"Жестокий роман. Книга 1" - читать интересную книгу автора (Винченци Пенни)

Глава 2

Временами Брендону Фитцпатрику, который последнее время довольно часто засиживался в пабе «Краун» в Вудбридже за кружкой пива, казалось, что Адольф Гитлер заслуживает всяческого уважения. Как ему удалось навести порядок в своей стране и подчинить себе этих холодных, рассудительных и чертовски высокомерных немцев?

Брендон провел в этих краях более трех месяцев, а последние три недели они прятались в густых лесах неподалеку от городка Мартлешам-Хит, куда прибыли из Глазго. Большая группа американских летчиков проходила обучение в сельской местности Англии. Американцы полагали, что местное население встретит их как героев-освободителей, но этого не случилось. — Повсюду к ним относились враждебно, как к врагам.

Правда, их неоднократно предупреждали об этом. В циркуляре военного начальства было черным по белому написано, что лишь две вещи препятствуют установлению дружеских отношений с англичанами: если у них отнимают девушку или высказывают недовольство действиями английской армии. Военное начальство американских вооруженных сил неплохо знало психологию местного населения.

Черт возьми, подумал Брендон, ну что в этом дурного? Едва он столкнулся по службе с англичанами, у него появилось жгучее желание не только увести какую-нибудь местную девчонку, но еще и потрясти пачкой долларов перед носом местных жителей.

Брендон уже понял, что гражданские относятся к ним еще хуже, чем военные. Все эти люди в магазинах, пабах и на улицах воспринимали желание познакомиться как прелюдию к изнасилованию или хулиганству. Американцы держались с местными жителями весьма любезно, учтиво называя всех женщин «мадам», а всех мужчин старше двадцати пяти лет — «сэр». Они часто угощали местных знакомых, выказывая несвойственную англичанам щедрость. Брендон неоднократно покупал завсегдатаям паба по кружке пива, раздавал жевательные резинки и сигареты «Лаки Страйк» и нередко подвозил их на своей машине, встречая кого-либо на пустынной дороге, хотя это было строжайше запрещено армейской инструкцией.

Только местные детишки относились к американцам дружелюбно. Они часто бегали за ними, выпрашивая жевательную резинку и подражая их армейской манере отдавать честь. Но как только рядом появлялся кто-нибудь из взрослых, они убегали.

— Местные ведут себя так, словно мы собираемся похитить их или ограбить, — сказал как-то Брендон своему командиру. Тот похлопал Брендона по спине и постарался успокоить.

— Не все ведут себя одинаково, — заметил он. — Попробуй поставить себя на место этих людей. Они одиноки и очень напуганы, да и жизнь у них сейчас не из легких. Поэтому они так настороженно относятся к нам. По их мнению, мы бездельничаем, болтаемся по пивным барам и мечтаем соблазнить их дочерей. Дай время, и все станет на свои места.

— А сколько, по-твоему, нужно времени? — спросил Брендон. — Несколько лет или десятилетий?

Даже сельский ландшафт разочаровал Брендона, Он неплохо знал старых английских художников и надеялся увидеть здесь нечто похожее на известные полотна Констебля — золотистые поля, прелестные домики под лазурно-голубым небом. Однако его глазам предстали мрачный сероватый ландшафт и унылое, беспросветное небо, которое угнетало его. У них появилась ходячая шутка: в Англии есть только два сезона — зима и июль.

Брендону, впрочем, она не казалась веселой. г В обычных ситуациях Брендон отличался душевной уравновешенностью. Он родился в большой семье, имел двух старших сестер и двух младших, обладал сангвиническим темпераментом и был жизнерадостным и веселым. Его семья жила в Бруклине и в сыне души не чаяла. Брендон вырос уверенным в себе, общительным и обаятельным. Еще в школьные годы он увлекался театром и проявил недюжинный талант к актерскому мастерству, Сначала он играл в школьных спектаклях, а после изучал актерское мастерство в небольшой студии, откуда и попал в военно-воздушные силы, когда началась война. И вот он в Англии, в стране Шекспира, которая дала миру так много прекрасных актеров. И лучших из лучших — Лоуренса Оливье, Джона Гилгуда и Ральфа Ричардсона. Брендон даже подумывал остаться в Англии после окончания войны и поучиться в каком-нибудь известном театральном коллективе.

Пребывание в Саффолке томило его своей неопределенностью и невыразимой скукой. Брендон был типичным жителем Нью-Йорка. Этот город заражал его своей энергией и напряженным ритмом жизни. Здесь все было иначе. Застойное болото глухой провинции засасывало его, лишая сил и обрекая на мучительную тоску. В первые дни Брендон с друзьями довольно часто отправлялся в город, надеясь пообщаться с людьми, найти какую-нибудь девушку — даже не для флирта, а просто для того, чтобы поболтать. Но из этого ничего не вышло. Местные сторонились американских солдат.

Как и многие другие американцы, Брендон был открытым парнем и не понимал, почему к ним относятся здесь так враждебно. Даже если ему удавалось потанцевать с какой-нибудь местной девушкой, обитатели городка начинали смотреть на нее как на распутницу.

Это открытие настолько испортило Брендону настроение, что он стал все реже и реже выходить в город, поняв бесплодность своих попыток. Американцы продолжали обучаться па своей базе, по настоящих боевых вылетов пока не предвиделось. Это еще более угнетало их. Брендон и сам не понимал, как удалось друзьям вытащить его сегодня вечером в этот скучный паб под названием «Краун». Его друзья пытались хоть как-то развлечься, но Брендон не принимал в этом участия.

Попивая пиво, он думал о том, что только чудо может вырвать его из этого тоскливого и мрачного места.

В тот же самый вечер по тихой улочке к пабу «Краун» направлялась Каролина Миллер. Она была в отвратительном настроении, но в отличие от Брендона ее не покидала надежда. Каролина страстно ждала перемен и ради этого была готова на все.

Разумеется, Каролина уже знала о появлении в городке американских военных. Все только об этом и говорили.

— Ты уже видела их? — спросила ее миссис Блейк в продуктовом магазине недели две назад, подобрав Каролине все необходимое и не спеша заворачивая покупки.

— Кого, миссис Блейк?

— Американцев, кого же еще? — удивилась та. — Говорят, в нашем городке появилась большая группа американских летчиков. Что ты еще хотела купить? Чай?

— Да, пожалуйста, — сказала Каролина, думая о своем. — Расскажите мне подробнее об этих американцах, миссис Блейк, — попросила она.

— А что тут рассказывать? Кажется, это летчики, поскольку их база в Мартлсхэм. Их прислали сюда помочь нам отражать налеты немецкой авиации. По крайней мере так утверждают все. Я летчиков не видела, но думаю, что они и сами не знают, куда их потом отправят. Но из Америки сюда не близкий путь, и если уж их прислали в такую даль, значит, к чему-то готовят, верно?

— Откуда мне знать? — ответила Каролина. — Полагаю, им скажут, что нужно делать.

