"Тень подозрения" - читать интересную книгу автора (Вильямс Чарльз)

Глава 4

«Ничего, завтра мы тебе покажем» — по-моему, так он сказал. Это просто намек. Они решились на это из-за меня. Ущерб в пятьсот или даже тысячу долларов — это цена, которую она заплатила за то, чтобы я получил его послание.

Я подошел к ней:

— Вы можете его описать?

Она снова наклонила голову и трясущимися руками все складывала и снова разворачивала подол своей юбки. Ее снова выбросило на безлюдный остров, где были только она и ее страх. Я опустился на колени рядом с ней. Ужасно, что приходится мучить ее своими расспросами, но, когда приедет врач, он даст ей снотворного, и тогда ответы я получу только через двадцать четыре часа.

— Вы можете хотя бы приблизительно описать его внешность? — мягко повторил я свой вопрос.

Она подняла голову и попыталась сфокусировать на мне взгляд, потом в отчаянии закрыла лицо рукой:

— Я…

Джози бросила на меня сердитый и встревоженный взгляд:

— Разве нельзя оставить ее в покое? Бедняжка не может говорить.

— Я знаю, — ответил я.

Миссис Лэнгстон сделала последнее усилие.

— Я чувствую себя нормально. — Она помедлила, потом снова заговорила еле слышным голосом без всякого выражения:

— Мне кажется, ему лет тридцать пять. Высокий. Футов шести ростом. И очень худой.

У него волосы песочного цвета и светло-голубые глаза, и он часто бывает на солнце. Знаете, в уголках глаз такие морщинки… выгоревшие брови… — Она стала запинаться.

— У вас прекрасно получается, — сказал я, — может быть, вспомните еще что-нибудь?

Она глубоко вздохнула:

— Мне кажется, он носил очки… Да… У него на лице остались следы от оправы… На нем была белая рубашка… без галстука.

— Какие-нибудь особые приметы? Шрам или еще что-нибудь в этом роде?

Она отрицательно покачала головой.

На засыпанную гравием стоянку въехала машина.

Я поднялся.

— Как зовут врача? — спросил я Джози.

— Доктор Грэхэм, — ответила она.

Я вышел. Около зеленой двухместной машины стоял молодой человек с приятным, но встревоженным лицом и белокурыми вьющимися волосами. В руке у него была небольшая черная сумка.

— Доктор Грэхэм? Моя фамилия Чатхэм, — представился я. Мы пожали друг другу руки, и я вкратце ввел его в курс дела. — Я думаю, что это наконец добило ее. У нее истерика, шок, не знаю точно, как вы это называете. Но мне кажется, что она на грани нервного истощения.

— Понятно. И все же я должен ее осмотреть, — вежливо ответил он, но в его голосе прозвучало легкое раздражение, как всегда бывает, когда лечащему врачу приходится выслушивать доморощенные диагнозы.

В дом мы вошли вместе.

Он обратился к ней и, нахмурившись, выслушал ее безжизненный ответ.

— Нужно перенести ее в спальню, — приказал он. — Если вы мне поможете…

— Возьмите свою сумку.

Она запротестовала и попыталась встать на ноги, но я сгреб ее в охапку и вслед за Джози прошел за занавеску, которая закрывала дверной проем позади стойки. Я оказался в комнате, которая была чем-то средним между столовой и гостиной. В комнате было еще две двери, одна напротив другой. Та, что справа, вела в спальню. Спальня была прохладной и тихой, с плотно занавешенными окнами, чтобы не пробивалось солнце, и со вкусом подобранной мебелью.

На полу лежал жемчужно-серый палас, на котором стояла двуспальная кровать под темно-синим вельветовым покрывалом. Я опустил ее на кровать.

— Со мной все в порядке, — сказала она, пытаясь сесть.

Я мягко прижал ее к подушкам. В обрамлении спутанных темных волос ее лицо казалось восковой маской.

Доктор Грэхэм поставил свою сумку на стул, вынул стетоскоп и кивнул мне, чтобы я вышел.

— А вы останьтесь, — сказал он Джози.

Я вышел в проходную комнату. В одном ее углу помещался камин, а стены украшало огромное количество засушенных рыб и несколько увеличенных фотографий с изображением лодок. Я рассеянно подумал, что это не рыбы, а дельфины, но не придал этому особого значения. Меня охватило нетерпение. Я схватился за телефон и стал звонить шерифу.

