"Это мрачнее, чем вы думаете" - читать интересную книгу автора (Вильямсон Джек)

13. АД В ДУШЕ

Бэрби вернулся на стоянку, где он оставил свою машину. Свежий воздух развеял окутывавший его алкогольный туман. Да и вообще, ему стало немного получше. Он поехал на север, по новой дороге через узкий мост над Оленьим Ручьем. Вчера, возвращаясь из Гленхавена, он чуть не врезался здесь в грузовик.

Стоящие чуть в стороне от дороги, скрытые густой красно-желтой осенней листвой, здания лечебницы выглядели сурово и неприветливо. Бэрби содрогнулся и попытался забыть о своем невесть откуда взявшемся недоверии к подобного рода заведениям. Эта мрачная крепость, — убеждал он сам себя, — ни что иное, как цитадель рассудка в борьбе против неведомых страхов человеческого сознания.

Припарковав машину на площадке позади главного корпуса, он двинулся в обход, к центральному входу. Случайно заглянув в просвет между живыми изгородями, обрамлявшими дорожку, он увидел пациентку, которую вели под руки две одетых в белое медсестры. Бэрби вздрогнул.

Этой пациенткой была миссис Мондрик.

Длинное черное пальто — несмотря на солнце, было довольно свежо — черные перчатки, черная косынка, прикрывающая седые волосы. Черные непрозрачные линзы очков глядели, казалось, прямо на Бэрби. Ему даже почудилось, что Ровена как-то ощутила его присутствие: она вздрогнула и на секунду остановилась.

Но мгновение спустя она уже пошла дальше, гордая и непреклонная, и до боли одинокая. Сердце Бэрби сжалось от жгучей жалости к этой женщине. Он понял, что должен с ней поговорить. Она, несмотря на болезнь, может знать ответы на те страшные вопросы, которые никак не давали ему покоя.

Повинуясь внезапному порыву, он двинулся вслед за Ровеной. Ему хотелось ей помочь… вполне возможно, с надеждой думал он, что Ровена запуталась в той же зловещей сети совпадений и противоречий, что и он сам. А если так, то правда пойдет на пользу им обоим.

Слепая женщина и две сопровождавших ее медсестры направлялись к небольшой рощице расцвеченных осенью деревьев около реки. Продравшись сквозь живую изгородь, Бэрби побежал по мокрой от росы траве. Его сердце отчаянно колотилось…

— … мою собаку? — донесся до него взволнованный голос Ровены. — Дайте мне позвать моего бедного Турка!

Высокая сестра крепко держала Ровену под руку.

— Вы можете звать, сколько угодно, миссис Мондрик, — терпеливо сказала она. — Но только это бесполезно. Мы же вам говорили: ваша собака погибла.

— Я не верю! — воскликнула Ровена. — Я этому не верю! Мне нужен мой Турок! Пожалуйста, позовите мисс Улфорд. Пусть она даст объявления в газеты, предложит хорошее вознаграждение…

— Вашей собаке уже ничем не поможешь, — мягко сказала сестра. — Какой-то рыбак нашел его тело под железнодорожным мостом. Он принес ошейник с серебряными заклепками в полицию. Мы уже объясняли вам все это. Еще вчера.

— Я помню, — с отчаянием в голосе прошептала Ровена. — Я просто на минутку забыла… мне так нужен мой Турок… предупредить меня, защитить, когда они придут ночью меня убивать.

— Миссис Мондрик, не надо волноваться. Здесь вам ничто не грозит. Никто сюда не придет…

— Они придут! — воскликнула Ровена. — Вы просто не знаете… вы их не увидите… Много лет тому назад я предупреждала моего бедного мужа об этой страшной опасности. И все-таки я не могла до конца поверить тому, что знала… пока они его не убили… А теперь настал мой черед. Стены им не преграда… Только серебро… А его вы оставили мне так мало…

— У вас есть и бусы, и браслеты, — успокаивающе сказала сестра. — И поверьте, в нашей клинике вы в полной безопасности.

— Однажды они уже пытались меня убить, — в отчаянии прошептала Ровена. — Тогда меня спас Турок. А теперь он мертв, и я знаю, что они скоро опять придут. Они хотят помешать мне предупредить Сэма Квейна… Я должна это сделать.