— Конечно, — согласилась миссис Блейк. — Но мне не нравится эта идея. И зачем направлять в такую глушь столько иностранцев? С нас хватает и сотен военнопленных. Но с этими хоть нет никаких проблем. Они всегда под присмотром, а чаще всего под замком. А американцы совсем не такие, какими я их себе представляла. Никто не знает, что они могут выкинуть. Господи, они совсем дикие! Но мы вполне можем догадаться, на что они способны, не так ли, дорогая?

— Да, — согласилась Каролина. — А не скажете ли мне, когда прибыли сюда эти американцы?

— Примерно две недели назад, — охотно ответила продавщица. — Я слышала, что они почти каждый вечер торчат в барах Ипсвича, но бывают также и в Вудбридже. Похоже, у них нет недостатка в бензине. Даже досадно: мы экономим каждый литр, а они разъезжают по всей округе. Но самое странное, что у них полно денег. Они получают в пять раз больше, чем наши солдаты. И к тому же привезли с собой кучу всяких вещей.

— Каких именно? — с нескрываемым любопытством спросила Каролина.

— О, самых разных. Нейлоновые чулки, например, или конфеты, которые они называют сладостями, жевательную резинку и прочее, — ответила миссис Блейк. — Я также слышала, что они постоянно пристают к нашим девушкам, — добавила она с таким видом, словно это было самым тяжким преступлением, с которым ей довелось столкнуться. — Они угощают их алкогольными напитками, сигаретами, приглашают поужинать. Но я думаю, что ни одна порядочная девушка не согласится пойти с ними. Не могут же они так низко пасть.

— Конечно, нет, — рассеянно обронила Каролина и удалилась.

Она медленно шла по улице, когда ее догнала военная машина — большой джип, заполненный молодыми людьми: веселыми, жизнерадостными, здоровыми и необыкновенно шумными. Каролина делала вид, что не замечает их, но любопытство одолевало ее. Ей казалось, будто она проголодалась, а ей вдруг подсунули тарелку с самым лакомым блюдом. Парни, заметив, что она смотрит на них, весело рассмеялись. Она гордо вскинула голову и отошла в сторону. Машина остановилась, и американцы спрыгнули на дорогу. Каролина прибавила шаг, но они поспешили за ней. Как только она пошла медленно, американцы начали шутливо копировать ее походку. Так они миновали почти весь поселок. Зайдя на почту, Каролина направилась к дому. Они последовали за ней.

Сначала это забавляло ее, но потом надоело и стало раздражать. Она решительно повернулась к ним.

— Неужели вы и дома так себя ведете? — сурово спросила она.

Парни несколько растерялись. Тот, кто был впереди, вытянулся по стойке смирно и отдал ей честь.

— О нет, мадам, — вежливо сказал он. — Мы себя так не ведем. Мы не хотели обидеть вас, мадам.

— Тогда, полагаю, вам лучше отправиться в казарму и заняться более полезным делом, — бросила Каролина, удивленная вежливым ответом.

Американцы молча повернулись и побрели по улице, иногда оборачиваясь, чтобы взглянуть на нее. Девушка смутилась оттого, что держалась с ними так недружелюбно, и почувствовала жалость к этим парням, оказавшимся далеко от родины. Но она не хотела признаться себе, что испытала невыносимый сексуальный голод.

— Мне необходимо поехать завтра в Вудбридж, — сказала Каролина матери, упрямо вздернув подбородок.

— Зачем?

— Ну.., мне нужны новые туфли. Я уже не могу ходить в этом старье. Я собрала несколько купонов. К тому же завтра пятница, и обязательно будет автобус.

Хорошо?

— Ну поезжай, но не забудь, что последний автобус отправляется обратно очень рано. Не опоздай на него.

Ты же знаешь, что у нас нет лишнего бензина, чтобы заехать за тобой.

— Не опоздаю, — заверила она мать, — Кстати, я могу поехать туда на велосипеде. Тогда у меня будет больше времени.

— Больше времени? Для чего?

— Мама, я устала от твоих расспросов.

— А я устала от тебя, Каролина, поверь. Мне очень не хочется, чтобы ты ехала на велосипеде. Вудбридж не так близко, а кроме того, я пообещала дать твой велосипед нашей поварихе.

Каролина не поверила матери.

Утром, проснувшись и услышав громкие стоны в соседней комнате, она поняла, что сам Бог пришел ей на помощь. У матери начался очередной приступ мигрени, а отец звонил по телефону, пытаясь вызвать врача. Теперь она может спокойно выбраться из дома, так как матери уже не до нее, а отец скоро уйдет на фабрику.

— Да, я возьму их, — сказала Каролина, примерив единственную пару туфель своего размера. — Они подойдут. А как насчет чулок? — осторожно спросила она.

— Чулки? — перепросила девушка. — О да, вам очень повезло. Сейчас чулки есть, только у янки. Попробуйте поговорить с ними, и они дадут вам пару чулок. Ничего страшного в этом нет, — добавила она, хитро улыбаясь. — К тому же у них чулки из настоящего нейлона.

— Ну что ж, — сказала Каролина, — попробую, если, конечно, найду кого-нибудь из них.

— О, это совсем нетрудно, — обрадовалась продавщица. — Гораздо сложнее избежать встречи с ними.

— Правда? — удивилась Каролина. — А я слышала, что они не приезжают в Вудбридж, а предпочитают Ипсвич.

— Не знаю, с кем вы говорили, но они обожают наш городок и довольно часто бывают здесь. Вы можете встретить их каждый вечер в нашем кинотеатре и, конечно, в пабе «Краун».

— Неужели? Никогда не слышала об этом, да и не видела их здесь. Может, вы слишком рано уходите домой? — любопытствовала продавщица. — Они появляются здесь не раньше восьми часов вечера и гуляют до полуночи.

— А-а, — протянула Каролина. — Вот в чем дело.

Для меня это слишком поздно.

Брендон Фитцпатрик никогда не считал себя слишком застенчивым, но, увидев в барс симпатичную девушку, почувствовал, что язык не подчиняется ему.

Именно такой он всегда представлял себе настоящую леди. Она грациозной походкой вошла в бар и спокойно осмотрела, зал в поисках свободного места. Он хотел бы предложить ей свое общество, но так и не решился это сделать. Брендону казалось, что его ноги приросли к полу, и он решил пропустить еще рюмку виски, а уже потом заговорить с девушкой.

Каролина тотчас почувствовала, что на нее пристально смотрит незнакомый парень, и это обрадовало се.

Она считала себя весьма привлекательной, но, несмотря на это, ее удивило, что он сразу обратил на нее внимание. Каролине казалось, что он вполне подходит для ее целей — высокий, широкоплечий, с большими и сильными руками, темными, чуть вьющимися волосами и голубыми глазами, опушенными длинными ресницами.

Загорелое лицо, чуть заметные веснушки на носу и на лбу, а главное — рот, пухлый и необыкновенно чувственный.