— Его нет на месте, — ответил мужской голос. — Моя фамилия Редфилд. Чем я могу вам помочь?

— Я звоню из «Магнолия-Лодж»… — начал я.

— И что? — перебил голос. — Что там еще стряслось? — Нельзя сказать, что он разговаривал со мной грубо, но его голос звучал отрывисто и нетерпеливо, с плохо скрытым раздражением.

— Вандализм, — ответил я, — кто-то поработал кислотой и уничтожил один из номеров.

— Кислотой? Когда это случилось?

— Между двумя часами ночи и рассветом.

— Этот человек снимал номер? — Несмотря на звучавшее в его голосе раздражение или что это там было, я понял, что этот парень соображает лучше, чем тот паяц, с которым я говорил вчера. В том, как он задавал вопросы, чувствовался немалый профессиональный опыт.

— Совершенно верно, — ответил я. — Хорошо бы вы прислали сюда кого-нибудь.

— Вы знаете номер и марку его машины?

— Он ездит на зеленом «форде» типа седан. — И я быстро повторил ему описание человека, которое она мне дала. — Номер у него фальшивый — он украл его.

— Одну минутку! — перебил он. — Откуда вы знаете, что он украл номер? Почему вы так решили?

— Потому что это мой номер. Моя машина сейчас в ремонте и стоит в мастерской. Это такой большой гараж с витринами.

— Не так быстро. Во-первых, назовите себя.

Я назвал свое имя. По крайней мере, попытался.

Он снова перебил меня:

— Вот что. Я вообще не понимаю, при чем здесь вы. Попросите подойти миссис Лэнгстон.

— Она без сознания, и у нее сейчас врач. Так вы пришлете сюда человека, чтобы осмотреть разрушения?

— Мы пришлем кого-нибудь. А вы никуда не уходите. Нам нужно будет побеседовать с вами.

— Я никуда не собираюсь.

Он повесил трубку.

Я постоял еще некоторое время, пытаясь сориентироваться. Скорее всего, это было какое-то серное соединение. Сера стоит дешево и применяется повсюду, поэтому достать ее довольно легко. Если бы я нашел способ быстро нейтрализовать ее, то, возможно, мне бы удалось еще что-нибудь спасти. Мебель и деревянную отделку можно было бы восстановить, если бы это вещество не пожирало их с такой скоростью. Но сначала мне нужно было проверить свою догадку. Я вернулся в комнату за занавеской и на этот раз вошел в левую дверь. Там находилась кухня. Я рывком распахнул полку над раковиной. Уже в следующую секунду я нашел то, что искал, — маленькую баночку с содой.

Схватив ее, я направился в номер пятый. Я остановился в дверях и стал тереть влажные остатки ковра своим носовым платком до тех пор, пока он тоже не пропитался кислотой. Потом я расстелил платок на бетонной плите крыльца, хорошенько посыпал содой и стал ждать. Через несколько минут та часть, которую я не трогал, расползлась от моего прикосновения, как мокрая бумага, а та, что была засыпана содой, только обесцветилась. Я сбросил платок на гравий и вернулся в дом. Рука чесалась в тех местах, которые соприкасались с кислотой. Я нашел кран напротив конторки и вымыл руки.

Если бы я нашел ключи, то взял бы ее машину. Но перед тем, как уехать, я еще собирался поговорить с врачом, к тому же мне нужно было присутствовать, когда появится человек шерифа. Я вошел в дом и вызвал такси. Когда я повесил трубку, до меня из спальни донеслось профессиональное бормотание доктора.

Поскольку ум занять было больше нечем, я почувствовал, что меня снова охватывает бешенство. Мое стремление добраться до этого типа было сродни сексуальному желанию. Остынь, приказал я себе, лучше смотреть на все со стороны. В следующую минуту подъехала машина. Я вышел на улицу.

Это оказался Джейк со своими не правдоподобными и неживыми зубами, похожими на клавиатуру.

— Привет! — сказал он.

— Доброе утро, Джейк. — Я протянул ему двадцатку. — Съезди в ближайший бакалейный магазин и привези мне ящик соды.

Он вытаращил глаза:

— Ящик? Видно, изжога у вас нешуточная.

— Точно, — ответил я. Поскольку я так ничего ему и не объяснил, он отошел, косясь на меня, как на ненормального.