Она замерла, схватив сестру за руку. Замер и Бэрби. Он не хотел подслушивать. Просто ошеломленный услышанным, он на миг лишился дара речи. Ведь пропавший Турок действительно погиб на железнодорожном мосту. В том, самом первом сне.

— Сестра, ну пожалуйста, — в отчаянии умоляла Ровена. — Пожалуйста, позвоните Сэму Квейну в Фонд Исследования Человека. Попросите его приехать ко мне.

— Мне очень жаль, миссис Мондрик, — мягко, но непреклонно ответила сестра. — Вы же знаете, что мы не можем этого сделать. Доктор Глен сказал, что пока вам не станет лучше, вы не должны ни с кем встречаться. Расслабьтесь и помогите нам вылечить вас. И тогда, я уверена…

— У меня нет времени… — задохнулась Ровена. — Я боюсь, что этой ночью они снова придут. Они убьют меня, а я просто обязана поговорить с Сэмом… — Она повернулась ко второй сестре. — Отвезите меня в Фонд… Пожалуйста, всего на одну минуточку… прямо сейчас…

— Вы же знаете наши правила, — укоризненно сказала сестра. — Вы прекрасно знаете, что мы не имеем права…

— Сэм вам заплатит! — в отчаянии воскликнула Ровена. — Он все объяснит врачам… Ведь мое предупреждение спасет ему жизнь. И не только ему… — Ее голос дрогнул. Она заплакала. — Вызовите такси… одолжите машину… украдите, в конце концов…

— Мы с радостью поможем вам, миссис Мондрик, — покровительственно сказала высокая сестра. — Мы передадим мистеру Квейну все, что вы захотите.

— Нет! — прошептала Ровена. — Так нельзя.

Сглотнув, Бэрби шагнул вперед. Сестры стояли к нему спиной, а Ровена повернулась так, что он видел ее черные очки и заплаканное, расстроенное лицо. На глаза ему навернулись слезы. Жалость комом застряла в горле. Как же ему хотелось ей помочь…

— Но почему же нет? — спросила одна из сестер. — И что может угрожать мистеру Квейну?

— Человек, которому он доверяет, — сквозь рыдания ответила Ровена.

Услышав эти слова, Бэрби замер, как вкопанный. Словно нечто поистине кошмарное глянуло на него из внезапно расступившейся мглы. Ужас стальной петлей сжал его горло, погнал прочь от Ровены, по мокрой траве, обратно к живой изгороди. Но не слушать Бэрби не мог.

— Человек, которого он считает своим другом, — продолжала Ровена.

Сестра, та, что пониже, посмотрела на часы и кивнула своей напарнице.

— Мы уже довольно долго гуляем, — мягко сказала та. — Вам пора возвращаться в палату. Вы устали, вам надо немного отдохнуть. Если вечером вы все еще будете хотеть переговорить с мистером Квейном, мне кажется, доктор не станет возражать, если вы позвоните ему по телефону.

— Нет, — рыдала Ровена. — По телефону нельзя!

— Но почему? — удивилась сестра. — У мистера Квейна наверняка есть телефон.

— Как и у наших врагов, — хрипло прошептала слепая. — У этих чудовищ, маскирующихся под людей. Они подслушивают мои разговоры по телефону, перехватывают мои письма. Турка выдрессировали их вынюхивать, а теперь его убили. И моего Марка тоже убили. Я никому не могу доверять. Только Квейну.

— Вы можете доверять нам, — любезно сказала высокая сестра. — Но сейчас нам пора идти.

— Хорошо, — кивнула Ровена. — Пойдемте…

Она послушно начала поворачиваться, и когда сестры чуть расслабились, резко оттолкнула их в стороны и, вырвавшись, бросилась наутек.

— Миссис Мондрик! Не надо так делать!

Растерявшиеся на мгновение сестры устремились в погоню, но слепая бежала быстрее. Бэрби даже показалось, что она сумеет достичь деревьев у реки. Но, споткнувшись о выступающий из травы наконечник поливальной установки, Ровена, как подкошенная, рухнула на землю.

Сестры осторожно подняли ее с земли. Крепко держа ее за руки, они повернули Ровену обратно к главному корпусу. Поняв, что сейчас его увидят, Бэрби хотел убежать, но не успел. Безумие Ровены слишком хорошо дополняло его собственные странные сны. Охваченный паническим страхом, он не мог сдвинуться с места. За безумными на первый взгляд словами Ровены он увидел холодный, отчаянно сражающийся, абсолютно рациональный разум.