Каролина внимательно смотрела на него. Возможно, она так и не отважилась бы подойти к нему, но в этот момент в паб вошли очень симпатичные девушки, и это побудило Каролину к действию. Она направилась к его столику, остановилась, а затем, отбросив сомнения, спокойно сказала:

— Добрый вечер. Не угостите ли меня сигаретой?

Брендон Фитцпатрик ничуть не удивился. Ему сразу же приглянулась эта девушка с се типично английскими чертами лица, высокая, рыжеволосая, голубоглазая, с высоким лбом и необыкновенно светлой кожей. Брендону понравились ее красиво очерченный нос, полный и чуть насмешливый рот. Твидовый костюм подчеркивал стройность ее фигуры.

Брендон молча полез в карман, достал пачку сигарет и протянул ей. Каролина вытащила одну сигарету для себя, а вторую — для него. Этот жест показался ему вполне уместным и весьма дружелюбным.

— Спасибо, — сказала она, мило улыбаясь и возвращая ему пачку. Порывшись в сумочке, она извлекла оттуда свою любимую зажигалку «Данхилл». — Закуривайте.

— Благодарю. — Брендон взял в рот сигарету и позволил ей зажечь ее.

Каролина закурила. Все это время Брендон наблюдал за ней.

— Хотите что-нибудь выпить? — спросил он наконец, предложив ей сесть рядом.

— С удовольствием, — охотно согласилась она. — Джин с французским коньяком.

— Со льдом?

— О.., нет, спасибо, — сказала она улыбаясь. — Лед еще не дошел до Вудбриджа. Во всяком случае, до этого паба.

— Признаюсь, — начал Брендон, понимая, что она не прочь поболтать с ним, — мне не понятно, почему у вас такие проблемы со льдом. Ведь совсем не трудно наладить производство льда для охлаждения напитков.

— Да, вы правы, — согласилась она, — но англичане не привыкли к напиткам со льдом. Они считают, что лед портит вкус напитков. Вы бы послушали рассуждения моего отца.

— А что пьет ваш отец?

— Скотч.

— Скотч?

— Ну, шотландское виски, конечно, что же еще. — Каролина удивилась несообразительности американца.

— Это что-то вроде бурбона?

— Да, по-моему, это почти одно и то же, хотя я никогда еще не пробовала бурбон.

— Значит, вам следует сделать это немедленно, — весело улыбнулся он.

— Но только не с джином. — Она рассмеялась. — Иначе я быстро опьянею.

— В этом нет ничего плохого, — заметил он. — Бармен, принесите нам бурбон, пожалуйста.

Но бурбон, к счастью для Каролины, так и не появился в тот вечер.

Она вышли из паба в половине десятого.

— Мне пора домой, — грустно сказала Каролина.

— И как же вы собираетесь добраться до дома?

— На велосипеде, — ответила она.

— А где ваш дом?

— В восьми милях отсюда.

— Боже! — воскликнул Брендон. — И вы собираетесь проехать восемь миль на велосипеде? Да вы никогда не доберетесь до дому. Кроме того, это очень опасно. Вы не боитесь, что вас могут изнасиловать или обидеть?

— Маловероятно, — возразила Каролина, подумав, что об этом можно только мечтать в таком захолустье. — К тому же велосипед — обычный транспорт в наши дни.

— Я знаю. Но для девушки? В полной темноте?

— Ничего страшного. — Она рассмеялась. — Сейчас война. К тому же я знаю каждый дюйм этой дороги.

Я же здесь выросла.

— И вес равно мне это не слишком нравится. Вы позволите мне отвезти вас домой? У меня тут джип неподалеку.

Каролина молча окинула его взглядом.

— Похоже, у меня нет выхода, — проговорила она. — Очень любезно с вашей стороны.

Но любезность была отнюдь не тем чувством, которое переполняло сейчас сержанта Фитцпатрика.

Джип стоял у подножия холма, неподалеку от железнодорожной станции и устья реки. Брендон взглянул на гладь воды, в которой отражалась луна. У берега покачивались лодки, ударяясь друг о друга.

— Надо посмотреть на это место днем, — сказал он. — Мне здесь очень нравится, потому что пахнет стариной.

— Да, — подтвердила Каролина. — Это графство было хорошо известно еще в средние века. А теперь послушай меня. Ты можешь подвезти меня до Уикхэм-Маркета и вернуться назад. Это совсем недалеко отсюда, и я надеюсь, что ты не заблудишься. А я поеду дальше на велосипеде.

— Но я не хочу возвращаться, — возразил Брендон. — Я хочу остаться с тобой.

— Глупости! — воскликнула Каролина. — Ты же не можешь доставить меня домой. Моя мать выпорет нас.

Сначала тебя, а потом меня.

— Заманчиво.

— Я не шучу.

— Я тоже.

— Однако, — продолжала она, чувствуя, как трепетно бьется ее сердце, — тебе будет нелегко вернуться назад. Здесь очень темно, а на дороге нет никаких опознавательных знаков. Кроме того, родители считают, что меня проводит друг. Не могу же я вернуться на джипе.

— А почему я не могу быть твоим другом?

— Только не сегодня.

Вскоре они стали друзьями, а после того — любовниками. Хотя Каролина истосковалась по сексу и втайне мечтала о Брендоне, она проявляла крайнюю осторожность.

— Нет. — сказала она, отталкивая его, когда он второй раз провожал ее на джипе домой. — Нет, мне очень жаль, но ты не должен этого делать.

— Почему же нет?

— Потому что я хорошо воспитанная девушка.

— Ерунда! — весело воскликнул он. — Ты не так уж хорошо воспитанная и именно поэтому очень нравишься мне.

— С чего ты взял, что я не слишком хорошо воспитана?

— Ну, это очень просто. Хорошо воспитанные девушки не просят сигарету у незнакомых мужчин, тем более у иностранцев. К тому же воспитанная девушка никогда не согласится, чтобы ее отвез домой мужчина в первый же день знакомства. Воспитанная девушка никогда ни за что не разрешит поцеловать себя на прощание и не станет спрашивать мужчину, когда он снова встретится с ней. Возможно, твой отец владеет половиной всех земель в Саффолке, а твоя мать — настоящая леди, но тебя все же нельзя считать благовоспитанной девушкой.

— Ну ладно, — согласилась Каролина, — может, ты и прав, но я все равно не буду спать с тобой.

— Почему?

— Просто не хочу, вот и все.

— Это не правда.

— Нет, правда.

— Уверен, что ты хочешь "этого, — сказал Брендон и осторожно сунул руку под платье, ощутив приятное тепло ее ног, предательски влажные трусики и легкую дрожь, безошибочно свидетельствующую о желании Каролины.

— Я не хочу этого и не могу.

— Ну и ладно, — неожиданно сдался он, удивляясь ее упрямству. — Я не буду. Здесь есть телефонная будка. Ты позвонишь отцу?

— Нет, я поеду домой, — сказала она и тяжело вздохнула. — Отца еще нет дома, а мать неважно себя чувствует. Я бы не хотела будить ее.

