувство, воины сошлись на совет. Надо было срочно решать, что делать. Первое предложение — вернуться на побережье и преградить путь норманнам — посчитали безрассудным, так как сил было слишком мало, и его отбросили. Некоторые доказывали, что следует кратчайшим путем мчаться на север и соединиться с войском Гарольда, которое уже быстрым маршем двигалось на юг. В конце концов большинство согласилось, что лучше всего ехать в Саффолк, собрать еще дружины, сколько удастся, и отправиться в Лондон, ибо Гарольд обязательно пройдет через него, направляясь на битву с Вильгельмом Нормандским.

Подводы быстро нагрузили фуражом и отправили в Севенокс, где они должны были ждать подхода боевых сил. Воины бросились разбирать оружие и доспехи. Стены оружейной покрылись бесчисленными царапинами оттого, что многим пришлось карабкаться под потолок, чтобы достать свое снаряжение. Все делалось в такой спешке, что не осталось времени проститься как положено. И когда Лили, просидев в своей комнате за крепко запертой дверью двадцать четыре часа, наконец, сняла засов и осмелилась выйти, все мужчины уже давно уехали.