— Здравствуйте, мистер, — высокая сестра подозрительно глядела на Бэрби. — Что мы можем для вас сделать?

— Я только что приехал, — Бэрби кивнул в сторону спрятанной за изгородью стоянки. — Я ищу доктора Глена.

— Вернитесь, пожалуйста, на тропинку, сэр, — дежурно улыбнулась девушка. — Идите по ней, и вы попадете прямо к главному входу. Там пройдете в холл и обратитесь в регистратуру.

Но Бэрби едва слышал ее объяснения. Он не отрываясь смотрел на Ровену Мондрик. При первых же звуках его голоса она замерла, словно статуя. Свои черные очки Ровена, видимо, потеряла при падении, и теперь пустые глазницы превратили ее бледное, как смерть, лицо в зловещую маску.

— Это Вил Бэрби.

Теперь ему уже не хотелось разговаривать с Ровеной. Он и так услышал более чем достаточно. Он понимал, что ответы Ровены только еще больше укрепят липкую паутину черных сомнений. Он до дрожи в коленях боялся этой слепой женщины… боялся, и тем не менее не мог удержаться от вопроса:

— Ровена, скажите… о чем вы хотели предупредить Сэма Квейна?

Она стояла перед ним высокая, вся в черном. Стояла неподвижно, но Бэрби казалось, будто она стремится держаться от него как можно дальше… как будто ее жуткие шрамы на самом деле были глазами, перед которыми предстало непередаваемо мерзкое и страшное видение. Она дрожала так сильно, что сестры с трудом ее держали. Ее рот раскрылся в беззвучном, никому не слышимом крике.

— Почему в Нигерии на вас напал черный леопард? — этот вопрос вырвался сам собой. Бэрби вовсе не собирался его задавать. — И что это был за леопард?

Ровена только плотно сжала белые, без кровинки, губы.

— Что на самом деле искал доктор Мондрик… там, и в Ала-шане? — он знал, Ровена ему не ответит, но остановиться уже не мог. — Что они с Сэмом привезли оттуда в Кларендон? Кому нужно их убить? И что находится в том зеленом ящике?

Ровена молча качала своей страшной головой.

— Прекратите, мистер! — резко прикрикнула на Бэрби высокая медсестра. — Не беспокойте нашу гостью. Если вам действительно надо видеть доктора Глена, обратитесь к дежурной в холле.

Дружно подхватив дрожащую Ровену под локти, сестры решительно повели ее прочь.

— Кто эти тайные враги? — Бэрби уже совершенно не контролировал свои поступки. Он бежал вслед за Ровеной… — Кто эти убийцы в ночи? Кто хочет причинить вред Сэму Квейну?

Ровена дернулась в сильных руках сестер.

— А ты, Вилли Бэрби, разве этого не знаешь? — ее глухой дрожащий голос казался еще ужаснее искалеченного лица. — Неужели ты не знаешь сам себя?

От беспредельного ужаса Бэрби лишился голоса.

— Лучше перестаньте, мистер, — сурово предупредила одна из сестер. — Если вы здесь по делу, идите в регистратуру. Если нет, немедленно покиньте территорию лечебницы.

Увлекая за собой безвольно повисшую Ровену, они быстро пошли в сторону главного корпуса. А Бэрби, стараясь не думать о том, что имела в виду обезумевшая вдова, нетвердой походкой двинулся к проходу в живой изгороди. Всеми фибрами души он цеплялся за надежду, что доктор Глен сумеет ему помочь.

В благоговейной тишине строгого приемного покоя стройная смуглая жрица из древнего Египта приветствовала вошедшего в ее храм Бэрби задумчивой улыбкой. А он все никак не мог унять бившую его дрожь; не мог забыть ужасное лицо Ровены; не мог избавиться от своего страха перед психическими расстройствами, психиатрами и психиатрическими лечебницами.

— Доброе утро, мистер Бэрби, — любезно проворковала жрица, отрываясь от коммутатора. — Чем я могу сегодня вам помочь?

Бэрби тщетно пытался выдавить хоть пару слов. После, казалось, целой вечности беспредельных мучений, он прошептал, что хочет увидеть доктора Глена.