— А мне показалось, что тебе разрешили посмотреть фильм с подружкой.

— Да, это так, но не в столь позднее время. К тому же мать не верит мне. Если бы не болезнь, она уже давно бы приехала сюда и забрала меня домой.

— А что с ней такое?

— Она страдает приступами мигрени, вызванными… вызванными ее ужасным характером.

— А почему у нее ужасный характер?

— Не знаю.

— Но ты же можешь рассказать ей о том фильме, который мы только что посмотрели?

— Нет. — Каролина покачала головой. — У нее не только ужасный характер, она чересчур подозрительна.

— А почему она подозревает тебя?

— О Брендон! — Каролина грустно вздохнула. — Я когда-нибудь расскажу тебе об этом.

Она действительно рассказала ему. Это случилось несколько недель спустя, когда, устав от разговоров, он снова начал приставать к ней. Брендон уже добрался рукой до ее промежности и умолял:

— Пожалуйста. Каролина, пожалуйста!

— Прекрати! Прекрати немедленно! — воскликнула она, одергивая платье и отталкивая Брендона. — Я не могу, понимаешь? Успокойся и отпусти меня, Я просто не могу этого сделать.

— Может, с тобой что-то не так?

— Да, — сказала она, и на глаза ее навернулись слезы, — у меня были некоторые проблемы.

Тут-то она и рассказала ему историю своей первой беременности.

Так они стали друзьями и большую часть времени проводили в откровенных беседах. Он узнал все о ее родителях, о годах учебы, об одиноком детстве и тоске, которую испытывала Каролина последнее время.

Она тоже очень много узнала о его жизни. Он рассказал ей о своей большой семье, вышедшей из Ирландии и обосновавшейся в Бруклине, о своей матери Кэтами и четырех сестрах — Эдне, Морин, Патриции и Кейт. Каролина услышала от него о маленькой улочке Фултон-стрит, где он часто мечтал стать Гарри Купером. Импресарио не сомневался, что Брендона ждет большое будущее и он непременно попадет в Голливуд.

Он с грустью вспомнил о своем отце, который умер от сердечного приступа в тот самый день, когда Брендону предстояло сыграть свою первую роль в театре.

Внимательно слушая его, Каролина тоже прониклась убеждением, что Брендон добьется успеха в жизни. И только иногда се отвлекали сексуальные фантазии, в которых она видела себя в постели с этим симпатичным и добродушным парнем.

— Я был в городе, — просиял Брендон, отвозя в очередной раз Каролину домой. При этом он достал из кармана целую пачку презервативов фирмы «Дюрекс». — С этого момента ты можешь чувствовать себя в полной безопасности. А сейчас пойдем со мной на заднее сиденье.

— О Брендон! — воскликнула Каролина. — Мне кажется, что я не смогу этого сделать.

— Каролина, — сказал он, теряя терпение, — на следующей неделе у меня начинаются регулярные полеты. Мы почти каждый день будем отправляться на территорию Германии. Может случиться, что я никогда не вернусь. Неужели ты не хочешь оставить о себе несколько приятных воспоминаний?

Каролина не нашлась что ответить и молча полезла на заднее сиденье джипа.

Секс с Брендоном был просто великолепен, хотя заднее сиденье маленького джипа было далеко не лучшим местом для любовных утех. Брендон оказался опытным, умелым и нежным любовником. Он искусно вел ее по пути наслаждения, возбуждая до такой степени, что она начинала стонать от удовольствия и прижимай" его к себе, запрокидывая голову назад. Она отдалась ему с такой страстью, о которой даже не подозревала.

Да и Брендон остался очень доволен.

— Сколько тебе лет, Брендон? — спросила Каролина, когда они немного успокоились и лежали обнявшись. — Тебе действительно только двадцать три?

— Да, это так.

— Ты очень умен для своих лет.

В ту ночь она осторожно пробралась в дом, переполненная ощущением счастья и сексуального удовлетворения. В доме все было тихо. Каролина вошла на кухнку, выпила немного холодной воды, а потом поднялась наверх в свою комнату. Она была почти уверена в том, что ее никто не заметил, как вдруг дверь комнаты матери распахнулась и на пороге появилась Жаклин.

— Где ты была?

— Гуляла. Я же говорила тебе, что собираюсь в кино с подругой.

— Но это было после обеда, а сейчас уже ночь.

— Нет, фильм показывали поздно вечером.

— Каролина, — Жаклин с подозрением смотрела на дочь, — меня, конечно, напичкали всякими лекарствами, но я все же в состоянии отличить день от ночи. А теперь скажи мне, пожалуйста, чем ты занималась.

— Смотрела фильм.

— Какой?

— О, мама, один из тех, что обычно показывают в Вудбридже, «Касабланка». Рассказать тебе сюжет?

— Нет, спасибо, не надо. Ты не обманешь меня этим старым трюком. Я все равно не верю тебе.

Каролина равнодушно пожала плечами:

— Как хочешь. Можешь не верить. Я устала, мама.

Могу я лечь?

— Как ты добралась домой?

— На велосипеде.

— Из Вудбриджа?

— Да.

— Этому я тоже не верю.

— Мама, — сказала Каролина, — если бы ты относилась ко мне с большим уважением и.., любовью, то могла бы узнать обо мне намного больше.

— Боюсь, для меня это непосильная задача, — раздраженно отозвалась мать. — Ладно, иди спать, ради Бога. Но, пожалуйста, не думай, что мы и в следующий раз будем вытаскивать тебя из трудной ситуации, в которой ты можешь снова оказаться.

— Я никогда не попрошу тебя об этом, — тихо ответила Каролина.

После этого разговора Жаклин оставила Каролину в покос. Вероятно, потому, что здоровье ее ухудшилось и она погрузилась в депрессию. Жаклин все чаще оставалась в своей комнате и выходила оттуда лишь изредка. Она перестала допрашивать Каролину и, казалось, потеряла к ней всякий интерес. Отец почти все время проводил на фабрике, возвращаясь домой только для того, чтобы немного поспать.

Теперь Каролина беспрепятственно проводила время с Брендоном, а единственным ограничением для него были инструкции вооруженных сил США. Вскоре она поняла, что по уши влюбилась в американского сержанта, который имел гораздо больше свободного времени, чем его английские коллеги. А главное, в полном распоряжении Брендона был джип и неограниченное количество бензина.

Обычно Каролина и Брендон бывали в Уикхэм-Маркет, а иногда он приезжал даже к ней домой, хотя она никогда не пускала его дальше ворот. При этом Каролина повторяла, что их ждут большие неприятности, что она может забеременеть, а он найдет себе другую. Брендон уверял ее, что все это ерунда, а особенно последнее утверждение.

Когда в их распоряжении был весь день, они обычно уезжали в отдаленные уголки графства Саффолк, и Каролина показывала Брендону местные достопримечательности. Брендону очень нравилась эта часть страны с красивыми старыми домами, великолепными церквами, построенными в незапамятные времена, со средневековыми замками и совершенно очаровательными деревушками, сохранившими атмосферу викторианской Англии. Они часто бродили по убранным полям и зеленым лесам Рендлехэма и Танстола, а также по старым дорогам Элдебурга и Орфорда.