Я подумал, что вряд ли мне удастся выяснить, где злоумышленник купил кислоту. Мы имели дело с очень неглупым человеком: раз уж он смог проникнуть в гараж и снять мои номера, то вполне мог украсть кислоту в какой-нибудь гальванической мастерской.

С неожиданным для меня самого нетерпением я взглянул на часы. Какого черта они там возятся? После моего звонка прошло уже десять минут. Я снова вошел в дом. Джози уже вышла из спальни и теперь стояла у конторки с горестным и встревоженным выражением лица, как будто не могла понять, за что приняться, чтобы восстановить нарушенный распорядок дня. Из-за занавески вышел доктор и поставил свою сумку на конторку. В руках он держал книжечку рецептов.

— Что вы о ней думаете? — спросил я его.

Он покосился на меня и нахмурился:

— Вы, случайно, ей не родственник?

— Нет, — ответил я.

Он кивнул:

— Я так и думал, что здесь у нее нет родственников…

— Послушайте, доктор, кто-то должен позаботиться о ней. Я не знаю, есть ли у нее в городе какие-нибудь друзья и где искать ее родню, так что можете рассказать все мне. Я ее друг.

— Отлично. — Он положил рецепты, отвинтил колпачок своей ручки и начал писать. — Купите это лекарство немедленно и начинайте давать ей, как только она проснется. Я дал ей снотворное, так что проснется она ближе к вечеру. Но больше всего ей необходим отдых…

Он умолк и посмотрел на меня:

— Когда я говорю «отдых», то именно это и подразумеваю. Абсолютный покой, постельный режим.

Тишина. Как можно меньше беспокойте ее и не допускайте эмоциональных потрясений, если хотите ей помочь.

— Ваше дело — сказать, мое дело — выполнить, — ответил я.

— Попытайтесь уговорить ее поесть. На мой взгляд, ей нужно набрать фунтов двадцать. Не могу сказать ничего определенного, пока не придут результаты из лаборатории, но не думаю, что у нее анемия или еще какие-нибудь заболевания. Все это больше похоже на результат переутомления, расстройства сна и эмоционального напряжения.

— Стоит ли опасаться нервного истощения?

Он покачал головой:

— Это непредсказуемо и зависит от особенностей нервной системы и резервов организма. Ближайшие несколько дней я просто понаблюдаю за ней. Но могу сразу сказать, что ее здоровье в опасности. Не знаю, как долго она в таком состоянии, я не психиатр, но, во всяком случае, очевидно, что она в течение долгого времени испытывала сильный стресс…

Он умолк. Потом пожал плечами и сухо добавил:

— Итак, вернемся к обычной процедуре. Тут транквилизатор. А вот это — витамины. А это — фенобарбитал. — Он показал мне рецепты через стол и взглянул мне в лицо. — Держите фенобарбитал у себя и выдавайте ей строго предписанную дозу.

— Это опасно? — спросил я.

— Нет. Думаю, что нет. Но зачем искушать судьбу?

— Может быть, лучше нанять сиделку?

Он обернулся к Джози:

— Вы остаетесь здесь на ночь?

— Нет, сэр, — ответила та. — Я никогда не оставалась, но могу остаться, если нужно.

— Отлично. Ее нельзя оставлять одну. По крайней мере, несколько ближайших ночей.

— Займитесь этим, — обратился я к Джози, — бросайте вашу работу и позаботьтесь о ней. Я все равно собираюсь закрыть ваше заведение на некоторое время.

Доктор Грэхэм сложил свои принадлежности в сумку.

— Позвоните мне, когда она проснется. Без особой необходимости я приезжать не буду, но вы сможете держать меня в курсе.

— Конечно, — ответил я. — Большое спасибо.

Он уехал. Когда он выруливал на шоссе, Джейк уже сворачивал ему навстречу. Я поставил ящик с содой на крыльцо, взял у него сдачу, расплатился и дал ему хорошие чаевые. Он покачал головой и удалился.

Я нашел садовый шланг подлинее, такой, чтобы дотягивался до номера пятого, и присоединил его к крану. Но до приезда полиции я все равно не мог ничего трогать. Я взглянул на шоссе — машины шерифа все еще не было. Я бросил взгляд на часы, швырнул шланг на гравий, направился в контору и поднял трубку телефона.

Мне ответил все тот же голос:

— Управление шерифа, Редфилд слушает.

— Это говорит Чатхэм из «Магнолия-Лодж»…

— Да, да, — бесцеремонно перебил он, — что вам еще нужно?