— Доктор очень занят, — безмятежно прощебетала девушка. — Если вы по поводу миссис Мондрик, то насколько мне известно, дела у нее обстоят очень даже неплохо. Лечение идет весьма успешно. Но, боюсь, увидеть ее вам нельзя. Доктор Глен пока не разрешает ей принимать гостей.

— Миссис Мондрик я только что видел, — мрачно отозвался Бэрби. — Не знаю, насколько успешно идет это ваше лечение, но мне все равно надо поговорить с доктором Гленом. Это по поводу… меня самого.

Туманная, задумчивая улыбка стала прямо-таки нежной.

— Может, вам подойдет доктор Бунзел? Знаете, он наш главный диагност. Или доктор Дилхей? Он — старший невропатолог. Я ничуть не сомневаюсь, что любой из них…

Бэрби упрямо покачал головой.

— Скажите Глену, что я здесь, — хрипло сказал он, прерывая девушку на полуслове. — А еще скажите ему, что это я помог белой волчице расправиться с псом миссис Мондрик. Мне кажется, он найдет для меня время.

Девушка грациозно повернулась, и Бэрби снова отметил про себя странно удлиненную форму ее головы. Быстрые длинные пальцы воткнули штекер в нужную ячейку: она что-то тихо зашептала в микрофон, подвешенный у нее под подбородком. Ее темные прозрачные глаза, спокойные и бесстрастные, снова обратились к Бэрби.

— Доктор Глен готов принять вас прямо сейчас. — Ее голос струился, словно ручеек по камням. — Если вы только подождете несколько секунд, сестра Граулиц вас проводит…

Сестра Граулиц оказалась мускулистой блондинкой с лошадиным лицом и пустыми стеклянными глазами. Кивок, которым она приветствовала Бэрби, казался самым настоящим вызовом — как будто она приготовила для него какое-то горькое лекарство, и теперь не только заставит его принимать, но и еще добьется, чтобы он сказал что оно исключительно вкусное. Бэрби послушно шел за ней по длинному тихому коридору. В маленький кабинет.

Глухим голосом, похожим на рев пароходного гудка, сестра Граулиц задала ему несколько вопросов. В том числе: кто будет оплачивать лечение, какими болезнями он болел и сколько он пьет. Записав ответы на картонный бланк, она протянула Бэрби какую-то бумажку, которую тот подписал не читая. А потом у него за спиной открылась дверь, сестра встала, и, обращаясь к Бэрби, прогремела:

— Доктор Глен вас ждет.

Знаменитый психиатр был высоким симпатичным мужчиной с вьющимися черными волосами и сонными карими глазами. Радушно улыбаясь, он протянул Бэрби загорелую ухоженную руку. А Бэрби глядел на него и никак не мог отделаться от впечатления, что когда-то они были хорошо и близко знакомы. Нет, конечно, Бэрби встречался с Гленом, когда писал тот очерк для «Стар». И все… А ощущение такое, будто знакомство куда более давнее и близкое…

— Доброе утро, мистер Бэрби, — голос глубокий и удивительно спокойный. — Проходите, пожалуйста.

Кабинет доктора Глена был роскошно прост и привлекателен. Ничто здесь не отвлекало внимания. Два больших кожаных кресла, кушетка с чистым белым полотенцем на подушке, часы, пепельница, цветы в вазочке на маленьком столике и высокий книжный шкаф, забитый толстыми медицинскими фолиантами и стопками «Psychoanalytic Review». Из окон открывался прекрасный вид на лес, и реку, и дорогу, ведущую к лечебнице. Виден был даже кусочек шоссе у поворота.

Бэрби молча опустился в кресло. Ему было как-то не по себе.

Глен небрежно сел в другое кресло. Постучал сигаретой по ногтю. Он выглядел абсолютно уверенным в себе. Казалось, его ничто не беспокоит. Странное дело, подумал Бэрби, когда он брал интервью у Глена в процессе подготовки своего репортажа, тот вовсе не показался ему старым знакомым.

— Закурите? — предложил Глен. — Ну, так что у вас случилось?

— Колдовство! — набравшись смелости, выпалил Бэрби.

Это заявление, похоже, ничуть не удивило доктора Глена. Он молча ждал продолжения.

— Или меня околдовали, — в отчаянии воскликнул Бэрби, — или же я схожу с ума.

Глен выдохнул в потолок длинную струю белого дыма.

— Расскажите, пожалуйста, поподробнее.