Путешествуя, они прекрасно проводили время и занимались сексом повсюду — в поле, в лесу, на пустынной дороге, в заброшенном сарае или в конюшне, в развалинах домов. Конечно, чаще всего им приходилось заниматься любовью на заднем сиденье старенького джипа, что стало для них уже привычным.

Они далеко не всегда были одни. Брендон часто ходил с Каролиной на сельские танцы, где у них вскоре появилось немало друзей и знакомых. Каролина впервые в жизни почувствовала себя счастливой.

Ее радость омрачали лишь тревога за Брендона, вылетающего два-три раза в неделю на территорию Германии, и страх забеременеть.

Но пока все было хорошо. Время бежало неудержимо. Наступил 1943 год, а вместе с ним и победа союзников в битве над Атлантикой. Кроме того, союзники высадились в Италии и успешно продвигались на север страны, освобождая ее территорию. Брендон продолжал свои полеты на маленьком «Сандсрболте», который в народе называли «кувшином», и Каролине уже казалось, что с ним ничего не случится. Она благодарила Бога за его милосердие к ней.

Но наступил день, когда на нее обрушился жестокий удар судьбы: Брендон исчез.

Все несчастья свалились на Каролину так неожиданно, что это представлялось ей невероятным. Все они произошли почти одновременно — в начале 1944 года.

Однажды вечером Брендон взял ее за руку и грустно сказал, что его переводят в Хэмпшир и он не знает, когда они встретятся снова. Правда, при этом добавил, что непременно вернется и женится па ней.

Это был тяжелый удар для Каролины, за ним последовал второй. Внезапно умер ее отец от сердечного приступа. Она не могла поверить, что ушел из жизни такой сильный и добрый человек, всегда готовый ей помочь. Жаклин искренне, но недолго погоревала, а затем уехала в Лондон с каким-то командиром эскадрильи британских военно-воздушных сил.

Вскоре обнаружилось еще одно печальное обстоятельство, вызвавшее в памяти Каролины крайне тяжелые воспоминания, — месячные не начались в срок, Каролина пыталась убедить себя в том, что это результат нервного напряжения и переутомления, что все наладится, когда вернется Брендон, смягчится боль после смерти отца и вернется домой мать. Но проходили недели, месяцы, и она поняла, что беременна.

Она не знала, что делать, пошла к врачу, и тот все подтвердил. Срок составлял четыре с половиной месяца, а может, и больше. При этом врач не посоветовал ей ничего путного, разве что связаться с обществом по усыновлению детей. Об аборте, по его словам, говорить было уже слишком поздно.

Все эти события круто изменили ее жизнь. Каролина старалась сохранить самообладание и найти хоть какой-нибудь выход, но все чаще убеждалась в том, что его не существует. В ее душе снова поселился страх перед настоящим и еще более сильный — перед будущим.

Она написала Брендону несколько писем, умоляя его помочь ей, но он не отвечал.

Сэр Уильям Хантертон попросил ее руки 31 декабря, в тот самый день, когда Каролине предстояло рожать. Она была на грани отчаяния, не в силах более выносить одиночество, усугубляющееся молчанием Брендона. И Каролина приняла предложение.

Уильяму, другу ее отца, было тридцать три года, и он никогда прежде не вступал в брак. Этот скромный, застенчивый и необыкновенно спокойный человек одиноко жил в чудесном маленьком доме в Вудбридже, занимаясь антикварным бизнесом. Впрочем, дела его шли отнюдь не блестяще. Внешне он производил приятное впечатление — высокий, худощавый, чуть сутулый, с седеющими волосами, бледно-голубыми глазами и орлиным носом. Правда, подбородок Уильяма, по словам одной из его маленьких племянниц, находился «немножко не на том месте».

Добрый и образованный Уильям пользовался глубоким уважением в высшем обществе Саффолка, которое долго не могло понять, почему он дружит с занудным Стэнли Миллером. Узнав, что Уильям Хантертон намерен жениться на дочери Стэнли Миллера, общество сочло этот поступок совершенно необъяснимым. Однако в этом поступке был не только здравый смысл, но и трезвый расчет: Уильям искал женщину, которая помогла бы ему преодолеть врожденную застенчивость и необщительность. Он же обладал качествами, необходимыми для семьи, — спокойствием и рассудительностью. Вот этими соображениями и руководствовался Уильям, предложив Каролине руку и сердце.

Он был одним из тех немногочисленных друзей семьи Миллеров, которые присутствовали на похоронах Стэнли. Когда все разошлись, оставив Каролину наедине с ее горем (Жаклин отправилась в свою комнату с приступом мигрени), Уильям не покинул девушку и всячески подбадривал ее.

— Нам будет недоставать Стэнли, — сказал он тогда. — Мне и тебе. Для меня он был лучшим и самым дорогим другом.

— Да, — тихо ответила Каролина. — Ты хочешь чего-нибудь выпить?

— Да дорогая, я бы выпил сейчас рюмку виски. Думаю, это не помешает и тебе, ты немного успокоишься.

— Пожалуй, ты прав. — Каролина тяжело опустилась на стул.

— Сейчас у тебя столько проблем, — сочувственно заметил Уильям. — Ну ладно, успокойся, — мягко продолжал он. — Не плачь. Слезами горю не поможешь.

— Как же мне не плакать?

— Не знаю, дорогая, но уверен, что ты должна беречь силы. Тебе нужна помощь, и я готов помочь тебе, если ты не возражаешь. Ведь необходимо разобраться со всеми его делами. Ты уже видела завещание?

— Да, — ответила Каролина. — Отец оставил все маме, что, конечно, вполне справедливо.

— Это так, — согласился Уильям. — Но все же дай мне знать, если тебе понадобится моя помощь сейчас или в будущем, договорились?

— Спасибо, Уильям, — сказала Каролина. — Я непременно это сделаю. — Она посмотрела ему в глаза и неожиданно улыбнулась. — Скажи мне, что привлекало тебя в моем отце? Ведь у вас.., ну, в общем, у вас, как я понимаю, не было сходства.

— Ты ошибаешься, — возразил Уильям. — У нас было немало общего. Например, мы оба ценили уют, красивые вещи, которые должны обязательно быть в доме, любили природу, хотя я никогда не разделял его страсти к охоте. Я вообще не понимаю, как можно убивать беззащитных животных. Кроме того, мне всегда нравилось разговаривать с ним. Мы очень любили шутить, ты же сама это знаешь. Иными словами, бывая вместе, мы отдыхали от всех проблем. Я всегда восхищался его человеческими качествами — его способностью к быстрым действиям, храбростью, готовностью рисковать. К сожалению, у меня нет этих качеств, а у тебя, по-моему, есть.

— Возможно, — сказала Каролина и ласково улыбнулась. Интересно, подумала она, что бы он сказал, узнав, какого рода риск она любит.