— Я хочу узнать, когда вы пришлете сюда кого-нибудь.

— Не нужно мною командовать. Мы посылаем к вам человека.

— Когда? Уж постарайтесь на этой неделе, ладно?

Я собираюсь нейтрализовать кислоту и все как следует отмыть, пока она не проела дом до фундамента.

— Ладно, мойте. Я вам разрешаю.

— Послушайте, вы что, не собираетесь фотографировать место преступления? Не собираетесь снимать отпечатки?

— Не учите меня. Если он работал с кислотой, так уж, наверное, был в резиновых перчатках. Какие тут могут быть отпечатки.

Конечно, логика в его словах была. Но нельзя сказать, чтобы она была безупречной во всех отношениях, и, в конце концов, такую работу просто нельзя было назвать профессиональной. Причем во время разговора у меня зародилось странное ощущение, что он и сам это понимает. Уж слишком резко и раздражительно звучал его голос.

— И еще скажу вам, — продолжил он, — насчет ваших фантазий, будто он воспользовался вашими номерами. Подобные розыгрыши абсолютно не в моем вкусе. Я звонил в гараж, и мне сказали, что оба номера по-прежнему на вашей машине.

Я помрачнел. Интересно, она сама видела номера или записала их с его слов? Потом я вспомнил. Она сказала, что там были буквы, обозначающие Калифорнию, но он в своей карточке указал только цифры.

Значит, она видела их своими глазами.

— Очевидно, он уже вернул их, — ответил я. — И не спрашивайте меня, почему он это сделал.

— И не собираюсь. Если бы я поверил, что он вообще брал их, то уже чувствовал бы себя полным идиотом.

— Но в гараж он заходил?

— Естественно, нет.

— Ладно, послушайте. Это очень легко установить.

Только почему бы вам не оторвать свой зад от стула и не сходить туда, вместо того чтобы звонить по телефону? Если вы осмотрите гараж, то где-нибудь найдете следы взлома. А еще вы обнаружите, что номера кто-то снимал, а потом прикрутил обратно. Сомнений тут быть не может — в Калифорнии не выпускали больше номеров, которые бы начинались на пятьдесят семь, только наклейки. Так что на моей машине они стоят целых восемнадцать месяцев. Если болты не удастся открутить с первой попытки — ставлю выпивку. Но только сначала с них нужно снять отпечатки.

Впрочем, не думаю, что вы их найдете, — этот шутник слишком хитер.

— Вы думаете, что я настолько глуп? Зачем кому-то идти на все это ради чужих номеров?

— Если вы все-таки приедете сюда, я постараюсь вам объяснить.

— Оставайтесь на месте. К вам кто-нибудь приедет. Все это начинает меня интересовать.

— Ну, наконец-то. — Но он уже повесил трубку.

Я дал отбой и только собрался выйти на улицу, как телефон зазвонил.

— Алло, мотель «Магнолия-Додж».

Ответа не было, я слышал только какой-то шум и чье-то дыхание.

— Алло, — повторил я.

Раздался щелчок — на другом конце повесили трубку.

«Оборотень», — подумал я. Впрочем, может быть, это звонил мой новый приятель, чтобы убедиться, что я никуда не ушел? И тут меня поразила неожиданная идея, и я удивился, почему она до сих пор не приходила мне в голову, — я подумал, что это вполне мог быть один и тот же человек. Может, он вовсе не был психом. Вполне вероятно, что он проводил свою кампанию хладнокровно и систематически подрывал ее здоровье, как умственное, так и физическое, намереваясь добиться ее полного разорения. В таком случае он попытается отделаться от меня, как только поймет, что я собираюсь ей помочь.

Но зачем он это делает? Я снова ощутил, что над этим городом как мрачная, зловещая тень нависло подозрение, порождая недоверие и враждебность, впрочем, такие вещи трудно объяснить. Намеренно пытаться свести кого-то с ума еще хуже, чем просто убить. Это мог задумать человек с безнадежно извращенным умом. Но мог ли нездоровый человек проявить такую изобретательность, какую он выказал прошлой ночью? Не знаю. Каждый раз, когда я пытался оглянуться назад, все представало мне во все более и более мрачном свете.