— Началось все это в понедельник вечером, в аэропорту, — начал Бэрби сперва неуверенно, а потом все с большей и большей легкостью. — Я как раз дожидался, когда же прилетит экспедиция Мондрика, и тут ко мне подошла эта рыжеволосая девушка…

Он рассказал Глену о внезапной смерти доктора Мондрика, о задушенном котенке, о загадочном страхе людей, охранявших привезенный из Азии ящик. Бэрби описал свой сон, в котором он, будучи волком, встретил белую волчицу — Април Белл, и то, как погиб Турок. На гладком смуглом лице Арчера Глена читалось только сочувственное профессиональное любопытство.

— А вчера ночью мне приснился еще один сон, — продолжал Бэрби. — Мне снилось, будто я превратился в саблезубого тигра… все это было до ужаса реально. И эта девушка, она снова была со мной. Она — то и говорила, что мне нужно делать… Мы погнались за машиной Рекса Читтума, и на холме Сардис я его догнал. А потом… в общем, потом я убил Рекса.

В пересказе этот странный ночной кошмар уже не казался таким уж особенно страшным. И тем не менее, голос Бэрби дрожал.

— Рекс погиб… именно так, как я и увидел во сне. Так, как я его убил. — В отчаянии Бэрби пытался хоть что-то прочитать на спокойном и безучастном лице психиатра. — Скажите, доктор, — хрипло взмолился он, — как может сон так точно совпасть с реальностью? Как вам кажется, я и в самом деле убил Рекса прошлой ночью? Убил, заколдованный ведьмой? Или же я просто-напросто сошел с ума?

— Все это не так просто, — серьезно кивнул доктор Глен. — Потребуется время, чтобы во всем разобраться. Да-да, время. И немало. Знаете, что я вам скажу? Оставайтесь-ка у нас, в Гленхавене. Хотя бы на пару дней. Тогда нам будет легче вам помочь.

— Но вы-то что думаете? — прохрипел Бэрби, вскакивая с кресла. — Действительно ли я сделал то, что мне приснилось? Или все-таки я сумасшедший?

Из-под полуопущенных век Глен спокойно наблюдал за Бэрби. И под его невозмутимым взором Бэрби, смутившись, снова сел в кресло.

— Происходящие в нашей жизни события зачастую далеко не так важны, как это кажется нашему разуму. И тут я подразумеваю и сознание, и подсознание, — лениво сказал Глен, словно излагая Бэрби прописные истины своей профессии. Впрочем, возможно, так оно и было. — Но вот что бросилось мне в глаза. Все, о чем вы мне рассказали, начиная от приступа астмы доктора Мондрика и кончая трагической смертью Рекса Читтума в автомобильной катастрофе… все это, и даже гибель собаки миссис Мондрик, имеет вполне логичное, естественное объяснение. Все это вполне могло произойти без всякого вмешательства каких-либо потусторонних сил.

— Вот это-то и сводит меня с ума! — воскликнул Бэрби, тщетно пытаясь прочитать на лице Глена что-либо, кроме нарочитой беспечности. — Может, действительно это простое совпадение… Но так ли это? Откуда, например, я мог узнать о смерти Рекса Читтума?

Глен достал новую сигарету, задумчиво постучал ею по ногтю.

— Бывает так, мистер Бэрби, — начал он, — что нас обманывает наше собственное сознание. Иногда, особенно в условиях подсознательного стресса, мы склонны несколько искажать последовательность событий, их причинно-следственные связи. Подобные ошибки нашего разума еще не означают безумия. Фрейд, знаете ли, написал целую книгу о психопатологии повседневной жизни.

Ленивым движением он поднес плоскую золотую зажигалку к сигарете.

— Возьмем, например, ваш случай, мистер Бэрби… не пытаясь, разумеется, прямо сейчас поставить какой-либо диагноз. Насколько я понял, вы в последнее время очень уставали на работе, которая к тому же не доставляет вам удовольствия. Вы сами сказали, что слишком много пьете. Вы не можете не понимать, что подобный образ жизни рано или поздно должен был привести к срыву.

Бэрби насторожился.

— Значит… значит, вы полагаете, что я сошел с ума?

Глен укоризненно покачал головой.