Уильям вскоре привык заходить к ней раз в неделю.

Он помогал ей разбирать горы деловых бумаг, оставленных отцом. Потом они ужинали и часами болтали обо всем на свете. К этому времени Жаклин уже сбежала из дому, и Уильям спасал Каролину от одиночества, а заодно и от многого другого. Она часто смеялась над удачными шутками Уильяма и с удовольствием слушала рассказы о его жизни.

Однажды вечером, месяца два спустя после смерти отца, Каролина выпила слишком много красного вина, поскольку чувствовала себя особенно удрученной. Внезапно у нес закружилась голова, и она почувствовала тошноту. Извинившись перед Уильямом, Каролина быстро вышла из комнаты.

Вернувшись, она устало опустилась в кресло и закрыла руками бледное лицо.

— Полагаю, что должна откровенно во всем тебе признаться, — сказала она. — Я беременна.

— Я уже догадался, — спокойно ответил он.

Каролина тут же рассказала ему обо всем: о Брендоне, об их связи, о своих письмах к нему и его загадочном молчании. Призналась она и в том, что не знает, где рожать ребенка и что делать после его рождения.

Уильям молча слушал ее, время от времени отпивая бренди. Закончив свой грустный рассказ, Каролина посмотрела ему в глаза.

— Ну что ты теперь скажешь? Что я сделала глупость?

— Разумеется, нет, — ответил Уильям. — Мы живем в военное время.

Удивительнее всего, что после этого разговора он стал помчать ей еще больше. Скромность не позволила ему сопровождать Каролину к врачу, но Уильям пообещал ей разузнать все о самых лучших родильных домах в округе, и в конце концов он посоветовал ей воспользоваться услугами частного врача, живущего в Ипсвиче. Он даже помог ей написать и разослать письма в общества по усыновлению внебрачных детей.

— Ты же не думаешь, что… — попыталась она объяснить ему в самом начале.

— Нет, не думаю. — Он прекрасно понял, что она хочет ему сказать.

Они решили, что ребенок должен попасть в хорошую семью, и Каролина смирилась с этим. Она согласилась с Уильямом, что не сможет обеспечить ребенка надлежащим уходом и хорошим воспитанием, хотя деньги у нее для этого были, и к тому же немалые.

Разумеется, Каролине очень не хотелось отдавать ребенка в чужие руки, но что поделаешь? Если бы Брендон написал ей хоть одну строчку и выразил готовность помочь ей, все сложилось бы иначе. Но он этого не сделал. Брендон бросил их обоих на произвол судьбы, и теперь ей самой надлежало заботиться о будущем. Уильям убедил Каролину, что ребенку будет лучше в хорошей семье, которая обеспечит его всем необходимым.

И Каролина последовала совету Уильяма.

Через три месяца после смерти отца из Лондона пришли печальные вести. Жаклин погибла вместе с летчиком: в их дом попала немецкая бомба во время очередного налета. К своему удивлению, Каролина обрадовалась тому, что ее мать прожила счастливо эти последние три месяца своей жизни.

После смерти матери она не представляла себе, как обходиться без помощи Уильяма. Он заменил ей семью и стал самым близким другом. Его визиты участились. Вскоре Уильям начал приходить ежедневно Он никогда не приезжал в Моут-Хаус без подарка. Иногда привозил книги, купленные на распродаже, но чаще всего — помидоры со своего огорода, букет полевых цветов, собранных неподалеку от дома, или что-нибудь в этом роде.

Ребенок должен был родиться в январе, но уже к началу октября Уильям стал проявлять активность. Он постоянно опекал Каролину, звонил два раза в день, справляясь о ее здоровье, интересовался мнением врача даже припас пару галлонов бензина на случай, если придется срочно везти ее в роддом, Каролина, растроганная вниманием Уильяма, с нетерпением ждала его прихода. Вскоре она перестала ощущать себя одинокой и всеми забытой. С каждым днем молодая женщина вес больше привязывалась к этому человеку и уже не мыслила своей жизни без его заботливого участия. Но при всем том она и помыслить не могла, что Уильям собирается предложить ей руку и сердце.

Он сделал ей предложение накануне Нового года, когда они поужинали и немного выпили. Расхаживая по комнате, он то и дело поглядывал на нее. Каролина сидела на стуле, сложив руки на своем огромном животе, и ждала, понимая, что он хочет сказать ей нечто важное. Остановившись перед Каролиной, Уильям посмотрел ей в глаза.

— Каролина, я очень прошу тебя выйти за меня замуж, — тихо проговорил он.

Каролина закрыла глаза и опустила голову на руки.

— Извини. — Он смущенно потупил глаза. — Мне не следовало этого делать. Во всяком случае, сейчас. Нужно было немного подождать. Я расстроил тебя. Прости.

— О нет, нет, Уильям, — возразила она. — Все в порядке. Я ничуть не расстроилась, — Каролина оценила этот благородный поступок. Уильям проявил необыкновенную доброту, особенно при сложившихся обстоятельствах. Она была безмерно польщена, но…

Он сразу обо всем догадался. Каролина, конечно же, не любила его и поэтому не хотела выходить за него замуж. Какой же он дурак, что предложил ей это! Только поставил обоих в неловкое положение. Уильям опустил голову и налил себе еще немного бренди.

Каролина встала с кресла, подошла к нему и положила руку ему на плечо.

— Уильям, — начала юна, — я так благодарна тебе.

Ты же знаешь, что я очень уважаю тебя, но… — Не успела она закончить свою фразу, как вдруг почувствовала, что по ее ногам что-то течет, — Господи! — закричала она. — Воды отходят!

— Да, — спокойно отозвался он, — но не тревожься. Это значит, что скоро начнутся роды. Надо немедленно позвонить в больницу, чтобы за тобой приехали.

Самая большая опасность для тебя — это инфекция.

— Уильям, — Каролина удивленно взглянула на него, — откуда ты все это знаешь?

— Я с этим уже сталкивался, — ответил он, выходя из гостиной. — Случайное стечение обстоятельств, не более того. У тебя в любой момент могут начаться схватки, но сначала они не должны быть слишком болезненными.

— Уильям! — Пока он ждал ответа телефонистки, Каролина подошла к нему и накрыла ладонью его руку. — Уильям, я очень хочу выйти за тебя замуж, если ты сказал это серьезно.

Каролина не думала, что роды так болезненны. Она почему-то надеялась, что когда проснется, все будет позади. Однако схватки продолжались долго, и она кричала от боли, хотя у ее изголовья стоял Уильям Хантсртон и старался успокоить ее.

Врач предложил ей общую анестезию, но Каролина отказалась, ибо это пугало ее больше, чем родовые схватки. Она боялась умереть от удушья, уснуть и больше не проснуться.

— Я не могу тужиться, — говорила Каролина акушерке, — не могу. — Она очень устала, так как схватки продолжались уже восемнадцать часов.