За домом я нашел несколько досок, на которые. можно было встать, и подтащил их к двери пятого номера. Я бросил их на гравий и увидел, как с шоссе сворачивает полицейская машина. Полицейский в ней был только один. Машина остановилась, и он вышел — рослый молодой мужчина лет двадцати с небольшим, движения которого полностью соответствовали его атлетическому сложению. У него было полное, приятное лицо, выражавшее непоколебимую уверенность в себе, и раздвоенный подбородок, зеленые глаза и тщательно причесанные длинные темные волосы. Острые как лезвие, заутюженные складки на своих брюках и куртке защитного цвета он вполне мог бы использовать в качестве холодного оружия, но нужды в этом не было.

В кобуре, которая свисала с пояса, лежал 45-й калибр с перламутровой рукояткой, а На брючном ремне покачивался футляр из тисненой кожи, в котором лежали наручники. Внеся незначительные изменения в свой костюм, он вполне мог бы участвовать в сценической постановке Роз Мэри, и я почти ожидал, что он вот-вот разразится арией. «Прекрати, — сказал я себе. — Ты стал настоящим брюзгой и вечно исходишь ненавистью к людям».

— Вы Редфилд? — поинтересовался я.

Он небрежно мотнул, головой:

— Магрудер.

— Рад вас видеть. Моя фамилия Чатхэм.

Он с легкостью сдержал свой восторг от этого известия.

— Я слышал, что у вас настоящий пунктик — вам хочется, чтобы кто-нибудь непременно посмотрел на какую-то комнату. Так давайте взглянем, что там такое.

Я кивнул на открытую дверь номера пятого. Он подошел с неподражаемой грацией боевого быка, засунул большие пальцы рук под портупею и заглянул внутрь.

— Гм, — произнес он. Потом повернулся и кивнул мне:

— Отлично. Положите эти доски на пол.

Я вытаращился на него, но придержал язык и положил доски, как он сказал. Я чувствовал себя сэром Вальтером Рейли. Когда я, стоя на второй доске, укладывал третью, которая доставала до двери в ванную, он ступил в комнату.

Осмотрев результаты наглого и бессмысленного вандализма, он небрежно бросил:

— Неплохой разгром, правда?

— Примерно такое же впечатление это произвело и на меня. — Он никак не отреагировал на мои слова. Я зашел в ванную, чтобы посмотреть, что там творится, и снова ощутил прилив ярости. Ну ладно, пусть он оторвал арматуру. Обе раковины и ванна были покрыты черными пятнами, потому что он сбил эмалировку на дне. Я удивился, как ему удалось проделать все это бесшумно. Возможно, он воспользовался резиновой колотушкой и зубилом. Тот же инструмент он применил, чтобы процарапать длинные полосы на отделанных кафелем стенах. На полу стояли две пустые стеклянные банки по галлону каждая, а рядом лежали резиновые пробки.

Магрудер тоже вошел в ванную, встал рядом со мной и вытаращил глаза. Наконец, он ухмыльнулся:

— Похоже, этот парень был здорово не в духе.

Я просил прислать полицейского, а они подсунули мне какого-то оперного паяца. Я проглотил ядовитое замечание, которое все равно не помогло бы делу, и только было собрался спросить его, с чего он хочет начать, как он пожал плечами:

— На что вы рассчитываете?

Он одарил меня безразличным взглядом и снова поправил свою портупею.

— Я все осмотрел и составлю рапорт о том, что увидел, но мы не так много знаем, чтобы начать расследование.

— А как насчет того, чтобы снять отпечатки? Или у вас нет настроения? А как насчет того, чтобы посмотреть его регистрационную карточку? А кроме того, если, конечно, это не покажется вам чересчур утомительным, я могу дать вам его словесное описание.

И его машины заодно. Вас интересует что-нибудь из того, что я перечислил? А эти банки?

— А что в этих банках особенного? В них была кислота, это я уже знаю.

Меня снова охватило подозрение, хотя особых причин для этого не было. Правда, этот позер, этот напыщенный герой с плаката был не так глуп, каким хотел казаться. Он отлично понимал, что в таких случаях положено делать с банками. Их следует осмотреть, чтобы выявить возможные отпечатки пальцев, следует выяснить, какая именно кислота в них хранилась, потом нужно установить, откуда и как они были украдены, и, опираясь на эти сведения, продолжать расследование. Он валял дурака намеренно.

— Так, значит, я вас не заинтересовал?

— Разве я так сказал?

— Как мне связаться с шерифом вашего округа?

Нужно знать пароль или еще какую-нибудь хитрость?