— Я этого не говорил… Вообще, мне кажется, что вы излишне эмоционально подходите к вопросу о вашем рассудке. Мозг — это все-таки не машина, и психические состояния невозможно описать, пользуясь только двумя цветами — белым и черным. Определенный уровень… так сказать… ненормальности входит в понятие психической нормы… По правде говоря, будь это не так, наша жизнь была бы серой и однообразной до отвращения.

Бэрби неловко заерзал в кресле.

— Так что давайте не будем торопиться с выводами, а сперва проведем детальное физическое и психическое обследование. — Глен снова покачал головой и аккуратно затушил недокуренную сигарету. — К этому я могу только добавить, что мисс Белл явно выводит вас из равновесия… сам Фрейд описывал любовь как нормальное безумие.

— Что вы хотите этим сказать? — неуверенно посмотрел на психиатра Бэрби.

— В каждом из нас, — небрежно пояснил доктор Глен, разглядывая свои тщательно наманикюренные ногти, — спрятаны подсознательные чувства страха и вины. Они проявляются еще в самом раннем детстве и окрашивают все без исключения поступки нашей последующей жизни. Они требуют своего выражения и всегда находят его — вот только мы обычно этого не понимаем. Поступки даже самого психически уравновешенного и абсолютно нормального человека зачастую определяются именно этими тайными чувствами.

— Не кажется ли вам, что и вашем случае возможно нечто подобное? В моменты, когда сознательные ограничения ослаблены неудачным совпадением крайней усталости, сильных эмоций и избытком алкоголя… в такие моменты запертые в вашем подсознании чувства находят выход в красочных снах и галлюцинациях.

Бэрби замотал головой, Внезапно он почувствовал себя как-то неуютно. Он посмотрел в окно, на красно-желтые кроны деревьев на холмах возле реки. Рядом с черной водой желтело поле несжатой пшеницы. Серебром блестели на солнце крылья ветряной мельницы.

В нем поднималось глухое недовольство самоуверенным доктором Гленом. Он ненавидел этот маленький кабинет, ненавидел ловко состряпанные теории именитого психиатра. Ему не хотелось расцвечивать своими сокровенными страхами и мучениями наукообразные графики Глена. И вновь Бэрби ощутил жгучее желание уйти от этой отвратительной реальности в мир безграничной свободы и силы, в мир его снов.

— Возможно, вы вините себя, — между тем продолжал Глен, — разумеется, подсознательно, за тяжелое психическое состояние миссис Мондрик…

— Ничего подобного! — возмущенно прервал его Бэрби. — С какой это стати?

— Уже одно то, как резко вы отреагировали на мое, в общем-то случайное, предположение, наводит на определенные размышления, — лениво усмехнулся Глен, и Бэрби показалось, что психиатр чего-то не договаривает. — Чтобы проследить запутанные связи основных ваших комплексов, как я уже сказал, потребуется некоторое время. Но основная картина уже ясна.

— Да? — Бэрби сглотнул. — Что вы имеете в виду?

— Ну разве вы не понимаете? За годы вашей учебы… вы ведь изучали антропологию, не так ли? Так вот, за годы учебы вы приобрели глубокие знания о первобытных верованиях — тут и магия, и колдовство, и ведьмы, и оборотни. Вот вам и причина, почему ваши ночные фантазии приобрели столь необычную, причудливую форму.

— Может, и так, — с сомнением в голосе пробормотал Бэрби. — Но я все равно не понимаю, как я могу винить себя в болезни миссис Мондрик?

— Скажите, — напускную сонливость Глена как рукой сняло, — вы никогда не хотели убить доктора Мондрика?

— Что?! — возмущенно вскинулся Бэрби. — Разумеется, нет!

— Подумайте хорошенько, — мягко настаивал Глен. — Так-таки и никогда?

— Нет! — сердито отрезал Бэрби. — С какой стати?

— Он никогда не делал вам ничего плохого?

Бэрби заерзал в кресле.

— Много лет тому назад, когда я еще учился в колледже… — Он заколебался, напряженно глядя на пестрый лес за окном. — В самом конце третьего курса, — неохотно признался Бэрби, — доктор Мондрик вдруг стал относиться ко мне совсем по-другому. Я так никогда и не узнал, почему… В общем, как раз, когда он основал свой фонд, Мондрик взял к себе моих друзей, Сэма Квейна, Рекса Читтума и Ника Спивака, а я остался за бортом. Я тогда здорово на него обиделся.

На лице Глена появилась довольная улыбка.