— Ты все сможешь, — строго убеждала се акушерка. — Женское чутье подскажет тебе, что нужно делать. А сейчас попытайся расслабиться. Ты слишком утомлена, а впереди еще долгий путь.

— Долгий путь? — с ужасом спросила Каролина. У нес даже голос сорвался от страха и боли. — Сколько же еще? Сколько еще мне мучиться?

— О, еще час, а может, и два, — ответила акушерка, снисходительно улыбнувшись. — А теперь будь умницей, надень эту маску и немного подыши. Ты сразу почувствуешь облегчение.

— Нет, не хочу, — упорствовала Каролина. — Лучше уж умереть, — стонала она, отталкивая маску. — Лучше смерть, чем эта страшная боль.

— Что за глупости, — возразила акушерка. — Все женщины так говорят. А когда ребенок родится, ты почувствуешь себя совсем иначе и сразу забудешь обо всем тяжелом.

Каролина родила дочь, и маленький комочек спокойно лежал рядом с ней. Каролина с невыразимой нежностью смотрела в ее темно-голубые глаза, гладила маленькую головку и беспрестанно целовала крохотные пальчики, обливаясь слезами от умиления и нежности к только что появившемуся на свет младенцу.

— Тебе повезло, что это девочка, — строго сказала акушерка. — В семьи их всегда берут с большим удовольствием.

Эти слова вернули Каролину к жестокой действительности. Она сжалась от страха за ребенка и почувствовала к нему трепетную любовь. Ничего не ответив акушерке, она прижалась щекой к крохотной головке своей дочери. Ее охватило пронзительное чувство радости, отравленное предвкушением несчастья.

Когда за девочкой пришли, Каролина, сидя на кровати, прижимала ее к груди. Она просидела так всю ночь, не желая терять ни единого мгновения перед вечной разлукой с ребенком. Она гладила маленькую головку, прижимала ее к сердцу, ритмично покачивалась, баюкая девочку, и с жадностью вдыхала непривычный запах младенца. Один раз Каролина распеленала девочку и долго рассматривала крошечное тельце, словно желая запомнить дочку на всю жизнь.

Запеленав ребенка, Каролина покормила его и стала не спеша расхаживать по палате. Она никак не могла смириться с мыслью, что через несколько часов придут чужие люди и заберут ее дочь. Когда наступило утро и она услышала за дверью шаги, ее охватил панический страх. Если бы могла, она убежала бы куда глаза глядят.

Но бежать было некуда.

— Доброе утро, миссис Миллер, — сказала заведующая больницей. — Как вы себя чувствуете? Я слышала, что вчера вечером вам пришлось немного попотеть.

Ну ничего, все уже позади. Хочу познакомить вас с миссис Джексон. Она представитель Общества приемных детей и пришла сюда забрать ребенка. Я оставлю вас наедине. Думаю, вам есть о чем поговорить. Скоро я вернусь. А пока вы можете удостовериться в том, что у нас родился прекрасный ребенок и к тому же девочка.

Это настоящая удача, не правда ли, миссис Миллер?

— Да, — покорно ответила Каролина дрожащим голосом.

— Ну что ж, отлично. Если я вам понадоблюсь, вызовите меня звонком.

— Хорошо. — Каролина легла на подушку и молча посмотрела на миссис Джексон. Девочка слегка зашевелилась. — Я хочу знать, куда ее увезут.

— О нет, — покачала головой миссис Джексон, — я не могу сказать вам этого. Мы не посвящаем мать в такие дела. Так лучше и для нес, и для ребенка.

— Вы уверены в этом?

— Конечно, это самый лучший выход из положения — для вас и для вашей дочери. Вы должны забыть обо всем раз и навсегда. Да, это очень печально, — добавила она, — но другого выхода нет. Вам следует подумать о будущем ребенка.

— Вы правы, — согласилась Каролина. — А как насчет бумаг?

— Кое-что вы должны подписать сейчас, — пояснила миссис Джексон. — Ребенка отдадут приемным родителям, и мы будем внимательно следить за этой приемной семьей. Если все пойдет хорошо и у нас не возникнет серьезных претензий к родителям, вам придется подписать еще некоторые бумаги. Но это произойдет через несколько месяцев. Я уже объяснила вам это.

— Означает ли это, что до того момента я могу изменить свое решение? — спросила Каролина с надеждой.

— Разумеется, нет, — отрезала миссис Джексон и настороженно посмотрела Каролине в глаза. Она очень надеялась, что эта молодая и явно чувствительная женщина не доставит неприятностей приемным родителям. Иногда истерички превращают их жизнь в настоящий ад. — Не можете же вы явиться в их дом и забрать ребенка.

— Нет, — едва слышно сказала Каролина. — Нет, конечно же, нет. Но…

Миссис Джексон тяжело вздохнула:

— Итак, если у вас нет возражений, подпишите вот это…

Каролина смотрела на бланк, но не видела его: слезы застилали ей глаза. Наконец она взяла ручку и застыла над строкой, где следовало поставить подпись.

Затем она взглянула на дочь, на миссис Джексон и снова на бумагу.

— Пожалуйста, — тихо сказала она, — помогите мне.

Миссис Джексон изобразила удивление:

— О да, конечно, давайте я подержу ребенка, пока вы не подпишете все бумаги.

— Нет, — возразила Каролина. — Нет, я хочу оставить ребенка.

Миссис Джексон оторопела.

— Надеюсь, вы не собираетесь изменить решение? — строго спросила она.

Каролина задумалась, напряженно размышляя над тем, хватит ли у нее сил сделать то, что она должна сделать. Справится ли она с ребенком, сможет ли воспитать его без мужа? Конечно, проще всего уехать куда-нибудь подальше от родных мест и назваться вдовой. В стране сейчас много одиноких женщин. У нее есть деньги, поэтому она обеспечит дочери приличную жизнь.

Нет, это безумие.

— Я не думаю… — пробормотала она, так и не закончив фразу. Затем, собравшись с силами, продолжала:

— Я действительно не хочу…

В этот момент дверь палаты распахнулась и на пороге появилась акушерка. Она была настроена дружественно и держала в руке огромный букет белых роз.

— Это для вас, — сказала она, протягивая Каролине цветы. — Сэр Уильям Хантсртон просил передать их вам. Он непременно придет навестить вас, как только вам станет лучше.

В букете лежала записка: «От Уильяма с любовью».

Прочитав это, Каролина вспомнила, что накануне пообещала ему выйти за него замуж и отдать ребенка. Она живо представила себе лицо Уильяма — доброе, озабоченное и любящее. Как много он сделал для нее! Вчера он в полной тьме вез ее в роддом, так как свободной машины «скорой помощи» не оказалось. Она стонала от боли и очень встревожила его. А потом Уильям проводил ее в палату и обещал ждать в коридоре, пока все не закончится. А все эти месяцы неустанной заботы о ней! Как он старался! С какой любовью и вниманием ухаживал за ней, помогал по хозяйству!