Я дважды звонил ему в офис…

— Попробуйте позвонить в клинику Майо, — посоветовал он и добавил:

— Это в Миннесоте.

— Спасибо, — поблагодарил я. — Но кто-то заменяет его на время отсутствия?

— Конечно. Редфилд.

— Понятно.

— Вы должны помнить его: это с ним вы говорили по телефону, — и с ухмылкой добавил:

— Он тоже запомнил вас.

— Конечно, я запомнил его. Он разговаривал со мной как обычный легавый.

Он обернулся и холодно уставился на меня:

— Что вы хотите этим сказать?

— Это он научил вас, как вы должны вести себя?

Или вы сами придумали?

— Он велел мне выяснить, кто вы такой, — взорвался он. — Повернитесь к стене и положите на нее руки.

— Бросьте, — ответил я.

— Повернитесь к стене!

Я вздохнул и положил руки на стену. Он обыскал меня, надеясь найти оружие, которого, как он знал, у меня не было. Потом он схватил меня за плечо, развернул лицом к себе и снова обыскал. Он ухитрился пару раз сунуть локоть мне под подбородок, оторвать полу рубахи и наступить на ногу, но свою неопытность он разыграл довольно грубо. Любой новобранец справился бы лучше. Единственной целью подобного спектакля является унижение, однако без публики оно совершенно бессмысленно. Наконец он отступил.

— Вы закончили? — спросил я.

— У вас есть какие-нибудь документы?

— Они в заднем кармане. Вы раза три натыкались на них.

— Дайте сюда.

Я вынул из кармана бумажник, демонстративно вытащил оттуда все деньги и протянул ему. Его лицо окаменело. Он просмотрел документы и вскинул на меня глаза:

— Так вы, значит, легавый? — Бывший.

— Зачем вы сюда приехали?

— Чтобы отмыть эту комнату от кислоты, как только вы закончите свою пародию на допрос.

— Что привело вас в наши места? Как вы оказались в этом доме? Какие у вас отношения с миссис Лэнгстон?

— Я остановился здесь, потому что моя машина сломалась.

— Почему вы на нее работаете? Не можете расплатиться за номер?

— Позвольте заметить, что мы с ней друзья. И я считаю, что ей нужна помощь.

— Друзья, вот как? Как давно вы с ней знакомы?

— Неполные сутки.

Он наградил меня холодной улыбкой:

— Быстро вы обзаводитесь друзьями. А может быть, это скорее относится к ней.

— Объясните мне одну вещь, — попросил я. — Как могло случиться, что полиция отказывает ей в помощи?

— Кто сказал, что ей отказывают?

— Посмотрите вокруг.

— А чего вы ждете от нас? Чтобы мы торчали здесь днем и ночью из-за того, что ее не любят в городе?

— Кто именно? Раз уж предполагается, что вы коп, это должно вам что-то подсказать. Скорее всего, кислоту разлил здесь именно тот, кто ее не любит.

— Вы предлагаете перетрясти половину города?

— Вам виднее. В любом городе не наберется и десятка таких, кто способен на подобные вещи.

Я только понапрасну сотрясал воздух. Он развернулся и вышел на улицу.

— Вот ваши вещи. — И он бросил бумажник на бетонную дорожку прямо мне под ноги.

— Спасибо, — ответил я.

— Не за что. И еще кое-что. На вашем месте я бы постарался выяснить, с кем связался. Она так добивается внимания со стороны полиции, и настанет день, когда вся полиция округа окажет ей такое внимание.

— Правда? — Меня удивило, что он сам заговорил об этом. — Почему же?

— Если вы пробудете здесь целый день, то узнаете. Она убила своего мужа.

— Значит, вы не арестовываете за это? Вы просто позволяете психам сжигать дома этих людей с помощью кислоты?

— Мы арестуем его, когда выпадет подходящий случай. Вы можете кого угодно учить, как полиция должна выполнять свою работу, в этом вы должны разбираться.

— Вы когда-нибудь слышали о клевете?

— Конечно, — кивнул он. — А вы пробовали когда-нибудь доказать ее без свидетелей?

Он подошел к своей машине и собрался сесть в нее.

— Подождите, — окликнул я. Он обернулся.

Я нагнулся и поднял бумажник.

— Желаете посмотреть, как я это сделаю? Мне не хотелось бы заставлять вас ждать целый день.

Он окинул меня холодным взглядом и уехал.