— Это подтверждает мои предположения, — кивнул он. — Вы наверняка хотели, подсознательно конечно, чтобы доктор Мондрик умер, в отместку за ту старую обиду. А следовательно, по простой и не подвластной времени логике подсознания, именно вы и виноваты в его смерти.

— Мне почему-то так не кажется, — упрямо пробормотал Бэрби. — Все это произошло добрую дюжину лет тому назад… И все равно я не вижу, как это связано с вашим утверждением, будто я виноват в болезни Ровены.

— Подсознание не признает времени, — мягко возразил Глен. — И вы неточно передали мою мысль. Я не говорил, что вы виноваты в трагической болезни миссис Мондрик… я только предположил, что вы, возможно, считаете себя виноватым. Ваш рассказ до сих пор прекрасно подтверждал эту мою догадку.

— Каким это образом? — не понял Бэрби.

— Происшедший у миссис Мондрик срыв, — забубнил Глен, — есть очевидное следствие неожиданной смерти мужа. Если вы подсознательно считаете себя виноватым в гибели доктора Мондрика, то получается, что вы должны нести ответственность и за вызванную этой трагедией болезнь его жены.

— Нет! — Бэрби решительно встал. — Я не потерплю…

— Вот именно, — удовлетворенно кивнул психиатр. — Сознательно вы подобного не потерпите. Потому-то комплекс вины и укоренился в вашем подсознании… где в воспоминаниях о лекциях доктора Мондрика он нашел весьма удобные образы, чтобы напомнить вам о своем существовании.

Бэрби глядел на него, как кролик на удава. Карие глаза Глена были неумолимы. — Наш разум требует наказания за каждое изменение, которые мы не смогли или не захотели принять. В работе подсознания есть какая-то природная справедливость… иногда жестокая пародия на справедливость… слепую и неотвратимую.

— Какая справедливость? — хрипло воскликнул Бэрби. — Я не понимаю…

— Вот об этом-то я и говорю, — снова закивал Глен. — Вы не понимаете, потому что не можете позволить себе понять. Но это не прекращает работу вашего подсознания. Вы явно вините себя в постигшем миссис Мондрик несчастье. И ваше чувство вины требует наказания — под стать преступлению. Мне представляется, что вы подсознательно выстраиваете ваши сновидения в поисках искупления… расплачиваясь в конце концов вашим собственным рассудком.

Глен улыбнулся, словно ему самому очень понравились эти рассуждения.

— Ну как, теперь видите слепую справедливость ваших снов?

— Нет, — покачал головой Бэрби. — Даже если бы все было так, как вы говорите, это ничего не объясняет. Остается еще сон о саблезубом тигре… и смерть Рекса Читтума. Мои мысли о миссис Мондрик не имеют к этому никакого отношения. К тому же, Рекс всегда был моим другом.

— Но одновременно и вашим врагом, — мягко добавил Глен. — Рекс, Сэм и Ник перешли работать в Фонд. Вы сами мне об этом рассказывали. Вы же остались за бортом. Это был жестокий удар. Неужели вам не было завидно?

— Но не настолько, чтобы кого-то убивать!

— Сознательно, — понимающе кивнул доктор Глен. — Но подсознание не признает норм морали. По самой своей природе оно абсолютно эгоистично. Время для него ничего не значит, противоречия отвергаются. Вы хотели зла своему другу Читтуму — и он умер. А значит, опять вы должны нести ответственность за свои желания.

— Очень убедительно! — язвительно сказал Бэрби. — Вот только вы забыли одну маленькую деталь: я видел этот сон до того, как узнал о смерти Рекса.

— Я знаю, что вам так кажется, — кивнул психиатр. — Но в стрессовой ситуации сознание вполне способно поменять местами причину и следствие. Вполне вероятно, что вы сочинили сон уже после того, как узнали о гибели своего друга. А может, вы ожидали, что он погибнет.

— С какой стати?

— Вы знали, что Рекс Читтум поедет ночью через горы. Вы догадывались, что он будет усталым, что будет торопиться. — Глен прищурился. — Скажите… вам что-нибудь было известно о состоянии тормозов того автомобиля?

Бэрби оторопел.

— Нора сказала, что как раз собиралась их починить.

— Теперь понимаете? — весело кивнул Глен. — Подсознание слышит абсолютно все. Оно никогда не упустит возможности лишний раз напомнить о себе. Ложась в постель, вы знали, что есть довольно высокая вероятность, что Рекс Читтум может погибнуть на крутом повороте холма Сардис.