Каролина поняла, что не может нарушить данное слово, подвести его, обмануть. Она чувствовала зависимость от этого человека, его советов, дружеской и совершенно бескорыстной помощи. Сейчас она не представляла себе, как жить без него. А дочка? Ну что ж, у нее будет еще много детей. Каролина в этом не сомневалась. И года не пройдет, как она окажется здесь снова и родит малыша, который сделает счастливыми ее и Уильяма. А сейчас нужно поскорее решить этот ужасный вопрос и покончить с этим раз и навсегда.

Она уже давно привыкла начинать все с самого начала.

Каролина глубоко вздохнула, а затем решительно, словно опасаясь передумать, отдала ребенка миссис Джексон.

— Возьмите ее, — сказала она, — да побыстрее же!

Все, я подписала эту бумагу. А теперь уходите.

— Благодарю вас, миссис Миллер. — Миссис Джексон поспешно протянула руки к девочке. — Не сомневаюсь, что вы сделали правильный выбор. Могу ли я чем-нибудь помочь вам?

— Нет. — Каролина сжала зубы, чтобы не разрыдаться. — Нет, ничего. Просто скорее уходите. Уходите, уходите, уходите!

Только сейчас Каролина поняла, что та боль, которую она испытала вчера вечером, несравнима с тем, что ощущала она сейчас, расставаясь с дочерью. Она закрыла лицо руками, чтобы не видеть, как миссис Джексон выходит из палаты с ее ребенком.

В этот же день в германском госпитале неподалеку от Мюнхена лежал лейтенант Фитцпатрик. Он только что пришел в сознание, проведя несколько месяцев в состоянии комы и перенеся ряд операций. Ему тут же вручили письмо от Каролины Миллер, которое нашли в его кармане в тот день, когда он был сбит.

Из интервью с Кейт Фитцпатрик, помещенного в книге «Показной блеск», в главе «Два детства»

— Признаюсь вам откровенно, что Брендон был своеобразной забавой нашей семьи. В большей степени забавой, чем маленьким ребенком. Мы все портили его, четыре сестры и мама. Он был всегда нежным, добрым и очень любящим мальчиком. «У вас прекрасный ребенок», — часто говорил матери отец Митчел, друг нашей семьи, который постоянно навещал нас после смерти отца. Почему-то мы никогда не завидовали Брендону, а просто восхищались им. Странно, не правда ли?

В школе у него все складывалось далеко не так хорошо, как нам хотелось. Не из-за глупости, конечно, а из-за ужасающей лени он всегда получал плохие отметки. Но когда мама приходила в школу, все учителя почему-то очень хорошо отзывались о нем. Они утверждали, что он добрый, отзывчивый, думающий, щедрый. А самое главное, с ним было очень интересно говорить. Брендон обладал каким-то необъяснимым обаянием, причем с самого раннего возраста.

Мы были очень бедны, и нам не хватало самого необходимого. Но Брендон всегда получал больше, чем мы.

Ему доставалась лишняя порция еды и даже лакомства.

«Он быстро растет, — говорила мама, — ему нужно лучше питаться». Нам это не очень нравилось, но мы понимали, что мама права, и никогда не возражали. Я уже сказала вам, что он был для нас самой любимой забавой.

Разумеется, он мог бы учиться гораздо лучше, если бы захотел. Участвуя в спектаклях, он выучивал огромные тексты без особого труда. «Я уже все запомнил», — говорил он, посмотрев что-нибудь в театре. «Нет, — возражали мы, — это невозможно». Но он действительно запоминал, в чем мы неоднократно убеждались.

У него проявились необыкновенные актерские способности. Иногда мы даже не верили, что это наш брат, ибо он так перевоплощался, что нам казалось, будто это незнакомый человек. Помню, однажды он играл роль Линкольна в какой-то исторической пьесе. В созданном Брендоном образе было столько страсти, что мы все плакали от восторга, а наша мама так громко рыдала, что нам пришлось вывести ее из зала.

У Брендона, конечно, бывали и срывы — в основном из-за его самоуверенности. Он трезво относился к своей внешности, но прекрасно использовал свои возможности. Девчонки без памяти влюблялись в него, ему это льстило, и он заставлял их ходить за ним табунами.

Он умел лгать, если ему это было выгодно. Я помню, что порой стыдились за брата, случайно услышав его слова. «Сегодня вечером я должен помочь матери», — говорил он одной из своих поклонниц и тут же уходил с другой Когда ему исполнилось пятнадцать, от девушек просто не было отбоя. Но при всем при том Брендон был очень осторожен и не допускал никаких вольностей.

Дополнительные заметки к книге «Показной блеск»

Интервью с Питером Грегсоном, психиатром (Первый год Пирса Виндзора в подготовительной школе «Эбботс-Парк»)

— Скажу откровенно. Пирс Виндзор очень понравился мне. Этот замечательный малый казался очень юным, хотя мне самому тогда было тринадцать лет и я уже заканчивал эту школу. Я переехал в Винчестер незадолго перед этим. Пирс Виндзор был очень симпатичным и необыкновенно скромным Мальчики его возраста отличались куда большей раскованностью и смелостью.

Сначала ему было довольно трудно, так как многие пытались обидеть его. Но потом все как-то наладилось.

Нашлись сильные парни, которые стали его защищать.

А в конце второго семестра у нас был большой концерт.

Младшие школьники ставили пьесу по мотивам сказки «Питер Рэбит» Виндзор играл роль мистера Макгрегора, притом великолепно. Он всем нам казался счастливым и даже слегка самоуверенным.

Затем разразился скандал. Этого маленького сорванца застали в постели с другим мальчиком. Признаться, я не думаю, что эти ребята делали что-то плохое.

Знаете, в таком возрасте это случается, и главная причина — не развращенность, а поиски душевного равновесия. Ребята пытаются найти нечто, напоминающее им уют родного дома. Взрослые обычно не понимают, какими одинокими и беззащитными чувствуют себя мальчишки, оторванные от родной семьи. Я скорее дал бы отсечь себе руку, чем послал бы своего сына в школу-интернат.

Короче говоря, разгорелся скандал, и его с трудом удалось замять. Родителей не поставили в известность, но Пирса и второго мальчика жестоко избили и предупредили, что если их еще раз увидят вместе, то немедленно исключат из школы. Варвары! Меня возмущали случаи избиения младших школьников. По-моему, эти садистские методы воспитания лишь доставляют ребятам какое-то извращенное удовольствие.

Вскоре после этого Пирса нашли в мужском туалете. Его рвало, так как он выпил полбутылки аспирина. Одному Богу известно, как ему удалось это сделать. Его тут же отправили в больницу, промыли желудок и опять ничего не сообщили родителям. Пирса наказали, лишив его возможности играть в пьесе «Питер Рэбит».

По сей день не понимаю, почему я позволил им издеваться над ним и не оказал ему никакой помощи.

Мне и сейчас было бы стыдно посмотреть ему в глаза.

Британская система обучения в привилегированных частных школах такая же жестокая, как и в нацистской Германии. Печально, но факт.