— Вероятность… — содрогнувшись, прошептал Бэрби. — Может, вы и правы…

— Я не верю в Бога, мистер Бэрби. Я не приемлю сверхъестественного. Моя философия основывается на том, что доказано наукой. Но я все еще верю в ад.

Он улыбнулся.

— Каждый человек создает свой собственный ад и населяет его своими собственными демонами, по заслугам воздающими за все тайные грехи — истинные или мнимые. Моя работа как раз и заключается в том, чтобы вскрывать такого рода личные преисподние. Я разоблачаю демонов, объясняю, что они есть на самом деле. Обычно они оказываются далеко не такими страшными, как казались на первый взгляд. Ваши оборотни — и волк, и тигр — это порожденные вашим разумом демоны. Ваши собственные, мистер Бэрби, и ничьи больше. Надеюсь, теперь вы уже меньше их боитесь.

Бэрби неуверенно покачал головой.

— Честно говоря, не знаю… эти сны такие… такие реальные! — И с внезапной яростью добавил: — Вы все очень ловко объяснили, доктор, и тем не менее, происходит нечто, не вписывающееся в вашу схему. Сэм Квейн и Ник Спивак все еще охраняют свой драгоценный зеленый ящик. Они все еще ведут отчаянную борьбу с… не знаю, с чем. Они мои друзья, доктор, и я хочу им помочь… Я не хочу быть орудием в руках их врагов.

Глен удовлетворенно кивнул.

— Глубина ваших чувств заставляет меня еще больше укрепиться в оценке вашего состояния… хотя, наверно, не стоит излишне торопиться. — Он снова улыбнулся и посмотрел на часы. — К сожалению, сейчас у меня больше нет времени. Если вы решите остаться в Гленхавене, мы можем встретиться завтра. Но мне лично кажется, что прежде, до обследования, вам не помешало бы пару дней отдохнуть.

Он выразительно посмотрел в сторону двери, но Бэрби не двинулся с места.

— Я останусь, доктор, но есть еще один вопрос, который я хотел вам задать. Прямо сейчас. — Голос его дрожал от волнения. — Април Белл говорила, что как-то обращалась к вам. Обладает ли она… сверхъестественной силой?

— Профессиональная этика не позволяет мне обсуждать своих пациентов, — вставая, серьезно сказал Глен. — Если вас удовлетворит общий ответ, скажу… Я помогал моему отцу исследовать тысячи всевозможных, так называемых психических феноменов — и признаюсь, не встретил ни одного случая, где были бы неприменимы законы природы.

Глен повернулся, чтобы открыть дверь, но Бэрби не торопился уходить.

— Единственное действительно научное доказательство экстрасенсорных и телекинетических феноменов было получено в университете Дюка. Некоторые из опубликованных результатов вроде бы подтверждают реальность существования телепатии и мысленного контроля над вероятностью. В целом, они весьма убедительны, но, боюсь, стремясь показать бессмертие человеческой души, экспериментаторы не заметили какой-то ошибки в методике экспериментов или в статистических методах обработки данных.

Глен печально покачал головой.

— Для меня этот мир чисто механистичен. Все, что в нем происходит — от рождения солнц до стремления человека жить в страхе перед богами и дьяволами — все это было заложено в первичном сверх-атоме, своим взрывом породившем нашу вселенную. Усилия ряда известных ученых найти место для свободной человеческой воли или созидания сверхъестественного творца в таких очевидных дефектах механистического подхода, как, скажем, принцип неопределенности Гейзенберга… эти бесплотные усилия кажутся мне такими же жалкими, как попытки шамана вызвать дождь, брызгая водой на землю. Все эти так называемые сверхъестественные явления, мистер Бэрби — чистый обман, основанный на игре эмоций, неточных наблюдениях и нелогичном мышлении.

Смуглое лицо доктора Глена озарилось улыбкой.

— Теперь вы чувствуете себя лучше?

— Да, доктор. — Бэрби взял Глена за руку и снова ощутил странное чувство «узнавания», словно он случайно обнаружил сильную, но забытую им связь с этим именитым психиатром. Глен, решил Бэрби, станет могучим, верным союзником.

— Спасибо, — горячо зашептал он. — Именно это я и хотел услышать.